Текст книги "Раздвоенное сердце (ЛП)"
Автор книги: Беттина Белитц
Жанры:
Сказочная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
Мои чувства вышли на тропу войны. Я разучилась так быстро ... При моём первом посещении клуба полтора года назад я вначале думала, что не выдержу и десяти минут в этом шуме, вони и водовороте людей. Я не знала, куда мне смотреть – столько много лиц, болтающих ртов, к этому басы, которые отдавались у меня в желудке и вибрировали в перепонках. Тысяча запахов: духов, пота, пива, сигарет, размазанной по полу жевательной резинки, мокрых осколков, нагретых прожекторов и непроветренных комнат.
Но когда я преодолела первую волну паники и сказала себе, что могу уйти в любое время, становилось более менее терпимо. То же самое мне нужно сделать и сегодня. Я осмотрелась. Несколько лиц я узнала, они встречались мне в школе. Но большинство мне были совершенно не знакомы.
Тильман очевидно предпочитал размышлять в одиночестве о страданиях в мире, и от него исходил непреодолимый "не трогай меня" настрой. Я даже не предприняла попытки заговорить с ним. Но было хорошо знать, что я не единственная здесь, чьи челюсти угрожали зацепиться друг за друга. Я как раз более менее комфортно устроилась на моей барной табуретке и тайно вылила половину моего пива на пол, когда Майке и женщина с косичками замолчали, и я автоматически подняла взгляд. Моё спокойствие и комфорт тут же улетучились.
Там был Колин. О, чёрт возьми. И, конечно, он смотрел сквозь меня, как будто мы никогда не седели бок о бок в темноте перед его домом и не говорили о его лошадях. Нет, он проигнорировал меня. Зато все другие уставились на него, и, к моему неудовольствию, я тоже не могла оторвать от него взгляд.
На нём были узкие чёрные брюки с изношенным кожаным ремнём, белая небрежная рубашка, которая была слишком сильно расстегнута, а на шею был намотан чёрный, тонкий шарф. Его бесчисленное количество серёжек вспыхивали от света прожекторов.
Широкий кожаный браслет на его левом запястье резко выделялся на его светлой коже, а из-под длинных брюк выглядывали испорченные сапоги – сказочное сочетание пирата, панка и конюха. Его волосы бросали вызов законам гравитации, так же упорно, как и мои. Дерзко несколько прядей падали на брови, щекотали кончик носа и образовывали на затылке шелковистое гнездо, которое мои руки в ту же секунду захотели распутать.
Уже через несколько секунд Майке и женщина с косичками, хмурясь, отвернулись от Колина, чтобы с поджатыми ртами пошушукаться, но я, как гипнотизированная, прилипла к табуретке и не могла оторвать от него глаз. Тщеславный, решила я. Этот тип бесконечно тщеславный. Но я знала, что это было неправдой.
Может, всё-таки и был, но не так, как это выглядело. Ремень, ботинки и рубашка не были продуктом дизайнера – они были старые. И они подходили к нему идеально. Колин превосходил всех на этой дискотеки.
Он кивнул нескольким людям, которые сдержанно поприветствовали в ответ, и перешел потом на другую сторону к танцевальной площадке. Там я могла различить его неясно, лишь как элегантный, высокий и в значительной степени неподвижный силуэт. Силуэт, который оставался один. Ни один человек не приближался к нему. Может быть, мне это сделать? Нет, Эли, даже не думай об этом, упрекнула я сама себя.
Он получил по заслугам, что остался один. Другого он не заслужил. Я сама себе не верила, но оставалась в этом отношении сильной. После двух часов утомительных разговоров о клубе и различных попыток избавиться от пива, мой зад замлел, а моё терпение кончилось.
Или сейчас что-то произойдёт или я вызову себе такси и поеду домой. Я чувствовала себя захмелевшей и в то же время беспокойной. И я была зла на Колина. Как он только мог притворяться, что не знает меня?!
Ди-джей, видимо, уже достаточно напился, чтобы пренебрегать словесным развлечением.
– Вы должны, наконец, начать танцевать. Давайте, танцуйте, – потребовал он от нас заплетающимся языком.
Никто не отреагировал.
– Хорошо, раз так, тогда я поставлю пару современных вещей. К примеру "Депе?ш мод". В конце концов, они существовали уже в 80е, – в его голосе звучало отчание.
Потом он коротко закашлял в микрофон, выключил его и хмуро повернулся к своему экрану.
"Депе?ш мод" – я люблю "Депе?ш мод", даже если Николь и Дженни всегда называли их группой для стариков. Может быть, мне ещё немного подождать? Исполнит ли ди-джей свое обещание?
Колин, несчастный ублюдок, так и не выбрался с этой адской танцплощадки, а в это время всё больше гостей, даже Тильман, переходили в другую комнату и закрывали мне вид на его силуэт. Но Майке, казалось, чувствовала себя возле бара с Бенни чрезвычайно комфортно и собиралась уже уничтожить своё четвёртое пиво.
Я решила, тихо вздыхая, отступить. И как раз собиралась повернуться к Бенни и Майке, чтобы попрощаться, как в мои уши проникли знакомые звуки. Разве это не… ? О, это действительно "Депе?ш мод". С "Wrong". "По ошибке." Это подходило. Я оказалась здесь по ошибке, не в то время, не в той одежде, не в том теле. Не в том мире. Если и существовала песня, которая подходила к моей жизни и могла спасти этот вечер, так это была она.
Оставаться неподвижной стало пыткой. Я заглянула за угол. Хорошо, я буду не единственной, кто танцует. И я соскользнула с табуретки и пошла к танцевальной площадке. Мои ноги были устойчивы на плоских подошвах моих кед, и мои руки и ноги начали двигаться в такт классного ритма, в то время как моя душа стала парить при звуке холодного, и в то же время меланхолического голоса Дейва Гаана.
Музыка будоражила меня. Я закрыла глаза, пока не стала воспринимать лишь мерцающий свет под моими веками. Мне было все равно, как я выглядела, смеется ли кто-нибудь надо мной или нет. Я вытеснила всех из своего сознания.
Песня очень быстро кончилась. Слепо я отошла от танцевальной площадки и облокотилась на стену, прежде чем медленно открыть глаза. Я больше не была одна. В то время как звуки баса и мое сердце бились в унисон, меня неудержимо потянуло в мерцающее черные глаза Колина. Притяжение его пылающего взгляда было настолько сильным, что я не могла этому сопротивляться.
Он стоял на расстоянии нескольких метров, возле противоположной стены, и в то же время он был так близко от меня, что мне казалось, что я могу ему что-нибудь шепнуть, могу смахнуть его темные пряди волос с его лица всего лишь одним легким движением. Ироническая улыбка играла в уголках его губ, а его угольные глаза дерзко рассматривали меня.
Ди-джей сражался со своим микшерным пультом. Пару раз затрещало, и я услышала, как он ругается, хотя он и выключил микрофон. Потом он, зло фыркая, сдался, сделал большой глоток пива и расплывающимся взглядом уставился на танцплощадку. Музыка, которая сейчас играла, была холодная и техническая, но, тем не менее, своеобразно тоскливая. Я ее не знала, но она была так знакома, что я могла бы подпевать.
Я почти захотела снова танцевать, но для этого мне нужно было оторваться от взгляда Колина. А этого я не хотела. Хотя я все еще была зла на него, я смотрела вызывающе в его глаза. Внезапно дикие картины заполнили мою голову, короткие записи, как в трейлерах. Картины из жизни, которую я никогда не вела.
Я увидела серые шахты метро, в которых танцевали люди, молодые мужчины и женщины, с высоко уложенными прическами, со слишком большими куртками, с бледными лицами и острыми концами сапог.
Я смотрела в глаза девушке с похожими на перья чёрными волосами и хотела поцеловать её в её мягкие губы. Я смотрела на свои руки и ноги, как они играли на ударном инструменте, в то время как искусственный туман щекотал мой нос, и всё это наполняло меня глубоким удовлетворением. Я была счастлива. Счастливая и не принуждённая. Сбитая с толку, я дотронулась до глаз, но они были открыты. Что со мной произошло?
Я снова посмотрела на Колина. Тоскливое выражение появилось на его лице, как будто песни вызвали воспоминания. Но этого не могло быть. Ему было двадцать, так что он родился в 1989, подсчитала я быстро. И тогда это волна уже прошла – это я знала в этот момент. Не знаю откуда. Я просто это знала.
Так же как сразу же я узнала песню, которую микшерный пульт выбрал в своём неистовстве. Я увидела обложку пластинки перед собой. "Being Boiled" от Лиги людей. Эту обложку я никогда не держала в руках, и всё же я видела её так ясно, что могла бы её нарисовать.
Колин слушал, запрокинув голову и закрыв глаза. Его длинные ресницы бросали тени на бледные щёки. Потом и он оторвался от стены. Я ещё никогда не видела, чтобы мужчина так, танцевал как он. Я не могла сказать, когда его ноги, если они вообще это делали, касались пола.
От него исходила подсознательное напряжение, из-за которого всё моё тело наэлектризовалось, а оставшиеся танцоры автоматически от него отступили. Время от времени дискотечные огни отключались, разбрасывая поток искр, поэтому ультрафиолетовый свет из-за темноты отсвечивал на рубашке Колина призрачно-голубоватым – и, как ни странно, так же блестело и из-под его полузакрытых век.
Лица других людей искривились в гримасе, их глаза сузились, и в них была видна подлость. Я видела, как они украдкой начали пренебрежительно шептаться. Зависть и ревность витали, пропитанные ядом, в душном задымленном воздухе. Даже Майке бросала гневные взгляды в его сторону. Только Тильман смотрел на Колина спокойно и очень внимательно.
Все другие Колину были безразличны, так же, как и мне. Он танцевал небрежно, клёво, и да, я должна была это признать – он выглядел так, что, как правило, называли сексуально. Он точно знал, что он делает. И всё-таки казалось, он никого не замечает вокруг. Он погрузился во что-то, чего я не понимала, что от меня оставалось скрытым. Он от всех отдалился. Он был где-то в другом месте – очень, очень далеком.
Вернись Колин, подумала я инстинктивно, не уходи. Останься со мной. Музыка закончилась. Ди-джей хотел поставить следующею песню, но вдруг раздался громкий взрыв, из колонок вырвалось звучное блобб, и все огни погасли, в том числе и ультрафиолетовый. Стало очень темно.
Я была зажата среди незнакомых людей, а если сейчас прогорит один из кабелей, и начнётся пожар, никого не будет интересовать моё спасение. Они меня раздавят. И сразу во мне поднялась паника. Я боялось, что не смогу больше дышать.
– Пойдём, выйдем, – услышала я голос Колина прямо возле своего уха.
С тревогой я попыталась нащупать его рядом со мной, но здесь никого не было.
– Пойдём, следуй за мной.
Где он был? Кто-то врезался в моё плечо. Я унюхала едкий мужской пот, и почувствовала потную ладонь на своей руке. От отвращения я вздрогнула. Это был не Колин.
Я пошла вперёд, не зная, куда идти. Как я могла следовать за ним, если я его не видела? Толпа вокруг меня шутила, но я могла различить голый страх между обеспокоенными шутками. Люди испугались. И, скорее всего, они боялись и до отключения света, сами не зная об этом. Это было связано с Колином, Если их было слишком много, то может начаться хаос. Массовая паника.
Поэтому я просто поспешила. Я полностью потеряла ориентировку, но мои ноги несли меня через толпу, как будто притягивались магнитом. Ни разу я не врезалась в стену или в другого человека, до тех пор пока я шла и не останавливалась. Потом я нажала всем телом на дверь и прохладный, сладкий, ночной воздух заполнил мои лёгкие. Я была свободна. И я снова могла видеть.
На стоянке Колин прислонился к своей машине, как будто бы ждал меня. Автоматически я зашагала в его сторону, не зная на самом деле, что ему сказать. В конце концов, мы не перебросились сегодня ни одним словом. Во всяком случае, не так, как это делают другие люди. И, кроме того, я всё ещё сердилась.
В здании дискотеки снова включили свет. Люди загудели и захлопали в ладоши, пока грохот басов их не заглушил. Некоторое время мы молча стояли друг перед другом.
– Это выглядело красиво, то, как ты танцевала, – тихо сказал, наконец, Колин.
Комплимент – он сделал мне комплимент? Или он издевался?
Ты тоже, хотела сказать я, но у меня вырвался только сухой кашель. Мой взгляд упал на кусочек голой белой кожи, которая выглядывала из его открытого воротника рубашки. Я слегка покачнулась. Я чуть просто так взяла и не дотронулась до него.
А я ещё никогда просто так не дотрагивалась до парней. Это было моим железным правилом. Никогда не быть навязчивой. Никогда не делать первого шага. И, конечно, не с кем-то, кто только и ищет мухобойку, которая бы подошла для меня.
– Потому что это было по-настоящему. Это была ты. А никто-то другой, – продолжил Колин.
Вообще это прозвучало не так, как будто он ищет мухобойку. Но мой голос снова не послушался меня.
Внезапно холодный порыв ветра прошёлся по моим волосам. На долю секунды по моему телу прокатилась ледяная дрожь. Колин отвёл взгляд.
– Залезай, я довезу тебя до дома.
О, да конечно. Но как ни странно, я нашла непонятное удовольствие в том, чтобы подчиниться его приказу. Во мне распространилась вялая сонливость.
Когда я охотно опустилась на кожаное сиденье, я вспомнила, не смотря на неторопливость и вялость моих мыслей, папину просьбу. Он увидит, когда Колин меня подвезёт – мне нужно будет выполнить его желание, если он ещё не спит. Но скорее всего он уже спит.
– Ты, – начала я осторожно.
Да, получилось. Я снова могла говорить.
– Мой отец хотел бы знать, кто за рулём этого монстра, на котором меня сейчас подвезут уже в третий раз, – я пожала, извиняясь, плечами. – Моя мама нас видела. Не мог бы ты коротко сказать ему привет?
– Конечно, – сказал Колин спокойно.
Но его насмешливая ухмылка не укрылась от меня.
– А почему тогда ты так глупо ухмыляешься? – проворчала я.
Ухмылка превратилась в мелодичный смех.
– Ты сильно любишь своего отца, не так ли? Другая девушка просто попросила бы меня высадить ее немного раньше.
– Конечно, я люблю его, – ответила я вызывающе.
Что он имел в виду, говоря "другая девушка"? Это что, было его хобби – развозить несовершеннолетних девушек по домам?
– Это хорошо, – ответил он, и насмешливый тон исчез из его голоса.
После нескольких минут молчаливой езды в ночи мы приехали.
Меня затошнило. Папа был представительным мужчиной, и те немногие парни, которых я ему до этого представила, при виде его возвращались к ранней стадии детства. Что, в свою очередь, в моих глазах совсем не выглядело желанным. Они просто боялись его. При том, что он никогда не обращался с ними плохо или высмеивал их. Он всегда был исключительно дружелюбным.
Колин был не менее впечатляющим, хотя и по-другому – более молодой. Как же всё закончиться с ним? Может, они скомпонуются, а я останусь в стороне? Или папа посчитает его некрасивым, как Майке? Попросит показать свои водительские права? Ни одна из этих идей не понравилась мне.
Я с трудом вылезла из машины и проскользнула во двор, чтобы посмотреть, не спит ли папа. Конечно, он не спал. В зимнем саду горел свет, я увидела его сидящим за столом.
Я подозвала Колина к входной двери. Зайдя в коридор, Колин громко втянул воздух, как будто что-то предчувствовал. На какое-то мгновение он остановился.
– Все в порядке?– прошептала я.
– Да, все нормально,– пробурчал он, но по его глазам я поняла, что что-то не так.
Он был недоверчив, хотя и пытался скрыть это. Но сейчас у меня не было ни времени, ни терпения задумываться об этом. Я решительно пошла вперед, в зимний сад, где папа при свете свечи сидел в раздумьях над своими книгами и делал заметки.
– Привет папа, я привела моего шофера, ты ведь хотел с ним познакомиться. Это Колин, он..., – я замолчала, потому что папино лицо в один момент окаменело.
Он резко поднялся, расправил плечи и громко втянул воздух, также как Колин только что в коридоре. Меня он вообще не воспринимал.
Растерявшись, я повернулась к Колину, который пристально рассматривал папу мрачным взглядом. Его глаза пылали, необъяснимое предчувствие, написанное на его лице, превратилось в твердое подозрение. Что тут творилось? Невидимая сила задвинула меня назад, так что я прижалась к стене и беспомощно наблюдала за обоими. В помещении слышался треск, похожий на звук горящих бенгальских огней, только громче и угрожающее.
– Что тут происходит? – хотела закричать я, но у меня пропал голос. Папа сделал шаг вперед, в этот же момент Колин нагнулся как хищник перед прыжком. Они беспрерывно смотрели друг другу в глаза.
От папиного взгляда у меня то и дело пробегали мурашки по спине. Таким я его еще никогда не видела – грубым, необузданным и невероятно яростным. Колин тоже казался бешеным, но в его мрачном лице я увидела, прежде всего, неверие и безграничное удивление, вперемешку с агрессивностью и яростной силой.
Казалось, из папиного горла раздавалось раскатистое рычание. Его руки были сжаты в кулаки, бурлящая враждебность, исходящая от него, заставила бы любого другого убежать. Но Колин держался стойко.
– Немедленно покиньте мой дом,– тихо, но угрожающе сказал папа. У меня вырвался жалобный стон.
Что бы тут не происходило, это наводило на меня такой ужас, что я почувствовала тошноту, а на лбу выступил холодный пот. Это были не люди. Это были кровожадные соперники.
– И никогда больше не приближайтесь к моей дочери. Понятно?
Колин не испугался. Он всё ещё испытывающе втягивал воздух, всё это время оставаясь спокойным. Его глаза были направлены на моего отца.
– Но, папа, он мне ничего не сделал, – тщетно пыталась я спасти ситуацию.
– Убирайся, – ревел он, игнорируя меня. Его голос был настолько громким и грубым, что мои уши заболели.
Никогда прежде я не видела, чтобы он так выходил из себя. Колин не показывал никаких следов страха или нервозности. Не отрывая глаз от моего отца, он попятился назад из зимнего сада, открыл дверь и
вышел из дома по наружной лестнице.
На газоне он ещё раз обернулся ко мне – ужасное чувство дежавю из моего сна, только сейчас его от меня отделяли толстое оконное стекло и сердитый отец. Его глаза светились как чёрные угли, но его взгляд был таким грустным, что у меня заболело сердце. Затем он растворился в темноте ночи.
Ошеломленно я посмотрела на папу. Треск исчез, но, казалось, по его напряжённому телу всё ещё неслась чистая энергия.
– Что это такое было? О чем ты думал? – теперь разозлилась я. – Он мне ничего не сделал! Он только довёз меня домой, и это всё!
Я была слишком слаба, чтобы кричать, но, по крайней мере, мой голос не сорвался. Вместо этого, у меня из глаз потекли слёзы. Папа был похож на кого-то, кто пытается всеми возможными силами выразить словами своии мысли.
– Он тебе не подходит, Елизавета, – сказал он, вынуждая себя успокоиться. – Он старый и ...
– Ему двадцать! Он всего на три года старше, – перебил я его.
– Двадцать, – прорычал папа презрительно. – Ты его видела? Да ведь он Донжуан, один из тех парней, кто цепляет девушек и использует их, обрюхатит и разобьет им сердце. Это видит даже слепой!
Я всегда могла положиться на своё чувство и понять, обманывал меня кто-то или нет. На этот раз это было настолько очевидно, что я не сомневалась. Папа обманывал. Каждое слово было ложью.
– Ты лжешь, – сказал я.
– Не смей обвинять меня во лжи, Елизавета, – закричал на меня папа. – Он уничтожит все, что тебе дорого. Все!
Его голос и глаза были такими странными и страшными, что я могла думать только об одном: сбежать отсюда. На улицу. Я не останусь здесь больше ни минуты.
– Ты зашёл слишком далеко, папа, – сказала я тихо. – Я не шлюха. Ты мог бы мне доверять. Но ты этого не делаешь. И ты меня пугаешь!
Одним прыжком я достигла двери зимнего сада и побежала так быстро, как только могла, вниз по ступенькам, в сад. Мгновение я была уверенна, что чувствую его дыхание позади себя, но я свободно запрыгнула на свой повреждённый велосипед, нажала на педали и помчалась по просёлочной дороге вверх, потом в лес.
Наш дом вдруг стал вражеской территорией. Я боялась возвращаться туда, но в то же время моё сердце разрывалось от мысли о том, что я выступила против своего отца и сбежала.
Как в тумане, я прокладывала себе дорогу через сосны, не понимая, что я здесь вообще делаю. Камни вылетали из-под колёс, и несколько раз я лишь кое-как смогла уберечь себя от головокружительного падения, только приложив огромное усилие. Потом задняя шина лопнула. Ругаясь, я отбросила велик в кусты.
Я рыдала навзрыд. Мои лёгкие горели, а джинсы прилипли к вспотевшим ногам. Тихое мяуканье заставило меня остановиться. Посередине дороги стоял Мистер Икс. Он внимательно смотрел на меня.
– О, привет котик, – сказала я, задыхаясь, и села на каменистую почву.
Мурлыча, он подбежал ко мне, и стал тереться своей большой головой о мою щёку. Рыдания сотрясали всё моё тело. Я не понимала ни папу, ни Колина. Вся ситуация была настолько странной и нелогичной, что я
до сих пор не могла истолковать её или вообще объяснить.
Но теперь, когда Мистер Икс, мяукая, подарил мне слабое утешение, я поняла, что должна была спросить об этом Колина. Если уж мой собственный отец солгал, то, по крайней мере, он должен сказать мне правду. Что-то подсказывало мне, что он её знает.
Мистер Икс показал мне дорогу, и я нашла Колина за домом, где он рубил дрова твёрдыми быстрыми ударами. Снова и снова он вгонял топор в толстые полена с почти нечеловеческой силой, и иногда мне казалось, что я вижу вспышки искр, когда металл встречался с деревом. Мистер Икс укоризненно раздулся и сел на порядочном расстоянии на свой пушистый зад.
– Прекрати! Остановись, – воскликнула я.
Колин не отреагировал. Мне было ясно, что он услышал меня, но сначала он разбил три следующих деревянных блока, прежде чем он выпрямился и посмотрел на меня мучительным взглядом. Ни одной капли пота не стекало по его лицу, хотя было гнетуще душно. На его рубашке появились пятна, а его штаны были покрыты древесной стружкой.
– Что это было только что? – спросила я и потерпела не удачу подавить мои слёзы. Тем не менее, мой голос прозвучал удивительно требовательно. – Объясни, что это было. Сейчас же!
Он ещё раз отделил топор от ствола дерева и вогнал его в деревяшку, как будто если бы он не сделал этого, то энергия, которая в нём бушевала, разорвала бы его. Внезапно он оказался возле меня, и его глаза были полны гнева, разочарования и боли.
– Я не могу тебе этого сказать. У меня нет на это права. Эли, я ему просто не понравился.
Колин замолчал. Напряжённо он провёл руками по волосам. Я начинала бояться и его, но один из них скажет мне всё-таки правду.
– Ты должен мне рассказать. Ты должен, – настаивала я.
Меня трясло, как осиновый лист, и взгляд Колина задержался не надолго на моих слёзах, которые капали на мой подбородок. Всё моё лицо болело. Моя челюсть была настолько напряженна, что разговор забирал мою последнюю силу.
Колин какое-то время молчал. Вокруг нас стало устрашающе тихо. Пение сверчков умолкло, даже ветер утих.
– Как зовут твоего отца, Эли? – наконец спросил Колин.
Я понимала, что это стоило ему большого усилия, задать этот вопрос, но после этого платина прорвалась.
– Как его зовут? – повторил он громко. Опять же, я увидела эту тревожную смесь боли и изумления в его глазах.
– Лео. Лео Штурм, пробормотала я беспомощно. Что это имело общего со всем этим делом?
– Как его зовут? – повторил он ещё громче. – Как его настоящее имя?
Мои мысли путались. Но потом я вспомнила. Конечно. Незадолго до моего рождения папа взял фамилию мамы, потому что мама считала, что никакая девочка в мире не заслуживала расти с такой фамилией, как у него. Уже было скверно то, что её носил Пауль.
– Фюрхтеготт*, ответила я, дрожа. – Леопольд Фюрхтеготт.
Колин издал звук, который одновременно звучал жалобно и сердито, так что Мистер Икс наклонил голову и не довольно зарычал. Я была уверена, что сойду с ума, если мне тут же кто-нибудь не объяснит, что здесь происходит.
(прим.переводчика:* фамилия переводиться с немецкого как Бойся Бога.)
Колин отступил на шаг. Я осталась стоять, дрожа, и смотрела, не отрываясь ему в глаза, хотя слезы лились потоком по моим щекам.
– Твой отец ..., – Колин вздохнул и твёрдо посмотрел на меня. – Твой отец полукровка.
Глава 16. Братья по крови
– Что? – спросила я, на мгновение усомнившись в Колине и в том, что я его правильно поняла.
Полукровка? Что это значит? Но он так зловеще произнес это слово, что мне стало не до шуток. Наоборот. Мой позвоночник покрылся ледяной гусиной кожей.
– Папа не индеец или кто там еще – это я точно знаю, – все еще без энтузиазма, возразила я
– Нет, Эли, – необычайно серьезно сказал Колин. – "Полукровка" означает, что он был атакован, и он смог убежать, прежде чем завершили обряд крещения крови.
Час от часу не легче. Атаковали. Крещение кровью. Я не могла припомнить, чтобы моего отца когда-нибудь кто-нибудь кусал или у него был хотя бы один шрам.
– Кем?– продолжала я допытываться, потому как неопределенность грызла меня. – Змеей? Пауком? Летучей мышью?
Колин сухо, но печально рассмеялся и покачал головой.
– Я не могу тебе этого сказать. Эли, так не пойдет. Ты ничего не знала до сих пор, поэтому тебе и сейчас не нужно этого знать, – он сам не верил своим словам. – Не вынуждай меня, – попросил он тихо.
О, Господи, как же я устала! Я так ужасно устала. Только мои слёзы не давали мне успокоиться…
– Скажи мне, – умоляла я из последних сил. – Пожалуйста.
Но он молчал. Его слова продолжали звучать в моих ушах и хотели уже смешаться с моими зарождающимися сновидениями.
Полукровка. Крещение кровью. Быть атакованным. Это не похоже на зверей. Это похоже на что-то, чего не было в моей реальности, чему нельзя было бы быть, и уж точно не в моей семье. Это звучало демонически.
–Это неправда, – прошептала я.– Нет, это неправда...
Пока еще сон не завладел мной, я устремилась мимо Колина в лесную чащу. Мне хотелось убежать, подальше от этих ужасных слов и догадок, которые угрожали взорвать мою голову. Каким-то образом мне нужно найти тропинку, которая приведет меня домой.
Домой? Что было моим домом?
Ветки били меня по лицу, и колючки царапали мои руки. Снова и снова меня удерживали корни или вился частый кустарник, словно кандалы вокруг моих лодыжек так, что я спотыкалась.
Наискосок от меня вспыхнули два зеленых зрачка – зверь на охоте, возможно, он опасен и кусается. Тотчас я увидела перед собой кабана из подвала Колина. Я вскрикнула и сделала попытку убежать в другом направлении, однако там был такой частый подлесок, что я с трудом передвигалась.
Я перестала видеть небо надо собой. Как загнанный зверь я продолжала бороться, несмотря на то, что уже совсем потеряла ориентацию.
– Елизавета...
Как только голос Колина расплескался в черной пустоте, мне захотелось опуститься на покрытую листвою землю. Но его руки подхватили меня. Без труда он перекинул меня через плечо и понес, словно тюк белья, сквозь заросли назад к дому.
Мои силы были полностью на исходе. Мои руки и ноги затекли от боли и усталости, в таком положении тела мне больше не удавалось сохранить даже остатки собственного достоинства. Когда Колин опустил меня на скамейку под выступающей крышей, я прислонилась головой к плечу Колина и разревелась.
Теперь он получил то, что хотел. Я должна быть сама собой, сказал он. Теперь я была ею, и все удерживаемые слёзы прошедших лет промочили вылинявший материал его рубашки.
– Посмотри на меня, – попросил он через некоторое время.
Я только что громко высморкалась и выглядела, наверное, ужасно. Но что это уже изменит. Моя жизнь превратилась в чрезвычайно странную кучу обломков, элементы которых мне никто не мог объяснить.
Как и до этого, Колин зачарованно следил за тем, как текли мои слёзы, которые постепенно иссякли. Осторожно он поймал одну указательным пальцем и слизал её. Урча от удовольствия, он закрыл глаза. Я задержала от удивления дыхание. Он что, их не ненавидел? Может ли это быть правдой?
– Я знал, что они вкусные, но не предполагал что настолько...
С заплаканными глазами, я смотрела на него. Я хотела прижать свой горящий лоб снова к его прохладной шее, но его взгляд заставил меня замешкаться.
– Стой спокойно, – сказал он.
Я повиновалась, не дыша. Медленно, он наклонился вперед к моему лицу и начал одну слезу за другой – что, есть? Можно ли было это так назвать? Во всяком случае, это не было слизыванием, и поцелуем тоже не было. Он мягко зачерпывал их кончиком языка с моих щёк; такое ощущение, как будто перышки колибри ласкают мою кожу. Прохладно и легко.
Затем он подул мне нежно в лицо, и я почувствовала себя мгновенно освежённой. Сам он казался сытым и удовлетворенным, хотя я все еще могла видеть недоверчивый гнев в его глазах.
Хотя мне может казаться, что это гнев.
– Хочешь теперь знать, кто такой полукровка?
Я с нетерпением кивнула. Мой побег привёл меня снова в чувство. Я была в плачевном состоянии, но я могла слушать.
– Ты ведь не остановишься и будешь снова и снова спрашивать меня? – убедился он.
– Нет. Не остановлюсь, – ответила я твердо.
– Я так и думал. Ты снова вернешься. И поэтому я расскажу тебе сейчас. Потому что тебе нельзя возвращаться.
– Это мы ещё посмотрим, – ответила я упрямо, но Колин посмотрел на меня таким взглядом, который тут же уничтожил мои слова. Затем он отвернулся и посмотрел на свои белые, изящные руки, говоря при этом.
– Существует совсем мало полукровок. Они – это что-то особенное. Полукровка – это человек, который ..., – Колин заколебался и какое-то время молчал. Я внимательно слушала. – ...которого атаковали и ограбили, и при этом он должен был превратиться. Чтобы перешел на другую сторону. Но он со всей силы боролся против крещения кровью, смог его прервать и сбежать. Он не заснул, понимаешь? Поэтому крещение кровью сработало только наполовину. Полукровки всё ещё люди, чтобы можно было вести более или менее нормальный образ жизни. И часто у них есть особенные способности. Твой отец на половину на этой стороне и на половину на другой, на тёмной.
Он замолчал и дал мне время, чтобы переварить его слова. Мой отец, значит, является кем-то другим, чем просто нормальным человеком – по крайней мере, частично? Я это правильно поняла? Но что было темной стороной, о которой говорил Колин? Я отчаянно пыталась спасти себя чисто человеческими, знакомыми толкованиями.
Мафия. Незаконная продажа наркотиков. Секты. И всё-таки я знала, что здесь я ничего не найду. Всё это не подходило.
– Что это за хищение? Здесь речь идёт не о деньгах, не правда ли? Не о ценных вещах? – спросила я с робкой надеждой.
Колин беззвучно рассмеялся. Потом он стал таким серьёзным, что страх охвативший меня до этого, снова вернулся. Он смял обеими руками свои волосы и коснулся случайно самой верхней серьги. Кольцо чуть наклонилось в сторону. Пораженно я поняла, что его ухо наверху заостренно. Быстро он вернул кольцо обратно.