Текст книги "Я всё ещё здесь (СИ)"

Автор книги: Билен Катрайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Слушая всё это, Слава томно вздыхает, чуть закатывая глаза и мотая головой. Очевидно, мулат не врёт, иначе не лежал бы тут с перевязанной головой и капельницей в загипсованной руке. Надежда начинает понемногу покидать.

– Где его можно найти? – вполне естественный вопрос, но Дэн усмехается, качая головой.

– Понятия не имею. – Ещё один шаг от цели. – Мы если и виделись, то на общей хате. Ни одного его убежища я не знаю. – Вот она, дружба... – Есть только его номер. А ещё знаю, – Морт уже было совсем поник духом, но на данной фразе едва распрямил плечи, вслушиваясь в единственную зацепку, – что он частенько с какой-то девицей дела имел. Она у него кем-то вроде собачки на побегушках служит. – Михайлов сводит к переносице брови, явно недоумевая. – Худая такая, глаза выглядят болезненно, да и видок в общем оставляет желать лучшего. Но он её как будто на привязи держит, а та и рада все его желания исполнять. Не вникал, на чём там всё завязано, но думаю Глеб её снабжает всякой дрянью.

Чудесно.

Просто замечательно.

Глеб оказался не просто маньяком со сдвигом в башке, он ещё и девушек стравливает.

Даже думать не хочется, что он может сейчас делать с Лерой.

Глаза прикрываются непроизвольно, он опускает голову и хватается за неё обеими руками, продолжая сидеть оперевшись локтями на колени.

– Мне жаль. – Это глюк? Он действительно это слышит? – Я тоже любил однажды. Жопу был готов порвать ради неё.

Уточнять не нужно, Морт всё понимает без лишних оправданий, только вот в этом случае они абсолютно неуместны. Ещё пару часов назад Дэн был полон решимости забрать то, что ему так дорого, и скрыться в неизвестном направлении, а теперь лежит тут и затирает про то, что ему жаль.

Чушь собачья.

Шатен чертыхается, вскакивает со стула и идёт прочь от его кровати, со всей дури хлопая дверью и выходя в больничный коридор.

Пальцы в волосах, он наворачивает круги по коридору, останавливаясь возле окна, когда всё нутро тянет на улицу, дабы выкурить четверть пачки.

Скоро это желание будет исполнено.

Ровные шаги. Дыхание размерено.

Он идёт по чётко поставленному маршруту с девушкой на руках, которая всё ещё спит мёртвым сном.

Намёков на пробуждение не наблюдается, она болтается, как тряпичная кукла, сознание где-то далеко. Скоро действие капель закончится, ад обернётся новым кругом.

Блондин мирно шагает по коридору, наконец заходя в комнату, освещённую лишь одним маленьким окошком, до которого даже на цыпочках не достать, да тусклой лампой, что вот-вот концы отдаст.

Кровать, старая, железная, которую частенько в клиниках используют. А на ней матрас, одинокий такой, временем истерзанный. Поверх лишь простыни, выстиранные, заготовленные, видимо, для особого случая.

Он аккуратно укладывает на них свою ношу, освобождая себя от веса и оставаясь рядом, наблюдая, как светловолосая мирно посапывает, абсолютно не ведая, что её ждёт после пробуждения.

Он ждал.

Он до чёртиков долго ждал этого момента.

Её взгляда, её эмоций, её действий, её слов...

Он болел этим часом, когда увидит её снова.

Только не со стороны, не по ту сторону окна, не с соседней улицы, а именно перед собой. На кровати. Беспомощную и, возможно, в каких-то местах новую, ибо промывка мозгов новым парнем не сказалась даром. Морт наверняка в её голове как следует похозяйничал, так что от прежней Леры мало что осталось. Но это лишь мысли. Остаётся только ждать, пока она проснётся. Когда он наконец сможет остаться с ней один на один и рассказать всё, что чувствует. Рассказать, где он был, что с ним происходило, и как на нём сказались все эти два года, которые были отведены ему на то, чтобы выстроить в своей голове целый план по их оставшейся совместной жизни. Ведь в стенах психушки больше заняться особо то и нечем, кроме как выстраивать планы.

– Кто это? – он всё ещё не сводит с Леры глаз, но послышавшийся позади голос заставляет поджать губы. Вмешательство в его планы не входило. Нужно выдохнуть. – Глеб?

Он оборачивается, пуская на лицо отдающую явной фальшью улыбку. А после смотрит прямо на девушку, что мнётся в проёме.

На ней как всегда висит тёмное мешковатое платье на размер больше, ключицы выпирают как никогда явно, она мнёт подол ткани худыми пальцами, исподлобья глядя на блондина.

– Кто это? – снова переспрашивает. Губы дрожат слегка, девушка кусает их, но так, словно это не боязнь рядом стоящего, а невротический признак. Зрачки семенят по разным углам комнаты. Губы искусаны чуть ли не до крови.

Он стоит на месте ещё с минуту. А после двигается к ней, покуда с места она сходить и не думает. Оказывается рядом, проводя тыльной стороной ладони по впалым щекам. Скулы открыто выделены, острые черты лица снова завораживают, хоть весь вид в целом и до жути болезненный.

– Это Лера. – Он тихо сообщает, а девушку начинает тихонько трясти. Неизвестно только, отчего. Частые приступы дрожи, как признак неврологии. Или ломка. Или же болезненная привязанность к тому, кто просто так привёл в их гнездо третью. И теперь так спокойно об этом сообщает.

– Я тебе больше не нужна? – её нездоровый взгляд направлен куда-то ему в подбородок. Душой она здесь, только вот глаза поднять нет сил.

– Глупая, зачем ты говоришь так? – Глеб в открытую насмехается, заключая худое лицо в ладони. Наконец заставляет на себя посмотреть. – Она моя девушка, я ведь говорил тебе однажды. – Режет по её ослабшему сердечку каждым словом, нервная система ни к чёрту, девушке даже усилий прилагать не надо, слёзы сами начинают скатываться по впалым щекам. – А ты мой друг, – в голосе сарказм с долей издёвки, он целует шатенку в лоб, не выпуская её лица из ладоней.

– Я твой раб, – пускай сознание и не совсем ясное, но она твердит это будто самой себе, в очередной раз в этом убеждаясь.

– Вот видишь, – очередной смешок, он не стесняется лихачить по ниточкам её нервной системы, будучи прекрасно осведомлённым, что она к нему чувствует. Нет, это не любовь. Это болезненная привязанность. И она страшнее любых чувств. – Сама всё знаешь.

Пара мгновений, он покидается её пространство, отходя к кровати и снова переключая всё внимание на ту, ради которой считал дни до выхода на свободу.

– Оставь нас, – приказ брошен через плечо, но он всё ещё чувствует здесь женское присутствие, чуть повышая голос и говоря уже более настойчиво, – иди к себе, Леся.

Дальше короткий всхлип и частые шаги, которые постепенно удаляются и вскоре исчезают из поля слышимости.

На лице улыбка.

Он стоит рядом с кроватью, непозволительно близко. Рука тянется к умиротворённому лицу, он невесомо касается её кожи пальцами, позволяя себе притронуться и убрать с её лица прядь пепельных волос.

Чего стоят последние минуты ожидания, когда позади мучительных два года?

Ждать осталось недолго.

Скоро долгожданная встреча воплотится в реальность, оставляя за собой тяжесть одиночества и подавляя чувство ноющей тоски, не покидающей его до этого самого момента. И наплевать, какие будут последствия. Наплевать на трудности, которые возникнут, как только она откроет глаза.

Её мнению тут не место.

Он давно всё решил за двоих.

Комментарий к Глава 11. Моей воле тут не место Вы будете на меня кричать, угадала?

====== Глава 12. Ты учил не сдаваться, я буду помнить ======

Нет ни головной боли, ни ноющего чувства, ничего. Только какая-то нелепая эйфория, как будто меня опоили наркотиком и отправили далеко не в сон, а в экстаз. Вот только экстаз этот быстро пропадает, стоит моим глазам открыться.

Я вижу комнату. Тёмную, едва освещённую. Её стены позволяют думать, что я даже не в квартире, а в подвале какого-то дома, владелец которого – слегка ненормальный.

Но потом я вспоминаю, что этому варианту суждено быть, ибо влекущие за мыслями шаги заставляют целиком и полностью поверить в то, что это комната преисподней.

Боже...

Глаза невольно прикрываются обратно.

Я не хотела. Я до жути не хотела, чтобы этот момент когда-либо настал. Всё, что угодно. Даже сдохнуть уже кажется не такой плохой идеей. А всё потому, что в дверном проёме я вижу появившуюся фигуру, которая заставляет сердце бешено работать.

Это не сон, я это знаю.

Делаю глубокий вдох, он всё ещё пользуется тем же самым парфюмом, который до коликов в носу пропитал моё обоняние, вызывая аллергическую реакцию. Никогда, никогда я не забуду этот Хьюго, полки с которым я всё это время обходила за десяток метров, если оказывалась в парфюмерном.

Чёрт, даже будучи мёртвым в моём представлении он не оставлял меня, пугая шлейфом своего запаха, который умудрялся догонять меня в реальности. Чёртова чуткость, помню как оборачивалась в метро словно ненормальная, стоило учуять режущий ноздри запах.

А теперь он здесь. Он рядом, подходит всё ближе, впуская в моё сознание всё то, от чего я так усердно старалась спрятаться.

Страх.

Безысходность.

Я не чувствую ничего, что сковывало бы мои руки, или ноги. Но я чувствую, как одно его присутствие обездвиживает по полной. Я здесь никто. Только он. И его желания.

– Лера. – Тянет моё имя, смакует каждую букву, а у меня от этого голоса ноги сводит, а после – всё тело. – Посмотри на меня. – Нет. Нет-нет-нет. Я предпочту вечность лежать с закрытыми глазами. – Я ведь так долго этого ждал... – нотки жалости, как драматично. Ты ждал. Не я. Сделай на этом акцент. – Открой глаза. – Не успела за комом спутавшихся противоречий услышать, когда он успел подойти к моей кровати, зато сейчас как никогда явно это ощущаю, стоит ему дотронуться до моей ноги.

Снова дрожь. Последняя крупица надежды, что он – плод моего больного воображения, рождённого через чрезмерное употребление препаратов, стёрта в пепел.

Я чувствую. Чувствую подушечки его пальцев, всё такие же огрубевшие, он ведёт ими от колена до самого бедра, заставляя содрогаться, как от разряда. Сердце бешено стучит, я в шаге от истерии.

Прошу тебя.

Уйди.

Не вижу эмоций, не вижу того, что передавало бы его чувства, но сомкнутыми глаза держать больше не могу. Хватит с меня.

– Наконец.

Теперь вижу.

Его лицо практически не изменилось. Всё такое же угловатое, украшенное хамской ухмылкой и огромными змеиными глаза. Волосы хаотично ниспадают, намёка на щетину даже не наблюдается, только скулы слегка виднеются, когда голову немного вбок уводит.

– Я здесь. – Подтверждает то, что я и сама прекрасно вижу. И от этого не легче. – Всё хорошо. – Нет, как раз таки всё плохо, потому что ты здесь.

– Что тебе от меня нужно? – глупый вопрос. Отнюдь. Он сейчас явно не присядет рядом на корточки и не начнёт перечислять список вещей, за которые готов меня отпустить. Ему нужна я. Моя душа. И всё тому сопутствующее.

– А ты не знаешь? – его голос таит в себе спокойствие, но это лишь формальность. Я знаю, я прекрасно знаю все слабые стороны. И стоит мне дёрнуть пару ниточек, черти будут спущены с цепей.

– Добить решил? – я не собираюсь с ним любезничать, пусть лучше придушит. – Или вспомнил, что не до конца жизнь мою разрушил? – кажется, это одно и то же.

– Ты действительно считаешь меня таким монстром? – ты действительно не видишь очевидного ответа на этот вопрос? Усмешка. Прицыкиваю, отводя взгляд.

– Я просто хочу жить спокойной жизнью. Своей жизнью. – Всё равно говорю в пустоту.

– Я могу дать тебе её. – Не уверена, заложило ли у меня уши, но на всякий случай возвращаю на него взгляд, озадачиваясь. – У тебя есть право выбора. – Я точно сошла с ума. Этот диалог в моей голове, не более.

Но он лишь издевательски смотрит, губы немного скашивает, а затем шаг назад делает, выставляя руку и указывая на дверь.

– Ты не привязана, ты не собака. – Его речь догоняет лишь спустя минуту, заставляя насторожиться. Что, мать твою, в твоей голове?

Недоверчиво, немного сковано, но я поднимаюсь с кровати, вставая на пол. И только сейчас замечаю, что одета в ту же самую футболку и короткие шорты, ровно как меня похитили из дома. Чёрт, мне бы сейчас о собственной шкуре думать, а в голове только настырные думки о том, каково сейчас Морту. Отчаялся ли он, или землю роет, дабы из этих лап меня выдернуть.

– Топай. – На выход кивает, а мне ничего и не остаётся. Не забьюсь же я в углу этой комнаты до окончания своих дней.

Выхожу, встречая тусклый коридор. Освещение мрачноватое, грязно-бордовое, лампы вот-вот концы с концами сведут, и всё это придаёт этому месту до жути пугающий вид. А затем дверной скрип, после которого я вижу перед собой особу, вышедшую мне навстречу.

Она замирает, таращась на меня своими кукольными глазищами. А я отзеркаливаю её действие, ибо её вид заставляет съёжиться как-то, уж слишком болезненно она выглядит. На месте Миронова я бы в больницу её отвезла, но тут речь об адекватном поступке, а значит – ему тут не место.

– Красивая, – девушка смотрит на меня с украдкой, немного щуря глаза и облачая синеватые оттенки под глазами, словно не спала трое суток. А после ёжится, поджимая плечи и сгибая руку в локте, поглаживая шею ладонью.

Бестактность овладевает мною сиюсекундно. Забывая о всяческом приличии, я не стесняясь рассматриваю её располосанные запястья. Где-то шрамы, а где-то – следы совсем свежих ран, даже кровь запечься не успела. Мои глаза принимают форму монет, причём не самых маленьких. А девица всё продолжить не решается, бегая расширенными зрачками от меня к Глебу, стоящему за моей спиной. Выжидает будто, ждёт от него команды “Голос”.

– А как же я? – она наконец жалобно тянет, покуда мои глаза расширяются ещё больше. Только теперь у меня вопрос, скорее, к Миронову. Какого чёрта он с ней сделал? – Я не хочу делить тебя, слышишь? Не хочу! – срывается, кричит, убегает туда, откуда показалась пару минут назад.

А я так и остаюсь стоять, будто ноги завязли в этом омуте вопросов.

Какого чёрта происходит?

Прошло так мало времени, но он уже чувствует, будто оторван от этого мира. Будто всё, что он делал – перестало иметь всяческий смысл.

Беспомощность.

Злость.

И агония.

Он всеми силами старается подключить максимальное количество людей на поиски, даже вызванивает Артёма, в приказной манере сообщая тому, что нуждается в его обществе, и это не обсуждается. Пытается навести всяческие справки и даже задействовать городские камеры, лишь бы найти тень надежды на то, что не всё ещё потеряно.

Держит, держит себя в руках, спуская напряжение и позволяя себе расслабиться только тогда, когда порог его дома переступает Артём. Старый друг, с которым раньше были связаны ошибки юности, а теперь – рабочие вопросы.

Бутылка пива помогает снять стресс хотя бы на долю, а решимость Шатохина раскопать это дело и найти Леру будто вселяет дополнительную надежду, не дающую упасть духом.

И уже меньше, чем через сутки, удаётся зацепиться за одну маленькую деталь, стоит Артёму появиться на улицах в своём привычном распиздяйском виде. Должность должностью, но свободные штаны в паре с ветровкой и бейсболкой никто не отменял.

– Эй. Парниша, – голос из подворотни заставляет Шатохина обернуться, стоит ему выйти из магазинчика и начать распаковывать новую пачку сигарет. – Ништяков не хочешь? – а далее – вытянутое от изумления лицо Артёма. И вынужденная улыбка. Давно он не встречал такого беспредела.

– А что ты можешь предложить? – подключается в игру, покуда подошедший парень смотрит на него в упор, демонстрируя свой нервный тик.

– У меня всё качественное. – Никто и не сомневался.

– Мне раньше другой блондинчик вес подгонял. – Хитрый, аккуратный и изворотливый змей, но для рядом стоящего барыги он никто иной, как обычный прохожий, с которого денег поиметь можно.

– Ха, – светловолосый нелепо усмехается, высматривая что-то на другой стороне улицы, – который помер для всех? – хихикает приторно, а затем, видимо, понимает, что сболтнул лишнего. Да под дурачка косит, смачивая языком пересохшие губы и уже желая удалиться. – Пойду минералки куплю. – А чего ещё можно было ожидать от торчка?

Который заметно так даёт газу и сваливает с места. Перебирает ногами, то путаясь в них, то запинаясь о препятствия в виде камней и бордюров.

Залетает в подворотню, оборачивается, пытаясь не человечески красными глазами уловить слежку, но переулок оказывается пустой.

Ещё пара шагов. Выдыхает, накидывая капюшон и пряча руки в карманы, идёт уже более слаженно. Но не успевает среагировать, когда из-за угла вдруг вылетают, хватая его за грудки и оттаскивая к ближайшей стене.

Грохот. Голова идёт кругом, но паренька снова одёргивают, ударяя по щеке и заставляя прийти в себя.

Одного удара достаточно, разъярённые глаза Артёма сейчас отрезвляют как никогда хорошо. Светловолосый и не рыпается, успевает лишь сглотнуть.

– А теперь поговорим.

– Я прошу прощения за неё. – Что это? Галантность, ровный тон, беспочвенные извинения. Покажи мне настоящего Миронова, не стоит церемониться. Уж я то знаю, кто за маской.

Он молча обходит меня, отворяя дверь в недавно закрывшуюся комнату, откуда спустя пару мгновений я слышу его вопрос:

– Ну и что ты устроила?

А затем – писклявый визг, повторяющееся “Отпусти!”, и звуки мелкой перепалки, после которой я снова вижу его в коридоре, только уже с этой девицей под руку.

Мне жаль её. Мне по-человечески её жаль.

Даже представить трудно, сколько дерьма он оставил в её голове.

Одно только непонятно: что она испытывает к нему? Почему она здесь и что всё это значит?

– Продолжим, – он невозмутимо останавливается напротив, удерживая девушку под локоть. Меньше минуты, и её трепыхания прекращаются. – Как я уже сказал – выбор за тобой. – Взгляд в мгновение ока меняется, Миронов достаёт из кармана откидной нож, приставляя его к грудной клетке шатенки.

Мне уже не хочется бежать сломя голову, нет. Мне хочется выдернуть эту худыру из его лап, а затем – лично исполосать его этим ножом, остриём которого он рисует узор на её груди, едва касаясь.

– Выбирай, кто из вас достоин жизни.

Я сначала моргаю. Просто недоуменно моргаю, лишаясь речи. А после понимаю, чего он хочет добиться.

Он знает, знает, как я люблю жизнь и как всячески за неё цепляюсь, несмотря на то, что частенько проскальзывали тёмные помыслы. Но это было не более, чем привлечение внимания, крик о помощи, я хотела быть услышанной, хотела, чтобы остановили. Я умела признавать свои слабости, и на руку мне теперь это не сыграло.

Теперь он открыто манипулирует, зная, что я никуда не денусь. Что на моих руках будет её кровь, что моя эмоциональная нестабильность даст толчок и образует сдвиг в больной голове, и обратной дороги уже не будет. Он будет делать это до тех пор, пока я не стану его тенью. Пока не стану такой же больной, как и он сам.

Слава учил меня бороться до последнего, но в этой ситуации путей отступления я не вижу. И мне ничего не остаётся, кроме как с ледяным взглядом протянуть руку, двигаясь на поводу у его нездоровых замыслов.

– Дай мне нож. – Стараюсь унять в пальцах дрожь, покуда он отпускает девушку и едва заметно облизывает нижнюю губу.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – шатенка боязливо озирается, но шагу делать не смеет. Представить страшно, что он делал с ней всё это время, что она вздохнуть без его ведома боится. – Леся только с виду тихоня, она на самом деле конкуренции не терпит. И жизни тебе спокойной не даст. – Учитывая то, что она весит не больше сорока килограмм – конкурент из неё так себе. Только глаза уж больно дикие, да с психикой не всё хорошо. – Убери её с пути, и дело с концом.

Воспитывая во мне монстра, едва я успеваю оказаться в его логове, он протягивает мне нож, чувствуя мой страх подступающей участи.

Он не отстанет. Никогда. Он как жвачка, которая прилипла к моей подошве, но от которой никак не отделаться.

Я злюсь, я мечусь, мне до жути не хватает воздуха и времени на осознание того, что если я сейчас это сделаю, то это навсегда оставит отпечаток на моём сердце. А после он будет заставлять меня прогибаться снова и снова. Но если этого не сделаю я, он выполнит за меня всю работу, заставляя нести груз вины до конца отмеченного мне срока.

Выбора нет.

Сейчас или никогда.

Я поднимаю взгляд на шатенку, замечая в её глазах целую палитру из чувств, которые постепенно выходят через влажную пелену. Такое чувство, что передо мной просто кукла, которой уже всё равно. Жизнь, смерть – она с почестью примет любой из вариантов.

А я зажмуриваюсь, зажмуриваюсь на секунду, сжимая в руке нож. И в следующее мгновение достаю весь свой запас бодрости духа и бью наотмашь, резко разворачиваясь и ударяя остриём Миронова. По какой части тела – не вижу. Не вижу через призму панической атаки, которая настигает, стоит мне услышать его крик. Лишь краем глаза успеваю задеть, как он сворачивается и валится с ног, попутно заставляя мозг работать продуктивней.

Времени как никогда мало, на счету каждая секунда. Я хватаю за руку Лесю и просто срываюсь вместе с ней с места, убегая вдоль по коридору и стараясь не оглядываться.

Помоги мне.

Просто подскажи, куда бежать.

Ноги несут сами, я перестаю осознавать происходящее, путаясь в коридорах, но ясность ума настигает, как только слышу басистое эхо, оглушающее со всех сторон.

– Лера!!!

Только вперёд.

Только не сдаваться.

Этому учил меня Михайлов.

И я постараюсь его не подвести.

Комментарий к Глава 12. Ты учил не сдаваться, я буду помнить Первое: я рада, очень рада, что все тут нормально восприняли появление нового персонажа в лице одной мадам)

Второе: я счастлива, что вам тоже близок этот жанр, ибо не все любят отсутствие романтики и ежедневного секса в каждой главе, ибо у меня тут в голове выстроенный жанр, который не предполагает PWP.

Пятое: я не сильна в математике.

Четвёртое: я люблю вас до магазина с алкоголем и обратно.

====== Глава 13. Добро пожаловать в мой мир ======

Из последних сил заставляю собственные ноги себя слушаться, запинаюсь, но всё же бегу, куда глаза глядят, покуда голос Миронова догоняет.

Я слышу его везде.

Будто эти стены – и есть он, и он повсюду, он целиком и полностью ломает рамки здравого смысла, нахально их сдвигая и заставляя верить, что мне недалеко до сумасшествия. Практически – пара шагов.

И я уже было кидаюсь к двери, но Леся неожиданно меня одёргивает, заставляя обернуться. Смотрю на неё, не желая медлить и уже было потянуть за собой насильно, но девчонка вдруг таращится испуганно, кивая головой в другую сторону.

– Нам туда.

Не знаю, почему, но я слушаюсь. Я не медля отпускаю из пальцев дверную ручку и несусь в том направлении, которое она указала. Да и каким оказывается моё удивление и положение дел, когда спустя пару минут я вижу свет. Свет, что пробирается через ветви многочисленных деревьев. Они во власти ветра, слышу шелест, слышу голос в голове, который не перестаёт твердить, что мы в долбанном лесу. И куда теперь бежать?

На пути куча веток, пробираюсь сквозь по какой-то тропе, царапая кожу колючими разветвлениями кустарников, а то и вовсе спотыкаясь, ибо под ноги смотреть нет времени.

Стены больше не давят. Я не слышу его голоса.

Зато чувствую стоп, когда шатенка буквально тормозит меня, заставляя совершить незапланированную остановку.

– Что ты делаешь? – формальность. Не хочу слышать причины. Не до того.

– Зачем бежать? – а зачем оставаться в лапах психа, который тебя минутами ранее прирезать хотел??

– Ты в своём уме? – твёрдо стою на ногах, которые так и рвутся пуститься отсюда подальше. Но я отчего-то смотрю на неё. На девочку, чьи глаза похожи на бездонную чашу. Только вот там, на самом дне, через призму её искажённой реальности я вижу крик о помощи. Она хочет, хочет сбежать, но этот чёртов придурок наверняка сотворял с ней нечеловеческие вещи, что вызывали привыкание. А после, стал персональным наркотиком. Таким, с которым можно расстаться только уйдя из жизни. – Открой глаза! – голос извне кричит, что надо спасаться, бросить эту глупую девчонку на произвол судьбы, но разум считывает за святой долг впиться этой девице в её хрупкие предплечья да встряхнуть, что я и делаю. – Ты погибнешь с ним, неужели ты не видишь?! – Господь, объясни, на кой чёрт она мне сдалась? В её действиях ни намёка на желание бежать, но есть в ней что-то такое, что не даёт сдвинуться с места.

– Я и так уже не жилец... – этот пустой голос словно заставляет верить, что пустота – единственное чувство, из которого состоит эта девочка. Будто ничего другого вокруг себя не видит. Что же он с тобой сделал...?

С мгновение сканирую её глаза, от природы будто небесно голубые, но с жизнью потускневшие и ставшие словно зеркалом мрачного неба, что сейчас над нашей головой. Они стеклянные. Опускаю глаза на её исполосанные руки, вмиг хватая за запястье и продолжая бежать, наплевав на её слова. Ещё спасибо скажет.

Не вижу, куда бегу. Просто вперёд, просто подальше, пока не замечаю чёртов выступ и не спотыкаюсь, угодив всем весом на землю. А выскользнувшая из рук Леся попросту запинается на том же месте, только вот не просто падает, а чуть ли не кубарем катится с небольшого склона, ведущего к едва проглядывающейся через кусты речке.

– Леся!!! – кричу, пытаюсь встать, снова запинаясь, но на этот раз делая своей опорой массивное дерево.

Я вижу, вижу как она приземляется спиной на тропу, и я уже было хочу спуститься с этого самого склона, но всё, что успеваю – это сделать один шаг.

А после рука в моих волосах, что силой тянет на себя. Резкий порыв влечёт за собой падение, когда я шиплю, приземляясь спиной на покрытую росой траву, ударяясь головой. И всё, что вижу над собой – затянутое тучами небо и лицо, которое мрачнее этих самых туч.

Есть ли смысл подниматься и бежать?

Наверное, это будет выглядеть до жути нелепо и смешно, но я опираюсь на локти, морщусь, когда голова отдаёт гудящей болью при попытке кое-как подняться, а потом... потом боль зажимает практически все внутренности, когда стоящий надо мной не слабо замахивается, пинает, заставляя дважды перевернуться и упасть на землю снова.

Больше предпринимать попыток сил нет.

Мышцы расслабляются, глаза невольно закатываются, покуда деревья переплетаются между собой в затуманенном взгляде. Мало, что соображаю. Боль приносят даже руки, когда он поднимает меня с земли, возвращая по тому самому маршруту, по которому я так усердно уносила от него ноги. И впоследствии провалилась, поставив одну чужую жизнь превыше своей.

Не до конца помню весь путь. Не помню, как снова оказалась на кровати. Помню только, как попыталась открыть глаза, пытаясь понять, всё ли это сон, или он действительно здесь, в комнате, рядом со мной, периодически чертыхается и зашивает сам себя, рыча от боли.

Глаза хватают бутылку, что на столе с допотопными ножками, еле-еле его держащими.

Блондин жадно делает несколько глотков, морщится, с грохотом отставляя бутыль обратно и снова принимаясь за дело. Видимо, эти градусы вместо обезболивающего.

Чёртов псих...

Но больше всего удручает тот факт, что я сейчас поверну голову и снова увижу её. Ту самую шатенку, чью жизнь я так отчаянно пыталась спасти.

Я не перенесу. Я попросту не перенесу её глупости, я сама лично сделаю с ней то, что не доделал Глеб. И, видимо, включая защитную реакцию, мой мозг ещё на время отправляет меня туда, где мне самое место – в сон. Разум не окрепший, в реальности мне ещё не место.

– Да остынь ты! – впиваясь Михайлову в талию, Артём оттаскивает товарища от перепуганного торчка. Тот за столом, скован наручниками, едва пытается закрываться от слетевшего с катушек парня. – Мы в комнате для допросов, а не в палате пыток! – Шатохин отшвыривает Морта к стенке, пока тот не психует в очередной раз, чертыхаясь, топая к двери и выбивая ту с кулака.

– Богом клянусь... – оба в коридоре, шатен не перестаёт держать контакт с разъярёнными глазами, которые будто говорят за хозяина, что тот готов разнести всё вокруг, – если этот ублюдок что-то знает и молчит, я с него кожу живьём сниму!

Шаги из стороны в сторону, он практически не слушает Артёма, который взывает к здравому смыслу и пытается донести мысль о том, что насилием тут не поможешь.

– Он Миронова как огня боится! И понимает, что если ты выбьешь из него признание, то он всё равно труп! – Шатохин не выдерживает, срывая голос. – Да и с башкой у него не всё в порядке, к нему другой подход нужен!

– О да! Давай же станем няньками и будем искать, с какой стороны к нему подступиться! – будучи уверенным в своей правоте Слава в очередной раз срывается, подлетая к двери и порываясь войти, но Артём возникает на пути снова, отталкивая шатена и практически впихивая тому в руки пачку сигарет.

– Сходи проветрись! – пачка отправляется в его пальцы, глаза сверлят как никогда ясно, давая понять, что их обладатель такой же упёртый, как баран. Он не отступит. – Или действуем по-моему, или я закрываю тебя в обезьяннике и спокойно продолжаю делать работу в одиночку! – он не шутит. Он никогда не шутит. Порой его знакомым кажется, что он родился с серьёзным лицом. С таким и остаётся по жизни. – Вали на улицу! – сначала взмах головы на сигареты, потом кивок в сторону выхода. А Михайлову ничего и не остаётся, кроме как чертыхнуться и в очередной раз оказаться в проигрыше перед тем, с кем в перепалку не вступил бы даже Сатана.

Не бросает колких словечек. Не идёт на поводу своей упёртости и врождённых принципов, просто молча цокает, разворачиваясь и бодро шагая по направлению к входной двери, откуда вылетает незамедлительно, обходя полицейское отделение и доставая сигарету из пачки Винстона.

Шарит по карманам в поисках зажигалки и после прикуривает, стараясь выдохнуть и расслабиться с каждой затяжкой.

На дворе ночь, но в тусклом свете придорожного фонаря он видит фигуру, концентрируя взгляд и стараясь сфокусироваться на единственном человеке в этом районе, помимо него самого.

И этот некто приближается, на подкашивающихся худых ногах и немного неестественной походкой. Руки обхватывают собственные плечи, ещё немного, и он распознаёт в нежданном госте девушку, чей вид оставляет желать лучшего.

– Просыпайся, солнышко.

Опять. Опять этот голос, от которого хочется не то, что проснуться, а, скорее, навсегда остаться во сне.

Тело ноет, открываю глаза не без головной боли. Хорошо хоть, что свет по глазам не бьёт. Всё тот же полумрак, сквозь который хорошо вижу его.

Стоит рядом, но стоит мне взглянуть в его сторону – садится на край кровати, смачивая влажной марлей мою руку. На ней следы от колких веток, мне удаётся разглядеть порезы и запёкшуюся кровь. Боюсь представить, что с остальными участками тела...

Неприятнее, чем ощущение приобретённых ран – его прикосновения. Они заставляют морщиться и непреднамеренно одёрнуть руку. Этим я вызываю только смешок.

– Настолько противен? – он озвучивает мои мысли, предоставляя права не отвечать на очевидный вопрос. – А ведь ещё недавно я трахал тебя в доме у твоего нового хахаля, и тебе не было так противно. Как ты стонала... – он тянет последние слова, вызывая рвотный позыв. Сукин ты сын, зачем ты заставил меня об этом вспомнить... – Не ври себе, – немного наклоняется ко мне, проводя марлей по моей грудной клетке и задерживаю свою руку где-то в области сердца. – Твоё тело до сих пор на меня реагирует.