Текст книги "Я всё ещё здесь (СИ)"
Автор книги: Билен Катрайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Почему я не вышла из машины и не сообщила, что жива? Почему не спровоцировала бойню тем вечером? Почему решила вдруг, что ему нет до меня никакого дела, и почему он занят далеко не поисками, а своей новой пассией, пришедшей мне на смену?
Ещё несколько вопросов, и голова просто закипит. Поэтому делаю глубокий вдох во второй раз, допиваю остатки воды из полупустого стакана и решаю переключиться, продолжить свою персональную историю.
– Что было, то было, – отставляю опустошенный стакан на тумбу и будто решаюсь подбодрить, не усугубляя и не взваливая на его плечи груз вины. Сам всё понимает. – Самое интересное ещё впереди...
Комментарий к Глава 30. Опустошение Девочки, всю главу писала с телефона и с горем пополам, поэтому прошу простить за ошибки, исправлю как только вернусь домой. И на отзывы отвечу обязательно, просто телефон крышей поехал и не позволяет мне этого сделать.
Всех люблю, всех целую, всем интриги :D
====== Глава 31. Некуда бежать ======
На удивление, да и на радость наверное, дорога не вызывала никаких эмоций. Сквозь время я решилась на один безразличный вопрос, и заключался он в моём фальшивом интересе.
– Ты вроде на квартиру обещал заехать?
Вскользь вспоминаю о его недавнем обещании, которым он кичился по приезду в город. Но сейчас мы держим путь явно на выезд, вот и роняю убогий интерес, пялясь на нескончаемую трассу.
– Срочные дела, милая.
Ох это ласковое слово, ох этот тон, и эта ладонь, что накрывает мою коленку и дарит тепло. Даже глаза прикрыть хочется, ибо не верится в это отношение. Где грубый тон? Где приказ не задавать вопросов? Где ты, Миронов? Что это за джентльмен, который руку с моего колена не убирает и загадочно улыбается, заставляя посмотреть на себя по-новому? Новыми глазами, если быть точнее. Опустошёнными...
Мне плевать, едем мы грабить кафешку или же добивать муженька той бедолаги, которая сейчас... всё ещё привязана? Умирает с голоду? Или же докричалась до кого-то и теперь свободно разгуливает по району?
Ах да.
На это мне тоже наплевать.
Как и на то, что мы тормозим в каком-то поле у старого дома, которому ремонт явно не помешает. Да и на то, что Глеб вдруг выскакивает из машины и топает прямо к нему, пока не оборачивается. А я сижу... Просто сижу, не зная, что делать: сидеть дальше, либо же я уже без команды должна выходить и переться следом. И его озадаченный вид, состоящий из приподнятой брови и разведённых в сторону рук гласит, что я должна следовать второму варианту.
Да.
Плевать.
Прицыкиваю чуть, вздыхаю и выхожу из автомобиля, нехотя шагая по проложенной тропе. Мы обходим дом и останавливаемся у ступенек, ведущих в подвал.
Скрип массивной двери сдаёт нас с потрохами сразу, стоит Миронову отворить её.
Темнота. Мрак и сырость, а ещё несколько мерцающих ламп, коими усеян коридор. Они достаточно тусклые, но в их свете я вдруг замечаю человека, что вдруг показывается с конца этого самого коридора. Но всего на секунду, покуда вид блондина его явно пугает.
– Стоять! – громкий приказ, когда юноша пускается в бега, вынуждая Глеба моментально среагировать и достать ствол.
Предупредительный выстрел в воздух. Закладывает уши.
Чуть щурюсь и держусь за висок, как будто это чем-то поможет.
Но Миронову плевать, он лишь пускается вслед за беглецом, забывая о моём существовании.
К слову, пока он занят этой воодушевляющей беготнёй, я вполне себе могу дать заднюю, выйти из этого подвала и пуститься в собственное путешествие, постепенно скрываясь в тумане ночи. Но голова отказывается лишний раз включать мозг и держаться за крупинки надежды, а ноги и вовсе уже ведут вслед за этими двумя, как поводыри.
Слышу ещё пару выстрелов, затем мужской крик и признаки борьбы.
А потом – затишье.
Собственно, я продолжаю шагать и останавливаюсь лишь тогда, когда вижу Глеба, привязывающего к стулу парнишу в практически бессознательном состоянии. Ещё бы, один удар – и я намертво засыпаю, не по наслышке про его силу знаю.
Но весь мой пофигизм медленно на нет спадает, когда я вглядываюсь в лицо паренька.
Созвучие его имени так и норовит с груди вырваться, да с губ слететь, но я прикладываю немало усилий и закрываю рот на замок, попутно пытаясь понять, не спалил ли меня мой озадаченный видок. Благо, Миронов всё с верёвкам возится, а это значит, что можно тихо выдохнуть и продолжать строить из себя похуистичную дуру.
– За что ты его так? – пытаюсь выпустить из голоса тревогу и заменить её полнейшим пофигизмом, но от стараний выходит как-то с надрывом, что невольно откашливаюсь на последнем слоге и рот ладонью прикрываю.
– Не тому дорогу перешёл, – а Глеб, кажется, сильно увлечён своим делом, вот и не слышит позывов к тревоге, и уж тем более не видит моего метающегося по непонятной комнате взгляда.
Интерьером я и решаю себя отвлечь, рассматривая то диван, то компьютерный стол с тремя мониторами и странной установкой, то вообще свой маникюр, который от данного слова носит только название. Ногти были сгрызаны почти под корень и просто кричали о нужде в уходе. Но, увы, я уже и забыла, когда последний раз уделяла себе должное внимание.
За этими мыслями успеваю восстановить дыхание и привести его в норму, уже было хочу стрельнуть у Глеба сигаретку и выйти из душного помещения, но шатен вдруг в себя приходит и голову задирает, озадаченно на меня уставляясь. Но как бы я пыталась говорить с ним глазами, как бы не мотала башкой и не подавала сигнала “Стоп”, тот лишь проморгаться успел.
– Лера? – отлично, просто замечательно. Теперь на меня уставлены две пары глаз, и я механически улыбаюсь, очень тупо и зажато, нервно дёргая губами.
– Так... – не успеваю сообразить, что ответить, потому как стандартное “Вы обознались” тут не катит, да и Глеб успевает клацнуть ладонями по коленкам и встать с корточек. – Вы, погляжу, знакомы? – сглатываем нервно все трое: я от испуга, шатен от страха, а Глеб, видимо, от раздражения. Ещё бы, ситуация не под полным контролем, и это и есть тот самый фактор, который его из себя выводит. Всегда срабатывает.
– Заочно, – разве что не прикрикиваю, пока тот не успел ответить первым, – в одном институте учились, в параллельных группах.
Кажется, Тимур постепенно осознаёт суть происходящего и пытается подыграть, кивая головой. А что он скажет? Да-да, мы знакомы, она пару раз захаживала под шафе и мы трахались на убой, пока силы не кончались. А так да... Институт, разные группы и всё такое.
– Любовь моя, – этот низкий и спокойный тон вынуждает только на месте подскочить, но я усиленно в руках себя держу, пока Глеб медленно ко мне шаги выписывает, – ты ведь знаешь, что я люблю правду и только правду?
Знаю, очень хорошо знаю. А ещё знаю, что каким бы он не был: ласковым, спокойным, беззаботным или же отбитым, он всегда умел стискивать в оковах своего сеющего панику страха. Одна фраза, один взгляд, один вздох до жуткой интонации, и дыхание перехватывало, я была не способна мыслить рационально и была готова на любую ложь, лишь бы не оказаться в клетке его безумия. Видимо, мне ещё не совсем на всё плевать...
Мычу что-то вроде “угу” и киваю, два раза даже, вроде, чтоб уж наверняка. Но весь мой видок твердит, что это “угу” до отказа пропитано фальшью и бесстыдным враньём, на которое я вновь решаюсь, спасая собственную шкуру.
– Так в чём он тебе дорогу перешёл? – глаза в глаза, я изо всех сил пытаюсь показать, что мне до ситуации нет дела, но как же, чёрт возьми, убого это выглядит со стороны.
– Своим прикинулся, но на самом деле копал под меня, чтобы потом нож в спину воткнуть, – он отвлечённо отвечает, но всё ещё не перестаёт смотреть прямо в душу, – это из-за него нас повязали у той забегаловки, и это его люди обстреляли дом Макса, – лёгкая дрожь в скулах, блондин злостно поджимает губы и разворачивает голову к Тимуру, надменно процеживая каждое слово, – из-за этого ёбаного гандона. Долго же я его искал...
– Так покончи с ним, – я не жду, пока Миронов изъявит желание рассказать, что собирается с ним делать, и ещё я не жду, пока Тим раскроет рот и выдаст всю мою подноготную, покуда в нашу с ним последнюю встречу я обещала позвонить, вернуться и может даже перейти на другой уровень отношений, пока он смотрел на меня влюблёнными глазами.
Но я исчезла, просто растворилась в розовом облаке чувств к другому, отдав предпочтение новым отношениям, которые унесли меня с головой. Отношениям с человеком, который сейчас стоит рядом, и который заставляет моё сердце работать в лад с его настроением. И сейчас моё сердце бьётся, как при пожаре, работая на износ и практически вылетая из груди.
– Всё такая же... – пока я пытаюсь собрать все мысли в одно целое и донести Глебу, что шатен не стоит нашего времени, этот связанный мычать начинает, да глаза его кровью наливаются. Чувствую, всем нутром чувствую, что быть беде, – всё такая же сука.
И пока Глеб от удивления замирает, а Тим вновь собирается раскрыть рот, мой мозг срабатывает на ура, и я попросту выхватываю из рук Миронова ствол и бездушно стреляю прямо в сердце бывшего когда-то любовника.
Мне не жаль. Нисколечко. Наверное, осознание содеянного до меня дойдёт позже, свалившись на голову бренным грузом, кусающим совесть. А пока я просто выдыхаю, давая себе установку, что так лучше для всех: для меня в первую очередь. Тим всё равно не жилец, так зачем ещё и мне проблем подкидывать?
– Отказала в ухаживаниях, до сих пор помнит, – возвращаю пистолет Глебу в руки и мимолётно объясняю последние слова шатена. А после лишь пожимаю плечами и начинаю от бедра шагать прочь от этого места. Спёртый воздух и металлический привкус смерти плохо сказываются, за эти секунды я успеваю впустить в себя мысль, что стала ничем не лучше того, от кого в страхе хотела бежать всё это время.
– Лера, – зов моего имени, облако тревоги нагоняет со спины и заставляет остановиться, а слух даже напрягать в этой тишине не приходится, чтобы отчётливо слышать медленные шаги, – я не идиот, – и вещает блондин об этом, как только убеждается, что его губы на уровне моего уха, – и мне досадно, когда ты пытаешься доказать мне обратное.
Ноги идти дальше отказываются, вся былая дерзость испаряется куда-то, и я попросту остаюсь дрожать как мелкая собачонка, у которой нервная система ни к чёрту.
– Я дам тебе время рассказать всё, о чём я не знаю, – прощайте, милый тон и тёплое отношение, вам тут, кажется, больше не место, – а после я дам тебе время осознать свою ошибку, – и да здравствует альтер эго с его загадками, перед скрытностью которых я не просто бессильна, я, чёрт возьми, истощена.
Грубая хватка пальцев под локоть и размеренные шаги, как будто сама я бы отсюда не вышла. И то верно, ноги просто отказывались слушаться, разве что под напором силы.
А затем меня швырнули в машину, как какую-то вещь, пресекая на корню все потуги к человеческому обращению. И дорога... снова бесконечная дорога, пока организм не сдаётся, облачая перед своим спутником полное поражение, прослеживающееся сквозь поступь едва заметных слёз.
– Мы с ним спали, – одна моя фраза, и Глеб резко жмёт по тормозам, еле сдерживая эмоции и сжимая челюсть, – это было давно... – говорю с дикой уверенностью, а сама и посчитать не могу, сколько времени прошло с той ошибки, – очень давно...
Сила убеждения даётся с трудом, но я пытаюсь смотреть ему прямо в глаза и уверить, что на тот момент мы ещё знакомы не были. Но Миронов, видимо, отчётливо помнит моменты, когда я старалась совмещать работу с учёбой. И как порой откладывала наши встречи, аргументируя это тем, что очередная подруга устраивает девичник.
А что ещё мне ему сказать, видя, с какой силой он сжимает огрубевшими пальцами руль? Что трахалась у него под носом с каким-то типом, когда наши отношения ещё только набирали обороты, а я всё определиться не могла, чей же член мне больше нравится?
Не могу больше ни слова вымолвить, хочу лишь оказаться сейчас от него подальше. И больное сознание, видимо, срабатывает именно в эту сторону, покуда следующими действиями я просто не руковожу.
Пальцы на дверной ручке, я в момент открываю автомобильную дверь и бросаюсь, куда глаза глядят. Быстро перебирая ногами и беспрерывно смахивая с глаз слёзы, что мешают видеть. И через каких-то пару мгновений выбегаю на песчаный пляж, там пусто и тихо, даже волны не претендуют на то, чтобы заглушить биение сердца.
А я бегу. Бегу в пустоту и не желаю оборачиваться, поскольку слышу, как нагоняют. Признаться, бег по песку – худшее, что можно было придумать. Ноги утопают, каждое движение даётся с трудом, меня настигает одышка, а после – сильные руки, что хватают сзади и валят на песок. Удар, благо, не сильный, за облаком страха мне даже практически не больно, просто инстинкт самосохранения даёт о себе знать не наилучшим образом, и я попросту начинаю отбиваться от того, кто прижимает весом своего тела и не даёт двинуться с места.
– Не надо! – могу кричать хоть в рупор, никто не услышит... Разве что море, чьему спокойствию я сейчас только позавидую. – Пожалуйста, отпусти! – блондин восседает сверху и пытается остановить мой энергетический поток, хватая за руки, коими я не перестаю отбиваться. Без толку всё.
– Мало было? – он бы вмиг меня усмирил и обездвижил, если бы хотел, но кажется, эта игра его лишь подогревает, он ловко перехватывает мои руки, но всё же даёт фору, дабы мне же доказать мою никчёмность перед его силой. – Мало было меня, по хуям гуляла? – его врождённая импульсивность вкупе с лёгкой шизофренией и новоиспечённой темой обеспечивали мне пиздец в квадрате, я даже молилась, что его манипуляции с моими штанами будут единственным, что мне грозит. – Я обеспечу тебе жёсткий секс на берегу моря, милая, – от своей одежды он освободился ещё быстрее, без всяческой подготовки вводя в меня свой член до основания и заставляя закричать от боли, – а после... – мои руки, упершиеся в его плечи и пытающиеся хоть как-то держать на расстоянии и уменьшить боль не спасают, остаётся только безвольно болтаться и ронять слёзы дальше, внимая каждое выплюнутое слово, – после я буду знать, что тебе этого мало, и тогда приведу товарища, чтобы мы вместе тебя оттрахали.
Он вдалбливается в моё тело с такой силой, что мне начинает казаться неизбежным отказ конечностей. Я не чувствую ног, не чувствую рук, которые он держит с какой-то нечеловеческой мощью, я даже слёз не чувствую, которые не перестают рваться наружу. Лишь молюсь, чтобы это поскорей закончилось.
Априори, секс должен доставлять наслаждение, но Миронов на корню меняет это представление. Вожделенный процесс он превращает в пытку, заставляя чувствовать не то, что намёк на удовольствие, а какое-то съедающее изнутри чувство, что вот-вот, и он попросту вытащит наружу все органы, делая меня по-женски непригодной. Даже излиться в меня не соизволит, вынимает член за секунду до пика, спуская тёплую струю на песок.
Одышке не место, он как робот поднимается, натягивая шмотьё, а затем поднимает меня на руки и бодро топает к берегу, бросая меня в холодную воду.
– Чтобы наверняка в себя пришла, – слышу эти слова, когда выныриваю и выплёвываю воду, что волей случая хлебнула.
Дрожь пробирает до кончиков пальцев, меня разрывает между диким желанием попросту сдохнуть от холода и поднять голову к небу, закричав во всё горло о помощи. И этот крик хочется адресовать никому иному, как Максу, общество которого я так бездарно упустила.
И как результат глупости, я вижу перед собой лишь Глеба и полнейшую безысходность, когда он неохотно фыркает и начинает постепенно удаляться, кидая через плечо брезгливое “Не заставляй ждать”.
Из меня ушла основная часть чувств, но его поведение, его действия, всё это продолжает морально уничтожать и втаптывать даже тогда, когда глубже, кажется, уже некуда.
И делать нечего, откашливаюсь и бодро покидаю ледяную воду за нежеланием слечь с какой-нибудь противной болезнью. Ведь при смерти буду, ему будет наплевать... Поэтому и волочусь следом, сцепив зубы и стараясь не обращать внимания на мокрую, прилипшую к телу одежду, доставляющую небывалый дискомфорт. Но даже это лучше того, что ожидает меня впереди...
Больница. Два года спустя.
Прекращаю вдруг рассказ и невольно ёжусь, настолько погружаясь в воспоминания, что волей-неволей будто заново испытываю на себе те чувства. Ту разбитость и то ноющее ощущение между ног, когда каждый шаг давался мне с большим трудом.
Но за всё время я научилась абстрагироваться, поэтому просто закрываю глаза и выдыхаю, плавно перенося себя в настоящее время, где подобному дискомфорту не место.
А после смотрю на Славу. На его глаза, которые, кажется, впитали всю боль, которую я пыталась передать через своё повествование. На его выражение лица в целом, которое говорит о том, что груз пережитого мной ровным счётом лёг и на его плечи, и теперь вряд ли отпустит. А затем смотрю на его телефон, отложенный на тумбу.
Он мирно лежит, когда его хозяин даже не думает взять его в руки после Лесиного сообщения. Не думает перезвонить и узнать, в чём же всё-таки дело. И даже мыслью не тешится, чтобы хотя бы на секунду побеспокоиться о той, которой буквально недавно собирался сделать предложение.
А мне тошно, до жути тошно, что разрывает изнутри желание закричать, броситься на него с кулаками, а после повиснуть на его шее и прижать как можно крепче, наконец позволяя себе быть слабой и выплеснуть то, что держалось в груди так долго. Возможно прохрипеть, что мне его до жути не хватало, что он был единственной надеждой, за которую я цеплялась и которая не позволяла опускать руки. Что я жила лишь тем моментом, когда наконец освобожусь из этого ада и растворюсь в объятиях того, кого считала самым родным.
Но избитые иной жизнью мысли снова накрывает волной воспоминаний, когда я ощущала лишь опустошенность и свою ненужность. Когда терпела издевательства, что копились и сводились лишь к тому, что виной всему этому один человек. Который бросил, которой предал, который перестал за меня бороться, пустив на произвол судьбы. И я медленно выдыхаю, покуда взгляд всё ещё лежит на его телефоне.
Он не знает, он просто понятия не имеет, что сейчас творится за его плечами. Какая судьба ждёт ту, которая стала смыслом его жизни. И какая судьба постигла меня, стоило ему сделать неверный шаг.
Но он узнает, потому что короткая передышка позволяет мне перевести дух и начать свой рассказ с того момента, на котором я остановилась.
Он обязательно всё узнает.
Просто немного позже...
Комментарий к Глава 31. Некуда бежать Я наконец-то добралась до ноута, поэтому вот вам на ночь грядущую новая порция моего больного воображения. А кому-то и на утро, ибо подозреваю, что я одна тут душевно больная, которая ночью занимается подобным)
И ещё... 156 работ про Глеба, но шипперят с Максом, что, чёрт возьми, радует как ребёнка, которому кило конфет подарили. Это я о работе, пейринг которой заставил мои глаза из орбит вывалиться, и всё же это чертовски странно и притягивающе читать про себя же) https://ficbook.net/readfic/6773136
В общем) Я по вам скучала, безумно благодарна всем, кто ждал и ждёт)
Я вас люблю :З
====== Глава 32. Следующая остановка – ад?... ======
Ноги вязнут в песке буквально, они еле волочат тело и вот-вот откажут, но я что есть силы пытаюсь шагать, не теряя из виду спину Миронова. Ему всё побоку, он просто идёт слаженно и быстро, не оставляя мне шанса. И в следующий момент мне начинает казаться, что всё, абсолютно всё против меня.
Поначалу я ощущаю на щеках пару капель, что бьют без особой обходительности. А уже спустя несколько секунд стеной обваливается дождь, практически прибивая меня к этому проклятому песку и заставляя упасть на колени.
Не выдерживаю.
Рухаю и едва успеваю выставить руки, служащие мне опорой, хотя до жути хочется послать всё к чёртовой матери и обмякнуть всем телом прямо здесь, на берегу этого чертового пляжа.
Всё ещё морщусь, инстинктивно сгибая одну руку и касаясь шершавой от песка ладонью низа живота, сгибаясь ещё больше.
Больно. Чертовски больно, словно внутри всё завязывается в прочный узел и отдаёт дикой режущей болью. Даже и не припомню, когда последний раз испытывала подобное. Зато одно теперь знаю точно: ближайшее время секс уж точно будет ассоциироваться с мучением, ибо Миронов умеет отбивать нюх намертво, залезая в голову, да поглубже, чтобы настройки сменить.
– В чём дело? – в том, что ты безбожный мудак. – Желание бежать пропало? – он стоит надо мной, пока я сижу в согнутом виде и пытаюсь сообразить, сколько времени провела в позе эмбриона. – Ну же... – фыркает, голову отворачивает, а сам хватает под локоть и рывком поднимает на ноги, причиняя ещё больший дискомфорт. – Где твой нрав, милая? Так быстро сдулась?
Меня тошнит от его тона, от его голоса, от его присутствия. А ещё я просто готова разорваться изнутри от переизбытка чувств и от желания вдарить ему посильнее. Но его слова заставляют вспомнить про былой нрав и я просто-напросто задираю голову и что есть сил плюю ему в лицо, ожесточённо поджимая челюсть и, очевидно, не боясь его действий. Уже всё равно, пусть хоть в этом песке закопает, хоть рожу его видеть не буду.
– Вот как, – привычно спокоен, он стирает ладонью попавшую на его щёку слюну и долго в мои глаза вглядывается. Слишком долго. Настолько, что сил стоять больше не остаётся, колени непроизвольно подкашиваются, и по закону жанра я должна снова рухнуть на песок, но реакция Миронова впереди планеты всей, он быстро реагирует и подхватывает на руки, продолжая также топать к машине. – Слабенькая какая.
Он не он, если не выкинет какой-нибудь тщедушный комментарий, но мне плевать и на это. Я просто болтаюсь на его руках, как мешок с мусором, покуда этот мешок он не кидает на заднее сидение автомобиля, отчего-то проявляя “милосердие” и оставляя меня всю оставшуюся дорогу без его порядком поднадоевшей физиономии.
– Куда мы? – глаза не закрываются, я сверлю взглядом потолок всю дорогу, проклиная отборным матом свой организм за то, что борется с усталостью и не хочет отрубаться. Вот и кидаю убогий вопрос, вяло интересуясь о следующем пристанище.
– К Михайлову, – вся моя усталость сходит на нет, я даже на локтях приподнимаюсь, озадаченно изгибая бровь и устремляя свой взор на Мироновские глаза, которые ловлю в зеркале заднего вида. – Верну тебя ему, заберу Лесю обратно, и больше никогда вас не потревожу. – Я буквально на глазах “трезвею” от его голоса, но серьёзность с его лица через короткий отрезок времени спадает, и блондин растягивает свои губы в идиотской улыбке. – Клёвая шутка, да?
А мне что остаётся? Только глаза закатить, недовольно цыкнуть и откинуться обратно на спину, дабы снова изучать потолок. Ещё бы придурок этот хихикать перестал, раздражает. Отборное чувство юмора, конечно, я бы поаплодировала, если бы силы были...
Если честно, я не помню точное название очередного мотеля, в коем мы “приземлились” на ту ночь. Не помню имени той бедолаги, которую Миронов зажал ночью в коридоре, стоило ей высунуться покурить. Я даже старалась стереть из памяти тот момент, когда он приволок её в номер и заставил отсасывать на моих глазах, аргументируя это тем, что мой рот напоминает сломанный пылесос. Видимо, для него было в новинку то, что я оказалась далеко не роботом, и не могла сполна исполнять его прихоти, которые в голову отборно стреляли, как из пулемёта. А ещё мне показалось, что он ревность пытался вызвать. Это я прочла в его глазах, невольно вспоминая, что могу общаться с ним на вербальном уровне, схватывая его мысли без нужды их озвучки.
Но мне было плевать... И плевать было настолько, что как только он отпустил её загривок из своих пальцев, меня вдруг одолело дикое желание захлопать в ладоши и сказать, чтобы исполнил это на бис. И исполнял до тех пор, пока из него все соки не высосут и не превратят его член в засохший изюм.
Странно, но той ночью у меня и в мыслях не было извиниться перед девушкой, как я обычно любила это делать. Не было ни сострадания, ни отвращения, ни желания защитить... И находила я всему этому лишь одно оправдание, имя которому – усталость. Я попросту устала принимать все удары на себя. Я была истощена как морально, так и физически, уж слишком сложно мне давалась его грубость, которую он именовал страстью. А страсти то по сути и не было... был животный жар, который он разжигал и в нём же сгорал, превращаясь в дикого шакала и напрочь забывая, что его партнёр далеко не жертва, а живой человек.
Но так или иначе, мне приходилось с этим мириться, подавляя в себе раз за разом не только жалость, но и тягу остаться один на один с его телефоном, чтобы бросить вызов SOS Максу.
Мысли о нём отвлекали хоть немного. Я зачастую думала о том, как он, где он, что с ним... Даже ловила себя на том, что далеко не прочь была бы снова оказаться в том времени, когда была заложницей его дома. Да что уж там... этими мыслями я грезила.
Месяц скитаний, а может и два, я уже сбилась со счёту и порой не могла вспомнить не то, что день недели, а какое нынче время сезона. Но подсказку я не уловила даже в дождике, за коим наблюдала сквозь окно забегаловки, увлечённо наблюдая за прячущимися под навесами людьми, лишь бы трёп Мироновский не слушать. А тот не затыкался как назло, пережёвывая бургер и задевая мой слух самой идиотской темой, которую только можно было придумать.
– Интересно, когда я для наследника созрею... – я понятия не имею, кому был адресован этот вопрос: мне, или самому себе. И вопросом ли это вообще было?
Наследником чего, милый? Тропы крови и чана с безумием?
Смотрю на него потупленным взглядом и не знаю, что и ответить. Да и нужно ли вообще отвечать, учитывая то, что он изучает глазами меню, не обращая на меня толком никакого внимания.
– Ты как думаешь? – я думаю, что идиотизма в этом вопросе столько же, сколько китайцев в китае. Но его хмурый вид и брови насупленные явно дают понять, что я сейчас должна открыть рот и что-то пробубнить. И желательно, чтоб это “что-то” несло заинтересованность в диалоге.
– Хочешь, чтобы я напоминала минивэн и отбивала всех недоброжелателей животом? – ухмыляюсь и стараюсь увести разговор в другое русло, продолжая перемешивать свой латте, остывший лет пятьдесят назад. – Ребёнок будет формироваться под звуки стрельбы и стоны жертв, а когда родится, я больше чем уверена... – наконец делаю глоток кофейного напитка и отставляю стаканчик обратно на стол, – вместо машинки игрушечной ствол попросит.
Моя фальшивая улыбка находит отражение в собеседнике, когда он вдруг откладывает погрызанный бургер и кладёт локти на стол, чуть подаваясь вперёд корпусом и переходя на диапазон, когда его голос слышен только в пределах нашего столика.
– Просто напоминаю, – его огонёк в глазах и задорная ухмылка наверняка создают вид, что милая пара просто пришла пошептаться и обсудить пару насущных тем. Ох если бы кто-то подозревал, как мне хочется опрокинуть этот стол или хотя бы вылить содержимое моего стакана ему на голову... – я кончу в тебя тогда, когда посчитаю нужным.
В моём ответном оскале он тоже находит отражение, я будто сжимаю нервы в кулак и наклоняюсь ближе, уже было готовая дать ответ, который так долго сидел в моей глотке, но неожиданный звонок ломает всё к чёртовой матери, и моё желание так и остаётся желанием высказать этому придурку всё, что думаю насчёт его больных идей.
– Слушаю, – в одно простое слово он вкладывает столько нервозности, что позвонивший наверняка явно чувствует, насколько не вовремя позвонил. Но в следующую секунду выражение лица Глеба вдруг сменяется, проходя через всю палитру эмоций.
Блондин явно нервничает, забывает напрочь про голод и тянется к кошельку, доставая купюру и кидая на стол.
– Пошли, – держит трубку у уха, а сам кидает мне короткий приказ и встаёт с места, своей спешкой намекая, что скорый уход не требует отлагательств.
Бодро перебираю ногами, поспевая за ним, но он всё равно хватает за руку и тащит за собой, будто опасаясь, что я отстану.
– В чём дело? – вопрос догоняет его спину, но он всё ещё целиком и полностью погружён в разговор. – Что случилось? – не уступаю, ровно как и он, вслушиваясь в каждое слово того, кто вещает с другого конца провода.
– Как они узнали? – блондин наконец вставляет свою реплику в разговор, но даже из этого не нихрена не ясно. Кто “они”? О чём узнали?? Что, блять, происходит???
Но Миронов уже даже не идёт. Он практически бежит к парковке, таща меня за собой. А после открывает двери и рывком закидывает меня в салон, спеша за руль и быстро трогаясь с места.
Признаться, это первый раз за кучу времени, когда я с замиранием жду, когда же он наконец бросит трубку, чтобы поговорить. Разговор с ним мне сейчас просто, блять, необходим, ибо я и не припомню уже, когда последний раз его таким видела. Его... человека, который, кажется, ничего на свете не боится.
– Что происходит? – он сбрасывает вызов, кидая перед этим короткое “Держи меня в курсе”, а я и дождаться не могу, пока он телефон спрячет, тут же атакую его своим паническим видком.
– Люди этого ублюдка, которого ты замочила, – нервы выдают с потрохами, он тяжело дышит и сосредоточенно смотрит на дорогу, впиваясь в руль так, будто его надо хранить, как мобильный Папы Римского, – не знаю, каким образом, но они на нас вышли.
Он не блещет желанием говорить дальше, а я и не особо полыхаю стремлением узнать, что из этого следует. Потому что понимаю. Всё, блять, прекрасно понимаю, щёлкая невидимый переключатель и переводя сердце в работу нон-стоп.
Мы мчимся с такой скоростью, что мне даже страшно взглянуть на спидометр. Но ровно до того момента, когда Глеб бьёт по рулю и смачно выругивается. И виной всему этому факт того, что бензин имеет свойство кончаться.
До ближайшей заправки оказывается километров пять, Миронов небрежно паркуется и вылетает из машины, быстрым шагом топая к кассе. Проводит там с пару минут и уже было хочет вернуться, я вижу это, но сердце вдруг издаёт громкий стук, и меня кто-то вытаскивает из авто за волосы, удерживая и заставляя непроизвольно пискнуть.
– На пол! – держащий меня ублюдок сжимает горло и выставляет руку, направляя объятый пальцами ствол прямо на Глеба.
Но блондину, видимо, чужды указы, он лишь продолжает надвигаться подобно быку на красную тряпку, пока истошный голос над ухом не повторяет команду. Которая, к слову, не срабатывает и во второй раз. И, как следствие, срабатывает затвор.
Выстрел, мой крик, и пуля, что задевает плечо Миронова и напрочь сбивает с ног.
Он валится на пол, а я успеваю лишь окончательно охуеть, покуда грубая рука не впивается в волосы, отправляя мою голову на знакомство с бензоколонкой.
