Текст книги "Эпилог (СИ)"
Автор книги: Блэки Хол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)
26
Самый старший Мелёшин продолжал быть оригиналом. За ужином он рассказал содержание фантастического фильма, который недавно смотрел. Казалось бы, убеленный сединами уважаемый человек, а увлекается ерундятиной. Название киношки я не запомнила, потому что отвлеклась на Кота, крутившегося под ногами в ожидании, когда ему выделят отдельный стул.
Сюжет фильма до зевоты походил на сотни фантастических сюжетов. Звездолет бороздил просторы космоса, куда стартовал то ли по причине перенаселенности родного мира, то ли по причине его гибели. Да и какая разница? Космический корабль летел, летел и столкнулся с метеоритом. А может, закончилось топливо, или впереди замаячила конечная цель (не суть важно), но путешественники добрались до некоей планеты и начали обустраивать ее. На корабле заправлял капитан, имевший безоговорочный авторитет у команды. Приноравливая условия обитания на планете под себя, пришельцы вмешались в естественный ход эволюции. Выбрав несколько местных животных видов, они искусственно стимулировали их развитие и стали ждать результатов.
– Каких? – спросил Мэл, нанизав на вилку маринованный груздок.
– Зарождения энергетической сущности в живых организмах, – пояснил самый старший Мелёшин. Причем, по его мнению, капитан отдал предпочтение конкретному подвиду, возложив на него особые надежды.
– Из-за вкусного мяса? – развил высокоинтеллектуальную беседу Мэл, хрустя грибочком.
– Из-за высокого потенциала, – хмыкнул Константин Дмитриевич. – Задачей стояло получение энергетических локаций, способных расти и самосовершенствоваться. Локации, достигшие зрелости, способствовали приросту численности пришельцев.
– Сложновато, – заключил Мэл. – Есть простые и приятные способы размножения.
Я поспешно задавила соком рвущийся кхык.
– Не приравнивай людей к инопланетянам, – ответил дед Мэла. – Теоретически во Вселенной существуют тысячи обитаемых миров, но вероятность того, что найдутся две стопроцентно схожие расы, ничтожно мала. В данном случае, популяция пришельцев увеличивалась путем привлечения в качестве инкубаторов акклиматизированного животного вида.
– То есть гости из космоса были бесполыми? – я показала, что не сплю, а слушаю, причем вполне даже внимательно.
– Верно, – кивнул самый старший Мелёшин.
А далее, по словам любителя фантастических фильмов, приключилось закономерное событие. В команде корабля произошел раскол. Мятеж. При этих словах я потупила глаза к тарелке с заливным осетром. Но дед Мэла делился впечатлениями от киношки как ни в чем не бывало.
– Недовольство законами и борьба за власть – закономерный исторический процесс, – сообщил буднично. – Бывшие соратники разделились на два лагеря, и бунтовщики были изгнаны большинством с глаз долой, из сердца вон.
Мой взгляд снова опустился в тарелку. Заливной осетр лежал нетронутым.
В экранизированной истории анархисты не пропали. Более того, они стали могущественной оппозицией, и противоборствующие стороны вели жестокую и беспощадную войну.
– Наверное, кровища хлещет с экрана ведрами, – предположила я.
– С какого экрана? – удивился Константин Дмитриевич. – О, простите, забыл о преамбуле. Под пришельцами подразумеваются ангелы и бог. Создатель.
А у меня пропал дар речи. Оригинальный фильмец, ничего не скажешь.
И в библиотеке, куда мы прошли после ужина, подвижность языка не восстановилась. Более того, глаза всё больше округлялись, а рот всё шире открывался. От изумления. Утрирую, конечно, но дед Мэла рассказал сомнительные и невероятные вещи.
– Оговорюсь сразу. Я верую в существование высших сил, но не придерживаюсь конкретной религии, – предупредил самый старший Мелёшин. – Считайте меня космополитом веры.
На столе – раскрытые книги. Древние фолианты в тяжелых кованых переплетах. Гравированные и золоченые обрезы. На обложках – инкрустация драгоценными камнями, тиснение, геральдика. Кожаные ремни, застежки, замки. Тончайший пергамент. Ломкие страницы дышат ушедшими эпохами.
Иллюстрации. Гравюры. Иконопись. Литографии. Огненные шестикрылые серафимы, четырехликие и четырехкрылые херувимы, архангелы… Сияющие нимбы, расшитые стихари. Мудрые лики, исполненные кротости и мягкости. Строгие и суровые. Пламенеющие мечи. Небесное воинство. Воины Света.
В противовес им – обитатели преисподней. Падшие, отвергнувшие принципы и веления бога. Ставшие демонами. Давшие людям знание для истребления друг друга. Концентрация зла и пороков. Квинтэссенция тьмы.
Капитан и его команда.
– Считается, что бог создал человека для любви и радости, – пробормотала я.
– Людьми же и считается. Кстати, Библию и прочие религиозные догматы написали тоже люди. Об истинном замысле Создателя знает лишь он сам, а человек трактует так, как ему выгодно.
Дед Мэла – смелый человек. Не боится переворачивать теологические постулаты с ног на голову и завязывать каралькой. Благодаря теории культов, преподаваемой Царицей, в голове отложилось кое-что о расколе в ангельских рядах. О Люцифере, поднявшем бунт и низвергнутом с небес. О последовавших за ним сторонниках, лишившихся крыльев. О первых людях, сотворенных богом. О строптивых ангелах, сошедших на землю и зачавших с человеческими женщинами потомство – нефилимов. О всемирном потопе, поглотившем расу полукровок – полуангелов-полулюдей. И об аде с четкой демонологической иерархией – императорами сторон света, королями, герцогами, графами, маркизами и губернаторами. Об извечной борьбе сил света и тьмы.
– Есть немало свидетельств, подтверждающих существование ангелов и демонов. И есть причины, удерживающие их в нашем мире. Одна из них – человеческие души, являющиеся концентрированными источниками энергии. За обладание ими ведется тысячелетнее противостояние. Кто быстрее заполнит свою корзинку, тот и победил. К примеру, лишь чистая и светлая душа способна возвыситься до милости божьей. Аналогично, чем больше наберется грешных душ, тем многочисленнее и сильнее армия противника, – пояснил самый старший Мелёшин. – Поэтому в битвах обе стороны несут потери. Часты и локальные конфликты.
– Ведь Создатель проповедует принцип ненасилия, – возразила я робко. – Как же любовь и смирение? Разве ангелы не следуют его заветам?
– Прежде всего, они – солдаты. И выполняют приказы. По умолчанию слово и дело господне – в их сути, – ответил Константин Дмитриевич и поведал то, о чем теория культов умолчала.
Неся урон в столкновениях, крылатые и обитатели ада пришли к вынужденному соглашению: поручить миссию по вербовке душ третьей, незаинтересованной стороне. Несколько ангелов спустились на землю и сошлись с человеческими женщинами. Упоминание о добровольцах Касхииле, Андариэле, Умбриэле, Эсхииле и Сираэле встречается в паре религиозных и демонологических трактатов. Выполняя приказ, солдаты знали, что не вернутся назад. Ангелы, считающиеся существами бесполыми, могут воплощаться в физическом теле, но теряют изначальную принадлежность и лишаются благодати божьей. Они неспособны нести свет и служить во имя Создателя. Однако приключился парадокс. Бог, отрекшись от падших, дал благословение их детям, внукам и всем последующим поколениям, хотя ранее, за отступление от веры и связь со смертными, осудил мир водой. На потомство ангелов легла нелегкая ноша: быть мерилом страстей человеческих. Стать весами, определяющими, чьей душе мучиться в геенне огненной, а чьей – вознестись.
Самый старший Мелёшин замолчал.
– И? – спросила я глупо.
– И велика вероятность… Более того, вероятность приближается к восьмидесяти процентам… Вы – далекий потомок тех, кто спустился с небес, лишившись благодати Создателя. Крупинки ангельской сущности живут в вас. И вы исполняете свое предназначение.
Более бредовой истории мне еще не доводилось выслушивать.
Четыре тысячи лет назад, ага. Через какую-то тысчонку годочков после всемирного потопа. Ну, конечно. Сущая мелочишка. И кто-то из ангельской пятерки стал моим прапрапра-…-прадедушкой, пожертвовавшим крыльями ради благой цели. Если учесть, что за век сменяются четыре поколения, а в прежние времена жили гораздо дольше, чем сейчас, то наберется более ста приставок "пра".
Это подтверждает и лист ватмана. На нем имена и стрелки, стрелки и имена. Разветвления. Троеточия, если данных нет. Много троеточий. Много пробелов. Это родословная моего деда и моя родословная. Самый старший Мелёшин постарался, перелопатив немало первоисточников и привлекши немало частных лиц.
Сложно, но можно. Благодаря незаурядным способностям, мои предки наследили в истории, проявив себя в разнообразной деятельности – в торговле, в искусстве, в войне. На схеме – много труднопроизносимых и странно звучащих имен. Иероглифы. За сотни лет в семейное древо вплелись нити различных народов и национальностей. Но тенденция ясна. Её озвучил дед Мэла.
– Наследников ангельской сущности, получивших благословение Создателя, в настоящее время осталось немного. Единицы. Их потомство не отличается плодовитостью. Вот что написано в малоизвестной рукописи по теологии: "Семя мужчин тяжело, а лона женщин пусты. Должно минуть немало весен, прежде чем зачнется новая жизнь". Поглядите на родословную вашего дедушки. Линия изредка раздваивается. В исключительных случаях в семьях рождалось трое детей. С каждым последующим поколением ангельская составляющая разжижалась в кровосмешении с людьми. Поэтому способность, дарованная Создателем, передается по наследству далеко не каждому представителю вашего рода.
Камил Ар Тэгурни не обладал божьим даром, ему достался другой талант. О моей маме данных нет. А вот ко мне эта способность приклеилась, трансформировавшись спустя века и поколения. Я воздействую на людей через их желания. Сильные и чистые души успешно сопротивляются моему влиянию. Для всех прочих забронирована дорога в места пониже уровня земли.
Разве ж это дар? Это проклятье. И как прикажете жить с неподъемным грузом?
– Как и раньше. Так же, как жили ваши предки. Многие из них не подозревали, что являются носителями предназначения. Принятое однажды соглашение действует и по сей день, но противостояние сил света и тьмы продолжается. Правда, стычки мелкие. Исподтишка. Обе стороны ждут, – сообщил уверенно самый старший Мелёшин, будто самолично присутствовал при разборках.
– Чего? – подал голос Мэл.
– Искры, из которой разгорится пламя. Предстоит последняя решающая битва сил света и тьмы, которая уничтожит этот мир. Но, уверен, сие знаменательное событие произойдет не скоро, – утешил рассказчик. – Прежде человечество истребит само себя.
Просто замечательно в свете новых открытий.
Самый старший Мелёшин любезно подарил мне схему с родословным древом. Добавил, что если раскопает новые факты, то обязательно поставит в известность. Наверное, стоит сказать ему спасибо.
– Отец знает о моем деде и о моих корнях? – спросила я у Константина Дмитриевича. К чему стесняться? Корешки растут в зыбкой и сомнительной почве.
– Нет. Большинство материалов имеет гриф "СОС". За широкой оглаской может последовать государственное обвинение в рассекречивании со всеми вытекающими последствиями. Таким образом, соучастниками преступления являемся мы трое и… Артём Константинович. Благодаря его связям мне удалось раздобыть ценную информацию. Но вы имеете полное право рассказать вашему батюшке. Если посчитаете нужным.
Пусть мой папенька спит спокойно по ночам. Если за все эти годы он ни разу не поинтересовался биографией женщины, на которой когда-то женился, то ему незачем знать об истоках моего рода.
– Гош, смотри. На каком языке написано?
Уголки ватмана, разложенного на полу, придавлены тапочками и моими руками. Усмехнувшись, Мэл творит заклинание, и аgglutini[27]27
agglutini *, агглутини (перевод с новолат.) – приклеивание
[Закрыть] приклеивает бумагу к паласу.
– Это древняя и забытая письменность. Нахир Кэйяса, купец. Твой прапрадед в тридцатом колене. Смотри, у него было два сына: Сифас и Дикла. А Лайош Ганчешти – твой прапрадед в девятнадцатом колене. Между прочим, философ и преподаватель духовной семинарии. У него родилась дочь Фатьма.
Вижу. Фамилия Тэгурни основательно закрепилась на ветке одиннадцать поколений назад. Но как бы ни звали моих предков, у них имелось предназначение – определять степень загрязненности человеческих душ.
Невольно ежусь. Знание давит на меня. Куда проще жить серой крыской без роду и племени. Деда и мамы в качестве родственников вполне хватило бы. Может, не стоило лезть в дебри генеалогии? Правду говорят, любопытство сгубило кошку.
– Что, крылья прорезались? – спрашивает Мэл. Он пробрался наверх тем же путем, что и вчера – по лестнице через балкон, – и теперь разлегся на паласе, подперев голову рукой. Кот копирует сибаритскую позу Мэла, расположившись на кровати.
Лучше бы не спрашивал. Как назло, меж лопаток начинает чесаться.
– Неужели не страшно? – срывается с губ. – Ты живешь с монстром.
– Эвочка, из присутствующих в этой комнате монстром является он, – Мэл показывает на Кота, и тот навостряет уши.
– Создатель разгневался на нефилимов за тщеславие. За то, что они посчитали себя равными силам небесным…
– В тебе от нефилима ровно столько же, сколько в магазинном яблоке от фрукта из райских кущ.
Доводы Мэла не успокаивают. Мне тревожно. Неуютно.
– Твой отец знает о синдроме, – вспоминаю вдруг. – Вот почему на юбилее у твоего деда дежурили провидцы! Когда ты ему сказал? Точно, весной! На приеме твой дед завел странный разговор, а я, овечка, не поняла намеков.
– Тише, Эва, успокойся. Я боялся за тебя и решил с ним посоветоваться. Зато твой синдром стал отличной зацепкой. Дед всё лето мотался по стране, ездил за границу. Встречался с нужными людьми.
– Для чего? Зачем он вообще решил рассказать о побережье и о родословной? Не боится моей болтливости? Возьму и похвастаюсь в институте крылатым предком. Или проговорюсь перед репортерами.
– Да ну! – восклицает Мэл с преувеличенным изумлением. – Горе мне, горе! Набегут толпы желающих породниться с носительницей божьей благодати.
– Значит, ты поверил деду?
– Чуть-чуть. Самую капельку, – отвечает Мэл, посмеиваясь. – Попробуй даровать свою благодать какому-нибудь балбесу. Укокошу его без раздумий.
Знаю, он пытается растормошить и отвлечь. Но длинная цепочка на листе ватмана давит на меня. Я не готова к переменам.
– Ничего не изменилось, – заверяет Мэл. – Но теперь у тебя появилась семья. Разве плохо? Твой род старше моего.
– И что с того? Он вымирает. В конце схемы – моя мама и я. И от моего имени пойдет одна стрелка. Или на мне всё закончится.
Осознаю сказанное, и в глазах начинает щипать. Хочется всхлипнуть и всплакнуть.
– Мы еще посмотрим, – говорит решительно Мэл, сгоняет Кота и тянет меня на кровать. – Иди сюда, расскажу сказочку на ночь.
Эва верила и не верила. Заглядывала с надеждой в глаза: не отвернется ли Мэл после сегодняшней порции откровений? И злилась из-за выдуманной, по ее мнению, небылицы с ангелами. Держала за руку – крепко, пока не сморил сон. Она давно затихла на плече Мэла, а ему не спалось. Не то чтобы открытие деда об её родословной стало потрясением. Нечто похожее Мэл подозревал, и пищу для размышлений подбросила встреча, состоявшаяся морозным январским вечером.
Он приехал согласно договоренности, в захудалый бар на окраине столицы. Туда, где плотный сигаретный туман, официантки в откровенных тряпочках, стриптиз у шеста и пьяные танцы в наркотическом угаре. А еще криминальные сделки, приватные кабинеты и большая игра в покер без правил. Нужный человек – старше Мэла лет на двадцать, с болезненной желтизной лица и жеваной папиросой во рту. Друг друга, хороший знакомый хорошего знакомого. Видит печать смерти на живых и читает по картинам, фотографиям, рисункам.
Мэл пожал руку.
– Еще поживу? – спросил вместо приветствия
– Не надейся, – получил стандартный ответ.
Значит, путём. У старухи с косой другие планы.
Он протянул рулончик. Карандашный портрет. Женское лицо на тетрадном листочке.
– Твоя? – спросил приятель.
– Моя. Осторожнее! Не подпали.
Папироса перекочевала в левый угол рта.
– Прочитаю. Взамен поможешь, когда потребуется.
– Замётано, – согласился Мэл без колебаний.
Чтец разгладил листок на столе.
– Рисовал мужчина… Нет, сопляк. Не больше двадцати. Любитель, – поднес набросок к лицу и втянул носом. – Она не позировала, но рисовали с натуры. На расстоянии.
– Это как?
– Сквозь стены.
Значит, висорат и к тому же мелюзга. Спортсмен не умеет малевать. Кто? – задумался Мэл. Кому ломать пальцы за художества? Заморышу из общаги, присоседившемуся к Эвкиным ужинам?
– Ничего личного, – продолжил приятель, развернув рисунок к свету. – Ответный жест. Услуга за услугу.
– За какую?
– Об этом спроси у нее… Интересная девочка.
Мэл хотел выхватить набросок, но чтец не дал. Отвел руку с тетрадным листком.
– Погодь. Или достаточно?
– Нет. Продолжай.
Задавив окурок в пепельнице, приятель неторопливо затянулся свежей папиросой и пустил дым колечком.
– Я бы сказал, что-то в ней – извне. Не из нашего мира.
– Это хорошо или плохо? – нахмурился Мэл.
– Никак. Противоположности замыкаются в круг. Добро и зло – не есть дискретные величины. Ладно, понимай, как хочешь. Купи дозу, чтобы торкнуло. Или приложись темечком покрепче.
Нет, в Эвкином случае доза не помогла бы. На следующий день Мэл незметно вернул карандашный набросок на подоконник. Ночами, когда Эва сладко спала под боком, он рассматривал её, пытаясь разгадать ребус. И лишь сегодня торкнуло. Получается, дед не ошибся.
Перед тем, как заснуть, Эва вспомнила:
– Твой дед сказал, что есть и другие потомки, кроме меня. Вот бы их найти.
– На планете живет несколько миллиардов человек. Из них в лучшем случае полсотни счастливчиков – носители благословения. Как думаешь, их легко отыскать? – ответил Мэл, а про себя решил: никаких потомков. Ему и побережья хватает, вернее, упёртого желания Эвки отправиться к черту на кулички.
– Разве с тех пор ангелы не спускались к людям и не осчастливливали смертных женщин детишками? – спросила она, зевнув.
– Думаю, спускались, – улыбнулся Мэл. – Смертные женщины страсть как хороши. Но на детишек существует запрет. Нефилимам не место на земле, так однажды повелел бог. Они несут угрозу. Существа с человеческими душами и силой небесных созданий могут причинить вред.
– А как быть со мной? Получается, я – далекая праправнучка нефилима.
– Тебя берегут как нежный цветочек. Хотя от трудностей не ограждают.
– Странно же меня берегут. Я бы скопытилась раз двадцать, не меньше. Чудом выкарабкалась.
– Но ведь жива и невредима. Благодаря различным случайностям.
– Что-то похожее я уже слышала… В интернате один мальчик уверял, что видит ангелов. Говорил, что они наблюдают за людьми с крыш и деревьев, сидя как птицы со сложенными крыльями. И у них клювы, а не человеческие носы.
– Финисты… – пробормотал Мэл. – Скоро утро, а у тебя сна ни в одном глазу. Проспишь первую лекцию.
Но Эва не унималась.
– Вдруг твоя душа замарается по моей вине? Гошик, пожалуйста, не желай плохого, ладно?
– Конечно. Так и сделаю. Спи.
Сегодняшний разговор с дедом еще больше убедил Эву в необходимости поездки на побережье. А Мэл еще больше утвердился в правильности выбранного им пути. Забеременев, Эвка не решится ехать на край света, где нет нормальных медицинских условий, и отложит рискованное путешествие до лучших времен. А уж Мэл постарается. Всё брехня, что кровь потомства крылатых тяжело смешивается с человеческой. Значит, плохо старались, господа хорошие. И желание не зудело, доканывая неисполненностью.
Дрова потрескивали, и оранжевые языки лизали каминную решетку. Прислуга привыкла к эксцентричным манерам хозяина, повелевшего зажечь камин далеко за полночь.
Хозяин не замерз и не надумал скормить огню ненужные бумаги. Самые лучшие идеи приходили ему в голову именно за любованием пляшущим пламенем. Рыжие косы извивались над поленьями подобно человеческим телам, взывающим к милости богов в языческом жертвенном танце.
Мужчина отпил из бокала. Пожалуй, он испытывал удовлетворение от проделанной работы. И гордость. Потому что устоял, закрывшись броней стальной выдержки. Синдром следовал по пятам, окутывал невесомым облаком и нашептывал, соблазнял, подталкивал. Тех, кто слабее, стегал, гнул, ломал с нечеловеческою силой. Вытаскивал за уши бесов, спрятанных глубоко и надежно. В пределах двух шагов, на расстоянии вытянутой руки…
Уникальный дар. Невероятный. Штучный. Достойный мировых каталогов раритетных редкостей.
Егор не подвел. Тридцати еще нет, а он заполучил свой первый и бесценный артефакт, пополнив сокровищницу клана. Наследственность не подкачала, инстинкт охотника у внука в крови. То ли еще будет.
А теперь от приятных мыслей к тревожным новостям.
На прошлой неделе Семут сообщил в узком кругу о судьбе пророческого ока, попавшего в руки ученых. Точнее о том, что премьер-министр, после длительного изучения артефакта в закрытой лаборатории, рискнул испытать его на себе. И око показало нечто, о чем Рубля предпочел умолчать.
Умолчал, но замыслил.
На этой неделе премьер высказался о принудительном использовании пророческого ока высокопоставленными должностными лицами. По списку и без исключений. Видения будущего будет записывать особая уполномоченная комиссия, созданная велением Рубли. На случай, если возникнет сомнение в утаивании информации, разрешение на снятие дефенсора позволит изъять из памяти видения, предсказанные артефактом, а заодно и прочие подозрительные мысли.
Ультимативное предложение премьера означало одно. Заговор. Переворот. Смена власти в будущем. И премьер не знает, кто станет инициатором.
Недовольные зароптали. Конечно, не посмели возмущаться произволом в полный голос, но в кулуарах обсуждали – завуалировано, иносказательно, боясь доносчиков. Нельзя критиковать открыто, иначе сочтут неблагонадежным и поставят клеймо предателя.
Чертов параноик. Даже первому советнику перестал доверять. Удвоил личную охрану, потребовал от министра обороны сменить пароли к правительственному бункеру. Ограничил доступ к пророческому оку. Если Рубля не откажется от идеи с тотальной проверкой будущего, придется принимать кардинальные меры. Влашек уже высказал осторожное согласие. И Семут. Артём заручился поддержкой финансистов, вояк, транспортников и МИДа. Прощупывает департамент средств массовой информации. За силовиками подтянутся остальные – промышленность, наука, медицина.
Что делать? – задумался мужчина и сделал глоток, смотря на огонь. Причудливые узоры находились в постоянном движении. Пламя достигло своего пика, охватив поленья.
Может, избавиться от ока? Кража или непредумышленный взрыв в лаборатории исключаются. Террористический акт – тем более. В свете возросшей подозрительности Рубли покушение на артефакт будет шито белыми нитками.
Остается тянуть время. Отвлечь и переключить внимание.
На востоке страны стоит необычайно сухая осень. Достаточно оплошности, и вспыхнут гектары тайги. А это заказники и заповедники. Маральники. Древесина, пушнина. И подземные хранилища со стратегическими запасами горючего. Или проливные дожди на юго-западе страны переполнят Чеомельское водохранилище, и хлынувшая в долину вода смоет десятка два населенных пунктов. Или неуравновешенный псих расстреляет половину магазина в час пик. Или повторится бойня, похожая на ту, что произошла нынешней зимой в столичном клубе. Или обострится конфликт с иностранной державой. Далеко ходить не надо. Балаевские острова – давний камень преткновения в территориальном вопросе. Или в тоннелях городской подземки заведется нежить, и мало кто догадается провести параллель с экспериментами по материальному переносу, замороженными давным-давно.
Жертвы. Потери. Катастрофы – природные и техногенные. Человеческий фактор. По прихоти одного идиота, поверившего ржавому артефакту, страну сотрясут катаклизмы.
Кто станет следующим? Влашек. Это имя называлось чаще других.
Жаль, не Артём. Но его кандидатура провальна. Цербер, вызывающий страх у девяти десятых населения страны, не станет популярным у обывателей. Кому-то нужно быть палачом, а кому-то – во время парада махать рукой с балкона Дома правительства.
Но вот Егор… Вполне. Он сможет. Молод, но перспективы есть, и немалые. Мобилен, коммуникабелен. Деловая хватка как у акулы. Умеет рисковать. Успел завязать полезные знакомства. Благодаря роману с дочерью Влашека находится на пике популярности. Прочно удерживает верхнюю строчку светского рейтинга. Пусть несерьезное достижение, но большое начинается с малого.
Отличная идея требует воплощения. Тщательно продуманного, рассчитанного с предельной точностью.
Необходимо оградить Егора от хаоса, который вскоре воцарится. Оптимальный вариант – отправить на побережье, где внук переждет мутное время. Заодно понюхает пороху. Правда, Егор категорически против поездки и просил совета, как удержать дочь Влашека на Большой земле. С месяц назад спрашивал и с тех пор к разговору не возвращался. Значит, что-то задумал.
Он знал своего внука как облупленного, но в последнее время тот умудрялся удивлять семью. Теперь понятно, с чьей подачи. Артём, узнав о синдроме дочки Влашека, спросил: "Как употребить с выгодой?" А выгода для клана будет, без сомнений. Девочка мила и непосредственна, но ей предстоит повзрослеть. Иначе она не преодолеет дорогу к статусу первой леди государства.
Мелёшиным на руку неприязнь дочери к отцу. Влашек не знает об её причастности к фамилии Тэгурни и о предназначении. Он будет удобен в качестве премьер-министра. Идеальная кандидатура. В нужное время отойдет в сторону, уступив место Егору. А уж семья создаст все условия, чтобы укрепить премьерский трон.
