Текст книги "Смертельное наследство"

Автор книги: Билл Видал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Глава 6

Моралес посмотрел налево в направлении лунки, потом перевел взгляд на носки своих ботинок. Затем, несильно размахнувшись, ударил клюшкой по мячу и некоторое время с удовлетворением наблюдал, как тот катится по почти идеальной прямой линии. Неожиданно мяч вздрогнул и по непонятной причине застыл в каких-нибудь двух дюймах от лунки. Моралес громко выругался и повернулся к своему садовнику, чтобы задать ему взбучку.

– Идиот! – гаркнул он.

Садовник стоял без движения, словно обратившись в статую, пораженный не менее своего хозяина. Он трудился несколько недель, высаживая здесь газон, потом регулярно подстригал лужайку, каждый ее фут, а недавно, ползая на четвереньках, срезал все выросшие выше нормы травинки ножницами. Он не понимал, что произошло.

– Значит, не знаешь, что случилось?! – взревел Моралес, шагнул к крохотной выпуклости в земле, остановившей бег мяча, и ударил клюшкой точно в ее центр. Парализованный страхом, садовник не двигался. – Здесь кочка, идиот! Здесь, здесь, здесь! – Моралес несколько раз ткнул клюшку в газон в такт своим словам, потом швырнул ее в садовника и зашагал по направлению к дому.

Вокруг одни идиоты, думал на ходу Моралес. Как, спрашивается, вести бизнес, если приходится лично вникать в каждую мелочь?

– Где Ромуальдес? – спросил он у охранника, пересекая веранду по пути к гостиной.

– Уже едет, дон Карлос, – ответил плотный индеец из племени араваков. – И везет с собой сеньора де ла Круса.

Моралес, ни к кому конкретно не обращаясь, потребовал принести виски и опустился в кресло. Прошел почти месяц с тех пор, как он впервые озвучил свой план в присутствии Шпеера. Теперь Моралес готовился приступить к следующему раунду, и ему требовались результаты – и как можно быстрее. Когда центр производства кокаина переместился в Кали, Моралес с неослабным вниманием наблюдал, как там развивались события. Когда-то красивый процветающий город, Кали быстро деградировал и превратился в средоточие насилия и хаоса. Хотя считалось, что им заправляют представители двух-трех фамилий вроде семейства Ортега, на самом деле истинными хозяевами Кали стали убийцы и бандиты. Они без счета тратили деньги, а местные торговцы, развращенные невиданным притоком прибыли, составляли им отличную компанию благодаря своей жадности и тяге к обогащению. В магазинах города Кали можно было приобрести самую дорогую и экстравагантную одежду и ювелирные изделия, местные же ресторанные счета количеством нулей затмевали самые дорогие рестораны Боготы. Однако многие уважаемые и почтенные горожане покинули Кали, а местные землевладельцы продавали свои поместья из опасения, что на их землях создадут кокаиновые плантации и взлетно-посадочные полосы для самолетов. По ночам улицы города заполняли толпы вооруженных людей, и обнаружить поутру в сточной канаве труп стало самым привычным делом. По мнению Моралеса, Кали должна была постигнуть судьба Медельина. В один прекрасный день туда придут войска и начнется всеобщее кровопролитие.

Все эти калийские нувориши представлялись Моралесу презренными глупцами, поднявшимися из грязи и не знавшими, как распорядиться свалившимся им на голову богатством. Он, Моралес, птица совсем другого полета. Хотя его родители были простыми учителями, Карлос Альберто с детских лет воспарял мыслями и считал, что достоин лучшей участи. Он получил самый высокий балл в школе высшей ступени, после чего уехал из Медельина в столицу, где поступил на юридический факультет Национального университета. Однако Моралес, проведя год в убогом студенческом общежитии вместе с другими парнями из провинции, вынужден был из-за финансовых проблем оставить учебу. Весь этот год он трудился по ночам, чтобы заработать на жизнь и образование, наблюдая за детьми из богатых семей, обитавшими в респектабельных пригородах и водившими машины, подаренные родителями. Посещая лекции, он обратил внимание также на то, что молодые преподаватели старались водить дружбу со студентами побогаче. И неудивительно: многие преподаватели по совместительству были еще и адвокатами и надеялись, что подобные неформальные контакты позволят им заполучить состоятельных клиентов. Моралесу понадобился всего год, чтобы понять, что свежеиспеченный адвокат без денег и связей может рассчитывать лишь на весьма скромное существование, да и то в лучшем случае.

Так и не сумев превозмочь нужду, он вернулся в Медельин, где открыл для себя мир новых возможностей. Несколько местных фермеров стали культивировать и выращивать растение, приносившее хороший доход. Горстка семян колумбийской «золотой марихуаны» стоимостью несколько песо, высаженная в долине Абурра, давала поистине щедрый во всех смыслах урожай. Полиция смотрела на такие сельскохозяйственные опыты сквозь пальцы. Считалось, что это, в общем, безвредное растение, а мода на него, распространившаяся в Америке и Европе, скоро пройдет. Ко всему прочему Колумбия получала от его продаж столь необходимую ей свободно конвертируемую валюту.

Девятнадцатилетний Моралес поступил на работу к одному из таких фермеров и стал получать зарплату, которая пятикратно превосходила совокупный доход его родителей.

Примерно в это время как бы заново было открыто растение, которое стало приносить еще большую прибыль. В гористой части Колумбии чуть ли не повсеместно росли пышные кусты коки, и их культивирование почти ничего не стоило. С древнейших времен индейцы, шахтеры и крестьяне жевали листья коки, чтобы легче переносить разреженный воздух гор, и вот теперь из этих листьев наркодельцы фабричным способом стали извлекать алкалоид и преобразовывать его в белый порошок – кокаин. Быстро образовавшийся в Медельине наркокартель стал извлекать из его продаж безумные прибыли, и все последующие годы, пока длился этот, так сказать, золотой сон, росло и благосостояние Моралеса.

Но теперь сказка кончилась, и Моралес знал, что Медельин в эту сказку уже не вернется. И поэтому в ближайшее время следует продавать как можно больше продукта и откладывать вырученные деньги, чтобы потом перебраться с ними в большой город и сделаться столпом общества. Тогда он, наркобарон Моралес, неподсуден.

Карлоса, кроме всего прочего, беспокоила еще одна проблема. Где-то в недрах его бизнеса окопался предатель – некий сукин сын, получавший деньги из Кали. В дюжине поселений, разбросанных в буше, поросшей кустарником труднопроходимой местности, обитало около двухсот человек, работавших на Моралеса. Это были спасенные им остатки огромной когда-то армии Эскобара. Они трудились в лабораториях по переработке коки, занимались погрузкой продукта и расчищали в джунглях посадочные полосы для приема самолетов. Моралес использовал для транспортировки кокаина только легкие самолеты, обходившиеся ему примерно в двести тысяч долларов за штуку. Со снятым второстепенным оборудованием и с установленными дополнительными баками они могли покрывать расстояние до тысячи миль и достигать островов Карибского моря, неся на борту около полутонны белого порошка, а часто и больше. Там, на островах, его люди и продавали продукт. Представители других организаций везли кокаин дальше в Америку, где в конечном пункте его цена удваивалась. Но Моралес предпочитал не рисковать и с контрабандой продукта в Штаты не связывался. Главное, чтобы его самолеты возвращались без потерь, загружались и вновь отправлялись по привычному маршруту – и так без конца. И подобная стратегия себя оправдывала.

Не обходилось, правда, без досадных инцидентов. Так, на прошлой неделе Моралес потерял самолет, под завязку загруженный кокаином и топливом. Аппарат взорвался над джунглями через три минуты после взлета, и в этом событии угадывалась рука Калийского картеля. Эти глупцы ни с кем не хотели делиться и стремились наложить лапу на весь кокаиновый бизнес в стране. Поскольку на импровизированном аэродроме в момент взлета находились только люди Моралеса, напрашивался вывод, что бомбу заложил кто-то из своих. И плативший предателю наркобарон, конечно, знал, что Моралес лично отправится в джунгли, чтобы разобраться с ситуаций, ибо это прежде всего вопрос престижа.

Мэр и адвокат вошли в гостиную как раз в тот момент, когда Моралес начал потягивать принесенное ему виски со льдом. Ромуальдес был в новом костюме, панамской шляпе местного изготовления и имел преуспевающий и чрезвычайно деловой вид. В руках мэр держал несколько рулонов с чертежами, а адвокат де ла Крус – кейс с бумагами на подпись. Новоприбывшие поздоровались с хозяином, после чего все трое перешли в столовую.

Ромуальдес с удовлетворением констатировал, что все оговоренные ранее участки земли на границах городской черты успешно приобретены. Правда, покупка одного их них потребовала известных усилий. Вдова Ангелини упорно отказывалась продавать его, однако после того как он, мэр, лично переговорил с ней «по-свойски», все препятствия к совершению сделки были устранены. Потом мэр стал раскладывать на обеденном столе чертежи. Де ла Крус же достал из кейса пачку контрактов.

– Полагаю, что цены вполне приемлемы, дон Карлос, – сказал адвокат, взяв в руки лист бумаги с машинописным текстом. – Принадлежавшие Дуранте три гектара вдоль дороги на Боготу куплены нами за десять тысяч долларов, а два гектара рядом с этим участком – за восемь. Земельные владения вдовы Ангелини, десять гектаров, обошлись нам в двадцать пять тысяч. Согласно плану, указанные три участка пойдут под гражданскую застройку.

Моралес кивнул и вопросительно посмотрел на адвоката, ожидая продолжения.

– Теперь об участках в центре города. – Де ла Крус взглянул на мэра, ожидая от него поддержки. – Мы с Мигелем договорились, что попробуем снизить цены, однако не настолько, чтобы это стало темой разговоров в столице. Как я уже говорил, – он перевел взгляд на Моралеса, – там мы облюбовали участок в пять тысяч квадратных метров, принадлежащий телефонной компании, на котором по плану должен быть выстроен госпиталь. Мы сошлись с владельцами на цене в восемьдесят тысяч долларов. У Круггеров имеются два участка по две с половиной тысячи квадратных метров каждый. Они хотели за них по сорок пять тысяч долларов, но мы вступили с ними в переговоры, с тем чтобы сбросить цену. Поскольку сыновьям Круггеров очень нужны деньги, нам удалось договориться с ними о продаже участков за тридцать и сорок тысяч.

– Какова же общая сумма выплат? – осведомился Моралес.

– Сто девяносто восемь тысяч долларов плюс налоги.

– Согласен. Теперь покажите мне чертежи.

Мэр с гордостью обвел рукой лежащие на столе эскизы и сказал, что архитектор, его шурин, считает за большую честь участвовать в проекте фонда Моралеса, поэтому не возьмет слишком много за данный заказ. Он, Ромуальдес, лично проследит за этим.

Моралес бросил взгляд на чертежи, которые, надо сказать, произвели на него весьма сильное впечатление.

На эскизе госпиталь представлял собой импозантное здание в три этажа, общей площадью пятнадцать тысяч квадратных метров. Над главным входом была выполнена темно-синими буквами надпись: «Госпиталь фонда Моралеса».

Дюк Карлос одобрительно кивнул и сосредоточил внимание на проектах школ. И каменное сердце наркобарона потеплело. Оба образовательных комплекса выглядели весьма симпатично, имели два этажа, а также и правильно подобранные, согревавшие душу названия. Заведение для мальчиков именовалось «Школой имени дона Паскуале», а для девочек – «Школой имени доньи Луизы»: в память о почивших родителях Моралеса. Что и говорить, Ромуальдесу иногда удавалось-таки демонстрировать образцы правильного политического мышления. Относительно преподавательского состава мэр сказал, что церковь сама подберет для обеих школ учителей соответствующего пола из монастырских братьев и сестер.

Дома для беднейших жителей города были спроектированы без особых излишеств, дабы не повышать цены на строительные работы, но, как того требовал Моралес, являлись «достаточно комфортными и вполне пригодными для проживания». В сущности, они представляли собой одноэтажные бунгало с крытыми толем крышами, общей площадью девяносто квадратных метров каждое. Перед всеми бунгало разбивались небольшие цветники, а улицы и проходы между домами мостились булыжником.

– Мы построим четыреста таких домов на землях Ангелини, – гордо сказал Ромуальдес, – и еще сто двадцать восемь – на других участках на окраине. Мы полагаем, дон Карлос, что вы сами захотите дать названия новым кварталам.

– Список расценок у тебя при себе, Аристидес?

– Да, дон Карлос. – Адвокат достал из кейса еще одну стопку бумаг. – Тут у нас образовался целый синдикат из местных фирм, ибо одной компании такие работы не потянуть. Я собрал их представителей у себя в офисе, и мы набросали проект договора, который касается почти всех аспектов строительства. Надо сказать, эти люди гордятся тем, что им предоставлено право на участие в столь грандиозном проекте.

– Сколько человек в курсе проекта?

– Пока четверо, – ответил вместо адвоката Ромуальдес. – И мы заставили их поклясться Богом, что они будут держать рот на замке. Однако понадобятся еще исследовательские работы и подробные чертежи объектов…

– Какова общая сумма расходов? – перебил его Моралес.

– Всего намечается построить восемьдесят тысяч квадратных метров жилья, дон Карлос. Общая же сумма расходов составит тридцать пять с половиной миллионов. Здесь зафиксировано все, вплоть до деталей.

Моралес был доволен. Выходило, что квадратный метр жилплощади обойдется ему всего в четыреста пятьдесят долларов. Его собственный дом стоил ему раз в десять дороже.

Он поднялся с места, подошел к встроенному шкафу, достал с полки папку с бумагами и вернулся к столу. Вынув из нее несколько документов, он протянул их де ла Крусу:

– Фирма «Конструктора де Малага». Здесь ее сертификаты и удостоверения, выданные правительством Андалусии в Испании. – Он хранил молчание, пока адвокат просматривал документы. Потом продолжил: – Она будет главным подрядчиком и производителем работ. А все местные фирмы станут ее субподрядчиками.

– Думаю, это не будет представлять проблемы, дон Карлос, – сказал адвокат и повернулся к мэру. – Однако этой компании потребуется лицензия на производство работ в Медельине…

Ромуальдес со свойственной ему помпезностью воздел к потолку правую руку. Этот жест означал, что вопрос не нуждается в обсуждении и требуемая лицензия, несомненно, будет обеспечена компании в любое время.

– Набросай проекты договоров между «Малагой» и всеми нашими строителями, Аристидес, – распорядился Моралес. – Условия обычные. Поэтапная оплата и так далее… Детали оставляю на твое усмотрение. Ну а теперь поговорим о фонде Моралеса. Ты принес нужные бумаги?

– Я все принес. – Адвокат вынул из кейса очередную партию документов.

Моралес просмотрел бумаги и снова одобрительно кивнул. Поскольку присутствуют все три учредителя, сказал он, можно сегодня же подписать устав фонда. Де ла Крус нерешительно осведомился относительно того, как фонд будет финансироваться. Моралес посмотрел на него с небрежной уверенностью, какую могут позволить себе только очень богатые люди.

– Завтра ты поедешь в «Банк Антигуа» и откроешь два счета. Один для «Малаги», – он указал на свою папку с бумагами, – здесь ты найдешь все необходимые для этого документы и доверенность. А второй – для фонда. На следующей неделе «Малага» переведет на этот счет пятьдесят миллионов долларов, авансировав таким образом капитал на расходы по всему проекту. – Моралес посмотрел на мэра, наблюдая, как тот переваривает цифры, которые с такой легкостью слетели с его губ. – Со временем, разумеется, «Малага» захочет вернуть эти деньги. Я буду делать регулярные взносы на счет фонда и искренне надеюсь, – тут он пронзил мэра взглядом, – что деловое сообщество Медельина не заставит себя ждать и поступит аналогичным образом.

– Могу вас заверить, дон Карлос, что наши горожане все как один поддержат вас, – с чувством произнес Ромуальдес. – Я лично пригляжу за этим.

– Хорошо. Вернувшись из банка, ты, де ла Крус, передашь мне все документы по счетам, чтобы я мог ознакомиться с ними и отправить копии адвокатам «Малаги».

Моралес хлопнул в ладоши и приказал слугам принести напитки. Потом взял ручку с золотым пером и лично передавал ее каждому из учредителей, прежде чем поставить собственную подпись под уставом фонда Моралеса. Начиная с этого момента наиболее значительное учреждение, когда-либо существовавшее в Медельине, официально приступило к работе.

Когда все бумаги были подписаны, Моралес поднялся с места и предложил посетителям пройти в кабинет. Там он открыл встроенный стенной шкаф, позволив гостям полюбоваться на его содержимое. Две верхние полки были в буквальном смысле забиты американскими долларами, а нижняя, самая большая и глубокая, – потертыми, видавшими виды колумбийскими банкнотами. Гости не могли не заметить, что шкаф не запирался – столь незыблема была уверенность Моралеса в неприкосновенности его собственности. Достав из шкафа несколько аккуратно перевязанных денежных пачек, Моралес положил их на письменный стол.

– Здесь двести пятьдесят тысяч долларов, – сказал он де ла Крусу. – Запиши их как мой первый взнос в счет фонда и положи в банк. Затем используй эти деньги, когда будешь расплачиваться за землю.

Адвокат начал укладывать денежные пачки в свой кейс, а Моралес вынул из шкафа пухлый конверт и протянул Ромуальдесу. Тот посмотрел на конверт с нескрываемой алчностью, но пересилил себя и, не сделав даже попытки вскрыть, положил в карман.

– Аристидес! Не забудь выставить мне счет за свою безукоризненно выполненную работу. – Он намеренно обратился сейчас к де ла Крусу, дабы подчеркнуть разницу между официальной платой за труд и взяткой, которая сейчас была передана мэру. Потом, чтобы подсластить пилюлю, повернулся к Ромуальдесу: – Я всегда считал, что должен платить своим сторонникам хорошие деньги. При таком раскладе, – тут он хохотнул, как если бы ему в голову пришла забавная мысль, – они никогда не станут думать о создании собственного бизнеса.

Моралес любезно проводил гостей до машины и, стоя во дворе, наблюдал за ней, пока она не исчезла в лесу. Потом отправился разыскивать свою клюшку для гольфа.

На холмы Медельина опустился чудесный вечер, и не стоило терять его зря.

* * *

Недалеко от поместья Моралеса Андрес Альберди пытался разобраться с мучившей его дилеммой. Джулио Роблес изъявил желание встретиться с ним снова, но Альберди подозревал, что информация, которой он разжился, вряд ли того порадует. В прошлый уик-энд Алисия ездила с мэром в Боготу и вернулась оттуда очень довольная жизнью, прижимая к груди сумку, набитую тряпками с этикетками заграничных фирм, какие можно увидеть разве что в иностранных журналах мод. Она утверждала, что останавливалась в отеле под названием «Хилтон». По ее словам, с крыши этого здания в двадцать три этажа можно наблюдать весь город, который в темное время суток сверкал гигантскими россыпями огней, как если бы звездное небо опустилось в долину между горами. В их номере стояли вазы со свежесрезанными алыми гвоздиками, а по вечерам они пили вино, доставленное аж из самого Чили. Ромуальдес, опять-таки по словам Алисии, пообещал ей, что в один прекрасный день возьмет отпуск и отвезет ее в сказочный Диснейленд, во Флориду.

– Стало быть, твой любовник где-то разжился деньгами? – спросила ее за обедом старшая сестра – скучная простоватая женщина, относившаяся к рассказам Алисии скептически. К тому же она была еще и очень религиозна и считала, что, какими бы яркими красками Алисия ни расписывала свои отношения с мэром, они все равно остаются греховными.

– Он собирается выстроить шестьсот домов, – словно в оправдание сказала Алисия, – для бедных людей Колумбии. И что самое главное, – добавила она с несвойственной ей горячностью, – два из них получим мы! В одном поселишься ты с Андресом, а во втором – я.

Родственники были поражены.

– Не может такого быть, – недоверчиво покачала головой Анна Альберди.

– Он твердо мне обещал, что мы с тобой получим по дому! Дал честное благородное слово. Более того, показал мне карту застройки и даже предложил выбрать место. Ну, я сказала, что хочу, чтобы наши дома стояли бок о бок и находились в живописной местности у дороги на Боготу, сразу же при выезде из города. Так-то вот!

– Ха! – воскликнула старшая сестра. – И как, по-твоему, мы оплатим эти твои чудные новые дома, а, глупышка?

– Мы заплатим столько, сколько сможем. Так по крайней мере сказал Мигель. – Она замолчала, подыскивая удобоваримое объяснение, но, поскольку не совсем поняла аргументацию, которую приводил ее любовник, просто повторила его слова: – Каждый заплатит в соответствии со своим доходом. Например, если у тебя нет никакой работы, ты ничего не будешь платить, но если твой достаток чуть больше, чем у других, ты чуть больше и заплатишь. Но при всех условиях дом получишь.

– Ну, ясное дело. А потом появится домовладелец в окружении своих приятелей с пистолетами и ружьями в руках и начнет выколачивать из тебя ренту.

– Только не этот домовладелец, – упрямо сказала младшая сестра. – Мигель знает, что говорит. А ты ничего не знаешь!

– Что же это за домовладелец такой? – осведомился Андрес, который до того помалкивал.

– Он называется фонд Моралеса, а Мигель, как они промеж себя говорят, является одним из учредителей этого фонда. Так-то вот!

– Пресвятая Дева! Ты не понимаешь, глупая, о чем говоришь! – взвыла в ужасе жена Андреса. – Этот Моралес – страшный человек! Настоящий злодей…

– Никакой он не злодей, – отозвалась Алисия с глубоким убеждением в голосе. – Вы не знаете и половины того, что происходит в городе. Один только Мигель все знает. Ну так вот: помимо домов для бедных будут построены также бесплатный госпиталь и две школы. Две школы для наших детей. И тоже бесплатные!

– Для чьих детей? – переспросила Анна прерывающимся от волнения голосом.

– А хоть бы и для моих! – ответила Алисия. Потом неожиданно добавила: – Когда строительство закончится, Мигель женится на мне.

Анна Альберди так разволновалась, что расплакалась и ушла в свою комнату. Алисия тоже всплакнула, но по другой причине: сестра никак не научится уважать ее.

Андрес же остался один на один со своей дилеммой.

Шестьсот новых домов могли означать только одно: ни единого деревца в пригороде не останется. Джулио Роблесу, естественно, будет небезынтересно об этом узнать. Но «Эль-БИД» – мощное учреждение. Если этот банк захочет, то сможет остановить все, что угодно. Между тем Андрес поверил в рассказанную Алисией историю. Оглядев свой старый дом под оцинкованной железной крышей, он подумал, что летом в нем варишься заживо, а в сезон дождей не можешь избавиться от сырости и холода. Анна всегда хотела перебраться в новый дом. И обязательно с небольшим цветником или садом. «Представь только, – говорила она, – я буду выращивать собственные цветы!» Надо сказать, Андрес слышал кое-что о Моралесе. О том, в частности, что он продает кокаин американцам. Но что с того? Знакомые Андреса, например, кокаин не употребляют. А если и есть такая проблема, то касается одних только гринго.

Он знал об этом наверняка, поскольку однажды в мужском клубе его знакомый Пратс, который когда-то работал цирюльником в Сакраменто, просветил его на сей счет. Оказывается, в Америке у всех полно денег, но при этом американцы работают лишь пять дней в неделю. У них также по нескольку машин на семью, а в каждой комнате по цветному телевизору. Они могут купить все, что захотят и когда захотят, а расплачиваются за товар позже. При всем при этом в церковь американцы не ходят. Проблема заключается в том, объяснил Пратс заговорщицким шепотом, сверкая золотым зубом, что они скучают и им приходится изобретать различные способы, чтобы убить время. К примеру, они заказывают секс по телефону и платят по пятьдесят долларов за крохотную порцию кокаина. Пратс, чтобы показать, насколько мала эта порция, взял в баре солонку и высыпал из нее на стол ничтожное количество соли. Вот почему, сказал Пратс, он не остался в Америке, но заработал там достаточно долларов, чтобы, вернувшись в Медельин, открыть здесь собственный магазин. Калифорния, произнес он с авторитетным видом, не то место, где нужно воспитывать детей.

Альберди прошел на кухню и вернулся в комнату с бутылкой агуардиенте в руке. Усевшись за стол, он откупорил бутылку и плеснул себе в стакан щедрую порцию мутноватой жидкости. Нельзя не признать, что Роблес ему нравится. Конечно, в общении он малость грубоват, а бывает, что и раздражается, особенно когда чувствует, что он, Андрес, пытается скормить ему недостоверную информацию, зато всегда платит и не мелочится. Однажды, когда они только еще познакомились, дон Джулио рассказал Андресу о важности деревьев и об их связи с какой-то там экосистемой. «Когда деревья вырубают, земля умирает, – объяснил Роблес. – А когда она умирает, в атмосфере высоко в небе образуется дыра. Увидеть ее нельзя, но она тем не менее существует. Уж ученые-то точно об этом знают. Лично нам, – продолжал Джулио, – она вреда не причинит. Люди ощутят на себе ее последствия лишь тогда, когда все мы давно умрем. Но последствия эти таковы, что наши дети и внуки окажутся не в состоянии вырастить даже самый скудный урожай овощей».

Андрес поверил Роблесу: он и сам не раз замечал, что цветов вокруг вроде как стало меньше, нежели в дни его детства и юности. Стало быть, сохранять деревья и впрямь важно.

Андрес налил себе вторую порцию агуардиенте, напомнившей ему о напитке, который он дегустировал в компании Пратса, рассказывая тому об экосистеме. Помнится, его сообщение весьма впечатлило собутыльника.

– В этом не может быть никаких сомнений, – согласился с ним Пратс, по причине чего Андрес ощутил прилив гордости. – С другой стороны, гринго вырубили собственные леса и сделали на этом огромные деньги, не так ли?

Альберди кивнул: как-никак Пратс достаточно пожил на севере и знал, что к чему.

– И вот теперь они говорят нам, латиноамериканцам, чтобы мы не рубили наши деревья, ибо от этого образуются дыры в небе. Так?

Альберди опять был вынужден согласиться с собеседником.

– А я тебе на это вот что скажу: лучше бы они занялись посадкой у себя новых лесов и позволили нам продавать свои.

Что ж, и с этим не поспоришь. Выпив третью, и последнюю в этот вечер, порцию водки, Андрес наконец понял, что ему нужно делать. Снимая с вешалки шляпу, он слышал, как продолжала всхлипывать в спальне не на шутку разволновавшаяся жена. Выйдя из дома и тихо прикрыв за собой дверь, Альберди расправил плечи и зашагал по аллее к автобусной остановке.

Он поедет в город и обо всем расскажет мэру.

В сущности, информация, которую Альберди решил придержать, не представляла большого интереса для Роблеса. Он и без того обо всем знал. В небольшом городке вроде Медельина невозможно скрыть проект такого масштаба. Но Роблес собирался попросить Альберди об одной услуге и даже готовился рискнуть своим прикрытием, предложив информатору очень крупную сумму – пять тысяч долларов. Он хотел, чтобы Алисия выкрала документы, связанные с финансированием проекта. Роблес считал, что эти бумаги – список компаний и банков, вовлеченных в строительство, – позволят Реду Харперу основательно подкрепить обвинения против Моралеса и даже, возможно, добиться разрешения начальства на проведение оперативных мероприятий. Документы, по мнению Роблеса, хранились в кабинете мэра, и их вполне можно добыть, если Альберди объяснит Алисии, что именно она должна искать. А читать уборщица умеет, как уже установил Джулио.

Весь день он провел у себя в офисе, уничтожая секретную документацию и подчищая концы. Ему требовалось подготовиться к побегу, в случае если Альберди либо Алисия его сдадут или совершат какую-нибудь ошибку.

В восемь вечера Роблес сел в автомобиль, проехал несколько миль по шоссе в сторону Картахены и остановился в условленном месте. Прождав там десять минут и не обнаружив информатора, он поехал дальше. Альберди в первый раз не пришел на встречу, и хотя отсутствие агента можно объяснить множеством разных причин, не имевших отношения к его деятельности, Роблес привык рассчитывать на худшее. Ибо только такой подход позволял разведчику дожить до старости. Конечно, в семье Андреса могло что-то случиться, он сам мог заболеть – но мог и проколоться. Последнее означало бы, что Роблес лишился прикрытия и ему необходимо срочно выбираться из Колумбии. Так что лучше всего прояснить этот вопрос побыстрее и по возможности лично, чтобы знать наверняка. Роблес развернул машину и покатил по направлению к дому Альберди.

Андрес Альберди пришел в городскую ратушу, но там ему сказали, что мэр уже уехал домой. Поскольку между центром города и респектабельным пригородом, где жили богатые, автобусы не ходили, Альберди, предварительно удостоверившись, что денег ему хватит, решил взять такси. Оказавшись рядом с величественной виллой, предусмотрительно обнесенной железным забором с массивными воротами, он испугался собственной дерзости и едва не сбежал, но потом вспомнил рассказ Алисии об обещаниях мэра и взял себя в руки. Когда Андрес нажал на кнопку звонка, на территории виллы залаяли собаки, а в воротах открылось небольшое оконце, сквозь которое старый морщинистый слуга мэра осведомился о причине его визита. Альберди ее назвал. Слуга, однако, по его обличью решил, что он не относится к привилегированной публике, которую мэр принимает у себя на вилле, и посоветовал ему добиваться приема в ратуше, выделив интонацией слово «добиваться».

– Очень вас прошу, впустите меня. – Альберди черпал уверенность в не выветрившейся еще из него агуардиенте. – Мне необходимо встретиться с мэром по важному делу. Скажите, что его спрашивает Андрес Альберди.

Слуга пожал плечами, закрыл оконце и удалился.

Альберди слышал, как он, направляясь к дому, кричал на собак. Андрес надеялся, что Алисия в разговоре с мэром упоминала о нем. Ее фамилия, к сожалению, была не Альберди. Но если Ромуальдес действительно обещал презентовать по дому им с сестрой, то, вероятно, слышал его фамилию. Прошло несколько минут, потом собаки снова залаяли, а в замке провернулся ключ.

Альберди проводили до дома и ввели в кабинет мэра. Тот сидел за письменным столом в просторной рубахе с четырьмя расстегнутыми на груди пуговками, что позволяло видеть висевшие у него на шее золотые цепочки. Когда Альберди вошел, мэр жестом велел слуге удалиться и закрыть за собой дверь.

– Что-нибудь случилось с Алисией? – с хмурым видом осведомился мэр, как только слуга удалился.