Текст книги "Смертельное наследство"

Автор книги: Билл Видал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Вечер только начался, когда Реду принесли свежую расшифровку – вторую за день. Уткнувшись в нее, он вдруг вскинул руки над головой и возгласил:

– Есть!

Подчиненные как по команде повернулись к нему и в мгновение ока собрались у его стола.

– Ребята! Наш ученый приятель из нью-йоркской адвокатской палаты только что позвонил одному знаменитому банкиру, – сообщил Ред торжествующим голосом. – Догадываетесь, как его зовут?

– Салазар! – чуть ли не в унисон ответили его сотрудники.

– Именно!

– Ред, вот это послушайте. – Девушка из группы Харпера поднялась из-за стола и подошла к начальнику с плейером в руках. – Информация с двадцатой линии. Мэри Каллен, секретарша Большого Дика. – Она нажала на кнопку «Воспроизведение». – Похоже, наш парень собирается в Европу.

Присутствующие услышали разговор между секретаршей Суини и сотрудником компании «Юнайтед эрлайнз»: «Хочу зарезервировать у вас билет… Первый класс, разумеется… Рейс Нью-Йорк-Лондон. Прошу также зарезервировать на двое суток номер в отеле „Кларидж“».

– Тут еще кое-что интересное, – добавила девушка, прежде чем кто-либо успел прокомментировать услышанное. Она нажала на кнопку второй дорожки, где был записан короткий разговор адвоката с Салазаром. Прослушав эту запись, члены группы приободрились еще больше: Суини требовалось срочно встретиться с Прачкой.

– С плохими известиями звоните, не так ли? – холодно спросил Салазар.

– Похоже, в Женеве возникли кое-какие осложнения, – осторожно ответил адвокат.

– Какие, к дьяволу, осложнения?!

– Те самые, о которых я вас предупреждал, Джо. – Суини начал привычную для адвоката операцию по спасению собственной шкуры.

– Что-нибудь связанное с тем гребаным банкиром, внучком Пата Клейтона? Скажите скорей, что это не так, Дик, очень вас прошу. – В голосе Салазара послышалась угроза.

– Боюсь, Джо, вы не ошиблись. Но я вас об этом предупреждал!

– Разумеется… А я предупреждал вас. Относительно того, что произойдет, если этот сукин сын попытается украсть мои деньги.

– Джо, я могу уладить это дело, – взмолился Суини.

– Эктор уладит это дело.

– Выслушайте меня, Джо…

– Говорите, но недолго, – зловещим тоном произнес Прачка.

– Только не по телефону. Когда я могу к вам приехать?

– Сейчас. Приезжайте сию же минуту.

– Уже в пути, Джо. Надеюсь, Тони тоже будет присутствовать?

– Уж будьте покойны… – И на линии послышались гудки.

…В это мгновение дверь отдела секретных операций ДЕА распахнулась, и в комнату вошел Джулио Карденас. Вид у него был усталый, но на губах играла улыбка.

– Добрый день, босс, – поздоровался он с Харпером. – Новостями интересуетесь?

Аристидес де ла Крус подтянул к себе за шнур телефон, включил автоответчик и прослушал записанные сообщения. Информация, переданная клерком из «Банка Антигуа», его встревожила: «Деньги от компании „Конструктора де Малага“ все еще, к сожалению, не получены. Но сеньор де ла Крус может быть уверен, что его уведомят немедленно по получении трансферта». Между тем наступала пора переводить субподрядчикам первый транш – пять миллионов долларов; Моралес же из соображений престижа настаивал на том, чтобы все счета оплачивались вовремя. Адвокат считал, что при таких обстоятельствах уведомить клиента о задержке – его прямая обязанность.

…Моралес находился у себя в столовой, которая в последнее время больше напоминала офис архитектора, так как на обеденном столе красовались многочисленные макеты школ, госпиталей и жилых домов. День ото дня проект все сильнее его захватывал.

Продвижение Карлоса Моралеса к вершинам иерархии «кокаинового братства» не было ни спокойным, ни безопасным. Когда марихуановый бизнес в связи с появлением на рынке кокаина утратил для него свою привлекательность, он поступил на работу к одному из кокаиновых баронов, Пабло Эскобару, который представлялся ему более перспективным кандидатом на роль главы наркокартеля, нежели толстый и тупой Очоа. Скучать на новой работе Моралесу не пришлось, ибо Эскобар первым делом подмял под себя бизнес прежнего хозяина Карлоса. Потом по велению Эскобара новый рекрут, вооруженный охотничьим ружьем, патрулировал вместе с другими боевиками дорогу на Картахену, охраняя пути транспортировки продукта. Войдя со временем в доверие к боссу, Моралес стал получать более ответственные задания – к примеру, ездил на Багамы встречать покупателей, транспортировал груз и собирал плату. Эскобар трижды посылал его в Америку, в частности в Майами и Лос-Анджелес, обговаривать условия сделок с важными клиентами. В результате этих поездок молодой человек обучился нескольким нехитрым, но важным правилам типа – продавец никогда не держит продукт при себе. Для таких дел существовали особые команды: одна транспортировала наркотик к месту назначения и прятала в безопасном месте, другая же собирала плату и вывозила деньги в Колумбию. При таком подходе вероятность, что у тебя в случае неудачи отберут одновременно и продукт, и деньги, была очень мала.

Тем не менее во время третьей поездки в Штаты Моралеса арестовали, и он провел пять дней в тюрьме для уголовных преступников графства Дейд. В аэропорту Майами некий ретивый сотрудник службы безопасности, жаждавший получить обещанную за обнаружение бомбы награду, велел Моралесу открыть чемодан, после чего попросил объяснить происхождение обнаруженных в нем пятисот тысяч долларов наличными. По счастью, Карлос в предыдущей поездке свел знакомство с опытным криминальным адвокатом, который оспорил выдвинутые против него обвинения и через пять дней вытащил наркодельца на свободу и посадил на самолет. Адвокату удалось убедить суд, что его клиент прибыл в Майами, с тем чтобы приобрести загородный дом. Он даже привел с собой двух свидетелей – торговцев недвижимостью, которые под присягой показали, что Карлос Моралес осматривал выставленные ими на продажу дома. Но так как ничего подходящего его клиенту подобрать себе не удалось, продолжал вещать адвокат, он решил вернуться со своими деньгами на родину. Несомненно, эти деньги следовало задекларировать при въезде, чего его клиент по небрежности не сделал, но он готов заплатить соответствующий штраф. В результате Моралес научился уважать хороших адвокатов и отделался штрафом в пять тысяч долларов. Правда, еще пятьдесят тысяч пришлось заплатить защитнику, который часть этих денег передал коррумпированным риелторам. Кроме того, Карлоса лишили американской визы, а служба ДЕА – на всякий случай – завела на него досье.

Эскобар здорово разозлился, когда Моралес сообщил ему о своем проколе, однако дальше этого дело не пошло, ибо Карлос Альберто в те годы уже считался весьма уважаемым лейтенантом. Эскобар списал в разряд убытков выданные адвокату пятьдесят тысяч, вычел пять тысяч штрафа из жалованья своего служащего, но и только. Последующие два года Моралес жил экономно, стараясь отложить как можно больше на черный день. Его очень тревожил хаос, возникший в городе, с тех пор как там обосновался кокаиновый бизнес. И не в связи с неожиданно проснувшимися гражданскими чувствами, но из-за предощущения – верного, как показали дальнейшие события, – того, что в скором времени правительству Колумбии все это надоест и оно положит конец безраздельной власти наркобаронов в Медельине.

Он пытался уговорить Эскобара вложить хотя бы часть своих богатств в Медельин, дабы приобрести лояльность жителей, каковая идея поначалу наркобарону даже понравилась. Однако вместо кардинальных преобразований, направленных на улучшение жизни людей, он ограничился раздачей небольших денежных сумм просителям и неимущим. Часть средств он также передал церкви и руководителям местных благотворительных организаций, которые были слишком напуганы, чтобы отказаться от этих денег.

По мнению Моралеса, Эскобар нисколько не эволюционировал, не отошел от своих корней, оставаясь тем, кем был изначально, – гангстером. Он единолично принимал все решения, а для претворения их в жизнь использовал палачей и убийц. Кроме того, он упорно не замечал дурных для него предзнаменований – так сказать, кровавых надписей на стене, становившихся все более очевидными с тех пор, как за Медельинский картель всерьез взялись гринго. И в результате всего этого Эскобар попал в тюрьму – без сомнения, с элементами комфорта и даже роскоши, но все-таки тюрьму.

А потом умер при туманных обстоятельствах.

После смерти Эскобара все решили, что приказал долго жить и сам картель, но Моралесу удалось собрать и сохранить его осколки. Не прошло и года, как начала действовать созданная им независимая и вполне самодостаточная структура. И вот теперь, спустя всего три года, он добавил к своему генеральному плану завершающие штрихи. Ничего не поделаешь, придется закрывать лавочку. В противном случае он рисковал кончить как Эскобар. Наркотики могут стать основой состояния, но, как только оно создано, необходимо перебираться под сень закона, легализоваться. Кстати, этот урок преподали ему гринго. В Америке бутлегеры стали послами, ростовщики – банкирами, а содержатели тайных домов свиданий – владельцами отелей в Лас-Вегасе. Проживи, соблюдая закон, лет пять, правильно распорядись своим богатством, проявляй щедрость – и прошлое забудется. Моралес поставил перед собой цель: собрать двести миллионов долларов. Сейчас он на полпути к этой заветной цифре, и его доходы растут в геометрической прогрессии. Еще двенадцать месяцев – и поставленная им перед собой задача будет выполнена. После этого он распустит слух, что отходит от дел. Тогда парни в Кали поймут, что Моралес не является более для них конкурентом, и он сможет наконец спать спокойно. Потом, в один прекрасный день, он, возможно, даже попросит монсеньора Варелу выхлопотать для него у папы какой-нибудь католический орденок.

Ну а пока…

Послышался телефонный звонок, и он коротко переговорил с адвокатом, раздраженный не самим де ла Крусом, а тем, что никто из множества окружавших его людей не в состоянии делать то, что требуется и когда требуется. Сказав в заключение де ла Крусу, что с банками он разберется сам, Моралес сразу после этого перезвонил Энрике Шпееру.

В Нью-Йорке, в директорском офисе, шел напряженный разговор. Тони Салазар и Дик Суини сидели по одну сторону хозяйского стола, а банкир в своем кресле – по другую. Эктор Перес, как обычно, располагался в углу у двери и хранил молчание.

– Вы, – Прачка ткнул пальцем в Суини, – ставите меня в известность, что этот гребаный внучек Пата захапал сорок три миллиона моих баксов, а ты, – быстро сказал он, не дав никому возразить и поворачиваясь к сыну, – за это в ответе.

Тут зазвонил телефон.

Салазар в изумлении уставился на него. Казалось, он не мог поверить, что кто-то решился обеспокоить его в эту минуту, но трубку все-таки снял. В следующее мгновение его голос изменился и стал сладким как мед.

– Энрике, друг мой, как хорошо, что вы позвонили… – Послушав с минуту собеседника, Салазар отреагировал со всем доступным ему радушием и сердечностью: – Я лично проясню этот вопрос. Прямо сейчас и начну, амиго.

Суини судорожно сглотнул, ибо сразу понял, какую проблему затронул Шпеер.

Положив трубку, Салазар некоторое время сидел в полном молчании, задумчиво исследуя взглядом находившихся в комнате посетителей, которые в этот момент боялись даже вздохнуть.

Более всего Прачку заботили сорок семь миллионов. Он должен был выплатить их немедленно, ибо в противном случае ему пришлось бы уйти в отставку. Разумеется, он мог изыскать эти деньги, тем более его личные авуары в настоящий момент равнялись приблизительно пятидесяти миллионам. Но это требовало времени, так как средства были задействованы в сделках с недвижимостью, долгосрочными вкладами и залоговыми выплатами. Что же до свободных наличных, то в данный момент он мог наскрести шесть, от силы семь миллионов. Между тем он обещал выплатить сорок семь. И сегодня. Однако воспользоваться деньгами, находившимися под менеджментом компании «Салазар и К°», представляло для него большую проблему. Слишком прочно они были связаны, причем намеренно – чтобы владельцу было труднее их изъять после процесса легализации. Помимо всего прочего, за всеми его легальными действиями пристально следила финансовая полиция, и резких маневров он позволить себе не мог.

Стало быть, ему оставалось одно: залезть в транзитные фонды – нелегальные деньги, принадлежавшие его клиентам и находившиеся в процессе отмывания. Тут ему консультироваться с компьютером не требовалось. Он знал все цифры наизусть, вплоть до самых последних, вчерашних. В настоящий момент он мог получить до ста миллионов долларов, для чего ему надо только протянуть руку к банкам Каймановых островов, каковое обстоятельство и позволило Джо быстро принять решение.

Итак, он возьмет шесть миллионов долларов из денег, сделанных на нью-йоркских проститутках, и десять миллионов из доходов от контрабанды на Восточном побережье. Четыре миллиона – разница между счетом Клейтона и балансом Моралеса – уже находились в его распоряжении. Оставалось, таким образом, набрать еще двадцать семь миллионов, и он решил взять их из доходов трех членов Калийского картеля. По девять миллионов с каждого. Салазар знал, что если эти наркодельцы когда-нибудь узнают о том, что он из их денег спонсировал их же конкурента, то прихлопнут его как муху, но в ближайшее время ничего подобного опасаться не приходится. Итак, когда посетители уйдут, он позвонит в банк «Гранд-Кайман» и попросит тамошних служащих как можно быстрее собрать требующиеся ему сорок семь миллионов.

Приняв решение, он первым делом повернулся к Суини:

– О’кей. Вот что мы сделаем. Я одолжу вам сорок семь миллионов. Прямо сейчас.

Суини собирался запротестовать. Он и пятидесяти долларов никогда не брал взаймы, не то что пятьдесят миллионов. Кроме того, это была вовсе не его проблема. Однако он предпочел промолчать и выслушать вторую часть предложения.

Тони Салазар молча глазел на отца, стараясь скрыть овладевшее им удивление. Он и представить себе не мог, что папаша в состоянии раздобыть такую значительную сумму в столь короткий промежуток времени.

– И дам вам семь дней на возврат этого долга, – продолжал банкир. – Так что я на вашем месте не рассиживался бы здесь, а оторвал свою задницу от стула, первым же самолетом вылетел в Европу и взял нашего знакомого банкира за горло. И держал бы так до тех пор, – тут он возвысил голос до крика и грохнул кулаком по столу, – пока он не вернул бы вам эти деньги! Я ясно выразил свою мысль?

– Я так именно и собирался поступить, – ответил Суини, пытаясь сохранить хотя бы частицу профессионального достоинства, – и даже зарезервировал билеты на ближайший авиарейс до Лондона. Более того, я уже предупредил Клейтона, что ему придется вернуть деньги. Однако, Джо, речь у нас шла о сорока трех миллионах.

– С этого момента вы отвечаете за сорок семь. Когда вернете сорок три, поговорим об оставшихся. А теперь слушайте меня очень внимательно. – Салазар понизил голос, но продолжал говорить угрожающим тоном. – Завтра в это же время мои деньги будут переведены на ваш счет в Женеве, после чего вы, в свою очередь, переведете их на известные вам счета в Испании и Уругвае и пришлете мне подтверждение относительно успешного завершения транзакции. Потом позвоните нашему терпеливому другу из Сан-Хосе, извинитесь за задержку и скажете, что средства там, где им и положено быть. Надеюсь, вы по-прежнему хорошо понимаете меня?

– Очень хорошо, Джо, – кивнул адвокат. – У меня нет сомнений, что Том вернет деньги, когда я дам ему соответствующие объяснения. Тем не менее должен еще раз вам заметить, – он предпринял очередную попытку отвести от себя вину и переложить ее на молодого Салазара, – что ничего этого не случилось бы, если бы вы закрыли счет несколько лет назад. Или хотя бы сразу после смерти Майкла Клейтона.

Салазар-старший еще раз одарил его испытующим взглядом, после чего сосредоточил внимание на сыне.

Тони вздрогнул, но продолжал хранить молчание.

– Оставьте мне свои лондонские телефоны и адреса, – сказал Салазар адвокату, не глядя на него, – и уезжайте. У вас много работы. – Когда ирландец удалился, Салазар обратился к сыну: – Ты тоже полетишь в Лондон. Но другим рейсом. По прилете выяснишь, где живет этот Клейтон. И если Суини к четвергу в своей миссии не преуспеет, примешься за него. Убей этого гребаного банкира, если понадобится, но деньги с него получи. Ну а коли не получишь, в Нью-Йорк можешь не возвращаться.

Джулио Карденас находился у своего босса до полуночи, после чего получил приказ ехать домой и отдыхать. Когда он на следующее утро вернулся в офис, у него сложилось впечатление, что Харпер в ту ночь так и не ложился. Как выяснилось, пока Джулио отдыхал, его босс вел переговоры по телефону – в частности разговаривал со специальным агентом Ароном Коулом из ФБР и просил об одолжении: установить за Ричардом Суини слежку – всего на день или два, пока ДЕА не договорится об этом с соответствующей британской специальной службой. Коул сказал, что дело можно считать решенным. Он сейчас же позвонит в лондонский офис ФБР и уладит проблему. В этой связи Харпер сообщил ему номер рейса, которым полетит Суини, и название отеля, где он должен остановиться. Ред также попросил специального агента уделить особое внимание людям, с которыми адвокат будет встречаться в Лондоне.

Потом он позвонил в руководство ДЕА и сообщил о своих планах. Там ему предложили вылететь в Вашингтон со всеми собранными уликами. Так что ему ничего не оставалось, как, взяв с собой Карденаса, отправиться прямиком на аэродром города Опа-Лока, где их поджидал ведомственный «лиарджет». Во время двухчасового перелета Харпер поведал Джулио о своей стратегии в намечающейся операции, после чего они вместе составили рапорт о достижениях полевого агента Карденаса в Медельине, отпечатали его на компьютере, находившемся на борту самолета, а также скопировали файл на диск, который Харпер сунул в свой портфель.

Джулио предложил сварить кофе, каковое предложение Ред с благодарностью принял.

– Знаете, босс, вчера, после того как вы меня отпустили, я полночи обо всем этом думал, – сказал Карденас, принося в салон из крохотной самолетной кухоньки дымящийся кофе.

– А я думал, что ты сразу лег спать, – ответил Харпер с ухмылкой, свидетельствовавшей о том, что он думал как раз обратное.

– В конце концов я, конечно, заснул. Но вот что мне приснилось. Если мы действительно хотим покончить с Моралесом, то мое место не здесь, а в Медельине.

– Ты что, рехнулся?! – вскричал Харпер, который в тот момент подносил чашку ко рту, и в этой позе от удивления так и застыл.

– Если разобраться, я дело говорю. Допустим, Ромуальдес отправится к Моралесу и расскажет ему обо мне, тогда, могу вам гарантировать, наркобарон вытянет из него всю эту историю. Ну а коли так, в Медельине будет мертвый мэр. И я готов прозакладывать голову, что Ромуальдес тоже это понимает, а посему держит язык за зубами.

– И что с того?

– А то, что я вернусь в Медельин как ни в чем не бывало. Вы, часом, не забыли, что по легенде я должен был навестить свою тяжелобольную сестру? Ну так вот: считайте, что я ее навестил и вернулся на свое рабочее место в «Эль-БИД». И при этом в мое распоряжение поступил весьма покладистый и послушный моей воле мэр.

– Все-таки он мог обратиться к Моралесу. И это нельзя сбрасывать со счетов.

– Нет, не мог, Ред. Мэр – настоящая крыса и лоялен только к одному человеку – самому себе. Так что я знаю, как на него воздействовать. Для начала я скажу ему, что пробуду в Медельине не более двух недель, а потом предложу пятьдесят тысяч на депозите в Майами за копии нужных мне документов. Он согласится, уверяю вас. Ибо если он предаст меня, я выдам его, и мы умрем оба. На меня ему, конечно, наплевать, но свою шкуру он, безусловно, ценит очень высоко.

Харпер с минуту хранил молчание и смотрел в окно. Казалось, его заворожило зрелище побережья Галф-Кост, открывшееся под крылом самолета. Наконец Ред принял решение.

– Подождем результатов совещания. Если твои доводы примут во внимание, вернешься в Колумбию, но перед этим необходимо удостовериться, что Ромуальдес все еще держит рот на замке.

– Ну и как мы в этом удостоверимся?

– Сделаем один телефонный звонок. Чтобы убедиться, что мэр пребывает в добром здравии.

«Лиарджет» приземлился в Вашингтонском национальном аэропорту при сильном ветре и ледяном дожде, каковые обстоятельства напомнили пассажирам, что никто из них не взял с собой зимнее пальто. Движение в этот утренний час было довольно редкое, так что не прошло и пятнадцати минут, как путешественники пересекли мост над ледяным Потомаком и оказались в центре города. Миновав Четырнадцатую улицу, они свернули направо, проехали по Конститьюшн-авеню и вошли в министерство юстиции с заднего хода. Окинув взглядом это величественное здание, Джулио подумал, что до сего момента был здесь только раз – семь лет назад после окончания курсов по подготовке агентов. Став полевым агентом, он работал в Майами, Наполи и Тампе, набираясь опыта. Потом его перевели на работу в Мексику, оттуда – на острова и, наконец, в Медельин.

Войдя в министерство, Джулио испытал чувство гордости от принадлежности к организации, на которую работал. Он гордился тем, что относился к числу избранных – нескольких мужчин и женщин, денно и нощно рисковавших жизнью, чтобы обезвредить опаснейших в мире преступников. Тех, что ради денег не жалели человеческие жизни, разрушали семьи и лишали детей будущего. Половина подростков из школы в Маленькой Гаване, где учился Джулио, ступили на стезю преступности и порока, дабы иметь возможность без помех получать наркотик. А треть из них, как ему сказали, попали в тюрьму или просто умерли. Их убивали дилеры, пристреливали копы, они погибали от передозировки или зараженной иглы. Если не считать разбитых сердец родителей, эти дети, завершив свой короткий жизненный путь, ничего после себя не оставили и словно не жили вовсе. Джулио Карденас считал торговцев наркотиками всех уровней самыми мерзкими негодяями на Земле. И был готов вернуться в Колумбию в любое время.

Его родители приехали с Кубы в составе первой волны эмиграции. Уважаемые торговцы в прошлом, они бежали от режима Кастро и были рады начать новую жизнь в бедных районах Майами. Эти хорошие честные люди помогали своим рожденным в Америке детям делать школьные домашние задания и водили их по воскресеньям к мессе. Джулио стал одним из всего лишь трех выпускников школы высшей ступени, которым удалось поступить в колледж. Он завербовался в ДЕА после его окончания. Постоянный риск, многочисленные трудности и кочевая жизнь не пугали Карденаса. Он был одержим своей работой и отдавал ей все силы и время.

Реду и Джулио предложили пройти в приемную директора. Харпер передал диск с рапортом секретарше и попросил немедленно распечатать его. В ожидании вызова они прогуливались по комнате, рассматривая висевшие там картины и фотографии. На многих были запечатлены директор и его предшественник. Они улыбались и пожимали руки Рейгану, Бушу, Форду и даже Никсону. Джулио отметил про себя, что Картер и Клинтон на изображениях отсутствовали, и задался вопросом, уж не является ли это свидетельством изменения политических пристрастий Моргана Форбса. Помимо американских лидеров, запечатленный на фотографиях и картинах директор, одетый в неизменный старомодный темный костюм, улыбался и пожимал руки иностранным президентам, послам и премьер-министрам. Некоторых из них Джулио знал, других – нет. В дальнем конце комнаты помещалось большое изображение эмблемы ДЕА и стоял флаг Соединенных Штатов. Так выглядела святая святых работодателя полевого агента Джулио Карденаса, который, чтобы попасть сюда, прошел долгий путь, начавшийся много лет назад в трущобах Майами.

– Мистер Харпер, мистер Карденас, шеф готов принять вас, – сказал помощник директора, приоткрывая дверь главного офиса.

Когда они вступили в просторный кабинет, Форбс вышел из-за письменного стола, назвал их по именам, пожал им руки, после чего предложил присесть на мягкие стулья, окружавшие кофейный столик. Более массивные стулья для посетителей стояли напротив письменного стола шефа, но полевые агенты ДЕА, как заметил однажды Форбс своим мягким, с новоанглийским акцентом голосом, гостями не считаются, ибо здесь они у себя дома.

– Итак, Джулио, насколько я понял из рассказа Джереми, вы накопали в Медельине что-то важное.

– Да, сэр. По крайней мере мне так кажется. И я накопаю еще больше, если мне будет позволено вернуться в Медельин.

– Вернуться в Медельин? – Директор, приподняв бровь, вопросительно посмотрел на Харпера. – Вы мне об этом ничего не говорили.

– Такая возможность обсуждалась во время полета сюда, сэр, – осторожно сказал Ред.

– Терпеть не могу ненужное геройство. – Форбс перевел взгляд на Джулио.

– Я не собираюсь рисковать, сэр. Просто мне нужно пару недель, чтобы завершить работу.

– Ладно, поживем – увидим, – неопределенно произнес Форбс, после чего обратился к Харперу: – Давайте еще раз пройдемся по всем пунктам вашего плана.

Харпер повторил свои предложения, которые сделал ранее по телефону, подтвердив каждое из них имевшимися сейчас в его распоряжении фактами. Достав из папки расшифровки записей телефонных переговоров, он процитировал несколько фрагментов, а также прочитал выжимки из доклада Джулио о его встрече с мэром Медельина, уделив особое внимание фонду Моралеса, а также денежным потокам, которые в настоящее время направлялись из Уругвая и Испании в Колумбию.

– Получается, что мы будем преследовать этого парня за перечисленные ему пятьдесят миллионов долларов? – осведомился Форбс.

– Для начала, сэр. Уверен, что расследование приведет нас к источнику этих денег. И возможно, нам удастся конфисковать или заморозить еще большие суммы. Если все пройдет как надо, Моралесу – конец. А с ним и конец Медельину.

– Надеюсь, у вас, Ред, нет ничего личного против Моралеса? – поднял брови Форбс.

– Нет, сэр. Но я считаю его наиболее опасным из всех колумбийских наркобаронов.

– С чего вдруг? Вы знаете, какова нынче его доля на рынке?

– Пять процентов. Но дело не в этом…

– А в чем?

– Моралес – единственный по-настоящему умный парень из всей этой банды. Он ведет себя вполне прилично, даже платит налоги. А сейчас собирается встать во главе всей системы социального обеспечения в Медельине. Иначе говоря, он ничем не досаждает колумбийскому правительству, и, учитывая другие проблемы, которые сейчас стоят перед страной, его, весьма возможно, скоро оставят в покое.

Директор, размышляя, некоторое время хранил молчание. Потом сказал:

– Хорошо. Я договорюсь с госдепом и лондонской полицией. Ну а вы готовьтесь лететь в Лондон, если события этого потребуют. А пока поезжайте в Нью-Йорк и обговорите аспекты этого дела с судьей Крамером. Надеюсь, он позволит вам прослушивать телефоны «Салазар и К°». Что же касается Калийского картеля, то ваши предложения на его счет меня не совсем устраивают. Я не говорю «нет», но и согласия не даю. Для начала давайте посмотрим, как будут развиваться события.

Решения начальства в общем соответствовали планам Харпера и Карденаса, а кое в чем даже превосходили то, чего они надеялись получить.