Текст книги "Я всё ещё здесь (СИ)"

Автор книги: Билен Катрайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Но я пытаюсь найти во всём положительные стороны, поэтому скрываюсь с его глаз сразу же, убеждая себя, что хотя бы не буду видеть лица этих двоих.

От обиды насупливаюсь, но всё же топаю наверх, чувствуя спиной прожигающий взгляд, что провожает до тех пор, пока я не скрываюсь из вида.

Просто замечательно. Мало того, что этот тип поймал, как решившую сбежать из клетки крысу, так ещё и унизили в его глазах тоном своим приказным

К чёрту.

Обоих.

Надеюсь, уже к завтрашнему дню Миронов скажет, что мы отсюда валим, и я больше никогда не увижу его лица.

Дни тянулись до безобразия медленно, заставляя Михайлова испытывать тяжесть прожитых впустую часов.

От Леры до сих не было ни единой весточки, а какие-либо зацепки обрывались на корню, стоило им хоть на чуть приблизиться. Всё напрасно.

Спасало лишь отсутствие убивающего одиночества, да и забот ничуть не убавилось, когда под боком появилась девица с расшатанной психикой. Она зачастую просыпалась по ночам в истерическом припадке, заставляя и Морта подрываться от её собственного крика.

Частые кошмары, перепады настроения, внезапная мелкая дрожь и нервные тики хоть и отвлекали немного, заставляя Славу время от времени переключать внимание на заботу о девушке, но и вводили порой в глубокую тоску. Ведь что, если такие последствия от Мироновской компании проявляются вот так на одной, то где гарантии, что его общество не будет приближать с каждым днём Леру к такому же состоянию?

– Знаешь... – очередной ночной кошмар, Леся чуть привстаёт с кровати, дабы запить принесённые Михайловым таблетки, – встреть я тебя раньше, до всего этого кошмара... – несколько глотков, она отставляет стакан на прикроватную тумбу и укладывается обратно на подушки, – я была бы самой счастливой...

Морт чуть губы оттягивает, пытаясь улыбнуться, но глаза смыкаются нещадно, он давно уже забыл, что такое здоровый крепкий сон. Примерно с тех самых пор, как не покладая рук гнался за невидимым следом, из кожи вон вылезая, дабы отыскать хоть какую-то зацепку. И обиднее всего было то, что всё было напрасным.

– Постарайся уснуть, – он проводит пальцами по её руке, вставая с кровати и порываясь уйти.

– Стой... – цепкими пальчиками она впивается в его запястье, не желая отпускать, – не уходи, пожалуйста... – смотрит умоляющим взглядом, приподнимая свободной рукой одеяло и указывая на нагретое рядом с собой место, не оставляя выбора.

А Морт молча соглашается, прекрасно понимая, что не уступить девушке не может. В конце концов, в пустой постели находиться сейчас тоже сложно, он приобнимает развернувшуюся к нему спиной Лесю, что закрывает глаза с лёгкой улыбкой на милом личике.

Этой ночью кошмар ей уже точно не приснится.

Наутро она находит себя в постели одну, даже не нежась на простынях, а вставая и бодро топая на выход, а заодно и улавливая доносящееся из комнаты Морта движение.

– В чём дело? – трёт сонные глазки, зевает, наблюдая, как Слава мечется с угла в угол, напяливая на себя одежду.

– Есть зацепка, – он мимолётом удовлетворяет её любопытство, затягивая ремень на джинсах.

– В смысле? – она ещё не отошла от крепкого сна, но пробуждение приходит сразу же, стоит ей понять, о чём идёт речь.

– Нашли тело Даниэля, у нас есть координаты, – натягивает ветровку, прячет телефон в карман джинс и уже было идёт к выходу, сталкиваясь с недопонимающей его преградой весом в сорок три кило. – Он ведь не от инфаркта посреди улицы кони двинул. Ножевое. Прямо в сердце. Как думаешь, кто это мог сотворить? – берёт за плечи, слегка сдвигая с пути, порывается выйти, но резкая хватка останавливает, признаки сна покидают её испуганное лицо.

– Не ходи, – в его глазах немой вопрос, девушка умоляюще смотрит, качая головой, – умоляю тебя, не делай этого...

Умоляющий голос, тревога в глазах, она держится за его руку из последних сил, не желая отпускать и стараясь справиться с собственными эмоциями, дабы ответить как можно быстрее на вопрос, который Михайлову и задавать не нужно. Обо всём говорит его вытянутое в изумлении лицо.

– Он специально сейчас начнёт оставлять следы из жертв, поверь мне. Он будет привлекать внимание до последнего, пока ты за ним не последуешь, а после сделает с тобой то же, что и с Даниэлем.

Морт на мгновение осаживается, Лесе более не требуется прикладывать физических усилий, дабы удержать его на месте.

– Сам подумай. Дэн знал его, как облупленного. Он всегда был вооружён до зубов. Но в этой схватке проиграл, так чего Миронову будет стоить убрать тебя с пути на глазах Леры? Он лишь потешит этим своё самолюбие, для него ничего не стоит чужая жизнь.

Пауза, но недолгая, Михайлов усиленно строит в голове план действий, пытаясь выстроить логическую цепочку из только что произнесённых слов. У него ведь уже была однажды зацепка. И ею был труп девицы, найденный в полнейшей глухомани. А теперь это...

– Дай ему понять, что тебе всё равно. Затаись, не высовывайся. Ты обязательно её спасёшь, но лучше сделать это тогда, когда он ожидать того не будет.

Она отпускает его руку, заявляя претензию расценивать это, как право выбора. Одно она дала понять чётко: она переживает, переживает за него, за его жизнь, не желая расставаться с тем, кто проявил к ней немало человечности.

Но на другой чаше весов была Лера, которая, будучи спасённой, обязательно бы заняла её место, и Морту более не было бы дела до Леси, наслаждающейся каждой минутой его присутствия. Он понимал это. Прекрасно понимал. Но в какой-то степени её слова имели место быть, поэтому шатен молча изъял телефон из кармана, набирая Артёма и заходя обратно к себе в комнату.

– Тём... – спустя короткое время Шатохин ответил на звонок, когда Морт едва ориентировался с предложением, родившимся за короткий отрезок времени. – Туда возможно отправить других парней, чтобы за нас всё разнюхали? – выслушивая речь Артёма, явно недоумевающего, Морт поджимает губы и чешет затылок, видимо, в поисках вразумительного объяснения. – Нам стоит перестраховаться и не светиться, он ведь знает нас в лицо. А мне как-то не хочется в мир иной вслед за этим недо-копом. – Невнятно, кое-как, но ему удаётся донести до Шатохина мысль. Он поворачивает голову ко всё ещё находящейся в его комнате Алесе, пока та положительно кивает, выдыхая.

– Сыкло ты, Михайлов, – короткий смешок с того конца трубки, но Артём всё же снисходителен, – ладно, буду держать тебя в курсе.

Сброшенный вызов, Морту явно не по душе такое определение, но этому всему он находит один здравый ответ: он нужен Лере живым. Сейчас, или же чуть позже, но он достанет её из Мироновских лап. По крайней мере, он чётко себя в этом убедил.

Благодарю Господа лишь за одно: я уснула раньше, чем Миронов появился в этой комнате. Не пришлось выслушивать нотации или же чувствовать на себе его руки. А он наверняка не побрезговал бы прижимать меня к себе во сне. Я помню...я всё ещё помню его тягу сгребать меня в охапку после пары бутылок спиртного. Противнее всего то, что он силы не рассчитывал, и порой мне казалось, что ещё чуть-чуть, и я хруст собственных костей услышу.

Единственная запинка – он в этой комнате. На одной кровати со мной. Мирно себе посапывает в раскинувшейся позе.

Ёжусь, пытаюсь тихо-тихо встать, спуская ступни на пол.

Подкрадываюсь к вещам, натягиваю на себя его растянутую майку и собираюсь к выходу.

– Ты куда? – он и из гроба поднимется, только бы следить за каждым моим шагом.

– В туалет. Можно? – выдыхаю сердито, уставляясь на него сонными глазами.

Вижу кивок и выхожу из спальни, топая на первый этаж. А по пути казню свой организм за то, что какая-то несчастная бутылка пива, а сушняк долбит такой, что я готова выпить канистру воды. Холодной воды. В поисках которой я и бреду к холодильнику, открывая его и принимаясь за изучение содержимого. Даже физиономию скашиваю, когда глаза находят пару бутылок пива.

– Ого, – голос за спиной, я резко разворачиваюсь, наблюдая в проёме скрестившего на груди руки брюнета, чей взгляд оценивает мои едва прикрытые бёдра. Скройся с глаз, пожалуйста... – Ты ищи, ищи. На самой верхней полке ещё посмотри. – А можно закатить глаза так сильно, чтобы не выкатить больше никогда?

– Я воду искала, – о да, Лера, можно ещё было уточнить, что ты попить её хотела, а для этого ты бы приложила горлышко бутылки к губам и начала бы жадные глотательные движения.

– Я понял, что не выход из дома, – хмыкает, опускает руки и плавно приближается ко мне, пока я успеваю его рассмотреть при дневном свете. Чёрная майка облегает худощавое тело, прослеживающиеся на жилистых руках вены отвлекают внимание, заставляя непроизвольно облизнуть нижнюю губу. По правде сказать, я и понять не успеваю, как он оказывается ко мне чересчур близко. Я даже вздрагиваю, насильно доставая себя из транса, когда он тянется рукой к боковой полке и достаёт бутылку минералки, вручая мне прямо в руку. Киваю. – Обращайся. – Ходячий носитель стойкого одеколона, он движет губами, слегка ухмыляясь и не теряя зрительного контакта. Богом клянусь, взгляд достаёт глубже души, отчего-то невыносимо находиться настолько тесно, чувство страха ещё никогда не было столь близко. Он выше меня примерно на две головы, мне приходится задирать подбородок, чтобы распознать сумасшествие его глаз. – Если потребуется кран открыть – обращайся.

Он уходит, а я стою в каком-то немом ступоре, пока его слова сполна не доходят. Усмехаюсь.

Кто ты такой?

– Эй! – я не знаю, для чего, но я выбегаю из кухни следом, окрикивая его. Чёрт, я ведь даже не знаю его имени... – Спасибо, – невнятно мямлю, когда он оборачивает ко мне голову и непринуждённо ухмыляется.

Мне остаётся лишь вспомнить, что Миронов всё ещё пребывает в уверенности, что я в туалете. Поэтому и плетусь на второй этаж с бутылкой минералки, потому как помню, что сушняк его сейчас атакует на меньше моего. Смешно даже... И с каких это пор я забочусь о его состоянии?

Собственно, на протяжении дня этот вопрос возникал у меня не раз.

Глеб меня не трогал. Да меня, собственно, никто не трогал, будто этот дом был подарком свыше, что завещал мне отдохнуть от всеобъемлющего пиздеца, что был за пределами спасительных стен. Я частенько находилась в комнате одна, пока парни о чём-то трещали этажом ниже, упиваясь алкоголем.

Тот же вопрос посетил меня и следующим днём, когда подозрительное спокойствие вдруг начало настораживать, да ещё и Глеб своим хмурым видом не давал сердцу спокойно биться.

– Мне уйти нужно, – первые его слова, адресованные мне за прошедшие пару дней, – никуда не выходи и даже не смей высовываться, поняла?

Поняла, даже вроде головой кивнула и хмыкнула что-то вроде неразборчивого “угу”, которого, как позже выяснилось, Миронову было мало.

– Я не расслышал, – слишком увлечённая какой-то книгой, я не предала его просьбе большого значения, лишь по мере ощущения его пальцев на моём подбородке вернулась в реальность, – ты будешь хорошей девочкой и дождёшься меня? – а у меня есть выбор? – умница, – он вскользь задевает мои губы своими, пока я стараюсь не обнажать скрытого от его взора отвращения. Но для пущей убедительности киваю, пока он не покидает моё пространство.

Нужно будет рот пойти прополоскать...

Цокаю, корчусь, а по мере его ухода также отмечаю, что в доме становится подозрительно тихо, а это может означать лишь одно: брюнет ушёл вслед за ним.

Тем лучше, хоть отдохну от этого душащего присутствия, пускай оно никак меня и не касалось.

Пара часов проходят, как пять минут. Книга заканчивается, я мирно цокаю и поднимаюсь с кровати, черпая от настенных часов информацию о том, что уже почти одиннадцать. Сама себе плечами пожимаю, а после выхожу из комнаты, спускаясь на второй этаж.

Тихо. Спокойно и тихо. Вместо искусственного света горят ароматические свечи, расставленные по разным углам и придающие большому залу свою кабалистическую атмосферу. Страшно и умиротворяюще одновременно, я даже задерживаюсь на одной точке, но не дольше, чем на полминуты.

Неспешно топаю к стеллажу, возвращая книгу на полку, а после рыскаю глазами по остальным книгам в поисках чего-то интересного, что скоротает время. Но вместо этого слышу копошение в замке. А следом – яростно открывающуюся дверь под напором бешеной силы.

Задвижка, хлопок, который наверняка способен перебудить всё живое.

В тусклом свете свечей я вижу залетающего в дом брюнета, оглядывая его с ног до головы и ужасаясь.

Бешеные глаза приобрели ещё более ярый оттенок, и без того острое лицо выглядело ещё более оскалившимся, и лишь по мере его приближения ко мне я с ужасом заметила, что его одежда, руки... всё в крови. Парень подлетел ко мне с нечеловеческой скоростью, схватив за горло и оттащив к стене. Я и понять не успела, как столкнулась спиной с нечто жёстким, что заставило на мгновение зажмуриться. Как от боли, так и от нарастающей, сковывающей тело паники. Не зря я видела в нём скрытую угрозу...

– За тобой был хвост? – он даже не кричит, он рычит прямо мне в лицо, практически в губы, покуда мои глаза округляются с каждым выплюнутым в мою сторону словом. – Ты привела к моему дому хер пойми кого, поставив меня под удар? Отвечай! – хватает за плечи, рывок, встряска, я снова ударяюсь о стену спиной, зажмуривая глаза и опуская голову. Я ни черта не понимаю и просто отказываюсь понимать. – Кто ты такая...? – мелко цедит, находясь непозволительно близко и практически впечатывая меня весом своего тела.

– Я не знаю, – всё, что остаётся – отрицательно мотать головой и повторять как мантру заевшие слова, – я не знаю... – потому что я и вправду ничего, блять, не знаю...

В его кармане вибрирует телефон, и я чувствую это как никогда явно. Мне, чёрт возьми, кажется, что я чувствую движение каждой его мышцы, моё личное пространство наглым образом нарушено, я не могу даже пошевелиться.

А он снова, снова скалится, не отпуская моё горло и залезая свободной рукой в карман. Всё, что мне удаётся увидеть на экране изъятого из джинс мобильника – это входящий от Миронова.

– Чего тебе? – рычит в трубку, а я вдруг понимаю, что дело пахнет не просто жареным, а, блять, пережареным.

Неужели сейчас именно тот момент, когда я просто буду вынуждена молиться Богу, чтобы Миронов оказался рядом?

– У тебя есть две минуты, чтобы всё мне объяснить.

Сердце бьётся быстрее, чем когда-либо, я прерывисто дышу, в какой-то момент позволяя себе дёрнуться, таким образом как бы напоминая, что ещё чуть-чуть, и дышать будет нечем. Но всё, что получаю – это ещё туже сжатые пальцы на собственном горле. Миронов, умоляю, помоги...

– Я верю тебе, остаётся только понять, оправдана ли твоя вера в неё.

Пока блондин что-то там щебечет, брюнет въедается в меня своими волчьими глазами, заставляя дрожать. Не зря Миронов говорил, что однажды наступит момент, когда я буду вынуждена переступить через собственные принципы и закричать его имя в надежде на спасение, ох как не зря...

– Тогда тебе не о чем будет беспокоиться, – долбанный динамик, я не разберу ни единого слова, сказанного Глебом, и я даже не подозреваю, о чём они ведут этот проклятый диалог. Но слова не отпускающего меня брюнета заставляют мысленно попрощаться не только с надеждой на спасение, но и со всем, что было когда-то так дорого, – я сам её убью...

Комментарий к Глава 20. Кто ты такой? А где-то в параллельной вселенной Билен пишет про крепкую семью, объятую романтикой и любовью. Про походы в зоопарк и котиков. А ещё про крепкую дружбу и вторую беременность, где в конце герои умирают от переизбытка радости.

В общем, я опять тут что-то написала и надеюсь, что хоть как-то проясняю ситуацию (это я про Морта). А ещё я жду ваших слов о том, что тут не слишком много пиздеца и вообще глава спокойная. Глава драббла, прошу заметить. Просто драббл ещё не дошёл даже до середины. А так всё норм.

Всем чмоки.

====== Глава 21. Ещё шаг – и ты в аду ======

Его ладонь уже, кажется, срослась с моей шеей, я привыкаю к этой тугой давке и едва стараюсь хватать ртом воздух, дабы оставаться в сознании.

Одной рукой он держит меня, а другой – телефон, что не отпускает от уха, слушая с до жути озлобленной физиономией всё, что лепечет ему в трубку Миронов.

Я ведь знаю, что он сейчас извергает весь свой словарный запас, дабы брюнет не придушил тут меня, как котёнка, и мысленно благодарю Господа за его умение убеждать и втирать в уши, поскольку хватка постепенно слабнет, а напористость с того конца провода наконец утихает, давая этому демону право слова. И думать боюсь, кто из этих двоих опасней...

– Пока я не буду убеждён, что к моему дому и на километр не приблизятся – ты её не получишь, – ну, я хотя бы останусь жива, – решай эту проблему, иначе не увидишь свою игрушку, – мой вопрос о выборе между двух зол остаётся открытым. – Куда!? – он сбрасывает вызов, ослабляет кольцо на моей шее, и я инстинктивно хочу отстраниться, но снова душно, снова он давит на меня своим присутствием, вжимая в стену.

– Прошу, не тронь меня... – таким забитым голосом я не разговаривала даже с блондином...

– Это не моя кровь, чтоб ты знала, – он мельком оглядывает свою одежду и даёт понять то, что мне почему-то и так было известно. – Кто из твоих дружков попёрся за тобой и как ты вообще тут оказалась?

По правде сказать, в голову поначалу начали прорезаться осколки памяти прошедшего разговора с Лесей. Сдалась ли девчонка? Рассказала ли про меня Морту? И если да, то как мне дышать дальше, если я узнаю, что этот психопат только что расправился с тем, кто спешил мне на помощь?

Но этот вопрос вытесняет из головы яркое пятно догадки о том, что этот тип и не подозревает, кто я такая и каким боком я вообще рядом с Мироновым. Стараюсь выдохнуть.

– Пожалуйста... – трепетно прошу, едва обхватывая пальчиками его запястье, – я всё тебе расскажу, – жалобный взгляд сопутствует просьбе, – только отпусти...

Мгновение, он разжимает пальцы, но в ту же минуту хватает меня под руку, волочет за собой и практически швыряет на диван.

– Я слушаю, – я вижу.

Не знаю, с чего начать.

Сердце бешено стучит, поправляю волосы со вспотевшего от накала эмоций лба, жмусь на месте и кидаю искоса редкие взгляды на того, кто стоит практически рядом во весь рост. Глаза бегают с угла в угол, а его шипение заставляет поторопиться, и я выплёвываю первое, что на ум приходит.

– Я сделала звонок... – произношу, зажмуриваюсь, потому как способность чувствовать на себе испепеляющие взгляды как никогда ярка, – я позвонила другу, но Леся взяла трубку и сказала, что ни черта ему не передаст. Меня наверняка и искать никто не ринулся, эта наркоманка себе на уме, а я просто хотела услышать его голос! Сказать, что со мной всё хорошо и я всё ещё жива! Но не больше, поверь мне!

Несу, как мне кажется, несуразную чушь. Просто поток слов, который едва образует предложения и хоть как-то описывает ситуацию. Ситуацию, от которой у брюнета челюсть слегка отвисает. Я это вижу, стоит мне исподлобья на него взглянуть, ибо эта тишина напрягает, я не знаю, чего мне ожидать.

– Ты, блять, о чём? – он скашивает губы, пытаясь проморгаться и уловить суть происходящего.

Но если кто из нас всё понимает – так это я. И понимаю я именно то, что Миронов ни хрена ему не рассказал. Ну, по крайней мере об этом говорит лицо брюнета, которое сейчас сияет всеми красками полнейшего недоумения и ахуя.

– Я о себе, – притягиваю его взгляд, кое-как выдыхая и пытаясь уместить в несколько предложений всё то, что со мной произошло с момента появления Глеба.

А именно: его смерть, сфабрикованная, как оказалось. Его запугивания, которые чуть не довели меня до ручки. Моё похищение, когда я познакомилась с той самой, которой по глупости доверилась, и которая теперь восседает на койке того, от кого я больше всего жду помощи. И о Мироновском обращении со мной, когда тот прикладывает большинство усилий, дабы сделать из меня ему подобную убийцу со сдвигом.

И, дослушивая этот вопиющий рассказ, брюнет лишь плюхается рядом, округляя свои волчьи глаза и выдавая в ответ чёткое, ёмкое:

– Ебать.

С того момента даже дышать как-то легче, я отчего-то пребываю в полной уверенности, что теперь он меня не тронет. Ну, по крайней мере, не убьёт. А ещё мне хочется надеяться, что мой душещипательный рассказ хоть как-то на него повлиял, и он, будучи имея над Мироновым хоть какую-то силу, вразумит этого ненормального и поможет мне хоть как-то. Но и поспешных выводов делать мне не стоит, однажды надеждой на чудо я уже подавилась. Остаётся аккуратно выведать лишь то, чья на нём кровь.

– Ты... – пока он пребывает в коротком ступоре, я пялюсь на его пропитанную багровыми следами майку, – ты кого-то убил? – вопрошаю с опаской, ибо всё ещё не знаю, что за человек передо мной, и каковы мои шансы покинуть его компанию живой. Чёртовы противоречия, они борются во мне похлеще двух заклятых врагов на ринге.

– Естественно, – ступор с него вмиг спадает, лицо приобретает дьявольскую, но до жути непринуждённую гримасу.

– Где Глеб? – и где, чёрт возьми, логика моего вопроса, какого хрена меня это волнует?

– Понятия не имею, – скалится, вновь опуская взгляд на разводы на одежде. – Какое-то авто было рядом с моим домом. Один тип скрылся, а другой попытался на меня напасть, – это точно не Михайлов, не в его это духе. – За что и поплатился, кстати, – вижу, вижу. – В любви к насилию мы с Глебом схожи, но если... – что, если? – Если речь идёт о той, кого я считаю своей, – его взгляд касается моих глаз, и я напрочь отказываюсь понимать, какого чёрта так спёрло дыхание, – я и подумать не смею о том, что его можно применять к близким. – Бинго, ты только что это сделал по отношению к другу, как бы мне не хотелось верить в эти слова. – Я Макс, – смена темы до жути странная, но я хотя бы теперь знаю, как его зовут. – Запомни это имя, на ближайшее время оно тебе понадобится. – Сердце ведь начало успокаиваться, какого хрена ты одной фразой к чёрту всё разрушил?

Он встаёт с дивана, а я ненароком отмечаю, что мы всё ещё в темноте, нарушаемой лишь парочкой свеч. В их свете я вижу его очертания, его фигуру, что движется из зала в сторону кухни. А после прикрываю глаза, стараясь хотя бы на секунду сосредоточиться и понять, о ком всё-таки стоит переживать: о Морте, который нечаянным образом может напороться на неприятность; о Миронове, местонахождение которого мне отнюдь неизвестно; или же о себе, ибо из лап психопата я теперь попала в руки человека, душа которого для меня – тёмный лес. Я не знаю, чего ожидать. И уж тем более не знаю, в какую пучину судьба меня затащит завтра.

Двумя годами позже. Больница

Я прерываю свой рассказ, который медленно приводил Михайлова к абсолютному ступору, а также обезвоживал меня. Откашливаюсь, прерываясь на просьбу принести мне воды, и Морт тут же кивает, поднимаясь с койки и медленно топая за пределы палаты. Чудесно, его какое-то время не будет.

Чуть удобней уталкиваюсь на подушках, достаю телефон и читаю единственное входящее:

Todo listo*

Ухмыляюсь, только заметно едва, единожды моргаю и отвожу взгляд к окну, задёрнутому дешёвыми шторами.

Это сообщение означает то, что всё идёт так, как я и хотела, как мы задумывали. Вот только остатки врождённой человечности заставляют на мгновение ужаснуться тому, кем я стала. В кого я превратилась за эти два года.

А ещё я успеваю пропустить через себя мысль о том, как бы поступила тогдашняя я. Та забитая девчонка, чей мир сходился на жалости и сострадании к окружающим, будь то близкий человек или незнакомая душа.

Не сейчас.

Моментально отряхиваюсь, мотая головой и стараясь взять себя в руки. Скрип двери оповещает, что Морт уже здесь со стаканом воды, плетётся к моей кровати и садится на прежнее место, ожидая, пока опустошу стакан и продолжу погружаться будто в параллельный мир. В мир, который обычному прохожему был бы абсолютно чужд, но который стал для меня моим персональным измерением, повернувшим мою жизнь на сто восемьдесят градусов.

Ему интересно, я вижу. Он полностью погружён в идею узнать правду, узнать то, что со мной происходило. А ещё, как не прискорбно, он абсолютно не ожидает того, что на данный момент происходит за пределами этих стен.

То же время, дом Михайлова.

Пытаясь собраться с силами воедино, Алеся стоит напротив огромного шкафа-купе, глядя в зеркало и дыша настолько тяжело, что грудная клетка подпрыгивает чуть ли не до подбородка.

Девушка явно переживает, перебирая в руках мобильный и всё никак не решаясь рассказать Славе правду. О том, что в какой-то момент соврала. И о том, что не могла предпочесть свою жизнь жизни другой девушки, из-за которой всё полетело бы в огромную пропасть. Да и в конце концов о том, что делала это не только из собственных эгоистичных побуждений, но и ради него самого.

Она должна, она просто обязана была соврать, другого выбора попросту не было. И она в очередной раз морщит лоб, сводя брови к переносице и прикрывая рукой лицо.

Не так.

Всё должно быть не так.

Он не должен узнать всю правду от той, которую всё последнее время считал мёртвой.

До решения считанные минуты, она мечется по дому под действием атакующих раздумий, а после всё-таки решается его набрать, абсолютно не подозревая, что у судьбы на неё совсем другие планы.

Таращится в телефон, набирая его номер, но в эту же секунду забывает обо всём, как только мужская рука перекрывает доступ к кислороду, и кто-то грубой силой оттаскивает её к стенке, перекрывая пути отступления.

Ей зажимают рот, прижимают спиной к себе, а томный голос над ухом приказывает не выпускать из рук телефон.

– Пиши... – она всё ещё не видит нападающего, но скованное страхом нутро подчиняется первому же приказу, и шатенка не выпускает мобильный из дрожащих рук, готовая набирать сообщение под диктовку.

Прости.

Одно слово, которое она успевает отправить по указке.

Один писк перед тем, как похититель прикладывает её головой о стену, вырубая сию минуту и подхватывая на руки.

Всё должно выглядеть, как её личное решение сбежать.

И всё так и будет, дело останется за малым.

Больница.

Допиваю воду, отставляя стакан на рядом стоящую тумбочку.

Выдыхаю, стараясь спокойно сглотнуть и привести дыхание в норму.

Телефон спрятан под матрас, глаза мирно хлопают, посматривая на ушедшего в себя Морта, а я лишь фальшиво-безразличным голосом продолжаю, впуская в свою речь как можно больше холода, как будто от нанесённых на душу шрамов не осталось и следа.

– В тот день я, наверное, поняла, что встретила второго дьявола. Но я даже не предполагала, чем это для меня обернётся...

Комментарий к Глава 21. Ещё шаг – и ты в аду *Todo listo – Всё сделано.

Битое стекло подано. Оставляйте чаевые (это я про слова).

====== Глава 22. Верь мне... ======

Макс покидает моё пространство, скрываясь в дебрях первого этажа. Я же просто стою, переваривая его слова и пытаясь понять, какого чёрта мне ожидать? Где лучше? Там, за пределами стен, где Глеб медленно воспитывает во мне бесчувственную суку, заставляя уподобляться его прихотям, или же здесь, в объятиях неизведанности и страха, который, я уверена, скоро отступит.

Но Глеб, хотя бы, преследует меня всю жизнь и не отпускает, есть хоть какая-то уверенность в том, что моя жизнь ему на руку. А Макс... Я абсолютно не представляю, что у него в голове, и что ему наверняка ничего не стоит замочить человека.

Веду ухом, слышу, как в ванной открывается кран. Сильный напор воды. Наверняка решил смыть с себя кровь бедолаги, что попался под руку.

И как следствие – не смело подхожу к окну, шагая настолько тихо, что даже стены не услышат.

Лёгкое движение, цепляю краешками пальцев задёрнутые жалюзи и чуть отодвигаю, выглядывая на улицу. Ни души. Ни рядом, ни за несколько метров от дома, пределы которого мне доводится видеть. Но на всякий случай шею вытягиваю и глазами рыщу в поисках хоть какого-то присутствия. Пустота.

– Ты туда не пойдёшь, – звенящий эхом голос, низкий, чуть грубый, даже слегка вздрагиваю и резко отпускаю из пальцев жалюзи, отходя от окна на шаг и вовсю таращась на Макса. – Скажу сразу, – он стоит в одних штанах и с полотенцем в руках, вытирая шею, – мне до тебя нет никакого дела, но с помощью тебя я хочу кое-что проверить. – Когда наступит тот день, когда я наконец сделаю то, чего хочу я? – Мы с Глебом прошли через многое, он не раз доказывал мне свою верность, он был мне, как брат, – молча слушаю, пытаясь взгляд сосредоточить, но он как нарочно неловко падает на его косые мышцы живота, играющие при отблеске свеч до жути притягивающе, – и тут появляешься ты, когда Миронов просто доводит до сведения, что ты – его девушка. А за спиной то, оказывается, целый экшн. – Брюнет стирает с себя всю влагу окончательно и перекидывает полотенце через плечо, делая ко мне несколько шагов. – Пока он не выполнит мою просьбу, пока не докажет, что я снова могу ему доверять, и пока не объяснит мне всё лично, – теперь он рядом почти, а я наблюдаю за его словами буквально, не отводя глаз от его губ, – он тебя не получит. – Просто чудно, чувствую себя королевой на шахматной доске.

Не знаю, ждёт ли он чего-то от меня: каких-то слов или же банального кивка, но зачем-то молча таращусь на его губы, тихо-тихо сглатывая и стараясь не терять самообладания. Глеб жив, Морт жив, я жива – уже хорошо. Остальное лишь дело времени, я просто постараюсь всё не испортить.

– Ни шагу из дома, иначе продолжу твоё знакомство со своим альтер эго. – Да уж, он не просто друг Глеба. Он, кажется, его кровный родственник. Старший брат, если быть более точной.

Делаю то, что последнее время лучше всего получается – утвердительно киваю. Мол, поняла тебя, очередной хозяин судьбы, сколько вас таких ещё будет...?

А он отходит, демонстративно закрывая дверь на ключ и скрываясь во мраке второго этажа.

Чудно.

Снова мысленно благодарю Миронова за то, что сделал меня в своём роде отшибленной. Потому что среди всего этого пожара, когда вокруг всё полыхает синим пламенем, я могу просто выдохнуть, безразлично реагируя на внешние раздражители. Я могу сквозь пламя этой вакханалии просто молча дойти до холодильника, взяв оттуда пиво. Затем могу вернуться за диван и уткнуться в книгу, будто так и надо, будто ничего не происходит.

Я могу. Я привыкла. Кажется, мне будет безразлично, если за окном это дома вспыхнут предвестники войны. Моя жизнь от меня не зависит. Всё, что остаётся – принять происходящее, как должное. Это – единственная подвластная мне вещь.

Блондин шагает по укрытой ночной гладью улице, держа у уха мобильный и несвойственно, раздражительно скалясь, еле сдерживая свою животную сущность.

– Пока я не буду убеждён, что к моему дому и на километр не приблизятся, – Макс вещает грозно, унизительно, руша так долго выстраиваемый мост их дружбы о львиную долю неуверенности в собрате, – ты её не получишь. – Он не шутит, он ясно даёт понять, что каждое его слово пропитано вязкой ненавистью, и на то есть свои причины.