Текст книги "Зеленая трава Дзен. Одинокая кукушка"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Боже правый! – закричал Хоган. – Вот грязный ублюдок!

Хамиш МакТавиш подцепил в баре девочку. Они выпили и отправились в гостиничный номер переспать. Посреди ночи Хамиш просыпается, он хочет в туалет. Он выбирается из постели и замечает, что его дама отстегнула деревянную ногу и прислонила ее к стене.

Хамиша эта нога заинтересовала. Девушка спит, и Хамиш начинает играть с пружинами и застежками ноги. В конце концов, он понимает, что разобрал ногу на части и не может снова ее собрать.

Он выходит в зал и останавливает первого прохожего. Этим прохожим оказывается вдрызг пьяный Падди.

– Не могли бы вы помочь мне? – спрашивает Хамиш. – В моем номере находится женщина, у которой разобрана одна нога, а мне никак не удается собрать эту ногу.

– Черт побери! – чертыхается Падди. – Это еще пустяки. В моем номере находится женщина, у которой разобраны обе ноги, а мне не удается даже отыскать дверь этого чертового номера!

А теперь, Ниведано, бей в барабан.

Все сходите с ума.

gibberish

Храните молчание, закройте глаза.

Не двигайтесь, будьте просто каменной статуей и позвольте своему сознанию углубиться в свой внутренний мир.

Оно как стрела проникает в вас, все глубже и глубже.

Это и есть один дюйм Будды.

Если вы можете сохранять его на протяжении всего дня под своей деятельностью, тогда не важно, что вы делаете, вы остаетесь буддой.

А пребывание буддой – это единственное богатство и единственная жизнь.

Лишь в этом безмолвии распустились цветы и возникли песни, поэзия без слов и танец без движений.

Это высшее таинство вас и всего существования.

Углубляйте переживание...

Ниведано...

***

Все умирают.

Расслабьтесь так глубоко, будто вы умерли, чтобы только внутреннее сознание

стало концентрированным, кристаллизованным центром. Это то, что нужно.

Ни вы, ни я, а просто пребывание существования, неограниченное небо вашего внутреннего мира.

Вы можете раскрыть крылья и полететь во внутренний мир без всяких ограничений, невесомый мир.

Будды и сиддхи называют это единственной свободой.

Велико это блаженство, эта самость, эта жизнь в смерти, это безмолвие в расслаблении, этот покой вне ума, этот танец, который представляет собой единственное переживание в мире.

Бедны те, кто никогда не входил в это.

Ниведано...

***

Возвращайтесь.

Не такими, какие вы были, когда входили в себя, а живыми, посвежевшими, возвращайтесь как будды.

Посидите, по крайней мере, несколько минут.

В вас есть несколько дюймов будды, и они начнут расти.

Они подобны семенам. Вы – это почва.

Вы можете стать садом.

– Так, Маниша?

– Все так, Ошо.

– Не отпраздновать ли нам присутствие всех будд?

– С удовольствием!

Глава 12
То, что сокрыто за этими отражающими глазами

Милый Ошо>

Олнажлы некий монах написал портрет Лжошу и отлал его ему.

Джошу спросил монаха:

«Скажи мне, похож ли этот портрет на меня или нет? Если он похож на меня, я забью себя ло смерти; если же он не похож на меня, я булу жечь тебя, пока ты не умрешь».

Монах не нашел, что ответить.

Олин монах Кинзана написал портрет своего мастера и полприл его ему.

Кинзан спросил:

«Портрет похож на меня или нет?»

Монах ничего не ответил.

И Кинзан сам себе ответил:

«Пусть решит собрание!»

Фуке был главным учеником Банзана, и он был самым эксцентричным из всех монахов лзен.

Когла Банзан был при смерти, он попросил своих монахов принести ему его портрет, но не уловлетворился ни олним своим портретом.

У Фуке тоже был портрет, и Банзан спросил его:

«Почему же ты не показываешь мне свой портрет?»

Фуке слелал кувырок через голову и вышел из зала.

Банзан сказал:

«Этот безумеи с сеголняшнего лня булет изврашать Истинный Путь».

Маниша, дзен – это скорее жест, нежели подробное объяснение. Это очень тонкий аромат. Вам нужна большая чувствительность, чтобы ощутить этот ветерок с его прохладой.

Дзен не говорит громко, он шепчет, но шепчет прекрасную музыку, великую поэзию. Дзен только намекает, без всякого объяснения. Если вы центрированы в себе, тогда достаточно и намека; если же вы не центрированы в себе, тогда будет бессмысленным даже полное объяснение. Оно даст вам больше знаний, больше эго, усложненную личность, но оно не сделает вас мудрыми... таким мудрым, как ребенок, чистые глаза которого могут видеть без суждения.

В этих рассказах вы будете постоянно находить знак бессловесного.

Во всей традиции дзен не нужно ничему учиться, не нужно ничего достигать. Все, что должно случиться, уже случилось, вам нужно только пробудиться, чтобы увидеть это. вы уже находитесь в точке, в которой вы хотите быть, но вы никогда не смотрели себе под ноги.

Дзен – это только предупреждение: «Не бегите, просто сидите неподвижно». В этой вашей неподвижности скрыто все величие существования.

Если упустить контекст, эти рассказы дзен будут выглядеть несколько дико. Но в контексте дзен у них есть огромный смысл, хотя этот смысл не логичен. Этот смысл экзистенциален.

Однажды некий монах написал портрет Лжошу и отлал его ему.

Джошу – это один из величайших мастеров.

Джошу спросил монаха:

«Скажи мне, похож ли этот портрет на меня или нет?

Если он похож на меня, я забью себя до смерти; если же он не похож на меня, я буду жечь тебя, пока ты не умрешь».

Дзен выходит за пределы «я» и «ты». Портрет может отражать лишь тело, которое не является вами. Портрет отображает только ваш скелет, но не ваше сознание. Разумеется, портрет не может быть похожим на Джошу.

Я вспомнил историю об одном великом художнике. Его навещала юная дама. Художник был просто покорен ее красотой. Этим художником был никто иной, как Пикассо. Он написал автопортрет и повесил его на стену.

– Это твой автопортрет? – спросила его юная дама.

Иногда поэты, художники, музыканты и танцоры, независимо оттого, принадлежат они Востоку или Западу, очень близко подходят к пониманию дзен.

Взглянув на портрет, Пикассо ответил:

– Я думаю, что это не я.

– Очень странно, – заметила дама. – Ты же говоришь людям, что это твой автопортрет.

На что Пикассо ответил:

– Если бы этот портрет был мною, он бы поцеловал тебя! А этот болван просто висит на стене. Как же он может быть мной?

Джошу спрашивает: «Скажи мне, похож ли на меня этот портрет? Если он похож на меня, я забью себя до смерти».

«Я» – это не настоящая ваша жизнь. «Я» – это всего лишь утилитарное слово, оно полезное, но не настоящее. В вас не того, что может сказать «я». В тот миг, когда вы безмолвны, нет никакого «я», «ты», «мне».

Джошу выносит решение согласно языку дзен: «Если ты говоришь, что портрет похож на меня, я забью себя до смерти, потому что моей жизнью может быть лишь смерть я». Вы воскрешаетесь в смерти эго, вы находите новое пространство, новое бытие, новую вечность. «Я» есть только для мирских дел.

И Джошу сказал: «Если же он не похож на меня, я буду жечь тебя, пока ты не умрешь», потому что ты и я – это полярность одного и того же несуществующего, но утилитарного предмета.

Джошу говорит: «Дай мне ответ, и я, несмотря на то, что ты скажешь, либо убью себя, либо убью тебя, но убийство обязательно произойдет!»

Монах не нашел, что ответить.

Этот монах не был человеком великого понимания. Наверное, он был хорошим художником, но он не понимал, что у реальности нет лица и эго, что у реальности нет личности.

Джошу пытается напомнить ему: «Не трать время попусту, создавая портреты иллюзии».

Почему вы продолжаете рисовать луну, отраженную в воде? Когда луна доступна, почему бы вам не обратить взгляд вверх? Но вы тоже привязаны к отражению в воде, даже если оно приносит вам одно несчастье... Отражение не может питать вас. оно постоянно изменяется, находясь во власти ветров. Вы не в силах удержать луну в воде.

Именно это все пытаются делать. Кто-то пытается удержать власть, а ведь это отражение луны в воде. Кто-то держится за престиж, респектабельность, богатство. Все вне вас – это лишь отражение в ваших глазах.

Ваши глаза действуют как безмолвное озеро. Лучше, вместо того, чтобы интересоваться отраженным, отправляйтесь в себя и посмотрите, кто сокрыт за этими отражающими глазами.

Он монах ничего не смог ответить. Он потерпел неудачу.

Один монах Кинзана написал портрет своего мастера и полприл его ему.

Кинзан спросил:

«Портрет похож на меня или нет?»

Монах ничего не ответил.

И Кинзан сам себе ответил:

«Пусть решит собрание!»

Слова Кинзана «Пусть решит собрание!» означают, что всякая ваша личность дается вам людьми, обществом. Кто-то сказал: «Ты красив, очень красив», и ваша личность неожиданно... вы замечательно чувствуете себя. А если эти слова повторяют много людей, вы начинаете им верить. На самом деле, вы хотели в это поверить, и теперь люди дают вам хорошую возможность поверить в вашу красоту.

Но личность фальшива независимо оттого, прекрасна она или безобразна. Не важно, уродливы или прекрасны фальшивые явления. Важна реальность. То, что вы считаете собой, – это всего лишь ваш портрет. Когда вы стоите перед зеркалом, вы стоите перед своим портретом. Просто взгляните в зеркало и поймите, ваш ли это портрет.

Все личности дает общество. Вы входите в мир без всякой личности, без всякого имени, без всякой известности. Вы просто приходите, как зацветают розы, как рождаются птицы.

... Послушайте кукушку.

Песня, которая льется из кукушки, исходит из самого ее центра, это не личность. Кукушка не репетировала свое пение, кукушка – это не актер. Естественно то, что выходит изнутри наружу.

Естественные явления вы можете найти только в глубоком безмолвии. Ваши слова и ваш ум постоянно отвлекают ваше внимание, уводят вас от самих себя.

Канзан говорит: «Пусть решит собрание!», потому что вы не знаете, и я не знаю. Тогда пусть люди решат, поскольку об этом портрете, об этой появляющейся наружу личности могут вынести решение лишь другие люди. Вы только подумайте: вы когда-нибудь чувствовали изнутри, что вам навязывают многие вещи извне?

Например, на Востоке к пожилому человеку проявляют больше уважения. Он не видит никакой проблемы в старении, ведь чем старее и дряхлее он становится, тем больше его уважает общество. Но на Западе старение считают болезнью. Человек отдаляет ее от себя, насколько это возможно, всеми способами, включая пластические операции... но что бы вы ни делали... даже те, кто прошел через пластическую операцию, однажды войдут в могилу. Смерти избежать невозможно, вы не можете сказать: «Это не правильно, ведь я пережил пластическую операцию, а старость все равно берет свое». А после старости наступает смерть.

Запад поклоняется молодости, но молодость быстротечна. Восток демонстрирует лучшее понимание тем, что уважает стариков. На Востоке говорят, что старость делает вас мудрыми, а смерть сделает вас еще мудрее! Не тревожьтесь, ведь все меняется, и то, что меняется от детства до старости – это не вы. Во всех этих явлениях есть то, что остается неизменным, и никто не может нарисовать портрет этого.

Фуке был главным учеником Банзана, и он был самым эксцентричным из всех монахов лзен.

Когла Банзан был при смерти, он попросил своих монахов принести ему его портрет, но не уловлегворился ни олним своим портретом.

У Фуке тоже был портрет, и Банзан спросил его:

«Почему же ты не показываешь мне свой портрет?»

Фуке слелал кувырок через голову и вышел из зала.

Банзан сказал:

«Этот безумеи с сеголняшнего лня булет изврашать Истинный Путь».

Вам не следует думать, что Банзан осуждает Фуке. Эти слова полны любви, и Банзан, на самом деле, говорит, что то, чему учились другие люди, так называемые ученые, не работает, но это удалось человеку, которого считали эксцентричным. Он просто сделал кувырок через голову и вышел из зала. Он говорит нечто через жест – «В этот миг смерти зачем вам беспокоиться о своем портрете? Что вам делать с ним? Просто сделайте кувырок через голову и уйдите».

Дзен никогда не воспринимал смерть всерьез. Никто из тех, кто знает, не может воспринять смерть всерьез. Смерть – это выдумка.

Банзан сказал:

«Этот безумец с сеголняшнего лня булет изврашать Истинный Путь».

Банзан не осуждает Фуке, он просто говорит, что этот безумец оказался мудрее других так называемых монахов. И с этого момента у него появятся последователи, а следование – это извращение.

Дзен хочет, чтобы вы поступали искренне.

Вам не нужно ничего повторять, вам не нужно никому подражать.

Теперь вы можете понять, что говорит Банзан. Он говорит: «Этот безумец совершил поступок. Он показал мне путь, он хотел сказать, что мне не надо ни о чем тревожиться, а надо лишь совершить кувырок через голову и уйти, поскольку мне пора уйти, и я сполна пожил в теле. Что же мне делать с портретом, думал Фуке».

Но лишь те, в кого дзен вошел глубоко, смогут понять, почему Банзан говорит, что Фуке «С сегодняшнего дня будет извращать Истинный Путь», потому что многие последуют за тем, что он совершил. В тот миг его поступок был спонтанным, а после этого будет подражанием любой поступок, подобный этому. Фуке совершил его так совершенно, что есть все возможности того, что ему станут подражать, и это подражание – извращение Истинного Пути.

Когда Ринзай умирал, он сказал своим ученикам:

– Я всегда жил подлинно и оригинально. А теперь я не знаю, как умереть оригинально. Вы мои ученики; может быть, кто-нибудь посоветует мне способ?

Уясните себе тот факт, что смерть – это всего лишь игра: «Не посоветует ли мне кто-нибудь, как мне умереть? Чтобы никто не мог сказать, что я не был оригинальным».

– Ученики стали переглядываться. Вопрос был очень трудным. Почти девяносто девять и девять десятых процента людей умирают лежа в постели. Но это не оригинально, поскольку таков самый традиционный способ умирания.

Кто-то посоветовал ему, чтобы он умер как древний монах, в позе лотоса... Ринзай ответил:

– Если кто-то умер в позе лотоса, то этот способ уже не оригинален. Посоветуйте мне что-нибудь оригинальное.

Кто-то подбросил такую идею:

– Вы можете умереть стоя.

Но один монах заметил:

– Я слышал о том, что один монах умер стоя, поэтому не думаю, что это оригинально.

– Как же это трудно! – сказал Ринзай. – Неужели никто не сможет дать мне совет на старости лет... Я учил вас всю жизнь, и вы даже не можете помочь мне умереть оригинально?

Один ученик заключил:

– Все, что мне приходит в голову, – это умереть стоя на голове. Не думаю, чтобы кто-то проделывал такое раньше.

– Дельный совет, – сказал Ринзай. – Кто-нибудь возражает против этого?

Из его тысяч учеников никто не стал возражать, поэтому Ринзай решил встать на голову и так умереть. И он встал на голову и умер!

Ученики оказались в затруднении.

«Что делать с этим человеком? Действительно ли он мертв? Неужели кто-то может умереть и продолжать стоять на голове? Сжечь нам его или подождать? Может быть, он вовсе и не мертв».

Ученики всеми способами пытались выяснить, дышит ли он, бьется ли у него сердце. «Боже мой, он все еще стоит на голове!» Даже живые люди, практикующие йогу, сочтут, что стоять на голове очень трудно. А мертвецы не практикуют йогу.

Один ученик сказал:

– Единственный способ убедиться в его смерти – это позвать его сестру, она старше его, она монахиня, живет в монастыре по соседству. Лучше бы нам позвать ее, сказав, что ее брат умирает и дурачится, стоя на голове. Он доставляет нам неприятности.

И эта монахиня пришла и сказала брату:

– Ринзай, с самого детства ты докучал нам. Хватит же дурачиться – просто встань на ноги, ляг в постель и умри так, как обычно умирают люди!

Ринзай встал на ноги, рассмеялся, а вместе с ним рассеялись и все монахи – «Как странно!» Ринзай лег в постель, и сестра ушла. Она даже не стала ждать, когда он умрет!

Теперь ученикам стало еще труднее решить, мертв он или нет. Ринзай открыл один глаз и сказал:

– Не беспокойтесь, я мертв. Приготовьтесь к похоронам, ведь скоро зайдет солнце и наступит ночь. Приготовьтесь же к похоронам, пока я отдыхаю.

Великие люди странные. Но они встречаются только на пути дзен, потому что дзен ничто не воспринимает всерьез: ни жизнь, ни смерть, ни хорошее, ни плохое. Идея дзен проста: вам надо всего лишь найти свой внутренний центр, из которого ваше сознание берет начало и излучается. А потом делайте все, что спонтанно приходит к вам, и это правильно. Даже если весь мир говорит, что вы поступаете неправильно, это не имеет значения.

Рьокан так написал:

Я слышу твой голос

В песне кукушки.

В горах

Проходит следующий день.

Жизнь и смерть – это ничто, это словно следующий день, проходящий в горах, или песня кукушки, которая неожиданно взрывается песней, а потом исчезает. Вот также и вы: вы появляетесь и исчезаете, и в этом явлении нет ничего серьезного.

Другой поэт написал такое стихотворение:

Только когда в вашем уме ничего нет,

И когла нет ума в ваших поступках,

Вы своболны и луховны,

Пусты и уливительны.

Не важно, прололжаете ли вы жить или же перестаете

лышать, но сначала выполните простое требование:

в вашем уме ничего нет,

нет ума в ваших поступках.

И тогда вы свободны и духовны, пусты и удивительны.

Теперь вы можете жить или умереть. Все это всего лишь две стороны одной монеты.

Маниша задала вопрос:

Кто может написать портрет мастера?

Не являются ли все портреты, на самом деле, автопортретами?

Маниша, человек не только не может написать портрет мастера, он не может написать даже собственный портрет. То, что ты называешь автопортретом, -это ничто иное, как отражения луны в озере.

Прежде чем мы станем по-настоящему серьезными, я расскажу вам несколько анекдотов, чтобы вы стали легче, чтобы сделать это безмолвие менее тяжелым.

Три хирурга сидят в пивной и делятся друг с другом своим опытом. Первый хирург говорит:

– Однажды ко мне пришел один парень, он попал в автомобильную аварию и потерял обе ноги. Но я пришил ему ноги, и теперь он олимпийский чемпион по бегу.

– Удивительно! – отозвался второй хирург – Как-то раз ко мне попал пациент, на которого наехал поезд, его тело было сильно изуродовано. Я сделал ему операцию, и теперь он знаменитый танцор.

– Пустяки, – сказал третий хирург. – Было дело, ко мне заявился один парень, он работал специалистом по обезвреживанию неразорвавшихся бомб. И однажды его бомба взорвалась, и от парня остались только задница и пара вставных зубов. И что же – теперь он президент США!

Падди и Микки – два брата по фамилии Данн (“Dunn” звучит как “done” – оправился – прим. переводчика). Они живут со своей престарелой матерью на западном побережье Ирландии. Однажды Падди объявляет, что он отправляется в Лондон на поиски своего счастья.

– Боже правый! – восклицает мать. – Если уже ты едешь в этот большой город, то обязательно пиши своей маме каждую неделю.

Итак, Падди уезжает, и от него нет вестей в течение нескольких месяцев. Потом в одно утро приходит письмо, но в нем написано только: «У меня дела прекрасны. А как у тебя? Твой сын Падди Данн». На конверте нет адреса, мать и брат смотрят на марку, на ней штамп «London W.C. 1». Престарелая миссис Данн наказывает Мику:

– Поезжай в Лондон и привези брата обратно.

Мик приезжает в Лондон, бродит по городу в поисках надписи «W.C.1». Он приходит на Пикадили и тут видит надпись «W.C.» (туалет – прим. переводчика).

Нашел, думает Мик и спускается по ступенькам. Он выходит к кабинкам, на которых написано «1», «2», «3».

Мик барабанит по кабинке номер один и орет:

– Есть там Данн? (созвучно «ты уже оправился?» – прим. переводчика).

– Разумеется, я Данн (созвучно «разумеется, я оправился» – прим. переводчика) – раздается голос из кабинки. – Но здесь нет бумаги!

– Ну и что же! – орет Мик. – Это не извиняет то, что ты не писал матери!

Миссис Шеррипит, мать Свами Девы Коконата, сплетничает с подружкой у магазина.

– Посмотрела бы на моего мальчика, – говорит миссис Шеррипит, – он занялся медитацией.

– Неужели? – отвечает подружка. – Какая жалость. Но я думаю, это лучше, чем просто сидеть и ничего не делать.

Руфус и Мэйбел – два деревенщины из Орегона. Они только что поженились и возвращаются на свою ферму. Их старая лошадка Дэйзи идет все медленнее, и, несмотря на на все попытки Руфуса, падает замертво, как только стемнело. Молодоженам ничего не осталось, как только расположиться на ночлег под ближайшим деревом.

Они уютно устроились под одеялом, и Руфус говорит Мэйбел:

– Ну, так как же, милая?

– Чего как же? – отвечает Мэйбел.

– Да так, пустяки, дорогая, – смущается Руфус. Но через несколько минут он снова, заикаясь от смущения, повторяет вопрос:

– Ну, так как же, милая?

– Чего как же? – недоумевает Мэйбел.

– Ну, знаешь, – Руфус. – Разве мама не говорила тебе, для чего люди женятся?

– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, милый, – отвечает Мэйбел.

– Дело в том, – пускается в объяснения Руфус, – что ты женщина, а я мужчина. Понимаешь ли, как ты видишь, у меня есть такая штука, э-э-э... она дает жизнь.

– Неужели? – воодушевляется Мэйбел. – Ради Бога, Руфус, засовывай быстрее эту штуку в бедную старушку Дэйзи!

А теперь, Ниведано...

Помните о том, что первый шаг медитации – это тарабарщина. Это значит, что вы просто выбрасываете все свое безумие, которое скопилось у вас в уме в течение столетий. Когда вы выбросите свой мусор, вы обнаружите, что, стоит вам выполнить эту медитацию пару минут, и вы становитесь легче, становитесь более живыми.

Вы удивитесь тому, что, когда Ниведано бьет в барабан во второй раз, чтобы вы вошли в безмолвие, вы входите в безмолвие так глубоко, как никогда прежде. Эти короткие две минуты очистили вам путь.

На самом деле, чем активнее вы будете говорить тарабарщину в эти две минуты, тем глубже будет последующее безмолвие. Итак. Не разменивайтесь на мелочи и не делайте медитацию в пол силы. Будьте самыми безумными безумцами!

К женщинам у меня нет вопросов, они каждый день колотят мужчин. Ниведано...

gibberish

Храните молчание, не двигайтесь... идите в себя.

Закройте глаза.

Это и есть вы.

Невозможно написать портрет этого явления.

Это только чистое безмолвие,

пространство без границ.

Это все, что вы принесли в мир.

Это все, что вы унесете с собой после смерти.

В рождении, в жизни, в смерти -это единственное, что не меняется.

Это неизменная, высшая истина.

Для того чтобы пережить ее, идите в себя все глубже.

Отбросьте все страхи, ведь вы будете исследовать ваше естество, вашу неизведанную территорию.

Нет вопроса страха.

Никто другой не в силах войти в этот мир, он принадлежит только вам.

Поэтому раскройте крылья без страха, ведь все небо ваше. Уйдите в себя как можно дальше...

Ниведано...

***

Все умирают – пусть тело умрет.

Не важно, продолжает ли оно дышать.

Ступайте в себя.

Это короткое словосочетание «в себя» – вся философия всех будд.

Быть центрированным в этом значит быть полноправным буддой.

Помните об этом!

И пусть память об этом течет в вас как подземный поток все сутки напролет.

Потом вы будете действовать как будда, вы будете ходить как будда.

Все, чего вы коснетесь с осознанностью, превратится в чистое золото.

Это источник, из которого поет кукушка.

Это источник, из которого растет бамбук.

Это источник, из которого распускается лотос.

Это единственный источник, хотя у него есть миллионы выражений.

Это не я, это не вы, это просто бытие.

Это бытие дзен.

Ниведано...

***

Возвращайтесь.

Посидите несколько секунд как будда, как безмолвная статуя, вспоминая переживание внутреннего бытия.

Ухватите нить, чтобы вы могли хранить переживание, несмотря на то, что вы делаете...

Это всегда в вас, как биение сердца или дыхание.

Это безмолвие должно стать вашей полнотой.

Тогда это ваша музыка и танец.

Тогда вы уже не видите отражение луны, вы сами стали луной. И нет большего блаженства, нет более высокого пика экстаза, чем быть буддой.

– Верно, Маниша?

– Верно, Ошо.

– Отпраздновать нам присутствие будд?

– Конечно!