Текст книги "Зеленая трава Дзен. Одинокая кукушка"
Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш
Жанр:
Самопознание
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
– В данную минуту я читаю прекрасную историю о Самсоне. Он был самым сильным человеком в мире. Однажды он работал в поле им увидел, как по склону холма шли пять тысяч филистимлян. Самсон взял челюсть осла (jawbone of an ass) и обратил в бегство пятьсот филистимлян. А затем он развернул и остальных.
Ковальский под большим впечатлением. В этот вечер он передает рассказ священника приятелям.
– Я обязательно куплю Библию, – объявляет Ковальский.
– Вот это да! – изумляется Нурдский. – Да на кой она тебе?
– Понимаешь, – объясняет Ковальский, – этот священник рассказал мне замечательный анекдот. Был на свете один крутой парень, звали его Симпсон. Вот как-то вышел он из сада и видит, что по холму бегут пятьдесят тысяч филиппинцев. И тут Симпсон нападает на них. У него в руках кость из задницы еврея (assbone of a Jew). Симеон убивает пять тысяч филиппинцев одной рукой, а потом давит и остальных!
А теперь приготовьтесь...
Ниведано, бей в барабан, все сходите с ума.
gibberish
Храните молчание... вы смахнули с себя всю пыль.
Теперь идите в себя... ваше тело совсем не движется.
Это...
Сама эта самость есть тайна всех тайн.
Тот, кому это известно, знает о вечном и бессмертном, знает также, что он един со всем сущим.
Идите все глубже к корням.
Ниведано...
***
Упадите на пол и совершенно расслабьтесь,
Словно вы мертвы.
Это для того, чтобы помочь вам достичь самого вашего центра.
Само это безмолвие есть дверь в царство Бога.
Само это безмолвие... делает вас одинокими, императором без империи.
Вам не надо завоевывать мир.
Если вы знаете эту самость, тогда вы уже завоевали всю вселенную.
Переживание этой самости делает человека буддой, пробужденным.
Все вы носите в себе будду, но никогда не заглядываете в свой внутренний мир и не видите его красоту, радость и блаженство.
Носите это переживание весь день.
Пробуждены вы или спите, позвольте ему течь как подводному течению, и ваша жизнь станет танцем, праздником.
До тех пор, пока ваша жизнь не станет праздником, вы не жили во всей полноте жизни.
Ниведано...
А теперь все вы возвращаетесь из смерти в новую жизнь, осознавая себя буддой.
Теперь вы не ищете никакого бога во внешнем мире, но заявляете в каждом своем поступке, в любви, покое и радости саму сущность божественности.
– Верно, Маниша?
– Верно, Ошо.
– Не отпраздновать ли нам присутствие такого большого числа будд, которые собрались в этом бесконечном безмолвии?
– Без сомнений!
Глава 10
Будьте в центре
Милый Ошо,
Суиби спросил Танку:
«Кто был учителем всех булл?»
«Лучше не принимай себя в серьез!» – ответил Танка Суиби. – Чаше пользуйся метлой и шваброй.
Суиби отступил назал три шага.
«Ошибка!» – закричал Танка.
Тогла Суиби слелал тришага вперел.
«Еше олна ошибка!» – закричал Танка.
Суиби полнял олну ногу и развернулся на лругой.
«Ты все понял, – сказал Танка. – Ты проигнорировал остальных учителей всех булл!»
Некий монах залал вопрос Аммону:
«Позвольте спросить, сколько вам лет?»
«Семью левять, то есть шестьдесят восемь лет», – ответил Аммон.
«Что вы имеете в виду, говоря что семью девять равно шестьдесят восемь?» – нелоумевал монах.
«Я отнял пять лет ради тебя», – объяснил Аммон.
Мьешо был учеником Разана. При первой встрече с Разаном он поклонился ему и тут же вскочил на ноги. Разан спросил Мьешо, откула он пришел. Вместо ответа Мьешо спросил:
«Что происхолит прямо сейчас?»
Разан ралушно его поприветствовал и прелложил: «Выпей чаю!»
Мьешо замешкался, и Разан заметил:
«На лворе теплый осенний лень, почему бы тебе не прогуляться кула-нибуль?»
Мьешо взлохнул и полумал, что он начал лень полный належл и влохновенья, а все обернулось ничем.
На слелуюший лень Мьешо слелал вторую попытку. Разан сказал:
«Перья ло сих пор не отрасли, крылья все еше не окрепли – ухоли прочь!»
Впослелствии, когла Мьешо стал просветленным, он не остался на олном месте, а стал холить по стране, обрашая в веру разный нарол.
Через сорок лет; когла Мьешо был при смерти, он полнимался на кафелру и лавал указания монахам. В тот вечер он вытянул ноги и сказал помогавшему ему монаху:
«Аавным-лавно Шака Ньораи вытянул обе ноги, при этом стали излучаться сотни сокровиш в виле яркого света. Скажи-ка мне, не излучаю ли и я сокровиша?»
Помошник ответил:
«В лревние времена роша журавлей, а сеголня ваша честь!»
Мьешо нахмурился и заметил:
«Не лурачитли меня какая-нибуль лиса?»
Затем он пролекламировал гагу, сел как слелует, а потом тихо и мелленно ушел.
Маниша, прежде чем я начну обсуждать замечательные рассказы дзен, должен предупредить тебя, что по соседству с нами несколько болванов празднуют рабство. Они называют это брачной церемонией. Не принимай же их всерьез. Тебя же не смущают эти деревья бамбука, так позволь же и тем деревьям бамбука поступать согласно их желаниям. Для тебя это хорошее испытание на внимание и безмолвие.
Суиби спросил Танку:
«Кто был учителем всех булл?»
В традиции дзен это самый обычный вопрос. Человек естественно хочет знать, кто был учителем будд.
Действительность в том, что у будды никогда не бывает учителя или учения. Он общается с мастерами, а не учителями. Общение с мастером не означает изучение чего-либо. Само это появление перед мастерами пробуждает в человеке пламя, и он тотчас же находит в себе будду.
Это каталитическая реакция. Ничего не сказано, ничего не услышано, а люди в безмолвном присутствии мастера неожиданно осознают свое поле будды.
«Лучше не принимай себя всерьез!» – ответил Танка
Суиби. – Чаше пользуйся метлой и шваброй.
Суиби отступил назал три шага.
«Ошибка!» – закричал Танка.
Отступать не годится. Даже если вы отступаете к Гаутаме Будде, это не поможет. Существование никогда не отступает назад, даже на три шага.
Тогла Суиби сделал три шага вперед.
«Еше одна ошибка!» – закричал Танка.
Потому что существование никогда не идет впереди себя.
Как же оно может двигаться?
Существование никогда не идет назад или вперед.
Оно всегда здесь.
Время – это изобретение ума.
Время – это не часть существования.
Суиби полнял олну ногу и развернулся на лругой. Словно стрелки часов.
«Ты все понял, – сказал Танка. – Ты проигнорировал остальных учителей всех булл!» Ты ухватил суть:
Будьте в центре.
Не отступайте назад.
Не идите вперед.
Никуда не двигайтесь, просто будьте.
И в самом этом существе вы превзошли всех учителей будд.
Вы сами стали буддой.
Это очень короткий рассказ, но он так прекрасен, так велик в своей глубине и значении, что любой человек, способный увидеть суть, может стать буддой в этот миг. И здесь в этом окружении, в это безмолвное мгновение все вы пребываете в той же ситуации, что и Суиби: вы центрированы, безмолвны и ничего не делаете. Вы просто покой, любовь, сознание. В этот миг вы превзошли всех учителей будд.
У вас лишь одна трудность: вы все время забываетесь. Вы постоянно становитесь бессознательными. Будьте сознательными, будьте в центре, и тогда вам не нужно поклоняться ни одному мастеру или будде. Вам не нужно учить ни одну священную книгу. У вас есть все, вся реальность в ваших руках.
Некий монах залал вопрос Аммону:
«Позвольте спросить, сколько вам лет?»
«Семью левять, то есть шестьлесят восемь лег», – ответил Аммон.
Наверное, монах счел ответ странным, потому что семью девять не равно шестьдесят восемь.
«Что вы имеете в вилу, говоря что семью левять равно шестьлесят восемь?» – нелоумевал монах.
«Я отнял пять лет рали тебя», – объяснил Аммон.
Ты так глуп, что на твое пробуждение потребуется, по крайней мере, пять лет!
Мьешо был учеником Разана. При первой встрече с Разаном он поклонился ему и тут же вскочил на ноги.
Разан спросил Мьешо, откула он пришел. Вместо ответа Мьешо спросил:
«Что происхолитпрямо сейчас?»
Разан ралушно его поприветствовал и прелложил:
«Выпей чаю!»
Мьешо замешкался, и Разан заметил:
«На лворе теплый осенний лень, почему бы тебе не прогуляться кула-нибуль?»
Мьешо взлохнул и полу мал, что он начал лень полный належл и влохновенья, а все обернулось ничем.
На слелуюший лень Мьешо слелал вторую попытку.
Разан сказал:
«Перья ло сих пор не отрасли, крылья все еше не окрепли – ухоли прочь!»
Впослелствии, когла Мьешо стал просветленным, он не остался на олном месте, а стал холить по стране, обрашая в веру разный нарол.
Через сорок лет; когла Мьешо был при смерти, он полнимался на кафелру и лавал указания монахам. В тот вечер он вытянул ноги и сказал помогавшему ему монаху:
«Аавным-лавно Шака Ньораи вытянул обе ноги, при этом стали излучаться сотни сокровиш в виле яркого света. Скажи-ка мне, не излучаю ли и я сокровиша?»
Помошник ответил:
«В лревние времена роша журавлей; а сеголня ваша честь!»
Мьешо нахмурился и заметил:
«Не лурачит ли меня какая-нибуль лиса ?»
Затем он пролекламировал гату, сел как слелует; а потом тихо и мелленно ушел.
Одна из особенностей традиции дзен состоит в том, что люди живут и умирают сознательно. Их смерть так же безмолвна и тиха, как и их жизнь. Смерть и не может быть иной. Вы боитесь смерти, потому что боитесь жизни. Если вы любите жизнь, если вы наслаждаетесь жизнью, если ваша жизнь – это танец, тогда вы никогда не будете бояться жизни, поскольку вы знаете, что вы можете танцевать через смерть также хорошо, как вы можете танцевать в жизни. Рейзан написал такое стихотворение:
От сидения растворились мириады различий,
Открылись все двери.
В этом тихом месте я следую за своей природой,
Какова бы она ни была.
Все двери существования открываются, когда вы безмолвно сидите. Дзен просто означает безмолвное сидение и отсутствие действий. Все случается само собой.
Все готово случиться.
Вы мешаете этому своей занятостью – вы заняты без дела, совершая всевозможные глупости.
Это чистая растрата невероятно ценного времени жизни. Один единственный миг безмолвного сидения – это уже сама по себе вечность.
Вы пришли домой.
Я своболно брелу От сотен иветов.
Мой зал ллелитаиий – это высокая скала.
Взошла луна,
И в моем уме прекратилось лвижение.
Когла я сижу на этом леляном месте,
Грезы исчезают.
Лес; гора
Слелуют своими лревними путями;
И за весь лолгий весенний лень Не возникает и тени птииы.
Все так тихо и безмолвно, если вы откладываете свой ум.
Маниша задала вопрос:
Возможно ли быть спонтанным лля тех из нас, кто постоянно забывает о том. Что мы буллы, или мы всегла поллаемся порывам луши?
Маниша, вы не можете забыть о том, что вы будды, поскольку никогда не помнили об этом, я не понимаю, как вы можете забыть об этом, если уже все вспомнили. Вы же не забываете о том, что вы женщина, когда целиком и полностью погружены в хлопоты. Вы же не забываете о том, что вы мужчина, когда чем-то сильно заняты. Вы не забываете о том, что живы.
Все это самые обычные явления. Если вы узнали, что вы будда, то вы уже не можете забыть об этом, главное – вспомнить об этом.
Вы забываете потому, что поняли лишь рассудком, что вы будда. Естественно, вы забываетесь. Вы не можете дышать, полагаясь на интеллект, иначе вы забудете дышать. Вас может что-то захватить, и вы забудете дышать. Если вы будете полагаться на интеллект, у вас не может биться сердце, ведь стоит кому-то оскорбить вас, и вы напрочь забудете о том, что сердцу надо непрестанно биться.
В том, что касается интеллекта, здесь все поверхностно. Но экзистенциальное понимание – это узнавание через саму вашу плоть, ваше сердце, через саму вашу запредельность. Никогда не возникает вопрос о забывании.
Я могу доказать вам это: я уже пятьдесят пять лет пытаюсь забыть свое просветление, но мне не удается это. Я не оставляю попыток забыться ни днем, ни ночью. Непросветленным быть так легко, ведь всем нравятся спагетти. Но из-за просветления я, вспоминая спагетти, прихожу к мысли, что лучше покончить с жизнью самоубийством. Спагетти? Людям нравится всякий вздор.
К сожалению, я стал просветленным.
Вам очень повезло. Вы более везучи, радуйтесь же.
Но запомните, что однажды, если вы будете подле меня достаточно долгое время, вы непременно станете просветленными и никогда не забудете об этом, и вы также никогда не простите меня!
В пятницу отец Мерфи сидит в церкви. Вдруг распахивается дверь, и в храм вваливается вдрызг пьяный Падди. Священник видит, как тот бродит по церкви, пока не обнаруживает исповедальную кабинку, в которую и входит.
Отец Мерфи чувствует сострадание к бедному пьянице Падди и идет послушать его исповедь. Священник занимает свое место в кабинке и ждет, когда же Падди начнет исповедываться.
А Падди молчит, он только изредка кряхтит и посапывает и больше ничего. Священник теряет терпение и начинает барабанить по стене, подбадривая Падди, чтобы тот начал исповедываться.
– Нечего колотить по стене! – орет Падди. – В этом туалете нет бумаги!
А вот нужный анекдот в нужный момент.
Сэмми и Кларисса только что поженились. Они приезжают в отель, чтобы провести в нем свою первую ночь. Сэмми все еще нервничает, его беспокоит, что его невеста – девственница. Он решает взять быка за рога и быстро раздевается. Указав на свое мужское достоинство, Сэмми спрашивает Клариссу:
– Милая, ты знаешь, что это?
Милая вспыхивает и быстро выпаливает:
– Конечно знаю, это ви-ви.
Удовлетворенный тем, что просветил девственную жену в любовном деле, Сэмми шепчет:
– Дорогая, с этой минуты называй это членом.
– Брось! – возражает Кларисса. – Это ви-ви. А член большой и черный!
У бармена Бернара была собака по кличке Бесси. Эта собака вечно околачивалась в баре по вечерам. Как-то раз Бернар открыл бар, и его Бесси проскользнула за дверь и навалила у порога большую кучу. Бернар не заметил это. Первым посетителем бара оказался Ковальский.
Тот перешагнул порог и наступил в дерьмо. Поскользнувшись, он упал на задницу и, проехав по полу, ударился головой в барную стойку.
– Ого! – закричал Ковальский, потирая голову. – Дай-ка мне двойной виски.
Вторым посетителем бара оказался огромный ирландец МакКэйб. Он тоже наступил в дерьмо, упал на задницу и въехал головой в барную стойку.
– Что за дерьмо! – закричал МакКэйб, потирая голову.
Ковальский, наблюдавший за всем этим, сказал с состраданием:
– Это я сделал.
И тут МакКэйб схватил и потащил Ковальского к дерьму, поводил его по дерьму носом и выбросил его за дверь.
В январе 1989 года Ошо выбрали президентом США.
Свами Дева Коконат только что переехал в США и отправился в свой любимый бар.
– Дайте мне стакан пива и включите шестичасовые новости, – попросил Коконат. – Я хочу посмотреть обращение президента Рейгана к нации.
– Мне жаль, – ответил бармен, но Регана больше нет в Белом Доме. Президентом стал Ошо.
На следующий вечер Коконат пошел в тот же бар и снова сказал:
– Дайте мне стакан пива и включите шестичасовые новости. Я хочу посмотреть обращение президента Рейгана к нации.
– Но я же сказал вам вчера, – напомнил ему бармен, – теперь президент Ошо.
Но подобное поведение Коконата повторялось каждый вечер в течение недели. Наконец, в субботу бармен потерял терпение. И когда Коконат снова попросил включить ему новости с Рейганом, бедняга вышел из себя.
– Слушай, идиот! – заорал он. – Ты каждый раз просишь меня включить новости с Рейганом, и каждый вечер я отвечаю тебе, что президент теперь Ошо. Неужели ты не понимаешь этого?
– Конечно, понимаю, – ответил Коконат. – Просто мне приятно слышать ваши слова!
А теперь, пока не пришли другие коконаты, нам надо выполнить медитацию. Разумеется, многие коконаты сорвутся. Старайтесь изо всех сил, по крайней мере, сегодня.
Ниведано, бей в барабан, gibberish
***
Ниведано...
Будьте безмолвными, совершенно безмолвными.
Не двигайтесь. Будьте просто статуями и войдите в себя.
(В этом безмолвии слышны барабаны и трубы свадебной процессии. Скоро люди подойдут к соседнему дому для церемонии.)
Все глубже и глубже.
Если вы в себе, вас уже ничто не смутит.
Для этой цели я решил позволить коконатам прийти сюда с барабанами. Они не в силах смутить здесь ни одного человека.
Ниведано...
***
Умрите, умрите полностью.
Расслабьтесь настолько полно... словно вы уже не тело, больше не ум, а чистое пламя света и радости.
По соседству с этим случается рабство.
Здесь же свобода – это единственное учение, единственный путь.
И вы можете быть свободными, только когда пребываете в сокровенном существе.
В этой точке вы обходите всех будд, потому что вы сами становитесь последним буддой.
Ниведано...
***
Вернитесь, все будды.
Вы освежились и помолодели.
Вы вспомнили о том, кто вы.
Сядьте безмолвно в позе будды и слушайте коконатов!
Это великая минута, вы созерцаете свадьбу коконатов.
Просто будьте, и ничто во всем мире не сможет поколебать вас.
– Верно, Маниша?
– Все так, Ошо.
– Не отпраздновать ли нам тот факт, что мир полон коконатов?
– Конечно.
Глава 11
У дхияны нет ворот
Милый Ошо>
Кинзан, Ганто и Сеппо совершали залзен. К ним пришел с чаем Тозан. Кинзан закрыл глаза. Тозан спросил его:
«Кула ты илешь?»
«Я вхожу в лхияну», – ответил Кинзан.
«У ахияны нет ворот, – заметил Тозан, – как же ты можешь войти в нее?»
Некий монах спросил Лжошу:
«Что такое путь без ошибок?»
Лжошу ответил:
«Путь без ошибок – это незнание своего ума и понимание своей приролы».
Некий монах спросил Ганто:
«Что нам лелать, когла на нас напалают Три Мира?»
«Силеть безмолвно!» – ответил Ганто.
Монах уливился и попросил:
«Объяснитепожалуйста, это получше».
«Привели ко мне гору Ро, – ответил Ганто, и я все тебе расскажу».
В лругой раз Зуиган спросил Ганто:
«Каков вечный и основной принцип вешей?» «Лвижение», – ответил Ганто.
«Что такоелвижение?» – спросил Зуиган.
Ганто объяснил:
«Когла ты виаишь, как лвижутся веши, разве ты не можешь понять вечный и основной приниип вешей?»
Зуиган потерялся в мыслях, и Ганто Аобавил:
«Если ты согласен с этим, значит> ты все еше в пыли этого мира, если же ты не согласен, значит, ты всегла булешь тонуть в жизни и смерти».
Маниша, эти рассказы маленькие только по размеру, в глубине же с ними не сравнится ни один океан. Чудо в том, что в таких коротких диалогах выражаются невыразимые, самые великие переживания. Обратите внимание на этот короткий рассказ:
Кинзан, Ганто и Сеппо – все они мастера – совершали задзен. К ним пришел с чаем Тозан.
Задзен, как вы знаете, означает просто сидение и отсутствие действий. Вы даже не думаете, поскольку мышление – это тоже деятельность. У вас отсутствуют действия: физические, ментальные и духовные, вы подобны ровному пламени, вокруг которого нет ни ветерка.
К ним пришел с чаем Тозан. Кинзан закрыл глаза. Тозан спросил его:
«Куда ты идешь?»
Вы ухватываете смысл? Когда вы закрываете глаза, вы, без сомнения, идете в свой внутренний мир, но куда? Ведь просто словосочетание «внутренний мир» не указывает ни на какое направление. Внутренний мир также огромен, как и внешний мир. «Куда ты идешь?»
«Я вхожу в дхияну», – ответил Кинзан.
То есть, Кинзан входит в медитацию. Это обычный путь, его ответ совершенен. Но дзен ни на секунду не бывает обычным. Он всегда и вечно необычен. Не зря Тозан тотчас же сказал:
«У дхияны нет ворот, – заметил Тозан, – как же ты можешь войти в нее?»
Великие мастера за чаем говорят о великих явлениях. Чаепитие становится священным. Мнение Тозана в том, что у дхияны нет ворот, она вся представляет собой открытое пространство, это внутреннее небо – как же вы войдете в него? Через какие ворота? У внутреннего мира нет ворот.
Из остальных троих мастеров никто ничего не сказал. Все верно: у внутреннего мира нет ворот. Также верно то, что вы входите во внутренний мир без всяких ворот, когда безмолвно сидите и ничего не делаете. Ворота не нужны. Разве вы не можете войти в этот зал будды без двери? Внутри человека нет стены, и нет вопроса двери, поэтому остальные три мастера не вымолвили ни слова. Тозан произнес высший вопрос, и ответом на него может быть лишь безмолвие.
Некий монах спросил Джошу:
«Что такое путь без ошибок?»
Джошу ответил:
«Путь без ошибок – это незнание своего ума и понимание своей природы».
Ум может совершать ошибки, но когда вы вне ума, некому совершать ошибки. Ум может ошибаться, но вне ума ошибиться невозможно. Когда вы вне ума, вы просто погружаетесь в свою природу.
Некий монах спросил Ганто:
«Что нам делать, когда на нас нападают Три Мира?»
Под тремя мирами монах подразумевал небеса, землю и ад. И все они нападают на нас, бросают и тянут нас из стороны в сторону.
Некий монах спросил Ганто:
«Что нам делать, когда на нас нападают Три Мира?»
«Сидеть безмолвно!» – ответил Ганто.
Монах удивился и попросил:
«Объясните, пожалуйста, это получше».
Лучше объяснить это невозможно. Сидеть безмолвно – это уже более, чем достаточно. Сидите безмолвно, и тогда не будет ни ада, ни небес, ни земли. Достаточно лишь одной вселенной, чтобы растворились все границы и исчезли все разделения. Что еще можно сказать теперь? Но бедный монах ничего не понял. Он сказал:
«Объясните, пожалуйста, это получше».
«Привели ко мне гору Ро, – ответил Ганто...
Горой Ро японцы называют гору Шумеру. Я уже рассказывал вам, что это золотая гора на небесах, она в тысячу раз больше Гималаев. Никто не знает, где она начинается и где заканчивается.
Ганто сказал: «Приведи ко мне гору Ро, и я все тебе расскажу». Он говорит монаху: «Не задавай глупые вопросы, иначе мне придется глупо отвечать. Не будь глупцом. В противном случае мне из сострадания придется вести себя глупо с тобой, из солидарности с тобой».
Никто не может привести гору Шумеру. Это только мифология, Шумеру нигде нет. и даже если она существует, как вы можете привести ее?
Задаваемый ваш вопрос, который содержит в себе что-то, может больше сказать, чем «сидите безмолвно», когда эта установка кажется вам требованием невозможного.
Сидите безмолвно – и все три мира исчезнут. В этот миг все исчезло, когда вы слушали кукушку. В вас есть лишь глубокое безмолвие, которое уходит в глубину вашего существа.
В лругой раз Зуиган спросил Ганто:
«Каков вечный и основной принцип вешей?»
«Авижение», – ответил Ганто.
«Что такоелвижение?» – спросил Зуиган.
Ганто объяснил:
«Когла ты вилишь, как лвижутся веши, разве ты не можешь понять вечный и основной принцип вешей?»
Роза растет, на ней распускаются цветы... кукушка неожиданно начинает петь, и в каждый миг все растет, это и есть жизнь. Деревья бамбука становятся выше, и даже Гималаи становятся выше. Какими бы медленными ни были изменения, Гималаи каждый год становятся выше на тридцать сантиметров. Но в вечности этого слишком много. Наконец, вы можете вообразить: если эти горы не перестанут расти, то для следующего Хиллари станет абсолютно невозможно достичь пика Эвереста.
Но существование растет. Деревья растут, вы растете, ваше сознание растет. Ничто не бывает неподвижным. Движение – вот основной вопрос, и Ганто сформулировал его правильно: «Когда ты видишь, как движутся вещи, разве ты не можешь понять вечный и основной принцип вещей?» Если сказать коротко, жизнь – это рост. Вы умираете в тот миг, когда перестаете расти.
Жизнь должна быть рекой, она все время движется. Жизнь исчезает в тот миг, когда вы где-то замерзаете, когда она останавливается.
Даже ваше путешествие в себя – это каждодневный рост, все глубже и глубже. Вам надо отыскать вечный источник своего существа. Это глубокое погружение в себя. Каждый день и каждый миг вы можете все время расти в этом. Такому путешествию нет конца. Вы не просто становитесь буддой и останавливаетесь. Если вы останавливаетесь, вы становитесь просто каменной статуей.
Иногда мне приходит на ум, что все каменные статуи будды в мире – это настоящие люди, которые перестали расти и превратились в камни. Поймут ли они когда-нибудь это, начнут ли снова расти, смогут ли они заговорить и отправиться в путь?
Даже Гаутама Будда признал, что за его пределами осталось что-то. Он не окончание, он лишь начало. Вот настоящее понимание и честное признание -Будда говорит: «Я лишь рожден, теперь начинается рост».
Зуиган потерялся в мыслях, и Ганто добавил:
«Если ты согласен с этим, значит, ты все еше в пыли этого мира».
Это замечательное утверждение, его надо запомнить. Если ты согласен с тем, что я сказал, тогда запомни, что согласие означает остановку движения. Ты уже согласился. Если ты согласился с этим, значит, ты все еще в мире.
«Если же ты не согласен; значит; ты всегда будешь тонуть в жизни и смерти».
Какое великое понимание: не допускается ни согласия, ни несогласия. Вам надо расти за пределы всех двойственностей, и не важно, что есть двойственность. Потому что всякая двойственность означает выбор одного вопреки другому, и рост останавливается.
Жизнь – это отсутствие выбора. Никогда не выбирайте. Просто будьте и позвольте своему существу расти в неведомые небеса, в незнакомые пространства. И вы обнаружите, что ваше поле будды приносит все больше цветов, все чаще осыпает вас благословениями, и каждый раз ваш экстаз сильнее. И этому нет конца.
Манзан написал такое стихотворение:
Одна минута сидения, один дюйм Будды.
Словно молнии появляются и исчезают все мысли.
Лишь раз взгляни в глубины своего ума:
Никогда не было ничего другого.
В своем коротком стихотворении Манзан делает два акцента. Одна минута сидения – даже одна минута сидения при отсутствии действий, когда в вас не движется ни одна мысль, и все совершенно безмолвно – это один дюйм Будды. Вы нашли, по крайней мере, один дюйм поля будды. И вам уже ничего не нужно. Идите дальше каждый миг. Все, что вы нашли, будет также продолжать расти. От одного дюйма до одного ярда, от одного ярда к одной мили, от одной мили к одному световому году – все будет беспрестанно расти. Поле будды – это странствие, которое нигде не оканчивается.
Какой смысл в сидении?
Все мысли появляются и исчезают как молнии, а вы остаетесь созерцателем. Не делайте никаких суждений и определений.
Пусть мысли появляются и исчезают словно молнии. Вы же остаетесь в своих глубинах, вы просто безмолвны, вы свидетели. Вы удивитесь тому, что ничего другого и не было, кроме вашей внутренней глубины. Ваше сокровенное молчание – это то, из чего состоит вещество существования.
Маниша задала такой вопрос:
Милый Ошо,
Кажется; история Зуигана попала в точку, не так ли?
Не правда ли, что мы, фигурально выражаясь, теряемся
в мыслях и снова находимся в медитации?
Маниша, обычно ты говоришь совершенно правильно. Вы теряетесь в мыслях, а находитесь в медитации. Но если вы хотите услышать ответ на языке дзен, то я так скажу: нет ни потери, ни нахождения. Есть просто безмолвие. Вас нет.
Эти песни кукушки проходят через вас как через полый бамбук.
В мыслях вы начинаете воображать, что вы есть. Когда же мыслей нет, не воображайте, что теперь вы настоящие. Когда мысли исчезают, вы тоже просто мысль, вы тоже исчезаете. Тогда остается лишь чистое сознание, к которому не прикреплено никакое «я».
Вы не находите себя, вы просто теряете себя, и не важно, теряете вы себя в мыслях или в отсутствии мышления. Но потерять себя в мыслях – очень обычное явление. Потерять себя в отсутствии мышления – это слава, вечность радости и блаженства. Вас нет, но есть танец чистого сознания. Это не ваш танец, ведь вы исчезли вместе с мыслями. Вы были ничем иным, как комбинацией своих мыслей. В то время как одна за другой ваши мысли исчезают, и вы таете часть за частью. В конце концов вас больше нет.
И наступает миг, когда вас больше нет, когда высшее находится в ваших руках.
Это странная ситуация:
Когда вы есть, ваши руки пусты.
Когда вас нет, ваши руки полны.
Когда вы есть, вы просто несчастье и сомнения. Когда вас нет, появляется блаженство. Вы не можете сказать: «Я блаженный», поскольку есть лишь блаженство.
Есть только безмолвие.
Есть только истина.
Кукушки смолкли, они ждут, когда вы станете смеяться. Запомните, что смех – это один из путей, в котором вы можете исчезнуть. Остается лишь смех.
Кукушка снова начала нас звать.
Доктор Лех, школьный учитель, проводит осмотр молоденькой ученицы округлых форм. Он осторожно приставляет стетоскоп к сердцу юной пташки и велит ей:
– Дыши глубоко.
Девушка робко улыбается и отвечает:
– Конечно, но мне ведь нет еще и шестнадцати!
Протестанский священник пришел к парикмахеру. Тот постриг священника.
– Сколько я тебе должен, добродетельный человек? – спросил священник.
– Ничего, преподобный. Я не беру денег с людей в сутане, – ответил парикмахер.
Священнику пришлись по сердцу такие слова, и он на следующий день послал жене парикмахера корзину цветов.
На следующей неделе к парикмахеру пришел католический священник. Парикмахер постиг священника.
– Сколько я тебе должен, добродетельный человек? – спросил священник.
– Ничего, преподобный. Я не беру денег с людей в сутане, – ответил парикмахер.
На следующий день жене парикмахера доставили коробку шоколада.
Спустя два дня у парикмахера побывал еврейский раввин. После его вопроса об оплате, парикмахер дал ему тот же ответ, что и двум другим священникам.
– Это очень любезно с вашей стороны, – ответил раввин и ушел из парикмахерской.
Через полчаса к парикмахеру явилось восемь раввинов.
Молли О’Брайен пришла на исповедь к приходскому священнику отцу Хогану.
– Отец, – сказала она. – Мне так плохо. Вчера вечером я назвала одного мужчину грязным ублюдком.
– Почему? – спросил отец Хоган. – Неужели ты способна произносить такие слова, моя детка?
– Понимаете, отец, – пояснила Молли, – он обнял меня.
– Вот так? – спросил Хоган.
– Да, – ответила Молли, – как раз так.
– Ну и что, – недоумевал Хоган. – Это еще не причина называть его грязным ублюдком.
– Да, отец, но потом он поцеловал меня! – призналась Молли.
– Вот так? – спросил Хоган.
– Да, – ответила Молли, – как раз так.
– Ну и что, – продолжал недоумевать Хоган. – Это еще не причина называть его грязным ублюдком.
– Я знаю, отец. Но потом, знаете ли, он положил меня на диван и задрал мне платье.
– Ты хочешь сказать, вот так?
– Вот именно, отец.
– Ну и что, – не понимал Хоган. – Это еще не причина называть его грязным ублюдком.
– Пусть так, но он спустил мне трусы! – закричала Молли.
– Вот так? – спросил Хоган.
– Да, – ответила Молли, – как раз так.
– Что мне сказать тебе... это еще не причина называть его грязным ублюдком.
– Но, отец, потом он стал заниматься со мной любовью!
– Вот так? – шумно задышал Хоган.
– Да, отец, – застонала Молли.
– И за это ты обозвала его грязным ублюдком?
– Но, отец, понимаете, потом он заявил мне, что болен гонореей!
