Текст книги "Своенравная наследница"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
– Как мило! – воскликнула она улыбаясь.
– Готова встретить день, дорогая? – спросил сияющий Томас.
– Готова, и Филиппа тоже обещала прийти, верно, сестра?
– Я уже примерила костюм, – объявила графиня Уиттон. – Дядюшка, как так получилось, что костюм пришелся мне впору? Ты же не видел меня больше трех лет! Поразительно!
– Ты не изменилась, дорогая.
– Но могла бы.
– Вздор! – отмахнулся Томас. – Это просто не в твоей природе, дорогая.
– Филиппа, ты видела мой костюм? – спросила Элизабет.
– Да. Чересчур откровенный, но очень оригинальный. И должен тебе пойти. Наконец-то ты посмеешься над придворными, которые смеются над тобой. Королю наверняка понравится шутка. И матушке тоже, когда ты ей все расскажешь.
– Я никогда не стыдилась своего происхождения, – тихо ответила Элизабет.
– И не должна была, дорогая, – заверил лорд Кембридж.
После их ухода Нэнси принесла завтрак: небольшую миску земляники со взбитыми девонскими сливками, пышные лепешки, масло, мед и вино с водой. Элизабет предпочла бы яйца и мясо, но сообразила, что повар помнит о ее облегающем костюме. Она ела медленно, стараясь оттянуть минуту, когда придется одеваться и идти во дворец. Тем временем Нэнси уже приготовила маленькую лохань с горячей водой.
– Какая должна быть прическа с подобным костюмом? – спросила Элизабет. – Сюда вряд ли подойдут распущенные полосы.
– Я заберу их в золотую головную сетку, – решила Нэнси, – чтобы не отвлекали от костюма.
Элизабет наскоро вымылась, вытерлась и начала одеваться. Натянула кремово-белые чулки, короткую шелковую мужскую сорочку, белые штаны с разрезами, из которых выглядывала овечья шерсть, безрукавку из овечьего руна и белый шелковый камзол с открытым передом и широкими рукавами, тоже с разрезами, сквозь которые проглядывала овечья шерсть. Сам камзол был расшит хрустальными бусами.
Потом она села, и Нэнси прикрыла ее волосы золотой сеткой, завязав надо лбом несколько бантиков в розово-белую полоску, после чего встала на колени и надела на ноги Элизабет черные туфельки в форме овечьих копыт.
– О, мистрис! – воскликнула она. – Костюм просто удивительный!
– А маска? – напомнила ей Элизабет.
Нэнси подала ей маску в виде овечьей головы на длинной позолоченной ручке.
– Ну как? – нетерпеливо спросила Элизабет.
– Думаю, вы вспугнете овец, если появитесь на лугу в таком виде, – хихикнула Нэнси. – Зато король и весь двор будут в восхищении! Пойти взглянуть, готов ли лорд Кембридж?
– Да, и загляни к графине, – попросила Элизабет, рассматривая себя в зеркале. Костюм сидел идеально, и она улыбнулась. Сегодня во дворце праздник в ее честь. В честь сельской простушки. Не в честь аристократки с внушительной родословной. А ведь она всего лишь дочь одного из верных рыцарей Генриха VII.
Вернувшаяся Нэнси сообщила, что ее светлость и лорд Кембридж ждут в передней, и Элизабет спустилась вниз.
– Дорогая! Все даже лучше, чем я предполагал, – проворковал Томас Болтон.
Он и сам был великолепен в таком же костюме, только из черного шелка. Маска была серебряной, а надо лбом вились рога.
– Филиппа! – ахнула Элизабет при виде сестры в костюме павлина из сине-зеленого переливающегося шелка, расшитого бусинами.
Нижняя юбка из шелковой парчи была собрана сзади в виде хвоста. Маска была украшена павлиньими перьями, роскошные волосы распущены.
– Очень уж смело, – встревожено пробормотала Филиппа, разглядывая сестру. – Ноги открыты. Можно ли показывать их таким образом? Впрочем… – Она рассмеялась. – Не важно. Все равно здесь нет подходящего для тебя жениха. А хозяйку Фрайарсгейта запомнят по ее способности сыграть остроумную шутку над придворными. Большинство явятся без костюмов. Захватят только маски.
– Тогда идем! – воскликнул лорд Кембридж.
Они прошли через сад, рощу и газоны и приблизились к тому месту, где сидели король и Анна Болейн. Она была одета в шелк его любимого цвета зелени Тюдоров и держала в руке маленькую маску лягушки. Филиппа, но задуманному плану, шла впереди. Остановилась перед королем, низко присела и растянула губы в улыбке.
– Милорд, – вежливо приветствовала она Генриха, отводя от лица маску.
– Прелестно! – воскликнул король. – Вы идеальный павлин, графиня.
Филиппа снова сделала реверанс и уступила место дядюшке и сестре. Оба поклонились и, как было договорено раньше, начали короткий веселый танец, постепенно приближаясь к королевскому столу, где снова поклонились и отвели маски.
– Мы приветствуем ваше величество и мистрис Анну! – провозгласил лорд Кембридж.
– Браво! Браво! – восторженно зааплодировал король. – Как это мило! Никогда прежде я не видал подобных костюмов. Они поразительны!
– Мы надеялись угодить вашему величеству, – призналась Элизабет.
– И показать нос придворным, мистрис Элизабет, – фыркнул король.
– Я просто хотела дать им понять: такова, какая есть.
– Клянусь Богом, мне жаль, что при дворе не нашлось жениха, достойного тебя, – вздохнул король. – Если бы таковые были, я бы сам вас поженил, но ты – дитя своей матери и даже более независима, чем твои сестры. Тебе придется вернуться домой и там искать свою судьбу.
– Я, как и моя мать, покорная служанка вашего величества, – поклонилась Элизабет, шаркнув ногой.
Генрих Тюдор разразился хохотом:
– Как твоя мать? Только когда тебе это выгодно, мистрис Мередит.
Анна встала и взяла Элизабет под руку.
– Пойдем и покажем наши костюмы. Ужасно дерзко с вашей стороны открыть ноги! Видите, как злобно смотрит на нас мой дядюшка герцог Норфолк с противоположной стороны газона? Он очень красив, но слишком большой интриган. Боится, что король потеряет ко мне интерес и я, не принеся богатства и власти, разрушу его репутацию. Как это грустно для всех нас!
– Вы действительно верите, что король получит развод и женится на вас? – тихо спросила Элизабет.
– Да. Он тем или иным способом избавится от Испанки Кейт, и я стану его женой, – уверенно заявила Анна. – И все они тоже в это верят.
Она кивнула в сторону гулявших по газону придворных. Проходя мимо, они кивали и кланялись.
– Я и есть королева во всем, кроме официального имени, – понизив голос, добавила Анна.
Празднества начались. День был солнечным, воздух – свежим. Анна устроила гонки барок. Состоялось несколько заплывов, пока наконец в состязания не вступила королевская барка. Придворные собрались на берегу, заключая пари и взволнованно вопя. Барочники, обнажившись по пояс, работали веслами. Вперед вырвались королевская барка и барка герцога Норфолка. В последний момент первая обогнала последнюю. Послышались приветственные крики.
Рядом с дворцом расставили столы, стонавшие под тяжестью блюд. Как и обещала Анна, подавали жареного павлина в перьях, лебедей, кур и уток, пироги с крольчатиной, дичью и угрем, форель и семгу с лимоном и кресс-салатом. Гости наслаждались бычьим боком, обвалянным в соли и медленно жарившимся на вертеле над огнем, олениной, деревенской ветчиной и бараньим рагу. На серебряных блюдах лежали любимые королем артишоки. В мисках зеленели молодой горошек и латук в белом вине. Хлеб был еще горячим. Слуги разносили сливочное масло, головки выдержанного чеддера и французского бри.
После обеда остатки раздали беднякам, толпившимся у ворот дворца, а на столах появились чаши с земляникой и сбитыми сливками, подносы с крошечными сахарными вафлями, фруктами из марципана и засахаренным миндалем. Вино и эль текли ручьями из больших корчаг, стоящих на газонах.
Во второй половине дня начались состязания лучников. Элизабет стреляла достаточно метко, но приз достался ее сестре Филиппе. Сам король вручил ей золотую брошь с маленьким рубиновым сердечком. Филиппа была очень довольна и жалела только о том, что Криспин не видит ее маленького триумфа.
Наступила очередь джентльменов, и тут Элизабет, впервые за весь день, увидела Флинна Стюарта. Он оказался лучшим стрелком и получил приз: небольшой кошель с золотыми монетами, который вручила ему Анна Болейн.
Когда спустились сумерки, слуги зажгли фонари. Появились музыканты, и начались танцы. К восторгу Элизабет, Флинн пригласил ее на контрданс.
– Стоит ли разрешать им танцевать? – прошептала Филиппа Томасу.
– Она воображает, будто влюблена в него, верно? – усмехнулся он. – Но это не важно. Он шотландец и не подходит нашей девочке. Она знает это, поскольку далеко не глупа. И через несколько дней мы возвращаемся во Фрайарсгейт. Ты поедешь с нами?
Филиппа покачала головой:
– Я еду в Вудсток. К королеве.
– Так ли это мудро? – засомневался он.
– Возможно, и нет, но я все равно поеду, – твердо сказала Филиппа. – Пока что мои планы никому не известны, и все решат, будто я возвращаюсь домой, что потом и сделаю. Но я не могу покинуть ее, дядя.
– Какая же она глупая женщина, – вздохнул лорд Кембридж, – и невероятно горда. Ей ни за что не выиграть эту битву, и в конце концов все выйдет так, как хочется ему.
Он снова стал рассматривать танцующих.
Когда совсем стемнело, король взял лютню и запел песню, сочиненную в честь мистрис Болейн. Мелодия показалась Элизабет довольно красивой, и она стала вторить королю. Генрих Тюдор улыбнулся, потому что хорошо помнил чистый голос ее отца. Теперь песенка зазвучала еще лучше. Король вдруг ощутил себя совсем молодым.
– Ты хорошо поешь, – сказал он Элизабет.
– Надеюсь, ваше величество не обиделись? Я не смогла устоять. В моем доме мы часто поем по вечерам, чтобы развлечься.
– У тебя прекрасный слух, Элизабет, – похвалил он.
Танцы прекратились, но музыканты продолжали играть, услаждая слух собравшихся.
– Благодарю ваше величество и мистрис Анну за прекрасный день. Я никогда его не забуду, – тихо проговорила Элизабет.
– Твоя дружба с мистрис Анной радует нас, – заметил король.
– Я польщена ее добротой, – заверила его Элизабет, затем поклонилась и отошла.
Она уже добралась до газона, когда перед ней вырос высокий джентльмен в маске волка.
– Мои приветствия, ягненочек, – прошептал Флинн Стюарт.
– Пришли меня съесть? – рассмеялась Элизабет.
– Хотелось бы, но не могу, – тихо ответил он.
– Потому что преданы своему королю, – ответила она ему в тон.
– Если вспомнить, где вы живете, и связи вашей семьи, моя национальность не может помешать нам оставаться друзьями, ягненочек.
Он положил ее руку себе на сгиб локтя.
– Мы никогда не станем врагами, Элизабет Мередит, каковы бы ни были разногласия между нашими странами.
– Разумеется, – согласилась она, – но…
Его палец лег ей на губы. Глаза их на мгновение встретились.
– Пусть эти слова останутся непроизнесенными, ягненочек. Наверное, так будет лучше.
К удивлению Элизабет, по ее щекам скатились две слезинки. Но она храбро кивнула.
– Первая любовь, – мягко наставлял он, – редко бывает последней, ягненочек. Вы должны доверять мне, поскольку я человек опытный.
Он убрал ее руку.
– Я никогда не признавалась вам в любви, – выдохнула Элизабет.
– Конечно, не признавались, – кивнул он.
– Будь вы простым шотландцем, а не братом короля… – грустно пробормотала она.
– Но я – брат короля. И теперь я прощаюсь с вами, ягненочек, потому что считаю это правильным. Больше мы не увидимся.
Он сжал ее плечи и поцеловал в лоб. Она не успела опомниться, как он повернулся и исчез в темноте.
Элизабет расплакалась. Как все это несправедливо! Сегодня ее день рождения, и она должна была получить все, что пожелает, но ничего не вышло!
– Я хочу домой, – прошептала она в ночь. – Хочу во Фрайарсгейт.
Кто-то обнял ее за плечи. Повернувшись, она уставилась в лицо лорда Кембриджа.
– Ооо, дядюшка, – всхлипнула она.
– Он мудрее тебя, Элизабет, но это не означает, что его сердце не разбито.
– Но это несправедливо!
– Жизнь, дорогая девочка, редко бывает справедливой. Твое положение хозяйки большого поместья должно было научить тебя этой истине. Ты ведь не относишься к числу этих легкомысленных придворных. Да и он тоже. Значит, нужно ехать домой.
– Во Фрайарсгейт?
Томас кивнул.
Вместе они ушли из дворца. Лунный свет серебрил воду, а фонари уже начали мигать и гаснуть.
Глава 8
На следующий день Элизабет, проснулась поздно. Ей больше не хотелось появляться при дворе. Но мудрость Филиппы возобладала над всеми другими соображениями.
– Ты должна остаться до конца месяца. Нельзя уезжать, пока не уедет король, – объяснила она.
– Я не вынесу… я больше не увижу его… – снова всхлипнула Элизабет.
– Что это с тобой? – пожурила ее Филиппа. – Ваше знакомство было очень коротким. Он совершенно не подходит тебе и знает свое место. Этот человек – шотландец и, что еще хуже, незаконнорожденный сын Стюарта. Ты ведешь себя как влюбленная девчонка. Надеюсь, ты не настолько глупа, что позволила себя совратить?
– Флинн – настоящий джентльмен, – вознегодовала Элизабет. – И нет ничего плохого в том, чтобы быть шотландцем! И – да, но если первый человек, пробудивший во мне надежды, может считаться первой любовью, значит, так оно и есть. И – нет, я не из тех девиц, которые приезжают ко двору, сгорая от волнения и ожидая встречи с завидным женихом, только чтобы подарить свою добродетель какому-нибудь придворному распутнику. Если бы страсть терзала меня так, как когда-то нашу мать, я давно бы потеряла невинность, отдавшись какому-нибудь красавчику пастуху.
– Не говори так! – вскричала Филиппа.
Элизабет рассмеялась:
– О, сестрица, моя репутация чиста и не повредит твоей, так что если я сегодня не пойду во дворец, это не вызовет сплетен. Кто-то другой займет внимание придворных.
– Ты не можешь покинуть Гринвич, не попрощавшись с королем. Уверена, он захочет передать матери привет, – заявила Филиппа.
– Произнесет еще одну забавную тираду насчет ее мужа, – пробормотала Элизабет. – Как по-твоему, матушка была когда-то его любовницей?
– Такие слухи ходили. Но мать всегда это отрицала. Одна из испанок, фрейлина королевы, клялась, что видела их вместе, и по злобе все рассказала королеве, потому что завидовала ее дружбе с матерью. Мать уверяла, что это был Чарлз Брендон и что между ними не было ничего, кроме легкого флирта. Это было еще до того, как он женился на принцессе Марии. Испанку отослали на родину вместе с ее мужем, потому что королева поверила матери.
– А ты? – лукаво спросила Элизабет.
– Конечно. Так было лучше для всех. Какой бы я была дочерью, если бы усомнилась в собственной матери?
– А на самом деле ты считаешь иначе!
– Честно говоря, не знаю, – вздохнула Филиппа. – Есть несколько дам, к которым король питает самые теплые чувства, но явно их не вожделеет. По слухам у нее они в разное время делили с ним постель. Бесси Блаунт – мать его старшего сына. Графиня Лэнгфорд – его недолгая любовница. Ее прозвали мистрис Бескорыстие, поскольку она ничего не просила ни для себя, ни для семьи. Даже королева Екатерина ее любила. Но слухи о матери были мимолетными и легко забылись, тем более что она годами не бывала при дворе. Однако он едва не плачет от умиления при упоминании об этих леди. И добр к их семьям. Ты дочь Розамунды Болтон, подруги его детства. Он и королева были очень благосклонны к Бэнон, ко мне и моему семейству. Думаю, попроси ты, и он нашел бы тебе мужа. Поэтому ты не можешь покинуть двор, не попрощавшись с королем подобающим образом, не говоря уже о твоей подруге, мистрис Болейн.
Легкая улыбка коснулась губ Элизабет.
– Сама ты не захотела подружиться с ней. Но если это сделала сестра, значит, новая влиятельная связь не повредит твоим сыновьям при условии, что Анна в один прекрасный день станет королевой. Но разве мой племянник, Оуэн, уже не служит герцогу Норфолку?
– Да, благодаря королю Оуэн поступил на службу к кардиналу незадолго до того, как тот пал. И тогда король велел Норфолку взять его к себе, заявив, что лишний паж герцогу не помешает, Говарды – очень влиятельное семейство. Твои племянники служат двум самым могущественным в королевстве людям.
– Хорошо, я не уеду, не попрощавшись, – пообещала Элизабет. – Но сегодня хочу побыть наедине со своими мыслями.
– Прекрасно, – обронила Филиппа, поднимаясь и расправляя юбки. – Только не мечтай о том, что не может сбыться. Лучше подумай о необходимости найти мужа. Это тот редкий случай, когда матушка и я в чем-то согласны. Да и Бэнон нас поддерживает.
– Убирайся, – буркнула Элизабет и, улегшись, натянула одеяло на голову.
До нее донеслись шаги сестры. Дверь открылась и захлопнулась.
Элизабет выглянула из-под одеяла. В соседней комнате слышались голоса: это Филиппа, несомненно, дает Нэнси какие-то наставления. Элизабет устроилась поудобнее и стала размышлять, как лучше провести день. Утро было прекрасным. Слишком хорошим, чтобы оставаться в постели.
Она села и свесила ноги с кровати. Но и во дворец идти не хотелось. Может, покататься верхом?
– Нэнси! – позвала она.
На пороге появилась служанка:
– Да, леди?
– Дядюшка уже ушел?
– Еще нет и полудня, леди. Но думаю, он уже встал, потому что я видела, как мастер Уилл брал для него поднос.
– Пойди спроси, нельзя ли с ним поговорить, – распорядилась Элизабет.
Нэнси убежала, а Элизабет встала, подошла к окну и, взглянув вниз, увидела сестру, шагавшую к калитке. Филиппа не теряет ни минуты из майских развлечений! Она хочет повеселиться напоследок, поскольку через несколько дней двор уедет из Гринвича. Вот и прекрасно! Сестра извинится за нее, и она свободна! Неужели здесь, в Гринвиче, никто не ездит верхом? Она не сидела на лошади с тех пор, как приехала сюда.
– Его милость просил вас зайти, – объявила вернувшаяся Нэнси.
Элизабет, как была, в длинной сорочке поспешила вниз в покои дядюшки. Тот сидел на широкой постели в ожидании завтрака.
– Доброе утро дорогая. Филиппа уже ушла?
– Да, после того как прочла мне нотацию, – хмыкнула Элизабет, садясь на край кровати. – Дядюшка, я не хочу идти сегодня во дворец! Хочу кататься верхом!
– Превосходная мысль, дорогая, – согласился он. – Это даст нам передышку от скуки, которая, как я вижу, царит при дворе. Я буду рад уехать отсюда.
– Филиппа говорит, мы не должны уезжать, пока не отбудет король. Это так?
– К сожалению.
– Но мы не должны бывать при дворе каждый день, верно?
– Не должны, – кивнул он. – Я знаю чудесную тропинку у реки, где можно покататься сегодня днем. А вот и Уилл! Умираю с голоду!
Элизабет видела, как Уилл с легкой ухмылкой поставил поднос на колени лорда Кембриджа и сунул ему салфетку в вырез рубашки.
– Повар хотел, чтобы я принес вам горячий хлеб. Каравай только что вынут из печи, милорд.
– Уилл так заботится обо мне, дорогая девочка! Верно? – счастливо вздохнул Томас.
– Так оно и есть дядюшка, – согласилась Элизабет, ловко стащив кусочек бекона с тарелки дядюшки. – Сегодня мы собираемся покататься верхом. Хотите с нами, Уилл? Вы так усердно трудились, несколько раз ездили в Лондон, пока мы с дядюшкой развлекались при дворе. Скоро мы возвращаемся домой. Поедем сегодня с нами?
– С удовольствием, – поклонился Уильям.
– Вы уже рассказали дядюшке о котенке? Совершенно очаровательное существо пряталось в нашей барке. Не знаю, как он туда забрался. Но мы увезем его на север и назовем Домино, потому что он черно-белый. Я пообещала ему, что, если Пуссумс он не понравится, мы возьмем его к себе.
– Пуссумс уже пожилая дама и скорее всего невзлюбит парнишку, – заметил лорд Кембридж. – Но я привык иметь котов, и теперь у меня будет сидеть по одному на каждом колене. А тебе, девочка, скажу так: если хочешь иметь кота, найди себе своего.
– Дядюшка, ты такой добрый! – воскликнула Элизабет. Томас довольно ухмыльнулся.
После завтрака они оделись и поехали кататься. Вскоре Элизабет обогнала спутников, и, когда она добралась до вершины холма, те еще плелись внизу.
– Мистрис Элизабет немного грустна сегодня, – отметил Уильям.
– Думаю, она готова влюбиться в королевского курьера, Флинна Стюарта, окажи он ей хоть малейшее поощрение. Конечно, он настоящий джентльмен, но ей не подходит.
– Потому что шотландец?
– И да и нет. Не будь он единокровным братом короля, тогда другое дело. Я хотел найти для Элизабет хорошего мужа-англичанина, но вряд ли это возможно. И что тогда остается? Либо заставить ее идти к алтарю с одним из северян, либо пусть она уж ищет шотландца, который ей понравится. Но вряд ли это может быть Флинн. Его преданность шотландскому королю слишком велика. Фрайарсгейту всегда везло. Он находится слишком далеко от воюющих сторон и мародеров. Если разразится война, а она рано или поздно разразится, Флинну придется принять чью-то сторону. А вот простой шотландец без влиятельных связей не станет рваться на войну.
– У вас кто-то есть на примете, милорд? – спросил Уилл, хотя уже знал ответ.
Томас Болтон наверняка заранее все обдумал и решил судьбу Элизабет.
– Возможно, дорогой мальчик, но я еще не готов рассказать об этом, – задумчиво проговорил лорд Кембридж.
– Полагаю, вы также ничего не сказали мистрис Элизабет.
– Нет. И ее матери, Розамунде, тоже ничего не скажу. Я хочу удостовериться, что Элизабет будет счастлива в этом браке, так что пока ты должен свято хранить тайну.
– Разве я не всегда храню ваши тайны, милорд? – несколько обиженно сказал Уилл.
Лорд Кембридж улыбнулся:
– Ты настоящее сокровище, мой мальчик. И прекрасно знаешь, что я не могу без тебя обходиться.
К ним подскакала Элизабет.
– До чего же вы ленивы! – воскликнула она.
– Мы просто позволяем тебе дать выход энергии, а сами спокойно наслаждаемся окружающим пейзажем.
Элизабет рассмеялась и, повернув коня, вновь умчалась вперед.
– Ах, молодость, молодость… – вздохнул Томас.
Хоть на время избавившись от скуки и сковывающего этикета, разъезжая по сельской местности, Элизабет почувствовала себя лучше. До чего же здорово вернуться в дом дядюшки и съесть хороший обед вместо того, чтобы наблюдать, как едят король и мистрис Болейн, а самой жевать что придется. И не нужно до полуночи оставаться на ногах – можно лечь спать в любое время.
На следующий день Элизабет явилась ко двору.
– Где вы были? – недовольно осведомилась Анна. – Ваша сестра сообщила, что вы отдыхаете, поскольку не привыкли к ритму придворной жизни.
– Вы говорили с Филиппой? – изумилась Элизабет и увидела знакомую кошачью усмешку.
– Да. Она подошла ко мне, сделала реверанс и объяснила, что вы остались дома и лежите в постели. Ей было нелегко говорить со мной, но ее манеры оставались абсолютно безупречными. Она по-прежнему поддерживает королеву?
– Вряд ли слово "поддерживает" тут уместно, – поспешила защитить сестру Элизабет. – Видите ли, королева Екатерина с юности была подругой нашей матери. Еще до того, как королева Екатерина вышла за короля. Их дружба оставалась неизменной все эти годы. Матушка привезла Филиппу ко двору, когда девочке было всего десять лет, и с того момента сестра больше всего на свете хотела служить королеве. И служила, с двенадцати лет и до замужества. Королева была добра к Филиппе, и потому моя сестра предана ей и не хочет оставлять ее в трудный час. Если бы она поступила иначе, я бы перестала ее уважать, но даже сестра теряет терпение, видя упрямство и непреклонность королевы в деле о разводе.
– А когда я стану королевой? Будет она верна мне так же, как Екатерине Арагонской? – вырвалось у Анны.
– Это невозможно, – честно ответила Элизабет. – Но она будет почитать вас, как свою королеву. В этом можете быть уверены. У нее самые честолюбивые планы в отношении своих сыновей!
Анна кивнула.
– Мне будет недоставать вас, Бесс, тем более что никто не говорит со мной так откровенно, как вы. Неужели вам так необходимо возвращаться в свои унылые северные поместья?
– Здесь я завяну, дорогая Анна. И я не считаю Фрайарсгейт унылым. Он прекрасен: зеленые холмы, сползающие в озеро, а по склонам щиплют травку овцы. Я жажду просыпаться под пение птиц и ощущать свежий камбрийский ветер, дующий в окна. Да, мне необходимо ехать домой.
Анна тяжело вздохнула.
– Какое счастье делать то, что хочется. Завидная доля… Я же должна поступать по чужой указке. Но когда я стану королевой, буду повиноваться только его величеству! – объявила она.
– Анна, я молю вас об одолжении, – прошептала Элизабет. – Не могли бы вы попросить короля разрешить нам покинуть Гринвич до того, как уедет весь двор? Я не вынесу ожидания.
– Хорошо, я его попрошу, – согласилась Анна.
– О чем вы хотите меня попросить? – осведомился король, входя в комнату мистрис Болейн. Приблизившись, он нагнулся и поцеловал ее в губы.
Анна мило покраснела.
– Бесс хотела бы немедленно уехать домой. И хотя я стану по ней скучать, все же понимаю ее желание быть там, где ей лучше всего, потому что сама я безумно счастлива, когда ты рядом. Мы пробудем в Гринвиче еще несколько дней, а обычай требует, чтобы она оставалась до отъезда короля. Умоляю, разреши ей уехать раньше!
Король протянул руку и приподнял подбородок Элизабет.
– Лицом ты похожа на отца, а силой воли – на мать. Фрайарсгейт – то место, где ты черпаешь эту силу. Я заметил, что последнее время ты что-то бледна. В отличие от графини Уиттон ты не создана для придворной жизни. Мы даем тебе позволение удалиться, когда ты сочтешь нужным. И заодно благословение и пожелание благополучного путешествия.
Он протянул ей большую руку, и Элизабет ее поцеловала. Анна наблюдала всю эту сцену с некоторым облегчением. Хотя она считала Элизабет своей подругой, но в глубине души была рада, что та отправляется в свой Фрайарсгейт. Ее присутствие здесь воскрешало в короле воспоминания. Воспоминания, которые ему лучше забыть. Она не хотела, чтобы Генрих Тюдор жил счастливым прошлым. Пусть он живет настоящим и пусть будет счастлив только с ней! Они поженятся. Она родит ему сыновей, один из которых в свое время унаследует трон.
– Спасибо, ваше величество, – тихо проговорила Элизабет и, повернувшись, расцеловала Анну в обе щеки. – Спасибо за дружбу, Анна. Я всегда буду ее ценить. И стану молиться за тебя и твои заветные желания.
С этими словами: Элизабет присела в реверансе перед королем и Анной и попятилась к выходу.
Оказавшись во дворе, она поспешила найти лорда Кембриджа и сообщила, что как только он попрощается с королем, они могут ехать.
– Дорогая! – воскликнул он. – Ты поистине дочь своей матери. Я немедленно иду к королю. До вечера еще далеко, и если мы поторопим слуг, то успеем собраться и завтра отправимся в путь. Я не стану закрывать свой дом, поскольку Филиппа пробудет здесь до отъезда короля. А может, останется при дворе до середины июня, пока все не уедут в Виндзор. Но мы втроем отправимся домой и, если повезет, доберемся до Фрайарсгейта в канун Иванова дня и увидим огни на холмах.
И он поспешил во дворец.
Элизабет вышла из дворца, почти пробежала через рощицу и, найдя Нэнси на кухне, объявила:
– Едем домой. Завтра. Если успеем собрать вещи.
– И мы тоже? – спросила Люси, служанка сестры.
– Нет. Ты знаешь свою хозяйку… – усмехнулась Элизабет.
– Да, она останется, пока ангел не затрубит в трубу, – покачала головой Люси. – Как она обожает придворную жизнь! Едва оправилась от родов и сразу поехала сюда, чтобы быть с вами, мистрис Элизабет. Жаль, что вы не нашли себе мужа!
– Не нашла. Но зато Фрайарсгейт – мой, и только мой. Я буду наверху, Нэнси. Не задерживайся.
Дождавшись, пока хозяйка вышла из комнаты, Люси сочувственно пробормотала:
– С ней нелегко. Верно?
– Наоборот. Просто она не думает ни о чем, кроме Фрайарсгейта. Он поглощает ее точно так же, как двор поглощает твою леди. По-моему, это неестественно. Но мне лучше идти, а то она в спешке сама начнет заталкивать платья в сундук и помнет все, что можно.
Пока женщины трудились не покладая рук, Томас Болтон нашел Филиппу, собиравшуюся играть в теннис с подругой:
– Твоя сестра сумела получить у короля разрешение на отъезд, – сообщил он, отведя ее в сторону. Дом – твой, пока двор не переберется в Ричмонд. И ты знаешь, лондонский дом тоже в твоем распоряжении. Поужинай с нами сегодня! Если я хоть немного знаю Элизабет, мы выедем из дома прямо на рассвете.
– Мне так жаль, дядя, – вздохнула Филиппа, – что я подвела семью.
– Никто из нас не подвел семью, – заверил ее Томас. – Мы всего лишь пытались совершить геркулесов подвиг, но у нас ничего не вышло. Элизабет не ты, с твоей утонченностью, и не Бэнон, которая довольствуется ролью жены и матери. Она – хозяйка Фрайарсгейта и очень серьезно относится к своим обязанностям. Для нее нужен совершенно особый мужчина.
Филиппа кивнула, признавая его правоту.
– Желаю тебе удачи, дорогой дядя, – хихикнула она, сразу напомнив ему юную Филиппу. – Немного похоже на поиски Святого Грааля [7]
[Закрыть], не согласен?
– Не говори так, дорогая! Помни, Грааль так и не нашли!
– Я буду скучать по тебе, – призналась Филиппа, обнимая его. – И приду домой пораньше, чтобы в последний раз поужинать вместе.
– Превосходно! А теперь пойду попрощаюсь с нашим благороднейшим монархом, – заявил лорд Кембридж, уходя с теннисного корта.
Он нашел короля в покоях мистрис Болейн. Тот готовился идти обедать.
Томас отвесил низкий поклон:
– Ваше величество!
– Клянусь Богом, никто не умеет кланяться так изысканно, как ты! Ты самый элегантный из моих придворных! Полагаю, ты пришел попрощаться с нами?
– Так и есть, ваше величество. Как бы я ни сожалел о стремлении моей племянницы так быстро вернуться на север, но должен сопровождать ее. Розамунда не одобрит ее путешествия в одиночку.
– Когда ты вернешься к нам? – спросил король.
– О, ваше величество, вряд ли можно сказать наверняка. Мне уже шестьдесят, и я нашел, что это путешествие потеряло былую привлекательность. Боюсь, ваше величество, что я стал похож на старого кота, предпочитающего свой собственный очаг, – сухо усмехнулся лорд Кембридж.
– Нам будет не хватать твоего безупречного вкуса и остроумия, но мы тебя понимаем. Поезжай, Том, и я надеюсь когда-нибудь снова увидеть тебя.
Лорд Кембридж поцеловал большую, украшенную кольцами руку, поднес к губам маленькую изящную ручку мистрис Болейн и, заметив шестой, крошечный, пальчик подался вперед и что-то прошептал ей на ухо.
Анна широко улыбнулась – поистине редкое зрелище! – и поцеловала его гладко выбритую щеку.
– Спасибо, милорд. Это идеальное решение. Не знаю, почему я сама об этом не подумала!
– Иногда, дорогая леди, мы не замечаем того, что лежит на поверхности. Желаю вам удачи, – произнес лорд Кембридж и, поклонившись в последний раз, удалился.
– Что он сказал тебе? – не выдержал король.
– Посоветовал носить рукава чуть длиннее, чтобы спрятать палец на левой руке. Он поразительно разбирается в модах.
Она была очень довольна, поскольку крошечный пальчик был для нее источником непрестанного стыда.
Томас поспешил к себе, испытывая невыразимое облегчение. Он чувствовал, что больше не увидит это место. Вернувшись домой, он проведет остаток жизни в Камбрии. Что ж, самое время. Он уже не молод и ощущает тяжесть лет. Особенно в коленках!
