Текст книги "Смертельное наследство"

Автор книги: Билл Видал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Таким образом, импровизированное судилище сделало свое дело. Предатель вскочил на ноги и бросился в заросли. Моралес вскинул руку, чтобы не позволить аравакам открыть огонь.

– Верните его! – приказал он оставшимся девяти, и те устремились в погоню.

Четверть часа спустя они вернулись и притащили упирающегося беглеца. Страх в их глазах уступил место ненависти. Шпион и саботажник, получавший деньги от Калийского картеля, оставил все попытки сопротивления и стоял смирно, хотя во всей его фигуре ощущался вызов. Так по крайней мере показалось Моралесу, который вытащил свою дубинку и, размахнувшись, нанес ему сокрушительный удар сверху вниз. Послышался треск ломающейся ключицы, после чего предатель упал на колени.

– Скажи, кто тебя послал, и я обещаю, что все закончится очень быстро, – процедил Моралес.

– Рикардо Норьега, – пробормотал пленник.

Моралес кивнул своим телохранителям и выразительно посмотрел на стоявшее чуть поодаль складское помещение под крышей, но без боковых стенок. Телохранители повесили «Калашниковы» на плечо, схватили предателя за руки и потащили в указанную сторону. Остальные наблюдали за сценой в потрясенном молчании, ибо они, как и пленник, начали догадываться, что сейчас произойдет. Предатель, пока его тащили, громогласно молил, чтобы ему выстрелили в голову. Но араваки подняли его над землей, раскачали и швырнули вниз головой в большой чан, сняв предварительно с емкости крышку. Несчастный исчез в чане, после чего до слуха собравшихся еще несколько секунд доносились какая-то возня и странные булькающие звуки. Потом все стихло и по поляне распространился едкий запах хлорида, от которого у людей начало слезиться в глазах.

– Когда кислота сделает свое дело, – обратился Моралес к главному надсмотрщику, – сложите кости в деревянный ящик и привезите мне домой. Лагерь же передвиньте на пять миль к северу.

Он повернулся и направился к своему джипу. Телохранители двинулись за ним. Завтра Моралес отправит посылку с костями по адресу Норьеги в Кали.

В четверг вечером, когда де ла Крус работал у себя в саду, последовал звонок от дона Карлоса. Услышав о нехватке денег, кокаиновый барон предложил адвокату приехать к нему на виллу Кармен и обсудить проблему в личной беседе.

По приезде де ла Крус нашел, что Моралес хотя и хмурится, но пребывает в хорошем расположении духа. Терпеливо выслушав доклад адвоката, Моралес ничуть не расстроился, по крайней мере внешне. Предложив адвокату полюбоваться на макеты зданий, стоявшие на столе, и отведать прохладительные напитки, он удалился в кабинет и взялся за телефон.

Моралес позвонил Энрике Шпееру в Сан-Хосе и попросил дать отчет о причинах неожиданной задержки с переводом средств. В прошлом Прачка никогда не нарушал своих обещаний. Шпеер рассказал ему о состоявшихся у него ранее деловых переговорах. Во вторник он разговаривал с Салазаром, который дал ему слово, что деньги будут переведены в тот же день. В среду ему позвонил Ричард Суини, сообщивший, что деньги получены и уже даны инструкции банку в Женеве перевести необходимые средства «Малаге». Суини также попросил де ла Круса связаться с ним, когда дело будет сделано. Позже в среду Суини снова позвонил ему и сказал, что деньги ушли в шестнадцать тридцать по швейцарскому времени и что «Банко насьональ» и «Банесто» смогут переслать их в Медельин самое позднее к утру пятницы.

Получив эти сведения, Моралес вернулся в столовую и сказал Аристидесу, что он и Ромуальдес могут в пятницу подписать все чеки и отослать их подрядчикам. Вернувшись в свой офис, адвокат попытался связаться с мэром, но ему сказали, что тот уже покинул муниципалитет, но домой еще не приехал. Де ла Крус догадался, что Ромуальдес отправился со своей любовницей на съемную квартиру, но решил там его не беспокоить. Он лишь оставил мэру сообщение, попросив позвонить ему по возвращении.

Ромуальдес закрыл горячую воду и некоторое время стоял под холодными струями душа. Мэра не оставляло неприятное чувство, что солнечные денечки кончились и впереди его ждут суровые испытания. Своего рода воздаяние за грехи. Он даже помолился про себя Божьей Матери, прося ее довести до успешного конца хотя бы дело со стройкой. «Ну а коли возникнут какие-нибудь проблемы, – взывал он к Святой Деве, – сделай, пожалуйста, так, чтобы я остался от всего этого в стороне». Потом он напомнил Божьей Матери, что строительство ведется в интересах бедняков и их детей и что это благое дело благословил сам епископ. «Очень тебя прошу: пусть все закончится хорошо», – сказал он в заключение и вылез из ванны.

Выключив воду и вытершись, мэр неторопливо оделся и, открыв окно, взмахом руки подозвал ожидавшую во дворе машину, которая должна была отвезти его домой. Добравшись до своего кабинета и обнаружив рядом с телефоном сообщение от де ла Круса, мэр разволновался и, прежде чем перезвонить ему, плотно прикрыл дверь кабинета, готовясь к худшему. Однако, выслушав Аристидеса, он воспрянул духом, чуть не прослезился от умиления и пообещал Пресвятой Деве не позже воскресенья, когда пойдет с семьей в собор к мессе, сделать большой вклад на поддержание храма и принять святое причастие.

Вечером в среду, вернувшись домой после конфронтации с Суини, Том осознал, что слова адвоката сильно на него подействовали, хотя из-за бравады поначалу не хотел себе в этом признаваться. «Кто, по-вашему, более всего нуждается в отмывании денег?» – вспомнился ему вопрос Суини. Хотя адвокат перешел на крик и тон у него был весьма агрессивный, в его взгляде проступал страх.

Кто же в самом деле? Итальянская мафия? Русские? Колумбийцы?

Впрочем, какая разница! В любом случае все эти люди представляют смертельную угрозу. Может, и впрямь лучше отдать им эти тридцать семь миллионов? А если «Таурусу» удастся обернуться с прибылью до Рождества – то и все остальное?

Потом его взгляд упал на записку Кэролайн. «Повела детей на дзюдо. Вернусь около восьми. Звонил Джеф Ленгленд. Сидит в „Реформ-клубе“. Целую, К.».

Том выругался. Потом поднял трубку и набрал номер клуба. Он ни разу не вспомнил о Джефе за последние сорок восемь часов, но теперь по крайней мере можно сообщить ему хорошую новость, а также обсудить перспективы оплаты его половины гарантийного взноса, если «Таурус» будет продолжать приносить убытки и в следующем месяце.

– Привет, Джеф. Что привело тебя в Лондон? – осведомился Клейтон жизнерадостным тоном.

– Нам необходимо поговорить, Том. – Голос приятеля звучал даже более уныло, чем прежде.

– Приезжай ко мне, старина, – продолжал изображать оптимиста Том. – Надеюсь, тебя обрадует новость, что я все уладил?

Джеф некоторое время хранил молчание, осознав, что Том еще не знает всего, наконец выдавил через силу:

– Я бы предпочел, чтобы ты приехал сюда.

– Как скажешь. – И Том, уловив в голосе Ленгленда новые незнакомые интонации, осторожно поинтересовался: – Что-нибудь случилось?

– Приезжай скорей сюда, Том. Пожалуйста.

– Хорошо. Без проблем. – Клейтон испытал нехорошее предчувствие, но поторопился отогнать его. – Буду в клубе через полчаса.

Том оставил записку Кэролайн, вышел из дома и взял такси. В клубе он первым делом зашел в главный зал, где деловые мужчины и женщины потягивали коктейли и переговаривались приглушенными голосами. Заметив в дальнем конце помещения длинный стол, с которого раздавали напитки, Том начал проталкиваться в том направлении в надежде обнаружить поблизости Джефа, но в следующую минуту увидел, как тот машет ему, стоя наверху лестницы. Клейтон повернулся и направился в его сторону.

Джеф указал на свободное кресло с противоположной стороны небольшого столика, стоявшего на балконе, а сам опустился в кресло напротив. Он даже не удосужился пожать Тому руку и имел бледный вид во всех смыслах этого выражения. У него определенно дрожали руки, и было видно, что он так и не прикоснулся к своему бокалу.

– Судя по тому, как ты выглядишь, мне, пожалуй, первым делом надо выпить. – Том взял со стола свою порцию бурбона.

– Я сегодня ходил к Гринхольму.

– К кому ты ходил?! – вскричал Том, но сразу же понизил голос, так как заметил, что на них начали оборачиваться. – Что, черт возьми, ты сделал, Джеф?

– Выслушай меня, Том, – жалобно проблеял Ленгленд.

– Да уж, видно, без этого не обойтись.

Том приходил во все большее изумление с каждой фразой своего приятеля. Он просто не мог дальше так жить, сказал Джеф. В последнее время почти не спал. К тому же от него ушла жена. Уехала в ярости в Нью-Йорк, когда он все ей рассказал.

– Ты все ей рассказал?

– Пришлось, Том.

Клейтон подумал о своей жене. Кэролайн тоже не в восторге от происходящего, но уйдет ли она от него, если дела не улучшатся, – большой вопрос. Кэролайн была не такая, как другие женщины, но тревожные звонки в его сознании все-таки прозвучали.

– А о чем конкретно ты рассказал Гринхольму?

– О том, что мы использовали «Таурус» как прикрытие; что, потеряв первый миллион, начали увеличивать залог. Ну и о том, конечно, как обстоят дела сейчас. О деньгах, которые мы заняли и которые вряд ли сможем выплатить.

– Ты задница, – медленно произнес Том и покачал головой, словно отказываясь верить в происходящее. – Ты просто гребаная задница.

Ленгленд молчал. Он приготовился к любой реакции со стороны Клейтона.

– Ну и что на все это сказал Хэл?

– Не много. Даже меньше, чем я ожидал. Я знаю, что Хэл вывел на экран файл «Тауруса», но не представляю, что он там увидел. Он просто посмотрел на дисплей, но комментировать увиденное не стал.

– И знаешь почему? – процедил Том сквозь стиснутые зубы. Но прежде чем Джеф успел что-либо сказать, он задал второй вопрос: – Хэл тебя уволил?

– Нет. – Джефа, казалось, такой исход нисколько не удивил. – «Возвращайся к работе, – сказал он мне, – и работай, как если бы ничего не случилось». Естественно, состоится внутреннее расследование. И меня, вероятнее всего, оштрафуют. И отошлют в Штаты. Но Хэл не хочет выносить сор из избы. Никаких скандалов, предупредил он. Если эта история получит распространение, я буду уволен в мгновение ока.

– Он говорил что-нибудь о своих планах на мой счет?

– Полагаю, у него на твой счет аналогичные мысли. – Джеф приободрился из-за отсутствия яростной реакции со стороны Клейтона и даже позволил себе на него надавить: – Оно и к лучшему, что все так случилось, Том. Подумай об этом. Мы допустили ошибку, но, если повезет, она обойдется нам не так уж дорого…

– Я все заплатил! – перебил его Том, у которого уже не оставалось сил терпеть бессмысленное лепетание Ленгленда. – Я вложил в «Таурус» пять миллионов собственных денег и выплатил из них два с половиной миллиона, которые мы добавили в залог за счет ошибки при пересылке депозита.

У Ленгленда отвисла челюсть, а сам он весь как-то съежился.

– Но как?.. Откуда у тебя такие?..

– Пойди и принеси нам еще по стаканчику, – произнес Том не допускающим возражения тоном.

Когда Ленгленд поднялся с места и отправился на нетвердых ногах вниз по лестнице, Том погрузился в исследование альтернатив. Джеф рационально мыслить сейчас не мог и не понимал, что теперь Гринхольм уволит их обоих. А тот факт, что Том покрыл недостачу, в лучшем случае спасет их от судебного преследования. Но банку действительно не нужен скандал. В том случае, если бы эта история выплыла на поверхность, фискальные органы могли подставить под сомнение способность руководства контролировать положение и даже применить штрафные санкции к самому банку. Впрочем, Гринхольм – известное дерьмо. И поступит так, как выгодно одному только Гринхольму.

Появился Ленгленд с двумя порциями бурбона.

– Знаешь что, Джеф, – мрачно сказал Том, – мне не хочется продолжать этот разговор, и…

– Но я же не знал, Том! – перебил его чуть не плача Ленгленд. – Почему ты не сказал мне, что…

– А почему ты не позвонил мне, прежде чем идти с повинной к Гринхольму? – Тут Клейтон подумал, что ему надо было обязательно позвонить Ленгленду в ту же минуту, когда он получил перевод из Цюриха. – Впрочем, уже поздно обо всем этом рассуждать. Так что поезжай-ка ты, Джеф, к себе в Цюрих. А я попробую уладить свои дела здесь.

С этими словами Клейтон поднялся с места, одним глотком прикончил остававшийся у него в стакане бурбон и зашагал на выход.

Выйдя у своего дома из такси и дожидаясь, когда водитель наберет ему сдачу, Том увидел молодого человека, чье лицо показалось ему знакомым.

– Мистер Клейтон? – осведомился тот, подходя к машине и предъявляя Тому свое удостоверение.

Выяснилось, что парня звали Браун и работал он в службе безопасности банка. Браун вручил Клейтону запечатанный конверт.

Послание содержало письмо от Гринхольма: «…В административный отпуск с сохранением содержания… в связи с внутренним расследованием…» Послание заканчивалось требованием передать Брауну ключи от служебных помещений и пропуск.

Том нисколько не удивился – все это обычное дело перед увольнением. Но скорее всего ему предложат подать в отставку, ибо такова стандартная практика.

Том оставил Брауна ждать на площади и забежал в дом, чтобы принести ключи. Кэролайн находилась в расположенной в полуподвале кухне, где кормила ужином детей. Она наверняка слышала, как он открывал входную дверь, но не выкрикнула своего привычного: «Привет, папочка!»

Ужин прошел в молчании. Но после того как она отвела детей спать, Том рассказал ей вкратце о своей встрече с Джефом Ленглендом и послании Гринхольма. Она не выразила какого-либо неодобрения поступка старого друга семьи. Клейтону даже показалось, что она в глубине души Ленгленду сочувствует.

– Зачем ты все это сделал, Том? – вдруг спросила Кэролайн, но на удивление спокойным голосом.

– Полагал, что на этом можно быстро заработать хорошие деньги. Кстати, несмотря ни на что, до сих пор думаю так.

– Нам не нужны быстрые деньги, Том. – Голос у нее не изменился. – Мы достаточно обеспеченные люди. Кроме того, мне ни к чему неприятности. У меня и без того хватает забот.

– Прости. Думаю, дело в том, что за все эти годы банк мне здорово наскучил. И мне захотелось немного развлечься, вновь ощутить полноту жизни.

– Тогда лучше сменить работу, Том, – сказала жена решительно, но по-прежнему очень спокойно. Со стороны можно было подумать, что она весь день старалась превозмочь одолевавшие ее противоречивые чувства, преуспела в этом и теперь мыслила рационально и без эмоций.

– Возможно, мне придется сделать это. – На мгновение Том испытал унылое чувство безнадежности. – Административный отпуск обычно является прелюдией к отставке.

– И верни эти деньги Дику, – добавила Кэролайн, проигнорировав его последнюю ремарку. Потом поднялась со стула, объявила, что очень устала, и начала убирать со стола кофейные чашки. Сполоснув их под краном и поставив в сушилку, она медленно вышла из кухни и направилась к лестнице на второй этаж.

Том подождал, пока жена заснет, и на цыпочках направился в свой кабинет в мансарде. Невскрытая утренняя почта все еще лежала у него на столе, и в частности письмо от агента по продаже недвижимости. Он писал, что его клиент согласился с условиями мистера Клейтона. Более того, агентство, до крайности обрадованное представившимся ему шансом сбыть с рук Корстон-Парк, соглашалось оставить миссис Клейтон ключи, с тем чтобы она могла пригласить строителей и узнать расценки на предмет возможных переделок.

Том вздохнул, отложил письмо и, усевшись поудобнее за письменный стол, привычным движением включил компьютер. Неожиданно выяснилось, что пароль, открывавший ему доступ к банковским файлам, все еще действует. Возможно, Гринхольм и его подпевалы упустили это из виду. Но скорее всего они закроют доступ завтра утром. Том просмотрел дневные сводки. Фунт снова немного потерял в цене. Соответственно убытки «Тауруса» снизились до полутора миллионов фунтов, что высвобождало два с половиной миллиона, внесенных им дополнительно в качестве залога. Плюс сбережения и два собственных дома. Итого примерно пять миллионов. Неплохой начальный капитал даже при отсутствии работы. А Том хотел вернуть свою привычную жизнь любой ценой. И принял решение: завтра он скажет Дику, что готов вернуть деньги – все, до последнего цента, – за исключением пяти миллионов, конечно. Он уже подсчитал, что эти пять миллионов суть те самые пятьсот шестьдесят семь тысяч триста восемьдесят четыре доллара двадцать два цента плюс бонус в три процента за пятьдесят лет. То есть деньги его дедушки. Он подпишет контракт, гарантирующий выдачу депозита в течение девяноста дней. И эти девяносто дней попытается поиграть на разнице курсов. Очень осторожно, как если бы он продолжал работать на свой банк. Возможно, ему удастся выдоить еще миллион с этого депозита, прежде чем им завладеет хозяин Суини и тот, кто за ним стоит.

Завтра Том отправится к Стюарту Хадсону и попросит составить проект мирового соглашения, которое должен будет подписать Дик. К этому соглашению он приложит копию выписки из счета Пата Клейтона 1944 года. Дик как адвокат не может не понимать, что любой суд примет этот документ в качестве доказательства. Клейтон, однако, отдавал себе отчет в том, что Дик, пугая его, имел в виду правосудие совсем иного толка. Но эти люди не убьют Тома, пока не истекут девяносто дней. Ибо мало в мире найдется людей, готовых ради мести распрощаться с тридцатью семью миллионами долларами. Серьезная опасность, если таковая действительно существует, будет угрожать ему, когда этот срок закончится. Но у него уже начала формироваться в голове идея, как такой опасности избежать.

После встречи с Хадсоном он отправится к старшему инспектору Арчеру и попросит о помощи. Объяснит ему, что дедушка оставил в 1944 году некую сумму, каковой факт долгое время хранился в тайне. Когда Том узнал об этом, то востребовал дедушкин банковский счет, причем сделал все юридически грамотно и в согласии с законом. Выяснилось, однако, что за то время, пока деньги лежали невостребованными, неизвестный субъект внес на этот счет очень крупную сумму по причинам, оставшимся ему, Тому, неизвестными. Хотя все эти события происходили вне юрисдикции здешней Фемиды, их дальнейшее развитие имеет-таки отношение к Британии. Поскольку упомянутый неизвестный вкладчик направил в Лондон своего эмиссара – американского адвоката по имени Ричард Суини, – который потребовал у Тома передать ему все деньги с этого счета, включая те, что по праву принадлежат Клейтону. При этом он угрожал Тому смертью в случае невыполнения этого требования, причем означенная угроза имела место в Лондоне. Он, Том Клейтон, намеревается встретиться с мистером Суини в его отеле в три часа дня. Он покажет инспектору Арчеру проект мирового соглашения, которое мистер Суини должен подписать, и попросит инспектора приехать или прислать в отель в четыре часа дня своего офицера для взятия показаний у указанного мистера Суини.

После этого Дик поймет – равно как и Салазар, – что, если с Томом случится какая-нибудь неприятность, полиция будет знать, где искать виновных. Том предполагал, что при таких условиях они вряд ли рискнут покуситься на его жизнь. Прежде всего потому, что его смерть вызвала бы расследование, способное вынести на поверхность другие скелеты, которых в шкафах у таких людей обычно довольно много. Салазар должен считать себя счастливчиком, если все закончится тихо и согласно мировому соглашению. Лично он, Том, не знал ни одного дилера или банкира, которые, окажись они в его положении, согласились бы вернуть все эти деньги.

Так что завтра его ждет день больших свершений. Он вступит также в переговоры с Гринхольмом. Если последний откажется принять Тома, он встретит его за дверями банка. Гринхольм, помимо всего прочего, чрезвычайно эгоистичный тип и зациклен на себе. Ну так вот: Том откажется признавать обвинения Ленгленда и пригрозит Гринхольму скандалом. Ни в Европе, ни в Америке не найдется суда, который сможет доказать, что «Таурусом» владеет Клейтон. А Ленгленд давать на него показания не станет. Как только Джеф поймет, что увольнения ему не избежать, так сразу же примет сторону Тома, чтобы вместе с ним востребовать с банка компенсацию. Все, что есть на них у противной стороны, – это ошибка в перераспределении депозита в два с половиной миллиона, которую Том исправил, как только осознал свою оплошность, и до того как Джеф выступил со своим дурацким заявлением.

Ясное дело, работать в этом банке ему больше не придется, зато можно потребовать у организации годовое жалованье и бонус. В общей сложности миллиона два.

А что касается Суини, после пятницы Том больше его никогда не увидит. Он предложит Дику передать адвокатской конторе Байрона все бумаги, имеющие отношение к нему, Тессе и другим членам семейства Клейтон, как почившим, так и здравствующим. И это, подумал Том, поставит точку в данной главе его биографии, а также в деле, связанном с дьявольским цюрихским счетом.

Как выяснилось чуть позже, он ошибался.