Текст книги "Раздвоенное сердце (ЛП)"

Автор книги: Беттина Белитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

Майке спрыгнула с велика. Я облегченно сделала то же самое, хотя я её ещё не догнала.

– Фу, – пробубнила я с чувством отвращения, когда последовал навязчивый звук чавканья под моими ногами, и посмотрела вниз. Аллилуйя. Я стояла в середине впечатляющей куче свежего, блестящего лошадиного говна.

Значит, мы приехали. Я вытерла пот со лба и огляделась. Вечерний свет выставлял разваливающуюся усадьбу передо мной в лучшем свете. По желанию можно было назвать её дикой идиллией. Она не была ещё разваленной, но станет ей в ближайшее время. На крышу несколько раз импровизированно ставили заплатки, а по передней стене в виде нароста вился чёрно-зелёный плющ.

Окон со стёклами не было. Вообще главный дом казался необитаемым. Но пристройка была явно конюшней. Я услышало тихое ржание, а на дворе лежала полная сетка морковки.

Конюшня не производила впечатления, что там кто-то привязывал своих лошадей. Моё сердце коротко остановилось, когда Майке на безопасном расстоянии прошла через открытую поляну к грубо мощеному двору.

На другом конце усадьбы был большой манеж. В полностью произвольном рисунке гниющие препятствия, под постоянно теребящим ветром, дождём и солнцем. Пять грязных пони ели траву на пастбище за зданием конюшни и повернули свои головы, когда Майке им просвистела.

В моём желудке быстро распространилась знакомая тошнота. Это снова произошло: я боялась упасть, потерять рассудок, быть в не состоянии говорить или пошевелиться – коротко: быть просто беспомощной.

– Эли? Что? – Я продолжала стоять на лугу, вцепившись в велосипед. Майке улыбнулась мне. – Что-то не так?

Я сухо сглотнула.

– Нет, нет... это.. мне только нужен воздух.

Притом, что как раз вздохнуть у меня и не получалось. Я пробовала это сделать, но выходило что-то вроде пыхтения. Мои лёгкие казались мне маленькими, как теннисные мячики. В них не помещалось просто достаточно воздуха.

– Посмотри, а вон уже и другие! – закричала Майке и помахала в сторону конюшни.

О нет, только не это. Чёрная Лола и чудо грудь Надин. Мои мокрые от пота руки соскользнули с руля. Велосипед ударил, дребезжа, по моей коленке и повалил меня на землю. Крыло сильно ударило меня по лбу.

Я раскрыла кулаки и закрыла покорно глаза. Может быть, остаться тут, немного полежать? Но я уже слышала шуршание приближающихся ног, беспощадно затаптывающих траву вокруг меня.

– Боже мой, Эли, – засмеялась Майке. – Что ты делаешь?

На несколько секунд я притворилась мёртвой, потом открыла с глубоким вздохом глаза и взглянула в три любопытных лица.

– Потеряла равновесие. – Я встала, подняла велосипед из травы и ждала, пока пульсирование в моих висках станет тише. – Кружится голова. У меня почти не осталось слюны во рту. Мой язык прилип к нёбу.

Пони подбежали к ограждению и смотрели на нас с любопытством. Майке забрала у меня терпеливо велик из рук и облокотила его на забор. Коротким взглядом она удостоверилась, что я невредима, и деловито склонила голову.

– Я возьму Киру, – объявила она и показала на толстую коричневую лошадь с косматой гривой.

– Лотте возьмет Пепиту а Надин – Принца. – Принц был маленьким белым пони. Я спрашивала себя, как он сможет удержать вес Надин. Лотте накинула себе на плечё пару верёвок и уздечку. Но где были сёдла?

– Тогда для тебя остаётся только Чемпион, – решила Майке. – Старая Гнедая больше не может.

Имя Чемпион не делало ему чести. Струпная экзема покрывала его шею, на которой блестели на солнце остатки мази, а его копыта выглядели хрупкими. Скорее всего, для него было бы самым лучшим просто оставаться здесь на пастбище. И я была готова это ему устроить. Когда Майке хлопнула его по спине, в его глазах показался белок, и он оскалил зубы. Я отступила назад на один шаг.

Майке открыла ворота и залезла на широкую спину Киры. Ага, значит ещё и без седла. Теперь разбежалась и Надин. С подпрыгивающими сиськами она вскарабкалась на тощего Принца, который возмущённо фыркнул. Лола в это время снабдила своего пони уздечкой и верёвками. Никто не обращал внимания на меня.

– Я... я не могу. Извините. – Мне нужно было набрать воздуха, чтобы можно было говорить дальше. Лола начала ухмыляться. Сейчас мне станет плохо, подумала я нервно. И я хочу, чтобы вас уже не было, когда мне станет плохо.

– Мне нехорошо. Кровообращение, – объяснила я шепча. У меня действительно кружилась голова. Я на ощупь искала опору ограждение. Серебряные цепочки на шее, казалось, меня задушат.

– Ах, Эли, они все уже старые, мы проедем только через лес, шагом, это будет здорово! – призвала меня Майке. Усмешка Лолы усилилась, пока она ловкими пальцами завязывала верёвки вспомогательные узлы.

– Идите без меня! – сказала я и слабо улыбнулась. Мои губы онемели, как после наркоза у зубного врача. – Я позвоню с мобильного кому-нибудь, кто меня заберёт. – Я почти сказала «моя мать».

Одним прыжком Лола забралась на Пепиту и грубо ударила её пятками в бока. Пепита тяжело заржала и начала бежать рысью. Другие пони последовали за ней. Майке не смогла остановить свою толстую Киру. Кира хотела к Пепите. И немедленно.

– Хорошо, тогда выздоравливай! – крикнула Майке мне, пожимая плечами, и помахала мне рукой. Её зад прыгал на широкой спине лошади туда-сюда.

Чемпион коротко завизжал и принялся снова жевать насыщенно зелёную траву под своими деформированными копытами. Он выгладил как-то облегченно. Как только Майке, Лола и Надин исчезли с поля зрения, я отпустила ограждение и побежала на дрожащих ногах к разваливающейся конюшне.

Подальше от пастбища и лошадей. Я надеялась, молила, умоляла, что в такой прекрасный летний день, никто из них не остался добровольно в конюшне. Потому что мне нужно было уйти с солнца. Чем быстрее, тем лучше. Не то мне действительно станет плохо. Ещё на бегу я пыталась открыть застёжки моих серебряных цепочек, но не могла контролировать трясущиеся пальцы.

Торопливо я провела ногтями по шее, пока легко поддающейся материал не уступил. Несчётные бусинки – крошечные элементы цепочки – рассыпались передо мной на пыльной земле. Задыхаясь, я вздохнула. Я снова могла дышать.

В конюшне было приятно темно и очень тепло. Я облокотилась, вздыхая, на тяжёлую, всю в паутине, балку. На полукруглых окнах, которые почти не пропускали свет внутрь, были приклеены гнёзда ласточек, как маленькие крепости друг к другу.

Я подозрительно оглянулась. Кошка спала в одном из пустых стойл в начале прохода, серый, круглый комочек шерсти. Но лошадей не было. Но прежде всего не было людей.

Я всё ещё дышала быстро и неглубоко. Дрожа, я прижала свой лоб к балке и наслаждалась успокаивающим чувством, наконец-то быть в безопасности, когда в конце прохода раздалось звучное фырканье. Рывком я развернулась и сразу же засела тянущая боль в плече. Испуганно я смотрела назад, в тёмный угол под последним окном.

Может быть, мне фырканье только показалось? Как в ответ, снова кто-то фыркнул, и копыто ударило, громыхая, о стену. Это не звучало как копыто пони, а как копыто гиганта.

На цыпочках я прокралась к последнему стойлу, хотя в моём горле от страха снова пересохло, так что я могла дышать только со свистом. Неясно я заметила движение и тёмную блестящую гору шкуры, контуры которой расплывались в полутьме конюшне.

Это была гигантская лошадь, стройная и элегантная, но такая высокая и мощная, что я, наверное, даже с помощью табуретки не смогла бы на неё залезть. Ее тёмная, шелковистая грива падала с его левой стороны через ее мускулистую шею.

Это была та лошадь, которую я видела в грозу. Лошадь Колина. Она тихо замерла и смотрела на меня большими, блестящими глазами. Я остановилась, как каменная. Я редко видела такого красивого животного – и редко испытывала такой страх перед лошадью. Она дышала глубокими медленными вздохами, вздох-выдох, как будто спала, но уши были наклонены, словно она прислушивается, вперёд.

Я хотела быстро убежать, но задела при моём неуклюжем повороте заржавевшую табуретку. Дребезжа, она опрокинулась. Лошадь вскинула могучим движением голову вверх. Испугавшись, я отпрыгнула назад, и прижалась к стене конюшни.

С моих висков стекали капли пота в волосы – так медленно, что это щекотало. Я бы с удовольствием их вытерла, но не осмеливалась пошевелиться. Так же я не осмеливалась направить мой взгляд на лошадь. Поэтому он оставался направленным на дверь стойла.

С горящими глазами я разобрала надпись на латунной табличке, которая была тщательно прибита к деревянной клетке.

"Лошадь: Луис де Аргент.

Владелец: Колин Еремия Блекбёрн."

Ни фига себе. Какие необычные имена. Против этого Елизавета Штурм звучало прямо банально. "Колин Еремия Блекбёрн", прошептала я. Откуда, к чёрту, родом этот тип?

Я привстала на цыпочки, чтобы на безопасном расстоянии заглянуть в стойло. Луис успокоился и повернул ко мне свой весомый зад. Стойло было кристально чистым и выложено свежий соломой, на которой задумчиво сидели три кошки, друг напортив друга. Как держащие стражу сфинксы, они смотрели на меня полузакрытыми глазами.

Вдруг и совсем неожиданно мой страх уступил место парализующей усталости. Напряжённый тур на велосипеде сюда, страх, жажда, солнце, Луис – мне нужно было отдохнуть. Я смогла ещё протащиться к пустому стойлу в передней части конюшни, прежде чем мои колени подо мной подогнулись.

Но я мягко приземлилась на солому. Мои мысли приняли расплывчатые форму, переходя одна в другую и постоянно образовывая новые беспокойные спирали. Это уже были не мысли. Это были уже только чувства.

Глава 10. Мотылек

Когда я проснулась, было уже почти темно. Какое-то мгновение я не понимала, где нахожусь. Неуверенно я провела пальцами по соломе подо мной. Конечно, конюшня ... Я облокотилась на локоть. Одна из кошек прижалась к моему колену и смотрела на меня мрачно.

–Извини, пожалуйста, – прошептала я и отодвинула её от себя. Она выгнула спину, душераздирающе зевнула и беззвучно удалилась.

Я посмотрела на часы, но не смогла рассмотреть, сколько было время. Хотя солнце не могло зайти давно, потому что даже в конюшне царили бледные сумерки.

Я осторожно поднялась и стряхнула солому с одежды. Чёрная тень мелькнула внизу на моей левой ноге. Я подавила крик и быстро стряхнула её.

С не малым усилием я проверила мои ноги и руки. Мне всё ещё было так жарко, что я чувствовала, как будто вдыхаю свинец вместо воздуха. Но когда я вышла из стойла, сразу почувствовала, что что-то изменилось. Мои плечи расслабились. Луиса больше здесь не было. Я это знала, даже не оборачиваясь. Это так же означало, что кто-то был здесь.

Колин был здесь – пока я спала. Я попробовала встать в проход конюшни и посмотрела в сторону. Нет, он бы не смог меня увидеть. На половину прикрытая дверь стойла закрывала вид на маленькое гнездо из соломы, в котором я лежала.

Было на удивление печальное чувство, знать, что его сердце бились всего в нескольких метрах от меня, пока я ничего не могла воспринимать из реального мира.

Сонная я вышла на улицу – и из-за того, что я там увидела, у меня перехватило дыхание. Луис, казалось, парил над землёй манежа. Без труда он выкидывал вперёд свои большие тяжёлые копыта, и не менее легко сидел Колин в седле. Нет, он не сидел – он слился со своей лошадью. Тень его безбольной кепки и серо-голубой свет сумерек мешали мне разглядеть его лицо.

Но его плавные, сильные движения, говорили о том, что он молод. Как он вообще мог достаточно видеть среди всех этих препятствий, маленьких прудиков, кустарников и деревьев? Было уже почти темно.

Как тысячелетний, мифологический призрак Луис скользит в сумерках, в то время как на деревьях соловей начал петь странную меланхолическую песню.

Холодный порыв ветра, появившийся, казалось, из ниоткуда и прокатившийся через поле, развивал длинную гриву Луиса, но сам он оставался собранным, сконцентрированным чудо-конём. На его морде образовывалась постепенно пена, а его фланги влажно блестели. Только Колин, казалось, вообще не уставал от тяжёлой тренировки и даже не вспотел.

Я не могла пошевелиться. Мне было необходимо смотреть на них, на лошадь и на всадника, хотя бы некоторое время. Незаметно я облокотилась на заросшую плющом стену конюшни. Здесь Колин меня не заметит. Завороженная я смотрела на них, и время остановилось.

Только гудение самолёта высоко над нами вырвало меня из мечтательного гипноза. Внезапно я почувствовала своё тело. Мои глаза горели огнём и беспрестанно слезились, а рот был таким пыльным, что я не могла больше глотать. На дрожащих ногах я поспешила к поилке.

Мне было всё равно, обнаружит меня Колин или нет. Потому что, в противном случае это означало, остаться лежать бледной и безжизненной в закоулке перед конюшней. Я включила кран и поставила свою горячую голову под ледяную воду. Языком я ловила стекающие капли и с трудом подавила поднимающуюся тошноту. Я могла снова глотать. Горький привкус в моём горле исчез.

Я откинула мокрые волосы назад и опустилась спиной к стене на землю. Неуклюже я закрыла кран. Что бы встать, мне не хватало сил. Я никогда не смогу добраться домой в таком состоянии. Никогда. Мне даже казалось невозможным вытащить свой мобильник из кармана и кому-нибудь позвонить. Я была готова лечь прямо здесь и проспать до утра.

– Тебя надо иногда хоть что-нибудь пить. – Я увидела перед собой высокомерную улыбку, не поднимая глаз. Хотя он появился передо мной беззвучно, я не испугалась.

– Ах, иди к черту, Колин, – прорычала я.

Он только засмеялся. У меня не было настроения быть вежливой. В конце концов, и он не был со мной любезным. Если он хотел поиграть, то пусть играет с кем-нибудь другим. Кроме того, у меня заболел живот при мысли о том, как я в этот момент, должно быть, выгляжу, совсем не элегантно. Капля воды сбежала по моему позвоночнику вниз и заставила меня вздрогнуть всем телом. Я затряслась, как мокрая собака.

Колин встал возле меня рядом с поилкой и начал спокойно мыть челюсти Луиса. Тупо я смотрела на его сапоги и уловила причудливый запах очень старой намазанной жиром кожи.

– Ты не должна здесь находиться, – коротко сказал Колин.

– Не должна, – повторила я угрюмо, застонала и уткнулась мокрым лицом в свои пыльные руки. – Но я здесь. Тебе бы надо возвести вокруг себя забор из колючей проволоки, если для тебя другие люди не достаточно хороши.

О, ёй. Я уже говорю, как Майке. Но все же я вкладываю в эти слова не тот смысл, что подруга. Хотя всё равно у меня было такое чувство, что надо что-то добавить.

– Кроме того, Майке хотела покататься со мной верхом, – защищалась я, удивляясь, что вообще могу изъясняться целыми предложениями. Ещё минуту назад я даже не могла четко видеть.

– Ах да, Майке. Наша заклинательница лошадей. – Голос Колина был полон сарказма. – Наверное, она попробовала навязать тебе одну из своих хромых кляч?

– Безрезультатно, – ответила я холодно.

– На них не научишься ездить верхом. Они тебя просто носят.

Хорошо. Колин не тренировал девушек. А на лошадях Майки не научишься ездить верхом. Это, наверное, была его манера сказать мне, что я здесь нежеланный гость. «Эли, здесь ты ничему не научишься. Поэтому убирайся.»

Я чувствовала, что могу потихоньку встать, но у меня не было даже примерной идеи, как разумно закончить этот вечер. Мне казалось, что я нахожусь за тысячи километров от дома.

Даже если я кому-нибудь позвоню, чтобы меня забрали – этот кто-нибудь может быть либо мамой, либо папой – как мне описать, где я нахожусь? Где вообще была следующая асфальтированная дорога? Разочарованно я оставалась сидеть и притянула колени ещё ближе к телу. Носки сапог Колина развернулись. Я смотрела за ними, как они шаг за шагом удаляются от меня. "Говнюк", подумала я разъяренно.

"Ничего другого, кроме высокомерного замечания, у тебя нет наготове, не так ли?"Он приостановился.

– Подожди меня снаружи. Я отвезу тебя домой.

Я с удивлением подняла глаза. Но Колин уже исчез бесследно. Наверное, он обхаживал своего адского коня в конюшне.

Я, кряхтя, поднялась. Моя левая нога затекла. С пульсирующим покалыванием кровь возвращалась назад, когда я удалялась от поилки. Пони снова были все на месте и щепали спокойно траву, как будто бы Майке и других здесь никогда не было. Мой велосипед не стоял больше возле забора. Ну и пускай, подумала я безразлично. Значит, его нет.

Неуклюжими шагами я прошла, качаясь, к заросшей плющом арке ворот, возле которой включился старый чугунный фонарь и залил желтоватым светом тёмно-зелёные листья. В стороне надо мной паук заканчивал дрожащими ногами свою паутину, зловещее произведение из тысячи клейких, приносящих смерть ниточек. И в них уже попал мотылек. Отчаянно он бил своими покрытыми пыльцой крыльями. Знал ли он, что умрёт?

Два белых длинных пальца подхватили мотылька и осторожно освободили его из его ловушки. Паук остался неподвижно сидеть. Колин провёл большим пальцем почти нежно ему по спине.

– Ты найдешь другую жертву, – сказал он тихо. – Тут в темноте летает ещё много маленьких тварей.

Зачарованно я наблюдала, как мотылёк с почти невидимой вибрацией, встряхнул своими крыльями и прижался к тыльной стороне руки Колина. Совершенная гладкая тыльная сторона руки, под белой чистой кожей которой пульсировали голубые вены. Почти неохотно мотылёк отстранился и улетел, кружась в темноту.

Колин снял свою кепку, это я заметила краем своего поля зрения. Возле его пыльных сапог вилась, мурлыча, в серую полоску кошка. Это довольно глупо – уставиться на сапоги парня, напомнила я себе. Но внезапно я побоялась смотреть ему в лицо. Хотя мне и очень хотелось. Была ли Майке права? Был ли он уродлив?

Я должна была заставить себя поднять голову. Как будто магнитом, мой взгляд тянуло вниз, так сильно, что было почти больно оторвать его от земли. Если бы я не приложила все свои силы, то так бы и стояла с опущенной головой.

Но теперь я смотрела прямо на Колина. Я пошатнулась назад и ударилась локтями об изъеденные камни арки ворот. Я не рассчитывала на то, что увидела. Высокомерное, благородное или грубое лицо – да, может быть. Но не это.

Я точно не могла сказать, был ли Колин красив. Но уродливым он точно не был. Он выглядел иначе. Он отличался от всех мужчин, которых я до этого встречала. Его глаза были наискось и глубоко тёмными, как у индейца. Из них исходил внутренний свет, как у людей с высокой температурой – но гораздо здоровее и энергичнее.

Кожа натянута, светлая и безупречная, на выдающихся скулах. Его чёрные, лохматые пряди волос, густые и подвижные, доходили до его резко очерченного благородного носа. Лицо, смешенное из тысячи народов, выглядело и старым, и молодым одновременно.

Он смотрел на меня без эмоций и убрал непокорные волосы небрежным движением со лба. Оно выглядело, как вырезанное из камня. В обоих ушах у него были несколько простых серебряных колец – даже на самом верху, где прокалывать очень больно. И потом ещё его губы. Я редко видела более совершенный рот у мужчины, это я должна была неохотно признать. Тонкие, всё-таки полные, изящно изогнутые губы, с крошечными ямками в уголках губ, почти такие же бледные, как кожа – сильно бледные.

– В искусственном свете ты выглядишь тоже не особенно здоровой, – прокомментировал, совершенно нетронутый моим разглядыванием, и обнажил, улыбаясь, безупречный сверкающий ряд зубов. Он что, читает мысли?

– Тебе надо быть готовым к тому, что на тебя будут смотреть в редких случаях, когда на тебе нет кепки, под которой ты обычно прячешься. Например, как сейчас, – съязвила я и почувствовала, как покраснела. Да, я вспотела, лежала на сене, с макияжем я рассталась по пути сюда, и вечер с различными недо-обмороками превратился в "Bad Hair Day" (дню с плохо сидящей прической или плохому дню вообще). Поэтому, скорее всего, я выглядела не особо хорошо. По крайней мере, я надеялась, что не выглядела так странно, как он.

– Итак, ты хочешь домой? спросил он.

– Вообще-то нет, – ни сразу ответила я слишком честно. Нет, я ещё не хотела домой. Было чувство, как будто ночь тянула меня на простор, на природу. Колин посмотрел на меня своими раскосыми угольными глазами.

– В какой-нибудь деревенский кабак или пиццерию я не пойду, – уточнил он тоном, который не потерпит протеста.

– Я тоже нет, – ответила я быстро.

– Тогда пойдём со мной, – сказал он просто и уверенно пошёл к своей машине, которая была припаркована за конюшней.

В первый раз я рассмотрела её сознательно – настоящий монстр – внедорожник. Конечно, чёрный. Наверное, такое чудовище нужно, чтобы везти такого гиганта, как Луис, вместе с прицепом. В огромном багажнике лежал мой велосипед.

Он открыл мне дверь, и я забралась на пассажирское сиденье. Воздух в машине был спёртый. Жужжа, стёкла скользнули вниз, и влажный, ароматный воздух ночи стал ласкать прохладой мою кожу.

Я не имела понятия, куда он меня повезёт, что он хочет делать со мной. Может быть, он отвезёт меня просто домой – это я ожидала, потому что я не думала, что он говорит желанием провести со мной время. Тем не менее, я не знала этого точно. Я предоставила ему свободу выбора – одна из вещей, беспокоящих моих родителей. Никогда не садись в машину незнакомца.

Оставайся всегда независимой. Если у тебя возникли сомнения, возьми такси. Я все советы пропустила мимо ушей. Длилось какое-то время, прежде чем мы достигли асфальтированную дорогу. Колин оставил фары выключенными. Я не решалась указать ему на это. Может быть, тогда он высадит меня, и тогда я должна буду тащиться пешком через пустырь в кромешной тьме.

Только на шоссе он неохотно нажал кнопку и включил фары. На пути до Кауленфельда, не доезжая два или три километра до моего дома, он свернул в лес. Улица сузилась, пока не перешла когда-то покрытую иглами хвои подъездную дорогу.

Вокруг нас была полная тишина, только круги фар освещали неровную дорогу. Колин остановился, чтобы пропустить олениху с её детёнышем, и смотрел животным с хмурым взглядом вслед. Воспоминание о моем сне поколебало моё восприятие. На секунду я почувствовала их сильно бьющееся сердца. Потом перед нами появились открытые ворота из кованого железа.

Колин легко провёл через них огромный автомобиль, припарковался и выключил мотор. Я молча оставалась сидеть рядом с ним и увидела в темноте старинный дом, построенный из серого камня. Длинноногая кошка появилась из темноты. Мяукая, она подбежала к нам, когда мы выходили из автомобиля.

– Привет, Мистер Икс, – сказал тихо Колин и погладил кота по спине.

Я как будто находилась в сказке, но я не боялась. Мой пульс бился жизнерадостно в моём теле, и мою кожу покалывало от корней волос до кончиков пальцев.

Мерцание молнии позади чащи леса осветило коротко декорацию. Прямо как длинная, тонкая тень, Колин стоял возле меня и смотрел на дом.

– Что… что это за усадьба? – робко спросила я.

– Лесничий дом из 19 столетия. Я смог его дёшево купить и отремонтировать. Для большинства людей он слишком изолирован. Но для меня и моей профессии он отлично подходит.

– И что ты делаешь?

– Я помощник по управлению леса и изучаю лесное хозяйство. Так, между делом.

Не сдержавшись, я рассмеялась. Лесничий! Я представляла человека этой профессии во всем зеленом, эдакий простой мужичок, и Колин никак подходил под это описание.

Он лишь вздохнул и позволил мне смеяться.

– Ты просто не знаешь, что для меня означает лес. Как он важен для нас. Каким он может быть тихим.

Внезапно мой смех прекратился. Но казалось, он, в виде исключения, не злиться на меня из-за моего глупого поведения.

– Ты точно хочешь что-нибудь выпить, Эли.

О да, это правда. Моё горло снова пересохло. Он отпёр тяжёлую дубовую дверь и вошёл, не включая свет. Мистер Икс последовал за ним на быстрых ногах. Хотя мои глаза начали медленно привыкать к темноте, я ничего не могла разглядеть внутри дома.

– Колин? – позвала я нерешительно.

– Скоро вернусь,– услышала я его голос издалека.

Где он был? Я вообще не различала никаких шагов. С любопытством я переступила через порог. Я услышала слабый стук, который раздавался с нижних комнат – конечно же, напитки хранились, вероятно, в подвале. Я положилась на свой слух и стала пробираться к источнику шороха.

Вытоптанные каменные ступени привели меня вниз. Здесь также не было света. Я хорошо знала дом в Кёльне и включала свет, только когда он действительно был нужен. Но этот подвал был чужой территорией, и было совершенно невежливо заставлять гостя бродить в темноте.

Внезапно я почувствовала запах, который не могла опознать – тёплый и органический, в тоже время строгий, солёный и дикий. Меня внезапно охватила паника, и я хотела к Колену, по крайней мере, к нему поближе – что это был только за запах? Откуда я его знала?

Я бросилась вперёд, и моё лицо врезалось во что-то мягкое и слизистое. Со сдавленным криком я попыталась это схватить. Мои пальцы сжали какую-то грубую шкуру.

– Колин! Помоги! Пожалуйста, иди скорее суда, пожалуйста! – Я дико замахала руками, и снова в моё лицо ударила вонючая вещь.

– Елизавета, – простонал он раздраженно. – Я разве говорил тебе идти за мной?

Пламя свечи освятило тьму, и я закричала ещё раз, когда увидела то, что коснулось меня. В подвале висело четыре окровавленные полутуши кабана. Злые маленькие глазки смотрели на меня, тёмные и покрытые коркой, из мёртвых глазниц. Рыдая, я провела руками по лицу. Мои пальцы были в крови.

– О Боже ... Боже ...

Я бросилась к лестнице и хотела выбежать наружу, но пропустила первую ступеньку, поскользнулась и ударилась о твёрдую холодную стену. Сильная рука обхватила меня осторожно за талию, и Колин легко поднял меня. В конце лестницы он опустил меня, как маленького, капризного ребёнка и посмотрел на меня, качая головой. Он не мог подавить лёгкую усмешку, и на короткое время я его за это возненавидела.

– Что ... это ... такое? – ахнула я и показала осуждающе вниз.

– Два кабана, из которых выходит кровь. Завтра я их продам.

Точно, это была кровь – то, что я унюхала. Кровь и тяжёлый запах дичи.

– Почему? Почему? – спросила я не менее осуждающе.

– Эли, – сказал терпеливо Колин, но это выглядело так, будто из-за моих окровавленных щёк ему приходится держать себя в руках изо всех сил. – Я работаю в лесу. Почти все лесники так же и охотники. Это здесь совершенно нормально. Я принёс тебе воду из цистерны. Но ты должна сначала вымыть лицо.

Он протянул руку к стене и включил свет. И хотя я этого сильно желала, моим глазам стало больно. Ослеплённая я прищурилась. После катастрофы в погребе я ожидала увидеть рога и шкуры, лежащие на дубовом паркете пола. Зелёного цвета леса диваны и старомодные столики.

Но Колин скомбинировал традиционные стены из натурального камня и тяжёлый деревянный потолок с белой современной глянцевой кухней и светлыми дизайнерскими диванами. На стене висело старое седло и историческое оборудование конюшни; на камине стояли многочисленные чёрно-белые фотографии.

Я подбежала к раковине, открыла кран и вымыла лицо. Холодная вода разогнала отвращение и страх, которые меня только что шокировали. Колин протянул мне полотенце. Я вытерла лицо и увидела, что он поставил стакан воды на сервант.

Возле керамической плиты сверкали совсем новенькая соковыжималка и скорее всего зверски дорогая кофемашина из нержавеющей стали. Вся кухня выглядела неиспользованной и чистой.

– Мне нравятся современные приборы, но я почти никогда не готовлю, – ответил Колин на мои мысли. Типичный мужчина. Я сдержала улыбку.

Вода была на вкус восхитительной. Чистая и бархатная, она скользила по моему горлу. Я чётко воспринимала каждый свой глоток. Колин наблюдал за мной загадочным взглядом.

– Давай вернёмся на улицу? – спросил он, когда моя жажда была утолена.

Я кивнула и покинула вместе с ним дом. Естественная темнота успокаивала. Радуясь, что избежала яркого электрического света, я наклонилась вперёд и сняла контактные линзы. Здесь снаружи было всё равно, хорошо я видела или нет. Всё вокруг нас было серо-голубым и мягким.

Беззвучно Колин сел на деревянную скамейку. Я робко опустилась рядом с ним. Тепло раннего лета ласкало нас. Иногда молния освещала поляну и бросала причудливые тени на гравий подъездной дороги. Но гнетущая духота ушла. А луна нашла разрыв между нагроможденных туч и баловала нас своим голубоватым мерцанием.

Я притянула колени и обернулась к Колену, который сидел молча возле меня. Я снова замерла. Его лицо выглядело иначе, чем в свете фонаря на конюшне. Намного мягче, а так же кожа была менее бледной и безжизненной. Казалось, она расцвела. Его черты всё ещё были характерными, но такие одушевлённые и живые, что я была поражена. Медленно он повернул свою голову, и я смогла посмотреть ему в глаза. Они сверкнули, забавляясь.

– Ты хорошая актриса, Эли. Но не достаточно хороша для меня, – сказал он внезапно.

– Что ты имеешь в виду? – заикалась я.

– Ты знаешь, о чем я, – ответил он, не отрывая от меня своего иронического взгляда. С трудом я отвела глаза на Мистера Икс, который сидел между нами и, мурлыча, тёрся своей тяжёлой головой о руку Колина.

– Но я ничего не разыгрываю, – защищалась я.

– Нет, сейчас вероятно нет. В остальном же без перерыва. Скорее всего, даже перед родителями.

– Как? – возмущённо я встала и попыталась над ним возвыситься. Его улыбка усилилась. – Откуда ты это можешь знать?

– Я хорошо разбираюсь в людях. И ты – это не ты.

"О. Господин хорошо знает людей. Конечно. Собственно, чего господин не умел?" – подумала я сердито.

Но когда мои глаза начало щепать, я поняла, что он попал в самую точку. "Нет, ты сейчас не заплачешь", – убеждала я себя. Тогда это буду настоящая я, а плакса никому не нужна – и менее всего будущему лесничему с ужасающими кабанами в подвале.

Вздохнув, я снова села рядом с ним и провела нервно по волосам.

– Если бы я была сама собой, тогда ... тогда ... Это было бы катастрофой, – пробормотала я. – Так не пойдёт. Это никто не захочет пережить. А ты разве не притворяешься? – спросила я воинственно.

– Нет, – сказал он тихо, почёсывая живот Мистера Икса.

– Хм. Тогда ты, скорее ... – я замолчала.

– Кто я? – его улыбка становилась для меня слишком провокационной.

– Очень странный. Мягко говоря, – я скрестила руки на груди и немного от него отодвинулась.

– Я не когда не отрицал то, что я странный. Да я странный. В прямом смысле этого слова, – теперь его улыбка исчезла, и крошечная резкая складка образовалась в левом углу его рта.

Он отвернулся от меня и перевёл взгляд на луну, которая просвечивала за высокими ёлками. Снова подлетел мотылек. Он опустился на щёку Колина. Его тонкие усики ощупывали кожу Колена, как будто он пил там вкусный нектар.