Текст книги "Своенравная наследница"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
– Ты не должна прислуживать мне, – прошептал он, когда она положила ему на тарелку толстые ломти сыра.
– Почему?
– Я не достоин этого места и тебя.
– Разве не я решаю, достоин ты или нет? В конце концов, я – хозяйка Фрайарсгейта. Забудь об этой своей неуместной и, откровенно говоря, страшно раздражающей скромности. Тебе она не идет, и я готова побиться об заклад, что твой отец согласился бы со мной. Я уже говорила, ты станешь моим мужчиной.
– Ты слишком бесстыдна, – тихо сказал он.
– Приходится, если ты не хочешь признаться в том, что у тебя на сердце, – отпарировала она.
– Откуда ты знаешь, что у меня на сердце? Я не откровенничал с вами, леди.
– Твои серые, как грозовое небо, глаза достаточно откровенно говорят все, что мне необходимо знать. При дворе я научилась читать по глазам. Они не скроют правду, даже когда губы говорят совсем иное. Я могла бы влюбиться во Флинна Стюарта, единокровного брата короля Якова, если бы не то, что увидела в его глазах. А твои глаза признаются, что ты хочешь меня. И любишь. Но молчишь. Поэтому я честно признаюсь, что хочу в мужья тебя, Бэн Маккол.
– Не могу, – простонал он. – Ты знаешь, что не могу. Я должен выполнить свой сыновний долг. Всю жизнь тебя окружала любовь, Элизабет. Ты не знаешь, каково мне приходилось в доме отчима! Он ненавидел меня еще до моего рождения. Если бы мать не защищала меня с первого же часа, он оставил бы меня умирать на холме, где она меня родила. На смертном одре она рассказала мне об отце, и сразу же после ее похорон я ушел из дома и отправился к Колину Хею. Он не усомнился в том, что я его сын. Но если бы и отказался признать меня, я бы его понял. Но он принял меня в свой дом. Мачеха воспитывала меня как родного. Увидев меня, она назвала отца распутником и засмеялась. Потом покачала головой, сказала, что всегда хотела иметь много сыновей. Я всем обязан Хеям. Когда-нибудь Джейми унаследует все. А у меня и Гилли будет только то, что выделит отец. Он велел мне заниматься овцами, и я сделаю все, чтобы они приносили доход. Любовь не для меня. И у меня не будет жены.
– Ешь, – спокойно сказала она. – Ты слишком расстроился. В каждом союзе одна сторона сильнее другой. Вижу, что сильной стороной придется быть мне. Как моей сестре Бэнон в ее браке.
Она улыбнулась.
– Если, я позволю себе любить тебя, это разобьет мое сердце, – проговорил Бэн.
– Это ты разобьешь мое, если уедешь и оставишь меня ради своей семьи, – возразила Элизабет. – Но я выбрала тебя. Ты будешь моим первым и единственным мужчиной, Бэн Маккол. Наша судьба – любить друг друга.
Бэн отвернулся и снова принялся за еду. Но еда остыла. Да и аппетит куда-то подевался. Она предлагает ему рай, но он не может принять такой подарок. Как и не может уехать: отец послал его учиться, и ему еще нужно многое узнать о Фрайарсгейте и о том, как выделывается и продается сукно. Правда, Грейхейвен не так велик и не имеет столько овец и пастбищ. Но возможно, все, что он узнает здесь, удастся применить и к меньшему поместью. А может, они сумеют отправлять свою шерсть на судне, принадлежавшем Фрайарсгейту. А потому он не может уехать.
– Ты не доел, – заметила Элизабет.
– Я не голоден, – коротко ответил он.
– Такой, великан, как ты, нуждается в подкреплении, – возразила она и, намазав маслом хлеб, положила сверху несколько ломтиков сыра. – Ешь, не то я сама стану тебя кормить.
Она налила ему вина. Такая забота тронула его.
– Когда-нибудь ты станешь хорошей матерью, – предрек он.
– Знаю. И у нас будут очень красивые дети, Бэн Маккол, – ответила она с ослепительной улыбкой.
– Как я могу полюбить тебя, а потом покинуть? – тихо спросил он.
– Ты сделаешь то, что сочтешь нужным, – спокойно ответила она. – Не думаю, что тебе следует выбирать между твоим отцом и мной. Но если до этого дойдет, я приму любое твое решение. Либо у меня нет выбора.
Только бы не показать, что она сама не верит своим словам!
– Действительно нет, – согласился Бэн.
Он любит ее, несмотря на безнадежность этой любви. А она поощряет его, подталкивая к краху всей жизни. Он и это сознавал. Но их взаимное влечение было слишком сильным – он не мог отказаться от нее.
– Как же мне не любить тебя, Элизабет? – вздохнул он.
Глава 11
Настоящее безумие. Оба прекрасно осознавали это. Что подтолкнуло ее к столь дерзкой откровенности? Но ведь она права! Бэн Маккол – человек чести. Он будет любить ее до самой смерти. Но никогда слова не скажет вслух. Поэтому ей остается только самой открыть то, что лежит у нее на сердце. А что же хозяин Грейхейвена? Неужели он действительно требует такой преданности от своего незаконнорожденного сына? Или чувство долга по отношению к отцу так сильно в Бэне? Она должна узнать правду.
И так у нее появился свой план.
Элизабет собиралась завлечь его в свою паутину. Они станут любовниками, поэтому он никогда ее не покинет.
Она не испытывала ни капли вины по этому поводу. Хозяин Грейхейвена вполне может обойтись без Бэна. А вот Элизабет Мередит – не может. И когда жребий будет брошен, она уговорит его на временный брак, который по обычаю действителен год и один день, но не более того.
Но в конце года или раньше Элизабет сумеет убедить Бэна, что именно она, а не Колин Хей, – его судьба, для которой он предназначен.
Элизабет довольно улыбнулась. Ее план безупречен!
Вечер они провели в зале. Элизабет пригласила Уилла на партию в шахматы, а потом объявила, что устала.
– Мне еще нужно навестить перед сном Мейбл и Эдмунда, – добавила она.
Бэн проводил ее взглядом. Его обуревали противоречивые мысли. Она не аристократка, но владелица большого поместья. Его отец был из благородных, но мать – всего лишь дочь простого арендатора. А вот ее отец был рыцарем. Однако мать – такая же простая женщина, как сама Элизабет. Может, по крови они почти равны.
Розамунде он, похоже, понравился.
Лорд Кембридж не противится его дружбе с Элизабет, и все во Фрайарсгейте прекрасно к нему относятся. Смеет ли он надеяться, что когда-нибудь она будет его женой? Ведь с таким приданым он и сам станет человеком зажиточным.
Но что на это скажет Колин Хей? Позволит ли старшему сыну жениться на Элизабет Мередит? Да к тому же его отец не слишком любит англичан.
И все же Бэн почти не видел разницы между обеими семьями. Обитатели поместий по обе стороны границы одинаково любят землю и почитают святую церковь. Но если это чудо случится, ему придется пожертвовать преданностью родной земле и семье. Больше он не будет шотландцем. Но сможет ли он стать англичанином?
Ситуация нелегкая, и, возможно, лучше ничего не менять: остаться Бэном Макколом, незаконнорожденным сыном хозяина Грейхейвена, братом Джейми и Гилли.
Подбежал Фрайар, заскулил и ткнулся в руку мокрым носом. Бэн улыбнулся, и пес тут же энергично завилял хвостом.
– Знаю-знаю, – кивнул Бэн. – Хочешь пробежаться, прежде чем улечься спать.
Он встал.
– Попроси Элизабет не закрывать на ночь дверь, – бросил он Уильяму. – Я выведу пса и вернусь.
– Хорошо, – пообещал Уилл.
Когда шотландец исчез за дверью, Томас, казалось, дремавший на стуле у огня, поднял голову.
– Она начала кампанию. Хочет обольстить его. Думаю, он ее любит.
– Но если они поженятся, он будет разрываться между Англией и Шотландией, – заметил Уилл.
– Она требует верности только ей и Фрайарсгейту, – пояснил Томас.
– Но что, если между Англией и Шотландией снова начнется война? Сами знаете, такая возможность всегда есть. Короля Якова убили не так давно, и на троне теперь его сын. Значит, все может начаться снова.
– Да, – согласился лорд Кембридж. – Но эти войны редко докатываются до нашего уединенного уголка. Они обычно ведутся на востоке Шотландии или на севере восточной Англии. Мы же далеко на западе.
– Вижу, вы полны решимости устроить эту свадьбу, – улыбнулся Уилл.
– Надеюсь, ты согласен, что они – идеальная пара? Он не подошел бы Филиппе или Бэнон, но Элизабет?! Идеально! Как странно, что все они такие разные! Филиппа очарована двором, она аристократка до кончиков ногтей. Моя обожаемая Бэнон – прекрасный пример провинциальной дворянки. А вот Элизабет – истинная фермерша, со своим поместьем и овцами. Ей нужен в мужья сильный, любящий землю мужчина. Такой, как Бэн Маккол. Видишь ли, дорогой Уилл, – усмехнулся Томас, – еще не так давно Болтоны были всего лишь богатыми фермерами. Это моя дорогая Розамунда возвысила их до королевского двора. Из трех дочерей только Элизабет хотела получить Фрайарсгейт. И теперь поместье в хороших руках, но все мы знаем, что ей нужен муж и дети, чтобы было кому унаследовать поместье. Если она выбрала Бэна Маккола, клянусь Богом, дорогой мальчик, она его получит, а каким способом – значения не имеет. Теперь налей мне вина. Я утомлен столь пространными рассуждениями.
Он протянул руку за кубком и пригубил вина.
– Ну вот! Теперь куда лучше!
– Но как вы устроите этот брак? – допытывался Уилл.
– Я? Дорогой мальчик, я не имею с этим ничего общего. Просто я позволю Элизабет устроить все, как она хочет, и она устроит, можешь быть уверен. Розамунда одобрила этот брак. Как и я. Происхождение у них почти равное. Ее отец был рыцарем, его – мелкопоместным дворянином.
– Но что скажет хозяин Грейхейвена? – не унимался Уилл.
– Он будет последним дураком, если не позволит своему незаконнорожденному сыну, хоть и любимому, жениться на богатой невесте, пусть и англичанке. Все устроится, дорогой мальчик. Я хочу к осени быть в Оттерли. Тебе придется вернуться туда и сделать все, чтобы крыло было достроено вовремя и больше мне никто не мешал. Подумай только, Уилл: наконец-то нас ждет мир и покой. Когда мы были в Лондоне, я купил несколько ящиков книг и рукописей, принадлежавших ранее престарелому аристократу, наследник которого оказался необразованным варваром, и велел все отослать в Оттерли. Мы начнем составлять каталог этих книг. Это истинное сокровище, дорогой Уилл.
– Значит, вы не считаете, что мистрис Элизабет нужна помощь?
– Не считаю. Элизабет всего добьется сама. Через несколько недель мы отправимся домой, и все будет хорошо.
В зал вбежал Фрайар. За ним шел его хозяин.
– Дорогой мальчик, вы хорошо прогулялись?
– Да. Погода теплая, и воздух такой мягкий, какого не бывает в горах.
– Ветер дует с моря, – пробормотал лорд Кембридж. – Поэтому у моих племянниц такая нежная кожа. Особенно у Элизабет. Фрайарсгейт ближе к морю, чем Оттерли и Брайарвуд. Ты не находишь, что Элизабет прелестна? Она самая красивая из дочерей Розамунды.
– Да, она действительно прелестна, – пролепетал Бэн, краснея.
Увидев это, Томас понял, что его слова достигли цели. Он поднялся и отставил кубок.
– Мне пора в постель, я очень устал. Элизабет, возможно, уже не спустится вниз. Ты запрешь двери и окна?
– С радостью, милорд, – пообещал Бэн.
– В таком случае – спокойной ночи.
Лорд Кембридж взял под руку Уилла, и они вместе покинули зал.
Фрайар устроился у огня и засопел. Бэн запер на засов входную дверь и обошел первый этаж, желая удостовериться, что огонь и свечи везде потушены.
Убедившись, что все в порядке, Бэн немного посидел у теплого очага и поднялся наверх, в свою спальню. И здесь он с удивлением обнаружил, что в маленьком очаге горит огонь, бросающий темные тени на стены. Он не стал зажигать свечу, тем более что хорошо видел в полумраке. Раздевшись догола, он умылся водой из тазика и подошел к кровати. Покрывало внезапно откинулось.
– Ложись, – велела Элизабет, – иначе замерзнешь.
Ошеломленный Бэн вспомнил о собственной наготе и схватил покрывало, чтобы прикрыться.
– Я уже видела все, что ты можешь предложить, – хихикнула Элизабет. – И поверь, это более чем впечатляюще.
Отбросив покрывало, она открылась его взору.
– Ты… голая… – прохрипел он, не в силах оторвать глаз от стройной, женственной фигуры.
Тонкая талия, изящные изгибы, упругая грудь и полные бедра. Кожа – как лучшие сливки, золотистые волосы разбросаны по плечам.
Их взгляды встретились.
– Ложись в постель, – повторила она.
– Ты, похоже, безумна, девушка! – ахнул он отступая.
– Ты не поверил, когда я сказала, что хочу видеть своим мужчиной только тебя? – спокойно спросила Элизабет.
На самом деле ее сердце колотилось, и она чувствовала себя далеко не такой смелой, какой хотела казаться. Он такой большой… везде.
От сестер она знала, что происходит между мужчиной и женщиной. Но просто не представляла, каким огромным может быть мужское достоинство.
– Если я лягу в эту постель, – мрачно предупредил он, – для нас обоих возврата не будет. Ты не сможешь обвинить меня в насилии.
– Но зачем это мне? – удивилась она. – Ты ведь мой мужчина.
– Если ты девственница, я погублю тебя. Кто захочет взять в жены такую, как ты?
– Я девственница… и не хочу никого, кроме тебя.
– Но я не смогу остаться с тобой, когда мои дела здесь будут закончены. Мне придется вернуться в Грейхейвен, – попытался он урезонить ее. – Ты сама это понимаешь.
Элизабет протянула ему руку.
– Иди сюда, – тихо сказала она.
– Но если… – забормотал он.
– Ты возьмешь мою невинность, и тогда с этим барьером, что стоит между нами, будет покончено.
Бэн судорожно сглотнул и, собравшись с силами, повернулся к ней спиной и отошел.
– Нет, девушка. Я не обесчещу тебя.
Элизабет спрыгнула с кровати и бросилась к нему. Нежное стройное тело прижалось к загорелому и мускулистому. Маленькие ладошки сжали его лицо.
– Только посмей убежать от меня, Бэн Маккол! – пригрозила она. – Это тебя недостойно!
Самообладание Бэна имело свой предел. Он с силой, стиснул ее и стал целовать с яростью, вызвавшей озноб во всем ее теле.
– Ты – дерзкая ведьма, Элизабет Мередит, и то, что случится между нами, только твоя вина! Ты это понимаешь?
Сейчас ее сердце вырвется из груди! Она таяла от жара их тел.
– Да, – свирепо прошептала она. – Да!
– Пусть будет так, – простонал он, подхватил ее на руки и осторожно положил на постель. – Я хотел тебя почти с той минуты, как впервые увидел, – признался он.
– Знаю. Ты не слишком хорошо умеешь скрывать свои чувства.
Она притянула к себе его голову и одарила головокружительным поцелуем.
– Я не учил тебя так целоваться, – ревниво бросил он.
– Не учил, – согласилась Элизабет. – Ты был первым, кто поцеловал меня. С тех пор я целовалась с другими, но больше никогда не буду. Для меня существуешь только ты один, – поклялась она.
– Когда-нибудь у тебя будет муж.
– Ты считаешь меня настолько бесчестной? Думаешь, у меня будет другой мужчина, после того как я отдам тебе свое целомудрие? – возмутилась Элизабет. – Не будет у меня другого! – Ее тонкие пальчики ласкали его затылок. – Но тебе придется подсказывать мне, что делать…
Он вздрогнул и прикрыл глаза. Это настоящее сумасшествие.
Элизабет покрывала легкими поцелуями его лицо. Бэн обреченно покачал головой. Нет смысла отрицать, что он возбужден. В конце концов, он смертный. Не святой. Она нежная. Мягкая. Благоухающая. И так хочет, чтобы ее любили. А он любил ее.
Бэн открыл глаза и взглянул в прелестное личико.
– Тебе говорили, что в первый раз может быть больно? – тихо спросил он.
Его большая рука откинула с ее лба светлые волосы. Элизабет кивнула, и он заметил проблеск страха в ее глазах.
– Я не буду спешить и подготовлю тебя, милая, – пообещал он.
– Я доверяю тебе, Бэн, – торжественно и покорно ответила она.
– Коснись меня, – нежно улыбнулся он. – Дай волю своим хорошеньким ручкам. Трудно бояться того, что знаешь, Элизабет. Мужчины любят прикосновения не меньше женщин.
Он лег на спину.
Она приподнялась на локте и стала изучать его. Первое впечатление подтвердилось. Он большой. Очень большой. Она застенчиво провела рукой по его груди. Кожа была гладкой и теплой. Скользнула к упругому животу, но тут же отдернула руку, потому что впервые видела обнаженного мужчину.
Бэн ничего не сказал. Тогда она принялась целовать и лизать его соски. Бэн блаженно вздохнул. Осмелев, она уселась на него и стала гладить широкую грудь, перемежая ласки поцелуями.
В ответ он стиснул ее маленькие грудки и стал играть с ними, нежно гладя набухшие полушария. Теребил соски, пока они не затвердели. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его в губы, Бэн схватил ее в объятия и вновь уложил на спину.
Она ахнула, и он успокоил ее поцелуями. Она немного затихла, но тут же напряглась, когда его пальцы запутались в треугольнике золотистых волос между ее молочно-белыми бедрами.
– Легче, девушка, – прошептал он.
Его палец скользнул вдоль пухлых створок лона, и Элизабет задрожала.
– Меня никогда раньше не касались там… – призналась она.
Ее слова стали сильнейшим стимулом для него. Он первый!
Бэн проник между створками розовой раковины и нашел крохотный узелок плоти, который возбудит ее и подарит наслаждение. Он коснулся этого узелка, и она затрепетала, словно предвкушая разгадку тайны. Она уже повлажнела, но еще не была готова. Он осторожно потер крохотный бутон кончиком пальца.
Элизабет беспокойно задвигалась. Что он делает? И почему?
Но инстинкт твердил, что не нужно противиться. И она подчинилась этому инстинкту.
Он продолжал гладить чувствительный кусочек плоти, будя в ней непонятные ощущения. И вдруг ее охватило слепящее наслаждение. Она вскрикнула. И еще раз, уже громче.
Их взгляды встретились, и она увидела в его серых глазах восторг. Восторг оттого, что он смог дать ей удовольствие.
– Тебе хорошо? – прошептал он.
– Да, – выдохнула она, прежде чем снова вскрикнуть: его палец проник в нее на всю длину. – Бэн! Что ты делаешь?
– Хочу убедиться, что ты готова, – простонал он, ища губами ее губы.
Он весь горел от нетерпения поскорее овладеть ею. Наполнить ее своей плотью и услышать крик наслаждения, когда их тела сольются. Он понял, что Элизабет готова его принять. Ее любовные соки обильно текли, заливая его руку.
Он отнял палец и стал обсасывать его, наслаждаясь ее вкусом. Сейчас он взорвется!
Элизабет тяжело, прерывисто дышала.
– Бэн… – испуганно пролепетала она.
– Я не могу остановиться, Элизабет, – почти всхлипнул он. – Не могу!..
– Знаю, – пролепетала она. – Сделай это! Пожалуйста!
– Господи, милая, не надо бояться, – взмолился он. – Я постараюсь быть очень нежным.
Он развел ее бедра и устроился между ними.
Она ощутила, как наконечник его копья проникает в нее, и застыла, не смея шевельнуться. И не осмелилась открыть глаза, но чувствовала, что ее пронзают железным стержнем. Она старалась взять себя в руки, ибо сама устроила эту встречу. Но, кровь Господня, он так велик!
– Если станешь сопротивляться, даже не желая этого, будет еще больнее, – предупредил он, прежде чем преодолеть последний барьер.
Элизабет задохнулась. Она хотела этого. Хотела его! И, взяв себя в руки, сделала то, что, по словам Бэнон, дает мужчине наслаждение, – обвила ногами его талию и охнула:
– Скорее!
Он не нуждался в дальнейших поощрениях и, слегка отстранившись, вонзился в ее податливое тело, ощущая, как под его властным напором рвется хрупкая преграда. На секунду остановился, давая ей привыкнуть к его вторжению, после чего стал медленно, осторожно двигаться в тугом, тесном лоне, принявшем его.
Придавленная потным мужским телом, Элизабет испытывала поразительное ощущение собственной власти. Она прижимала его к себе, пока он трудился над ней. И едва не зарыдала, когда ее страхи улеглись, уступив место ее желаниям.
– О Бэн! Любовь моя! Дорогой! – воскликнула она почти в беспамятстве.
Он не мог ею насытиться! И сладкие слова ее нарастающей страсти еще больше возбудили его похоть.
– Элизабет! Мой ангел! Ты моя! Наконец-то моя, – всхлипывал он, нежно целуя ее мокрые щеки.
– Не останавливайся… – молила она.
– Я и не смогу. Я никогда не хотел женщину так сильно!
– Видишь?! – торжествующе воскликнула она. – Я говорила, что мы предназначены друг для друга!
Она неожиданно охнула, сраженная наслаждением, волнами прокатывавшимся по телу. Сознание того, что его страсть так разожгла в ней желание, дало ему ощущение невероятного могущества. Он хотел ее. Нуждался в ней. Она нужна ему, как глоток воздуха. Как сама жизнь!
Элизабет трепетала под ним, и он, не в силах больше сдерживаться, излился в ее разгоряченное молодое тело.
– Ну, приграничная ведьма, теперь ты довольна? – вырвалось у него.
– Еще нет, милый. Это всего лишь начало.
Он, смеясь, откатился от нее.
– Элизабет, Элизабет! Что мне с тобой делать?
– Любить меня снова, – ответила она, ложась на него.
– Ты только что стала женщиной, милая. Тебе нужно отдохнуть. Да и мне не помешает выспаться.
– Ты не хочешь снова любить меня? – удивилась она.
– Говорю же, мне нужно выспаться, восстановить силы, – пояснил он.
– Я видела, как жеребец подмял под себя несколько кобыл подряд, – озадаченно протянула она.
– Как бы я ни хотел стать жеребцом, все равно остаюсь человеком. И ни к чему, милая, чтобы утром тебя нашли в моей постели.
– Ты прав, – согласилась она, – это должно остаться между нами.
Соскользнув с кровати, она накинула сорочку, шагнула к двери и обернулась:
– Доброй ночи, Бэн.
Он долго лежал, думая о том, что произошло. Элизабет беззастенчиво соблазнила его.
Бэн едва не рассмеялся вслух.
Подумать только, он позволил соблазнить себя, хотя знал, чем все кончится. Но теперь назад дороги нет. Невозможно изменить то, что случилось, и, честно говоря, он не хотел ничего менять. Он любил дерзкую девчонку. Любил хозяйку Фрайарсгейта.
Но он тут же отрезвел и тяжко вздохнул. Этого больше не будет. Он предан отцу, и не Элизабет Мередит делить с ним эту преданность.
Но Элизабет уже не было удержу. На следующий день она заперлась с ним в сарае, и, не успев опомниться, он уже вошел в нее на ложе из сладко пахнувшего сена.
Как-то днем она бесстыдно затащила его под кусты живой изгороди на пастбище, и они вновь соединились, невзирая на его шутливые протесты. Она коварно терзала его прикосновениями и поцелуями. Приходила в его комнату каждую ночь, и он не мог ей отказать. Теперь он чувствовал себя на седьмом небе, только когда был с ней.
Когда наполнял своей страстью. Когда она лежала под ним, крича от наслаждения. Да, это было безумием, и все же ни один из них не мог отказаться от очередной попытки утолить голод, мучивший их день и ночь. Элизабет была уверена, что ее план удастся. Скоро он будет навсегда принадлежать ей!
– Ты обязательно забеременеешь, – предупредил он как-то ночью, когда они, сплетясь, лежали в постели. – Не хочу, чтобы ты была опозорена, родив бастарда, как родила меня когда-то моя мать. Не хочу, чтобы ребенка попрекали обстоятельствами его рождения. Скоро мне придется покинуть тебя, милая. Мы не хотим об этом говорить, но ты это знаешь.
– Тогда давай заключим временный брак, – небрежно предложила Элизабет. – В этом случае, даже если тебе придется вернуться в отцовский дом, ребенок будет считаться законным. Такой брак имеет силу только на год и день. Если я не забеременею, значит, так тому и быть, и никому от этого не будет ни вреда, ни пользы. Скоро наступит двадцать девятое сентября, Михайлов день, когда многие тайно вступают во временный брак. Если ты оставишь меня, этот брак станет мне защитой.
– Ты знаешь, что я должен ехать, – расстроено пробормотал он. – Я никогда не скрывал этого.
– Ты мог бы вернуться. Не верю, что твой отец нуждается в тебе больше, чем я, – возразила Элизабет. – У него, кроме тебя, есть два законных сына. Не будь ты так упрям, сам бы все понял. Мы во многом равны, дорогой. Хочешь сказать, что хозяин Грейхейвена такой тиран, что запретит тебе жениться на невесте с большим приданым? Что он не желает тебе счастья?
– Я предупреждал тебя, – твердил он свое.
Она постоянно сбивает его с толку! Элизабет страстно поцеловала его.
– Да, – согласилась она, – предупреждал, но я считала, что, когда мы станем любовниками, ты не сможешь так спокойно отделаться от меня. Я не дочь какого-то арендатора и не служанка в кабаке!
Она стала ласкать его, и его плоть мгновенно отвердела в ее теплых, нежных пальцах.
Он только вздохнул, когда она смело оседлала его, чувствуя, как его плоть входит в ее любовный грот, наполняет его жаром.
– Сможешь ли ты так легко убежать от меня, любовь моя? – вскричала она, наблюдая, каким вожделением сверкают его серые глаза.
Он стиснул ее груди с такой силой, словно хотел их раздавить.
– Мы заключим временный брак, приграничная сучка с горячей кровью, потому что я люблю тебя и чтобы узаконить плод нашей страсти. Но прежде всего я предан тому, кто зачал меня и признал своим сыном.
Он перевернул ее на спину и стал яростно вонзаться в гостеприимное лоно. Элизабет вскрикнула от гнева и наслаждения.
– Ублюдок! – прошипела она.
– В этом никто никогда не сомневался, милая! – рассмеялся он.
Они любили друг друга с таким исступлением, что, казалось, в воздухе потрескивают крошечные молнии. Их взаимная потребность только выросла с той ночи, когда Элизабет впервые пришла в постель Бэна. Оба сознавали, что сгорают от любви, но это не имело значения. У них были разные цели, и никто не хотел уступить.
– Ненавижу тебя! – выдохнула она, сгорая от неудовлетворенного желания.
– Лгунья, – насмешливо хмыкнул он и смял ее губы поцелуями.
Элизабет старалась сдержать слезы. Впрочем, он пока что не уехал, а временный брак свяжет их еще теснее.
Она позволила безумной страсти захлестнуть ее девятым валом. И вскрикнула от наслаждения. Ей вторил Бэн.
То, что началось в тайне, теперь стало всеобщим достоянием. Каждый обитатель Фрайарсгейта знал, что хозяйка влюблена и делит постель с шотландцем. Мейбл горько жаловалась лорду Кембриджу, который готовился к отъезду в Оттерли.
– Она бесстыдно разделалась со своей добродетелью, Том. Кто теперь возьмет ее в жены?
– Она не хочет никого, кроме Бэна, дорогая, – мягко пояснил Томас.
– Шотландец? Что скажет Розамунда? – тревожилась старушка.
– Она дала разрешение на брак и очень радовалась, что ее дочь наконец-то нашла человека, которого может любить. Который захочет помочь ей управляться с Фрайарсгейтом.
– Но он собирается вернуться в Шотландию! – воскликнула Мейбл. – Я сама это слышала! Теперь, когда Эдмунд немного оправился и сможет взять на себя некоторые обязанности, он непременно уедет.
– Уедет, – согласилась подошедшая Элизабет. – Но вы с Эдмундом переедете в коттедж и будете там жить. Мой двоюродный дед уже не в силах вынести бремя своих обязанностей. Я не так глупа, чтобы не видеть этого. Если Бэн покинет меня, я сама стану управлять своими землями. Разве я не этому училась всю свою жизнь?
– Но кто позаботится о тебе? – вздохнула Мейбл. – Ты обладаешь поистине мужской силой воли, дитя мое, но всякой силе есть предел.
– Нэнси заботится обо мне благодаря тебе, дорогая, – прошептала Элизабет, обнимая старушку. – А Джейн командовала служанками, пока ты ухаживала за Эдмундом. Ты сама вышколила ее, и она все блестяще усвоила. А когда ты уезжаешь, дядюшка?
– После Михайлова дня. Первого октября. Уилл пишет, что мое крыло уже готово и обставлено, а книги, купленные в Лондоне, прибыли. Но я хотел бы отпраздновать Михайлов день здесь, дорогая.
– Мне жаль, что ты уезжаешь, – расстроилась Элизабет, – потому что я очень тебя люблю! Мне будет тоскливо без тебя! Скоро я останусь совсем одна, хотя буду так занята, что, возможно, этого не замечу. Мейбл, Эдмунд уже проснулся?
– Да, и ему не терпится тебя увидеть.
– Пойду расскажу ему о своих планах, – решила Элизабет, направляясь к двери.
– Что с ней станется? – вздохнула Мейбл, покачивая седой головой. – Она ничего не видит вокруг, кроме земли и овец. И зачем ему уезжать, если он тоже ее любит? Его отец, наверное, чудовище, если требует от сына такой преданности.
– Думаю, и Элизабет, и Бэн никак не разберутся в своих чувствах, – заметил лорд Кембридж. – Она цепляется за Фрайарсгейт, как за самое важное в ее жизни. Он цепляется за отца по той же причине, хотя на самом деле оба должны бы клясться в верности друг другу. Вряд ли хозяин Грейхейиена запретит сыну жениться на богатой невесте. Но подозреваю, что Бэн, в своей слепоте, ничего не скажет отцу про Элизабет. И все же я верю, что любовь преодолеет все мнимые препятствия. Пусть они расстанутся на долгие холодные месяцы. Если весной оба по-прежнему станут упрямиться, значит, мы сами должны что-то сделать для осуществления этого счастливого брака.
– Почему тебе так легко удается решать самые любые трудные проблемы, Том Болтон? – сухо осведомилась она.
– Это дар, милая Мейбл, – ухмыльнулся он.
– Ты все шутишь, – покачала головой Мейбл. – Я еще не знала более великодушного и доброго человека, чем ты. Какая жалость, что на тебе пресечется род Болтонов!
– Такова судьба, – тихо проговорил лорд Кембридж.
Михайлов день выдался идеальным для конца сентября: яркое солнце и безоблачное голубое небо. Перед домом воздвигли шест, на верхушку которого Элизабет подвесила чудесные лайковые перчатки, вышитые жемчугом, одни из тех, которые она носила при дворе. Вокруг шеста расставили свои палатки приезжие торговцы, которым для этого пришлось пообещать отцу Мате, что часть доходов они отдадут церкви.
Элизабет выдала слугам жалованье за год и предупредила, что не стоит пускать по ветру деньги – играть в кости или покупать дешевые и непрочные товары на ярмарке.
Днем, когда ярмарка была в самом разгаре, она нашла возлюбленного и увела его к озеру.
– Настала пора заключить наш брак, – тихо сказала она, взяв его за руки. – В присутствии Господа, под голубым небом я с радостью беру тебя в мужья, Бэн Маккол, на срок, равный году и одному дню. Пусть благословят нас Иисус и драгоценная Мать Мария!
– В присутствии Господа, под голубыми небесами я с радостью беру тебя в жены, Элизабет Мередит, на срок, равный году и одному дню. Пусть благословят нас Иисус и драгоценная Мать Мария.
– Ну вот, это оказалось вовсе не так уж трудно, верно? – поддразнила она.
– Нетрудно, – согласился он.
– И мы никому не скажем об этом, – добавила она. – Ты клянешься?
Теперь Бэн останется с ней, и всем станет ясно – он любит ее больше, чем отца. Только так, а не потому, что она уговорила его на временный брак.
– Клянусь, – кивнул Бэн, которого одолевал стыд.
Скоро он уедет из Фрайарсгейта и вряд ли увидит Элизабет еще когда-нибудь. А через год и день она будет свободна выйти замуж за другого. Того, кто достоин ее. При мысли об этом сердце его разрывалось. Но ведь он предупреждал ее. Не так ли?
Уильям Смайт вернулся во Фрайарсгейт перед самым Михайловым днем, чтобы проводить хозяина в. Оттерли. Утром первого октября они вместе с эскортом готовились покинуть Элизабет.
– Я прекрасно провел этот год, – объявил Томас Болтон. – И вне себя от отчаяния из-за того, что не сумел найти тебе мужа.
