355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Беттина Белитц » Раздвоенное сердце (ЛП) » Текст книги (страница 22)
Раздвоенное сердце (ЛП)
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 14:56

Текст книги "Раздвоенное сердце (ЛП)"


Автор книги: Беттина Белитц



сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

– Послушай, Эли – я сидел здесь наверху, потому что мне нравится медитировать на этом месте, после того как я потренируюсь. Я делал это и прежде, чем мадам переехала в Кауленфельд. Я почувствовал, что ты видишь плохой сон. Поэтому попытался вытащить тебя оттуда. Всё остальное было не в моей власти.

Он намекал на Гришу? Ах, это всё равно не имело значения. Почему я должна отрицать Гришу, если Колин всё равно его видел?

– Точно, – сказала я с горечью. – Он мне всё время сниться. Снова и снова. Хочу я этого или нет.

Колин какое-то время молчал.

– И это мучает тебя, – наконец закончил он осторожно мои мысли.

– Да! – закричала я бурно. – Это мучает меня, и я чувствую себя беспомощной. Я даже ни разу с ним не разговаривала. Я только смотрела на него, и он что-то во мне затронул – что я не знаю ... Это не то, что я хочу с ним переспать, или иметь с ним отношения. Но он просто здесь внутри, и я не могу его оттуда выкинуть, чёрт побери!

Я ударила кулаком себе в грудь. Колин взял мою руку и заключил её в свои прохладные пальцы.

– Хочешь, я украду у тебя эти сны? Мне нужно будет это сделать всего один или два раза, и они никогда больше не вернуться.

У меня перехватило дыхание. Забыть Гришу? И, следовательно, избежать раз и на всегда этих страшно тоскливых последствий? Хотя он уже два года как окончил гимназию и покинул школу, они всё ещё посещали меня.

– И это сработает? – спросила я с надеждой. Я попробовала себе представить, как бы это было. Никаких больше приносящих боль сновидений. Это казалось опустошающим, но так же очень надёжным.

– Да, это сработает. И всё же я не советую тебе делать это.

– Почему? – спросила я удивлённо.

Колин расправил мой кулак и провёл нежно по моим напряжённым пальцам.

– Ну, ты не единственная, кого беспокоят подобные сны. Они снятся многим деятелям искусств – музыкантам, писателям, художникам ... Они пробуждают творческий потенциал. А это дар, который лучше не заглушать, потому что он может содержать целебные силы.

– Но я ведь совсем не творческая натура, – вставила я. – Я не играю ни на каком музыкальном инструменте, не рисую, а мои сочинения были всегда неуклюжими. Хорошо сформулированными, но им не хватало накала страстей.

– Я бы так не сказал, – ответил Колин.

– Нет? И что это значит?

Он посмотрел на меня задумчиво, как будто взвешивая, говорить ему дальше или нет. Затем он коротко пожал плечами.

– Ключевое слово кино, – сказал он тихо. – Кино, происходящее в голове. Ты так это называешь, не так ли?

Я вырвала свою руку из его и встала.

– Это тебя вообще не касается!

Теперь я едва могла подавить слёзы. Я отошла от Колина, так далеко, как было возможно на этой каменной платформе, на которой мы находились, и стала смотреть затуманенным взглядом вниз на лес.

Вообще-то я себе их запретила. Никаких больше мечтаний. Никакого кино в голове. Ладно, о Грише Колин теперь знал, и, казалось, его это не сильно беспокоило. Но в этих мечтаниях появлялся не только Гриша, но и сам Колин ... И большую часть времени он был наполовину раздетый. Я подождала, пока смогла проглотить слёзы, и снова повернулась к нему. Я должна была положить этому конец.

– При всей моей любви к тебе…, – начала я.

– О, – пробормотал Колин и усмехнулся.

– Заткнись! Это всего лишь оборот речи. Во всяком случае: для меня это слишком интимно. Я не хочу этого. Никогда больше так не делай. Понял?

Он дотронулся пальцами до лба и склонил голову, как будто отсалютовал.

– Очень хорошо, мадам. Но интимность – это нормально, и это невозможно изменить, если связываешься с Демоном Мара.

Я раздражённо фыркнула. Колин встал и молча подошёл ко мне. Он взял меня за руку и заставил отступить на несколько шагов.

– Мне не нравится, когда ты стоишь на краю прорости.

Я так сильно напряглась, как только возможно, и демонстративно смотрела мимо него, когда он сдул мне прядь волос с лица.

– Только одного я не понимаю, – продолжил он задумчиво. – Почему блондинка и потом ещё эти светло-голубые глаза без бровей? Елизавета, пожалуйста, я думал, у тебя есть вкус. По крайней мере, он начинает у тебя проявляться. – С озорным подмигиванием он дотронулся до моего живота, тонкий намёк на мой бывший пирсинг.

– О, Боже мой, – простонала я и отвернулась. – Теперь ещё и это. Да, когда-то, когда мне было одиннадцать или двенадцать лет, у меня появилась идея, что было бы намного лучше, если бы у меня были длинные, прямые волосы, как у ангела и голубые глаза, как незабудки.

Нежный голос и никаких густых, тёмных бровей. И всегда, когда я придумывала кинофильмы у себя в голове, я была в них блондинкой с голубыми глазами. Так я чувствовала себя намного лучше.

– Я тебя ненавижу, Колин, – прошипела я и вытерла слёзы, чтобы он не смог их украсть. – Я так сильно тебя ненавижу.

– Я тебя тоже, моё сердечко, – ответил он и даже не пытался подавить свою усмешку. Я подняла глаза и посмотрела на него в упор.

Что-то сверкало в его в глазах, что не соответствовало его усмешки. И всё же, как раз это разожгло моё тлеющее негодование.

– Хорошо, теперь послушай меня. Я не какой-то глупый ребёнок, который позволяет собой помыкать. Мой отец попытался сначала убедить меня в том, что ты психопат-преследователь – и иногда я думаю, что он не ошибся. Ты подпускаешь меня к себе, а потом снова отправляешь подальше, так как тебя устраивает в этот определённый момент.

– Нет, Эли, может быть так…

– Я ещё не закончила! – перебила я его. – Не зависимо от того, как ты это обоснуешь, я чувствую себя при этом паршиво. У нас людей, если хотите лучше узнать друг друга, то обычно проводите друг с другом больше времени. Но ты отсылаешь меня, как только я начинаю обретать доверие. Если это твой метод, чтобы сделать меня покорной, как собачонка, то забудь об этом!

В первый раз я увидела, что Колин избегает моего взгляда.

– Мне не нравятся собачки, – сказал он. – А комнатные собачки тем более. Глубокая серьёзность его голоса заглушила юмор слов. Его непринуждённость исчезла.

– И я не люблю игры, – сказала я резко. Теперь Колин снова смотрел на меня. Сияние его чёрных глаз изматывало меня.

– Я тоже, Эли. Совсем не люблю. Как раз по этому ... – Он замолчал. – Что бы ты ни думала обо мне – я не хотел ни похищать твои мечты, ни принимать их.

– Но как ты вообще можешь теперь воспринимать меня всерьёз?

– А как же мне не воспринимать тебя серьёзно после всех этих прекрасных образов? Хорошо, немного безвкусных. Но в большинстве случаев – классное кино.

Мой гнев всё ещё будоражил мне кровь, но что-то другое начало его успокаивать. Это было во взгляде Колина. Я не могла это объяснить. Была ли это боль? Но что причиняло ему такую боль?

– Кроме того, я видел их только один раз. И даже это я не планировал. С тобой очень сложно планировать.

И поэтому впоследствии я видела его во сне? Но я была уже душевно так обнажена, что не смогла его об этом спросить. Больше я уже сегодня не вынесу.

И чисто физически я тоже была не так что бы соответствующе одета. Я отчётливо чувствовала свою голую кожу под короткой рубашкой на лямочках. Она даже не доставала до колен.

– Но если всё время только смотришь, а не ешь – разве ты не становишься страшно голодным? – спросила я с лёгкой провокацией в голосе.

Колин выкинул быстро, как молния, свою руку вперёд, сжал кулак и снова медленно опустил её. Как в замедленной съёмке, он раскрыл свои белые пальцы. Летучая мышь прижималась к его ладони, подёргивая своими крыльями. Но не улетала.

– Ну, ты маленькая бестия, – прошептал Колин. С любопытством я наклонилась вперёд. Зверёк внимательно наводил свои круглые, пушистые ушки во все стороны. Густой тёмно-серый пушок покрывал его спину и живот. Теперь он расправил нерешительно свои крылья, но не взлетел.

– Погладь её, – потребовал Колин. Нежная вибрация прошла через мою руку, когда я провела ей по крыльям крошечной твари. На ощупь они были странными – тёплыми и прохладными одновременно и даже немного липкими. Летучая мышь позволяла делать с собой всё, не отводя при этом не на секунду своих с булавочную головку глаз от лица Колина.

– Да, я голодный, – сказал Колин хриплым голосом и отпустил летучую мышь назад в темноту ночи. – Но я хочу ещё немного подождать. Тебе пора домой.

– Как я уже говорила…

– Да, я знаю, – прервал меня Колин с усмешкой. – Ты меня ненавидишь. Видишь тропинку внизу? Она как раз приведёт тебя к полю перед вашим домом. Я провожу тебя до подножия горы.

Молча мы, перелезая через булыжники, спускались вниз. И иногда я вскрикивала, потому что мне в мои голые подошвы впивались острые камни. В конце концов, мы добрались до низа и оказались перед высоким металлическим забором.

– Что? – спросила я и стала, гадая, оглядываться. – Я что, перелезла через забор? Во сне?

– Что ты там говорила про пятилетнее посещение балета?

Я не хотела представлять себе, как я тут перелазила, в моей слишком короткой рубашке. Но, по-видимому, я с этим хорошо справилась. И не заработала при этом никаких травм. Но сейчас, в бодрствующем состоянии, стальная сетка казалась мне непреодолимой.

– Да, ты можешь это, но у нас больше нет времени, – сказал Колин неопределённо. Я посмотрела на него вопросительно. Не говоря больше ни слова, он поднял меня, положил себе на плечо и перепрыгнул через преграду прыжком хищника.

– Я желаю тебе хороших снов, – прошептал он мне насмешливо в ухо и снова опустил меня вниз.

– Да, понятно, – зарычала я. Задетая, я пригладила свою ночную рубашку. – Если доберусь до дома живой.

– Я поблизости. – Он отступил на несколько шагов. – Эли?

– Да?

Колина уже едва можно было видеть. Его силуэт сливался с возвышающейся за ним руиной замка.

– Это не сможет прогнать сны, но есть ли кто-то в твоей жизни, по кому ты очень скучаешь? Может быть, вовсе не Гриша. Спокойной ночи.

Я не могла его больше видеть. Он исчез. Одинокая и покинутая руина тянулась в бархатное ночное небо.

– Да, – ответила я глухо. – Пауль. Я скучаю по брату.

И если случиться так, как я боялась, возможно, я никогда его больше не увижу. Деревня передо мной как будто вымерла, когда я, с развевающейся ночной рубашкой, поспешила по просёлочной дороге вниз, через открытую настежь дверь зимнего сада юркнула в дом и зарылась в свою тёплую, мягкую постель.

– Только держись от меня подальше, – прошептала я угрожающе. – Ты слышал меня, Колин? И никогда больше не уходи.

С быстро колотящимся сердцем я не могла уснуть, пока не взошло солнце.

Глава 30. В пылу охоты

Что-то изменилось, когда я проснулась ближе к вечеру. Да, боль была другой. Впервые после такого сновидения у меня не появилось чувства, что я должна немедленно поискать Гришу в интернете, его фотографии, ссылки, хоть что-нибудь, хоть какое-нибудь доказательство, что я не ошиблась в нём.

Но Гриша принадлежал к одним из немногих людей, которые не оставляли никаких следов в сети. Как будто его вообще не было. Скорее всего, его жизнь была так заполнена и была такой счастливой, что он не проводил время ни в блогах, ни на форумах. Но теперь у меня была другая тревога.

Колин. Тревога, состоящая из восьмидесяти процентов гнева и двадцати процентов тоски. Или всё-таки наоборот? Он даже не спросил, кто вообще такой Гриша. Откуда ему знать, что он, возможно, был только символом моего потерянного брата?

Был ли он к моим чувствам совсем безразличен? Энди бы бушевал, если бы увидел меня в таком сне. А Колин? Он, пожав плечами, проигнорировал это. Так что вероятно мы были всего лишь чем-то вроде друзей.

– Дружба, – проворчала я недовольно, когда поздно вечером, с большой тарелкой лапши, сидела на своей кровати. Дружба, которая совсем не могла меня утешить. Дружба была, конечно, лучше, чем ничего. Но это было как раз то, что почти всегда только и оставалось для таких девушек, как я. Жалкое утешение.

С другой стороны, был ещё и другой вопрос: то, что он вторгался в мои мечты ... Это всё холодный расчёт, как утверждал папа? Были ли Демоны Мара вообще способны к настоящим, искренним чувствам? Было ли направлено всё, что делал Колин, на то, чтобы раздуть мои чувства, чтобы затем нанести удар исподтишка?

– Хватит, – запретила я себе вслух любые дальнейшие мысли о сэре Блекбёрне. Для этого так и так уже было поздно. Мой взгляд снова остановился на карте Таро. Вскоре после того, как я проснулась, я снова вспомнила о ней. И она больше не выходила у меня из головы.

Я не могла её выбросить, но я так же не хотела больше до неё дотрагиваться. Если же я всё-таки делала это, то мне казалось, что мои пальцы становились грязными, и я не могла противиться тому, чтобы тщательно их вымыть. В конце концов, я положила карту с чувством отвращения на прикроватную тумбочку и теперь не могла оторвать от неё свой взгляд.

Я поставила лапшу на пол и вытянулась на кровати. Я намеревалась спать сегодня ночью. Как все нормальные люди. Но мои руки и ноги оставались не спокойными, а мой пульс нервно замирал. Если я смогу проспать одну ночь, или хотя бы половину, то, может быть, болезненное давление вокруг моего сердца снова отпустит. Оно не отпустило, но мои веки закрылись, а мои мысли отправились путешествовать. Они вернулись назад, к разрушенному замку и загадочной, меланхоличной улыбке Колина и к Мистеру Икс, который сидел возле нас. Разделял нас друг от друга своей упрямой, чёрной головой, в то время как громко мурлыкал. Так громко, что аж вибрировало в ушах.

Это не мурлыканье, сообщило мне объективно моё подсознание, и сон рассеялся. Это был мой мобильный. Гудя и светясь, он скользил на подоконнике в сторону прорости. Сообразив это, я вскочила с кровати и поймала его прежде, чем он упал на пол. Гудение прекратилось. Значит, только сообщение. Может быть, вопрос с тайным смыслом на засыпку от моей мамы?

Нет, это был не вопрос на засыпку. Это был приказ. "СПУСКАЙСЯ ВНИЗ" стояло на дисплее заглавными буквами. Высветившийся номер телефона я не знала. Спускайся вниз? Это не мог быть Колин. Он ясно дал мне понять, что никогда не отправит SMS.

Я стояла как вкопанная и слушала, как тревожно бьётся моё сердце. Казалось, будто оно высвободилось из мышц и вен и при следующем вздохе выскочит из моей груди. Просто проигнорирую, решила я. Может быть, это просто ошибка. Набрали неправильно одну цифру. Точно, скорее всего, это так и было.

Когда мобильный снова загудел, я отбросила его в панике от себя. Он мягко приземлился на лоскутном коврике и продолжал беспрепятственно гудеть дальше. Я опустилась на пол и перевернула его дрожащими пальцами. "Давай, спускайся же наконец вниз." Ладно. Мама и папа были в Италии. Николь и Дженни на Ибице.

Колин не писал SMS. Скорее всего, у него даже не было мобильного. В таком случае это могло быть только ошибкой. И я докажу это сейчас самой себе, чтобы, наконец, можно было заснуть. Я натянула на себя свой банный халат и потащилась босиком вниз по лестнице. Сначала я хотела посмотреть в саду, потом на улице.

Но в этом больше не было необходимости. Перед гаражом туда-сюда слонялась небольшая, прямая фигура с лохматыми волосами. И я бы дала голову на отсечение, что волосы были рыжими. Я торопливо повернула ключ и распахнула дверь зимнего сада.

– Скажи, ты что, сошёл с ума? – ругалась я тихо, чтобы соседи не обратили на нас внимания. Это прозвучало как шипение змеи.

– Ну, наконец то, – ответил Тильман, не впечатлённый моей тирадой. – Привет, Эли.

Он оторвался от стены гаража и остановился у основания лестницы передо мной. На его руке болтался большой фонарь. Я обернула халат потуже вокруг талии и завязала пояс узлом. В конце концов, под ним я была почти голой.

– Что ты тут делаешь? – спросила я резко. – И откуда у тебя вообще мой номер?

– Я сказал Бенни, что хочу поблагодарить тебя. За то, что мусорные баки теперь закрываются.

– И ты захотел сделать это посреди ночи?

Это была прекрасная ночь. Дул тёплый ласковый ветер, а в саду дурманяще пахло сладко-спелой малиной и лепестками роз. Луна тонким, серебристым серпом едва возвышалась над вершиной горы. Когда я смотрела на неё, мне вспомнилась карта Таро, и уже я больше не считала ночь такой прекрасной. Кроме того, мои ноги начали потихоньку замерзать.

– Нет, – ответил Тильман, стараясь быть терпеливым. – Я не собирался благодарить тебя. Это было только предлогом, чтобы…

– А мог бы и поблагодарить, – прервала я его вызывающе.

– Это сейчас не имеет значения. Надень что-нибудь более подходящее, я хочу тебе кое-что показать.

Мне что-то показать. Ну и нахал. Постепенно я начинала сожалеть, что защитила его от Оливера.

– Ты что, пьян? – спросила я более мягко.

– Нет.

Теперь его терпение кончилось. Он зашагал по лестнице вверх и дунул на меня без предупреждения. До меня донёсся аромат жевательной резинки и курительной трубки, больше ничего.

– Ну, давай. Я думаю, это как раз подходящее время.

Некоторое время мы смотрели друг на друга. Он внимательно, убеждённый в своём желании, я с сомнением, ища наличия признаков злоупотребления наркотиками и зарождающегося безумия. Но я ничего не нашла. Тильман выглядел очень уверенно и как всегда трезво и пылко одновременно. Каверзная смесь.

Я сдалась. Пусть только дело будет не стоящим, для того, чтобы среди ночи снова одеваться и быть похищенной хобби-индейцем. На всякий случай я выбрала прочную одежду: джинсы, пуловер с капюшоном и свои кеды, по которым постепенно можно было определить их суровую жизнь в лесу. На обратном пути к Тильману я прихватила упаковку печенья из кухонного шкафа и сунула себе бутылку воды под мышку.

– Готова? – спросил Тильман, который уселся на ступеньках крыльца и играл с кругом света от фонаря.

– Хм, – пробормотала я. Теперь мне ничего другого не оставалось, как следовать за ним и довериться тому, что усилия будут того стоить.

Потому что для такого маленького парнишки шагал он очень быстро. И казалось, он точно знал, куда нужно идти.

– Что ты хочешь мне показать? – вздохнула я, когда он на перекрёстке направился в ту сторону, в которую я ещё никогда не ходила. Здесь один ручей коротко сливался с другим, более узким, до того, пока оба снова не разветвлялись. Дорога была удобно широкой и покрыта светлым песком, на котором от луча фонаря блестели мельчайшие камешки. Но вокруг нас была ужасная темнота.

– Ты должна увидеть это сама, – раздался голос Тильмана во тьме. – Но было бы лучше, если бы ты не разговаривала так много.

– Я не позволю тебе затыкать меня, понял? – закричала я. Он внезапно остановился и развернулся. Фонариком он посветил мне прямо в лицо. Я заморгала.

– Я не хочу затыкать тебя, Елизавета. Я просто думаю, что так будет лучше, понятно?

– Это безумие, – сказала я то, что как раз думала. Мне нужно было отослать его домой. И что я снова только сделала?

Да, возможно Тильман был безобидным. Но его концентрация на том, что он намеревался вместе со мной сделать, эта непонятная настойчивость в его глазах, казались мне сомнительными. Я попыталась просчитать в уме путь назад. Смогу ли я одна отсюда выбраться. Тильман при этом молча за мной наблюдал. И что меня при этом не только пугало, но и по-настоящему раздражало, это то, что он смотрел на меня, как будто это я сошла с ума, а не он.

– Если хочешь, можешь вернуться снова домой и красить ногти, но поверь мне, здесь будет лучше.

Я раздражённо пнула валун на краю дороги и сделала большой глоток из бутылки с водой. На вкус она была не вкусной и слишком тёплой. Без настоящего удовольствия я грызла печенье. Я действительно не знала, что мне делать.

Всё это казалось мне немного похожим на проект для начинающих из Ведьмы из Блер.

– Что это теперь – пикник?

Фыркая, я бросила бутылку с водой в Тильмана, но он сделал маленький шаг в сторону, так что она, булькая, скатилась со склона на краю дороги. Когда я, ничего не говоря, только ждала, он выловил бутылку ногой из кустов и пнул её ко мне, где я немного более миролюбиво подняла её.

– Пожалуйста, – коротко сказала я и указала на дорогу.

Молча, мы пошли дальше. Километр за километром, пока подошвы моих ног не заболели, и я почти не опустошила бутылку с водой. Звёзды сияли высоко над нами, но на полях медленно образовывались клубы низко расползающегося, голубовато-белого подступающего тумана.

С уверенностью, как у лунатика, крепко держа фонарик в руке, Тильман прокладывал дорогу через лес. К тому времени мы уже так много раз сворачивали: влево, вправо, снова влево, потом через мостик, через поле, через лес, что я полностью зависела от него. Одна я точно никогда не найду дорогу назад. С неприятным чувством в животе я смерилась со своей судьбой.

Я как раз хотела попросить о передышке, когда Тильман замедлил свои шаги. Лес поредел. Тильман выключил фонарик. Молча мы стояли рядом друг с другом и ждали, пока снова смогли что-то различать. И то, что я увидела, мне не понравилось.

Это было идиллически. Слева, рядом с нами, делая многочисленные повороты через луг, на котором росли всего несколько стройных деревьев, протекал ручей. На другой стороне луга заросли резко поднимались вверх. Но не хватало солнца, голубого неба, и щебетания птиц.

Сцена напоминала мне эти фильмы ужасов, в которых кажется всё в порядке, но ты просто точно знаешь, что через несколько секунд произойдёт зверское убийство. Испытывающе Тильман огляделся вокруг и застегнул замочек своего матросского свитера. Да, стало прохладно.

Но я была рада снижению температуры. Она обеспечивала мне некоторую ясность. Всё время, перед этим я думала, что в любой момент упаду в обморок.

– Они вон там, – прошептал он и призвал меня минимальным движением головы следовать за ним. После пары следующих тихих минут он затащил меня неожиданно за пару кустов и приземлился на четвереньки.

– Нет, – сопротивлялась я.

– Да, – сказал он твёрдо. Вздохнув, я последовала за ним. Мы ползли сквозь заросли, пока Тильман не нашёл брешь между двух колючих кустарников, через которую мы могли как раз обозревать луг. Удовлетворённо он усмехнулся. Его острые клыки мелькнули в темноте ночи.

Теперь я тоже видела их. Это были коровы – тёмные чудовищные тени с острыми рогами и огромными головами. Не чёрная с белыми пятнами скотина, используемая в сельском хозяйстве, которую я видела на других пастбищах. Эти животные были больше. Чуть дальше на лугу теснился некоторый молодняк, ища защиту у своих матерей.

Но трое стоящих перед нами в одиночестве скотины, с их выдающимися, мускулистыми шеями – это должно быть были быки. И нас не отделял от них никакой забор.

– Что это за коровы? – прошептала я так тихо, как только возможно. У меня не было желания, чтобы меня забодал один из этих монстров.

– Быки Хека, – прошептал Тильман. – Они похожи на вымершего Тура и их вывели для того, чтобы помочь ренатурировать долину. Они могут съесть полностью все кусты. Несколько лет назад вокруг Гренцбаха был ещё густой лес. Но его не должно быть здесь.

Ничего себе. В отношении Тильмана это был целый роман.

– Ты интересуешься экологией? – спросила я его с любопытством.

– Меня интересует природа. Это всё, – возразил он с недвусмысленным подтекстом всезнайки.

– И это было то, что ты хотел мне показать? Поэтому мы проделали такую длинную дорогу? – спросила я недоверчиво. Ладно, животные были впечатляющими и на них стоило посмотреть, но это ещё не означало, что ночью, в течение нескольких часов, я буду бродить по лесу.

– Конечно же нет, – сказал он решительно. – Пожалуйста, помолчи теперь. Наверное, это может произойти в любой момент.

Он встал на колени и стал осматривать поляну. Что же было "этим"? Ночные игры спаривания быков Хека? Если он меня притащил сюда из-за этого, то это было не только неловко, но так же ... Движение за пастбищем внезапно остановило мои размышления. Тильман поднял голову.

Неторопливо он повернулся ко мне и приложил палец к губам. Я поняла. И не только это – я чувствовала всеми своими органами чувств, что сейчас мне ничего нельзя было больше говорить. Где-то над нашими головами, высоко в кронах деревьев закричал сыч. Далеко, далеко ответил другой.

Коровы оставались неподвижно стоять, как будто из-за заклинания они окаменели. Только бык перед нами, самое крупное животное из всех, внезапно отвернул голову от нас, степенный, но изобилующий силой поворот, в сторону стройной, высокой тени, которая отделилась от темноты на другом конце поляны.

Тень, чьи гибкие движения уже давно запечатлелись у меня в уме и сердце. Я затаила дыхание и задрожала всем телом. Это был Колин. Вот чёрт. Это был Колин – а я сидела здесь с Тильманом в кустах и наблюдала за ним. Неужели он был тем, что Тильман хотел мне показать? Но почему?

Я посмотрела на Тильмана, но он уже больше не воспринимал меня. Всё его внимание было направлено на Колина, который пружинистым шагом пересекал пастбище, непонятными, почти как танец кругами, так, что его образ снова и снова сливался с силуэтами коров. Его волосы на затылке торчали вверх волнами и постоянно извивались, как пламя.

Его лицо светилось белым из темноты ночи. Свои руки он вытянул в стороны, как будто с помощью своих кончиков пальцев он получал послания. Послания из душ животных, которые не пугались его и не нападали. Только телята тихо мычали и прижимались ещё сильнее к своим матерям.

Потом Колин остановился прямо перед лохматым быком, всего в нескольких шагах от нас, лицом к лицу с первобытной скотиной. Он опустил голову, схватил животное за его изогнутые рога и прижался лбом ко лбу быка. Как будто принуждённый таинственной силой бык склонил голову. Я услышала тихое рычание и с содроганием поняла, что оно вырвалось из горла Колина, а не из горла быка.

С одним энергичным толчком Колин поднялся на широкую спину своей жертвы и впился своими растопыренными пальцами в густой мех. Бык приглушённо вскрикнул, короткий рёв наслаждения, прежде чем его передние ноги подогнулись, и он опустился на землю. Как будто хотя поблагодарить его и утешить, Колин провёл нежно по шее животного, в то время как, сверкая, кровь просачивалась в мокрую от росы траву.

Теперь это настигло и меня, внезапно и беспощадно, и я не могла ничего с этим сделать. Я пыталась оттолкнуть от себя образы, заблокировать их, но они неодолимо заполнили мой мозг – мычащие телята передо мной, тёплое дыхание коровы, которую я сзади зажимаю своими передними ногами, сладкая трава между моими жующими челюстями.

Колин поднял голову и вдохнул, принюхиваясь, воздух. Призрачно медленно он повернулся к нам лицом. Его глаза засветились пылающим огнём. Он увидел меня. Я схватила Тильмана грубо за плечо.

– Нам нужно убираться отсюда, быстро! Быстро!

Мой голос звучал так испуганно, что он сразу же подчинился. Пожалуйста, Колин не тронь нас, умоляла я про себя. Я ползала вперёд, прижимаясь к земле, пока мы не оставили подлесок за собой и смогли встать. Потом я побежала слепо в лес, всё равно куда, лишь бы подальше от Колина и быка, чьи блекнущие мечты всё ещё проносились у меня в голове. Несколько раз я падала на четвереньки и убеждалась при подъёме быстрым взглядом назад, что Тильман следовал за мной.

– Эли, – прохрипел он и показал на свою грудь.

– Не останавливайся! Давай! – закричала я на него и бросилась дальше. Мои ноги шагнули в пустоту. Ветки расцарапали мне лицо, когда меня понесло вперёд и я, описав большую дугу, покатилась вниз.

Защищаясь, я подняла руки, закрывая глаза, и свернулась калачиком. Ещё раз я перевернулась через голову, ещё и ещё. Потом мне между рёбер воткнулась острая ветка. Я завыла от боли. С глухим грохотом я достигла дна и внезапно верхняя часть моего тела промокла насквозь.

В панике я коснулась своей футболки. Кровь хлестала, журча, по моей коже. Ветка, должно быть, повредила артерию. Я истекаю кровью. О Боже, я истекаю кровью.

Тильман тяжело ударился о мою спину. За ним следовали камни и комья земли, которые пыльным каскадом пронеслись над нами. Но это не было больно. И дышать я тоже могла. Застонав, я с трудом поднялась. Подо мной тихо журчало, и я была снова в состоянии различать горячее и холодное. Кровь была тёплой. Но это здесь было от силы 5 градусов.

– Слава Богу, – вздохнула я. Я быстро ощупала себя. – Тильман? С тобой всё в порядке?

Он смотрел на меня широко открытыми от паники глазами и ничего не говорил. При его дыхании раздавался храп. Снова он указал на свою грудь.

Потом он начал кашлять – кашель как будто кто-то со всей силы сдавил его лёгкие, так что в них не осталось не одного крошечного атома кислорода.

– Дерьмо, чёртово дерьмо, – выругалась я и стала искать пальцами его пульс, в то время как ухом я прижималась к его груди. Его сердце неистово билось. А дыхание звучало просто ужасно.

– Эли, – произнёс он, вспотев, и дико посмотрел на меня. – Слезь с меня!

– Где твой спрей? Куда ты его сунул?

Я залезла руками в его карманы брюк, потом в карманы его пуловера. Они были пусты. Его опять охватил приступ кашля, но ему не удавалось вдохнуть свежего воздуха.

Безжалостно я откатила его тело в сторону и осмотрела землю под ним. Снова ничего. Я окунула свои руки в ледяную воду ручья и отодвигала в сторону грязь и камни. Спрей должен быть где-то здесь. Но если он потерял его уже при падении со склона, тогда ...

– Вот, – я нащупала маленькую металлическую трубку, которая застряла под веткой. Ругаясь, я стал тащить за ветку, пока металлическая ёмкость не освободилась. Прежде чем она успела уплыть, я бросилась, проползя на животе, в ручей, выловила её и перевернула Тильмана на спину.

– Вот, и не смей мне умирать! – закричала я на него и приложила спрей к его рту. – Сейчас, – приказала я и нажала на кнопку. Дрожь прошла по его груди. Я нажала ещё раз. Пыхтя, он выдохнул. Снова вдохнул. И выдохнул.

Я легла на спину и стала смотреть наверх, на верхушки елей. Колин, если у тебя есть хоть капелька чести, то не воспользуйся этой ситуацией. Продолжая лежать, я выжила ледяную воду из своей футболки. Потом я встала и отошла на несколько шагов в сторону, чтобы Тильман мог спокойно прийти в себя.

– Что с тобой вдруг случилось? – спросил он, когда смог снова говорить, не кашляя от напряжения при этом.

Да. Что мне ему теперь сказать? Что я просто пыталась спасти наши жизни? Мы подкарауливали Колина. На охоте. Я не могла представить себе, что ему это понравилось. И я не хотела представлять себе, как реагируют Демоны Мара, если им что-то не нравиться.

Меня всё ещё преследовали видения быка, и у меня было неестественное желание вырвать зубами пучок сочной травы, которая росла под нами на лесной почве. Колин вдруг показался мне таким чужим. Таким опасным. В нём не было почти ничего человеческого.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю