Текст книги "Своенравная наследница"

Автор книги: Бертрис Смолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Тут вы правы, дядюшка, – засмеялась Бэнон.

Сама она после многочисленных родов уже походила на шарик, но все еще была довольно хорошенькой.

– И я прикажу Уиллу договориться о гостиницах по всему маршруту. С ней все будет хорошо, дорогая Бэнон. Она – хозяйка Фрайарсгейта, едет ко двору по просьбе королевы, ее хорошего друга. Кто знает, какие преимущества это ей даст, как дало когда-то ее матери!

– Филиппа будет вне себя! – фыркнула Бэнон.

Лорд Кембридж тоже рассмеялся:

– Да. Теперь ради будущего детей ей придется смириться и пресмыкаться перед новой королевой. И она сделает это, потому что усвоила от матери: семья – это все. Поскольку Элизабет в фаворе у Анны, она должна помочь сестре и выстелить дорожку Филиппе. Если не для нее, то для ее парнишек. Кто знает? Может, в один прекрасный день окажется, что очень выгодно иметь Филиппу в должниках?

– Мне было бы страшно иметь Филиппу в своих должниках, – заметила Бэнон. – Представляю, какой спесивой она стала за те годы, что превратилась в графиню.

– Мы видели ее почти три года назад, тогда она была довольно милой, – возразил Томас.

– Ну да, – прищурилась Бэнон, – пока еще была надежда, что ее высокая покровительница сохранит свое положение и трон. Но сейчас? Дядя, я содрогаюсь, представляя сейчас ее состояние.

– Филиппа, как и Розамунда, сумеет выжить в любой ситуации, – мудро заметил Томас.

– Когда Элизабет должна ехать на юг? – спросила Бэнон.

– Бэн не сообщил, но, разумеется, как только установится весенняя погода. Я отправлюсь во Фрайарсгейт через несколько дней, так что по возвращении все расскажу. Элизабет, конечно, заночует здесь, и тогда ты потолкуешь с ней с глазу на глаз. А теперь… – Томас встал. – Я должен вернуться к себе и рассказать дорогому Уиллу обо всем, что случилось. Он, наверное, умирает от любопытства, как и я бы на его месте, чего, благодарение Богу, не случилось. Он вышел.

– Женщины в вашей семье наделены талантом заводить друзей среди сильных мира сего, – заметил Роберт Невилл жене. – Я очень рад, что ты не такова, сердечко мое. Мне вряд ли понравилось бы, если бы тебя призвали ко двору.

– Мне это тоже не по душе, – сказала Бэнон. – Бедная Элизабет! Представляю, как ей не хочется уезжать! Дядя говорит, она терпеть не может придворную жизнь и, если бы не доброта Анны Болейн, уехала бы оттуда еще раньше. Хотя даже до нас доходят нелестные слухи о королеве.

– Вини в этом Нортумберленда и его семейство, – проницательно изрек Роберт. – Старый граф всегда винил Анну за несчастливый брак сына. Заявлял, будто она наслала порчу на молодую чету, потому что сама не сумела выйти замуж за лорда Перси, хотя всем известно, что это король запретил брак, поскольку сам хотел заполучить леди.

Бэнон вздрогнула.

– Слишком много интриг, Роб. Я рада, что Филиппа не обращала на меня особого внимания во время моего пребывания при дворе и ни во что меня не втянула. Ты – единственное счастье, которое я там обрела. – Она нежно улыбнулась мужу. – Ты, и наш брак, и наши дети.

Роберт обнял жену за плечи.

– Благодаря тебе у меня такая большая семья, на которую я и не рассчитывал. И кто ожидал, что младший сын побочной ветви Невиллов женится на богатой наследнице? Только не мои родственники!

– О Роб! – рассмеялась Бэнон. – Надеюсь, не грешно радоваться своему счастью! И я хочу, чтобы Элизабет тоже была счастлива со своим шотландцем. Я скажу дяде: пусть он попросит, чтобы Бэн проводил ее до Оттерли. Могу представить, как вывел ее из себя приказ королевы.

Однако как ни странно, Элизабет хоть и была раздражена, но не сердилась. Анна Болейн очень гордая женщина. Гордость ее непомерна, и если она хочет видеть Элизабет, значит, для этого есть очень веская причина. Их знакомство было недолгим, но дружба оказалась крепкой. Элизабет поедет к ней. Она написала Анне, когда вышла замуж. А когда родился Том, Анна даже прислала на крестины красивую серебряную ложку. Она никогда не была богата, поэтому Элизабет знала, какая это жертва для нее. Ничего, Анна, разумеется, не задержит ее надолго.

Элизабет и Нэнси принялись распаковывать роскошные платья, которые когда-то велел сшить для нее Томас Болтон. После рождения сына ее грудь увеличилась и талия стала шире по крайней мере на полдюйма.

Они принялись за переделку. Оставалось надеяться, что мода не слишком изменилась за эти годы. Жаль, что рядом нет Томаса Болтона! Его советы очень бы ей пригодились.

И ее желание сбылось. Через две недели после визита королевского посланца прибыл лорд Кембридж.

– Откуда ты узнал, что нужен мне? – обняла его Элизабет. – Входи скорее! Апрельские дожди уже начались. Ты сильно промок?

– Дорогая, дорогая девочка!

Он расцеловал ее в обе щеки и нагнулся к малышу, смотревшему на него широко раскрытыми глазами.

– Неужели это мой тезка? Боже, дорогая девочка, он практически такого же роста, как младший сын Бэнон, хотя тот в два раза старше. Вижу, он пошел в твоего великолепного шотландца. Где этот добрый человек?

– На псарне. Его Фрайар стал отцом прекрасного выводка щенят, и теперь Бэн выбирает одного для маленького Тома, – объяснила она и без дальнейших предисловий выпалила: – Анна Болейн – новая жена короля. И по какой-то причине она хочет меня, видеть.

– Знаю. Бэн передал письмо с королевским посланием. Но не сердись на него, дорогая девочка. Он тревожился за тебя.

– Я не просила тебя ехать со мной, – покачала головой Элизабет.

– И я смирюсь с твоим решением, если ты, конечно, не передумаешь, – кивнул Томас. – Ты уже выросла из своих красивых платьев?

– Мы с Нэнси все это время переделывали их. У тебя при дворе есть свои люди. Скажи, сильно ли изменилась мода за пару лет? И сойдут ли мои платья на этот раз?

– Тебе нужно сделать побольше французских капюшонов, поскольку они сейчас в моде. Твои платья были очень элегантны два года назад, но сейчас тоже довольно модны. Может, сшить что-то новое в зеленых тонах?

– Скорее, в темно-зеленых. Анна говорит, что коронация состоится в июне. Какие платья нужно приберечь для этого дня? Я не буду в королевской процессии, но все же она хочет, чтобы я приехала.

– В таком случае ты просто обязана сшить новое платье цвета зелени Тюдоров, – заметил лорд Кембридж.

– Нет. Цвет должен быть другим, потому что все наденут зелень Тюдоров в надежде попасть в милость к монарху. Мы должны подумать над этим, дядя, и сделать что-то очень элегантное, но другое.

– Дорогая! – воскликнул Томас. – Ты мыслишь как истинная придворная дама!

– Клянусь, я просто практична! – рассмеялась Элизабет.

В зал вошел Бэн. В руке он нес крохотного щеночка. Рядом семенил Фрайар. Шотландец поздоровался с дядей жены и сказал:

– Том, хочешь взять себе одного? Фрайар стал отцом сразу восьмерых. По-моему, у вас с Уиллом нет своей собаки, верно?

– Вряд ли Пуссумс потерпит пса в доме, – с сомнением заметил лорд Кембридж. – Впрочем, она очень стара и без особых протестов приняла Домино. А этот слишком молод и может потревожить ее. Есть ли среди щенят кто-то поспокойнее?

– Есть. Маленькая сучка, она очень тихая.

– Возможно, я заберу ее с собой, когда поеду обратно. Мне всегда нравились приграничные овчарки. Но пока что я должен все время посвятить подготовке Элизабет к поездке. Необходимо сшить платье, которое она наденет на коронацию.

– Хотите сказать, что все эти платья, которые она вытащила из сундуков, не подойдут? – удивился Бэн.

– Подойдут, разумеется, но нужно еще одно, для особых случаев. Однако я был в седле целый день, и прежде всего мне необходимо поесть и отдохнуть. Тем более дело у нас очень ответственное: Элизабет должна выделяться на фоне всех этих одеяний цвета зелени Тюдоров и все же не затмить королеву.

– Не хотелось бы мне стать частью этого мира, – вздохнул Бэн. – Я всего лишь простой шотландский горец, таким и хочу остаться.

– Дорогой мальчик, – заметил лорд Кембридж, вскинув брови, – в тебе нет ничего простого. Я мог бы научить тебя манерам придворного, а твой природный ум помог бы тебе во всем остальном. Простой горец!

Он смешливо фыркнул и снова обратился к Элизабет:

– Когда ты уезжаешь?

– Когда королева пришлет за мной эскорт. Я написала, что не могу путешествовать одна, а все мои люди нужны здесь. Возможно, она решит, что я не стою таких трудов, и тогда мне вообще не придется ехать, – пошутила Элизабет.

– Это великая честь, племянница, – спокойно ответил Томас, довольно оглядывая зал: Фрайарсгейт всегда так уютен, и он с удовольствием бывал здесь.

Все последующие дни одежду Элизабет готовили к упаковке. Переделки были закончены. Нэнси проверяла, петли пятен на юбках и корсажах, все хорошенько чистила, пришивала отпоровшуюся отделку и подшивала края подолов. А лорд Кембридж обдумывал наряд для коронации.

– Тебе больше всего идет голубое, – объявил он наконец. – Совсем светлое. Как небо после бури. Нужно послать за Уиллом. У меня есть подходящая ткань, и он знает, где она лежит. Твой человек должен выехать на рассвете, тогда Уилл успеет приехать послезавтра.

За Уиллом послали, и тот быстро привез требуемую ткань. Узнав, для чего она понадобилась, Уилл искренне согласился с хозяином, и мужчины вместе со швеей стали трудиться над платьем.

– Дядя, ты умеешь шить? – поразилась Элизабет, не знавшая о столь удивительном таланте Томаса.

– Дорогая, как бы иначе я мог не отставать от моды, находясь так далеко от Лондона? Я сам переделываю собственные костюмы. Подобное умение жизненно необходимо джентльмену.

– Я воистину благоговею перед тобой, – прошептала она.

Том ухмыльнулся.

Ткань, привезенная Уиллом, оказалась парчой с узором из цветов и листьев. Платье имело квадратный вырез, отделанный вышивкой серебряной и золотой нитью. Рукава были узкими от плеча до запястья с расширявшимися, завернутыми кверху манжетами из кремового шелка. Костюм завершала длинная юбка колоколом. Талию обвивала тонкая золотая цепочка, с которой свисало маленькое зеркальце в золотой оправе, украшенной полумесяцем из жемчуга и несколькими сапфировыми звездами.

Сорочка была сшита из тонкого кремового батиста. Рукава, выступавшие за манжеты платья, были широкими, с изящной оборкой из золотого кружева на запястьях. Вырез сорочки был круглым, поскольку Том заявил, что скромная, но элегантная простота понравится королю.

– В руках короля наши судьбы, – добавил он. – Король, хотя я и не должен был бы этого говорить, страстно любил твою матушку, когда они оба были молодыми. И он относится к ее детям как заботливый отец.

– Его жена всего на несколько лет старше меня, – пробормотала Элизабет.

Лорд Кембридж покачал головой:

– А вот так ты не должна говорить, дорогая, особенно за стенами этого дома.

– Да, дядя, – покорно кивнула Элизабет, но тут же рассмеялась.

– И еще одно, – наставлял он. – К этому платью ты должна носить только жемчуг, и ничего больше. И отделанный жемчугом французский капюшон с кремовой батистовой вуалью. Так ты будешь выделяться из толпы, но не затмишь королеву.

Наконец все было готово к отъезду. Нэнси предстояло сопровождать хозяйку. Как-то днем Альберт подошел к Элизабет и попросил разрешения жениться на ее служанке.

– Я должна подумать, – ответила Элизабет и немного погодя отвела Нэнси в сторону: – Альберт хочет жениться на тебе. Ты согласна?

Нэнси покраснела.

– Он немного старше меня, но мужчина и должен быть старше своей жены. Я никогда не слыхала про него ничего плохого. Мы равны по положению, хотя он немного выше, но так и полагается. Думаю, из нас выйдет хорошая пара. Но я подожду, пока мы не вернемся домой.

Элизабет не спросила, любит ли Нэнси Альберта. В подобных браках любовь вовсе не была решающим фактором.

– Значит, ты согласна? – уточнила она.

– Согласна, – кивнула Нэнси.

– Тогда мы скажем ему вместе, – решила Элизабет и послала за Альбертом.

Он мгновенно пришел.

– Нэнси говорит, что хочет выйти за тебя, но оглашение будет сделано только после нашего возвращения из Лондона. Верно, Нэнси?

– Да, леди. Я еще раз побываю в большом мире, а потом вернусь и выйду за тебя, Альберт. Если тебе это по душе, значит, мы помолвлены.

– Конечно, по душе! – воскликнул мажордом.

Элизабет соединила их руки.

– Идите и подумайте, как праздновать свадьбу.

Теперь оставалось ждать королевского эскорта, и в один прекрасный день во Фрайарсгейт прибыл отряд вооруженных всадников, на бляхах которых красовалась роза Тюдоров. Была уже вторая половина апреля.

Главный вежливо представился капитаном Ярдли и сообщил Элизабет, что нужно выезжать завтра же.

– Королева приказала, чтобы мы поспешили в Гринвич. Ей не терпится увидеть вас.

Капитан был седым старым солдатом, который, очевидно, много лет служил королю.

– Я готова, – сказала Элизабет. – Повозка с моими вещами была выслана вперед несколько дней тому назад. Завтра мы остановимся в Оттерли, а потом мой дядя лорд Кембридж договорится о ночлеге по всему пути.

– Прекрасно, мадам, – кивнул капитан Ярдли. – Повозка задержала бы нас в пути.

– Я еду ко двору по приглашению королевы, сэр, и не могу захватить с собой всего одно платье. Повозка сейчас в Оттерли. А потом уже вашей обязанностью станет охранять мои вещи. Если мы и задержимся, королева простит меня, поскольку ответственность буду нести не я, – резко сказала Элизабет, глядя в глаза капитану.

– Да, мадам, – лаконично ответил он, решив, что подружка королевы так же вспыльчива, как и новая жена короля.

– Мама уезжает? – спросил Том, прощаясь с матерью.

– Да, но я скоро вернусь, солнышко мое, – пообещала Элизабет, целуя его розовые щечки. – Будь хорошим мальчиком, малыш Том.

Она поставила его на пол, и он ушел вместе с Сэди, которая из девчонки, качавшей колыбель, была возвышена в ранг няни.

У Элизабет сжалось сердце. Слезы покатились по щекам.

Ей не хотелось уезжать. Не хотелось покидать мужа и сына. Почему, во имя всего святого, Анна приказала ей приехать, зная, как она ненавидит двор? Впрочем, она не узнает ответа, пока не окажется в Гринвиче.

Элизабет, вздохнув, вскочила в седло.

Лорд Кембридж и Уилл ехали вместе с ними до Оттерли. Бэн тоже решил проводить жену.

– Давно пора повидаться с твоей сестрой и ее мужем, – заявил он. – В конце концов, мы родственники.

Элизабет не стала его отговаривать.

– Фрайарсгейт переживет день-другой без нас, сэр, – кивнула она.

– Но если хочешь, я останусь, – сказал он.

– Нет! – воскликнула она, но, поняв, что он шутит, замахнулась на него. – Шотландский негодяй!

– Кровь Христова! – ахнула Бэнон, когда младшая сестра с мужем вошли в дом. – Я все еще не могу привыкнуть к виду твоего мужа-великана. Да еще такого красавца!

Обняв сестру, она прошептала:

– Он весь такой большой?

– Да, – выдохнула Элизабет. – Завидуешь?

– Может быть, немного, – хихикнула Бэнон и, взглянув на Бэна, добавила: – Добро пожаловать в Оттерли, брат. Я рада нашей встрече. Роб, поздоровайся с мужем Элизабет!

– Ты так же прекрасна, Бэнон, как в прошлую нашу встречу, – заверил Бэн, целуя ее в обе щеки, после чего пожал руку зятя.

Бэнон покраснела от удовольствия. Пусть он и шотландский горец, но манеры его идеальны. Похоже, его мачеха была хорошей наставницей.

– Дядя, вы с Уиллом поужинаете с нами? – спросила она.

– Разумеется. Твоя сестра с эскортом должна выехать на рассвете, и поэтому я попрощаюсь с ней сегодня. Как странно, Элизабет! Я должен был бы завидовать твоему визиту ко двору, но почему-то испытываю лишь облегчение оттого, что не еду.

– Поверить невозможно! – поддела его Бэнон, и все рассмеялись.

После ужина лорд Кембридж отвел Элизабет в сторону, чтобы пожелать ей счастливого пути.

– Будь добра к Филиппе, – тихо посоветовал он. – И попробуй использовать свою удачу, чтобы помочь ей. Ты знаешь ее преданность принцессе Арагонской. Но если даже завтра Анна Болейн умрет, он не примет Екатерину обратно. Он хочет сына, а она не может, просто не может дать ему наследника. И радуйся, что король и королева благоволят к тебе. Твое отсутствие не будет вечным.

– Но я все-таки не понимаю, почему она хочет меня видеть, – вздохнула Элизабет.

– Ты, дорогая девочка, вполне возможно, единственный верный друг, который когда-либо был у Анны Болейн. Она человек сложный. Выказывай ей доброту и сочувствие, но возвращайся домой как можно скорее.

Томас Болтон обнял племянницу, расцеловал и прижал к сердцу.

Элизабет снова сморгнула слезы.

– Спасибо, дядя, – выдавила она, целуя его.

Уилл тоже пожелал ей благополучного путешествия, и они с лордом Кембриджем вышли из зала.

Две молодые пары немного посидели у огня. Бэнон и Роберт решили, что им нравится Бэн Маккол, простой человек от земли и без особых претензий. Они и сами сельские жители. Филиппа и ее муж каким-то образом принижали их чувство собственного достоинства. А вот Бэн – нет: он был идеальным спутником для хозяйки Фрайарсгейта.

Вскоре Элизабет и Бэн удалились в отведенную им комнату. Она села у огня, а он взял щетку и принялся расчесывать ее длинные волосы. У обоих это уже вошло в привычку, и она очень любила такие спокойные минуты у очага.

– Мне будет не хватать этого, – тихо призналась она.

– Мне тоже, – согласился он, отводя густые пряди и целуя ее в затылок. – Не задерживайся дольше, чем это необходимо, милая. Без тебя я не существую.

Отложив щетку, он поднял ее и притянул к себе.

– Ты самая прекрасная из всех женщин на свете, – страстно прошептал он. – Не могу поверить, что тебя не похитили, пока ты была в Гринвиче.

– У меня недостаточно голубая кровь. И мои поместья находятся на дальнем севере. Таковы уж мужчины при дворе. И я их не виню. Но к тебе возвращусь, как только смогу. Придворная жизнь не для меня.

– И все же ты едешь.

– Неужели ты не понимаешь, почему Анна приказала мне ехать? Она знала, что ее просьбу я бы отклонила. Другое дело – приказ. И потому она просто повелела мне явиться ко двору.

Бэн вздохнул, но Элизабет притянула его голову к себе.

Они стали целоваться. Сначала медленно, потом все более пылко. Их языки сплетались в любовном танце. Он сжал ее лицо ладонями и покрывал поцелуями. И она жадно возвращала эти поцелуи.

Ее сорочка и его длинная рубаха упали на пол. Он был тверд и напряжен в своей потребности к ней. Она была жарка и влажна в своей потребности к нему.

Он перегнул ее через подлокотник диванчика и, сжав бедра, ворвался в горячую лаву ее лона.

Элизабет выгнула спину. Ее страсть была равноценна его желанию. Она закрыла глаза, наслаждаясь его резкими движениями, издавая тихие, мяукающие звуки, когда наслаждение неспешно овладевало ее телом.

– Не останавливайся! – выдохнула она. – Только не останавливайся.

Господина как она будет жить без него эти месяцы?

Но сейчас Элизабет не будет думать об этом! Будет просто наслаждаться этими минутами с ним. И тут она вообще потеряла способность думать. Осталось только сладостное наслаждение их взаимного слияния.

Бэн громко вскрикнул, и она ощутила, как его соки наполняют ее. Несколько долгих моментов его сильные руки стискивали ее тело. Элизабет знала, что теперь она будет вся в синяках, но какое это имеет значение?

Наконец он выпрямился, подхватил ее на руки и молча понес к постели, которую они будут делить сегодня ночью.

Упав на постель, они целовались и ласкали друг друга. Ночь еще только начиналась…

Глава 17

Приехав в лондонский дом Томаса, Элизабет нашла там свою старшую сестру Филиппу.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась та.

Выглядела она уставшей.

– Приехала ко двору по приказу королевы.

– Королевы нет при дворе, – возразила Филиппа, но тут же осеклась. – Вот ты о ком! О женщине, которая пытается захватить место королевы! Недавно я прокляла ее в присутствии королевы Екатерины, поскольку в присутствии короля запрещается молвить о ней дурное слово. Знаешь, что ответила мне эта святая женщина?

– Не проклинай ее, Филиппа. Мне ее жаль.

– Она жалеет! Жалеет эту распутницу, отнявшую мужа у другой женщины и теперь гордо выставляющую напоказ свой живот! Ненавижу ее! Никогда не стану ее жалеть! Надеюсь, она выкинет младенца!

– Филиппа! Филиппа!

Элизабет обняла сестру за плечи, и та расплакалась.

– Пойми, король нуждается в сыне, а твоя покровительница не может его выносить. Он не первый, кто оставляет бесплодную жену-королеву ради другой, молодой и плодовитой. Твоя преданность королеве Екатерине достойна восхищения, но не позволяй ей ослепить тебя. Нужно видеть и сознавать реальность случившегося. Продолжай любить королеву, продолжай ей служить. Но не вини Анну за недостатки Екатерины, – посоветовала Элизабет.

Однако Филиппа разгневанно вырвалась, вынула из кармана платочек и вытерла слезы.

– Анна Болейн никогда не будет моей королевой, Бесси! Никогда!

– Но она королева Генриха Тюдора, сестрица, и, пожалуйста, не зови меня Бесси, – тихо попросила Элизабет.

– Сколько ты здесь пробудешь? Двор, как тебе известно, в Гринвиче.

– Я хотела денек отдохнуть, прежде чем броситься в водоворот, которым ты так восхищаешься, – улыбнулась Элизабет. – Королева послала за мной эскорт. Я отослала его в Гринвич и велела передать, что приеду послезавтра. Спущусь по реке на барке. Багаж и лошадь я уже отправила со стражей. А теперь расскажи все, что знаешь.

Сестры уселись возле окна.

– Могу сказать очень немного, – вздохнула Филиппа. – Сплетни не утихали всю зиму. На Пасху было объявлено о свадьбе. Не знаю точно, когда ее праздновали. Я слышала, после Рождества. Ты узнаешь больше, когда доберешься до Гринвича. Король ждал, пока папа одобрит назначение Кранмера на пост архиепископа Кентерберийского. Как только это произошло, Кранмер провозгласил брак Генриха и Екатерины расторгнутым и благословил женитьбу короля на Анне. Теперь она демонстрирует всем свое чрево, маленькая шлюха!

Взгляд Филиппы был жестким. Губы превратились в тонкую линию.

– Как поживают мои племянники? – негромко осведомилась Элизабет.

Сейчас Филиппа не услышит никаких резонов. Элизабет стало жаль сестру. И все же она достойна восхищения: Филиппа просто не умела сдаваться.

– Генри по-прежнему на службе у короля. Но он становится слишком взрослым для пажа. Оуэн живет у герцога Норфолка. Он утверждает, что герцог очень удивлен этой свадьбой и не совсем ее одобряет. Но все же, как обычно, попытается использовать леди Анну в своих интересах. Говарды – семья амбициозная. Хью потерял свое место при дворе принцессы Марии. Король до предела сократил число ее слуг, так же как и моей леди. Но Криспин уговорил короля взять Хью к себе на службу, поскольку Генри скоро придется ее оставить. Для Хью это более завидное место, и я благодарна за то, что он его получил.

– А твоя дочь?

Пока они говорили о семье, Филиппа не так сильно волновалась.

– В декабре ей исполнилось три года, – просияла Филиппа. – Такой умной девочки свет не видывал. Уже знает буквы и считает до двадцати! У меня большие надежды на нее, сестрица. Криспин обожает ее, а она вертит им, как хочет. Мне следовало бы ревновать, но мой муж так меня любит!

– Я счастлива за тебя, сестра. Похоже, ты получила все, чего всегда хотела.

Элизабет устремила взгляд на реку.

– Я не слишком люблю этот город, но, глядя на реку, вижу его красоту. Мне кажется – или это мое воображение? – что город подкрадывается ближе к Болтон-Хаусу?

– Лондон растет, – подтвердила Филиппа. – А теперь расскажи о своей семье.

– Маленькому Тому почти два года, и Бэн оказался прекрасным мужем, – улыбнулась Элизабет.

– Шотландец… – пробормотала Филиппа. – Как ты похожа на мать! Но я рада, что у тебя все хорошо. Виделась с Бэнон?

– Недолго, по пути сюда. Она, как всегда, процветает. Ее дети все такие же шумные, а Невилл по-прежнему, если не больше, ей предан.

– И ты счастлива во Фрайарсгейте?

– О да! – воскликнула Элизабет. – Надеюсь, ты не жалеешь о своем решении!

– И никогда не пожалею. Мой дом – Брайарвуд. И моя жизнь была бы прекрасной, если бы не участь бедной королевы Екатерины. Так благородна, так храбра! При ней никто не смеет слова сказать против короля. Она все еще предана ему, несмотря на все, что он с ней сделал. И несмотря на эту мерзкую шлюху.

– Анна не злая по натуре, Филиппа, – вступилась Элизабет.

– Она наглая мстительная сука! – крикнула Филиппа. – И угрожала сделать принцессу Марию своей служанкой.

– Неужели? – усмехнулась Элизабет. – И ты действительно веришь, что король, обожающий свое дитя, потерпит женщину, которая попытается осуществить свою угрозу? Ты веришь глупым сплетням, сестрица. Преданность Екатерине ослепила тебя. Тебе следует учиться сдержанности, если не хочешь поставить под удар карьеру своих сыновей!

– Почему я должна слушать твои советы? – вспылила Филиппа. – Ты живешь в деревне и понятия не имеешь, какова на самом деле придворная жизнь.

– Потому что я – твоя младшая сестра и, несмотря на то что ты превратилась в напыщенную ханжу, люблю тебя. И дядя Томас сказал, что я должна тебе помочь, поскольку слишком хорошо тебя знает. Будь же немного разумней и рассудительней. Ты не можешь изменить случившегося. И как я сказала раньше, проблема в том, что у короля нет наследника. Не будь Анны, появилась бы другая. Подумай о сыновьях. Ты можешь сколько угодно злиться, но не выказывай своего гнева. Ни тебе, ни бедняжке Екатерине это ничего не даст. Анна не жестока, но крайне злопамятна. И обязательно найдет способ отомстить оскорбившей ее особе. Твое неразумное поведение отразится на всех нас, а ведь мы так долго были в милости у короля. Если из-за тебя мы эту милость потеряем, мама вряд ли тебя поблагодарит. – Элизабет взяла руку сестры. – Помни, что семья – это все. На свете нет ничего важнее.

– Знаю, что ты права, – вздохнула Филиппа. – Но никак не могу успокоиться!

– Ты всю жизнь провела при дворе, сестрица. Скрывай свои чувства. И не говори, что не делала этого раньше, я не поверю, – заявила Элизабет, поднимаясь. – Я пробыла в пути целую вечность. Хочу горячую ванну, вкусный ужин и кровать, которая не стала пристанищем прожорливых блох. Ты еще будешь здесь, когда я завтра проснусь?

Филиппа кивнула:

– Я поеду в Гринвич с тобой. Криспин уже там. Мы приглашены на коронацию. Хотя некоторые, включая герцогиню Норфолк, отказались приехать, Криспин говорит, что мы должны быть во дворце.

– Но герцогиня Норфолк – тетка Анны! – удивилась Элизабет.

– Не по крови. Она жена ее дяди. И подобно мне, верна королеве Екатерине. О, если бы я могла набраться храбрости и тоже остаться дома.

– Для этого ты недостаточно знатна, – сухо напомнила Элизабет. – Анна не любит ни дядю, ни тетку и не пожалеет об их отсутствии. Но поверь, обязательно найдет способ отплатить герцогине за пренебрежение.

С этими словами Элизабет ушла и поднялась в отведенную ей спальню, где ее ждала Нэнси.

– Как приятно вернуться в приличный дом! – воскликнула Нэнси. – Слуги уже наполняют ванну, и вода такая горячая, что может снять кожицу с персика.

– Сначала вымоюсь я, а потом ты. Путь был длинным, а дороги – грязными.

Когда слуги ушли, она разделась, и Нэнси поспешно собрала ее пропыленную одежду. Погрузившись в высокую дубовую лохань, Элизабет блаженно вздохнула.

– Нэнси, мне есть что надеть ко двору или придется отчищать мой дорожный костюм?

– Придется, – вздохнула служанка. – Все ваши вещи уже в Гринвиче, в доме лорда Кембриджа. У нас еще есть целый день, и к вечеру я приведу ваши вещи в порядок. Сейчас пойду в сад и хорошенько их вытряхну, а потом повешу в кухне проветриваться. Вы пока что мойтесь.

"Что ж, – подумала Элизабет, – я опять там, куда поклялась не возвращаться. Лондон. И послезавтра меня ждет двор. Путешествие было утомительным. И я ненавидела каждый свой шаг, уносивший меня от Бэна, маленького Тома и Фрайарсгейта. Надеюсь, королева не будет долго держать меня при себе. Чего хочет от меня Анна Болейн? Мне нечего ей предложить. Она достигла цели. Стала женой короля и вскоре будет носить корону. У нее во чреве королевское дитя. Что ей еще нужно?"

Элизабет снова и снова задавала себе этот вопрос, он мучил ее всю дорогу, но ответа так и не нашла. Хорошо бы оказалось, что Анна вызвала ее из чистого каприза! Но тогда почему, когда Элизабет потребовала эскорт, Анна немедленно выслала ей охрану?

Отмахнувшись от назойливых мыслей, Элизабет вымыла волосы, сколола их на затылке, вымылась сама и несколько минут посидела в воде, чтобы расслабиться. Она нуждается в еде и долгом отдыхе. И не стоит терзать себя вопросами, на которые может ответить только Анна Болейн!

Весь следующий день сестры провели вместе. Сидя в саду, они любовались рекой и вспоминали детство и свою мать. Филиппа была поражена зрелостью сестры и ее огромным чувством ответственности. Только сейчас стало ясно, как похожа она характером на Розамунду. Элизабет была очарована житейской мудростью и знанием жизни, присущими Филиппе, которая столько лет успешно прокладывала путь среди сильных мира сего. Необходим редкий талант, чтобы выжить в мире придворных!

Под конец сестры поняли, что обрели более глубинное понимание и уважение друг к другу. Как неожиданно они сблизились!

Наутро они приготовились к отъезду в Гринвич. Барка Тома покачивалась у причала. Барочники были одеты в ливреи графа Уиттона. Филиппа нарядилась в шелковое платье темно-зеленого, почти черного цвета. Квадратный вырез был отделан жемчугом, а узкие рукава – кремовым кружевом. Талию обвивал кушак, вышитый золотой нитью и крошечными речными жемчужинками. На шее висела нить крупного бледно-золотистого жемчуга. На голове красовался гейбл, остроконечный головной убор с вуалью, закрывавшей рыжеватые волосы. Именно так одевалась Екатерина Арагонская.

– Тебе бы больше пошел берет, – заметила Элизабет.

– Он вышел из моды, – фыркнула Филиппа.

– Не более чем гейбл, – отозвалась сестра.

– Я не надену французский капюшон! – провозгласила Филиппа.

– В таком случае либо надень берет, либо одну вуаль. Анна замечает подобные детали и очень заботится о моде.

Филиппа презрительно хмыкнула. Но все же сняла головной убор и велела служанке принести французский капюшон.

– Ну, – спросила она, глядя на Элизабет, – ты довольна?

Элизабет широко улыбнулась и кивнула.

– Но разве ты не в этом платье приехала? – проворчала Филиппа.

– Это все, что у меня есть. Мои сундуки уже в Гринвиче, поэтому Нэнси пришлось приводить в порядок это платье.

– Нужно сказать, ей это удалось. Но скажи, неужели ты ехала верхом, показывая ноги всем прохожим? – удивленно проговорила Филиппа.

– Ты была бы шокирована еще больше, если бы увидела, как я сижу на лошади в штанах из голубого фрайарсгейтского сукна!

– Наверное, – усмехнулась Филиппа. – Но цвет тебе идет. Похоже на оленью шкуру. Я всегда любила этот светло-коричневый оттенок. Но увы, мне он совсем не идет – лицо кажется желтоватым. Зато ты со своими золотистыми волосами прекрасно в нем смотришься. Вот только корсаж ничем не отделан, да и прямые манжеты чересчур просты, и твой головной убор тоже.