Текст книги "Раздвоенное сердце (ЛП)"

Автор книги: Беттина Белитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Я выбрала левую дверь. Прохладная ручка поместилась в моей горячей, вспотевшей руке. Я отпустила её, тщательно вытерла ладони о джинсы, пока они не стали сухими. Потом медленно нажала на ручку.

К моему облегчению она не заскрипела. Дверь бесшумно открылась. Передо мной открылась большая комната, пол которой был покрыт тяжёлыми старинными деревянными досками, и с окном от пола до потолка. Оно было открыто. Тёплый, пахнущий смолой ветерок ласкал моё лицо. Рядом с окном стояла широкая кровать, накрытая тёмно-красным бархатным покрывалом, чья бахрома доставала до пола.

Четыре кошки – я подсчитала, да, их было четыре – расположились аккуратно вокруг тела Колина. Мистер Икс свисал лениво с его живота и просунул свою толстую голову под подмышку Колина. Возле его правого плеча свернулся клубком серо-белый котёнок. У подножия спали одна рыжая в полоску, другая серая в полоску кошки. Рыжая перевернулась на спину и выглядела так, как будто напилась.

Это была картина восторженного отдыха и сонного блаженства. Мой страх отступил, казалось, я сбросила со своих плеч груз тяжестью в тонну. Потому что даже Колин имел что-то похожее на сон. Если бы он мне не написал, что сон – это не для него, я бы решила, что он безвольно отдался ему. Даже ребёнок не дремал так мирно.

Он лежал на спине, небрежно раскинув руки, правая нога вытянута, левая слегка согнута. Его мятежные волосы выделялись тёмным цветом на светло-серой подушке, которую он подложил себе под затылок. Мне пришлось проверить еще раз, пока я не убедилась, что не ошиблась – нет, это была не галлюцинация: даже сейчас кончики его волос шевелились очень медленно, почти как в замедленной съёмке, туда-сюда. В остальном Колин был чистая неподвижность.

На цыпочках я подошла ближе. Боже, каким этот мужчина был красивым. Так как перед окном росли густые деревья, в комнату не проникали прямые лучи солнца. Но яркости света хватало, чтобы нарисовать медные пряди в волосах Колина и заставить танцевать рыжие веснушки на его лице. Я могла наблюдать, как они становились бледнее одновременно с ленивым закатом вечернего солнца. Его длинные изогнутые ресницы были уже тёмными.

В течение нескольких минут я стояла рядом с кроватью и задумчиво смотрела на этот натюрморт. Хотя мои глаза не могли вдоволь насмотреться, ситуация меня беспокоила. Был ли Колин действительно здесь? Не считая волос, его тело не пошевелилось даже на миллиметр.

Не производя шума, я положила карты на пол и осторожно присела на край кровати. Мистер Икс открыл один глаз и коротко моргнул. Потом он глубоко вздохнул и засунул свою голову ещё глубже под подмышку Колина. Колин, напротив, не шевелился.

Я озабоченно уставилась на его грудь. Его рубашка снова была распахнута. Я увидела, что не хватало двух пуговиц. А под ней не было надето ровно ничего. Нет, его грудь не вздымалась и не опускалась. Я забыла про сдержанность и склонила голову, чтобы приложить своё ухо к его груди. Сразу же я услышала пульсирующий, энергетический рокот. Где же было сердце? Ведь у него должно быть сердце.

Тем не менее, это тело здесь было живым. Сам же Колин, по-видимому, отсутствовал. Потому что самое позднее теперь, он должен был отреагировать. Вероятно, он отдалился от своего тела и использовал невесомость, чтобы... Да, для чего? Чтобы невидимым охотится в лесу и похищать сны?

Я посмотрела на отпечаток копыта ниже пупка, туда, куда перешла моя боль. У Колина не было ни грамма лишнего жира на рёбрах. Вот значит, как выглядит пресс на животе, установила я задумчиво. Маленький, скромный, рельефный пресс. Не горы мышц. Нет, они были натренированны не искусственным способом. Они развились сами по себе на протяжении лет, на протяжении многих, многих лет. Кожа, белая и бархатистая, обтягивала нежные выпуклости.

Я подула слегка на воротник его рубашки, так, что вылинявшая от стирки тонкая ткань скользнула в сторону и грудь Колина открылась ещё больше. Элегантно выделялись его ключицы, а по мускулистым плечам можно было увидеть, что Колин иногда выполнял тяжёлую работу.

Но у него не было ни одного волоска на груди. Губами я прикоснулась к его коже. Она была прохладной, и мне это понравилось. Как это могло быть – такие густые шевелящиеся волосы на голове и совершенно без волос мужское тело? Может, он бреется, как это делали некоторые из моих одноклассников в Кёльне?

Я сдвинулась ближе к ногам и приподняла штанины вверх. Ой, чёрт. И здесь никаких волос. Как и я, он был босиком. Критически я задержала дыхание. С Николь и Дженни я почти каждую неделю была в сауне. Не позже, чем после третьего посещения у меня уже не было никаких иллюзий по поводу физического строения среднего немецкого мужчины и их самой большой слабостью было, несомненно, то, что они не ухаживали за своими ногами.

Поэтому я хорошо подумала, действительно ли я хочу более внимательно рассмотреть ноги Колина. Ведь у Тессы на тыльной поверхности стоп были не только волосы, но и целый мех. Но моё любопытство взяло верх. Это были ноги молодого бога. Прямые длинные пальцы, чистая бархатистая кожа и ступни, которые были созданы для бега. Я снова сдвинулась вверх, к его груди и проверила его лицо.

Он всё ещё лежал точно так же, как до этого. Его рот ... такой расслабленный и спокойный. Застенчиво я провела кончиками пальцев по его щеке. Я не почувствовала никакой щетины. Так же и на груди – ничего, кроме шелковистой кожи.

Но на одном месте у каждого парня вырастали волосы, по крайней мере, можно было увидеть их след. А передо мной лежало только тело Колина, неподвижное и необитаемое. Его дух был далеко-далеко. Со мной ничего не могло случиться. Кончиком пальца я приподняла пояс на штанах и заглянула внутрь.

– Не волнуйся, у меня всё на месте, где и должно быть.

Я отпрянула и зацепилась рукавом за тяжёлую пряжку Колина. Истерически я дёргала за нее, пока наконец не смогла освободиться. Я потеряла равновесие и, опрокинувшись назад, свалилась грубо на пол.

На коленях я хотела проползти до двери, но рука Колина поймала меня за пояс моих джинсов прежде, чем я смогла сбежать. Нежным рывком он затянул меня обратно на кровать. Уголки его губ приподнялись вверх, а его зелёно-коричневые блестящие глаза искрились весельем.

– Я... э-э ...

Моё лицо должно быть пылало. Мне было так жарко, что мои мысли стали расплываться. Моё сердце превратилось в раскалённую лаву. Как я только могла его ощупывать? Сначала тайно за ним наблюдала, потом тайно облапала. Я вскочила, но он снова притянул меня к себе вниз, прежде чем я даже смогла полностью встать. Второй раз я плюхнулась рядом с ним на кровать. Поспешно я начала говорить.

– То, что случилось в лесу, Колин, я не хотела этого, честно, я не знала, что он задумал, мне очень жаль. А вот это... Ах. Ты неправильно понял. Забавляясь, он поднял брови вверх и положил одну руку под голову. Другой рукой он всё ещё удерживал меня за шлёвку на поясе штанов. Я оказалась в ловушке.

– Разве нет? – спросил он спокойно, и лава в моём сердце решила спонтанно извергнуться наружу.

– Я не такая, – воскликнула я отчаянно. – Я только хотела посмотреть есть ... ну ...

Да, что я действительно хотела посмотреть? Есть ли у него волосы ниже пупка? А именно, значительно ниже пупка?

– Я бы хотела знать, что ты используешь для удаления волос, потому что мне тоже это нужно, – наконец вызывающе произнесла я. По крайней мере, это было не совсем ложью.

Колин, засмеявшись, откинул голову назад. Одна прядь его волос обернулась весело вокруг угла подушки. Недовольно Мистер Икс уставился на Колина. Но потребовалось время, пока тот успокоился. В это время я неизменно сидела, красная, как рак, рядом с ним и, в конце концов, решительно схватила края его рубашки, чтобы положить конец ослепляющей наготе.

– Так, – сказала я и застегнула то, что было возможно. Этого было не так много. – Порядок в одежде восстановлен.

Колин снова начал смеяться, но смотрел мне при этом прямо в глаза. Великолепно, что он так забавлялся. Мне же, в любом случае, нужно было проследить за тем, чтобы снова начать потихоньку дышать. В противном случае, ему придётся здесь же возвращать меня к жизни. Но теперь его смех утих. Его лицо омрачилось.

– Никакого крема для депиляции. Мне всё дано природой. Кто этот рыжий мальчик? – спросил он внезапно и выпрямился.

– Ты рассержен? – Прежде чем я расскажу ему больше о Тильмане, я хотела убедиться, что мне не грозит никакая опасность.

– Нет. Но я был удивлен. Это точно.

Удивление – это нормально. Из-за удивления никто никого не убивал. Я с облегчением вздохнула.

– Но почему тогда Мистер Икс больше не приходил ко мне? После того, как он вдруг больше не стал появляться, я была уверена, что ты разозлился на меня ...

Как будто узнав своё имя, Мистер Икс сел и выгнул спину. Он выглядел разбитым. Колин посмотрел на него с сочувствием.

– Мне пришлось кастрировать бедолагу. Он начал помечать мой старинный комод. Я не хотел этого делать, но я привязан к комоду.

Мистер Икс тяжело поднялся и пошёл, качаясь, как пьяный матрос, по кровати. Обиженно он спрятался за комод.

– Наркоз ещё не совсем прошёл. Поэтому мы решили немного отдохнуть.

– Отдохнуть ..., – повторила я. – Ты был только что... Ты был всё это время здесь?

– А где же мне еще быть? – спросил Колин с усмешкой.

– Ну, ты сказал, что можешь отдаляться от себя, – защищалась я.

– Но ведь не тогда, когда неожиданно начинают осматривать твоё тело, – его улыбка стала ещё шире.

– Вернёмся назад к проблеме, – обратилась я поспешно к ключевому вопросу. – Тильман.

Колин тихо засмеялся, но я не позволила отвлечь себя.

– Маленького парня зовут Тильман. Он учиться со мной в одной школе. Я один раз помогла ему, и с тех пор мы время от времени разговариваем друг с другом. Он не такой, как другие. Я думаю, он в порядке. Только очень... Не знаю, как сказать. Наверное, он любит опасность.

Колин посмотрел на меня задумчиво. – Он преследует меня, – сказал он. – Уже какое-то время. Я боюсь, что он находит меня интересным.

Действительно. Таким интересным, что ночью он сбегает из дома и бродит часами по лесу.

– Да, у меня сложилось такое же впечатление, – пробормотала я. – Но почему ты нас заметил не сразу? Ты ведь обычно всё сразу замечаешь, – съязвила я.

Колин бросил на меня строгий взгляд.

– Я охочусь только тогда, когда уже больше не могу терпеть голод. И тогда я сосредотачиваюсь на своих жертвах. На животных. Хотя я и почувствовал, что там кто-то есть. Но если бы я обратил своё внимание на вас – это могло бы плохо кончиться. Для вас, не для меня.

Мой пульс участился. При всём уважении аскетического образа жизни Колина и его ограничении на снах и мечтах животных, но побочные действия могут быть фатальными.

– Ты должна остановить его, Эли. Придумай что-нибудь. Ему нельзя приближаться ко мне. Это слишком опасно.

– Для тебя или для него? – спросила я сурово и хотела отодвинуться от него. Но его палец всё ещё был зацеплен за пояс моих штанов. Я вполне могла себе представить, что у Тильмана были захватывающие сны. Мне иногда казалось, что его голова набита ими до отказа.

– Для всех нас, – ответил он серьёзно. – Так же и для меня.

Зелёный цвет исчез из его глаз. В них возвратилась их сверкающая чернота.

– Пожалуйста, останови его.

– Хорошо, – согласилась я, действительно не понимая, почему Тильман должен представлять для нас угрозу. Казалось, Колин угадал мои мысли.

– Чем меньше общество людей, тем безопаснее для нас. Тебя, по-видимому, я не могу остановить. Но его ещё можно.

– Я бы не была в этом так уверенна, – ответила я. Я не могла отказать Колину в его просьбе. Но Тильман тоже стал для меня кем-то вроде друга. Мысль о том, чтобы как чудовище запрещать что-то ему, не нравилась мне.

– Хорошо, я попробую, – пообещала я Колину неохотно.

– Спасибо, – сказал он и посмотрел на меня с улыбкой в глазах. С улыбкой и в то же время грустно. Он вытащил свой палец из шлёвки пояса моих штанов и провёл им по лбу. – Неужели нужно было так бояться? – спросил он. – Ты действительно думала, что я тебе что-нибудь сделаю?

Я опустила глаза. Да, я так думала. Это было бы логично. Но теперь, когда я сидела рядом с ним, страх затаился. Может быть, даже рассеялся.

И всё же. Было ещё кое-что, что занимало мои мысли. Это было связано с моим сновидением о Колине, которое, собственно, я никогда не хотела упоминать. И сейчас я тоже не сделаю этого. Я смущённо возилась со швами на моих штанах. Эта тема, казалось, была личной. По крайней мере, я так чувствовала.

– Когда ты похищал сны быка, при этом шла кровь. Не так ли? И когда Тесса захотела изменить тебя, тоже. У моего отца вся спина полна шрамов. И ... – Я стала ждать.

– И? – спросил он с весёлыми искрами в глазах.

– Зачем? Ты ведь говорил, что существует что-то более важное, чем кровь. Кроме того, если Демоны Мара при похищении снов впиваются когтями в кожу, то атакованные люди должны ведь просыпаться. А мой папа сказал, что они этого не делают.

– Ну, ладно, – ответил Колин неохотно после некоторого размышления. – Как я уже говорил, я был сильно голоден, когда атаковал быка. Очень сильно голоден. И я взял немного больше, чем обычно. От его души. Но на самом деле кровь идет только тогда, когда должна быть завершена метаморфоза. Поэтому, кстати сказать, это называется так же крещением кровью. Разумно, не так ли? – закончил он иронически.

– Извини, пожалуйста. У меня нет большого опыта с Демонами Мара, – проворчала я. – Но как действует кровь?

– О, Эли, – застонал Колин и сдул со лба несколько прядей волос. – Напиши об этом диссертацию. Здесь речь идёт вовсе не о крови, а скорее о боли. Боль открывает душу. Кроме того, определённая потеря крови ослабляет. Это может помочь. Всё остальное – магия. Всё так. Я ничего не выдумал.

– Хм, – сказала я мрачно и встряхнулась. – Для начала мне этого достаточно. И потом ещё эти зловещие карты Таро ...

– Карты Таро? – Колин нахмурился. Это выглядело правдоподобно.

Я подобрала их с деревянного пола и отдала ему. Кончики наших пальцев на мгновение коснулись друг друга. Он рассматривал карты задумчиво.

– Лунная карта и карта Башен. Откуда они у тебя?

– Одну просунули под дверь. Другую забросили в окно.

Колин какое-то время размышлял.

– Я думаю, кто-то хочет тебя предупредить. И должна прейти ещё одна карта. В Таро, как правило, вытягивают три решающие карты. Одна для прошлого, одна для настоящего, одна для будущего. И её до сих пор не хватает. Устрой засаду.

Фантастика. Ещё одна задача. Да, это была расслабляющая, первая неделя каникул. В то время как Дженни и Николь загорали на солнце юга на Ибице, я должна была остановить любящего опасность подростка и устроить засаду в собственных четырёх стенах. – Они не твои, не так ли? – спросила я.

– У меня другие методы, если я хочу кому-то что-то сообщить, – ответил Колин многозначительно. О да, они у него были. – Что с Бенни? Ты в последние дни виделась с ним?

– Бенни? – спросила я в замешательстве. – Да, Бенни спокойный и добродушный. Он никому не причинит вреда.

– По крайней мере, не намеренно, – сказал Колин язвительно. – Бенни суёт свой нос везде и особенно в те вещи, которые его не касаются. Он хочет с каждым познакомиться и обо всех всё знать. Он старается быть полезным, но из-за этого он более опасен, чем ты думаешь. Никогда не давай ему слишком много информации о себе. Скрывай от него то, что ты меня знаешь. Если он нас разоблачил, то у нас появилась проблема.

Я вздохнула ещё раз, не от облегчения, а потому, что загадки и задачи начинали уже сейчас отягощать меня. А Колин не так уж и ошибся. Бенни заметил его. Бенни даже хотел защитить меня от него.

– Было кое-что ещё. Кто-то позвонил. И это было странно, – рассказывала я дальше. – Он хотел поговорить с моим отцом и назвал его старое имя. Леопольд Фюрхтегот. – Постепенно становилось неудобно сидеть на краю кровати. Я попыталась не заметно поудобнее устроиться и ослабить давление на онемевший зад, но так чтобы не сидеть при этом скрюченной и горбатой.

– Иди сюда, – сказал Колин и расправил свою левую руку.

Неуверенно я посмотрела на него. Он показал подбородком в сторону. Я правильно поняла его?

– Второго приглашения не будет.

Ладно. Я продвинулась к изголовью кровати и облокотилась на его прохладное плечо. Это было замечательно, но мешало думать. Его рука свободно лежала на моей талии. Теперь я снова заметила пульсирующий рокот в его теле. Мои мысли перепутались, когда моя щека скользнула на его грудь.

– Давай поговорим об этом позже, – предложил Колин. – Это такой прекрасный вечер.

– Хм, – сказала я лениво. – Но потом точно, – добавила я, не сильно настаивая. Я бы предпочла остаток короткой недели каникул, которую мне предстояло провести дома одной, остаться здесь. Здесь, на неудобной груди Колина и нигде больше.

– Хочешь коснуться меня, когда моя кожа становиться тёплой?

Ах. Что это был за вопрос? Я невольно напряглась

– Мне нравится и прохладная, – пробормотала я.

Живот Колина задрожал. Ублюдок смеялся надо мной.

– Я не это имел в виду, – сказал он. Он улыбался. Снова в моём сердце произошло не большое извержение вулкана. Колин повернулся, чтобы можно было посмотреть на меня. И он делал это так основательно, как будто читал мои мысли. Сначала я хотела избежать этого взгляда, но потом встретила его.

Я чувствовала себя, как утопающая. Как бы мне удержаться, чтобы ни утонуть? Нет, эту деликатную тему, о которой я не любила говорить даже с Дженни и Николь, лучше затрону я сама, а не буду ждать, пока это сделает он. Я хотела снова управлять ситуацией.

– У меня, конечно, есть опыт, – начала я сдержанно.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказал Колин стараясь принять соответствующее выражение лица. Уголки его губ предательски дрожали. Я ударила его кулаком в бок.

– И он был не такой поразительный, чтобы мне захотелось обязательно повторить его.

Да, правильно сказала. Это не было ложью. О последствиях этой сексуальной экскурсии я не хотела сейчас думать.

Так же и о других обжиманиях, которые я сама затеяла, и которые мне пришлось вытерпеть, чтобы можно было иметь своё мнение по этому поводу и покончить с определёнными вещами. Но если смотреть на эту ситуацию эмоционально, то я считала себя девственницей, хотя с медицинской точки зрения не была уже ею.

– А ты? – спросила я прямо, прежде чем Колин смог сокрушительно прокомментировать мои слова.

– Эли, мне 158 лет. Ты ведь не веришь в то, что я 158 лет шествую по истории девственником? Я не святой.

Я подумала о Тессе. На один момент меня пронзила ревность так сильно, что я разозлилась. Если Колин это и заметил, то ничего не высказал по этому поводу, а равнодушно продолжил говорить дальше.

– Одно я могу тебе сказать точно: с десятилетиями эти вещи немного теряют своё очарование. Если я сплю с обыкновенной человеческой женщиной, это не интересно. Делаю я это с существом, которое ... – Он замолчал, задумавшись. – В любом случае, это может быть опасно, – закончил он.

– А разве с тобой можно что-то делать, что было бы не опасно? – спросила я язвительно. С темой любовь, секс и нежности на данный момент было покончено. Колин занимался этим, но его это больше не привлекало. С человеческими женщинами это было не интересно. Классные предпосылки для меня, чтобы умереть эмоциональной девственницей.

Я уже сейчас не могла представить себе, что когда-нибудь найти другого мужчину, который был бы таким же привлекательным, как он. У других мужчин на теле были волосы. И кому это могло нравиться?

– И вот мы снова возвращаемся к теме тёплая кожа, – сказал Колин с удовлетворением. – Да, есть не опасные вещи. Пойдём. Мы прокатимся верхом.

Он встал и засунул голые ноги в свои гниющие сапоги.

– Что мы сделаем? – Я тоже вскочила. – О нет, мы никуда не поедем. Ты точно знаешь, что я боюсь Луиса, и ...

– Существует ли что-то, чего ты не боишься? – передразнил он меня, ухмыляясь. Беспечно он толкал меня перед собой вниз по лестнице. Покатаемся вместе верхом. Разве не хватало того, что мне нужно будет ночью устроить засаду, что я претерпела смертельный страх и ответила на странные звонки с хрипом?

– Сегодня я ещё не выводил Луиса. Ему нужно размяться.

Колин взял уздечку с крючка и вышел на улицу. Солнце ещё не полностью село, и как только его исчезающие лучи коснулись Колина, отдельные пряди волос окрасились в рыжий цвет. Так же и веснушки вернулись на его лицо.

– Нельзя мне просто бежать рядом? – спросила я жалобно.

– Конечно же нет. А если бы ты смогла, то тебе срочно нужно записываться на следующие Олимпийские игры. Не мудри. – Он взял меня за руку и потащил за собой за дом, где ему на встречу прибежал Луис. Я пыталась вырваться из хватки Колина. Но всё было бесполезно.

Босая, какой я была, я даже не могла подумать о том, чтобы пнуть его. Колин повернулся ко мне и посмотрел мне прямо в глаза.

– Моя дорогая Эли, бояться близости – это одно дело. Но здесь всего лишь лошадь. Которая сама тебя боится. У него нет никакого интереса, чтобы причинить тебе вред, до тех пор, пока ты ничего ему не сделаешь. Всё так просто.

– Ха-ха, – прорычала я расстроено. Кто бы говорил, что всё так просто. – Кроме того, я не твоя дорогая Эли.

Колину пришлось отпустить меня, чтобы надеть на Луиса уздечку. Седло, по-видимому, было для него лишним атрибутом. Я воспользовалась короткой свободой и побежала через двор к лесной тропинке, которая приведёт меня домой. Пешком, и никак по-другому, как бы я не тосковала по телу Колина. Я услышала, как он прошептал несколько слов на этом чужом певучем языке, который он уже один раз использовал, когда рассердился на меня. Но теперь его слова звучали не раздраженно, а нетерпеливо и ласково одновременно. Он говорил с Луисом или слова относились ко мне?

Я ещё даже не достигла железных ворот, как почувствовала горячее дыхание Луиса на своём напряжённом затылке. Колин легко подобрал меня с дороги, чтобы посадить перед собой на лошадь. Небрежно он схватил меня за правую ногу и перекинул её на другую сторону трепещущей гривы. Луис нервно мотал головой туда-сюда. Колин остановил его и вздохнул.

– Доверься мне, Эли. И не будь такой напряжённой. Это не понравится никакой лошади. Из-за тебя у Луиса болит спина.

Так. Значит, спина у него из-за меня болит. Это была, пожалуй, плохая шутка. Из-за меня, когда я тут изнываю от страха. Но Колин уже снова привёл Луиса в движение, и я попыталась забыть про страх. Левая рука Колина удерживала меня, правой он ухватился за поводья. Так же, как тогда, во время грозы, тысячу лет назад.

Потом зелёный лес сомкнулся вокруг нас. Луис успокоился, и теперь я могла действительно чувствовать, как грудь Колина постепенно нагревается. Но мне нравилась его кожа и тогда, когда она была холодной. Даже очень. Потому что моя была, как правило, слишком горячей.

Я повернула голову так, что наши щёки прикоснулись друг к другу. Его всё ещё была прохладной.

– Я смогу расслабиться, только если полностью облокочусь на тебя, в противном случае, это не сработает, – призналась я ему. С помощью своей силы я больше не могла держаться прямо. Движения лошади были слишком непривычными для меня.

– Я жду этого с того момента, как мы тронулись в путь, – ответил Колин, и я была уверенна, что на его губах играла насмешливая улыбка. Не говоря ни слова, я уступила. Удивленно я увидела уголком глаза, как мои волосы немного приподнялись и закрутились вокруг танцующих прядей Колина, когда мы покинули лес и направились на открытое поле. Медово-коричневые на чёрных.

А между ними медные пряди. Это выглядело красиво. И это означало, что я буду скальпирована, если упаду с лошади. Колин обнял меня сильнее за мои бёдра.

– Просто так бег рысью ты не сможешь выдержать. Мы сейчас перейдём на галоп, – сообщил он мне объективно о моей предстоящей смерти.

Могучий толчок прошёл через мощное тело Луиса. Моё беспомощное "нет" затерялось во встречном ветре. Когда Колин выловил меня во время грозы, всё прошло очень быстро. Но теперь перед нами лежало открытое поле. Длинный, длинный отрезок, который Луис пробежит галопом. Ему не нужно будет бороздить стесняющие массы воды. Его копыта могли свободно и беспрепятственно лететь по земле. И они это делали.

– Нет, – простонала я ещё раз, когда Колин устремился к тюку сена, возвышающегося на метр в высоту, который сушился здесь на солнце. Но потом Колин прижался своей щекой вплотную к моей, и вместе мы вознеслись в красное, вечерние небо и смотрели вниз на Луиса, как он нёс нас на своей спине.

Пораженная я смотрела на себя, как будто никогда ещё себя не видела. Я сидела вовсе не так уж неуклюже на лошади, как думала. Нет. А мои брови не были широкими и густыми. Они были в самый раз. Как я только могла так издеваться над ними? Внезапно мне стали нравится так же и мои непокорные волосы, которые всё сильнее переплетались с прядями Колина – или это его переплетались с моими?

Мы опустились немного ниже. Теперь я видела что-то красное в ноздрях Луиса и завороженно наблюдала, как комья грязи вылетают из-под его копыт. Но самое лучшее было то, что рука Колина лежала крепко и надёжно вокруг моей талии. Я могла наблюдать за этой картиной часами, впитывать её в себя.

Если это была смерть, то я хотела умирать всё время. Но потом чары разрушились, и нас рывком затянуло назад в наши тела. Луис элегантно и проворно перепрыгнул через последний тюк сена, но я больше не чувствовала страха. Образ меня и Колина всё ещё заполняли все мои чувства и разум.

В конце поля мы перешли на шаг, и я внезапно устала. Я больше не могла держать глаза открытыми. Мой пульс сильно замедлился. Глухо он отдавался у меня в висках, и я слышала, как медленно и вяло шумит кровь в ушах. Может быть, я всё-таки умираю? Я тяжело откинулась на грудь Колина и тут же вырубилась.

Глава 33. Махинации

– Всё в порядке? – Колин обмакнул тряпочку в заросший мхом фонтан и обтёр ею моё лицо.

– Да, – прошептала я. Я прочистила горло. Я всё ещё чувствовала себя оглушённой, но так же очень довольной. – Я всего лишь ужасно устала.

Осторожно я пошевелила пальцами на ногах, потом на руках. Они сразу же повиновались мне. У меня в памяти всплыли наши образы, Колин и я на Луисе.

– О, Колин, – закричала я тихо. – Это было так прекрасно ...

Я ничего не могла поделать со слезами, которые текли у меня по щекам, как бы я ни пыталась. Колин, раскаиваясь, покачал головой.

– Я не знал, что это заберёт у тебя так много энергии.

Пожалуйста, сделай это снова, пусть это случиться снова, просила я мысленно. Но я уже догадывалась, что он не допустит этого во второй раз. Я упорно боролась против нового потока слёз. Колин не мог оторвать взгляда от моего лица. Он был голоден.

– Их у меня действительно достаточно, – сказала я, пожимая плечами. – Можешь съесть все.

Но он оставался неподвижным, не выпуская меня из виду. Заспано я огляделась. Я сидела, облокотившись на обветшалый резервуар фонтана во дворе, там, где Колин посадил меня, после того как я очнулась от глубокого сна и сразу потеряла сознание.

Колин сидел передо мной на корточках и смотрел на меня с тревогой и с голодом одновременно. Я подняла руку и сняла пару слезинок с подбородка.

– Вот, – улыбнулась я и поднесла свой палец к его рту. Было щекотно, когда он их ел, и я засмеялась. Наконец мрачное выражение исчезло с его лица. Уголки его губ расслабились.

– Почему они тебе так нравятся?

– Ну, – пробормотал он. – Они ведь искренние.

Да, они были искренними. Даже если меня много лет обвиняли в обратном. "Выпрашивает плачем свои хорошие оценки", было один раз написано в школьной газете. Я никогда не смогу этого забыть.

– Ты тоже можешь плакать? – спросила я его.

– Нет, – сказал Колин. – После метаморфозы больше не могу. Я могу грустить. Но слёзы у меня появляются только тогда, когда я скачу на Луисе против холодного ветра. Это напоминает мне о том, как это было.

Последние, уже высыхающие слёзы он взял сам. Потом он наклонил голову вперёд, так что его лоб коснулся моего. Теперь уж поцелуй меня, подумала я лихо. Но он встал и коротко встряхнулся, как будто у него самого была опасность уснуть.

– Теперь тебе надо что-нибудь поесть. Подожди здесь или сядь на скамейку, если сможешь.

Я смогла. Мои колени на короткий момент подогнулись, когда я поднималась. И я шла, так же качаясь, как Мистер Икс, но энергия постепенно возвращалась в моё изнурённое тело. Пару минут спустя вернулся Колин с большой дощечкой, стаканом и бутылкой красного вина из дома. На дощечке у него находились круг сыра, виноград и несколько толстых кусков хлеба.

Хлеб пах соблазнительно. Жадно я отломила кусок и засунула его в рот. Он был ещё лучше, чем оленина, которую жарил мне Колин. Я покачала, уминая, головой, когда Колин хотел предложить мне вина. Но он настаивал. К моему удивлению, на вкус оно было мягким и солнечным и мгновенно согрело мой живот.

– Что это за язык, на котором ты иногда говоришь? – спросила я, когда наелась досыта. В моём рту смешались изысканная сладость винограда с мягким ореховым привкусом хлеба. Я закрыла от наслаждения глаза.

– Гельский, – сказал Колин тоскливо. – Мой первый и самый любимый язык. Язык северной Шотландии.

– На скольких языках ты говоришь?

– Я думаю, на десяти. – Колин казался немного рассеянным, да, почти нетерпеливым. Столько много времени мы никогда ещё не проводили вместе. Он что, снова устал от меня? Получил то, что хотел – мои слёзы?

Я ведь ясно дала ему понять, что не люблю игры.

Что случилось? – спросила я его прямо.

– Если ты хочешь ещё раз поговорить о своём отце, тогда мы должны сделать это сейчас. Я не могу долго оставаться седеть здесь.

Мой отец. Про него я совершенно забыла. Конечно, я хотела поговорить о нём. Но я бы предпочла сделать это не торопясь. С зачарованным взглядом, Колин уставился на край леса. Его глаза находились в тени. Где-то в кустах зашуршало. Рокот в его теле усилился, а его кончики ушей дёрнулись, так что верхнее широкое колечко снова наклонилось в сторону.

– Хорошо, – сказала я спокойно. – Что он делает? Какова его роль в вашем мире?

Колин повернулся ко мне. Его взгляд вспыхнул. Ему было трудно сосредоточиться на моём вопросе.

– Как ты? Всё в порядке? – спросила я, готовая в любой момент убежать.

– Да. Не волнуйся. – Он попытался улыбнуться, но его улыбка выглядела вымученной. – Это не первый раз, когда я голодаю. Не обижайся, если буду краток. Я ничего не ел после той ночи с быком Хека.

Мои слёзы, видимо, не считались главным блюдом. Наверное, они были лишь низкокалорийной закуской для возбуждения аппетита. Вроде как брускетты у итальянцев. Колин провёл ладонью по своему лицу.