Текст книги "Своенравная наследница"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
– Зато платье идеально подходило для поездки, – возразила Элизабет. – И как только я выражу почтение королю и королеве, немедленно вернусь в дом дядюшки и переоденусь во что-нибудь более приличное. Но Анна оценит мое желание поскорее предстать перед ней. Она поймет, почему я так спешила, что даже не успела переодеться.
– До чего же ты расчетлива! – заметила Филиппа, пока ее служанка Люси укрепляла французский капюшон с вуалью.
– Я часто бываю на рынках скота, дорогая сестра, и торгуюсь не хуже любого мужчины, – усмехнулась Элизабет. – Правда, я не способна стать важной придворной дамой, но знаю, что иногда следует уступить, чтобы получить желаемое. Для того чтобы это усвоить, не обязательно жить при дворе.
– Полагаю, ты права, – согласилась Филиппа, немного подумав.
Сестры в сопровождении служанок вышли из дома и спустились к барке. Как раз наступило время между отливом и приливом, и суденышко быстро миновало город, проскочило под Лондонским мостом и причалило к пристани Гринвичского дворца. Выбежавшие слуги помогли им выйти из барки.
– Гребите к причалу гринвичского дома, – распорядилась графиня Уиттон. – Мы останемся здесь, и сегодня вы нам больше не понадобитесь.
– Да, миледи, – вежливо ответил барочник.
Женщины пересекли газоны и оказались во дворцовом саду. К облегчению Элизабет, она увидела толпу придворных, окружавших короля и будущую королеву. Вместе с Филиппой она направилась к Генриху и Анне и присела в глубоком реверансе.
– Смотри, милая! – весело воскликнул король. – Графиня Уиттон и ее сестра пришли выразить тебе свое почтение.
Анна мельком взглянула на Элизабет и в упор посмотрела на Филиппу.
– Вы пришли выразить мне свое почтение? – осведомилась она.
Элизабет затаила дыхание.
– Прежде всего следует выражать почтение королю, ваше высочество. И только потом – королеве, – спокойно ответила Филиппа.
– Хорошо сказано! – хмыкнул король, прежде чем его вспыльчивая жена стала допытываться, какую именно королеву имеет в виду графиня.
Он видел, как тяжко приходится Филиппе, и по достоинству оценил ее преданность. Его взгляд упал на Элизабет.
– Ты ответила на просьбу моей жены и приехала ко двору, мистрис Элизабет. Я польщен и удивлен.
На просьбу? Элизабет чуть не рассмеялась.
– Мне оказали большую честь, попросив приехать ко двору в столь благоприятное время. Моя мать шлет уверения в своем почтении вашему величеству и вашему высочеству.
– Все еще замужем за своим шотландцем? – спросил король.
– Да, ваше величество.
– Насколько я понял, ты пошла по стопам своей матери? – не унимался Генрих, подозрительно щуря маленькие голубые глазки.
– Боюсь, что так, ваше величество. Похоже, у меня слабость к шотландским джентльменам, как может припомнить ваше величество по моему предыдущему визиту.
Филиппа нервно ткнула сестру в бок. Король понимающе фыркнул.
– Один из этих джентльменов все еще здесь. Уверен, что ты возобновишь старое знакомство, мистрис Мередит.
– Мистрис Хей, ваше величество, – мягко поправила Элизабет. – Моего мужа зовут Бэн Хей.
– Бэн? Странное имя.
– Оно означает "красивый", и действительно он очень красив. И так же огромен, как ваше величество.
– Неужели? – обронил король. – Он не приехал с тобой ко двору?
– Нет, ваше величество. Он управляет моим поместьем и остался дома по необходимости. Он очень привязан к земле.
– И потому позволил тебе уехать?
Голубые глазки снова прищурились.
– Он никогда бы не посмел противиться приказу короля, – заверила Элизабет.
– Значит, ты укротила своего шотландца, мистрис Хей, – кивнул король.
– Так оно и есть, ваше величество.
Генрих громко рассмеялся.
– Вы обе можете прогуляться с нами, – сказал он.
Сестры смешались с толпой удостоенных чести придворных. Филиппа на ходу перебрасывалась несколькими словами с знакомыми.
Наконец жена короля выразила желание сесть. Слугам было велено принести удобный стул.
– А вы продолжайте прогулку, господин мой, – сказала она мужу. – Я знаю, как вы любите гулять. Но позвольте моей подруге составить мне компанию.
– Кого вы выберете? – спросил король.
– Элизабет Хей, разумеется. Подойдите, Элизабет, и посидите со мной на зеленой травке, – пригласила молодая королева.
Элизабет повиновалась. Король и его окружение проследовали дальше.
– Приятно снова видеть ваше высочество, – пробормотала Элизабет.
– Анна, просто Анна, особенно теперь, когда мы остались одни. Анна, во имя всего святого. Слава Богу.
ты приехала.
– Ты не оставила мне выбора, – усмехнулась Элизабет. – "Приказываю явиться ко двору…" – было написано в твоем письме. И это весной, когда во Фрайарсгейте так много дел!
– Побоялась, что, если просто попрошу, ты не приедешь, – призналась Анна.
– Так я и знала, – вздохнула Элизабет. – Но что случилось? Ты замужем за королем. Носишь его дитя. В июне тебя коронуют. Разве не этого ты добивалась? Чего еще может желать женщина?
Прекрасные глаза Анны Болейн наполнились слезами, которые она поспешно сморгнула.
– Да, – прошептала она, нервно кусая губы, – у меня есть все… и даже больше. Но все ненавидят меня за это. Считают, что мне следовало стать любовницей короля, и тогда им достались бы все плоды принесенной мной жертвы. А когда я надоела бы королю, они выдали бы меня замуж за богатого старика. Он щедро заплатил бы им за привилегию взять в жены бывшую фаворитку короля Генриха, Но все это не для меня! И я сдалась только в прошлом сентябре. А до этого десять лет держала его на расстоянии! Ты знаешь, я по натуре не распутна, хотя все считают меня именно таковой. Собственный отец не желает со мной разговаривать. Он уверен, что, сменив на троне королеву Екатерину, я обесчестила семью. По его мнению, фаворитка – куда более достойное звание для такой, как я. Моя мать встречается со мной тайно, поскольку отец запретил ей видеться со мной. Мой дядя Норфолк тоже недоволен, хотя использует мое высокое положение для своих целей. Моя сестра мне завидует, потому что я добилась того, чего не смогла добиться она. Мой братец Джордж не видит никого, кроме себя. И не обращает внимания даже на свою жену, хотя тут я его не виню: Джейн – глупое, претенциозное создание, лишенное ума и обаяния. К тому же она честолюбива, хотя не пойму, чего эта женщина хочет добиться. Я одинока, Элизабет. У меня никого нет.
– Есть муж, который тебя любит, – возразила Элизабет.
– Любит? Нет. Уже нет. Возможно, любил в самом начале. Возможно, его увлекала погоня. Но теперь? Нет. Ему ничего от меня не нужно. Кроме сына, разумеется. Если родится мальчик, я в полной безопасности. Если же нет – не знаю, что со мной будет, – в отчаянии призналась Анна. – То, что было мечтой, превратилось в кошмар.
– Подобные изменчивые настроения часто посещают беременных, – попыталась успокоить ее Элизабет. – Но теперь я здесь и сделаю все, что от меня зависит, лишь бы ты избавилась от своих страхов.
Она взяла ледяную руку королевы и стала растирать, пытаясь согреть холодные пальцы.
– А ты иногда приходила в отчаяние? – допытывалась Анна.
– Я забеременела без благословения церкви, – усмехнулась Элизабет. – Видишь ли, я соблазнила Бэна в то лето, когда вернулась домой. Мы заключили временный брак. Потом настала осень, и он вернулся в Шотландию. Я была в бешенстве, потому что мы любили друг друга, но он все-таки уехал. После Двенадцатой ночи я поняла, что ношу ребенка. Я твердила себе, что дети даже во временном браке считаются законными. И не послала за Бэном. Но послала за матерью и гордо объявила, что беременна. И что у Фрайарсгейта будет новый наследник или наследница.
– Ты соблазнила мужчину? – Темные глаза Анны неожиданно сверкнули. – О, Элизабет, какая ты смелая! И как всегда, не разочаровала меня. Что же было дальше?
– Отчим и мой дядя лорд Кембридж отправились в Шотландию, в самый разгар зимы. Они потолковали с отцом Бэна и договорились о браке. Бэн – старший, но незаконный сын своего отца, и тот был рад устроить будущее сына. Они привезли Бэна во Фрайарсгейт, и нас повенчали в церкви. Но я была зла на Бэна за то, что он покинул меня.
– Я бы тоже злилась, – поддержала ее Анна.
– Но теперь я вижу, что ошибалась. Сама того не понимая, я заставила мужа разрываться между людьми, которых он любит. А этого делать нельзя. Но я не помнила себя от гнева. Но когда я рожала, Бэн попросил прощения за то, что покинул меня. Как я могла не простить его? К счастью, к тому времени, как родился наш сын, мы помирились, – закончила свой рассказ Элизабет. – И ты не должна больше ни о чем думать, кроме своего ребенка.
– Знаю, – ответила Анна. – Англии нужен принц. Сколько раз я это слышала! Всем наплевать, выживу я или умру. Только бы у Англии был принц!
Ее голос поднялся почти до крика.
– Анна, Анна, – попыталась успокоить ее Элизабет. – Я не это имела в виду. Ребенок в твоем животе – хрупок и беспомощен. Ты единственная, кто может его защитить. Это твой ребенок. Ребенок Анны. Не Англии. Положи руку на живот… погладь его. Успокой ребенка своим прикосновением.
Королева так и сделала, и ее лицо вдруг осветилось улыбкой.
– Я чувствую! – взволнованно ахнула она. – Чувствую свое дитя!
Она взглянула на Элизабет, сидевшую на траве у ее ног:
– Вот видишь! Я нуждаюсь в тебе, Элизабет! Ты единственная, кому я не безразлична. Я так боюсь, когда тебя нет рядом!
– Мне нельзя оставаться надолго, – вздохнула Элизабет, но королева нетерпеливо отмахнулась.
– Ты не можешь меня оставить! – вскрикнула она.
– Анна, у меня муж, ребенок, земли… На мне лежит ответственность за Фрайарсгейт. Я приехала не по приказу, а по дружбе. Но не могу всю жизнь быть рядом с тобой.
– Тогда до тех пор, пока не родится мое дитя. Ты должна быть здесь, пока я не подарю Англии принца. Пообещай мне, Элизабет! Клянись!
Элизабет тяжко вздохнула. Не такое она предполагала. Не об этом мечтала.
– Я останусь до родов, – согласилась она, гладя руку королевы.
Губы Анны раздвинулись в привычной кошачьей улыбке.
– Я знала, ты не покинешь меня. В отличие от других, – тихонько рассмеялась она. – Мы будем делиться всеми секретами. А благородные леди, которые мне прислуживают, станут нам завидовать.
– И моя сестра тоже, – хихикнула Элизабет. – Она гордится тем, что всегда находится в центре здешних событий.
– Твоя сестра меня не терпит, – мрачно бросила Анна.
– Нет, не нужно сердиться на Филиппу! В десять лет она встретилась с принцессой Арагонской. Почти в этом возрасте ты уехала во Францию. В двенадцать лет она стала младшей фрейлиной. Наша мать росла вместе с тремя принцессами, поэтому столь низкородное семейство, как наше, было удостоено такой великой чести. Даже покинув двор, мать продолжала дружить с принцессой Арагонской и королевой Маргарет. Филиппа так же верна Екатерине, как наша мать. Она не предаст друга, но уважает короля и никогда не выкажет тебе непочтения.
– Значит, она все-таки легко меняет свои привязанности? – спросила Анна.
– Ничего подобного. Филиппа будет верна принцессе до самой смерти. Но она желает, чтобы ее сыновья сделали блестящую карьеру. Старший служит пажом у короля. Но вскоре вернется домой, поскольку слишком вырос для такой должности и, как наследник отца, должен находиться рядом с Криспином в Брайарвуде. Хью, младший сын Филиппы, займет его место. Второй сын служит пажом при дворе твоего дяди. Он должен был отправиться к Уолси, но звезда последнего закатилась, и Филиппа сделала все, чтобы карьера ее сына не закончилась, еще не начавшись. Нет, Филиппа будет к тебе почтительна. Она вспыльчива, но у нее доброе сердце, и она любит свою семью.
– Ты всегда говоришь мне правду, – рассмеялась королева, – и никогда не была дипломатом. Поэтому я люблю тебя и доверяю тебе.
– Я никогда не предам тебя, Анна, – спокойно ответила Элизабет.
– Вы тут совсем одна, ваше высочество?! – послышался рядом с ними визгливый голос молодой женщины с резкими чертами лица.
Не потрудившись даже взглянуть на Элизабет, она махнула проходившему мимо пажу.
– Стул, мальчик. Для леди Рошфор! Быстро! О бедная, дорогая сестрица! Как вы себя чувствуете в своем положении?
Глаза Элизабет и Анны встретились. Элизабет едва проглотила смешок.
– Леди Джейн Рошфор, это моя подруга Элизабет Хей, леди Фрайарсгейта. Элизабет, это жена Джорджа. Джордж всегда находил общество Элизабет весьма приятным, – мстительно заметила королева, зная, насколько ревнива невестка. – Я послала за Элизабет, чтобы разделить с ней радость по поводу коронации.
Леди Рошфор окинула Элизабет оценивающим взглядом и при виде ее скромного платья решила, что она не стоит ее внимания. Слегка кивнув – Элизабет ответила в той же оскорбительной манере, – она отвернулась, явно уязвленная. Но что она могла сказать в подобных обстоятельствах?
– Ты остановилась в доме дяди? – спросила королева.
– Да, ваше высочество. Мне не нужны покои во дворце. Но если вы извините меня, сейчас я удалюсь. Я с дороги и не успела переодеться в платье, более подходящее для двора, – сказала Элизабет, поднимаясь с травы.
– Разумеется, – благосклонно кивнула королева. – И передай своей сестре, графине Уиттон, что я рада видеть ее с нами.
– Обязательно, ваше высочество. И спасибо, – прошептала Элизабет и, сделав реверанс, попятилась, а потом отошла на почтительное расстояние.
– Графиня Уиттон? – переспросила Джейн Рошфор. – Сестра этой полудеревенской девчонки – графиня Уиттон?
Она пораженно уставилась на королеву, ожидая подтверждения.
– Разумеется, – кивнула Анна. – А лорд Кембридж – их дядя. Элизабет очень богатая землевладелица. Мы с ней подружились, когда она впервые приехала ко двору. Ее мать выросла при дворе Генриха VII. Она не аристократка, но имеет прекрасные связи. Я послала за ней, поскольку она веселит меня своей прямотой. Я так редко слышу откровенные речи! Она оставила поместье, мужа и сына и приехала ко мне. Она настоящий друг.
Леди Джейн поняла упрек и пристально уставилась в спину удалявшейся Элизабет. Какую роль играет эта особа в жизни двора? И насколько интересной нашел ее Джордж Болейн? А вдруг он снова станет искать ее общества?
Элизабет чувствовала, как взгляд леди Рошфор сверлит ей спину. Но она не оглядывалась – спешила домой, чтобы переодеться.
Не глядя по сторонам, она торопливо шагала вперед и неожиданно на кого-то налетела.
– Прошу прощения, сэр, – машинально бросила она.
– Элизабет? Элизабет Мередит? – услышала она знакомый голос и, подняв глаза, увидела перед собой Флинна Стюарта.
– Флинн! Мне сказали, что ты по-прежнему здесь! Разве ты не последовал моему совету и не попросил у брата богатую жену? – спросила Элизабет.
– Попросил. И он сказал, что подумает. Но пока я остаюсь его глазами и ушами при дворе короля Генриха, жена в Шотландии мне не слишком нужна. Тут я с ним согласен. Но скажи, нашла ли ты мужа, достойного тебя?
– Нашла. Как и ты, он шотландец. А теперь мне нужно идти. Я только что прибыла, выразила свое почтение королю и королеве, а теперь спешу в дом своего дяди, чтобы переодеться. Как видишь, я одета не для двора. Мы еще встретимся.
И она быстро пошла к тропинке, ведущей в гринвичский дом Томаса.
Но почему ее сердце так колотится? Она счастлива замужем. И все же когда-то она была едва ли не влюблена в него и подозревала, что и он мог бы ее полюбить, если бы не ставил на первое место долг и преданность брату.
Наверное, во всем виновато волнение, вызванное долгой дорогой и внезапностью встречи, решила она, отпирая калитку. Ее встретил аромат роз. Здесь ничего не изменилось.
Она рассмеялась.
Конечно, ничего не изменилось. Снова май, а когда в последний раз она видела этот дом, тоже был май.
Войдя в дом, она позвала Нэнси.
Год назад двор в изумлении наблюдал, как Томас Кранмер, новоиспеченный архиепископ Кентерберийский, назначил на десятое мая в Данстейбле церковный суд, на который должна была явиться Екатерина Арагонская. Место это было выбрано потому, что находилось недалеко от поместья, где теперь пребывала королева. Но Екатерина игнорировала и суд, и все происходящее. По ее мнению, она до сих пор оставалась законной женой и королевой. Матерью наследницы. Так что обсуждать было нечего.
Заседание длилось недолго. Тринадцатого мая было вынесено решение. Брак Генриха Тюдора и Екатерины, принцессы Арагонской, объявили никогда не бывшим. Никогда не существовавшим. Расторгнутым. Двадцать пятого января король, вновь ставший холостяком, женился во второй раз. На Анне Болейн. Она стала законной женой короля и истинной королевой Англии. И ребенок, которого она носит, будет законным наследником.
Многие англичане плакали, когда приговор был объявлен. Екатерина, конечно, не согласилась с таким решением и беспокоилась за свою дочь Марию. Если Марию объявят незаконнорожденной, бедняжка никогда не сумеет сделать достойную партию, на которую может рассчитывать сейчас.
Екатерина приготовилась бороться за дочь.
Было решено, что двадцать девятого мая Анна поплывет на барке до лондонского Тауэра, где останавливались перед коронацией все короли и королевы, пока на их головы не возлагали короны. Перед приездом очередной королевской персоны апартаменты обставлялись заново: стены красились, на окнах появлялись новые свинцовые переплеты. На пол ложились красочные ковры, вешались дорогие шпалеры. Завозилась модная мебель. И теперь опять королевские апартаменты ждали монарха и будущую королеву.
Лорд-мэр Лондона приготовил пятьдесят барок от его собственной гильдии галантерейщиков, которые должны были отправиться в Гринвич. Нарядно украшенные, с развевающимися флагами, штандартами и знаменами, они встретят барку Анны и проводят ее в Тауэр. Перед баркой лорд-мэра плыла открытая плоскодонная барка, на носу которой красовался валлийский дракон – в честь королевского дома Тюдоров. Дикари в шкурах и многоцветных шелках танцевали с фантастическими красочными чудовищами, которые с ревом изрыгали клубы дыма и огня. Справа от барки лорд-мэра плыла еще одна, называемая баркой холостяков, с оркестром и дюжиной трубачей. Слева – вторая плоскодонная барка, утопающая в алых и белых розах Тюдоров, из которых поднимался символ рода Анны – белый резной сокол, выкрашенный золотой краской. Там же сладкоголосо пели и танцевали девушки в белых шелковых одеяниях.
Достигнув Гринвича, процессия остановилась и стала ждать. В три часа дня появилась Анна в платье из золотой парчи. Длинные черные волосы струились по спине. Сейчас ее окружала большая толпа дам, но на королевской барке будет плыть она одна. Остальные втиснутся в несколько барок, которым предстоит следовать за процессией. Кое-кто из знати привел свои собственные барки. Среди них были герцог Суффолк, шурин короля, маркиз Дорсет и даже рассерженный отец королевы Томас Болейн, граф Уилтшир и Ормонд, который не желал, чтобы посторонние знали о разногласиях с дочерью, тем более что ее вот-вот коронуют.
В барке Болтона находились графиня Уиттон, ее сестра и еще три приятельницы Филиппы. Они были очень благодарны за разрешение занять место в барке – им не пришлось терпеть давку в других барках, где скучились придворные дамы. Анна хотела, чтобы Элизабет плыла с ней, но последняя оказалась осмотрительнее.
– Не стоит раздражать окружающих, – объяснила она королеве. – И без того они ревнуют и завидуют моей удаче. Если я окажусь в твоей барке, это будет для них огромным оскорблением. Они наверняка найдут способ разлучить нас. И возможно, обратятся к королю с просьбой отослать меня домой.
– Он этого не сделает! Не сейчас! – вскричала Анна.
– Но твое поведение опозорит его, Анна. Неужели ты действительно хочешь опозорить короля? Он был очень добр к тебе и неизменно стоял за тебя против всех. Мыс Филиппой поплывем в своей барке.
И они поплыли. Барка была увешана крошечными колокольчиками, которые весело звенели от ветра и качки. Позже Анна заметила, что считает декор барки Болтонов очаровательным и необычным.
– Процессия продолжала путь вверх по реке. Вдоль берегов стояли военные и торговые суда, и каждое давало салют в честь новой королевы. Воздух наполнился дымом. Но самый оглушительный залп был дан, когда барка Анны достигла Тауэра. Лорд-канцлер и один из офицеров приветствовали Анну, помогли ей выйти на берег и проводили к королю, который приветствовал ее поцелуем.
– Добро пожаловать, милая, – прошептал он.
Анна слегка расслабилась, впервые за много месяцев почувствовав себя в безопасности. Теперь все будет хорошо. Генрих любит ее. Ребенок энергично толкается в животе. С ней верная подруга. Обернувшись, она широко улыбнулась:
– Мой добрый господин, мой лорд-мэр, члены галантерейной гильдии, милорды и леди, горожане Лондона! От всего сердца благодарю вас за сердечный прием. Благослови, вас Господь!
Она помахала рукой. Послышались нестройные приветственные крики, которые тут же смолкли. Но Анна, ничего не заметив, взяла под руку короля и вошла в Тауэр.
Гребцы уже спускались с огромной барки, на которой приплыла Анна. Эта барка, красивейшая в Англии, когда-то принадлежала Екатерине Арагонской. Анна рассудила, что бывшей королеве она не нужна, конфисковала и велела заново отделать.
По этому поводу испанский посол пожаловался Томасу Кромвелю. Тот заверил, что король, узнав об этом, будет очень расстроен. Тогда посол отправился к герцогу Норфолку. Дядя Анны Томас Говард улыбнулся своей холодной улыбкой и согласился, что племянница – причина всех бед и неприятностей, случавшихся при дворе. Дело, однако, дальше не пошло, и герб Екатерины заменили гербом новой королевы, несмотря, как уверили посла, на недовольство короля.
Но более всего был недоволен народ. Люди любили Екатерину и не желали принимать распутную ведьму, околдовавшую их доброго короля. Когда в церквах молились за короля Генриха и королеву Анну, многие вставали и уходили. Разгневанный король призвал лорд-мэра и строго-настрого наказал, чтобы подобное больше не повторялось. Лорд-мэр передал приказ главам гильдий, которые все объяснили мастерам и подмастерьям. Тем предстояло приструнить жен. С этого момента любое нелицеприятное высказывание в адрес Анны считалось наказуемым преступлением.
Улицы Лондона были вычищены и засыпаны свежим гравием. Кое-где устраивались специальные места для зрителей. Каждая гильдия должна была разыграть костюмированное представление в честь коронации Анны. Лорд-мэр даже приказал иностранным торговцам принять участие в празднествах и приготовить подарки для новой королевы. Большинство делали это неохотно, но все было готово в срок.
Прибыв в Тауэр, король, королева и несколько избранных гостей отправились в заново обустроенные королевские покои, где был устроен пир. Подавали свежайшую рыбу, выловленную из моря этим утром, огромных креветок, сваренных в белом вине, устриц во льду, треску в сливках, оленину и кабанину. Посреди стола красовался лебедь, начиненный гусем, начиненным уткой, начиненной петухом, начиненным жаворонками, в соусе из сухих вишен. Кроме этого, были хлеб, масло, несколько сортов сыра и большое блюдо любимых королем артишоков. На десерт подавали бисквиты, пропитанные марсалой, желе, засахаренные фиалки, фигурки из сахара, первую землянику с только что сбитыми девонскими сливками.
Элизабет на пир не пригласили. Она была недостаточно знатна. Ей пришлось ждать возвращения Анны в ее покоях. Та пришла в ужасном настроении: оттолкнула служанок и прикрикнула на дам, велев им убираться.
– Элизабет уложит меня! Идите спать, гнусные сплетницы! Брайд, подожди за дверью, – велела она служанке и захлопнула дверь. – Стервы!
– Что тебя так расстроило, Анна? – спросила Элизабет.
– Мистрис Сеймур. Мягкая, покорная, нежная, сладкоречивая мистрис Джейн Сеймур [8]
[Закрыть]! Видела бы ты, как она строит глазки моему мужу! Маленькая девственница готова прыгнуть в постель короля! А он не находит себе места. Мой живот – не слишком приятное зрелище. Он же должен утолить свою похоть! Почему он не может немного сдержать себя?!
Анна бросилась на кровать.
– Сядь и позволь мне расшнуровать твой корсаж и снять туфли, – велела Элизабет, принимаясь раздевать королеву.
Скатав чулки, она покачала головой: ноги и щиколотки сильно распухли.
– Ты так добра ко мне, – пробормотала королева. – Самое твое присутствие меня успокаивает.
Она немного оживилась:
– Что ни говори, сегодняшний день был настоящим триумфом, правда? Погода была чудесная. Словно сам Господь улыбался с неба! Как умно ты придумала украсить барку колокольчиками!
– Не я, а Филиппа, – поправила Элизабет. – Она знает, как ты ценишь оригинальность и новизну.
– Уж не хочет ли она украсть мой успех? – вскинулась Анна.
– Глупости! – рассмеялась Элизабет. – Как бы она ни любила принцессу Арагонскую, все же она не посмеет оскорбить королеву.
– Ты любишь сестру? – неожиданно спросила Анна. – Я свою терпеть не могу. Когда мы жили во Франции, у нее была ужасная репутация. Она выглядит как ангел – с нимбом белокурых волос и голубыми глазами, но худшей шлюхи при дворе было не найти. Король Франциск называл ее своей английской кобылкой. Теперь она замужем и ведет себя так чинно и высокомерно, словно хочет, чтобы все забыли о ее прежнем поведении.
– Семья – это все, Анна, – покачала головой Элизабет, подкладывая под спину королевы несколько подушек. – Тебе нужно попробовать помириться с леди Мэри. Хочешь вина?
– Только разбавь водой. Мне очень хочется пить.
Дверь в спальню открылась. Вошел король и удивленно воззрился на Элизабет.
– Добрый вечер, мистрис Хей, – приветствовал он. Элизабет сделала реверанс и, вручив Анне кубок, пролепетала:
– Добрый вечер, сир. Ваше величество желает остаться наедине с королевой?
– Да, – кивнул король.
– Я не хочу, чтобы Элизабет уходила, – раскапризничалась Анна.
– Ваше величество, вы ставите меня в затруднительное положение, – мягко пожурила ее Элизабет. – День был очень тяжелым, и вы нуждаетесь в отдыхе. Завтра я буду рядом с вами. А сейчас его величество хочет поговорить с вами с глазу на глаз.
Она снова присела в реверансе.
– Меня учили, что долг жены – повиноваться мужу. Простите, но я должна следовать желаниям его величества.
Она поклонилась в третий раз и, попятившись, вышла из спальни.
– Мудрая молодая женщина, – заметил Генрих. – Из тех, кто знает свое место.
– Последнее время ты постоянно и во всем меня упрекаешь! – всхлипнула Анна.
– Что ты, сердечко мое! – воскликнул король, садясь на край кровати. – Я не хотел ругать тебя! Разве не я устроил тебе великолепный праздник?
– Ты, – шмыгнула носом Анна. – Но народ меня не любит!
– Полюбит, когда родится наш сын. Как они могут не любить королеву, которая подарит им принца?
Он положил ладонь на живот Анны, ощутил, как толкнулся ребенок, и широко улыбнулся:
– Наш сын будет одним из величайших монархов Англии. Я знаю это.
Подавшись вперед, он нежно поцеловал ее.
– Элизабет права. Ты нуждаешься в отдыхе.
– Куда ты идешь? – с подозрением спросила Анна.
– Играть в карты.
– Пошли ко мне мистрис Сеймур, – попросила она. – Пусть почитает, пока я не засну. Она будет ночевать здесь, на раскладной кровати, на случай если мне что-то понадобится.
– У тебя острый глаз, Анни, – усмехнулся король. – Но будь уверена, тебя я люблю больше всех и стану любить еще больше, когда родишь мне сына.
И Генрих с поклоном оставил жену.
