Текст книги "Своенравная наследница"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Элизабет поцеловала протянутые руки Анны.
– Разве это не самый великий день! – воскликнула та. – Ты когда-нибудь видела подобное? Думаю, моя кузина – прелестное создание. Интересно, старая герцогиня забрала ее домой?
– Прекрасный день, ваше величество, – согласилась Элизабет. – Стражник узнал во мне северянку и нашел нам хорошее место. Мы встали на скамью и наблюдали и процессию, и церемонию коронации. Будет что рассказать мужу и семье, когда я вернусь домой. Лорд Кембридж будет ужасно завидовать, а это с ним бывает нечасто, и очень расстроится, что пропустил подобное зрелище. А маленькая мистрис Говард сейчас с моей служанкой. Вдова о ней забыла. Завтра я прикажу, чтобы ее доставили домой, ваше величество.
Королева кивнула.
– Жаль, что ты не сможешь остаться со мной навсегда, Элизабет. В твоем присутствии мне становится гораздо спокойнее.
– Вы оказываете мне огромную честь, которой я недостойна. Но у меня есть семья и поместье, которые во мне нуждаются. Я обещала остаться с вами до рождения принца. А потом вы должны меня отпустить. Я задыхаюсь в ваших городах и мечтаю уехать домой, вдохнуть чистый воздух фрайарсгейта, увидеть небо и окружающие холмы.
– У тебя прекрасное платье, – заметила королева, игнорируя речь Элизабет. – Я поражена, как ты можешь следить за модой в своем Богом забытом поместье.
– Мой дядя – настоящее чудо, ваше величество. Хотя он живет в провинции, его одежда – всегда верх элегантности. Он говорит, что именно этого от него ожидают. И по-моему, не лжет. Все в Оттерли любят его.
– Ваше величество, вам следовало бы лечь в кровать. Завтра у вас очень много дел, – вмешалась Джейн Рошфор, завидуя вниманию, которое королева уделяет безродной особе.
Темные глаза Анны зловеще сузились.
– Никогда не смей указывать нам, что делать! – отрезала она. – Ты здесь только потому, что считаешься женой моего брата! И вы… – Она обвела взглядом комнату. – И вы все здесь по праву родства с нами, но вас легко можно заменить другими, более любезными и услужливыми. Леди Фрайарсгейта здесь по нашей просьбе. Она – наш истинный друг.
– Прошу прощения, ваше высочество, – пробормотала Джейн, побагровев от унижения.
Дрянь! В один прекрасный день она за это заплатит!
Элизабет низко присела в реверансе:
– Вы позволите мне удалиться на ночь в Болтон-Хаус, ваше величество?
– Можешь идти, – кивнула Анна, поняв, что Элизабет пытается исправить ситуацию, созданную Джейн Рошфор.
Остальные присутствующие дамы припишут выходку королевы ее нервозности: с беременными такое случается, и через пару дней все забудется.
Элизабет удалилась, предоставив Хью утешать королеву своей лютней и сладостным голосом.
Она нашла Нэнси с маленькой Кэтрин.
– Где служанка старой герцогини? – спросила она. – Отведи к ней мистрис Говард и приходи на причал. Я тебя подожду, – велела она и поспешила к выходу. Ей не терпелось вырваться из дворца.
– Куда это вы бежите, Элизабет Мередит?
Она повернулась и оказалась лицом к лицу с Флинном Стюартом.
– Иду к своей барке, – коротко ответила она.
– И не остались с королевой? Вы – главный объект дворцовых сплетен, Элизабет Мередит. Никто не может понять причину симпатии королевы к вам.
– Я Элизабет Хей, мистер Стюарт, – тихо напомнила она. – Думаю, дружба – понятие, чуждое любому придворному. Поверьте, я предпочла бы остаться дома. Но приказ королевы – закон. А вот почему вы здесь? Я думала, вы во весь опор мчитесь в Шотландию, чтобы рассказать королю о сегодняшних событиях.
– Король Яков уже обо всем осведомлен, – пояснил Флинн. – Его единокровная сестра, леди Маргарет Дуглас, – одна издам королевы. Когда-то вы звали меня Флинном, не помните? Куда вы едете?
– В Болтон-Хаус. Эта Джейн Рошфор, дамочка с крысиной физиономией, устроила из-за меня сцену в покоях королевы. Чтобы сгладить ситуацию, я попросила разрешения уйти. Не знаю, как ее выносит Джордж Болейн. До того зла и коварна!
– Он ее и не выносит, брак устроили для блага обеих семей, – пояснил Флинн. – Вам известно, так часто бывает среди знати.
– Она плохо кончит, я это чувствую, – пробормотала Элизабет. – Кровь Христова! Я хочу домой! Я все здесь ненавижу!
– Почему же вы не возвращаетесь обратно? Коронация уже закончена.
– Королева умоляла меня остаться, пока не родится ее ребенок. Я не смогла ей отказать. Вот вам пикантная сплетня для короля, Флинн.
Он рассмеялся:
– Королева похожа на кобылку, которой предстоит впервые ожеребиться. Ей нужна твердая, но нежная рука. Никто из здешних леди не может предложить ей ничего подобного. Ей необходима подруга, простая сельская женщина.
– Да, не повезло мне, – грустно бросила Элизабет.
– Развеселись, милая, – усмехнулся он. – Осталось всего несколько месяцев до того, как на свет появится надежда Англии. Тогда ты сможешь лететь на север и вернуться домой к сезону охоты на дичь… Ну вот, мы уже пришли. Которая барка твоя?
– Нужно подождать мою служанку, – ответила Элизабет. – Она должна отвести маленькую мистрис Говард к слугам старой герцогини. Меня просили дать ей возможность посмотреть на коронацию. Но теперь я свободна и намереваюсь провести эту ночь в собственной постели.
– Одинокой постели, – плотоядно ухмыльнулся он.
После его слов рассмеялась Элизабет.
– Кажется, теперь я легкая добыча, потому что лишилась девственности? – поддела она. – Мой муж ревнив и такой же великан, как наш король. Даже еще выше.
– Ты, конечно, знаешь, что я пожалел, когда позволил тебе уехать? – неожиданно спросил он.
– Пфф! Три года назад я, возможно, поверила бы столь романтической чепухе. Но теперь-то знаю: вы, шотландцы, страстно преданы своему долгу, и на первом месте у вас именно долг, а не женщины. Я соблазнила мужа вскоре после возвращения во Фрайарсгейт, но даже этого было недостаточно, чтобы удержать его рядом. Он считал, что прежде всего предан отцу.
– Ты его соблазнила? – ахнул Флинн.
– Да. Я чуть не влюбилась в тебя, но ты не тот человек, которого можно удержать во Фрайарсгейте, а такой мне не нужен.
Флинн понимающе кивнул:
– Но мы все равно друзья, Элизабет?
– Мы друзья, Флинн Стюарт, – заверила она. – И я по-прежнему считаю, что твой король должен дать тебе красивую и богатую жену, с которой можно жить долго и счастливо. Но кажется, ты более счастлив без жены, поскольку обожаешь двор и его интриги.
– Так и есть, – признался он.
– Леди, я нашла слуг старой герцогини и оставила мистрис Говард с ними, – сообщила запыхавшаяся Нэнси.
– В таком случае мы можем плыть в Болтон-Хаус, – объявила Элизабет.
Флинн помог женщинам спуститься в барку.
– Мы еще увидимся, – пообещал он.
– Обязательно, – согласилась Элизабет.
Они быстро добрались до причала Болтон-Хауса. В зале ее уже поджидала Филиппа. Сестры обнялись. Элизабет сбросила туфли, расшнуровала платье и уселась у огня.
– Как поживает Хью? – первым делом спросила Филиппа.
– Королева обожает его. Да почему бы и нет? Ангельское личико, медовый голос… Она очень добра к нему и даже отвела твоему сыну отдельный чуланчик, где он ночует.
– В таком случае с ним, возможно, все будет в порядке, – со вздохом заметила Филиппа.
– Королева не знала, кто он, сестрица. Она сказала, что выпросила его у короля за смазливое личико, даже не зная имени. Хью так очарователен, что завоевал ее сердце. Анна не из тех, кого можно одурачить. Твоему сыну очень повезло.
– Криспин хочет уехать завтра, – задумчиво обронила Филиппа. – Он не хочет больше оставаться при дворе, и, к моему удивлению, я тоже.
– А я постараюсь продержаться, – пообещала Элизабет. – Учитывая состояние королевы, двор вряд ли будет часто перебираться с места на место. Ребенок должен родиться в сентябре. После родов я сразу же вернусь домой.
Она встала.
– Я измучилась. Эту ночь спала на стуле у кровати королевы. А сегодня мне велели присматривать за ее младшей кузиной, Кэтрин Говард.
– До конца недели здесь будут устраиваться танцы, маскарады и турниры, так что, боюсь, ты будешь занята, – заметила Филиппа.
– Знаю, – ответила Элизабет, зевая. – Кровь Христова, как же я скучаю по Фрайарсгейту и своим сельским привычкам!
– И по мужу, – лукаво подсказала Филиппа.
– И по мужу, – ухмыльнулась Элизабет. – Пора маленькому Тому иметь брата или сестричку.
Она снова зевнула.
– Доброй ночи, Филиппа. Пожалуйста, не уезжай, не попрощавшись со мной.
Поцеловав сестру, она поднялась к себе.
Граф и графиня Уиттон уехали ранним утром. Элизабет провожала из взглядом, мечтая отправиться в путь вместе с ними. Но ей придется провести здесь целое лето. Целое лето вдали от Фрайарсгейта! Вдали от Бэна и Тома.
Ей так хотелось отправиться домой, а не на турнир, что она села на кровать и заплакала. Не нужны ей пиры и маскарады! Она здесь чужая. Она не знатная леди, а обыкновенная Элизабет Хей, хозяйка Фрайарсгейта. И ей не место при дворе!
Наконец она перестала жалеть себя, позвала Нэнси, и они в который раз стали готовиться к новому дню.
Летние месяцы тянулись бесконечно. Многие придворные вернулись в свои поместья. Сначала королева сопровождала мужа в беспрестанных переездах, но они не удалялись далеко от Лондона. Только ненадолго отправлялись в Эссекс и Суррей. В основном они жили в Гринвиче, откуда король на несколько дней уезжал на охоту.
Обычай требовал, чтобы за месяц до родов королева удалилась в свои покои, где ей служили только женщины. Анна предпочла рожать в Гринвиче, и для Элизабет было большим облегчением, когда они поселились в прекрасном дворце у реки.
В отсутствие королевы ее покои были полностью переделаны. Теперь все было готово в соответствии с правилами родов королевы, установленных бабушкой короля Маргарет Бофор. Стены и окна, за исключением одного, были закрыты богатыми шпалерами. В покои допускались только женщины. Анна была вынуждена оставаться в полутемных комнатах в ожидании знаменательного события. Ни днем, ни ночью она не отпускала от себя Элизабет и Хью, ставшего ее любимым пажом. Он также стал любимцем всех остальных дам, наслаждавшихся его сладостным голосом, красивым личиком и манерами.
При каждом удобном случае Элизабет ускользала в дом дядюшки. Вернувшись как-то днем в королевский дворец, она обнаружила, что королева в ярости и никто не может ее успокоить. Все боялись, что у нее будет выкидыш.
– Что случилось? – спросила Элизабет леди Маргарет Дуглас, племянницу короля.
– Кто-то сказал ей, что король спит с некоей придворной леди. Что его выезды на охоту – просто прикрытие любовных встреч, – прошептала леди Маргарет. – Вы ведь знаете, как она ревнива!
– Раны Христовы! – выругалась Элизабет. – Кто же ей сказал?!
До нее тоже доходили слухи, но она не обращала на них внимания. Многих мужей, избегавших жен в последние месяцы беременности, подозревали в любовных похождениях на стороне. Но король был очень осторожен, а если действительно встречался с другой, никто не знал ее имени, никто не видел их вместе.
– Мы не знаем, – ответила леди Маргарет.
– Вероятно, одна из присутствующих здесь женщин, – заметила Элизабет, оглядываясь вокруг.
Ее взгляд упал на Джейн Сеймур, которая спокойно шила в уголке, не обращая внимания на вопли королевы. У нее не было причин не любить Джейн, однако она терпеть ее не могла, считая, что эта девушка очень хитра и коварна.
– Я, пожалуй, пойду к ней, – решила Элизабет.
– О, пожалуйста! – с облегчением шепнула леди Маргарет. – Она любит вас и прислушивается к вашим советам.
Элизабет поспешила в спальню, где отчаянно рыдала Анна. Ее спутанные волосы висели, как поникшая трава. На полу валялись осколки посуды.
– Вы зря расстраиваетесь, ваше величество, – заговорила Элизабет, жестом приказывая остальным уйти.
– Ты знаешь, что он мне ответил? – всхлипывала она. – За ним послали, ты знаешь. Я сказала ему, что мне все известно! Сказала, что не потерплю его шлюху, особенно сейчас, когда ребенок вот-вот родится! Но он не попросил прощения и даже не успокоил меня! Наоборот, этим своим повелительным тоном заявил: "Вы должны на все закрыть глаза, мадам, и терпеть, как терпели до того те, кто по рождению куда вас благороднее! Вам необходимо знать: тот, кто поднял вас до столь невероятных высот, может так же легко низвергнуть вас в бездну!" О, Элизабет, он больше меня не любит!
И королева заплакала еще горше. Элизабет обняла ее за плечи.
– Он разоблачен и поэтому рассержен. Все лето он старался уберечь тебя от неприятностей. Ну конечно, он тебя любит. Перестань терзаться и подумай о ребенке, которого носишь.
– О, Элизабет, – вскричала королева, – ты никогда не должна меня покидать!
Элизабет поежилась, как от озноба. Никогда? Не дай Бог! Она уедет, как только ребенок благополучно родится, и уже поручила Нэнси складывать вещи, а также послала за людьми Фрайарсгейта, опасаясь, что ей откажут в королевском эскорте. Она вернется домой! К мужу. К сыну. К своей земле!
Седьмого сентября, в воскресенье, у Анны начались схватки. Она лежала на широкой кровати, приготовленной специально для родов, а вокруг суетились повитухи и врачи. Рядом сидела Элизабет, держа ее за руку. Крики роженицы доносились до ушей придворных, ожидавших в королевской приемной. Среди них сидела семнадцатилетняя Мария Тюдор, которую должен был сместить еще не родившийся брат. Может быть, потом, когда он родится, ей позволят увидеть мать. Позволят выйти замуж за кузена Филиппа, как хотела матушка. Филипп просто неотразим!
Ближе к вечеру раздался крик младенца, громкий и настойчивый. Многие из присутствовавших заулыбались. Все к лучшему. Возможно, ребенок, рожденный под знаком Девы, будет великим королем.
Но когда королеве показали дитя, та заплакала. Только те, кто стоял совсем близко, расслышали тихие слова:
– Я погибла!
– Нет, – прошептала в ответ Элизабет. – Это – крепкое дитя и первое из многих, которых ты подаришь королю!
Во дворце объявили, что королева разрешилась красавицей девочкой, принцессой, которую назовут Элизабет, в честь покойной матери короля.
Сам он соизволил посетить жену.
– Ребенок здоров, – добродушно заявил он, – и красивее девицы еще не видывал свет.
К тому же волосики у нее были золотисто-рыжие, как у отца. У них наверняка будут и другие дети…
Но все видели, что он разочарован. Звезда Анны Болейн меркла, а глаза короля уже сверкали похотью при виде одной из фрейлин, покорной и мягкой мистрис Джейн Сеймур.
– Мы назовем ребенка Мэри, – сказал он жене.
– Но у тебя уже есть дочь Мэри, – возразила Анна с тенью былого задора. – Я назвала её Элизабет в честь твоей святой матери, упокой Господь ее добрую душу. Вы даете имена мальчикам, господин мой муж, а я – девочкам.
Король хмыкнул, на миг обретя хорошее настроение, и кивнул:
– Согласен. Ты всегда умела торговаться, Анни, – заметил он, прежде чем уйти.
Элизабет вернулась к подруге. Анна была бледнее обычного, а под глазами, в которых стыло выражение загнанности, темнели круги.
– Он был добр к тебе, – заверила Элизабет.
– Я разочаровала его. И к тому же сказала, что дочь назовут в честь его матери. И в честь тебя тоже. Пусть она будет такой же сильной, как ты, Бесс, – прошептала Анна.
Через три дня новую принцессу крестил архиепископ Кранмер, после чего она отправилась к собственному двору, пока мать лежала в кровати, принимая многочисленных посетителей. Но все это было лишь внешним соблюдением приличий. Все знали, что король недоволен, а королеве предстояло пробыть в заточений еще сорок дней, пока в церкви не будет произнесена очистительная молитва.
Как-то в начале октября выходивший из часовни король увидел мужчину с гривой черных волос, такого же роста, как он сам, если не выше. Незнакомец шагал по коридору, волоча за собой двух стражников, цеплявшихся за его руки. Пораженный король и его спутники остановились.
Оказавшись лицом к лицу с Генрихом, великан стряхнул стражников и почтительно поклонился.
Серые глаза встретились с голубыми: Король отметил, что его одежда хоть и грязна, но хорошо сшита. С плеча свисал плед в красно-черно-желтую клетку. Он был без оружия, если не считать кинжала за поясом.
– Ваше величество, – заговорил он глубоким, бархатистым голосом с северным акцентом. – Я пришел, чтобы с вашего разрешения увезти домой свою жену.
– Твою жену? – озадаченно повторил король.
– Элизабет Хей, леди Фрайарсгейта, ваше величество, – пояснил незнакомец. – Она приехала сюда весной, по приказу королевы. Теперь я хочу вернуть ее по вашему приказу.
Улыбка короля сменилась громовым хохотом. Остальные нервно переглянулись. Следует ли им тоже засмеяться? Возобладала осторожность: все, как один, промолчали. Постепенно король успокоился и кивнул:
– Верно, шотландец. Тебе пора вернуть свою жену, и если она хоть сколько-нибудь похожа на мать, значит, тоскует по своему любимому Фрайарсгейту.
Он жестом подозвал одного из придворных.
– Я велю твоей жене выйти к тебе в сад. Мы даем ей разрешение уехать. А пока что пусть твой соотечественник составит тебе компанию.
Весело хмыкнув, Генрих прошел мимо Бэна Хея. Придворные двинулись за ним. Все, кроме одного.
Мужчины пожирали друг друга глазами. Наконец придворный протянул руку:
– Я – Флинн Стюарт.
– Бэн Хей. Известный также как Маккол. Вы, должно быть, тот шотландец, с которым она целовалась, когда была здесь в прошлый раз.
Флинн не сдержал улыбки.
– Джентльмен никогда не хвастается своими победами, – заявил он, уводя Бэна по коридору, ведущему в сад.
– Как по-вашему, ей здесь нравится? – спросил тот Флинна.
– Она приехала ради королевы, но я знаю, что ей не терпится вернуться домой. Королева нуждается в дружбе Элизабет, но не желает думать о ее муже и ребенке. Главное – это ее желания. Остальное не важно.
– Говорят, она ведьма, – прошептал Бэн.
– Ошибаются, – возразил Флинн. – Анна – всего лишь амбициозная особа, которая только что выложила на стол свои козыри. И возможно, проиграла. Сомневаюсь, что она отпустила бы Элизабет, если бы вы не приехали. Лучше, если ваша жена не будет замешана в последующих событиях. У нее слишком доброе сердце!
– Верно, – согласился собеседник.
– Бэн!
По газонам, приподняв юбки, летела Элизабет.
– О Бэн! – воскликнула она, бросаясь в его объятия и осыпая поцелуями его лицо.
Она любила Хея. О да, она очень его любила, и на секунду Флинна обуяла зависть.
Элизабет обернулась в объятиях мужа и одарила Флинна сияющей улыбкой.
– Спасибо, – тихо сказала она и вместе с мужем направилась к дому Томаса.
Она не оглядывалась и поэтому не заметила женщину в окне верхнего этажа. Не слышала, как знакомый голос шепчет слова прощания. Не видела слезы, скатившейся по лицу королевы. Она уезжала домой с мужем, и впервые за много месяцев у нее было легко на душе. День был теплым. Октябрьское солнышко припекало. Бэн был рядом. И она возвращается во Фрайарсгейт!
Эпилог
Июнь 1536 года
Флинн Стюарт скакал к границе, разделяющей Англию и Шотландию. Прежде чем предстать перед своим братом, королем Яковом V, он сделал огромный крюк, чтобы заехать во Фрайарсгейт. И все из-за Элизабет.
Оглядываясь вокруг, он восхищался красотой пейзажа. И впервые понимал страсть Элизабет к здешним местам.
Прошло почти три года с тех пор, как он смотрел вслед Элизабет, уходившей из сада вместе с мужем. Изменилась ли она с тех пор? Навряд ли.
Флинн поднялся на холм. Перед ним лежал Фрайарсгейт. На полях дружно всходили зерновые, на зеленых склонах холмов паслись овцы.
Он немного помедлил, осматриваясь. Мог ли он быть счастлив в этих местах? Наверное, но слишком уж он был предан своему брату.
Подстегнув коня, он спустился вниз и поскакал по дороге, вьющейся среди полей и коттеджей. Впереди показался господский дом. Флинн натянул поводья и спешился. Из конюшен тут же выбежал конюх и взял коня под уздцы. Флинн поднялся на крыльцо и громко постучал. Дверь открыл слуга.
– Мне нужно поговорить с вашей леди, – сказал Флинн.
– Сюда, сэр, – пригласил Альберт, провожая его в большой зал. – Леди, вас спрашивает этот джентльмен.
Элизабет подняла глаза и, увидев гостя, встала и протянула ему руки.
– Флинн! – радостно воскликнула она. – Что привело тебя во Фрайарсгейт? Надеюсь, это не королева послала тебя снова привезти меня ко двору? Сразу скажу – я не поеду. Мои обязанности сильно умножились после возвращения домой.
Она улыбнулась ему и кивнула Альберту, который поспешно вышел и вернулся с кубком вина для гостя. Флинн жадно приник к нему. До этой минуты он не сознавал, до чего же пересохло в горле!
– Я еду в Эдинбург, – сообщил он, – и решил по пути заглянуть во Фрайарсгейт. Взглянуть, как вы тут поживаете.
– Эдинбург гораздо дальше к северу, как раз по другую сторону границы, – весело заметила Элизабет. – Очевидно, ты сбился с пути.
– Ну что ж, признаюсь, меня разобрало любопытство. Очень хотелось посмотреть, что это такое – твой Фрайарсгейт. У меня важные новости для Якова, а он наконец освободил меня от службы. Брат сообщил, что у него есть для меня богатая жена. И я решил последовать твоему совету.
– Бэн скоро вернется с полей, – объявила она. – Маленький Том с ним. Наша дочь Анна родилась пятого декабря прошлого года. Увидев ее черные волосы, я решила, что должна назвать ее в честь королевы. Как она? До наших мест редко доходят придворные новости.
В зал вошел Бэн и, увидев гостя, дружелюбно протянул руку. Рядом с ним шел высокий для своего возраста мальчик. Он немедленно подбежал к Элизабет и обнял ее.
– Добро пожаловать во Фрайарсгейт, – приветствовал Бэн, затем обнял жену и поцеловал в губы. – Что привело вас сюда, сэр?
– Я сказала, даже если королева требует моего приезда, я все равно останусь дома, – поддразнила Элизабет своего красавца мужа.
– Да уж, милая, – рассмеялся тот, – я тебя никуда не отпущу. А вы, Флинн Стюарт, останетесь на ночь?
– Да, и благодарю вас за крышу над головой.
– Но за ужином ты расскажешь нам новости? – допытывалась Элизабет.
– Обязательно, – пообещал Флинн, вздыхая украдкой.
На сердце у него было тяжело. Как он расскажет ей ужасные новости? Известно ли ей хоть что-нибудь из того, что произошло после ее пребывания при дворе? Может, графиня Уиттон написала ей?
В ожидании ужина они говорили ни о чем. Подавали простые сельские блюда, которые Флинн помнил с детства: вареная форель 5густой овощной суп, оленина, жареный петух, хлеб, масло и сыр. Еда была свежей и хорошо приготовленной. Флинн с улыбкой наблюдал, как два сына Элизабет набивают рты вишнями, стоявшими в миске, а потом соревнуются, кто дальше выплюнет косточку. Ему показали малышку Анну, как две капли воды похожую на отца и уже выказывавшую живой характер матери.
Наконец детей отослали спать. Взрослые вышли во двор и уселись на скамью подышать свежим воздухом. Больше откладывать было нельзя.
– Твоя сестра, графиня, часто тебе пишет? – небрежно осведомился он. – Не хотелось бы повторять то, что уже известно.
– Нечасто, – покачала головой Элизабет. – Она почти не бывает при дворе. Стала примерной провинциальной женой, почти такой же, как я. Последнее письмо я получила от нее еще перед рождением Анны. Прошлым летом они присоединились к королевскому поезду, который отправлялся в Уэльс. Она хотела посетить место, где родился наш отец. Написала, что там красиво, но не так, как во Фрайарс-гейте. И очень уныло. А наши родственники – люди еще более замшелые, чем ей казалось издалека. Оказалось, что ее лучшая подруга живет в Уэльсе. Больше в письме почти ничего не было.
– Тогда я поведаю вам все, что знаю, – вздохнул Флинн. – После твоего отъезда ситуация ухудшилась. Королеву окружали гарпии, именующие себя светскими дамами, и среди них – ее мать, сестра, Джейн Рошфор, Мэри Говард, жена Фицроя, побочного сына короля. И все ее ненавидели, кроме Маргарет Ли. Она так сочувствовала одиночеству королевы, что они подружились.
– О, как я рада! – воскликнула Элизабет. – Я часто думала о ее величестве, хотя мне и пришлось уехать. Продолжай, Флинн!
– Маргарет Ли стала ее единственным утешением. Страсть короля к Анне Болейн выгорела и погасла. Они часто и яростно ссорились, иногда и на людях. Король открыто ухаживал за другими женщинами, среди которых была и Маргарет Шелтон, кузина королевы. Чем больше он изменял ей, тем сварливее становилась королева. Она напоминала настоящую фурию.
– Она боялась, – мудро заметила Элизабет. – Бедняжка Анна! Она всегда боялась.
– Да, – согласился Флинн. – Два раза она беременела, но так и не доносила детей. Затем предполагаемый союз с Францией, а потом с императором Карлом начал разваливаться. Папа отлучил короля от церкви за то, что он отказался вновь признать принцессу Арагонскую королевой и восстановить в правах принцессу Марию. Прошлым летом король, по-видимому, пришел в отчаяние – все, ради чего он так трудился, потеряно. Звезда королевы вновь ненадолго вспыхнула, когда они вместе отправились в поездку по стране. На взгляд посторонних, они казались счастливыми, но все портило присутствие мистрис Сеймур. Поздней осенью было объявлено, что королева вновь забеременела и что дитя родится в июле. Но на следующий день после Двенадцатой ночи умерла принцесса Арагонская. Король отказался носить траур, наоборот, устраивал турниры и пиры, празднуя это событие. В конце января он впервые за всю свою жизнь был сбит с лошади.
– Он слишком стар, чтобы играть в подобные игры, – бросила Элизабет.
Бэн согласно кивнул.
– Он сильно покалечился? Ранен? – допытывалась она.
– Нет. Но на него упал конь.
– Раны Христовы! – ахнул Бэн. – Он не погиб?
– Нет. Но он пролежал без сознания больше двух часов, а этот коварный лис Норфолк побежал к королеве и сообщил, что король, возможно, мертв.
– И она потеряла ребенка, – со вздохом предположила Элизабет.
– Да, и это стало началом ее конца, – кивнул шотландец. – После этого король больше не приходил к ней и открыто ухаживал за мистрис Сеймур. Королева скорбела о своем ребенке, как на грех оказавшемся мальчиком. Ее покинули все, кроме нескольких преданных слуг.
Придворные спешили заверить монарха в своей преданности. А тот, не испытывая никаких угрызений совести, искал способ избавиться от нелюбимой королевы. Элизабет покачала головой:
– Странно, что король увлекся Джейн Сеймур! Двойной подбородок, желтая кожа, волосы цвета навоза, да еще и редкие. И маленький сжатый ротик. Ей уже за тридцать, ее молодость давно в прошлом.
– Зато она кротка и покорна, – заметил Флинн. – Никогда не повышает голоса. И дружит с принцессой Марией.
– Эта святоша хитра и расчетлива! – выпалила Элизабет.
– Так было и есть, – согласился он. – Но позволь мне продолжить рассказ. Мистрис Сеймур, как и королева когда-то, старалась одновременно держать короля на расстоянии и поощрять его. Он сделал ей много подарков, но говорят, что, когда на Пасху поднес кошель с золотыми монетами, она отказалась принять его, заявив, что подобного рода дары предназначены не для такого случая. Тогда король поручил мастеру Кромвелю найти способ избавиться от королевы.
– У этого человека такой злобный взгляд… – вздрогнув, прошептала Элизабет.
– Мастер Кромвель собрал сообщников: Сеймуров, ненавидевших королеву, ее кузена Николаса Кэрью и сторонников принцессы Марии. Они публично обвинили королеву в распутстве. Ее придворные Генри Норрис и Уильям Бреретон были арестованы и заключены в Тауэр вместе с Френсисом Уэстоном, графом Рошфором и молодым музыкантом Марком Смитоном.
– Но ведь Норрис и Уэстон давно служат у Тюдоров. Генри Норрис не в том возрасте, чтобы соблазнять дам, и слишком джентльмен, чтобы отважиться на такое, – заметила Элизабет.
– И он отрицал свою вину, но его судили вместе с Уэстоном, Бреретоном и музыкантом. Если бы королева изменяла мужу – хотя в это не верили, но никто не посмел выразить свои сомнения вслух, – Смитон был бы самым вероятным кандидатом на роль любовника. Он молод и красив. Его страшно пытали, и он сказал то, что от него хотели услышать: что он совершил плотский грехе королевой. Но все знали, что это ложь. Допрашивали и лорда Рошфора. Его обвиняли в кровосмесительной связи с родной сестрой. Все были осуждены на смерть.
– Господи милостивый! – охнула Элизабет. – А королева?
– Королеву арестовали второго мая и заключили в Тауэр. Ее допрашивали и признали виновной в супружеской измене. Кроме того, было объявлено, что она замышляла убить короля посредством колдовства, ее обвинили также в нежелании родить наследника для короны, совершении грехов слишком гнусных, чтобы о них говорить, в стремлении навлечь позор на мужа и дочь, леди Элизабет, не говоря уже обо всем королевстве.
– Леди Элизабет? Не принцесса Элизабет? – удивился, потрясенный и охваченный ужасом Бэн.
Он уже понял, что счастливого окончания не будет и что жена придет в отчаяние. Поэтому он крепко сжал ее руку.
– Нет, именно леди Элизабет. Был созван новый парламент, чтобы узаконить смену наследников. Старый Кромвель подкупил людей, готовых лжесвидетельствовать против королевы. Ее осудили и приговорили к смерти на костре или на плахе – на усмотрение короля.
Элизабет вскрикнула, как от боли.
– Боже милостивый! Неужели нельзя было просто расторгнуть брак с помощью церковного суда и отпустить ее с миром или выслать во Францию? Зачем было ее убивать?
Она заплакала, и Бэн поспешно обнял ее за плечи.
Флинн Стюарт взглянул на него, безмолвно спрашивая, стоит ли продолжать. Тот кивнул, и шотландец снова заговорил:
– Прошел слух, что против лорда Рошфора свидетельствовала собственная жена. Она утверждала, что королева якобы признавалась со смехом, что король иногда не способен совокупиться с женщиной. И это она намекнула, что ее муж спал с собственной сестрой.
– Никогда! – взорвалась Элизабет. – Анна любила короля и была ему верна!
– Семнадцатого мая все пятеро обвиняемых были обезглавлены на Тауэрском лугу. Смитон и Бреретон были потом четвертованы. Королеву заставили смотреть на казни. В день вынесения приговора архиепископ Кранмер объявил брак короля и королевы недействительным, так как король ранее имел связь с ее сестрой. Поэтому дочь королевы была объявлена незаконной.
– Можно подумать, что Кранмера вдруг замучила совесть – ведь в свое время он сам короновал Анну?! – с горечью бросила Элизабет. – И как после этого он предстанет перед Господом нашим?
Она в упор взглянула на Флинна:
– Анна мертва, верно?
Тот кивнул.
– Говори же!
– В Тауэре ей прислуживали четыре дамы, и все ее ненавидели. Маргарет Ли позволили жить в Тауэре, но запретили видеться с королевой. Думаю, Уильям Кингстон, комендант Тауэра, все же разрешал им короткие встречи. Говорят, что к тому времени королева уже была полубезумна, и иногда ее речи напоминали бредни сумасшедшего. Она очень боялась за свое дитя и просила прощения у леди Марии за все беды, которые ей принесла. И молила леди Марию присматривать за леди Элизабет. Потом исповедалась и причастилась, упорно твердя, что ни в чем не виновата. Даже исповедник потом признался, что тоже считает ее невиновной.
