Текст книги "Смертельное наследство"

Автор книги: Билл Видал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Исполнив таким образом долг делового человека и отца, Джо Салазар заявил, что отправляется домой на ленч. Признаться, он чувствовал себя при этом не лучшим образом, так как ему предстояло сообщить жене о постигшей их утрате.

Том слушал Арчера и не мог поверить, что с ним говорит тот самый человек, который своей деликатностью и мягкостью манер напоминал одного из детективов Скотленд-Ярда, описанных талантливым пером Агаты Кристи. И куда, спрашивается, подевалась вся его обходительность? Сейчас Арчер вел себя так, как если бы считал Тома виновным в жестоком преступлении.

– Вопрос заключается в том, мистер Клейтон, действительно ли вам было так необходимо убивать его?

– Мне представляется, что мой клиент уже ответил на этот вопрос, старший инспектор.

Стюарт Хадсон находился с Томом и Кэролайн около двадцати минут, когда в госпиталь приехали Арчер и Харпер. Том успел сообщить Стюарту, что произошло в Корстоне, и тот посоветовал ему держаться настороже и говорить полиции лишь необходимый минимум.

«Придерживайся главных фактов, – внушал адвокат. – Ты действовал исходя из того, что твоей жене угрожает смертельная опасность. Ты приехал на место встречи первым. Этот парень выстрелил в тебя и промахнулся. Потом он выстрелил еще раз и ранил тебя. Пистолет был все еще у него в руках, когда ты бросился на него и вы начали драться. Во время драки вы упали на пол, и ты, продолжая отчаянно сражаться за свою жизнь, сунул этого парня в камин. И это все, Том».

Арчер проигнорировал реплику Стюарта и продолжал давить на Тома:

– Я помню, что вы сказали мне, мистер Клейтон. Но хотел бы услышать эту историю еще раз. Причем с самого начала. Как-никак у нас на руках труп.

– Ну, если это необходимо… – устало произнес Том.

– Мой клиент все еще страдает от раны в спине и других травм, – вновь вмешался Хадсон, – и доктор настоятельно рекомендовал ему не утомляться. Попрошу вас не затягивать беседу, старший инспектор.

На этот раз Арчер одарил адвоката взглядом и кивнул. Потом вытащил из кармана трубку и принялся набивать ее:

– Вы сказали, что приехали в Корстон первым, не так ли?

– Совершенно верно. Я приехал первым. Примерно за четверть часа до Салазара.

– И что вы за это время сделали?

Том объяснил, как он откорректировал распределительный щит, с тем чтобы при необходимости иметь возможность укрыться в темноте. Далее он рассказал, что подыскал оружие для самообороны – фомку и пару ножей, – поскольку похититель его жены вполне мог прийти на встречу вооруженным, что впоследствии и подтвердилось.

– Почему вы не позвонили нам? – заговорил впервые за все это время Харпер.

– Салазар похитил мою жену. И я не хотел рисковать. Он сказал, что убьет ее, если я буду не один. И я ему поверил.

– Стало быть, вы пришли к выводу, что справитесь с этим делом лучше полиции? – Харпер произнес это с заметным сарказмом.

– Как бы там ни было, хотя у нас на руках труп, – Том, пародируя слова Арчера, посмотрел на него, – это слава Создателю, не труп моей жены.

Инспектор сделал вид, что не заметил иронии:

– Скажите, мистер Клейтон, существуют ли какие-нибудь причины, которые могли бы заставить вас желать смерти Антонио Салазару?

– Достаточно! – Хадсон решил отреагировать еще до того, как Том успеет что-либо ответить. – Полагаю, старший инспектор, вы перешли все пределы. И я как адвокат рекомендую своему клиенту не отвечать на этот вопрос. Равно как и на все последующие. Ибо ваши инсинуации абсурдны. Я позволю себе напомнить, что мистер Салазар похитил миссис Клейтон под угрозой оружия, а потом пытался убить самого мистера Клейтона. Я посовещаюсь со своим клиентом, то есть своими клиентами, – исправился он, бросив взгляд в сторону Кэролайн, – и, как только они полностью оправятся от выпавших на их долю тяжких испытаний, мы выступим с совместным заявлением по этому делу.

– Мистер Хадсон, – обратился к нему Ред Харпер, повысив тон, – в эту самую минуту мои люди рискуют жизнью из-за происков Салазара! Между тем ваш клиент придерживает информацию по этому вопросу, и, будь мы сейчас в Америке, я велел бы арестовать его за создание помех деятельности федеральной…

– Мы не в Америке, мистер Харпер! – перебил его адвокат столь же эмоционально и с не меньшим напором. – Помимо всего прочего, ваши намеки на то, что мой клиент придерживает важную информацию, не более чем домыслы.

– Вы всерьез думаете, будто мы поверим, что вы не знаете, почему Салазар хотел вас убить? – Арчер не спускал глаз с Тома.

– Я уже говорил вам, – сердито ответил Клейтон, – что он хотел получить деньги. Деньги, которых у меня нет.

– Чушь собачья! – гаркнул Харпер, вскакивая на ноги. – И хоть мы не в Америке, вы, Клейтон, все еще являетесь американским гражданином, и я могу при необходимости вызвать вас в американский суд.

– Старший инспектор! Кажется, я достаточно ясно продемонстрировал нашу позицию. – Хадсон тоже пришел в раздражение. – И в настоящий момент вынужден констатировать, что завязавшаяся здесь перепалка чрезвычайно утомила моих клиентов и они полны желания закончить этот разговор.

– Что ж, пусть будет так, коли вы ставите вопрос подобным образом. – Арчер поднялся на ноги и повернулся к Тому: – Томас Деклан Клейтон, – произнес он мрачным торжественным голосом, – как официальное лицо я должен арестовать вас по подозрению в убийстве Антонио Эмилио Салазара. Вы можете хранить молчание, но… – Далее он прочитал стандартную формулировку, вызвав на губах у Реда Харпера удовлетворенную улыбку.

Кэролайн была потрясена, но тем не менее заметила, как зло блеснули глаза ее мужа. Такой же злой блеск появился и в глазах ее бывшего любовника.

Было договорено, что Том останется в госпитале под присмотром полиции еще двадцать четыре часа. После этого он формально будет считаться под арестом, хотя Хадсон уже составил официальное письмо, в котором его клиент отрицал свою вину и собирался настаивать на освобождении под залог. Арчер сказал, что не будет опротестовывать данное требование, но приложит все усилия к тому, чтобы максимально увеличить сумму залога. Он также предложил ему передать паспорта Клейтона, и Хадсон договорился с ним, что это станет одним из условий освобождения под залог.

После того как представители правоохранительных сил удалились, Хадсон ненадолго остался с клиентами, чтобы уверить их: обвинение несостоятельно и он добьется его отмены еще до того, как дело будет передано в суд. Потом адвокат сослался на срочные дела и тоже ушел.

– В твои намерения не входит возвращать деньги, не так ли? – осведомилась Кэролайн, когда они остались в одиночестве. Она сидела у окна, сложив на груди руки, освещенная закатным светом догоравшего дня.

– Я собирался вернуть их, – осторожно сказал Том. – Более того, очень хотел это сделать. Но проблема заключается в том, что я не понимаю, кому отдавать деньги при нынешних обстоятельствах.

– Может, полиции?

– С какой стати? Сомневаюсь, что таким образом мы сможем купить себе спокойную жизнь.

– А как насчет Дика?

– Я пытался, клянусь. Даже вместе со Стюартом составил проект мирового соглашения.

– А Дик?

– Сначала он хотел его подписать, но потом раздался телефонный звонок, и вся эта сделка накрылась.

– Какой же ты глупый, Том! – В голосе жены слышались страх и раздражение одновременно. – Как только я узнала всю историю этих денег, то только и твердила тебе, чтобы ты их вернул.

– Я обещаю вернуть все деньги, если в результате нас оставят в покое. Но сначала я должен убедиться в этом.

– Ну и что ты собираешься теперь делать?

Том жестом попросил жену подойти и присесть на постель, заключил в объятия и начал шепотом излагать ей на ухо свои соображения. В частности, просил ее взять детей и уехать на время к родителям. Он также обещал ей затребовать полицейскую охрану для семьи, пока все это дело не завершится. Кэролайн согласилась. Она тоже полагала, что семье следует на некоторое время уехать из Лондона.

– Мы уже договорились о покупке дома? – неожиданно спросила она.

– Еще не окончательно, но можем сделать это хоть сейчас. И даже внести деньги.

– Давай оставим это на время, Том. – Она едва сдерживала слезы. В комнате установилось молчание, потом Кэролайн отодвинулась от Тома и некоторое время всматривалась в его глаза. – Мне необходимо все обдумать.

Том не знал, что и сказать. Им вновь овладело тягостное чувство, что ему придется расплачиваться за свалившийся на голову цюрихский счет любовью Кэролайн.

Тома выписали из госпиталя в субботу утром. Днем он усадил свое семейство в автомобиль и повез в Глостершир. Рана в спине все еще побаливала, но он старался не обращать на это внимания, ибо не хотел, чтобы физическая боль отразилась на его планах. Шоссе М4 представлялось ему совсем другим, нежели в ту злополучную ночь, но он решил этим наблюдением с домочадцами не делиться. Равным образом он не сказал ни слова, когда они проезжали мимо поворота на Корстон-Виллидж. Кэролайн тоже хранила по этому поводу молчание. В любом случае, пока шло исследование места преступления, вход в поместье был запрещен всем.

Джек Хорнби пришел в ярость, когда узнал, что полиция отказалась предоставить защиту его внукам и дочери. Он посетил все ответственные за это учреждения, начиная с местного полицейского участка и кончая кабинетами высокопоставленных сотрудников Скотленд-Ярда. Даже звонил члену парламента от Глостершира. Все напрасно. Тогда он от отчаяния обратился к командиру полка, в котором прежде служил, и объяснил ему положение вещей. И выход был-таки найден, причем простой и эффективный. Два лейтенанта из этого парашютно-десантного полка получили двухнедельный отпуск, который согласились провести в поместье полковника Хорнби, обещавшего им отличную рыбалку и охоту. При этом они прихватили с собой табельное оружие – два пистолета. Еще два молодых лейтенанта готовились выехать в отпуск по тому же адресу, если полковник примет решение продлить свое гостеприимство на следующие две недели.

Том, успокоенный присутствием в поместье тестя двух вооруженных военных, вернулся в Лондон в субботу вечером в полном одиночестве. По возвращении включил автоответчик и прослушал несколько сообщений. Услышав голос Гринхольма, он по этому поводу даже откупорил бутылку коньяка «Реми». В своей небольшой, но прочувствованной речи Гринхольм, в частности, сказал: «С сожалением узнал о жизненных невзгодах, которые тебе пришлось перенести. Обвинения в твой адрес представляются просто смешными. Директор решил, – „решил“, отметил Том, а не „предложил“, – предоставить тебе отпуск, требующийся для улаживания всех твоих дел… Отпуск без сохранения содержания, как бы по собственному желанию… За твоими проектами присмотрит Владимир Крейц…»

Том выключил автоответчик. Он отлично знал подобного рода формулировки и хорошо понял, что имел в виду босс. Если Том достаточно быстро выйдет из этого дела, причем чистеньким как младенец, начальство поздравит его и даже разопьет с ним бутылку хорошего шампанского. Если же дело затянется, пусть и при благополучном исходе, и он будет отсутствовать на рабочем месте свыше трех месяцев, что в банковском деле почти вечность, о нем просто забудут.

Чтобы расслабиться, Том включил компьютер и, к немалому своему удивлению, обнаружил, что все еще имеет доступ к служебному сайту. Пробежав глазами сводную таблицу состояния текущих дел, в частности цюрихских фьючерсов, он выяснил, что фунт снова упал – на один и три четверти пенса. Хорошая новость для Тома и его банка.

Его бывшего банка.

Если, конечно, Крейц сделает все правильно.

Том пожалел, что у него мало свободных денег. Он мог бы под сурдинку продать и собственные фунты. Ведь факт остается фактом – фунт переоценен, и основательно. Промышленность буксует, экспорт в застое падает. Фунт будет обязательно снижаться. Если, конечно, не случится что-то из ряда вон.

Очень похоже, что приходит время серьезной игры. Возможно, самой серьезной в его жизни. Тогда почему бы не воспользоваться для этого деньгами Салазара?

Что ж, возможно, он так и поступит. На следующей неделе.

Но сначала надо повидаться с Шоном.

Утром в понедельник, как и ожидалось, Тома вызвали в суд, где против него было выдвинуто официальное обвинение в убийстве Антонио Салазара. В суде, разумеется, присутствовал Стюарт Хадсон, приведший с собой видного деятеля Королевской коллегии адвокатов, который оспорил обвинение и потребовал, чтобы суд снял его. Полицейские со своей стороны заявили, что в этом деле наличествуют некоторые аспекты, связывающие обвиняемого с международным преступным синдикатом, свидетельства чего будут представлены на расширенном слушании. Адвокат Тома и пришедшее с ним важное лицо объявили все это инсинуациями, а дело – не стоящим и выеденного яйца, так как имела место очевидная самозащита. После короткого совещания члены суда пришли, однако, к выводу, что расширенные слушания все-таки следует провести, и сообщили, что состоятся они в Олд-Бейли, а его дата будет объявлено особо.

Суд также установил залог в двести тысяч фунтов, и дополнительные условия освобождения: обвиняемому предлагалось сдать паспорт и отмечаться раз в неделю в полиции. Очередная просьба о полицейской защите была отклонена. Поскольку Клейтон не дал приемлемые объяснения относительно того, почему Салазар хотел его убить, суд пришел к выводу о нерациональности расходования общественных средств на охрану обвиняемого. Тем более не существовало никаких свидетельств новых угроз в его адрес. Другая просьба – дать Клейтону разрешение на ношение огнестрельного оружия с целью самозащиты – также была отклонена. Кроме того, она еще и вышла ему боком, так как выяснилось, что он уже имеет разрешение на владение охотничьим оружием, и это при данных обстоятельствах было признано нецелесообразным. В результате разрешение отозвали, а от охотничьих ружей предложили избавиться.

Хадсон и его важный приятель сказали Клейтону, чтобы тот не слишком расстраивался, поскольку судебные инстанции в конечном счете согласятся, что убийство произошло с целью самозащиты. А полицейские обвинения – это трюк, чтобы привязать Тома к одному месту, пока будет идти следствие. Возможно, точка зрения адвокатов имела право на жизнь, но Тома она нисколько не утешила.

Вскоре после суда он сел на метро и поехал в Хитроу. Клейтон еще раньше думал об этом путешествии, но тогда у него был совсем другой настрой – он переиграл швейцарских банкиров и вернулся домой победителем. А сейчас Томас Клейтон чувствовал себя несчастным и одиноким. Если разобраться, он мало что мог сделать – только сидеть и ждать, когда враги доберутся до него и заставят заплатить за прегрешения перед ними собственной жизнью. Ему оставалось только молить Господа и надеяться, что они не тронут по крайней мере Кэролайн и детей. Разве что Шон защитит его. Дядя Шон – человек, привычный к насилию.

В первом терминале он купил билет авиакомпании «Айр лингус». Тихо просидев в кресле час при перелете до Дублина, он пересел в самолет «фоккер-френдшип», через большие овальные окна которого созерцал красивые виды этого древнего края: Изумрудного острова из нью-йоркских сказаний.

Это была единственная в мире страна, куда он – при удачном стечении обстоятельств – мог добраться из Англии без паспорта. И все благодаря английской предусмотрительности и здравомыслию. Английское дворянство, владевшее половиной ирландских земель, не имело ничего против ирландской политической независимости, но не желало заниматься оформлением документов для поездок на уик-энд в свой ирландский замок или поместье. Но в результате и ирландцам кое-что перепало. Десятилетиями безработные с Изумрудного острова перебирались через пролив на территорию своего старого врага и жили там припеваючи на английском социальном обеспечении без виз, заграничных паспортов и прочих документов. И все это происходило задолго до того, как Европейский союз предоставил подобные права своим членам.

Самолет пересек границу воздушного пространства Северной Ирландии севернее Кавана и понесся над голубыми водами залива Аппер-Лох-Эрн. Его узкая северная оконечность указывала путь на город Эннискиллен, а после него открывался вид на озеро Лоу-Лох-Эрн и обрамлявшие его зеленые долины. На северном берегу озера у Петтиго линия маршрута вновь изгибалась, поворачивая в сторону маленького аэропорта, расположенного на берегу залива Донегол.

В аэропорту Тома поджидала арендованная машина. Том сел в нее, добрался до местечка в Данкинили и повернул на север. Проезжая по живописной дороге среди холмистого ландшафта, он все время смотрел влево – туда, где полуостров, который он пересекал, вдавался в воды Атлантического океана. Он думал о тяжких испытаниях, выпавших в прошлом на долю ирландского народа и заставивших многих его представителей оставить этот райский уголок, чтобы перебраться в заморские земли и начать там новую жизнь. Том также не мог избавиться от овладевшего им чувства вины. Если бы не его собственная беда, он, похоже, так бы сюда и не выбрался, хотя обещал это Тессе и даже взял у нее чек на десять тысяч долларов для передачи родственникам. Тот чек, вдруг пришло ему в голову, все еще пылится среди других несрочных бумаг у него на столе. Он знал, что может привести в свое оправдание сотню различных причин, но чувство вины все равно не проходило.

Наконец он приехал в Данглоу – небольшой симпатичный городок на берегу залива. Он видел в доме отца старые фотографии этого поселения, запечатлевавшие его узкие, неухоженные улочки. Но в реальности городок выглядел куда лучше. Чтобы разузнать, куда ему двигаться дальше, Том направился в местную гостиницу под названием «Коттер инн».

У стойки бара толпились посетители мужского пола. Еще несколько мужчин сидели с кружками темного пива за столиками. Все они как по команде повернули головы ко входу и обозрели вновь пришедшего.

Том подошел к стоявшему за стойкой крупному мужчине, предположительно мистеру Коттеру, и спросил, где можно найти Шона Клейтона. В комнате сразу наступила тишина, а мистер Коттер, продолжая протирать кружку, которую держал в руках, медленно прошел вдоль стойки к Тому и приблизил к его лицу красную, с оспинами на щеках, полную физиономию.

– А позволительно ли узнать, кто им интересуется? – осведомился он громким голосом, чтобы все, кто находился в баре, могли его слышать.

– Томас Клейтон.

– Стало быть, вы его родственник? У вас американский акцент. Вы американец, да? – продолжил он этот своеобразный допрос.

– И то и другое. Я внук Патрика Клейтона.

– Сын Майка? – Некий мужчина поднялся из-за своего столика. Все повернулись к нему. Он был в темных брюках и плотной клетчатой рубашке под расстегнутым анораком и обладал такими же, как у Тома, темными вьющимися волосами, изумрудно-зелеными глазами и крепким сложением, но выглядел лет на тридцать старше. Улыбнувшись, он протянул Тому руку. – Налей кружечку пива моему кузену, Джералд, – сказал он хозяину заведения, после чего обратился к Тому: – Я Фейлим, сын Шона. – Он произнес всего четыре слова, но они дали выход сдержанным мужским эмоциям.

Том сжал твердую ладонь кузена, после чего они обнялись. Удивительное дело: этот человек из страны, о которой Том почти не вспоминал, оказался вдруг его кровным родственником. И Том ощутил это родство всем своим существом, как если бы они знали друг друга целую вечность.

Неожиданно Том, к большому своему удивлению, осознал, что у него до сих пор не было настоящих друзей. Кэролайн? Но это его жена. Тесса? Его сестра. Стюарт… Кем он ему приходится, лучше не вспоминать. Нет, в самом деле, ему уже сорок, а друзей нет. Пока он все это обдумывал, присутствовавшие в баре мужчины разразились приветственными криками: «Добро пожаловать на родину, Том Клейтон!»

– Я сожалею о кончине твоего отца, Томас, – сказал Фейлим. – Мы все тут опечалились, когда узнали об этом.

– Ты знал моего отца? – удивился Том.

– Однажды он был здесь, – печально кивнул Фейлим.

Тут дверь распахнулась и в бар вошел, о чем Том сразу же догадался, Шон. Он выглядел на четверть века моложе мужчин своего возраста и, хотя не обладал высоким ростом – не более пяти футов семи дюймов, – имел благодаря широким мощным плечам весьма представительную фигуру. А его светло-зеленые глаза напоминали окна, открытые во внутренний мир, исполненный силы и страстей.

– Ну, здравствуй, Томас Клейтон! – произнес он низким голосом, так чтобы все могли его слышать. – Наконец-то ты сподобился повидать нас! – Он говорил дружелюбно, с явственно проступавшим рокочущим северо-западным ирландским акцентом. Слова органично влились в звучавший в помещении приветственный хор. Джералд Коттер потянулся за бутылкой «Джеймисона» и налил ему двойную порцию. Шон взглянул на почти опустевшую кружку в руках Тома и со значением посмотрел на бармена. – Ему то же самое. Угости же парня приличным напитком! Надеюсь, ты пьешь виски, Томас?

Клейтон ухмыльнулся: «Уж что-что, а виски я пью» – и кивнул. После первой порции последовало еще несколько. Потом Шон начал представлять Тому присутствующих. Но, помимо этого, говорил мало и все больше слушал рассказы родственника, с улыбкой поглядывая на него. Через некоторое время он взял Тома за локоть и повлек к двери.

– Моему племяннику пора отдыхать, – объявил Шон своим приятелям. Те закивали, демонстрируя полное понимание. – Возможно, через пару часов я снова присоединюсь к вам, – добавил он и хитро всем подмигнул.

Когда они вышли из гостиницы, Шон спросил, есть ли у Тома машина. Когда американец ткнул пальцем в наемный автомобиль, Шон предложил ему прокатиться. Они выехали из Данглоу и поехали по дороге, змеившейся среди холмов, в направлении Бетонпорта. Там они по узкой тропинке между скалами проехали на берег. Том почувствовал запах океана прежде, чем увидел его. На берегу Шон вышел из машины и упругим размашистым шагом направился к кромке прибоя. Том шел за ним следом. Глядя, как уверенно, по-молодому, ступает по песку этот старик, Том рассмеялся, вспомнив слова Суини о Шоне: «…если только он еще жив».

Они дошли до вдававшегося в океанский простор мыса – небольшого треугольного участка суши со скальными нагромождениями, – где Шон предложил Тому присесть. Некоторое время они хранили молчание, слушая, как завывает в скалах ветер, и наблюдая, как разбиваются о берег волны Атлантики. Той самой Атлантики, воды которой Том созерцал, лежа среди песчаных дюн на пляже Лонг-Айленда.

Другой мир, другая жизнь.

– Вон там, – Шон указал взмахом руки в южном направлении, – находится гора Крохи-Хед, а за ней – залив Гвибарра. – Он поднялся на ноги, как если бы хотел лучше их рассмотреть, потом повернулся лицом к северу. – А это, – Шон ткнул заскорузлым пальцем в направлении небольшого куска суши в миле от берега, – остров Голал. А вон тот, похожий на зубчатый утес, – остров Блади-Форленд.

– А этот? – Том кивнул на остров значительно больших размеров, находившийся прямо перед ними.

– Этот, – Шон раздвинул зубы в веселой, почти детской улыбке, – зовется Аран-Айленд. В стародавние времена мы загружали там суда ящиками с виски.

Том ухмыльнулся.

– Итак, что все-таки привело тебя к нам? – спросил Шон, не глядя на Тома, и вновь опустился на обломок скалы.

– У меня проблемы, дядя Шон. – Том удивился, как легко вырвалось у него это «дядя Шон». – Серьезные проблемы…

– Когда я был совсем юным парнишкой, – Шон, заговорив о другом, словно проигнорировал апелляцию своего внучатого племянника к его родственным чувствам, – то имел обыкновение приходить сюда и смотреть в океанский простор. Почти каждый день приходил. И все смотрел, смотрел… Мне казалось, что если я очень постараюсь, то в один прекрасный день увижу отсюда Америку.

– Так плохо вам здесь жилось?

– Да уж… Не слишком хорошо. – На мгновение его глаза затуманились от нахлынувших воспоминаний. – Иногда я становился вон на ту скалу и выкрикивал имя Пата. Просил его приехать и забрать меня с собой.

– Извините, Шон. До недавнего времени я мало что знал о связях нашей семьи с Ирландией. В самом деле, почему вы не уехали вместе с дедушкой? Ведь он приезжал к вам.

– К тому времени я уже вырос. И у меня было дело, требовавшее неустанного внимания. Короче, я ни о чем не жалею.

– Пат посылал вам деньги?

– Посылал. Регулярно. До самой смерти. Он был человеком прижимистым, но, когда речь заходила об Ирландии, денег не жалел.

– А мой отец посылал?

– Только на нужды семьи. Молодой Майкл был истинным миролюбцем. Редкое качество, надо сказать. Хотя Пат его и не понимал, никогда на сына в этом смысле не давил. Ну а ты? Где живешь? Обзавелся ли семьей?

Том рассказал о себе. О том, в частности, что живет в Англии и занимается банковским делом. Потом поведал о своих проблемах – о деньгах на швейцарском счете, о том, как некий человек похитил его жену, а он, Том, убил его. И о том, что его дни сочтены.

– Не подумайте, что меня так легко напугать, но у меня есть дети и жена, о которых я должен позаботиться. – Том признался, что боится оставаться в Лондоне, но считает, что в Америке его достать еще легче. – Возможно, мы обоснуемся где-нибудь в ваших краях. Снимем дом или что-нибудь в этом роде.

– Сколько денег ты взял? – прямо спросил Шон.

– Сорок три миллиона долларов. – Том виновато улыбнулся. – Часть этих денег принадлежала Пату. Меньшая, надо признать.

– И что ты с ними сделал?

Чувствуя, что отделаться полуправдой не удастся, Том честно рассказал своему недавно обретенному родственнику о переведенных им в Лондон пяти миллионах и оставленных на цюрихском счете тридцати восьми.

Шону захотелось узнать, как ему удалось наложить лапу на швейцарский счет. Том рассказал, припомнив до мелочей тот достопамятный день в Цюрихе. Выслушав его, Шон рассмеялся.

– Значит, твои недруги держали свои деньги на счете Пата? – Он удивленно покачал головой.

– Да. А потом перевели их на счет моего отца.

Шон поинтересовался, от кого конкретно исходят угрозы, и Том рассказал все, что узнал от Суини об операциях по отмыванию денег, которыми занимался Салазар.

– Ну и как же ты живешь среди этих людей? – неожиданно спросил Шон, а потом, заметив замешательство на лице Тома, уточнил: – Я англичан имею в виду.

– Да ничего живу, – ответил Том, хотя понимал, что его слова вряд ли понравятся собеседнику. – К тому же у меня жена англичанка.

Шон понимающе кивнул и поднялся с места. Затем, заведя руки за спину, устремил взгляд в океанский простор.

– Значит, ты думаешь, что эти люди собираются убить тебя? – довольно-таки небрежным тоном уточнил он.

– Да. – Том не имел в этом ни малейших сомнений.

– А ты, значит, миролюбец? Прямо как твой отец? – Когда Шон повернулся к нему лицом, Том увидел, что взгляд его дяди лишился какого бы то ни было тепла и стал весьма жестким, если не жестоким.

– Нет! – Том выдержал этот взгляд. – Я не такой. Я больше похож на деда.

– Это точно, Томас Клейтон. Ты такой же, как мы. И сделаешь то, что должно. И не побоишься в случае чего обагрить свои руки кровью.

– Вы хотите мне что-то предложить? – Голос Тома заметно дрогнул.

– Я хочу тебе что-то сказать, – низким тяжелым голосом произнес Шон и вдруг разразился смехом. – У меня появилась мысль заставить тебя потрудиться. Итак, твоя жизнь в обмен на службу нам. Ну, что ты на это скажешь?

Том, лишившийся на мгновение дара речи, уставился на него во все глаза.

– А ты ведь не одобряешь то, чем я занимаюсь, не так ли? – осведомился Шон, вновь обретая серьезность.

– Не одобряю. – Том в очередной раз подумал, что врать Шону бессмысленно. – Особенно те методы, которые вы…

– И после этого у тебя хватает наглости просить меня о помощи?! – зло перебил его Шон. – А также рассуждать о делах, в которых ты ни черта не смыслишь? Ты что, думаешь, я смогу остановить этих латинос силой убеждения?

– Дядя Шон! – взмолился Том. – Ради моей семьи, поскольку на себя я уже махнул рукой…

– Ладно! – кивнул старик. – А теперь оглянись, Томас Клейтон. Оглянись и расскажи, что ты видишь.

Том бросил взгляд на ряды холмов у него за спиной. Деревню, откуда они приехали, видно не было, но в восточном направлении на горизонте проступали расплывчатые очертания какого-то большого города.

Том описал то, что увидел, и, когда закончил, Шон сказал:

– А я вот никогда не смотрю на восток. И знаешь почему?

Том промолчал.

– Чтобы не видеть этот проклятый Юнион Джек, развевающийся на ветру английский флаг. На ирландской земле по ту сторону границы! – Он медленно повернулся лицом к Тому. – Я не могу на это смотреть. Это зрелище убивает меня!

– Но вы уже выиграли свою войну, Шон. Разработана формула мирного перехода к независимой объединенной Ирландии…

– Это просто слова, Томас. Просто слова. Считается, что мы, ирландцы, мастера говорить и договариваться, но когда доходит до серьезных переговоров, почему-то всегда получается так, что последнее слово остается за англичанами. Они хитрецы, каких мало.

– Тем не менее я считаю, что в этой борьбе победили вы.

– Да, так говорят в Дублине. А еще там говорят, что теперь борьба на нынешней стадии может носить только политический, мирный характер. Но я все это слышал и раньше. – Он вздохнул. – Итак, я помогу тебе, Томас Клейтон. Разберусь с твоей маленькой проблемой в Нью-Йорке.

– Я очень вам благодарен, дядя Шон. От всей души.

– А сейчас я скажу, во сколько тебе обойдется благодарность. – Морщинистые черты лица Шона обрели твердость гранита. – Так как ты не имеешь к этим деньгам никакого отношения, тебе придется передать их своему народу.

– Как, все?

– Разумеется, все. Пату бы это понравилось. Очень понравилось.

– А как насчет тех пяти миллионов, которые я перевел в Лондон? Я уже говорил вам, что использовал их, чтобы покрыть недостачу, – нервно произнес Том.

– Что ж, тебе придется снова украсть их. Ты ведь банкир, не так ли?

– Как и когда… вы хотите получить деньги?

– Они все еще в Швейцарии?

– Да.

– В таком случае мы их оттуда и заберем. Я сообщу, когда придет время это сделать. Ну а пока предлагаю тебе как-нибудь их использовать, инвестировать во что-нибудь. Ты меня понял?

Том сглотнул и кивнул в знак того, что принимает его слова к сведению.

– Очень хорошо. Процент можешь оставить себе – за свои страдания! – Шон хмыкнул. – Насколько я понимаю, деньги изымаются из дела по прошествии определенного срока?

– Да, девяносто дней. Это стандартная процедура.

– Тогда будем считать, что договорились. Итак, ты заплатишь нам по прошествии трех месяцев. Мы же обеспечим тебе защиту силами наших людей в Лондоне. Ты их не увидишь, но они всегда будут находиться рядом.