Текст книги "Своенравная наследница"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Глава 14
Элизабет растерянно уставилась на шумную толпу, ввалившуюся в зал, но при виде Бэна Маккола покраснела и вскочила.
– Значит… – злобно процедила она, – им удалось оторвать тебя от родителя? Так вот: ты зря потратил время. Я решила, что ты мне не нужен. Наш брак продлится год и день, а потом я буду растить своего ребенка без твоей помощи. Убирайся!
Бэн смотрел на большой живот Элизабет и думал, что красивее женщины нет в целом мире. Он шагнул к ней, схватил в объятия и приник к ее губам.
– Я в жизни ни по ком не скучал так сильно, как по тебе, Элизабет!
Она с удивительным для беременной женщины проворством отскочила от него.
– Как ты смеешь? Как ты смеешь целовать меня, распутник?! – взвизгнула она. – Я говорила: если уедешь, можешь не возвращаться! Ненавижу тебя!
– Дорогая девочка, не говори так! – воскликнул лорд Кембридж, хватаясь за сердце. – Я много недель топтал дороги ледяного нагорья, чтобы вернуть тебе жениха! Умоляю, только не говори, что все было зря!
Легчайшая улыбка коснулась уст Элизабет, но тут же исчезла.
– Ты издеваешься надо мной, дядюшка! – отрезала она. – Разве я не сказала, что сама воспитаю ребенка? Мне этот человек не нужен!
– Что?! – возмутился Бэн. – Ты, хитрая лиса, соблазняешь меня, потом позволяешь уехать, а теперь изображаешь оскорбленную невинность?! Ты нагло использовала меня, чтобы получить наследника для Фрайарсгейта, но ребенок и мой тоже! Мое семя проросло в твоем чреве!
– Дерзкий ублюдок! – вскричала Элизабет. – Когда я соблазняла тебя, ты, помнится не возражал!
Он поймал ее руку, поцеловал и прижал к своей груди.
– Если бы я возражал, то был бы еще большим глупцом, чем уже есть, Элизабет, – весело объяснил он. Она сердито выдернула руку.
– Негодяй! Шотландский мерзавец! Подлец и обманщик!
– Кажется, именно так ты в свое время называла меня, – сухо заметил жене Логан Хепберн.
– Кажется, да, – проворковала она с улыбкой.
– Я иду спать! – яростно прошипела Элизабет.
– Ни за что, – вмешалась Розамунда. – Будешь сидеть за столом рядом с мужем и распорядишься, чтобы нас сытно покормили. За целый день мы съели несколько овсяных лепешек и очень голодны, дочь моя.
– Он не муж мне! – завопила Элизабет.
– Разве не ты прошлым летом вступила с ним во временный брак? – удивилась мать.
Элизабет пронзила ее негодующим взглядом.
– Да, – пробормотала она, – но этот брак не настоящий. Это всего лишь обещание выйти замуж, а я с тех пор передумала.
– А вот я – нет! – отрезала Розамунда. – Завтра утром отец Мата освятит союз, в который ты, обуреваемая похотью, вступила с Бэном Макколом. Мой внук будет рожден в законном браке, потому что он следующий наследник Фрайарсгейта, черт бы все побрал!
– Почему ты так уверена, что это мальчик? – взвилась Элизабет.
– Потому что в роду Хеев обычно рождаются мальчики, – пояснил Бэн, обнимая ее за располневшую талию и ласково проводя ладонью по животу и чувствуя, как толкается в нем ребенок.
Он расплылся в довольной улыбке.
– Да, это парень. Ты носишь нашего сына, Элизабет. Твоего и моего.
Ощутив, как шевельнулся ребенок под отцовской рукой, Элизабет чуть было не сдалась – такая нежность вдруг нахлынула на нее. Но тут же в ее сердце вновь вернулась обида.
– Ты никогда не получишь Фрайарсгейт, – заявила она.
– Мне он не нужен, – пожал плечами Бэн. – Я хочу тебя. Хочу нашего сына и других детей, которые у нас появятся. Фрайарсгейт твой. Ты его хозяйка, и никто не в силах этого изменить.
– Муж. Муж в силах это изменить, – возразила Элизабет. – Считаешь меня дурой, не знающей законов? Женщина становится рабыней в руках мужчины. Моя мать жестоко страдала от этого, но сумела сбежать. Я не потерплю власти ни одного мужчины.
– Садись, Элизабет, – приказала Розамунда. – Садись и прочти брачный контракт, который Бэн беспрекословно подписал и который теперь должна подписать ты.
Элизабет тяжело опустилась на стул.
Услышав знакомые шаги, Розамунда обернулась:
– А, отец Мата, вот и вы! Подойдите и засвидетельствуйте подпись Элизабет. Утром вы проведете свадебную церемонию. Мы с Логаном хотим вернуться домой как можно быстрее. Мы оставили мальчиков одних, а они ссорятся, когда некому вмешаться.
Элизабет развернула пергаментный свиток и пробежала глазами документ. Бэну предоставлена должность управляющего, что вполне справедливо, но кроме этого – ничего. Фрайарсгейт остается в ее владении. А если она умрет, поместье вернется к матери.
Облегчение охватило ее с такой силой, что сердце, казалось, перестало колотиться. Она глубоко вздохнула:
– Кто-нибудь, найдите мне перо и чернила.
Подойдя к столу, она вновь развернула пергамент. Слуга принес перо и чернильницу. Элизабет подписала контракт и посыпала подпись песком, чтобы скорее просохла, после чего окунула свою печатку в расплавленный воск и прижала к пергаменту. Покончив с формальностями, она сунула контракт священнику:
– Возьмите это, святой отец, и храните у себя.
Слуги подали ужин, и Элизабет удивилась обилию блюд. Ведь гости не выслали вперед гонца. Похоже, в отличие от нее слуги ожидали приезда большой компании.
Бэн занял место справа от нее. Она украдкой взглянула на него. Как же он красив! Интересно, будет ли их дитя похоже на отца?
Она отметила фамилию жениха, упомянутую в контракте. Бэн Маккол Хей. Он взял отцовскую фамилию! Что ж, здесь, на границе, она звучит лучше, чем Маккол!
Бэн осторожно наблюдал за Элизабет во время ужина и с облегчением заметил, что аппетит у нее хороший. Значит, она родит крепкого, здорового малыша. Впрочем, у нее всегда был на удивление прекрасный аппетит! Но она сильно разбавляет вино водой. Странно…
Словно прочитав его мысли, она пояснила:
– Последнее время мой желудок не выносит неразбавленного вина.
Эти слова были единственными, которые она сказала ему в продолжение всего вечера.
После ужина, когда все сидели у огня, Элизабет объявила:
– Мы должны послать за Мейбл и Эдмундом. Они присутствовали при моем рождении и должны находиться в церкви, когда я буду венчаться.
– Пошли за ними сегодня же вечером, – велела Розамунда. – Но больше никаких проволочек.
– Ты права, – согласился Томас. – Еще один день скачки, и я уже завтра буду дома. Мне не хватает моего Уилла и моего дома. Не хватает собственной постели, вкусной еды и длинных дней, которые я провожу в своей библиотеке. Придется переделывать все, что сделал Уилл в мое отсутствие, конечно, тайком, чтобы не ранить его чувства. В конце концов он поверит, что славно потрудился ради меня, а я рассыплюсь в похвалах.
– Дядя, ты настоящий хитрый лис, – рассмеялась Элизабет и, медленно поднявшись, добавила: – Теперь, когда я сделала все, что от меня требовалось, можно идти спать. Спокойной ночи.
– Присоединишься к ней? – лукаво осведомился Томас Болтон у Бэна, дождавшись, пока Элизабет отойдет подальше.
Его янтарно-карие глаза весело искрились.
– Думаю, лучше подождать, пока сама Элизабет не пригласит меня в свою постель, – ответил Бэн.
– Никогда! – отрезала Элизабет, у которой оказался очень острый слух, и шагнула к двери.
Логан хмыкнул.
– Думаю, ты весьма осмотрителен, – заметила Розамунда, бросив раздраженный взгляд на мужа. – Не важно, что говорится в контракте, но ты должен убедить мою дочь, что соблюдаешь свою часть сделки. И когда она перестанет фыркать на тебя, как разъяренная кошка, придется снова завоевывать ее. Но когда ты получишь ее навсегда, такая победа будет стоить всех усилий.
– Вы правы, – сказал Бэн. – Элизабет – драгоценный приз, леди. Я хорошо это знаю. Но с ней нелегко.
Его спутники рассмеялись.
– И никогда не было легко, – добавила Розамунда и сделала знак Альберту, который поспешил к ней подойти. – Леди послала гонца в коттедж Эдмунда и Мейбл?
– Да, миледи, по пути в спальню, – сообщил мажордом.
– В таком случае мы тоже можем идти спать. Бэн, ты, конечно, знаешь, где спальня Элизабет. Ложись в соседней комнате. Между обеими комнатами имеется смежная дверь.
Бэн снова кивнул:
– В таком случае, мадам, я погашу огни во всем доме и запру двери.
– Так и должно быть. Это обязанность управляющего, – согласилась она и, взяв Логана под руку, вместе с ним удалилась из зала.
– Что ж, дорогой мальчик, дело, можно сказать, сделано, – заметил лорд Кембридж. – Ты идеальный муж для Элизабет, и я с самого начала это знал.
Бэн рассмеялся и, сев напротив Томаса, покачал головой:
– Ты мошенник, Том. Сам надеялся, что один из высокородных джентльменов при дворе женится на Элизабет. Ты и внимания не обращал на какого-то бастарда с Шотландского нагорья! Но я благодарю тебя за добрые слова.
– Да, я подумывал о более выгодном браке, – признался лорд Кембридж. – Но по правде говоря, при дворе множество бастардов, и хотя их кровь благороднее, чем твоя, все же ты – порядочный человек, Бэн. И когда я понял это, то приложил все силы, чтобы устроить брак между тобой и Элизабет. Тебе, конечно, известно, что мы с кузиной одобрили тебя в качестве жениха.
– Известно, – тихо ответил Бэн.
– Я восхищаюсь твоей преданностью и верностью отцу, но, надеюсь, такие же чувства ты испытываешь и к Элизабет. Если бы только ты подошел ко мне и спросил совета, я бы немедленно послал гонца к Розамунде и вместе с ней уговорил бы твоего отца. Но Элизабет ничем не лучше тебя. Вела себя как упрямый ребенок, настаивала, чтобы ты выбирал между ней и отцом. Почему ты молчал?
– Я не считал себя достойным хозяйки Фрайарсгейта, – вздохнул он. – Мне казалось, как бы сильно я ни любил ее, она должна носить более знатное имя.
– И все же ты позволил ей обольстить тебя, зная, что она сделала это, чтобы удержать тебя рядом с собой, – напомнил Томас.
Шотландец снова вздохнул:
– Ты прав. Это было бесчестно с моей стороны, но я не смог устоять. Никогда раньше я не встречал женщину, при виде которой у меня закипала в жилах кровь. Больше я никогда ее не покину, Томас.
– Дорогой мальчик, – улыбнулся лорд Кембридж, – вряд ли моя милая Элизабет позволит тебе нечто подобное. Поначалу она станет наказывать тебя за то, что считает твоей изменой, но со временем обязательно опомнится. Я счастлив, что ситуация разрешилась. Впрочем, я это предвидел. Все чудесно. Я успешно выдал замуж трех своенравных девиц. А теперь, дорогой мальчик, спокойной ночи. Увидимся утром.
И Томас Болтон, едва не вприпрыжку, направился к выходу, невыразимо довольный тем, как все сложилось.
Глядя ему вслед, Бэн покачал головой и улыбнулся. Похоже, лорд Кембридж станет его любимым дядюшкой. С этими приятными мыслями он встал и обошел дом, гася все огни и свечи, за исключением той, которую нес в руках, после чего поднялся наверх и лег.
Солнце еще не поднялось, когда мажордом Альберт осторожно тронул его за плечо:
– Господин, пора вставать. Леди приказала, чтобы церемонию провели сразу после заутрени. Осталось около получаса, не более.
Бэн свесил ноги с кровати и немного посидел, собираясь с мыслями.
– Скажи, на холмах уже распустились цветы?
– Нет, господин, но в кладовой висят связки сухого белого вереска, – подумав, ответил Альберт.
– Найди Нэнси и спроси, не сможет ли она найти голубую ленту. Только пусть ничего не говорит леди. Я хочу сделать сюрприз невесте.
– Понимаю, господин, – кивнул слуга, довольный, что его леди выходит за шотландца: обитатели Фрайарсгейта уже любили и уважали его.
Он поспешно вышел. А Бэн нашел кувшин с водой в еще теплой золе, умылся и натянул штаны и рубашку. Камзола у него не было, но он надел кожаную безрукавку с вырезанными из рога пуговицами, поверх нее накинул плед Хеев в красно-черно-желтую клетку и сколол его бляхой клана, подаренной отцом на шестнадцатилетние. У сокола, выбитого на нем, были глаза из граната.
Бэн обнаружил, что сапоги уже начищены, и, довольный, натянул их. Пусть он не элегантный джентльмен из благородного дома, но все же выглядит представительно.
Пригладив густые завитки, он вышел из комнаты и спустился в зал.
– Быстро ты, – мрачно процедила Элизабет.
На ней было светло-голубое бархатное платье, расставленное в талии, с широкими рукавами, перехваченными кремовыми лентами. Налившаяся грудь угрожала вырваться из выреза, да и живот скрыть было невозможно. Прелестные светлые волосы, зачесанные назад и уложенные в узел, поддерживали серебряные шпильки: На голове был французский капюшон, отделанный жемчугом. Шею обвивала нить крупных жемчужин.
– Ты тоже, – кивнул он. – Какая же ты красивая!
Элизабет покраснела, но резко ответила:
– Не думайте, сэр, что сумеете меня улестить! Ты покинул меня и вернулся лишь потому, что тебя притащили едва не силком! Снова сбежишь в Шотландию, как только священник нас обвенчает?
– Я всегда буду рядом, Элизабет, – поклялся он. – И ты хорошо знаешь, что я сбежал не от тебя. Я никогда не обещал, что останусь во Фрайарсгейте, и не раз предупреждал, что вернусь в Грейхейвен!
– Я ждала ребенка! – вскричала она.
– О чем ты даже не знала в день моего отъезда, – напомнил он. – Ты могла бы написать мне. Как тебе известно, я умею читать и писать.
– Ненавижу тебя, – злобно пробормотала она.
– А я тебя люблю.
– Возьмите, господин, – обратился к нему Альберт, протягивая букетик сухого белого вереска, перевязанный голубой лентой.
– Спасибо, – кивнул Бэн и, повернувшись к Элизабет, вручил ей цветы. – Придется довольствоваться этим. Цветы еще не расцвели. Я даже не знаю, какой сейчас месяц.
Элизабет взяла его подарок, и на глазах ее выступили слезы, которые она поспешно сморгнула.
– Сейчас апрель. Пятое апреля.
– Хороший месяц… и хороший день для свадьбы, – кивнул Бэн.
– Вот вы где! – воскликнул Логан Хепберн. – Элизабет, я пришел, чтобы вести тебя в церковь. С твоего, Бэн, разрешения, конечно. Розамунда и Том ждут тебя в зале.
Когда жених ушел, Элизабет показала отчиму букет невесты.
– Я хотела бы ненавидеть его, – призналась она. – Но видишь, он нашел способ, как сделать для меня букет. Как он может, Логан? Как он смеет быть добрым ко мне? Он и женится потому, что ты и дядя Томас притащили его сюда.
– Он женится потому, что любит тебя, Бесси, – покачал головой Логан.
– Не называй меня Бесси! – всхлипнула она.
Он взял ее за руку:
– Пойдем, маленькая ведьма! Священник уже в церкви. Бэн любит тебя, Элизабет. Не будь глупой. Почему упрямство мешает тебе признать правду?
С этими словами лэрд Клевенз-Карна взял ее за руку и повел во двор.
День был серым и холодным. Висевший над холмами и озерной гладью серебристый туман напоминал разбросанные тут и там клочки тонкой ткани. Ветра не было, и вода в озере казалась темным стеклом.
Добравшись до церкви, Логан остановился, чтобы дать Элизабет время взять себя в руки. Та непрерывно всхлипывала.
– Ты готова? – спросил он наконец.
Элизабет кивнула и проглотила последний всхлип. В этот момент ребенок шевельнулся, и она мгновенно закрыла живот ладонями, словно оберегая нерожденное дитя.
Все уже были в церкви. Лэрд Клевенз-Карна подвел невесту к жениху, после чего встал рядом с женой. Отец Мата стал читать заутреню. Закончив короткую службу, он начал церемонию венчания.
Элизабет скользила взглядом по прекрасным витражам, которые заказала для церкви ее мать. Будь день ясным, солнце играло бы на полу и стенах мириадами цветных пятен.
Бэн нежно сжал ее руку, и Элизабет вернулась к действительности. И поняла, что церемония близится к концу. А она не могла припомнить, давала ли обеты. Должно быть, давала, потому что отец Мата уже связывал их руки освященным полотенцем, благословлял и объявлял мужем и женой.
Она покраснела: ну мыслимое ли дело – ничего не помнить о собственном венчании?…
– Можешь поцеловать свою жену, – торжественно объявил отец Мата.
Бэн осторожно взял ее за плечи и притронулся губами к губам.
– Жена, – тихо прошептал он.
Элизабет не ответила. К такому она не была готова. Почему она позволила силой потащить себя к алтарю?
Она побледнела и слегка покачнулась. Он обнял ее за талию.
– Дай мне руку, Элизабет. Тебе нужно поесть. Наш сын голоден, в этом все дело.
Когда все они вошли в зал, Бэн усадил жену за стол и велел Альберту немедленно нести еду. Розамунда села рядом с дочерью и стала согревать ее озябшие руки. Бэн поднес к ее губам кубок с сидром, и Элизабет стала жадно пить. Их глаза встретились, но она поспешно отвела взгляд.
– Мама…
Обычно сильный голос ее дрожал.
– Все хорошо, Бесс… Элизабет. Просто твой корсаж чересчур тесен, и ты голодна.
Она поспешно распустила ей шнуровку.
– Ну вот, сейчас станет легче. Женщине в твоем положении не стоит модно одеваться даже в день свадьбы, – улыбнулась Розамунда и погладила дочь по щеке.
Элизабет благодарно кивнула и перевела дыхание. Ей действительно стало теплее, а сладкий сидр успокоил взбунтовавшийся желудок. При мысли о том, что она выказала такую слабость на глазах у Бэна, все в ней возмущалось. Он не должен думать, что она одна из тех хрупких созданий, за которыми нужно постоянно приглядывать.
– Мне действительно лучше, – заверила она уже обычным, сильным голосом. – Альберт, где завтрак? Моим гостям придется уехать пораньше, если они хотят добраться до своих домов до наступления ночи.
Слуги стали разносить тарелки и миски. Перед каждым из сидевших за столом поставили корки хлеба с овсяной кашей, сваренной с корицей и изюмом. Слуги подали также яйца в сливочно-укропном соусе, деревенскую ветчину, сыр, масло, джем и только что испеченный хлеб. В кубки наливались вино, эль и сидр.
Логан предложил тост за Элизабет и ее мужа, пожелал им долгой жизни и много здоровых детишек. Следующим встал лорд Кембридж, поднявший кубок "за хорошо выполненную работу".
Даже Элизабет не могла не улыбнуться, услышав это.
Эдмунд, в свою очередь, сказал, что он и Мейбл присутствовали при рождении Элизабет, счастливы, что дожили до дня ее свадьбы, и рады, что она скоро станет матерью.
Наконец слуги убрали со стола. Гости готовились покинуть Фрайарсгейт. Оказалось, что стало немного холоднее и моросит легкий дождик.
Лорд Кембридж недовольно передернулся, но обнял племянницу и прошептал:
– Дорогая девочка, он очень красив. Заботься о нем. И ради вас и вашего ребенка… поскорее помиритесь. Помни, ты сделала хороший выбор – и сделала его сама.
– Как жаль, что ты уезжаешь, – совсем по-детски всхлипнула она.
– Дорогая, если меня не будет в Оттерли еще несколько недель, Уилл посчитает, будто я его покинул. Нет! Я должен ехать! Я уже немолод, Элизабет, хотя очень немногим признался бы в этом. Эта зима стала для меня на редкость жестокой и холодной.
Он поцеловал ее в лоб и, отвернувшись, поспешил к своей лошади. Его окружила вооруженная стража Фрайарсгейта, которой предстояло благополучно проводить лорда Кембриджа в Оттерли.
– Розамунда, моя дорогая девочка, до встречи. Дорогой Логан, я высоко ценю твое общество и всегда рад оказаться рядом с тобой. Бэн, позаботься о жене. А теперь я должен вас покинуть! Прощайте! Прощайте!
Маленький отряд галопом помчался по дороге.
– Дорогая, я вернусь через несколько недель, – пообещала Розамунда дочери. – По моим подсчетам, ты должна родить в середине июня. Я приеду в конце мая. Бэн, не позволяй ей слишком много работать!
– Я вполне способна сама управлять своими землями! – отрезала Элизабет.
– Разумеется, – согласилась Розамунда, – но ребенок может не выдержать твоей беготни. Ты должна отдыхать до самых родов.
– Как отдыхала ты? – с деланной наивностью осведомилась дочь.
Розамунда рассмеялась.
– Хотя бы попробуй, – сказала она, обнимая дочь.
– Хотя бы раз в жизни послушайся мать, – не выдержал Логан, подсаживая жену в седло и сам садясь на коня.
К ним немедленно присоединились члены клана Хепбернов.
– Помни, – наставлял он новобрачную, приподнимаясь в стременах, – что ему позволено бить тебя, а вот ты не имеешь права пальцем его тронуть.
Элизабет возмущенно ахнула, но тут же, поняв, что он шутит, хихикнула.
– Вот это уже лучше, девушка, – кивнул Логан. – Сегодня ты все утро куксилась, но я рад, что ты провожаешь меня улыбкой. Бэн, пригляди за ней. Благослови Господь вас обоих.
По знаку лэрда отряд тронулся в путь.
Элизабет с новоиспеченным мужем стояли в дверях дома и провожали взглядом последних гостей. В доме их ожидали Мейбл и Эдмунд. Последний выглядел значительно лучше, но рука по-прежнему бессильно висела.
– Садитесь у огня, – пригласила она. – Простите, что послала за вами так поздно, но мама требовала, чтобы венчание состоялось рано утром. Ей хотелось сегодня же вернуться в Клевенз-Карн. Эдмунд, отныне управляющим будет мой муж. Таковы условия брачного контракта. Не мог бы ты давать ему советы и учить всему, что знаешь сам? Правда, я по-прежнему остаюсь хозяйкой Фрайарсгейта.
– Охотно. Я приду сюда завтра, – сказал Эдмунд.
– Нет, – покачал головой Бэн, – это я приду в ваш коттедж. Я хотел бы осмотреть отары, и пора посчитать новорожденных ягнят.
– Ты всегда желанный гость, Бэн, – заверил Эдмунд.
Пока мужчины обсуждали дела, женщины тихо переговаривались.
В конце концов вошедший Альберт объявил: во дворе ждет повозка, чтобы отвезти домой старших Болтонов. До маленького коттеджа было совсем недалеко, но у Эдмунда не хватало сил идти пешком. Пожилая пара удалилась, пожелав новобрачным счастья.
После их ухода Элизабет едко объявила:
– Праздник закончился. Мы не какие-нибудь аристократы, чтобы тратить день на пиры и развлечения. У нас полно работы.
– Согласен, – кивнул Альберт. – Но сначала нужно переодеться.
– Ты прав. У нас нет лишних денег на оборки и шелка, сэр.
Они поднялись наверх, и Элизабет, к своему удивлению, обнаружила, что Бэн спит в соседней комнате.
– Ты здесь? Кто разрешил тебе здесь спать?!
– Твоя мать. Но если тебе это не нравится, я выберу другую комнату. И слова против не скажу.
Она немного подумала.
– Нет. Мне все равно, где ты приклонишь голову. У меня только одна просьба: не таскай сюда своих шлюшек. Хочешь охаживать их – води в амбар.
– Как ты водила меня? – съязвил он. – И ты прекрасно знаешь, Элизабет, что, пока я жил во Фрайарсгейте, у меня не было других женщин, кроме тебя.
– Но были же у тебя женщины?! – не унималась Элизабет.
– Были. Я на десять лет старше тебя и никогда не был монахом.
– Мне все равно, спишь ты с кем-то или нет, – бросила она.
– Думаю, тебе не все равно, – ухмыльнулся он. – Но я прекрасно владею собой, жена, и, пока ты не пустишь меня в свою постель, предпочту жить в целомудрии.
– Я больше никогда не лягу с тобой! – прошипела она.
– Ляжешь! – пообещал он. – Я люблю тебя, Элизабет Мередит Хей, пусть ты даже использовала меня, чтобы получить наследника.
– Вот именно. Так оно и было!
– Ты не умеешь лгать, жена, – рассмеялся он. – Ты занималась любовью с удовольствием.
– Нечего тратить утро на споры со мной, пора заняться работой, – отпарировала Элизабет и бросилась в спальню, чтобы переодеться.
Ей не терпелось поскорее вылезти из свадебного платья и надеть широкое свободное одеяние, которое она носила с тех пор, как стал расти живот.
Скоро настанет пора пахоты. Земля на полях еще мерзлая, но через пару недель все изменится. Нужно решить, какие поля каким зерном засевать. Если много лет сажать на поле одну и ту же культуру, земля становится бесплодной.
Нэнси молча помогала леди одеться. Молодая служанка давно усвоила, когда можно говорить, а когда лучше помолчать.
– Этот день ничем не отличается от остальных, – неожиданно объявила Элизабет. – Я буду в библиотеке.
– Да, леди, – ответила Нэнси, оглядывая комнату.
Будет ли хозяин спать вместе с женой? Трудно сказать, но на всякий случай лучше сменить простыни и перестелить постель.
Элизабет спустилась в библиотеку и решила несколько минут посидеть у огня. За окном лил дождь. Жаль, что гости уже уехали! Впрочем, всем известно, что апрель – мокрый месяц.
Она протянула ноги к огню, чувствуя, как согреваются подошвы.
Она замужем. Замужем за Бэном Макколом. И что бы она ни говорила, все же ощущала огромное облегчение: теперь ни у кого не будет вопросов о происхождении ребенка, который растет в ее чреве. Это следующий наследник Фрайарсгейта. Или наследница. Все равно… потому что Бэн больше не будет лежать в ее постели. Он сослужил свою службу, а в награду получил жену. Рано или поздно он поймет, что она твердо намерена больше не спать с ним, и возьмет любовницу.
Нет! Не возьмет! Она не позволит!
При мысли о другой женщине, лежащей в его сильных объятиях и пьющей хмель его поцелуев, волна ревности накрыла ее с головой. Нет! Если он желает жить в целомудрии, пусть будет так! Несмотря на все его сладкие речи, он желает получить Фрайарсгейт. Она уверена! И как можно не хотеть такое поместье! Какая удача для побочного сына горца, у которого за душой нет ничего, кроме смазливой физиономии! Что ж, Бэн получил Фрайарсгейт, хотя не такого добивался. Но все же он станет теперь разъезжать по полям и слышать, как его называют хозяином.
Элизабет с трудом поднялась и уселась за большой стол, как всегда, когда работала. Вытащила карту полей и стала внимательно изучать ее, решая, что и где посеять. В этом году им понадобится больше сена. Три поля к западу нужно засеять рожью. Овес, ячмень, пшеница…
Она отмечала поле за полем. Несколько полей будут оставлены под лук-репку и лук-шалот, горошек, бобы и капусту. Хотя многие считали лук-порей нездоровой едой, он всегда выращивался во Фрайарсгейте со времен отца Элизабет – наряду с петрушкой, шалфеем и другими травами.
Наконец довольная своими трудами, Элизабет выпрямилась. Нужно только подумать, хватит ли семян. Обычно зерна и овощей хватало до нового урожая.
В дверь постучали. На пороге вырос Бэн:
– У тебя есть какие-нибудь поручения на сегодня? Завтра я пойду к Эдмунду, а потом потолкую с пастухами.
– Заходи, – позвала она, чувствуя себя гораздо сильнее, когда занималась чем-то знакомым.
Она – хозяйка Фрайарсгейта, и не важно, что теперь у нее есть муж.
– Посмотри, как я разметила поля для сева, и дай свой совет.
Он встал рядом и оглядел карту.
– Почему эти поля остаются незасеянными? – удивился он.
– Каждый годя оставляю несколько полей незасеянными или сею рожь. Почва должна отдыхать. Разве твой отец не делает этого?
– У нас нет таких полей, поэтому мы всегда их все засеваем. Кстати, у меня не было времени сказать: я привез с собой приданое.
– В самом деле? – слегка улыбнулась она.
– Большую часть овец, купленных у тебя, вместе с ягнятами.
– Но не все?
– Не все, только те, что остались.
– А что же с остальными? Их украли? Или они съедены: твоим отцом, волками или арендаторами? Сколько всего осталось?
– Примерно две трети отары.
– Так ты зажиточный человек, муж мой, – усмехнулась Элизабет.
– Ну, начнем с того, что они были твоими.
– Но ты честно приобрел их, – поспешно ответила она.
– Несколько твоих пастухов сегодня утром выехали в Клевенз-Карн. У них уйдет добрых полтора дня, чтобы пригнать сюда отару. Ягнята слишком малы для путешествия, поэтому мы везли их в крытой повозке на соломе.
– Молодец! – вырвалось у нее.
– Думаю, они будут рады вернуться во Фрайарсгейт, – усмехнулся он. – Наши горные пастбища – совсем не то, что обильные луга Фрайарсгейта. Боюсь, овцам пришлось нелегко.
– И сколько появилось ягнят? – спросила она.
– Дюжина, не больше. Хотя баран очень старался, – усмехнулся он.
Элизабет покраснела, кивнула и попросила мужа:
– Проверь, пожалуйста, хватит ли семян. Возьми с собой эту карту, когда пойдешь в амбары. И если будет время, начинай посещать ткачей. Эдмунд скажет тебе, где они живут. Узнай сколько сукна соткано. Мне нужно готовить судно к рейсу в Нидерланды. Оптовые торговцы всегда счастливы видеть на рынке сукно из Фрайарсгейта.
Бэн вышел из библиотеки. Уж очень она деловита, его молодая жена. Неужели все молодожены проводят день своей свадьбы подобным образом?
Она хорошо прятала гнев за маской ледяного безразличия, но он знал, сколько страсти таится в этой женщине. Его ждут тяжелые времена, но он не собирался отступать, Элизабет так легко его не простит, но у него есть веский довод: он всегда был с ней честен. Неужели она сердится на него за то, что он был верен отцу?
Бэн пожал плечами. Рано или поздно она опомнится. А если нет?…
Прошло несколько недель, и каждый новый день, не считая субботы, был похож на предыдущие. Они вставали, завтракали и принимались за работу. Обедали в полдень и снова работали до заката. После ужина Элизабет исчезала в своей комнате. Она редко говорила с мужем, отделываясь приказаниями или обсуждая дела, Несколько раз он пытался занять ее игрой в "Зайца и собак", но она отказывалась. В ней не ощущалось открытой враждебности, она слушалась его советов, но между ними не было ни тепла, ни нежности.
И с каждым днем живот Элизабет все больше рос. Она уже переваливалась на ходу, как утка, и стала немного задыхаться. И становилась все раздражительнее. Бэн поймал себя на том, что с нетерпением ждет возвращения тещи.
– Ребенок, которого ты мне сделал, будет гигантом, – процедила Элизабет как-то вечером.
Теперь она старалась лишний раз не подниматься по лестнице.
– Мой отец – великан, я – великан, да и братья тоже. Но моя мачеха была стройной и высокой, совсем как ты. Она легко родила Гилберта, возможно, потому что я был рядом, – жизнерадостно сообщил он.
– Хорошо, если будет мальчик, – проворчала Элизабет. – Такая громоздкая девчонка никогда не найдет мужа. И не говори, что твоя сестра тоже великанша!
– Нет, Маргарет маленькая и хрупкая.
– Она ведь монахиня, не так ли?
– Да. Как и твоя кузина, – заметил он.
– Думаю, неплохо бы сыграть в шахматы, – решила она. – Ты играешь?
– Да. Сейчас принесу игорный столик, – обрадовался он.
– Сегодня я места себе не нахожу, – призналась Элизабет.
Он поставил между ними столик и предложил ей выбрать шахматы. К его удивлению, она выбрала черные. Наверное, под стать своему настроению.
– Значит, я буду белым рыцарем, – пошутил он.
– Именно так и считает моя семья, – бросила она.
– Похоже, мне вовсе не обязательно было возвращаться, – не выдержал он.
– Но ведь ты вернулся, не так ли? Не смог устоять перед таким искушением, как Фрайарсгейт! – ехидно пробормотала Элизабет.
– По условиям контракта, даже если ты, упаси Господь, умрешь вместе с ребенком, Фрайарсгейт вернется к твоей матери. Поверь, Элизабет, мне не было иной выгоды жениться на тебе, кроме той, что я тебя люблю. Твой язык острее шпаги. Да, я покинул тебя, но разве я не говорил всегда, что уеду? Ты могла бы послать за мной и сообщить, что беременна. Могла бы попросить моего отца разрешить брак между нами. Но ты заупрямилась, и, если бы не твоя мать, ребенок родился бы бастардом.
– Я женщина! – вскричала Элизабет. – Порядочные женщины не просят мужчин жениться на них! Это ты должен был сделать предложение.
