Текст книги "Своенравная наследница"

Автор книги: Бертрис Смолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Бэн несколько минут смотрел на огонь, потом встал и поднялся к себе.

Только тогда Мейбл приоткрыла глаза. Она вовсе не спала, а слушала и наблюдала за всем сквозь полузакрытые веки. Она видела выражение лица Бэна. Выражение лица человека, которого, терзают муки любви. Ошибается ли она или парнишка что-то испытывает к Элизабет? А Элизабет, не ведающая, что такое любовь, равнодушна к нему. Мейбл не знала, стоит ли расстраиваться по этому поводу. Придется не спускать с него глаз. И конечно, следует обсудить сложившееся положение с Томасом Болтоном. Покачав головой, она толкнула мужа в бок:

– Поднимайся, старик. Пора спать.

Эдмунд с ворчанием встал и поковылял в спальню, где заснул, не успев коснуться головой подушки.

Элизабет встала рано и вместе с Бэном отправилась осматривать отары. Матки казались меховыми шарами, ягнята жирели на материнском молоке и зеленой травке. Бараны стояли немного в стороне, как короли, обозревающие своих поданных.

– У вас прекрасные луга, – заметил Бэн. – Неудивительно, что овцы такие здоровые. Шотландские луга не так обильны травой. Ваш Фрайарсгейт – словно волшебное царство.

– Правда? – улыбнулась она. – Я тоже считаю, что это лучшее на земле место. И я хочу быть здесь всегда. Больше я не покину Фрайарсгейт.

Они вернулись домой в начале вечера. На склонах холмов уже загорались огни в честь кануна Иванова дня. Перед домом были расставлены столы, и слуги спешили разнести еду. Тут же стояли бочонки с элем. Все обитатели Фрайарсгейта были приглашены на праздник. На скамьях рассаживались женщины, мужчины и дети. Все дружно принялись за еду. Каждая семья принесла хлебные корки, деревянные чаши и ложки. В корки накладывалось баранье жаркое с луком и морковью. На блюдах лежали жареные куры и озерная форель, караваи мягкого хлеба, сыр, масло и свежие фрукты. Чаши снова и снова наполнялись добрым элем.

Дети, наевшись, бегали вокруг, старательно собирая хворост на большой костер, который будет разложен недалеко от дома.

Воздух был влажный, но теплый. Сумерки сгущались. На небе стали появляться звезды.

И тут хозяйка Фрайарсгейта встала:

– Кто хочет помочь мне разжечь костер?

Дети окружили ее. Каждый умолял выбрать именно его. Она повернулась к Бэну.

– Кого бы вы выбрали? – спросила она.

Он обвел глазами шумный круг, и взгляд его упал на маленькую девочку, которую оттеснили назад. Она уныло понурилась, понимая, что слишком мала, чтобы ее заметили. Увидев белокурые косички девчонки, Бэн подумал: возможно, так выглядела Элизабет в детстве, и подхватил малышку на руки. Ее улыбка согрела ему сердце.

– Вам поможет вот эта красотка, леди, – объявил он.

– Прекрасный выбор, сэр, – похвалила Элизабет. – Возьми меня за руку, Эдит, и мы вместе зажжем костер.

Бэн удивился, что она знает имя ребенка. Здесь собралось столько детей, как же она может помнить всех?

Девочка вцепилась в руку Элизабет. Факел коснулся горы хвороста – раз, другой, третий… И пламя вспыхнуло. Послышались радостные крики.

– Молодец, малышка, – сказал он Эдит.

Девочка снова одарила его милой улыбкой.

– Спасибо за то, что выбрали меня, сэр.

Поклонившись ему, она убежала к матери.

– Как вы добры, – тихо заметила Элизабет.

– Я видел, как отчаянно она хочет, чтобы ее выбрали, но не надеется на это. Трудно игнорировать молчаливую мольбу. А как обращались с тобой, когда ты была маленькой?

– Когда-то мы, сестры, были очень близки. Но после того как Филиппа побывала при дворе и вернулась домой, все изменилось. Она едва дождалась, когда снова поедет ко двору уже в качестве младшей фрейлины. Только об этом и думала, и, откровенно говоря, это ужасно раздражало.

– Мне хотелось бы познакомиться с твоей старшей сестрой, – усмехнулся он.

– Не получится. Теперь она аристократка. Графиня. И никогда этого не забывает. Но я была бы несправедлива к Филиппе, если бы не упомянула о том, как она была добра ко мне.

Музыканты заиграли веселый танец, и вокруг костра образовался круг. Бэн взял Элизабет за руку и присоединился к танцующим. Они плясали весело, самозабвенно, любуясь летящими в воздух искрами. По мере того как сгущалась тьма, пары стали исчезать во мраке. Круг танцующих становился все уже.

Поддавшись общему настроению, Элизабет потянула Бэна прочь от костра.

– Что ты делаешь? – вырвалось у него.

– Я еще никогда не покидала танцы рука об руку с мужчиной. Мне двадцать два года. Не находишь, что уже пора?

– Но тебе известно, чем занимаются парочки, бегущие прочь от огня?

– Разумеется. Любят друг друга, – чистосердечно призналась она. – А ты хотел бы любить меня, Бэн?

Он замер как вкопанный. И хотя не видел ее лица, чувствовал, что ладонь, лежавшая в его руке, была крепкой и теплой.

– Элизабет, ты говорила, что ты не распутница, и все же теперь предлагаешь испытать страсть вместе. Я должен точно понять, чего ты ждешь от меня.

– Ты не хочешь поцеловать меня? – улыбнулась она.

– Очень.

– Почему же не целуешь?

– Не ты ли когда-то утверждала, что поцелуи ведут к ласкам, а ласки – к страсти?

– Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, – заупрямилась она. – Мне двадцать два года. Старая дева, почти не имеющая шансов пойти к алтарю, которая хочет, чтобы ее целовали. Бэн Маккол, я хочу, чтобы меня целовали во тьме Иванова дня. Чтобы меня целовал мужчина, которого я люблю. Которым восхищаюсь. Как тобой.

Она прижалась к нему и обвила руками его шею.

Бэн ощущал прикосновение ее грудей. Ее стройного тела. И на мгновение закрыл глаза, наслаждаясь чувствами, которые она будила в нем.

Он коснулся губами ее губ.

– Поцелуй меня, – прошептала она. – Поцелуй.

И он повиновался.

Один поцелуй перетекал в другой, третий…

Элизабет вздохнула. Теплое дыхание коснулось его лица. Он погладил ее по щеке, сжал лицо ладонями и стал целовать лоб, веки, нос, щеки и подбородок… А потом снова припал к губам. Каким испытанием воли стали для него эти поцелуи!

Он заставлял себя дотрагиваться до нее с нежностью, хотя жаждал опрокинуть в луговую траву и овладеть ею полностью и бесповоротно.

– Давай прекратим, – простонал он наконец.

– Почему? Я люблю целоваться!

Он осторожно снял со своих плеч ее руки и потихоньку отстранился.

– Потому что я начинаю желать, чтобы ты меня ласкала.

– Я тоже.

– Ты становишься очень дурной девчонкой! – рассмеялся он. – Что мне с тобой делать, Элизабет Мередит?

– Целовать и ласкать? – лукаво предположила она.

– А если мы поймем, что хотим большего, чем ласки и поцелуи? Я не хочу навлечь на тебя позор! Я тебе не подхожу.

– Но почему? – вызывающе спросила она. – Никому больше я не нужна.

– По происхождению я тебе не ровня. Ты это знаешь, – тихо ответил он.

– Будь я одна из деревенских девушек, Бэн, ты увел бы меня в темноту и овладел мной, верно?

Она снова притянула его к себе и обняла. Неужели она гак непривлекательна, что он ее не хочет?

– Элизабет, – беспомощно пробормотал Бэн, ощущая, как поднимается в нем страсть.

Да будь она простой девчонкой, уже давно лежала бы на спине, раздвинув ноги!

– Притворись, что считаешь меня одной из них! – взмолилась она. – Не думай обо мне как о наследнице Фрайарсгейта! Думай как о хорошенькой девчонке, с которой можно обниматься в канун Иванова дня! Неужели это так трудно?

Он не святой. Черт возьми! И не зеленый юнец, который не сможет остановиться, когда страсть разгорится слишком жарко! Девчонка хочет целоваться. Он ее желает. Да, черт возьми. Он ее хочет!

Бэн безмолвно повел ее в дальний конец луга, к последнему стогу, уложил на охапку сладко пахнущего сена и снова стал целовать пылкими, жгучими поцелуями, лишившими сил обоих.

Ощущение тяжелого мускулистого тела заставило ее сердце бешено колотиться. Ее обуревали эмоции, такие новые, неизведанные ранее, что она даже не могла понять их. Его язык проник в сладкую пещерку ее рта, возбуждая в ней странные желания. Между бедрами собралась липкая влага.

Пальцы Бэна ловко расстегнули ее блузу. Ладонь легла на маленькую упругую грудь. Элизабет удивленно охнула, но не отстранилась. Груди набухли, а крохотные соски окаменели.

– Ты такая сладкая, – прошептал он ей на ухо, продолжая ласкать груди. – Тебя ведь никогда не касались раньше, верно?

– Ты знаешь, что я девственница, – сумела выдавить она, хотя его ласки лишали ее разума.

– Некоторые девственницы разрешали мужчинам ласки и поцелуи, но не дарили свою добродетель. Ты, однако, никогда раньше не знала прикосновений мужчины, верно?

– Никогда. До этого момента. Но есть и другие ласки. Верно, Бэн? Скажи, что это так! – взмолилась она в полной уверенности, что умрет, если он не даст ей желаемого.

Вместо ответа он распахнул ее блузку, наклонил темную голову, и его губы сомкнулись на твердом соске.

– О Господи! – почти всхлипнула она.

Каждое движение его губ и языка отзывалось восхитительной дрожью во всем теле.

– Еще! Я хочу еще! – вырвалось у нее.

Бэн стал ласкать губами вторую грудь, слушая громовой стук ее сердца. Не в силах совладать с собой, он сунул руку ей под юбку и стал гладить внутреннюю поверхность бедер. Он ожидал, что она в ужасе отпрянет, но этого не произошло. Наоборот, она с силой надавила на его ладонь, когда он осторожно сжал ее венерин холмик. Ощутив, как повлажнела его кожа, на которую пролились ее сокровенные соки, он понял: пора прекратить эти любовные игры, иначе возврата не будет. Какое безумие заставило его согласиться на это? Он старше, более опытен, а она всего лишь наивная девственница. Ему следовало все предвидеть с самого начала. Но он не смог противиться искушению.

– Элизабет, нужно остановиться, – прошептал он.

– Почему? О, не нужно, Бэн… Это восхитительно!

Он неохотно отнял руку и быстро поцеловал ее в губы.

– Элизабет, я хочу тебя! Тебя всю! Но не погублю тебя, не опозорю в глазах мужчины, которому когда-нибудь выпадет невероятное счастье стать твоим мужем! Это всего лишь безумие летней ночи, но, к счастью, ничего страшного не произошло.

Его сильные пальцы зашнуровали блузу. Он встал, увлекая ее за собой.

– Пойдем. Если мы пробудем здесь еще немного, о нас подумают самое худшее. Я не позволю запятнать твою репутацию.

Он был рад темноте, потому что едва шел. Да и ноги Элизабет подгибались.

Она цеплялась за его руку, когда он вел ее к огню.

Эти минуты в объятиях Бэна Маккола стали для нее откровением. Теперь она поняла, что никогда не отдастся абы какому мужчине. Только тому, кто ей понравится. Только тому, кого она способна полюбить. Флинн Стюарт был очарователен и на несколько коротких недель украл ее сердце. Но ведь он из тех, кто никогда не остепенится. А Элизабет сможет любить только того, кто полюбит Фрайарсгеит так же сильно, как она. Возможно ли, что этим человеком станет Бэн?

Она начинала сознавать, что у них гораздо больше общего, чем думалось раньше. Теперь она стала лучше понимать матушку и старших сестер! Но поймут ли они ее и ее решение относительно мужа?

– Почему ты считаешь, что у нас неравное происхождение? – тихо спросила она.

– Ты же знаешь, я родился не в браке… – пробормотал он.

– Как и два моих двоюродных дедушки: Эдмунд Болтон, мой управляющий, и его младший брат Ричард, настоятель аббатства Святого Катберта. Оба хорошие люди и пользуются всеобщим уважением. Мой прадед признал их и с радостью дал свое имя. Это было до того, как он женился на моей прабабке.

– Но моя мать была всего лишь дочерью арендатора.

– А твой отец, признавший тебя, – хозяин Грейхейвена, – возразила Элизабет. – Мой отец был валлийским мальчишкой, родственник которого, управляющий хозяйством Джаспера Тюдора, из жалости уговорил господина взять его в пажи.

– А мне говорили, что твой отец был рыцарем, – удивился Бэн.

– Да, был, но потребовались годы преданной и верной службы, чтобы заслужить столь высокий ранг. У него совсем не было земли. Когда он познакомился с матерью, у него всего-то и было, что конь, доспехи и оружие, – пояснила Элизабет.

– А у меня нет ничего, кроме Фрайара, – вздохнул Бэн. – Все остальное принадлежит отцу: конь и даже одежда, которая на мне.

– И все же твой отец уважает тебя и любит. И подозреваю, дал бы тебе все, что мог, стоит лишь тебе попросить. Кстати, и братья тебя тоже любят.

– У меня сыновний долг перед отцом, – напомнил Бэн.

– Рада это слышать. Я считаю преданность одной из самых главных добродетелей, – спокойно ответила Элизабет. – Но пожалуйста, больше никогда не говори, что недостоин меня или какой-то другой девушки.

– Ты целуешься лучше, чем в прошлый раз, – лукаво заметил Бэн меняя тему.

– Вероятно, отчасти благодаря Флинну Стюарту, – отпарировала Элизабет. – Он оказался очень хорошим наставником.

– Думаю, тебя ни разу в жизни не шлепали. А зря, – буркнул он.

– К счастью для меня, мы снова оказались на свету, и я буду избавлена от твоих угроз, – хихикнула она.

– Когда-нибудь… – зловеще забурчал он.

– Жду не дождусь этого славного дня, – перебила она. – А шлепаешь ты так же хорошо, как целуешься и ласкаешь меня?

– Судить тебе! – засмеялся он. – Подозреваю, что рано или поздно ты доведешь меня до насилия.

– Может, и так, – сладко пропела Элизабет.

Томас с интересом наблюдал, как возвращается молодая пара. Он, конечно, видел, как они отошли от костра. Впервые в жизни его племянница ушла с мужчиной в темноту. И как далеко зашел этот флирт?

В волосах Элизабет застряли соломинки, но она не выглядела удовлетворенной женщиной. Значит, шотландец – настоящий джентльмен, несмотря на все искушения.

Утром Томас поговорит с Элизабет. Выяснит, достаточно ли горячи ее чувства, чтобы добиваться решения семейной проблемы.

– Ты что-то замышляешь, дядюшка, – заметила Элизабет, садясь рядом с ним.

– Откуда ты знаешь, дорогая? – усмехнулся он, гладя ее по руке.

– Ты хмуришь брови, как всегда, когда обдумываешь очередную проблему. Но канун Иванова дня – не повод для серьезных мыслей. Уже за полночь. Скоро наступит утро нового дня.

Пора!

– Тебе нравится шотландец? – прямо спросил он.

– Ты видел, как мы уходили от костра, – улыбнулась она.

– Ты не ответила на вопрос, дорогая девочка. Тебе нравится Бэн Маккол?

– Да, дядюшка, – честно ответила Элизабет. – Вы ведь знаете, я всегда питала слабость к шотландцам.

– Как по-твоему, он сможет стать хорошим мужем? – откровенно спросил Томас.

Элизабет покраснела, но таиться не стала.

– Сможет. Но он шотландец, а Фрайарсгейт должен оставаться английским. Я могу целоваться с Беном. Но даже мне понятно, что он так же недосягаем, как Флинн Стюарт.

– Неправда, – возразил Томас. – Флинн – сын покойного короля. Единокровный брат короля Шотландии и всем обязан правящей династии. А Бэн – незаконнорожденный сын человека, у которого меньше земли, чем у тебя.

– Но он предан отцу так же сильно, как Флинн – своему королю, – вздохнула Элизабет. – Сказал, что у него ничего нет. Даже его одежда – и та принадлежит отцу.

– Отец его любит? – спросил лорд Кембридж.

– Конечно, – кивнула она.

– В таком случае он ухватится за любую возможность обеспечить будущее своему сыну, – спокойно заметил Томас Болтон. – Он не знал этого сына первые двенадцать лет его жизни и, хотя любил, учил и растил его последние двадцать, все же захочет отпустить его, если он женится на такой завидной невесте, как ты.

– И при этом будет хозяином Фрайарсгейта, – добавила Элизабет.

– Но ты навсегда останешься хозяйкой поместья, и Бэн не похож на человека, который… свергнет тебя с трона.

– Дай мне время самой убедиться в этом, – попросила Элизабет. – Он только что вернулся, и у нас впереди еще много времени. Я хочу наверняка убедиться, что мы подходим друг другу. Только мать и Логан пока ничего не должны знать.

– Но рано или поздно мне придется уведомить твою матушку о нашем приезде. Ты же знаешь, она сгорает от любопытства поскорее все узнать.

– Скажи, что у тебя возникла кое-какая идея и тебе требуется несколько недель, чтобы ее обдумать, – предложила Элизабет.

– Ну вот, кто из нас интриган? – фыркнул Томас.

– Как по-твоему, он женится на мне? – тихо спросила она.

– Он будет последним глупцом, если не женится.

– Ты скоро уедешь в Оттерли? – со страхом поинтересовалась она.

– Я послал Уилла узнать, как идет стройка, но, боюсь, придется еще некоторое время полагаться на твое гостеприимство, дорогая девочка. Ты не возражаешь?

Карие глаза Томаса излучали любовь.

– Нет, разумеется. Мне понадобится твоя помощь и защита, когда матушка и ее Логан примутся меня поучать.

– Нам лучше разделаться с этим как можно быстрее, мой ангел. Я завтра же напишу ей. Она, конечно, приедет, потому что мне ее не удержать, но мы вместе ее уговорим. Потом она вернется в Клевенз-Карн, и у тебя останется половина лета и осень, чтобы соблазнить своего шотландца, – хмыкнул лорд Кембридж.

– Дядюшка! Почему вы считаете, что я обязательно должна его соблазнять? Я порядочная девушка! – вознегодовала Элизабет.

– Ха! Твоя мать и обе сестры, как известно, страстные натуры. И я прекрасно знаю, что Бэнон и ее Невилл делили постель несколько месяцев, предшествующих свадьбе. Я закрывал на это глаза, понимая, что Бэнон таким образом привязывает к себе Невилла неразрывными узами любви.

– Я этого не знала, – медленно произнесла Элизабет.

– Ты была маленькой девочкой, которой не полагалось знать о таких делах. А твоя мать легла в постель к Логану еще до брака.

– Впервые слышу! – воскликнула Элизабет.

– Ты должна следовать своему сердцу и инстинктам во всем, что относится к Бэну Макколу, дорогая. И тогда ты не будешь разочарована.

– Дядюшка, ты меня поражаешь, – покачала головой Элизабет.

– Твои мать и сестры в разное время рассказывали мне одно и то же. Пусть у меня нет ни жены, ни любовницы, но я знаю, что такое любовь, – заверил он, поднимаясь со скамьи. – Однако становится сыро, и я слишком стар, чтобы оставаться на свежем воздухе даже в летнюю ночь. Иду спать.

– Я тоже иду. Праздник кончился, завтра рабочий день, хотя, уверена, многие встанут позже обычного. Как по-твоему, когда вернется Уилл?

– Думаю, через несколько дней, не позже. Завтра я пошлю за твоей матерью, но составлю письмо таким образом, чтобы Логан остался дома.

– Так будет лучше, – согласилась Элизабет. – Если отчим узнает, что я собираюсь выйти за шотландца, немедленно соберет всех сыновей своих приятелей и пошлет свататься. Подумать только, сам столько лет ждал маму и не понимает, что я хочу любить и быть любимой.

– Сначала нам нужно убедить твою мать, дорогая. Пусть заставит своего дерзкого шотландца понять, что ты не отдашь свое сердце кому попало.

Наутро в Клевенз-Карн поскакал гонец, и через несколько дней во Фрайарсгейт прибыла Розамунда в сопровождении этого же гонца. Муж действительно остался дома, но она взяла с собой пасынка, Джона Хепберна. Лорд Кембридж поспешил обнять любимую кузину.

– Дражайшая девочка! Ты, как всегда, светишься счастьем. Добро пожаловать домой.

Он повел ее в зал, где уже находилась Мейбл. Лорд Кембридж терпеливо ждал, пока женщины расцелуются и обменяются новостями. Но вскоре Мейбл медленно встала.

– Я должна позаботиться об ужине, – пробормотала она и поспешила прочь.

Лорд Кембридж протянул Розамунде кубок вина.

– Догадываюсь, что мне это понадобится, – вздохнула Розамунда. – Где Элизабет?

– На лугах. Подсчитывает овец. Она хорошая хозяйка, кузина.

– Но без мужа. И без наследника. Неужели при дворе не нашлось ни одного мужчины, которого бы моя дочь приняла и полюбила?

– Ни одного, – вздохнул Томас. – Она, правда, немного флиртовала с незаконнорожденным сыном покойного Якова Стюарта, курьером нынешнего короля. Кстати, Генрих шлет тебе свой привет.

– А королева? – ахнула Розамунда.

– Королева выслана в Вудсток. При дворе правит мистрис Болейн. Король по ней с ума сходит.

– Бедняжка Екатерина! Несмотря на ее высокое происхождение, благочестие и преданность Господу нашему, жизнь у нее оказалась куда труднее, чем у многих простых женщин. Наверное, она считает происходящее с ней наказанием за грехи. Наказанием, очищающим душу, – предположила Розамунда. – Мне так ее жаль. Будь она при дворе, не сомневаюсь, что Элизабет нашла бы себе мужа. Но ты говоришь, что знаешь, как решить эту головоломку? Умоляю, просвети меня!

– Во Фрайарсгейт вернулся Бэн Маккол, – ответил лорд Кембридж.

– Шотландец, который жил здесь прошлой зимой? Зачем он приехал снова? – Розамунда крепко сжимала кубок с вином, теребя другой рукой темно-зеленую ткань юбки. – Что ему нужно?

– Его отец – хозяин Грейхейвена. Он попросил принять его и научить основам выделывания сукон. Эдмунд разрешил Бэну приехать. Прошлой зимой между молодыми людьми возникло влечение. Оно существует и до сих пор. Бэн не может стать наследником отца, поскольку у него два законных брата. Элизабет готова принять его как мужа, если сможет убедить жениться. Но преданность Бэна отцу слишком велика.

– Значит, шотландец может стать хозяином Фрайарсгейта? – медленно выговорила Розамунда. – Однако всем известно, что шотландцы всегда недолюбливали англичан. Нам с Логаном просто повезло, но, если разразится война, не знаю, что мы будем делать.

– Сомневаюсь, что Бэн разбирается в политике. Он верен отцу, но дальше его преданность не простирается. Ну а что касается вас, то вы запретесь в Клевенз-Карне и переждете, пока все не закончится. Кроме того, англичане стремятся захватить Эдинбург, а он находится Далеко от Фрайарсгейта и Клевенз-Карна, на противоположном конце страны. Здесь всегда было сравнительно безопасно.

– Но что мы знаем об этом Бэне Макколе? Действительно знаем?

– Прежде всего то, что он хороший человек, – заметил Томас Болтон. – Поживи с нами несколько дней и понаблюдай сама.

– Но хочет ли он жениться на моей дочери? – спросила Розамунда.

– Дорогая, на эту тему мы еще не говорили. И не заговорим, пока Элизабет не решит, что время уже настало.

– Хочешь сказать, что этот шотландец вовсе не собирается жениться на моей дочери? – возмутилась Розамунда.

– Он не тщеславен, дорогая девочка, и считает себя недостойным ее, – пояснил Томас, пытаясь утихомирить кузину.

– Но она все же намерена убедить его в обратном?

– Боюсь, что так, дорогая кузина.

– Жаль, что она не нашла при дворе хорошего англичанина, – вздохнула Розамунда. – Но почему именно этот человек?

– Потому что, мама, – объявила Элизабет, входя в зал, – с самой первой встречи с графом Гленкерком я питаю пристрастие ко всему шотландскому.

Она нежно обняла мать.

– Добро пожаловать домой, матушка.

Розамунда тоже обняла дочь, но тут же отстранилась, чтобы хорошенько разглядеть ее.

– Ты влюблена в него?

– Кажется, да. Но я не уверена, что это любовь, хотя со временем, возможно, и разберусь.

– Он воспользовался твоей невинностью? – допытывалась Розамунда.

– Нет, мама, – рассмеялась Элизабет. – Но я точно воспользовалась его чувствами ко мне, хотя он всячески сопротивляется, твердит о чести и о том, как он меня недостоин.

– Я приму твой совет, кузен, и останусь на несколько дней, чтобы понаблюдать за этим нерешительным шотландцем, – сказала Розамунда.

– Только ничего ему не говори. Не хочу, чтобы ты его отпугнула, – тихо попросила Элизабет. – Он действительно мне нравится.

Розамунда вскоре поняла, что и ей нравится Бэн. Немного грубоват, но каким-то странным образом напоминает Оуэна Мередита. Было видно, что он любит землю и заботится о ней. Почтителен с хозяйкой дома, совсем как Оуэн. Но он шотландец. И не просто шотландец, а горец! И почему все так получилось?

Розамунда видела, что Бэн небезразличен Элизабет.

Накануне отъезда домой она поделилась тревогами с кузеном:

– Не знаю, что делать, Том. Впервые в жизни не знаю, как поступить. Помоги мне.

Томас сидел на стуле, гладя подросшего Домино, который разлегся у него на коленях, громко мурлыча.

– Это ты подала ей пример, дорогая, когда вышла замуж за шотландца. Элизабет не похожа на своих сверстниц. Она чувствует огромную ответственность по отношению к Фрайарсгейту. И не будет счастлива, сидя у огня за прялкой и нянча детей. Ей нужен мужчина, который не побоится ее любви к Фрайарсгейту. Не попытается отнять его у нее. Не захочет переделать жену. Разве имеет значение, кто он, англичанин или горец? Она почти влюблена в него, впервые в жизни. А он, без сомнения, влюбился в нее. Еще прошлой зимой. Но он тоже чувствует свою ответственность перед отцом и к тому же знает свое место. Что будет дальше? Пусть судьба и природа следуют своим курсом. И это мой тебе совет.

– Но сможет ли Элизабет разрешить его сомнения и получить обещание, что он не станет воевать против англичан, если война разразится? Нельзя, чтобы Фрайарсгейт очутился между молотом и наковальней.

– А вот это пусть они решают сами, дорогая, потому что взаимная любовь преодолеет все остальное, – изрек Томас. – Элизабет убедит нерешительного шотландца занять место рядом с ней. В этом я уверен. А его отец не станет возражать, когда незаконный сын обвенчается с богатой наследницей.

– Вот Логан взбесится! – неожиданно рассмеялась Розамунда. – Особенно когда узнает, что Элизабет не выбрала никого из сыновей его приятелей.

– Переживет, дорогая, – сухо ответил лорд Кембридж. – Помню, каким он был, когда добивался тебя. Смелый. Дерзкий. Неукротимый. Опасный! Теперь же, успокоившись, он стал обычным, ничем не выдающимся парнем. Довольно скучным. Такое случается после брака с большинством мужчин. Да, зачем ты привезла Джона? Он все время проводит с отцом Матой, и мы его почти не видим.

– Через несколько дней отец Мата повезет его к аббату Ричарду.

– Логан согласился? – ахнул Томас. – Дорогая, почему ты сразу не сказала?

– Не согласился. Просто понял, что судьба Джона лежит вдали от Клевенз-Карна, но все же надеется, что Джон, побыв в послушниках, одумается и не захочет принять монашеский постриг.

– Он не изменит своего решения, – покачал головой лорд Кембридж. – Джон сам решает свою судьбу. Как и Элизабет. Так что твой старший сын становится наследником своего отца.

– Как и я в свое время, – вздохнула Розамунда. – Спасибо тебе, Том.