Текст книги "Я всё ещё здесь (СИ)"

Автор книги: Билен Катрайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Мы с ней редко видимся, но даже на расстоянии умудряемся сохранять тесную связь, – знакомый случай, – она была хорошим ребёнком, прилежной ученицей и просто золотом, а вот я ещё с малолетства встал на тропу всего этого дерьма, ушёл из дома и создал себе свою реальность, – он продолжал говорить, а я всё раскусить не могла, говорил он это с прискорбием, или же с нотами пофигизма. – Я потерял всяческую связь с родителями, когда отец сказал мне, что если ступлю за порог дома, то могу больше не возвращаться. Но я не прекращал общения с Наташей, порой даже отгонял от неё всяких придурков и просто был рядом, как охраняющая тень, когда это было нужно, – отпивает ещё чаю и затихает, поднимая на меня глаза. А я слушаю, как заколдованная. Спустя столько времени хоть что-то о нём узнаю, уже хорошо. – Я познакомился с Глебом, когда она в школе училась. И мы с ним что-то общее друг в друге нашли. Что-то сродни ненужности и брошенности, начиная постепенно возводить вокруг себя стены, за которыми и стали черстветь по отношению к окружающему миру. Я видел, как он медленно слетал с катушек, вот только так и не решился заменить ему отца, предоставив право выбора ему. Его ведь жизнь. Да и про свою кровную связь с Натой умолчал, понимая, что это может иметь последствия. Дай пепельницу, – резкая смена темы, мне даже несколько секунд требуется, чтобы понять, что он ко мне обращается. Встряхиваю головой и тяну руку к столу, ставя пепельницу на пол. А Макс тянется за сигаретами и подкуривает прямо на месте, немного удивляясь моей поспешной просьбе.

– Дай мне тоже, – не помню, когда курила последний раз, но что-то мне подсказывает, что без сигареты в этом разговоре не обойтись. Да и вместо чая нужно чего покрепче.

– Когда он скатился чуть ли не на дно из-за этой поганой наркоты, я понял одну ужасную вещь, – он протягивает мне зажигалку и щелкает пальцем, образуя маленький огонёк. Подкуриваю, сразу же затягиваясь и выпуская дым, ожидая продолжения, – мои чувства закаменели настолько, что мне было наплевать. Я не чувствовал вины, не чувствовал ответственности за человека, который был ближе всех на тот момент. У меня никогда не было друзей, были лишь знакомые, с которыми судьба сводила волей случая. А вот Глеб... – стряхивает пепел и на мгновение медлит, наблюдая за тлеющей в пальцах сигаретой, – я даже и понять особо не успел, когда у него мозги заклинило. Считал, что каждый живёт, как захочет, но я никогда бы не подумал, что в своём безумии он дойдёт до такого.

Между разговором вскользь кивает на меня, и я понимаю, что именно мою персону он и имеет ввиду. Ещё бы, познакомился с парнем, который был без ума от его сестры, а теперь видит перед собой типа, который таскает за собой девушку, как собственного раба, заставляя делать ужасные вещи. Ещё и не отпускает, удерживая возле себя насильно. Интересно, а про Алесю он наслышан?

– Ты не боишься, что он сделает тоже самое с твоей сестрой? – задаю, как мне кажется, очевидный вопрос, но Максим лишь легко усмехается, делая очередную затяжку.

– Он никогда не причинит ей вреда, – насупить брови сейчас самое время, мне поистине непонятно, с чего такая уверенность. – Она его первая любовь, я порой сам диву давался, как в нём могут жить два настолько разных человека. Но я уверен, – долгая затяжка, он медленно выпускает дым в воздух, откидывая голову на угловую тумбу, – будучи на всю голову долбанутым, он и пальцем её не тронет. Прошедшие два дня это показали.

Не знаю, что внутри творится, но мне на какой-то миг становится даже обидно. Обидно за то, что ведь вначале отношений он был вполне сносным. Причём сносным настолько, что я влюбилась в него, как глупая дурочка. А потом... Потом начался кромешный ад, который длится уже хрен знает сколько времени. И я оказываюсь вовлечённой в этот водоворот его безумия, на нём словно искажающие реальность очки, а в мозгу паразит, который мешает разглядеть ему реальность вещей. Это я о себе. Ведь я же, чёрт возьми, девушка! Почему я не заслуживаю хорошего отношения? Где я так чертовски провинилась, что он наказывает меня вот так?

Но я нахожу в себе силы и всё-таки поднимаюсь, прошу Макса оставаться здесь, а сама бреду к серванту и достаю первое, что попадается под руку. Крепкие градусы просто необходимы, по-другому не могу.

– Вот даже как... – он снова улыбается и кивает на полку над моей головой. Мне приходится встать на носочки, чтобы достать два стакана, по которым и будет разлит прихваченный из гостиной Вермут.

– Просто я слишком трезва для откровений, – пытаюсь тоже улыбнуться, учитывая рамки этого вечера, пока он берёт на себя ответственность за разлитие напитка. А ещё я надеюсь не допиться до такой кондиции, чтобы лишнего наболтать, хотя душа так и требует опустошить эту бутылку залпом. Уж слишком давно хотелось до кого-то докричаться, излить всё, что сидело где-то глубоко и мешало дышать.

Я слушаю его рассказ о юности, о том, как он встретил нужных людей и как развивалась его жизнь со временем в преступном мире. Просто сижу напротив него, скрестив ноги по-турецки и пытаюсь понять, правда ли он решился рассказать мне всё, или же преувеличивает, когда тема заходит об убийствах.

– Я никогда не решал, забрать ли у кого-то жизнь. Выходил из ситуации иным путём.

Мне непонятно, что он, человек слова и верных логических суждений делал в узком кругу с Глебом. Зато по ходу развития событий мне удалось составить собственную логическую цепочку, из которой я поняла одно. Точнее, смогла ответить на свой собственный вопрос, который не давал покоя.

Ведь казалось бы, что такого он во мне нашёл, что будучи не зная меня достаточно хорошо, решился пойти наперекор человеку, с коим был близок так много лет? Почему я? А потом я просто поняла одну простую истину: у него не было как таковых отношений, большинство барышень либо пользовались им, либо сбегали, когда узнавали о том, кто он есть. Некоторые просто не могли смириться с его властным характером и попросту не проходили проверок, которые он устраивал. И среди всего этого сброда он смог увидеть то, чего ему не хватало с самого детства: чувства верности. Он признался, что был поражён моей привязанностью к тому, кто относился ко мне не самым лучшим образом. Далеко не лучшим... И это не было слепым подчинением, обусловленным страхом, это было нечто иным. Да, я ненавидела его, но при этом не пыталась дёргаться и бежать, зная, что меня всё равно вернут. А ещё я не отдавала себе отчёта и, сама того не замечая, словно на автомате интересовалась о нём у Макса, облачая свою сущность. Несмотря на его скотский характер и из ряда вон выходящее поведение, где-то в глубине я всё ещё была к нему привязана, чувствовала за него некую ответственность и то, что объяснить до сих пор не могу. Я чувствовала в нём человека, сломленного и потерянного в собственной оболочке, у которого есть ещё шанс на нормальное существование. И этот шанс, как оказалось, имеет место быть. Вот только не со мной... Наверное, эту веру и способность любить, не взирая ни на что, Макс во мне и разглядел. И той ночью в мотеле уберечь пытался, зная, что рядом со мной Миронов продолжит терять контроль и дальше, пока не похоронит мою человечность.

Глоток за глотком, бутылка опустошена наполовину, а у меня язык достаточно развязан для того, чтобы увести русло этих откровений в свою историю.

Я рассказала ему о том, что было два года назад. О том, как я встретила Славу. И о том, как человек постепенно становился смыслом моей жизни. Но я была благодарна ему, не более. Частые встречи и тесная дружба привязали к нему, соткали из невидимых нитей своего рода привычку, от который отвязываться не хотелось. Меня устраивало всё. Его склад ума, образ жизни, а главное – отношение ко мне. Он поднял меня практически со дна и поставил на ноги, и степень благодарности была настолько высока, что в один момент я вдруг поняла одну вещь: я не смогу быть с другим мужчиной, просто на физическом уровне не позволю подпустить к себе кого-либо другого. Но с другой стороны я видела в нём только друга, к которому не питала особых любовных чувств. Вот и застряла на перепутье собственных душевных переживаний, пыталась выпутаться и понять, что мне дальше со всем этим делать. И в этот отрезок жизни произошло то, чего я никак не ожидала. Я говорю о появлении того, кого на протяжении двух лет считала мёртвым. И даже тогда он умудрился запугать меня до такой степени, что мозги явно расплавились, и я оказалась в больнице. Ещё и Слава с этим своим психологом, окончательно меня добил. Ведь я думала, что могу ему доверять, как никому другому. Думала, что у него от меня нет секретов. Но в вопросе доверия он явно подкачал, как и в вопросе, касаемо моей жизни...

Мне даже пришлось сделать порядка трёх глотков прежде, чем продолжить. Я попросила у Макса ещё одну сигарету и решила сделать перерыв, покуда заглушённые чувства под действием алкоголя имели претензию на возвращение, мне снова пришлось вспомнить тот день, когда я увидела Михайлова в обнимку с Лесей. Беззаботный, счастливый, мне до ужаса хотелось поменяться с ним шкурами хотя бы на время, чтобы он, блять, понял, каково мне всё это время.

И Макс увидел внезапную смену настроения, но отреагировал весьма спокойно. Даже слишком, я бы сказала.

– А у нас много общего, – поднимаю глаза и сосредотачиваю взгляд на его губах. Курит, не сводя с меня своих нефритовых глаз. А мне и времени не нужно, чтобы понять, о чём он. Ведь мы и правда оба отчаянно желали найти кого-то такого же, как и мы. Кто в вопросе верности и преданности незаменимый лидер. – Ты хочешь к нему вернуться? – он прерывает мои мысли и задаёт вопрос, к которому я не готова. Но мне и не нужно быть к нему готовой, я не думая мотаю головой отрицательно, поселяя в отражение своих глаз своего рода тоску, которая говорит обо всём. Точнее, о моём разочаровании. Ведь всё, чего я хочу – встретиться с ним лицом к лицу и, возможно, наказать за то, что не спас. Что однажды взял надо мной ответственность и вот так нелепо от меня отказался, когда я была на все сто к нему привязана. Это больно. Это чертовски больно, чувствовать себя собакой, с которой возились, которую любили и лелеяли, а потом с каменным лицом сдали в приют, будто ничего и не было.

Мы продолжаем болтать и, кажется, скоро увидим дно бутылки. Не знаю, как у меня выходит, но я успеваю испытать разный спектр эмоций. То погружаюсь в воспоминания, накрываясь панцирем тоски, то безудержно смеюсь, когда нелепость жизненных ситуаций заставляет поражаться и не верить в происходящее, а иногда слишком увлекаюсь, что и не замечаю, как ёрзаю по полу пятой точкой и подсаживаюсь к Максу всё ближе. В какой-то момент даже лбом ему в плечо утыкаюсь, неумышленно щекоча его кончиками своих длинных пепельных волос. Он ещё так забавно руку одёргивает, а я сквозь опьяневший мозг умудряюсь прогнать мысль, что он ревнивый до жути, раз даже намёка на щекотку боится.

– Ты любил когда-нибудь? – последняя стадия, последние капли в стакане и, по всей видимости, последняя сигарета. Но мне это интересно до жути, я отчего-то хочу знать.

– Призрачная мечта считается объектом? – он тоже не первой трезвости, поэтому я долго перевариваю сказанное, прежде чем решаю не напрягать мозг и попросту расслабиться. Не упомянул девушку, не назвал имени и ладно, будем считать, что ничего серьёзного не было.

– А ты? – не знаю, почему, но его ответный вопрос улыбку с моего лица стирает. – Ты до сих пор его любишь? – убей меня, но я не знаю, что ответить. И я не нахожу ничего, на мой взгляд, умнее, кроме как затихнуть на его плече, не подавая признаков жизни. – Лера? – он переспрашивает, а я плавно ухожу от вопроса, закрывая глаза и изображая из себя пьянчужку, которая на нём уснула. – Ну вот какого...

Такого, Максим, такого. Я просто не в силах ответить на то, чего сама не знаю. А своими раздумьями боюсь снова отпугнуть. Вот и кошу под идиотку, пока мой организм не получает зелёный сигнал, и я не вырубаюсь на самом деле.

Я не почувствовала даже, как он изъял стакан из моих рук. Не услышала короткого сигнала, оповещающего о сообщении, поступившем на его телефон. Не увидела, как он изъял из кармана мобильный, экран которого вещал:

Входящее от: Наташа

Всё в порядке, он позвонил и сказал, что скоро будет.

И даже не успела увидеть его реакции, когда он наконец облегчённо выдохнул и прикрыл глаза ненадолго.

Я просто уснула, сквозь сон едва различая, как он поднимает меня на руки.

Наверное, впервые за это несчетное количество времени я наконец почувствовала покой.

Комментарий к Глава 37. Откровение Скорее всего, для вас эта глава будет немного непривычной, но она просто нужна была здесь, как нечто разбавляющее и дающее объяснение происходящим вещам) Надеюсь, вам понравится)

И ещё обращаюсь к даме, чьё МАКСЫЫЫЫЫЫМ я слышала даже через свою открытую форточку :D Знай, твой танец под “Одним целым” вдохновил меня, этот трек теперь будет ассоциироваться именно с тобой)))))

====== Глава 38. Когда конец – лишь новое начало ======

Просыпаюсь будто обновлённой, будто именно это утро даст новый старт. Совсем не боюсь вылезти из-под одеяла и выползти из комнаты, заглянуть на кухню. Не боюсь обнаружить там погрома, который Глеб устроил бы чуть погодя, осознав суть вещей. Не устроил...

Меня даже на секунду забавит тот факт, что меня это возмущает. Где тот несносный шакал, который на пару со стволом наказывал всех вокруг, кто смел причинить ему боль, или же просто ослушаться?

Спускаюсь на первый этаж и вижу Макса в гостиной, он отпивает с горлышка бутылки мелкими глотками красное вино, вызывая тотчас улыбку и маня невидимой рукой, желание присоединиться велико, как никогда. Словно первое утро долгожданного отпуска, где мне всё дозволено.

– Делись, – подкрадываюсь сзади и тыкаю его пальцем в плечо, заявляя о своём пробуждении.

Я понятия не имею, который час, стоит ли собирать вещи, где сейчас Глеб и ещё сотня вопросов, всплывающих в голове один за другим. А ещё непередаваемое чувство того, что мне наплевать. Наплевать на то, что будет, ибо вчерашний разговор дал толчок к тому, что я могу делить с брюнетом своё спокойствие.

Он спокойно протягивает бутылку и вскользь улыбается, практически не отрываясь от телефона. Что-то спрашивает про самочувствие, в то время как я испытываю невероятную лёгкость. Мне даже молния в голову бьёт, заставляя пойти на кухню и впервые за долгое время приготовить завтрак, и я ведома.

Дохожу до холодильника, пробегаюсь глазами по содержимому, а после достаю сковородку и отправляюсь на поиски масла. Но стоит мне наклониться, рука автоматически тянется к животу, хватаюсь за низ и хмурю брови, пытаясь понять, что за ощущения настигают. И эти ощущения словно ввысь крадутся, пока не доходят до горла. Тогда то я и несусь на всех парах в туалет, едва успевая дёрнуть крышку унитаза. Как перед иконой падаю перед ним на колени и извергаю из себя всё, что показалось моему организму ненужным.

Меня тошнит, голова кружится нещадно и я практически не соображаю, какого чёрта происходит. Успеваю только махнуть рукой и кинуть неразборчивое “Уйди” Максу, который за каким-то чёртом поплёлся за мной. А мне не нужно волосы держать, мне нужно, чтобы он сейчас был как можно дальше и не видел всего этого позора.

– Непереносимость утреннего алкоголизма? – парень лишь усмехается и протягивает мне полотенце. Ну спасибо на добром слове.

– Свали, – утробным каким-то голосом прошу его покинуть эту комнату и дать мне побыть наедине со своим пищевым отравлением.

У меня никогда не случалось подобного, стоит только вспомнить мои беспрерывные попойки пару с половиной лет назад. Дерьмо случалось, я возвращалась под утро в сопли, ложась спать в обнимку с бутылкой виски. А наутро хлебала его, как йогурт питьевой, и организм мой мне подобными выходками не отвечал, так чего сейчас о себе заявить решил?

– Может, таблеток поискать? – Макс кричит из кухни и я уже было намереваюсь ответить, но стоит мне открыть рот, и я снова извергаю из себя всё, что уже, кажется, даже и не лишнее. – С тобой точно всё в порядке? – Богом молю, уйди отсюда.

Мотаю головой и обнимаю белого друга, чуть ли не укладывая голову на ободок. У меня нет сил ни на ответ, ни на какие-либо действия. Кажется, настал тот самый день, когда начну питаться только здоровыми продуктами и обетами трезвости.

– Пошли... – я только пригрелась, только удобно уложила голову, что наверняка выглядела со стороны так, как развратная выпускница, вернувшаяся после выпускного в шесть утра. Но Макс усиленно старался мою идиллию нарушить, поднимая на ноги и провожая до кровати. Господи, мне бы в душ...

Но последнему не сбыться. Примерно на пятом моём шаге брюнет понимает, что топать мы так будем до вечера, посему снова берёт меня на руки и относит туда, откуда я вылезла буквально недавно. Накрывает, а мне и снотворного не надо, чтобы уснуть. Проваливаюсь в небытие моментально.

Освещённая фонарями дорога, нескончаемые сигареты и нервозное постукивание по рулю.

Он мчится больше сотки, тяжело дыша и не видя препятствий. Сбавляет скорость лишь тогда, когда достаёт телефон, набирая номер. Голос с того конца провода должен успокоить, он в этом уверен.

– Алло, – сонная, после шестого гудка она снимает трубку, не понимая наверное даже, кто звонит.

– Наташа... – его голос обеспокоен, он будто призывает говорить с ним не переставая, дабы не позволить сбиться с курса и не утонуть в пучине его демонического сознания, требующего жертвоприношения.

– Где ты? – и он рисует картину как никогда ясно. Девушка наверняка только проснулась, она ещё под одеялом. Крутит головой по сторонам и не находит его рядом. Он ведь обещал быть там, когда она проснётся.

– Я скоро буду, – просачивается свет, в голосе меньше дрожи, а в глазах зверь утихает, будто объект на другом конце провода даёт установку ехать ровно к нему, не сворачивая.

– За окном так темно, – она продолжает говорить, будто действительно боится одна оставаться, тишина для неё невыносима. Ему лишь на руку, чувство собственной нужности сейчас, как смысл существования.

– Дождись меня, – бросает быструю фразу и выжимает газ в пол, абсолютно не думая о светофорах, – включи телевизор, чаю выпей, и я даю тебе слово – ты и моргнуть не успеешь, как я окажусь у тебя на пороге.

Может, для него это и странно, незапланированно даже, но улыбка лезет на лицо без приглашения.

Внутренний демон готов разорвать всех, кто сейчас попадётся под руку. Голос разума кричит свернуть с шоссе и предаться былому делу, подогревая зло воспоминаниями недавних событий. Близкий... самый близкий друг и девушка, мыслями о которой он грезил всё время, что был с ней разлучён. Они сейчас вместе, в его доме, предаются непостижимым уму вещам и ясно дают понять, что подобное предательство должно нести за собой определённые последствия. Никто и никогда ещё не смел посягнуть на то, что принадлежит ему. Да ещё и эти слова о любви... Да что она вообще может о любви говорить, она ведь его едва знает?! Наверняка только злит и голову морочит, решая в очередной раз проверить его на прочность. Но невидимая рука почему-то заставляет жать на педаль и оказываться всё дальше от того места, где он должен быть.

Наверное, так нужно сейчас. Эта ночь не последняя, он обязательно возьмёт реванш, обязательно её увидит и отомстит сполна за её язык, который причинил немало боли.

Он старается думать обо всём: о её словах, явившихся такими двусмысленными, о Максиме, у которого непонятно что на уме было, раз он решился на такое, о Наташе, перед которой он чувствует какую-то необъяснимую ответственность, но только не о том, что девчонка сейчас вовсе и не боится ночи, не боится смотреть в окно.

Она не станет отвлекать себя телепередачами или разговором с подругой. Она молча побредёт на кухню и заварит себе крепкий кофе, дабы побыстрее прийти в себя после сна. А ещё она клацнет пальчиком по экрану мобильника, наберёт сообщение Максиму и оповестит его о том, что Глеб сейчас мчится к ней. Закурит, выходя на веранду и кутаясь в халат. А после вновь наденет на себя маску потерянной и убитой горем девушки, которая как никогда нуждается сейчас в мужском плече.

Нет, ей на Миронова не плевать. И если быть с собою честной, она сама понять не может, что чувствует, что испытывает, когда он оказывается рядом. Такой же потерянный и закрытый от внешнего мира, он держит возле себя людей лишь с помощью его власти, приковывая к себе и заставляя бояться. По-другому не умеет. Но он по-прежнему цепляет, задевая что-то внутри и заставляя верить, что вцепится в глотку любому, кто тронет её пальцем.

Тонкая ментоловая сигарета – её верный спутник. Она затягивается не спеша, вытягивая шею и вальяжно рассматривая номер входящего, потревожившего в столь поздний час. Может, даже чуть улыбнётся, предвкушая родной голос, который ей всё реже и реже доводится слышать.

– Да, – принимает вызов от Макса и откидывается на спинку стула, вглядываясь в ночную гладь.

– Ты как сама? – брат интересуется сухо, но с тобой заботой и любовью в голосе, которую она различит среди тысяч.

– Нормально, – стряхивает пепел ноготком и вслушивается в его ровный вздох, обозначающий, что подобный ответ не полон, и его не устраивает, – мой муж был тем ещё козлом, разве что ко мне относился, как к принцессе, – выпускает дым и аккуратно закидывает ножку на ножку, возможно даже пытаясь вспомнить, скучает ли вообще по её супругу, – так что не беспокойся, я не накину на себя чёрную вуаль и не отдамся алкоголизму. Люди приходят и уходят, с этим я уже свыклась.

А брат лишь усмехается. Роль бедной овечки и властной, сильной духом женщины как никогда парадоксально сочетаются в этой хрупкой блондинке. Она всегда поражала его своим стойким, волевым характером, а возможно просто лукавила, чтобы он не беспокоился лишний раз. Но Макс не из тех, кто ведётся на женские уловки, он просто кивает и соглашается, откладывая трубку, но не переставая беспокоиться и наблюдать, беречь её благополучие, как верный пёс.

Наверное, в этом и есть ещё одна его схожая черта с Глебом: оберегать её покой и быть рядом всегда, даже когда она сама того не требует.

Ночь сгущает тучи над городом, Миронов въезжает на уже знакомую глазам парковку и спешит покинуть авто.

На пороге дома его встретит Наташа, с испуганными глазами и трепетом в сердце.

Она обнимет крепко и скажет, что считала минуты до его прибытия.

На кухне будет свистеть чайник, дом снова на несчётное время наполнится теплотой, даруя его сердцу отвлечение от проблем, от предательств, от собственного “я”...

Время остановится до утра, сдерживая в возведённых им же стенах монстра, о котором ему рано или поздно придётся ей рассказать. Она поймёт, он уверен. И он будет готов к любой реакции. Но только не сейчас...

Странный сон, перетекающий в явь.

Я вижу картины прошлого и отчего-то всё ещё уверена, что я в своей квартире. Что сейчас в комнату зайдёт Слава и снова отругает меня за то, что я чертовски долго сплю, и завтрак стынет.

Но я хлопаю глазами учащённо и вижу только Макса, который красуется передо мной во всём чёрном, сложив руки в карманы брюк и наблюдая за моим пробуждением.

– Лучше?

Судя по всему, речь о моём состоянии, поэтому я спешу кивнуть, пытаясь подняться с кровати. А ещё я пытаюсь понять, успокоился ли мой организм. И исходя из того, что блевать меня не тянет, я шумно выдыхаю и вылезаю из-под одеяла.

Макс ведёт губами и кивает, словно проверяя ложность моего кивка. А после удаляется, видимо, давая мне время привести себя в порядок.

И мне хватает буквально десяти минут, чтобы спуститься к нему на первый этаж, но на последних ступеньках разум снова затуманивается, картина перед глазами начинает плыть и я рухаю на пятую точку, чувствуя его скорое приближение и его руки на своей талии.

– Да что с тобой? – его беспокойство понятно, потому как даже я не могу понять, какого чёрта происходит.

Снова оказываюсь у него на руках, а чуть позже – на диване, с всученным мне стаканом воды.

– К врачу, может?

Его слова заставляют усмехнуться и поверить в собственную непригодность.

Я ведь ещё молода, неужели меня так подкосила бутылка Мартини, которая даже не в одно лицо была выпита?

А может, организм наконец дал сбой, явно давая понять, что издевательства и психическая нестабильность наконец заявили о себе?

Отрицательно головой мотаю и пытаюсь расслабиться, откинуть голову на маленькую подушку и убедить себя, что скоро пройдёт всё, нужно только немного времени.

Макс же не отходит, только садится рядом спустя какое-то время и отчего-то долго в глаза смотрит, будто не решаясь заговорить.

– Вы когда последний раз? – спрашивает, как мне кажется, полнейшую несуразицу. Поднимаю на него глаза и придерживаю рукою голову, постепенно включаясь в его мысли и пытаясь судорожно соображать. – Когда последний раз с Мироновым спали?

Будто предвидев мою заторможенность, он поясняет суть своего предположения. И примерно в то же время мною начинает одолевать нарастающий мандраж, когда рука не отрывается от головы, а взгляд проваливается в бездну. Пытаюсь собрать по кусочки фрагменты последних событий с Глебом, после чего намертво закрываю глаза и поджимаю губы, тихо сглатывая и задаваясь лишь одним вопросом:

Неужели мои мучения ещё не кончились?

Комментарий к Глава 38. Когда конец – лишь новое начало Где радуга, там и дождь) Ну, вы поняли...)

====== Глава 39. Обратная сторона ======

Сижу и пытаюсь судорожно соображать, покуда выходит. В голове вихрь и каша из эмоций, мыслей, и прочего дерьма, которую в эту голову закралось. Но главным дерьмом было нечто по имени Глеб, которого, Богом клянусь, я растерзаю лично, если догадки Макса подтвердятся. Точнее, теперь уже наши догадки.

Признаться, даже встать с дивана боюсь, дабы опять не потерять равновесие или не начать блевать прямо в гостиной. Понимающий взгляд брюнета говорит о многом, он предоставляет мне личное пространство и просто удаляется, оставляя меня наедине с диваном и книжным стеллажом.

– Если что-то понадобится – дай знать, – кладёт ладонь на бедро и губу закусывает, вглядываясь в глаза.

Затем кивка дожидается и молча уходит, пока меня успевает одолеть новая волна мыслей.

Я пытаюсь понять, хочу ли я снова, насколько можно жалобно, заглянуть ему в глаза и попросить гаджет. Хотя бы на минутку, хотя бы даже при нём поговорить, слово одно сказать. Или же держаться за прошлое бесполезно, только больно ему сделаю? В любом случае, мною уже не движет ярое желание убежать обратно, в объятия Михайлову. Наверное, больше движет желание посмотреть в его глаза и понять, чувствует ли он что-нибудь? Вину? Ответственность? Хоть что-то? Или этому мальчишке совсем наплевать?

И пока я таращусь в стену, участвуя в диалоге с собой же, возле моего лица красуется рука Максима и заставляет вздрогнуть, вернуться в реальность.

– Держи. Должно помочь, – в его ладони таблетка, но у меня даже желания нет спрашивать, от чего она. Я отчего-то всецело ему доверяю, может даже слепо, но внутренний голос твердит, что так нужно, что сейчас ближе него разве что собственная тень. – Если хочешь поспать, могу предложить... – но он не заканчивает, покуда я точно знаю, о чём он, поэтому и мотаю головой отрицательно, не желая чувствовать в себе иглу. – Как знаешь.

К моей радости, состояние хоть немного, но начало улучшаться. Максим не раз твердил о больнице, порой даже порывался сгрести меня в охапку и лично доставить до кабинета врача, пока в один из дней я не показалась на пороге его комнаты с до жути глупой улыбкой.

– Ты чего? – он на кровати, что-то снова рассматривает в своём телефоне, а я в проёме дверном, мнусь с ноги на ногу и не знаю, как убрать с лица это идиотское выражение.

– В город не съездишь? – говорю и издаю тихий смешок, пока он брови вопросительно не поднимает, ожидая от меня хоть каких-то объяснений. – За тампонами.

А после этих слов выдох, закатывающиеся глаза и явное облегчение в этой бородатой физиономии. Кажется, он на секунду даже лицо руками закрыл, стараясь не выдать радости. Но мне, откровенно говоря, плевать. Потому что это действительно отличная новость, даже несмотря на тот факт, что организм мой явно не здоров. Вот и списываю это на частые издевательства и обычное измождение, которому присущи вот такие вот признаки. Хорошо хоть по ночам кричать перестала, уже радует...

Макс даже не спрашивает больше ничего, просто натягивает на себя толстовку и вылетает из дома, оставляя меня наедине с моей “радостью”. Хотя, радостью это назвать не совсем удаётся, ибо низ живота жутко тянет, да ощущения, будто меня изнутри шпагами режут. А ещё секса хочется в два раза больше, ну а так, да... это вполне себе радостное явление.

Я даже иду на уступки в последующие дни, когда Максу всё-таки удаётся до меня достучаться и усадить в своё авто, дабы увезти к врачу. И врач этот бормочет что-то про нервное истощение, хроническую усталость и возможную язву желудка. Только мне до лампочки всё, я как блаженная всё время приёма в окно смотрю, а по окончанию чмокаю престарелого доктора в щёку и вылетаю из кабинета. Про язву желудка Максу знать не обязательно, а вот про всё остальное – можно.

На обратном пути я наблюдаю за дорогой, прислонившись лбом к окну и прокручивая в голове один и тот же вопрос: это конец? Конец моим мучениям? Глебу действительно больше не место в моей жизни? Потому что на данном этапе эта информация у меня просто не укладывается, сердце продолжает временами срываться, а нервы дают о себе знать, покуда паранойя не покидает.

Мне сложно это принимать, но сколько бы Макс не старался – это продолжалось. Я всё ещё видела сны, просыпалась в холодном поту и звала его, зачастую тыча пальцем на форточку и уверяя, что за ней кто-то есть. А иногда и вовсе бредила, начиная истерить, как только выход из дома мне казался небезопасным.

– Я никуда не поеду! – в тот день он изъявил желание взять меня с собой, поскольку моё поведение медленно выходило из-под контроля и он боялся, что я могу что-либо с собой сделать. – Пусти меня! – он пытался, пытался увести силой, цепляясь за руку и не обращая внимания на протесты. Но ровно до того момента, когда я по своей ошибке выпустила когти, расцарапав ему предплечье.

– Да что с тобой, блять!? – чертыхается, руку одёргивает, а я и правда не могу контролировать слёзы, которые отчего-то в глазах стоят. Мне кажется, что ситуация повторится, что я покину пределы этих стен и на меня обрушится стена прошлого. А я не хочу... попросту не желаю оказаться под пулями или, того лучше, под прицелом своего белобрысого страха, так и не покидающего мою голову.