Текст книги "Раздвоенное сердце (ЛП)"

Автор книги: Беттина Белитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

Я убедила себя поднять веки, и мой взгляд как раз был направлен на полузакрытые восторженные глаза Мистера Икса.

– Мяу, – мяукнул он самодовольно.

– Так не пойдёт, – сказала я с не заслуживающей доверия суровостью моим хриплым утренним голосом.

Я попыталась столкнуть его – действие, которое этот навязчивый кот прокомментировал только ещё одним "мяу" и использовал его, чтобы ещё прочнее свернуться на мне калачиком.

Жужжание и звон моего мобильника преждевременно прервали непреднамеренный курс ласки. Мистер Икс и я одновременно испугались и синхронно вскочили с кровати, он с левой стороны и очень элегантно, я с правой и скорее неловко. У меня не было никакого представления, сколько было времени, и мне пришлось немного подумать, чтобы вспомнить, какой был день недели и в каком мире я находилась.

Телефон продолжал настойчиво вибрировать и звенеть. Я поплелась к окну, чтобы взять его с подоконника, и упала на стул у письменного стола. Мистер Икс имел дерзость в это время свернуться в меховой шарик под моим одеялом.

Сверкающий солнечный свет беспощадно светил на меня и из-за него было невозможно даже хоть что-то увидеть на дисплее. Может, контрольный звонок моих родителей?

Колин, пронзила меня счастливая мысль, когда я подумала о родителях. Я была у Колина. Я действительно это сделала. И он не выгнал меня. Хорошо, не сразу. Но моё пребывание вчера вечером было на сегодняшний день рекордом, хотя я и не знала, как назвать то, что между нами происходило.

– Алло? – отозвалась я, моргая.

– Ибица! – раздалось в трубке не менее счастливо, чем мои мысли о первом и единственном чистокровном Демоне Мара в моём презренном существовании.

– Э? – ответила я глуповато.

– Это я!

– Кто это "я"? – спросила я осторожно. Во всяком случае, это не была Майке. И не Бенни тем более.

– Дженни! Скажи, что с тобой случилось?

Дженни. Про неё я совсем забыла.

– О, привет, Дженни, – сказала я, и мне не удалось вложить в свой голос радость. Мой голос звучал ужасно сонно. И чувствовала я себя так же. Но всё-таки мне было очень удобно.

– Да, как я уже сказала, – закричала Дженни очень громко, и я отодвинула мобильник подальше от уха. – Ибица, это получится!

Чёрт, я опять задала мало вопросов сегодня ночью. Слишком мало! Я достала листок бумаги из принтера и стала искать ручку, которая бы писала.

" Почему ты не заметил папу раньше?", написала я.

– Лесси? Ты ещё там? Алло?

– Да я ещё здесь, – ответила я терпеливо.

"Почему ты спас меня в грозу?", писала я дальше.

– Тогда скажи что-нибудь! Ты ещё ничего не ответила!

– На что? – спросила я рассеянно.

– О Боже! Мы ведь хотели поехать на Ибицу на летние каникулы, ты что, забыла? И теперь мы нашли дешёвый отель и дешёвые авиабилеты, ты должна только согласиться, и тогда – вечеринка за вечеринкой! – ликующе сказала Дженни.

Это было верно. Я начинала смутно припоминать. Мы вместе хотели поехать к морю. Я при этом думала об уединенных бухтах и уютных ресторанчиках; Николь и Дженни – о жарких вечеринках и длинных ночах в клубах. И из-за непонятного помутнения разума я согласилась, потому что хотела наконец отдохнуть в солнечной стране.

"Почему я видела тебя во сне сверху?" Ах, один момент. "Почему я не видела тебя и Тессу вмести во сне?" Я ведь хотела знать, что именно произошло!

– Я думаю, из этого ничего не выйдет, – сказала я вяло Дженни, которая взволнованно дышала в трубку. Я ведь не могла сейчас уехать. Никоим образом. А если быть честной, то я и не хотела этого.

– У меня домашний арест, – добавила я, объясняя. Это было правдой, даже если это и был самый непоследовательный домашний арест когда-либо.

– Ты под домашним арестом? – Дженни рассмеялась в трубку.

На заднем плане я услышала, что Николь что-то спросила, что было прервано назойливым шумом заезжающей машины и агрессивным гудком.

Теперь Николь взяла на себя руководство.

– Давай не рассказывай всякое дерьмо, это ведь не правда. Наши родители уже это обсудили и твой отец, как всегда, был не против. Не выпендривайся. Это будет здорово!

Наши родители уже обсудили это? Как хорошо, что я узнаю об этом последней. Детский сад какой-то.

– Алло? = закричала я в трубку и зашуршала громко исписанной бумагой. – Николь, Дженни? Я думаю, у меня на связи помехи ...

Я отошла от окна на середину комнаты, и фиктивные помехи перешли в настоящие, и связь прервалась. Удовлетворённо я повесила трубку и выключила мобильник. Внезапная тишина была потрясающей.

Вооружившись бумагой и ручкой, я залезла обратно в кровать и прижала свои голые ноги к мягкому меху Мистера Икс. Я почувствовала, как он под одеялом с глубоким кошачьим вздохом вытянулся.

Было невозможно лежать в кровати с Мистером Икс и не думать о Колине. Я долго и крепко спала – намного дольше, чем все недели, начиная с нашего прибытия – и у меня не было уже в течение нескольких дней такой ясной головы. Тем не менее, я должна была записать свои вопросы. Их было так много. И я хотела постепенно все их задать.

Я не должна торопиться с новой встречей, сказал Колин на прощание. И моё настроение тут же омрачилось – я должна поговорить с отцом. Сказать ему правду. С таким же успехом я могла бы пригласить апокалипсических всадников на компанейское свидание с кофе и пирогами, подумала я.

Если папа уже при встречи с Колином так сильно рассердился и угрожал, каким разъяренным он будет тогда, когда узнает, что я пошла против его запретов? Был ли он способен что-то мне сделать? Ну, если верить Колину – а я верила ему – тогда я подозревала папу ошибочно в том, что это он послал мне пауков, сон и ветрянку.

И всё-таки. Папа не мог знать, что Колин не был одним из тех Демонов Мара, которые вознаграждали людей, знающих об их существовании, различными видами уничтожения. Поэтому не было прямой опасности, не для меня, не для папы или мамы – а для Пауля? Что, если Пауль уже рассказал кому-то папину историю?

Я не знала, сколько Демонов Мара существовало на Земле, но в таком большом городе, как Гамбург, их было точно больше, чем здесь в деревни. Пауль был всегда открытым и никогда не стеснялся говорить о себе и своей семье. Конечно, папа, наверное, взял клятву и с него. Но Пауль всё ещё твёрдо верил в то, что вся эта дрянь о Демонах Мара была плодом папиного воображения. Зачем же ему тогда придерживаться этой клятвы?

Я подошла обратно к окну и набрала с тяжёлым сердцем номер брата. Когда он, наконец, поднял трубку, его голос звучал сонно.

– Эли. Я же тебе говорил, что это всё ...

– Нет, Пауль. Он мне теперь всё-таки всё рассказал. Всё это дерьмо о Демонах Мара и полукровках и об укусе.

Что с ним случилось? Звучал ли мой голос нормально? Должен был, не то весь мой замысел не сработает.

– Ах, боже мой, – вздохнул Пауль. Он ненадолго замолчал. – И как ты с этим справляешься?

– Ну,– вздохнула я в ответ. – Самое плохое то, что мама верит ему. И я не хочу в это вмешиваться, Я закончу здесь только гимназию и потом ...

– Тогда лучше уходи от них тоже. Ты не выдержишь.

Почему голос Пауля звучал так печально, если он без нас в Гамбурге был таким удовлетворённым и счастливым?

– Ах, Пауль, я знаю, это всё как-то довольно глупо, но у папы здесь важное место, и он не должен его потерять, хотя бы ради мамы. Было бы лучше, если бы никто не узнал о его фантазиях. – Извини, папа, подумала я виновато. – Поэтому я никому об этом не буду рассказывать. Да и мне бы было и стыдно.

Пауль засмеялся.

– Думаешь, мне это приятно? Мой отец, успешный психотерапевт, и вдруг сам чокнулся. Нет, я никому об этом не говорил. А Лили мне бы всё равно не поверила. Она сходила по нему с ума. – В голосе брата закралась суровость, которая даже мне делала больно.

– Хорошо, Пауль, тогда ...

Тогда? Теперь он, должно быть, думал, что мы одна команда. Может быть, он был бы даже согласен чаще говорить со мной – о нашем сумасшедшем отце и о нашей бедной обманутой матери. Но теперь я должна была отстраниться.

– Позаботься о себе и, пожалуйста, никому об этом не рассказывай,– попросила я его и положила трубку, прежде чем мой дрожащий голос мог меня выдать.

– Он не сумасшедший, – прошептала я, плача и смотря на мобильный. Я казалась самой себе отвратительной. Но скажи я правду, Пауль не поверил бы мне. Я должна была соврать, чтобы защитить его. Он был моим братом, даже если я больше не знала, как он выглядит.

Он не присылал фотографий уже в течение многих лет. Может, он хотел наказать этим отца. Я спрятала своё лицо в ладонях и ждала, пока могла снова спокойно дышать. У меня был целый день, чтобы побыть одной – и были летние каникулы. Ещё целых шесть недель. Вдруг мысль о таком невероятном количестве свободного времени не стала меня больше беспокоить, ведь предстояло многое сделать. И многое выяснить.

В папином кабинете я вчера ничего не нашла. Но здесь, в доме, должны быть какие-то документы по этому всему делу об охотниках за сновидениями. Конечно же, папа не будет оставлять такой важный материал в клинике. Но возможную документацию хранить здесь, в кабинете, он тоже бы не стал – тем более, что папа догадывался, что я буду её искать.

Мистер Икс выполз из-под одеяла, зевнул, обдувая меня своим рыбным дыханием в лицо, и ускользнул через открытое окно. Проворно он прошел по козырьку крыши, чтобы потом с грациозностью перепрыгнуть на гараж.

Я снова прижалась носом в мягкую куртку с капюшоном Колина. Потом я оделась и приготовила себе быстро завтрак. Кофе почти кончилось. Я ненадолго задумалась и в недоумении открывала и закрывала кухонные шкафы, пока не вспомнила, что мама с недавнего времени хранила запасы в подвале.

А я ненавидела подвалы. А этот особенно – он был тёмным и затхлым, и я была убеждена, что там, внизу, из поколения в поколение бодро размножаются большие, жирные пауки. Сразу после нашего переезда, я отказывалась спускаться вниз, всякий раз, когда мои родители давали мне какое-то задание, связанное с подвалом. А таких было много, учитывая то, что мы только что переехали.

Конечно, подвал, меня как будто озарило. Почему я раньше не догадалась об этом? Если в этом доме и был тайник для папиных секретных документов (документы о секретной работе, которая была такой секретной, что даже Колин не хотел мне об этом рассказывать), тогда он точно там. Там должно лежать остальное содержимое тех коробок, которые доставила грузовая машина посреди ночи. Ведь на чердаке, в конце концов, жила я.

Моё утреннее хорошее настроение во второй раз притупилось. Перспектива находиться там, внизу, дольше, чем три минуты, была отрезвляющей. Да, я накричала на эту армию пауков в моей комнате и была на грани того, чтобы позволить им сделать из меня кокон в человеческий размер.

Но это ещё не означало, что моё отвращение к ним исчезло. Я подумала, стоило ли мне всё-таки отказываться ехать вместе с Николь и Дженни. Это было так заманчиво. Одна неделя на Ибице, купаться в море, голубое небо, подальше от родителей и школы, подальше от провинциалов. Но так же грохочущее громкие дискотеки, постоянное давление, быть весёлой и бесшабашной, к этому может быть ещё какие-то навязчивые типы, которые считают нас послушными жертвами.

Нет. В сравнении с Колином, все парни, которых я встречала до него, выглядели, как тюфяки. Соблазн был велик – сразу же помчаться к Колину и задать все свои вопросы, но я дола ему слово. Наверное, было умнее его сдержать, даже если мне всё ещё было не ясно, почему это так много для него значило.

Так что нужно было думать, как мне в этом преуспеть самой, и использовать отсутствие родителей как можно лучше. С втянутой головой, я спустилась по узкой лестнице вниз. Я в недоумении огляделась. Где же начать? Мой замысел казался мне безнадёжным. Состояние нашего подвала заставило бы любого домовладельца сбежать.

При том, что мой отец был почти педантом, а мама, самое большое, создавала организованную систему хаоса в декорации. Но это? Это на них было не похоже. Как будто это должно было прогнать меня отсюда, прежде чем я сделаю хоть один шаг.

В углу скопились чемоданы и сумки в серо-голубо-зелёную кучу, рядом новогодние украшения позаботились о красно-золотистом акценте. Подвальный шкаф был переполнен старой одеждой, пластинками, коробками с фотографиями и видеокассетами. Возле стены упаковочные коробки доставали до потолка. Свёрнутые ковры лежали в комнате вдоль и поперёк. И потом там был ещё бабушкин огромный старый крестьянский сундук. Я точно знала, что в нём хранилось – ряды банок для консервации, набор для фондю, стеклянные графины и серебряные столовые приборы, которыми мы никогда не пользовались, потому что их постоянно нужно было чистить.

Сундук стоял раньше у неё в коридоре. И когда она его использовала и варила варенье, я часто смотрела и затем помогала закрывать банки. Когда я прокладывала себе дорогу через хаос, не обошлось без того, чтобы отодвигать коробки и ящики в сторону. В середине рождественского барахла запел плюшевый олень весёлый "звон колоколов". Несмотря на мой страх перед пауками, я засмеялась.

В порыве ностальгии я ненадолго остановилась возле бабушкиного сундука и хотела поднять крышку, но она не сдвинулась ни на миллиметр. Я попробовала ещё раз.

– Вот дерьмо, – заругалась я, когда мой палец соскользнул, и сломался ноготь. Что-то блокировало шарнир.

Я поискала фонарик и нашла его рядом с моими старыми учебниками – покрытый пылью и паутиной. К его концу прицепился труп сухого бескровного мумифицированного паука.

Фыркая, я его стряхнула и посвятила на сундук. У меня всегда была хорошая память и в одной вещи я точно не сомневалась: на этом сундуке никогда не было кодового замка. Да и для чего бы он был нужен?

Но теперь он был там.

– Да, совсем не заметно, папа, – пробормотала я.

Постарался ли он также сильно и с комбинацией цифр? Я испробовала дату свадьбы моих родителей. Не подошла. Замок не открылся. Гм. Мамин день рождения? Нет. Тоже не годится. Наполненная необъяснимым уважением, я набрала свою собственную дату рождения. Замок щёлкнул.

– О Боже. Как оригинально, – сказала я смущёно.

Мне не нравится то, что я делаю. С другой стороны, уговаривала я себя упрямо, у меня было право знать, что папа делал в своё свободное время.

Я толкнула массивную крышку вверх. Внутри меня ждало разочарование. Я не нашла ничего, кроме тяжёлого сейфа – и с комбинацией цифр я не продвинусь здесь дальше. Мне нужен был ключ. Где бы он мог быть? Скорее всего, в папином кармане брюк. Тем не менее, я потрясла на всякий случай дверь сейфа. Возможно в спешке, перед отъездом, он забыл её правильно закрыть.

– Елизавета? Что ты там делаешь?

Молниеносно я вытащила оттуда руку. Крышка сундука захлопнулась. Свои пальцы я спасла в последний момент. Раздался громкий стук, и замок упал, гремя, на пол.

Мой отец стоял всего несколько шагов за мной, как долго, я не знала. Его массивная фигура мрачно возвышалась надо мной. Я не могла распознать его лицо, потому что весящая за ним на потолке лампа отсвечивала и качалась, а его огромная тень носилась по стенам.

Но мне этого было не нужно, чтобы знать, что он дрожал от гнева. Я даже не пыталась солгать.

– Я видела его снова, папа. Колина. Я была у него. И как ты видишь, я всё ещё жива. – Я сделала небольшой, образцовый поклон.

Он не шевелился. Я даже не слышала его дыхания. Потекли мучительные секунды. Что он сделает? Мама ещё не вернулась, и, фактически, папы тоже ещё не должно было быть. Он меня побьёт? Мой отец никогда не поднимал на меня руку, но пока я не давала ему для этого никаких оснований.

Но теперь? Я подавила поднимающийся страх, подняла фонарик и посвятила ему прямо в лицо. Его глаза были с кроваво-красными прожилками. Это я смогла ещё увидеть, прежде чем он поднял, прикрываясь, руку перед своим лицом.

– Перестань, Елизавета. Я страдаю снежной слепотой. Это чёртово солнце, – ругался он.

Снежная слепота? Как же он тогда смог так тихо сюда спуститься, без того, чтобы не упасть или не споткнуться?

Я опустила фонарь только на несколько сантиметров вниз. Папа приблизился ко мне и вырвал его у меня из руки. Поражённая, я ахнула. Он схватил меня твёрдо за руку.

– Пойдём со мной, – холодно сказал он и оттащил меня от сундука.

Было бесполезно сопротивляться. Мой отец был во много раз меня сильнее. Его моментальная слепота не могла в этом ничего изменить. Наверху он втолкнул меня в свой кабинет.

– Здесь ты останешься, пока Мия не вернется.

О нет. Мама. Из-за нечистой совести у меня пошли слёзы. Она, должно быть, подумает, что я использовала её доверчивость. Папа, не сказав ни единого слова, исчез и закрыл дверь на два оборота ключа. Полтора часа спустя время настало.

Всё это время я неподвижно сидела, съёжившись, на диване, не желая даже хоть что-то делать. Я находила это не достойным, быть здесь запертой, как непослушный ребёнок. Сейчас я могла бы без помех читать папины книги, но мне не хватало для этого никакого стимула. Я всё равно ничего не найду, что поможет мне в дальнейшем – и, тем более, в этой запутанной ситуации.

Теперь я сидела напротив них в зимнем саду. Папа надел тёмные очки, поэтому мне только оставалось смотреть маме в глаза, которая смотрела на меня вопрошающе своими зелёными, как мох, глазами. Значит, она ещё ничего не знала.

– Она была у него, – просто сказал папа.

Мама, не веря, покачала головой.

– Но ..., – начала она с сомнением.

– Да, он прав. Я была у него. И что теперь? Вы меня запрёте? Будете контролировать день и ночь? Посадите меня на цепь? – спросила я воинственно.

Мама молчала. Я не могла ей больше смотреть в глаза. Это было единственное, о чём я жалела, что обманула её. Обо всём остальном я не сожалела.

– Ах, кстати, – прервал мой голос тишину. – Он Камбион. И до полукровок ему нет дела.

Папа стукнул своей ладонью по столу. Он сейчас возьмет и сломает его напополам.

– Чёрт побери, Елизавета, что с тобой вдруг такое случилось? Ты хочешь свести нас с ума?

– Камбион, – повторила мама в ужасе. – Я сейчас выпрыгну в окно.

– Не стесняйся, – ответила я щедро. В конце концов, мы находились на первом этаже. – Ты так же это переживёшь, как я свой визит к Колину.

– Хватит, – заревел папа. – Как ты можешь быть настолько наивной и что-то себе воображать после того, как он один раз тебя отпустил?

– Один раз? Каждый раз! – закричала я в ответ.

– Господи, Элиза, проснись, наконец! Он обманывает тебя. Он играет с тобой. У Демонов Мара такая сущность. Он даёт тебе чувство безопасности, чтобы ты в него влюбилась и твои сны стали более сладкими, и когда это случиться, он начнёт действовать!

– Вполне возможно, что девяносто девять процентов Демонов Мара так и настроены, но не он. Я это знаю. Я просто это знаю.

Мама смотрела, качая головой, поочерёдно то на папу, то на меня.

– Я потеряю свой рассудок, – пробормотала она растерянно. – Это сумасшедший дом. Я живу в сумасшедшем доме.

– Елизавета София Штурм, – проворчал папа, наклонился и схватил меня грубо за плечи. – Ты ошибаешься. Это часть его плана, что ты во всё это веришь.

– Хорошо, папа, если Демоны Мара совершенно не честные, как ты утверждаешь, кто мне тогда скажет, что ты говоришь мне правду? В конце концов, ты ведь на половину Демон Мара и лгал мне семнадцать лет.

Папа застонал и потянул себя за волосы. Солнцезащитные очки соскользнули с лица, и я увидела его глаза. Они были налиты кровью.

– Ты всегда вбивал мне в голову, что я должна полагаться на свою интуицию. И я следую этому. И ничему другому, – продолжала я.

Папа снова застонал.

– Элиза, это тебе надо? Ведь у тебя есть здесь всё, что тебе нужно.

– Всё, что мне нужно? – закричала я сурово. – Да мне не хватает очень многого!

– Может, хищного Демона Мара, который заберёт у тебя последнюю искру воли к жизни? – поглумился папа. – Как будто бы мы тебе не всё дали! Какому ребёнку так повезло, что он может распоряжаться в месяц 200 евро на карманные расходы, каждые выходные ходить на вечеринки, всегда носить самые дорогие вещи?

– Папа, прошу тебя, – закричала я разгневанно и с удивлением поняла, что могу быть очень громкой. – Ты должен был бы знать, что для меня это ничего не значит. Ты серьёзно думаешь, что я вела такую прекрасную жизнь? – закричала я и соскочила с места. Я больше не могла, как подсудимая на суде, оставаться сидеть на моём стуле. – Я не видела своего брата уже пять лет. Пять лет! Ты прогнал его, и тебя это даже не заботит!

Я знала, что это не правда, но мне было всё равно. Я ещё не всё сказала.

– Так как вы другие, то и я другая. Это неприятно, всегда выделяться и чувствовать, видеть и слышать больше, чем все остальные. Это не весело. Так же не весело и то, что каждый парень, которого приводишь домой, мочиться в штаны от страха, если видит тебя. Или, что мои лучшие подруги неравнодушны к тебе. Это отвратительно!

Разъяренная, я толкнула свой стул. И меня ещё больше разозлило то, что уголки губ мамы коротко дёрнулись. Пусть только попробует посмеяться надо мной. Для меня это было серьёзно.

– Мы пытались сделать твою жизнь нормальной, – сказал папа сдержанно.

– Нормальная жизнь! – издевалась я. – Вся моя жизнь состояла только из страха, потому что я, скорее всего, всегда чувствовала, что с нами что-то не так. И меня не делает более мужественной тот факт, что мама вблизи от тебя находиться в опасности и, возможно, я тоже. Я больше не могу вести себя так, будто всё в порядке. Ничего не в порядке! Ничего!

Из-за того, что мне нужно было выпустить пар, я смела не прочитанную газету со стола и закинула её в угол. При этом мама смотрела на меня с интересом. Папа только молчал, его лицо как застывшая маска, на которой нельзя прочитать никаких чувств.

– Ты другой, папа, и я тоже. Колин тоже другой. Ты не можешь ожидать от меня, что я буду держаться от него подальше. Он первый человек, с которым я чувствую, что меня понимают. А всё остальное вас не касается.

Наступила тишина.

– Он не человек, Елизавета, – наконец сказал угрожающе папа.

– Ты тоже.

Мы стояли друг напротив друга, скрестив руки на груди, головы подняты, и всё-таки не смотрели друг на друга.

– Так, с меня довольно, – сказала мама и решительно разделила нас. Она смотрела на меня неожиданно по-матерински. – Мы не хотим и тебя потерять, Лизочка.

Лизочка. Так она называла меня раньше, когда я не могла заснуть или у меня болел живот, или я разбила коленку. Папа презрительно фыркнул.

– Тогда позвольте мне делать то, что я считаю правильным, – ответила я твёрдым голосом.– Дороги назад нет.

Я вздрогнула. Да, всё было кончено. Никакой больше Лизочки. Короткий момент я колебалась, хотела заплакать и попросить у обоих прощение. Я, должно быть, казалась им чужой.

– Боже, папа, зачем тебе нужно было ехать на этот остров? Зачем? – выдохнула я, и мои глаза наполнились слезами. – Разве ты не мог, как и все остальные пассажиры, просто остаться на пляже и пить коктейли?

Папа долго молчал. У меня разрывалось сердце от этих обвинений. Мои слова пролетели, как только что заточенный нож через комнату.

– Ах, Элиза, – сказал он спокойно. – Как ты думаешь, как часто я сам себя об этом спрашивал? Но это случилось. И у меня больше нет выбора. У тебя же он ещё есть. У тебя есть выбор.

– Нет! – закричала я отчаянно. – Разве вы этого не понимаете? У меня его нет. Здесь речь идёт не о страсти к приключениям. Здесь речь идёт о...

Я не осмелилась произнести это слово. Оно было слишком важным. Значительным. Вместо этого я положила руку на сердце.

– Здесь речь идёт обо мне, – сказала я глухо. Потом я развернулась и побежала к себе в комнату.

Поднявшись наверх, измученная, я бросилась на кровать. Протестующий визг показал мне, что я была не одна. Помятый Мистер Икс высунул свою пушистую мордочку из-под одеяла.

– Опять ты, – проворчала я. Тучно он уселся мне на грудь и стал пристально смотреть на меня. – Что такое? – спросила я раздраженно, но потом мне бросился в глаза его ошейник.

Рубиново-красный кожаный ремень с маленьким металлическим футляром. Я открыла его и вытащила тонкий свёрнутый клочок бумаги.

"Помирись со своими родителями. Я буду несколько дней с Луисом в пути. Мистер Икс больше всего любит рыбу."

– О, действительно? – пробормотала я саркастически.

Ещё и это. Колина не было. Мои родители не узнавали меня больше. И теперь ещё мне нужно будет заботиться о навязчивом коте. Отдохнуть на Ибице было бы действительно гораздо проще.

Я толкнула Мистера Икс к подножью кровати, прижала пылающее лицо к куртке с капюшоном Колина и стала ждать, что мои родители ворвутся в комнату и начнут меня упрекать. Но они не пришли. Я укрылась в безвкусном, одиноком сне.

Глава 25. Метаморфоза

Я не могла вспомнить, чтобы у меня когда-либо было такое неприятное начало летних каникул. Если ничего другого не оставалось, как сесть вместе за стол, то мы молчали – папа холодно и непреклонно, мама с траурным лицом, я с опущенными глазами. Между приёмами пищи они наблюдали за каждым моим шагом. Это было почти приключенческим отпуском, когда в конце недели я смогла сопровождать маму в продуктовый магазин и встретить других людей.

Остальную часть времени я проводила, углубившись в свои заметки о Колине, размышляла, что в его мире означали "несколько дней". Принимая во внимание его значительную продолжительность жизни, он измерял, скорее всего, другой категорией, нежели я. Одна неделя? Или скорее от одного до двух лет? Моё терпение кончилось уже после двух первых ночей, потому что я напрасно ждала увидеть его и Тессу в своих снах.

Но чем больше я думала о событиях последних нескольких недель, тем увереннее я была, что в этой мрачной игре нет простых совпадений. Колин заметил меня с самого первого дня. И преследовал. Как он уже сказал: «Торт за стеклом прилавка». Как двусмысленно, подумала я. Я не знала, пугало ли меня осознание этого или укрепляло меня в моём намерении увидеть Колина как можно скорее.

Он утверждал, что испробовал всё, чтобы я потеряла к нему интерес. И это было правдой. И, тем не менее, мы снова и снова встречались. Я не могла себе представить, что все эти пазлы были частью коварного плана, целью которого было похитить мои чувства и сновидения, в чём папа пытался убедить меня.

Не каждый Демон Мара мог прилагать такие усилия, только чтобы питаться. Они бы давно умерли от голода. Но я не была уверенна. Снова и снова были моменты, когда меня начинал преследовать голый страх, и я спрашивала себя в панике, как же мне снова выбраться невредимой из этой истории.

В то же время я боялась, что, если верить его словам, я несу для него опасность и только поэтому он держал меня на расстоянии, было просто неубедительным оправданием. Может, он был более одинок, чем хотел признаться, и ему быстро надоедали люди – особенно такие, как я. Разочаровывающая мысль. Или ему просто нужно было время, чтобы приспособиться к обществу?

Между тем, Мистер Икс предпочитал чванливо восседать на моей стереофонической установке и в самые неожиданные моменты проделывать под моим ковром пещеры, где он, прижавшись к полу, сидел в засаде и атаковал мои лодыжки, как только я приближалась.

Так я проводила время: ходила туда-сюда по своей большой комнате, от одного окна к другому, крест-накрест, смотрела на деревню, которая дремала на летней жаре, и надеялась, что получу какой-нибудь знак, который бы показал мне, что Колин снова здесь. Это что, тоже относилось к тем предполагаемым трюкам Демонов Мара – разжигать тоску?

Но каждое утро, незадолго до восхода солнца, Мистер Икс заходил через открытое окно, прыгал, звучно мурлыча, в подножие моей кровати и показывал уже тем, что находиться здесь, что его хозяина ещё не было дома. Потому что я точно была на втором месте в выборе его кошачьих возможностей для ночевки. К сожалению, он не мог мне сказать, что его хозяин вообще делал.

Мой отец покончил с семейной продолжительной молчанкой, позвав меня в пятницу вечером вниз в гостиную. Я как раз стояла возле окна и смотрела на восходящую луну – узкий, на вид почти хрупкий серп. Последующие ночи будут очень тёмными.

– Эли, можешь спуститься вниз, пожалуйста?

Я на мгновение задумалась. В конце концов, это не было сказано в командной форме. К тому же, "пожалуйста" в конце. Но прежде всего его голос звучал подозрительно примирительно. Я поломалась пару минут, но потом моё любопытство взяло верх. На то, что он смягчился и не будет мне больше запрещать иметь дело с Колином, я не осмеливалась и надеяться.

Мама сидела с блестящими глазами на диване, её колени покрыты куском ткани и подушечкой для иголок. Несмотря на продолжительную нехватку сна, она выглядела так хорошо, как не была уже давно. Бронзовый здоровый загар покрывал её лицо, а её глаза блестели тысячью разных зелёных и жёлтых цветов. Папа выглядел решительным и уравновешенным.

Было трудно не заразиться этим общим хорошим настроением. Но моё выражение лица храбро оставалось дипломатично нейтральным.

– Что случилось? – спросила я холодно.

– Завтра внизу у ручья будет праздник. И мы пойдём на него. Вместе,– объявил папа, как будто только что открыл восьмое чудо света. Гордо и немного самодовольно. Я должна была отвести глаза в сторону, чтобы только ради его гипнотического взгляда не исполнить маленький счастливый танец. Я уже вышла из того возраста, чтобы сопровождать родителей на праздниках и находить это ещё и классным.

– Ну и что?

– Пусть это будет для тебя сюрпризом, Элиза, – сказал папа, подмигнув.

– На этом празднике будет действительно очень хорошо, – добавила мама, но при этом избегала, улыбаясь, моего взгляда. Я не могла избавиться от подозрения, что оба от меня что-то скрывают. То, что я здесь слышала, было только полуправдой.

Или они на самом деле думали, что смогут этим отвлечь меня от моих мыслей о Колине? Может быть, даже хотят свести меня с каким-нибудь парнем из деревни? Я не показала им своего подозрения, но и не кричала от восторга.

– Окей, хорошо, – сказала я только и смылась снова в свою комнату.

Мама не успокаивалась до полуночи. Я слышала, как она снова и снова спускалась в подвал. Стирала бельё, открывала и закрывала двери шкафов, возилась на кухне. Папа блокировал телефон почти три часа.

Каким бы странным не был Колин – это было ещё более странным. Около часа ночи дома стало наконец-то тихо. Я спокойно вздохнула. Уже в прошедшие вечера я взяла себе в привычку выходить на улицу, когда мама и папа ложились спать. Так как ночи стояли по-летнему мягкими.

Я садилась под выступающую крышу гаража и ждала, пока мои глаза привыкали к темноте. Каждый последующий вечер мне для этого нужно было всё меньше времени. Постепенно проступали контуры, силуэты и угловатые тени, и мир вокруг меня оживал. Летучие мыши роились в темноте, никогда не врезаясь друг в друга при их, казалось бы, бесцельно вычурных полётах.