Текст книги "Я всё ещё здесь (СИ)"

Автор книги: Билен Катрайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Истерика прекращается минут через десять, а за её концом приходит нечто иное: состояние, довольно странное и размытое, как будто за всем этим непрекращающимся потоком слёз я выплакала всё, что только возможно.

Сидя на кафельном полу, я медленно ощущала, как из меня выходят чувства. Остатки, которые уже были не нужны. Не в этой жизни.

Высушенные глаза смотрят куда-то в стену, я на автомате поднимаюсь на ноги, заставляя себя шагать. Напоминаю себе заведённого робота, которым кто-то управляет. Не могу сейчас описать своё состояние, оно размыто, развеяно, словно я в каком-то наркотическом опьянении, не желаю быть отрезвлённой жестокостью реального времени.

Даже не обращаю внимание на Миронова, топящего поздний час в стакане алкоголя. Молча ложусь на кровать, даже не стирая с щёк влажные разводы, напоминающие о недавнем срыве. Стараюсь умоститься под жёсткую простынь без лишних телодвижений, всё ещё держа глаза открытыми и не сводя их с одной точки.

Губы едва шевелятся, стараюсь успокоить себя тихой колыбельной, которую напевала перед сном мать, явно осознавая, что вся сложившаяся картина – ничто иное, как первый шаг к моему персональному сумасшествию.

Залезай в кровать

С головой укройся

Крепко-крепко спи

И ничего не бойся

Два года спустя.

Пуговица на рубашке едва поддаётся дрожащим пальцам, выдающим волнение, но Морт усердно копошится, старается, глубоко вдыхая и выдыхая раз, наверное, в десятый.

Сегодня весьма важный и значимый день в его жизни. Он к этому готовился, долго взвешивая все за и против. А именно: считал исходящие вызовы Артёму, который, кажется, успел проклясть всё, на чём свет стоит. Но решительность победила, и сейчас Михайлов стоит перед выходом из ресторана, где он заказал столик на двоих с наивысшим обслуживанием. Снова выдыхает, улыбаясь собственным мыслям и сжимая в кармане брюк маленькую бархатную коробочку.

Скоро. Совсем скоро он заедет за Лесей, и также скоро вновь окажется у дверей этого заведения, где произнесёт весьма волнительную, но до дыр затёртую речь, которую он репетировал порой перед зеркалом. Сердце вот-вот выпрыгнет, но шатен берёт себя в руки, напоследок доставая из кармана маленький презент.

Под светом ярких ламп он последний раз рассматривает сияющее драгоценными камнями кольцо, которое вот-вот окажется на пальце возлюбленной.

Выдох, силы собраны в кулак, Михайлов покидает ресторан, садясь в свой автомобиль и отъезжая с парковки. До встречи считанные минуты, он едва различает в омуте волнения дорогу, но всё же добирается до дома, паркуя машину на противоположной улице и выходя на свежий воздух. Двери заблокированы.

Но пара шагов, и мысли о предстоящей встрече испаряются под действием неожиданного испуга, когда он рефлекторно оборачивается на звук визжащих тормозов.

Авария едва предотвращена, он слышит недовольный, и в какой-то степени истерический крик водитель из открытого окна, привлекающий массу зевак, а за всей этой картиной наблюдает едва перебирающую ноги девушку, отчаянно пытающуюся бежать.

Казалось, зрение играет с ним злую шутку, но каждый её шаг заставляет глаза раскрываться всё сильней, покуда шаги бегущей не замедляются, и девушка буквально падает ему в руки, хватаясь пальцами за ткань чёрного пиджака.

– Слава... – запыхавшись, Лера едва ли повисает на его шее. Тёмные круги под глазами привлекают его внимание в первую очередь, а затем он и вовсе ошарашенно таращится, инстинктивно подхватывая, когда та без сил падает в обморок, успевая сказать лишь слово, – помоги...

Комментарий к Глава 17. С головой укройся, крепко спи и ничего не бойся Пролог: фантазия охуела окончательно

====== Глава 18. Я расскажу тебе, как всё было ======

Эйфорическое расслабление будто неестественно течёт по венам. Я лежу, чувствуя под собой неимоверную мягкость перьевой подушки и белоснежных простыней, чью кристальную чистоту я ощущаю буквально, пропуская через пальцы. Глаза медленно открываются, оказываясь вовлечёнными в дневной свет, сразу ловят солнечных зайчиков, гуляющих по стене, видимо, от какого-то движения извне.

Тут тихо, тихо и пусто, но ровно до тех пор, как двери с коротким скрипом отворяются, заставляя меня повернуть голову. Именно таким образом мне удаётся понять, что я нахожусь в палате. Белый халат вошедшего не означает то, что это кто-то из медперсонала. Это лишь формальность, через которую пропускают к больным. И свисающие до плеч тёмно-русые волосы явно дают мне это понять.

Концентрирую взгляд сперва плохо, отчего цветастое пятно перед моими глазами не обозначает себя, как личность. А после – отхожу от дрёмы, разглядывая перед собой Михайлова, чьё лицо сейчас преисполнено палитрой множественных эмоций, смешавшихся воедино. Сперва горечь, жалость и ярое непонимание облачают себя без остатка, а после, когда он наконец вплотную подходит к моей койке, я вижу в его свинцовых глазах отсутствующую напрочь веру. Веру в то, что он сейчас всё это видит. Не могу сказать, смешано ли это с чувством вины, хватит с меня пока и того, что я настолько забылась в мыслях, не успевая понять, могу ли вообще сейчас шевелить конечностями.

Могу.

Шевелю пальцами так, будто призываю его взять мою руку. Но он неподвижен, отчего-то словно притронуться боится, неужели настолько жалко выгляжу? Последний раз, когда я видела своё отражение – это позапрошлая неделю. Как сейчас помню, какая-то витрина, у которой я остановилась в непонятном ступоре, ожидая, когда Миронов бросится за мной по той простой причине, что не являюсь по его зову слишком долго. Тогда я напомнила себе Алесю. Алесю того времени, когда она была безликой забитой мышью, чья кожа едва обтягивала кости. Синяки под глазами уже отчётливо напоминали растёкшуюся тушь, следы которой буквально впитались в кожу. Расплывшиеся по грудной клетке болотного цвета вены явно прослеживались какой-то ненормальной краской, создавая нездоровое впечатление. А ещё вздувшаяся венка на лбу. Она создавала ощущение, что я нахожусь в каком-то ненормальном напряжении.

Я застыла возле этой картины ненадолго, даже тень за собой рассмотрела не сразу.

– Готова?

От испуга тогда резко развернулась, уставившись на Макса своими потухшими глазами.

Конечно.

Мне нельзя было быть неготовой. За два года я успела это усвоить. Поэтому и кивнула сразу, не дожидаясь, пока брюнет спросит о моей готовности во второй раз. А ещё я успела уловить в его взгляде нечто, что заставляло стискивать зубы и брать себя в руки. Ведь именно он за последнее время смотрел так, будто в этом мире я всё ещё что-то значу.

Ну а сейчас я здесь. Смотрю на опустившего веки Морта, несмело садящегося на край кровати. Он начинает какую-то несвязную речь, будто море несказанного пляшет смерчем в его голове, но в какой-то момент он всё же берёт себя в руки, доставая из кармана брюк бархатную коробку. Ничего не могу понять.

– Сегодня... – движением большого пальца он открывает красную коробочку, уставляясь глазами на кольцо, которое сразу же привлекает моё внимание. – Сегодня должен был быть особый день. – Он говорит это то ли с горечью, то ли с напускным расстройством, а я всё ещё жду. Жду ёмкого, и в то же время объёмного рассказа про то, что, чёрт возьми, здесь произошло за всё это время. Он окончательно потерял надежду найти меня и решил пуститься во все тяжкие, обзаведясь семьёй?

– Она красивая? – первое, что выдыхаю, чуть сместив уголок губ вправо. Эдакое подобие улыбки, которая отражала полное непонимание вещей.

– Хм... – вскользь улыбается, отворачивая голову. А потом достаточно громко выдыхает, хлопая коробкой и убирая ту обратно в карман. – Это Леся.

Лучше бы я вообще не просыпалась. Не открывала бы глаза, не видела бы его. Чёрт, лучше бы я вообще сюда не бежала!

Снова забытие, снова вздутая венка на лбу, снова хочется сжимать кулаки до боли, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, заставляя ощущать, что всё реально. Чертовски хочется схватить его за грудки и влепить ему пощёчину, но у меня слишком мало сил. Поэтому я просто задаю очевидный вопрос, едва сдерживая дрожь, напрашивающуюся в голос.

– Секс с ней настолько помог забыться, что ты плюнул и забыл обо мне?

Вопросов в его глазах было ещё больше. Он тут же насторожился, уже не стесняясь таращиться на меня когда-то родными глазами. А его голос, Боже... Я ведь его практически позабыла.

– Откуда...

– Откуда я знаю? – даю ответ, не успевая дослушать вопрос. – Я всё знаю, Слава. Знаю, как она легко сбила тебя с толку, свела со следа, не предупредила о моём звонке, когда я молила о помощи. Я знаю практически обо всём, вот только одно в голове никак не укладывается. – Он молчит. Просто тяжело дышит и молчит, глотая каждое моё слово. – Как ты, человек сдержанный и рассудительный, мог повестись на бредни нездоровой психички, стоило ей своей голой грудью тебя поманить? Просто ответь мне... Как?

В моих глазах сейчас больше, чем обида. Они буквально пылают красками ярости, злости, агонии и подавляемого одиночества. Так бывает, когда тебя оставляет единственный, мысли о котором заставляли пережёвывать битое стекло изо дня в день, но ни в коем случае не сдаваться. Я верила. Верила и надеялась, что однажды наступит момент, когда он всё поймёт. Поймёт, что его водят за нос. А после явится и вытащит меня из этого кошмара. Только вот напрасно всё.

– Я... – глаза то в стену, то на пол, – мне... – чёрт, а я ведь уже отвыкла от него такого. – Я скоро вернусь.

Он уже было порывается уйти, но моя резвая реакция останавливает, когда я хватаю его за руку, сжимая пальцы на его запястье так сильно, как только могу.

– Опять оставишь меня? – свожу к переносице брови, прекрасно осознавая, куда и к кому он хочет пойти. Прости, но я на шаг впереди. – Она наверняка уже запаковала манатки и свалила по той простой причине, что поняла, что я обо всём тебе расскажу. О вранье, которое она вливала тебе в уши, о её слепой и преданной вере Миронову, которая двигала ею всё это время. И, разумеется, о ярком факте того, что лучше тебя ей и светить ничего не могло, посему она и забралась ловко под твоё крылышко. Очень ловко... – усмехаюсь, кивая головой на карман, куда он буквально недавно спрятал коробку с кольцом. – Я расскажу тебе, если захочешь, – прикладываю ещё немного усилий, притягивая его обратно, покуда спешки я в нём более не замечаю. Она медленно, но верно сходит на нет. – Я расскажу тебе, что произошло за эти два года.

Морт тяжело вздыхает, уставляясь куда-то на окно. В раздумьях пребывает недолго, где-то с полминуты, после чего скидывает с себя пиджак и перевешивает через спинку стула, что рядом с кроватью. А я улыбаюсь. Вымученно и фальшиво улыбаюсь, пытаясь сохранить в своих глазах хоть толику ненависти, воспроизводя в голове картинки их интимной сцене, которой Миронов когда-то вертел перед моим носом.

Но всё пустое.

На смену притягиваемым фрагментам, что должны вызвать к самой себе жалость, я вспоминаю мужское тело, под которым стонала буквально пару недель назад. Вспоминаю его взгляд, когда мне требовалось чуть ли не задрать голову и встать на цыпочки, чтобы заглянуть в его глаза. Его точеные черты лица, его густые, чёрные волосы. Он полная противоположность тому, к кому я так отчаянно желала вернуться.

Но теперь я здесь, и я расскажу только то, что ему нужно знать. Что я позволю знать.

Я окуну его в два года пережитого страха, заставляя пережить всё то, что пережила я.

Меня отвлекает лишь оповещение, которое приходит на его телефон. Это сообщение. И содержит оно в себе только одно слово:

Прости.

Отправитель очевиден, Михайлов злостно поджимает челюсть, прикрывая на мгновение глаза и стараясь держать себя в руках. А мне на какую-то долю отрадно. Ещё недавно я бы и не могла подумать, что его внутренняя истерия и досада от предательства любимого человека заставят меня хоть на толику, но ликовать. Теперь я хотя бы не одна, кто от и до испытал на себе это чувство, сравнимое с ударом в спину.

Он растерян, едва старается держать ситуацию под контролем, но дрожащие скулы выдают как никогда явно, а мне ничего и не остаётся, кроме как снова сжать в пальцах его ладонь, стараясь плавно и размеренно подвести к тому моменту, когда мой рассказ отвлечёт от грязной, жестокой реалии.

– Ты готов? – мой голос чётко режет тишину, я обращаю на себя практически всё его внимание, дожидаясь, пока он повернёт голову в мою сторону. Контакт глазами налажен, я готова выложить всё, ту часть жизни, про которую он не знает, и которая стала для меня разрушительной, заставляя утопать в собственном омуте безысходности, пока он счастливо жил, не подозревая о моём персональном чистилище. – Тогда я начну.

Комментарий к Глава 18. Я расскажу тебе, как всё было Собственно, глава сия была рождена и написана под один трек, который не вылезал с репита. И название ему Z-Pam. Наверное, именно поэтому в персонажах плюс один, а ещё моя благодарность чудесному человеку Your dolor, без которой про этот шикарный трек я бы и не узнала.

P.S. Очередная глава под название “Шо блять происходит?”, и я снова признаюсь вам в любви за разделение со мной этого пиздеца и за вашу поддержку. Обозначьтесь, кто живой, я который день болею и мне жутко тоскливо, хочу вас видеть, вы – моё лучшее лекарство :З

====== Глава 19. Твои глаза... Напомни, как дышать ======

Бесконечная дорога. Мне порой кажется, что мы в каком-то нескончаемом кругосветном туре, творим беспредел в каждом закутке земного шара.

Та ночь в мотеле осталась в сердце глубоким надрезом, в который Миронов щедро цедил кислый лимон, припоминая вырезки того видео. Нет, он меня им не травил. Он просто никогда не упускал возможности добавить, что человек, на которого я возлагала надежды, теперь занят человеком, на которого я рассчитывала. Которому спасла жизнь, хотя бы из толики эгоистичных планов. Ведь я была уверена в тот момент на все сто, что она знает Миронова, как никто другой, и что выведет на его след, что это не составит ей труда. Но моему спасению она предпочла Михайловскую кровать. Неплохо, если не учитывать то, что моя жизнь тем временем сияла всеми оттенками ада.

Наше авто движется плавно, скорость не превышает положенную, а я просто наблюдаю за окном красивый закат, пылающий всеми красками фиолетового за горизонтом. Машина сворачивает в проулок, проезжая ещё примерно два квартала, а после заруливает к какому-то дому с личной парковкой. Медленно тормозит, а после сам водитель в лице Сатаны выходит, открывая дверь мне.

– Чего сидим?

Бровь изгибаю, выхожу несмело, как истукан замирая возле автомобиля.

– Неплохой отель, – констатирую очевидный для меня факт, оглядывая хоромы не стесняясь.

– Ещё бы, – нежно под руку берёт, и совсем не нежно начинает вести за собой, – потому что это не отель, – открывает входные массивные двери, вместе с тем открывая мне и вид и на гостиную в стиле минимализм, что выглядит довольно роскошно по сравнению с убогими гостиницами, в которых нам удалось побывать, – это дом моего друга.

Знаю я его друзей... Наверняка очередной отбитый наглухо тип, который за спиной имеет кромешную тьму и массу тайн.

– Ого... – оглядываю зал, заостряя взгляд на всём, к чему ложится душа, а после опускаю глаза на Глеба, впрыскивая в голос как можно больше фальшивого удивления, – у тебя есть друг?

Он заостряет мало внимания, только глаза закатывает и ухмыляется довольно естественно, стаскивая с себя кофту и топая по коридору. Недолго думая – плетусь за ним, абсолютно не боясь споткнуться, хотя мой взгляд всё ещё приковывает эта обстановка.

Хм, я бы даже хотела жить в этом доме. Но только в том случае, если бы у меня была нормальная жизнь. И нормальный парень.

Следуя за ним, я оказываюсь в кухне. Миронов уже вплотную присосался к холодильнику, разглядывая каждую полку и качая головой.

– С хозяином дома ты познакомишься чуть позже, а пока... – прицыкивает, щёлкает пальцами и хлопает дверцей, разворачиваясь. – Пока мы сходим в город и раздобудем еды. А то у этого холостяка в холодосе только бухло. – Снова его пальцы, обвивающие мою руку, снова движение, он хватает сброшенную в гостиной кофту и устремляется на выход. – Пойдём.

Честно говоря, где-то в глубине души я надеялась, что хотя бы этот день останется не тронутым его больной фантазией. Думала, мы, как простые смертные, посетим какой-нибудь минимаркет, будем шастать с тележкой по рядам, а после направимся к кассе, где расплатимся, не нахамив кассиру и не пристрелив людей в очереди, ибо мешаются. Ах да, и на парковке мы тоже никого не замочим, забавы ради.

Но минимаркетом и не пахло. Мы попросту остановились во дворе безлюдной улицы, пока взгляд Миронова не приковал топающий по своим делам паренёк.

– Смотри... – на его лицо вновь лезет дьявольская усмешка, он кивает головой на парнишу, заставляя меня задаться невольным вопросом.

– Что?

– Это еда, – он говорит это, как ни в чём не бывало, а к моему удивлению добавляется вторая изогнутая дугой бровь. – Я отвлеку его, а ты подойдёшь сзади и треснешь по голове вот этим, – он протягивает мне изъятую из машины биту, заставляя дрожать всем телом так сильно, будто тут минусовая температура, а я в майке стою. – Не сделаешь этого, – дайте-ка угадаю, – пущу ему пулю в лоб на твоих глазах, – бинго! – а после твоего удара гляди и выживет.

Он подмигивает мне, отрываясь с места и ясно давая понять, что на подготовку у меня нет времени, парень топает довольно слаженно и скоро выйдет на дорогу, а свидетели нам явно не нужны.

– Прошу прощения, – уже слышу голос блондина, стискивая зубы и готовясь к худшему, – мне друг встречу назначил у вокзала, а я с пути сбился.

Он заливает бедолаге в уши, пока тот, добрая душа, принимается объяснять ему чуть ли не на пальцах, как и в каком направлении двигаться. А я... Я лишь подкрадываюсь сзади, проклиная чёртово время, которое поджимает со всех сторон. Его владение топографией скоро отойдёт на второй план, Миронов более не сможет его задерживать, поэтому сейчас, или никогда. Я просто обязана спасти ему жизнь, потому как прекрасно помню, каких размеров ствол Миронов держит при себе. И как не побрезгует воспользоваться им сразу, стоит мне дать заднюю. Чёрт, он ведь демонстративно мозги ему вышибет, а потом будет медленно выжирать мой мозг тем, что на моём счету очередная жертва.

Нахер это всё...

Подлетаю практически бесшумно, успевая замахнуться и оглушить паренька по голове. Встреча его тела с асфальтом состоится в ту же минуту, он приземляется в немного неестественной позе, пока Миронов смачно поджимает губы и чертит на лице немой восторг.

– Вау, – брови подлетают кверху, он абсолютно игнорирует мои эмоции, которые во всю пляшут на лице, облачая отвратное чувство к самой себе, – теперь доставай кошелёк и валим.

А я не медлю. Подхожу, стараясь унять дрожь в коленях, сажусь рядом с ним на корточки, залезая к нему в карман и обращая внимание на безымянный палец правой руки. Кольцо... У него ведь есть жена, которая ждёт его дома и не подозревает, что парочка психов сейчас вершит тут беспредел. Закрываю глаза, поджимая губы и как можно быстрей доставая бумажник. Открываю его и первое, что вижу – фотографию маленького ребёнка в развороте. Блять... внутри что-то завязывается, я с трудом отсчитываю свежие купюры, которые он наверняка только что снял из банкомата. Последней каплей становится Киндер, выкатившийся из карманов его брюк.

Не сдерживаюсь.

Тугой ком берёт в плен горло, мне чертовски сложно даже сглотнуть, я едва сдерживаю подступающие слёзы, но всё же швыряю бумажник под ноги, резво подлетая к Миронову и всучивая все купюры ему в руки.

– Подавись ими, – выплёвываю с дикой желчью в голосе, мне просто до жути хочется, чтобы эти бумажки стали ему поперёк горла.

Обхожу, отчаянно топая к автомобилю и усаживаясь на пассажирское в ожидании. Мои слова наверняка не пройдут мимо ушей и не останутся безнаказанными, он обязательно ещё распушит свой павлиний хвост и не упустит возможности меня как-либо унизить, но увы, это – мои истинные эмоции, и сдерживать я их не в силах.

– Как самоотверженно, – он усаживается за руль, тихо излагая. Даже дверью авто не хлопает, всё до жути мирно и спокойно. Предвестник бури...

– Теперь поедем и ограбим бабушку с пакетами с едой? – спрашиваю, словно издеваясь, будто это мой час сияния. А он усмехается в открытую, качая головой и кидая на меня до жути странный взгляд. Он не таит в себе злобы, желчи, и ещё кучи присущих ему раздражающих факторов. Нет. Он какой-то спокойный и искренней, будто это – первый раз, когда я увидела, как он улыбается глазами.

– Нет, мы пойдём нарвём травы под окнами особняков и заделаемся веганами, – тупое, до жути тупое высказывание, но утопая с ним в этом безумии я отчего-то слабо улыбаюсь. Перед смертью, как говорится, не надышишься...

Минимаркету, всё-таки, быть. Вот только изнутри я его не вижу, покуда Глеб тащится туда сам, предварительно оставляя меня в машине и блокируя двери. Кто бы сомневался... Скупается быстро достаточно, поскольку уже спустя минут пятнадцать я вижу его фигуру с двумя огромными пакетами. Неужели в том доме мы продержимся больше, чем сутки? Ну, или это он просто такой голодный.

Спустя какое-то время мы снова оказываемся в стенах этого дома. Признаться, увидь я его при других обстоятельствах, подумала бы, что здесь живёт огромная семья. Ну никак не один человек... Миронов снова тащится на кухню, распаковывает пакеты и оповещает мой слух, уловивший открытие бутылки, что этим вечером с трезвостью ему не по пути.

– Пиво будешь? – кричит из кухни, в то время как я всё ещё в гостиной рассматриваю стеллаж с книгами.

– Нет, – негромко, но достаточно для того, чтобы быть услышанной.

– А пиво? – блять.

– Нет... – глаза уже непроизвольно закатываются. Признаюсь, с ним не всегда было невыносимо. С ним было бы даже хорошо и надёжно, не будь он отбитым напрочь конченным психом.

– Может, всё-таки, пива? – подскакиваю на месте и разворачиваюсь, не успевая понять, как он успел оказаться за моей спиной. Ещё и с бутылкой в руках.

– А, ну если пиво... – лицо серьёзнее некуда. Но если с ним придётся выживать и далее, то придётся примерять на себя роль такой идиотки, – то тогда давай.

Киваю, принимаю из его рук бутылку, снова замечая эту хищность во взгляде. И ещё улыбку, подсознательно пытаясь вспомнить, когда вообще последний раз видела его улыбающимся.

Но если быть до конца с самой собой честной, я всё ещё ждала какого-то подвоха. Ведь буквально недавно я рыкнула на него, швырнула в него деньгами, и он просто из моральных соображений не мог оставить это вот так, без внимания. Ещё и пива принёс. Что ты задумал, сукин ты сын?

– Если понадоблюсь, – не понадобишься, – я наверху.

Вооружившись двумя бутылками и какой-то закуской, он топает на второй этаж, оставляя меня в одиночестве и в недоумении.

То есть, вот так просто? Вот окно, вот дверь, вот моё отсутствие, делай, что хочешь. Так? Ха... И с какой стороны подвох?

В позе каменной статуи всё ещё стою возле стеллажа, автоматически отхлёбывая пиво и хлопая глазами.

Это глупо.

Просто неимоверно глупо.

Я всё равно никуда отсюда не денусь, подвох наверняка будет ожидать меня за пределами. Не может же он настолько верить, что я не сбегу?

Не знаю, что это за психологическое воздействие, но я и правда осаживаюсь, беру с полки книгу и молча топаю на диван, устраиваясь поудобней. Тихонько перевариваю страница за страницей какой-то научной фантастики, пока не вижу дна бутылки.

Алкоголь всегда влиял на меня дурно, в каких бы количествах я его не приняла. Внутренняя уверенность и вспыльчивость просыпаются моментально, и понимаю я это, когда вместо книги уже вовсю сверлю глазами телефон, мирно лежащий на стеклянном маленьком столике подле тумбы.

Решительность бежит впереди меня, но я заранее убеждаюсь, что звуков наверху никаких. Что никто за мной не следит, а после, не думая о последствиях, хватаю трубку и мысленно радуюсь тому, что она работает. И воспринимаю это за ничто иное, как хороший знак, подталкивающий к действиям.

Снова заученный номер, я хочу услышать голос Морта сейчас, собираясь с мыслями и пытаясь собрать воедино слова, которые скажу. Гудки. Дыхание слишком частое, но гудки прекращаются, кто-то на том конце провода снимает трубку, пульс уже было шкалит, но снова... снова женский голос, я не могу держать себя в руках.

– Ты... – рычу, шиплю, но на максимально низком тоне. Я не настолько в хлам, чтобы быть столь беспечной, – маленькая стерва...

Гнев, разбавленный колким презрением течёт по жилам вместо крови, я чувствую бешеный прилив негатива, поскольку опьяненный разум сразу воспламеняет представление о том, как эта дрянь стонала под Мортом своим мерзким голоском. Хочу высказать всё, что о ней думаю, что накипело, но она неожиданно перебивает.

– Послушай меня, – я не хочу тебя слушать, дай сюда хозяина телефона, – я тебе помогу, слышишь? – слышу, но ни на секунду не верю в сказанное. – Миронов должен убедиться, что за ним нет хвоста. У него в городе повсюду свои глаза и уши, и все должны быть убеждены, что на твоё спасение не бросаются. Ибо уберут с пути всех. Меня в первую очередь. – За маревом алой ненависти к этой девице я всё же слышу её тихую речь, пытаясь пропустить через себя эту информацию. До меня ведь в огне мыслей о собственном спасении и дойти не могло, что чёртов параноик трижды перестрахуется, уже молчу о том, что будет действовать в одиночку. А ещё я напрочь позабыла, что в погоне за мной Михайлов может хоть как-то пострадать. – Глеб должен знать, что я ему предана. И что я на его стороне. – Да, это я уже поняла. – Просто потерпи ещё немного, ладно? – слушая то, во что мне почему-то верится с трудом, я забываю, о чём вообще ей сказать хотела. – Слава не должен знать. Иначе кинется на поиски. Прости... – едва успеваю раскрыть рот в надежде произнести хотя бы междометие, но слышу гудки. Чёртовы гудки, означающие очередной провал в попытке услышать его голос, но воскрешающие мизерную надежду на то, что не всё так плохо.

Чёрт...

Мне нужен. Нет... Мне необходим свежий воздух. Моя голова просто отказывается воспринимать всё то, что я только что услышала.

Смело поднимаюсь с дивана, топая до входной двери. Ха... Ни метаний по дому, ни думки о слежке, ничего... Будто он испытал меня этой чёртовой бутылкой, зная мою слабость перед градусами. Я даже не крадусь наверх, дабы двадцать пять раз убедиться, что он слишком увлечён своими делами или же просто спит, учитывая то, что на часах уже третий час ночи. Только под нос себе хмыкаю, вычерчивая путь до желаемой цели. Но перед выходом отчего-то замираю, прислушиваясь, поворачивая голову и устремляя взгляд на второй этаж.

По-прежнему тихо.

Чуть слышно усмехаюсь, щурю глаза и укладываю пальцы на дверную ручку, слегка оттягивая. И каково же моё удивление, когда мне удаётся обнаружить, что дверь закрыта всего лишь на щеколду. На обычную, мать её, щеколду. И чтобы выйти, мне не нужно проделывать трюков в стиле “Шарить по карманам спящего Миронова в поисках ключей и стараться его не разбудить, а после со всех ног нестись на выход”.

Отворяю, медленно выходя за пределы дома и тут же разворачиваясь обратно к двери. Тяжёлая, массивная, мне приходится держаться за ручку двумя руками, дабы она не хлопнула со всей силы, перебудив всё и всех в округе. Да, лучше всякой сигнализации...

Держу крепко, опускаю, прикладывая все усилия к тому, чтобы захлопнуть её бесшумно. И мне это удаётся, только вот спустя мгновение имеет место быть другой шум. А именно – шаги, которые я слышу позади себя. Ещё я слышу оглушающую ночную тишину, сквозь которую едва доносится пение сверчков. Мрачная картина во всём своём обличье, я боюсь повернуться, но присутствие за спиной уже слишком явное, мужской баритон заставляет трезвость ума проклинать благими матами за то, что решилась выйти именно сейчас, да ещё и не навести при этом шороху.

– Побег среди ночи? – его взяла, я разворачиваюсь, замечая перед собой высокого, статного брюнета в чёрном кардигане. Классически выбритая бородка, точеные скулы и пронзительный взгляд. Его присутствие обездвиживает, я буквально понимаю, как мои трюки с дверью выглядели со стороны. Будь проклята эта ночь. – Миронову это не понравится.

Комментарий к Глава 19. Твои глаза... Напомни, как дышать Получилось без интриги?

====== Глава 20. Кто ты такой? ======

То ли это дурное влияние ночи, то ли остатки алкоголя в отрезвлённом разуме пляшут, то ли вся общая картина на меня так действует, но я не могу обойти этого типа, отчего-то в свете неполной луны напоминающего мне злодея из какого-то фильма ужасов. Хочу открыть рот, что-то сказать, сдвинуться с места, в конце концов, но по итогу что-то неразборчиво мямлю, когда он осторожно, но цепко берёт меня под локоть, открывая только что закрытую мною дверь, а затем заводит внутрь, закрывая за нами обоими.

– Я всего лишь хотела воздухом подышать, – наконец вспоминаю, как произносятся слова, а ещё торможу ногами, стараясь упираться, но после этого кольцо его пальцев на моей руке сжимается ещё плотнее, доставляя дискомфорт, – пусти...

– Эй, ну тише, – от моих попыток оправдаться и ускользнуть ему, кажется, смешно становится, он не перестаёт идти, – угомонись, – и только после этих слов я понимаю, что упиралась сейчас так, словно ребёнок, которого отец насильно тащит из отдела с игрушками. Заплакать осталось для полноты картины.

– Да не собиралась я сбегать! – даже ладонью по плечу его стараюсь задеть, слегка ударяя и своей наглостью давая понять, что я тут не пленница, а обычный гость, которому просто взбрело в голову покурить свежим воздухом в три ночи.

– Ну конечно не собиралась, – чересчур добрый голос, с эдакой примесью тяжести и власти, в корне меня не устраивающей. Да кто он вообще такой и что себе позволяет?

– В чём дело? – видимо, разбуженный нашими голосами Миронов тут же подорвался на перепалку, спускаясь на первый этаж и таращась то на меня, то на брюнета.

– Зверюшек своих при себе держать не учили? – парень жмёт ему руку, а я в тысячный раз за день глаза закатываю. Просто прекрасно. Второй Миронов, которого я попросту не вынесу. Пожалуйста, скажите мне, что мы в этом доме ненадолго...

– И я рад тебя видеть, – блондин жмёт руку в ответ, кидая на меня вопиюще недовольный взгляд и, видимо, решая проявить себя перед товарищем во всей красе. – Живо наверх. У тебя есть пять секунд, иначе во дворе будешь ночевать.

Ублюдок пафосный, как же мне порой хочется разодрать тебе лицо...