Текст книги "Своенравная наследница"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Войдя в дом, он отыскал Гарра, своего камердинера. Оказалось, что он и Уилл уже укладываются.
Том усмехнулся. Неужели и им так не понравилось здесь, что они спешат уехать?
Филиппа пришла к ужину и увидела, что дорожная повозка уже нагружена с верхом. Покачав головой, она рассмеялась. Между ней и сестрой всего четыре года разницы, но по взглядам на жизнь они далеки друг от друга, как небо и земля. Филиппа – современная женщина, которая думает о карьере сыновей. Элизабет готова оставаться в глуши и управлять поместьем. Ни одна из них не изменится, но Филиппа искренне хотела, чтобы младшая сестра удачно вышла замуж.
– Вы, конечно, рано ляжете спать? – поддразнила она Элизабет и Тома.
– А ты поешь и тут же поспешишь во дворец, на вечерние развлечения? – отшутилась Элизабет.
– Нет, – ответила Филиппа, немало удивив сестру. – Сегодня я останусь с вами. Если ляжете спать пораньше, я тоже лягу. Завтра на барке вы доберетесь до Лондона. Это очень приятная поездка, и вы ничуть не устанете. А уж дальше… Когда проведешь день в седле, забудешь, как держаться на ногах.
Лорд Кембридж мучительно поморщился:
– Когда-нибудь изобретут более удобный способ путешествовать. Жаль только, что я до этого не доживу.
– Ты мог бы ехать в одной из новых дорожных повозок, которые я видела, – предложила Филиппа. – У некоторых они уже есть.
– Ну уж спасибо! Они такие примитивные. Лучше я поеду верхом, а в будущем постараюсь вообще избегать всяческих поездок. Только в Оттерли и Фрайарсгейт, дорогие. Клянусь!
Сестры рассмеялись, и Элизабет заметила:
– Через несколько лет, дорогой дядюшка, тебе все наскучит и до невозможности захочется посетить двор. Ты не забыл: у Бэнон пять дочерей. Тебе придется снова искать мужей. Но думаю, это будет куда легче, чем в моем случае!
– Я еще не сдался, дорогая, – фыркнул Томас.
К ним присоединился Уильям, и они провели приятный вечер за вкусной едой. Потом сестры пели дуэтом, как в дни юности. Уилл и лорд Кембридж играли в шахматы, а сестры тихо беседовали, зная, что увидятся не скоро.
– Когда ты выйдешь замуж, тебе будет необходимо знать кое-что о мужчинах и женщинах. Вряд ли мать решится на такие разговоры, – вздохнула Филиппа.
– И не надо, – отмахнулась Элизабет. – Я знаю все, что необходимо знать.
– Овцы не люди, – отпарировала Филиппа.
– Знаю, – смеясь, повторила Элизабет.
– Бэнон! Значит, Бэнон уже говорила с тобой! Что ж, я очень рада, что она о тебе позаботилась! Невежество не всегда является благословением. Но будет мудро, если ты в брачную ночь притворишься невежественной.
Элизабет промолчала. Пусть она невежественна, но не станет обсуждать такие подробности со старшей сестрой.
– Думаю, пора спать, – пробормотала она вставая. – Мы выезжаем рано.
Она расцеловала Филиппу в обе щеки.
– Спасибо тебе. Давай попрощаемся сейчас – ты вряд ли проснешься в такую рань. Я с удовольствием провела с тобой время. Мы обе стали старше и, возможно, мудрее.
– Да, – кивнула Филиппа. – Передай маме мою горячую любовь. Хотелось бы, чтобы она повидала внуков.
– Повидает, если привезешь их на север. Она больше не ездит на юг, но ты хотя бы однажды могла бы нас навестить. Она тоскует по тебе, Филиппа. И знаешь, до сих пор не может простить тебе, что ты отказалась от поместья. Хотя я управляю им куда лучше. Умоляю, сестра, приезжай, когда твоя дочь немного подрастет.
Филиппа немного смутилась:
– Возможно, следующим летом. Тогда Мэри Роуз будет около двух лет.
– Мама очень обрадуется. Ты можешь остановиться во Фрайарсгейте, если не хочешь ехать в Шотландию. Мама сделала Клевенз-Карн немного более уютным, но он все же непригляден по сравнению с моим домом. Забудь хотя бы на одно лето о придворной жизни. Двор всегда останется двором, а мама не вечна. Прощай, сестра.
Не дожидаясь ответа, Элизабет вышла. Мужчины тоже встали.
– Еще даже не стемнело, – пожаловался Томас. – Но если Элизабет пошла спать, значит, я должен последовать се примеру. Твоя сестра поднимет меня еще до рассвета и не потерпит никаких проволочек. А ты возвращайся во дворец, там уже начались вечерние развлечения.
– Возможно, я так и сделаю, – кивнула Филиппа. – Раз вы идете спать, я с таким же успехом могу отправиться во дворец. Возьму с собой фонарь, чтобы на обратном пути освещать дорогу.
Она обняла его и тихо произнесла:
– До свидания. Я, как всегда, буду по тебе скучать.
– Я тоже, дорогая. Мой привет Криспину. – Томас помолчал, а потом продолжил: – Следующим летом ты непременно должна приехать на север. Ты первенец нашей матери, и она тебя любит. Но вы не виделись с тех пор, как ты отказалась от Фрайарсгейта. К следующему лету ваш наследник будет уже почти взрослым. Она не видела ни его, ни твоих остальных детей. Без нее у тебя не было бы всего того, что есть сегодня. Вспомни об этом, когда снова захочешь отложить свой визит во Фрайарсгейт. Король и герцог освободят твоих сыновей от службы, если узнают причину отлучки. Не подведи меня, дорогая. Не подведи свою мать. – Он поцеловал ее в лоб. – Прощай, дорогая.
– Благослови Господь вашу светлость, – добавил Уильям Смайт, целуя ее руку и низко кланяясь.
– Спасибо, Уилл. Я получила кучу наставлений, верно?
– Так оно и есть, миледи. Но его милость сказал все это из любви к вам и вашей семье. Думаю, вы это понимаете, – тихо ответил он.
– Счастливого путешествия, Уилл.
– Спасибо, ваша светлость. Прощайте. Оставшись одна, Филиппа долго не трогалась с места.
Неожиданно для себя она осознала, что хочет поскорее вернуться домой. Ее грызла тоска по Криспину, маленькому Хыо и крошке-дочери. И все же сегодня она пойдет на праздник, который устраивает король для Анны Болейн.
А перед своим отъездом она должна поговорить с Генри и Оуэном по очень важному делу. Последнее время манеры старших сыновей казались ей очень грубыми, и это необходимо немедленно исправить. Рано или поздно Анну Болейн постигнет судьба всех шлюх, но пока что власть у нее в руках, и нельзя, чтобы сыновей графа Уиттона обвинили в неприличном и дерзком поведении. До чего же трудно быть матерью!
Тяжко вздохнув, она поспешила во дворец.
Наутро она узнала, что родственники уехали с первыми лучами солнца.
С погодой им повезло – день выдался теплым и безветренным. Они плыли по реке и быстро добрались до дома лорда Кембриджа. Было решено не оставаться на ночь в Лондоне, а продолжить путешествие.
Они пообедали и собрали вооруженную охрану, которой предстояло сопровождать их в пути. Уилл поскакал вперед, чтобы снять комнаты в приличных гостиницах по пути их следования.
Всадники проехали Уорикшир, Стаффордшир, ужасные дороги которого, к счастью, оставались сухими. Элизабет извела всех, неутомимо подгоняя коня. Они, не останавливаясь, проскакали Чешир и немного задержание в Ланкастере, где дороги проходили через густые леса, поросшие высокими деревьями. Только безлюдные холмы Уэстморленда заставили ее сердце забиться сильнее, несмотря на сильные дожди и размытый тракт. Еще день – и наконец-то они в Камбрии.
Добравшись до Карлайла, они остановились на ночь в странноприимном доме аббатства Святого Катберта, где настоятелем был Ричард Болтон, двоюродный дедушка Элизабет.
Ричард уже приближался к семидесятилетию, но все еще был красив, со своими поразительно яркими синими глазами и снежно-белыми волосами.
– Кузен Томас, – приветствовал он лорда Кембриджа. – Вы вернулись с хорошими новостями? Элизабет, дитя мое, ты просто светишься! Наверное, какой-то славный молодой человек тому причиной?
– Нет, сэр, – задорно ответила Элизабет. – Боюсь, это станет огромным разочарованием для мамы, но я не нашла мужа. А вид у меня счастливый лишь потому, что мой дом уже близок.
Настоятель покачал головой:
– Возможно, твоя судьба здесь и всегда была здесь, дитя мое. Кузен Томас, ты выглядишь усталым. Похоже, долгие путешествия больше не для тебя.
– Увы, кузен, я вынужден согласиться, – вздохнул лорд Кембридж.
Они съели незатейливый ужин, и Элизабет ушла на женскую половину, а мужчины остались беседовать за кувшином вина.
– Помню, как Филиппа, вернувшись домой после первого пребывания при дворе, сразу объявила, что непременно снова возвратится ко двору, потому что ни за что не позволит приковать себя к деревенскому олуху, – с улыбкой вспоминал настоятель. – А вот у Элизабет все наоборот. Меня всегда поражала разница между дочерьми Розамунды. Значит, ничего не вышло?
– Ничего, – покачал головой лорд Кембридж. – Впрочем, я не особенно и надеялся. Возможно, я знаю, как решить эту проблему, но пока я не готов это обсуждать. Однако надеюсь, что ты меня поддержишь. Ты ведь знаешь, я желаю Розамунде и ее дочерям только добра. И никогда их не подводил.
– Никогда, – согласился настоятель и хитро прищурился. – И ни малейшего намека на твои планы?
– Шотландец, и это все, что я сейчас скажу, – отозвался Томас.
– Вот как? – удивленно пробормотал Ричард. – Еще вина, кузен?
– Последний кубок, – объявил Томас и, допив вино, встал. – Доброй ночи, Ричард.
– Доброй ночи, Томас. Я буду молиться за тебя. Ты явно в этом нуждаешься, – хмыкнул святой отец. – Тем более что пытаешься сотворить чудо.
Наутро после ранней мессы и завтрака из овсяной каши, хлеба, сыра и эля они направились во Фрайарсгейт. День снова был ясным, как почти все время после их отъезда из Гринвича. Элизабет попыталась пришпорить коня, но сэр Томас не позволил.
– Не старайся зря, дорогая. Мы скорее всего приедем во Фрайарсгейт не раньше завтрашнего утра. Остановимся в монастыре Святой Марии, как в прошлый раз. Там нас ждут. Я не хочу спешить, боюсь, как бы на полпути во Фрайарсгейт нас не застигла темнота. В этих местах легко стать жертвами набега шотландцев. – Он вздрогнул. – Бог знает, что они могут с нами сделать!
– Клянись, что мы покинем монастырь еще до мессы, – велела Элизабет.
– Клянусь, – улыбнулся он.
Томас сдержал обещание. Они покинули монастырь еще до рассвета. Спящая привратница была очень удивлена и ранним отъездом, и даром, который ей вручили.
Элизабет, едва сдерживая радостное волнение, поскакала вперед в сопровождении двух стражников. Она сразу поняла, что они пересекли границы ее земель, и остановилась на несколько минут, чтобы дать отдых коню.
Потом поднялась на вершину холма и увидела озеро, сверкающее на солнце. Слезы радости выступили у нее на глазах. Фрайарсгейт! Ее любимый Фрайарсгейт! Больше она никогда его не покинет!
Элизабет оглядела свои, владения. На полях зеленели дружные всходы. Отары овец и стада коров выглядели здоровыми и крепкими. Люди усердно трудились. Более чем двухмесячное отсутствие хозяйки никак не сказалось на состоянии поместья. Значит, она зря боялась!
Элизабет пустила коня по дороге, весело взмахивая рукой при виде знакомых лиц. Да здесь в сто… нет, в тысячу раз лучше, чем при дворе короля Генриха!
Она остановила коня у крыльца. Навстречу выбежала Мейбл, которую Уилл предупредил о приезде хозяйки.
– Дитя мое, как хорошо, что ты дома!
– Никуда я больше не уеду, – объявила Элизабет, входя в дом. – При дворе для меня нет ничего интересного.
– Но ты нашла себе мужчину? – допытывалась Мейбл.
– Нет. Был один, но не подошел мне.
– И почему, интересно, не подошел? – не унималась старушка.
– Его преданность будет принадлежать не мне и не Фрайарегейту, – вздохнула Элизабет.
– Как?! Никто меня не приветствует?! – воскликнул лорд Кембридж, сердечно целуя Мейбл.
Та хихикнула, но, тут же став серьезной, призналась:
– Вы были нашей последней надеждой, Том Болтон, а девочка говорит, что единственный парень, которого она нашла, оказался неподходящим. Значит, леди Филиппа была права?
– К сожалению, – кивнул Томас. – Но не все потеряно, дорогая Мейбл. У меня возникла весьма интересная мысль. Подумаю, как можно ее осуществить.
– Вы хитрец, Том Болтон! Но поскольку всегда стараетесь для семьи, подожду, что из этого выйдет.
– Он даже мне не сказал, – пожаловалась Элизабет. – Где Эдмунд? Я хочу услышать все новости о Фрайарсгейте!
– Ты только приехала домой, дитя мое, – попеняла Мейбл, – а у моего Эдмунда был тяжелый день. Пусть он хотя бы поужинает спокойно! Поговорите завтра. Клянусь, у нас все хорошо.
В этот момент в зал вошел Эдмунд Болтон, управитель Фрайарсгейта, и, приблизившись, поцеловал Элизабет в лоб:
– Добро пожаловать, дитя мое.
– Мейбл утверждает, что у вас все в порядке, поэтому мы можем потолковать утром. А пока я расскажу вам о своих приключениях и о празднике, который устроила мистрис Болейн в честь моего дня рождения. У всех нас были костюмы, а дядя Томас, как всегда, превзошел самого себя. Все нами восхищались.
Слуги принялись вносить блюда с едой. Элизабет, ее родственники и Уилл уселись за высокий стол. Ужин был простым: жареный петух, начиненный хлебными крошками и сушеными фруктами, две крупных вареных форели на ложе из кресс-салата, блюдо бараньих отбивных, зеленый горошек, крошечные молодые морковки в сливочно-укропном соусе, свежеиспеченный хлеб, только что сбитое масло и половина головки острого чеддера. Еду запивали элем. На десерт подали свежие персики.
– Ни один обед при дворе не может сравниться с этим, – заявила Элизабет, вгрызаясь в спелый персик.
– Вижу, долгий путь и усталость не подействовали на твой аппетит, – хмыкнула Мейбл.
– Расскажи нам о дворе, – попросил Эдмунд.
Элизабет начала подробный рассказ о своем путешествии. Время от времени Томас Болтон вставлял пару слов. Все до слез смеялись над ее язвительным описанием придворных нравов, особенно когда она рассказывала, как они с дядей явились на праздник в костюмах овец.
– И что сказал король? – выдавила Мейбл.
– Он умен и понял смысл шутки.
– А как ко всему этому отнеслась твоя спесивая сестрица?
– Сначала немного растерялась и сказала, что не пойдет на праздник. Но дядя Томас знал, что она никогда не пропустит ничего подобного, и, кроме того, сплетни, которые поползли бы, не явись она на маскарад, погубили бы Филиппу.
– Да, ее светлость всегда умела позаботиться о себе, – съехидничала Мейбл.
– Нет, сейчас она думает не о себе, а о своих сыновьях, которые служат при дворе. Генри – паж короля, а Оуэн – герцога Норфолка.
– Я думал, что один ее сын у кардинала, – заметил Эдмунд.
– Кардинал впал в немилость, – пояснил Томас.
– Сын бедняка, поднявшийся слишком высоко. Рано или поздно так и должно было случиться. Он не остался там, где было его настоящее место, и вот что получилось.
– Это был блестящий ум, Эдмунд, – возразил лорд Кембридж, – и преданный слуга короля. Его преступление состояло в том, что он рискнул возразить королю.
– Расскажите о костюме леди Филиппы, – попросила Мейбл.
– Она была одета павлином, – пояснила Элизабет и стала рассказывать.
Когда она поднялась к себе, по деревенским меркам было уже довольно поздно.
После ее ухода лорд Кембридж приоткрыл завесу тайны:
– Я найду ей мужа, хотя знаю, что она не обрадуется, если это произойдет. Пусть ей уже двадцать два, но она еще не познала страсти. Давно пора это сделать.
– Ты пошлешь за Розамундой? – поинтересовался Эдмунд.
– Рано. Пусть Элизабет побудет дома, прежде чем ее мать и Логан начнут терзать бедняжку по поводу воображаемой неудачи. Еще есть время для мужа и детей.
– Молодой шотландец, который пробыл здесь всю зиму… – заговорил Эдмунд. – Его отец написал, что овцы, купленные для Грейхейвена, похоже, прижились, и он, с разрешения Элизабет, вновь хочет прислать сына, чтобы тот побольше узнал о ткачах и станках.
– Вот как, – пробормотал Томас.
Что ж, это верный знак того, что он сможет осуществить свой план.
– Что ты ответил? – с деланной небрежностью спросил он.
– Я не увидел в этом ничего дурного. Написал хозяину Грейхейвена – пусть присылает своего сына, но, чтобы узнать все, тому придется прожить здесь всю осень, а возможно, и зиму.
– Очень мудро с твоей стороны. Он кажется довольно приятным парнем… и к тому же умным.
– Когда вы возвращаетесь в Оттерли? – осведомилась Мейбл.
– Через несколько дней пошлю дорогого Уилла узнать, как идет стройка. Я не вернусь, пока новое крыло не будет отделано. Уилл должен убедиться, что на этот раз нам не станут мешать. Как бы я ни обожал свою милую Бэнон, ее выводок слишком шумен и энергичен для человека моих лет.
– А что будет, если Элизабет выйдет замуж и нарожает детей? – фыркнула Мейбл. – Тогда вы больше не сможете прятаться во Фрайарсгейте. Уверены, что хотите найти ей мужа?
– Да, ради нее самой, ради дорогой Розамунды и особенно ради Фрайарсгейта! А я буду жить спокойно и счастливо в своих уединенных покоях! Но иногда буду наезжать во Фрайарсгейт.
Томас зевнул, потянулся и встал.
– Я утомлен этой бесконечной поездкой и всеми треволнениями! Слишком много я перенес за последние два с половиной месяца! И теперь хочу спать. Доброй ночи, Эдмунд, Мейбл.
Он направился к себе, размышляя на ходу. Простой шотландец Бэн Маккол. До отъезда из Гринвича Томас о нем не вспоминал. Но теперь он не шел у Томаса из головы.
Элизабет нуждается в муже. В человеке, который бы так же усердно занимался Фрайарсгейтом, как она сама. В человеке, который добровольно согласится уйти в тень, чтобы девушка поверила; власть над Фрайарсгейтом по-прежнему в ее руках. В хорошем человеке, каким был ее покойный отец, сэр Оуэн Мередит.
Лорд Кембридж знал, что между молодыми людьми существовало взаимное влечение. Не может ли он позаботиться о том, чтобы это влечение загорелось вновь? Чтобы оно переросло в любовь? И будет ли шотландец любить Элизабет настолько, чтобы забыть о том, что разделяет их две страны? Бэн Маккол – не Флинн Стюарт. Он предан отцу, который взял его в свой дом, любил и заботился о нем. Но сам Бэн – незаконный сын, поэтому не может стать наследником. Однако захочет ли отец дать ему свободу в обмен на богатство и почет? Настоятель Ричард прав: ему понадобится чудо. Но как ни странно, это его не пугало. Он прожил хорошую жизнь, был щедр и великодушен с окружающими. Господь наверняка подарит ему чудо!
Томас Болтон молился истово, как никогда в жизни. Потому что он прав. И твердо это знает.
Глава 9
Колин Хей, хозяин Грейхейвена, взглянул на старшего сына:
– Бэн, я посылаю тебя обратно в Англию.
Этот красавец с черными волосами и зелеными, как листва, глазами в свои пятьдесят два года выглядел на двадцать лет моложе и казался скорее братом, чем отцом Бэна.
– Я написал во Фрайарсгейт и получил ответ. Проведешь там лето и осень, а если понадобится, останешься на зиму.
– Но почему? – удивился Бэн. – Я едва успел обжиться дома.
Он был на дюйм выше родителя, с таким же высоким широким лбом, длинным прямым носом и широким ртом. Издали их часто путали.
– Я хочу больше узнать о том, как ткут сукно, – пояснил Колин. – Батраки Фрайарсгейта просиживают за станками долгими зимними днями и получают неплохой доход. Ты узнаешь все об этом занятии, а потом мы попытаемся устроить то же самое в Грейхейвене. Я поручаю это тебе, потому что твои братья хоть и хорошие парни, но не обладают деловым чутьем и не годятся ни для торговли, ни для ремесленных занятий.
– Когда ехать? – спросил Бэн.
Интересно, вернулась ли прелестная Элизабет Мередит? А если вернулась, замужем ли она? Он, разумеется, не имел права думать о ней, но она не шла у него из головы. Ее сладкий ротик. Золотистые волосы и светящиеся зеленовато-карие глаза.
Он едва не вздохнул вслух. Интересно, вспоминает ли она о нем?
– Можешь ехать завтра, – распорядился хозяин Грейхейвена. – Вернешься, когда все как следует изучишь.
Поэтому Бэн, вместе с псом Фрайаром, отправился в путь на следующее утро и несколько дней гнал коня с рассвета и до заката. В седельных сумках он вез овсяные лепешки и фляжку с вином. Иногда он останавливался и пускал коня попастись. Пока животное щипало траву, Фрайар охотился на кроликов. Ночевал он в полях, укрывшись суконным плащом. Фрайар охранял его от разбойников и диких зверей. Спустившись с нагорья, Бэн объехал стороной Эдинбург, пересек Шотландскую низменность и, когда с вершины холма взглянул на долину Фрайарсгейта, почувствовал, как странно сжалось сердце. Ничего подобного он до сих пор не испытывал. Такое чувство, словно вернулся домой.
Фрайар, похоже, узнал родные места, потому что громко залаял и стал прыгать.
Первым его приветствовал священник, отец Мата, как раз выходивший из церкви.
– Приятно снова видеть тебя, парень, – сказал он. – Эдмунд и Элизабет в доме. В этот день они обычно проверяют счетные книги.
– Значит, мистрис Элизабет уже вернулась из поездки? – уточнил Бэн, спешиваясь. – И конечно, привезла с собой славного жениха?
– Увы, она осталась незамужней, – вздохнул священник, покачивая головой.
– Может, найдет кого-то в вашей округе? – предположил Бэн без особой убежденности.
– У нас мало соседей. А поблизости и вовсе никого нет, – мрачно ответил святой отец. – Не знаю, что будет делать леди Розамунда. Она отдала Элизабет Фрайарсгейт, и мы всегда ждали, что девушка когда-нибудь выйдет замуж и родит ребенка, который унаследует Фрайарсгейт. Но теперь, похоже, этому не бывать, и что станется с Фрайарсгейтом? Леди будет расстроена, когда узнает правду. Поэтому пока что ей ничего не говорят, ибо никаким гневом не разрешить проблемы.
Они добрались до дома. Из конюшни выбежал паренек и забрал лошадь Бэна, после чего мужчины вошли в зал, где лорд Кембридж при виде Бэна широко улыбнулся и встал.
– Дорогой мальчик! Добро пожаловать во Фрайарсгейт! Приятно снова тебя видеть! Проходи и садись! Как удачно, что я задержался во Фрайарсгейте и мы встретились! Увы, каменщики, пристраивающие к Оттерли новое крыло, работают невыносимо медленно!
Бэн уселся рядом с Томасом, и слуга принес им кубки с вином. Священник тем временем вышел из зала.
– Отец Мата сказал, что ваш визит ко двору закончился неудачей, – заговорил Бэн. – Мне жаль, но помнится, вы и сами считали это не слишком хорошей идеей и поехали только потому, что этого желала леди Розамунда.
– Этот план сработал для старших сестер, – заметил лорд Кембридж. – И моя кузина надеялась, что так произойдет и с Элизабет. К сожалению, не получилось.
– И что теперь, милорд?
– Теперь я раздумываю, как поступить. Но скажите, дорогой мальчик, почему отец прислал вас снова? Хотите купить еще овец?
– Отец хочет, чтобы я изучал ткачество. Наверное, надеется дать мне цель в жизни, поскольку я, как незаконнорожденный, не могу быть его наследником. Он хороший человек и любит меня, поэтому его беспокоит мое будущее. В Грейхейвене мне ничего не принадлежит. Все достанется Джейми и Гилберту.
– Вижу, он действительно хороший человек.
И это прекрасный знак. Если хозяин Грейхейвена любит своего побочного сына настолько, чтобы беспокоиться за его будущее, можно кое-что устроить. Может, Колин Хей не будет возражать против того, чтобы отдать своего старшего сына Англии? Значит, теперь нужно всячески поощрять влечение между Бэном и Элизабет. Похоже, у нее пристрастие к шотландцам. Остается надеяться, что небольшой флирт между ней и Флинном не разбил ее сердца. И конечно, придется убедить Розамунду одобрить этот брак. Правда, в таких обстоятельствах она будет рада любому зятю, который полюбит Элизабет и поможет ей заботиться о Фрайарсгейте.
В холл вошла Мейбл и, поздоровавшись с Бэном, подошла ближе.
– Добро пожаловать. Я приготовила тебе маленькую комнатку наверху. Это тот щенок, которого ты взял с собой? – спросила она, гладя Фрайара. – Вижу, ты хорошо за ним ухаживал, парень.
– Да, я не мог оставить его одного. Мы стали хорошими друзьями. А вы, мистрис Мейбл, по-прежнему хороши, как майская роза.
Весело блестя серыми глазами, он взял ее руки в свои и поцеловал.
– Вижу, парень, ты большой льстец, – пробормотала та, краснея.
– Завтра канун Иванова дня, мистрис Мейбл. Вы потанцуете со мной у костра?
– Разумеется! – фыркнула Мейбл. – И мне будут завидовать все женщины! Не у каждой найдется такой красавчик кавалер.
– Бэн Маккол, добро пожаловать во Фрайарсгейт! – воскликнула Элизабет, входя в зал.
В глазах ее светилась искренняя радость.
Он медленно поднял ее руку к губам и поцеловал.
– Счастлив снова видеть вас, Элизабет Мередит, – прошептал он, и она стыдливо покраснела.
Зато лорд Кембридж был в восторге. Да! Вот оно! Влечение по-прежнему есть и при малейшем поощрении разгорится в костер любви, которая продлится всю жизнь. И какая разница, что он шотландец? Можно побиться об заклад, что отец будет счастлив женить его на такой девушке, как Элизабет, и тем устроить будущее сына. И ведь этот парень любит землю. Как он не заметил этого раньше?
Томас зажмурился и едва не замурлыкал от удовольствия, как кот.
Он обещал найти Элизабет мужа и нашел, хотя никто пока еще об этом не знал.
– О, вы взяли с собой Фрайара! – воскликнула Элизабет и, встав на колени, потрепала по голове выросшего щенка.
– Он настаивал на своем приезде, – пояснил Бэн, встав на колени рядом с ней и тоже гладя Фрайара.
– Вы хорошо о нем заботились.
– Он стал прекрасным пастухом, – сообщил Бэн.
Они поднялись с колен.
– Я попрошу Мейбл показать вам комнату. Скоро подадут ужин, – улыбнулась Элизабет. – Дядюшка, пока нас не было, судно сделало несколько рейсов в Нидерланды. Сукно, сотканное прошлой зимой, все продано, но, как обычно, много жалоб на то, что партии слишком малы. Возможно, пора увеличивать производства сукна. Эдмунд говорит, что в этом году шерсти будет очень много. Скоро начнется стрижка.
Бэн последовал за Мейбл, раздумывая об услышанном. Элизабет только что вернулась, но, похоже, все ее приключения уже забыты: верх взяла страсть к дому и делам.
Мейбл медленно взбиралась наверх, жалуясь на суставы и ревматизм, и наконец открыла дверь в небольшую комнату.
– Здесь тебе хватит места. И гораздо уютнее, чем постель у очага. Устраивайся, а потом возвращайся в зал.
Бэн огляделся. Чисто и уютно, а у стены даже есть камин. И покрывало на кровати из тяжелого небеленого полотна. У изножья кровати стоит деревянный сундук. Справа от кровати, у окна, – стол с маленьким медным тазиком и глиняным кувшином.
Положив седельные сумки на сундук, Бэн налил воды в таз, смыл с лица и рук дорожную пыль, как учила мачеха Эллен, и вернулся в зал, где домочадцы уже сидели за столом. Бэн нерешительно замялся.
– Садись рядом со мной, дорогой мальчик! – позвал лорд Кембридж.
Бэн немедленно послушался.
– Я соскучился по доброму обеду, – признался он, – потому что с начала пути не ел ничего, кроме овсяных лепешек.
Взяв миску, он налил себе густого супа из мяса с овощами, Томас протянул ему краюху каравая. Поняв, что молитву уже читали, Бэн перекрестился и принялся за еду. В два счета проглотил суп, взял с блюда несколько ломтиков деревенской ветчины, добавил к ним клинышек сыра и хлеба, который он намазал маслом с помощью большого пальца. Его кубок постоянно наполняли густым коричневым элем.
Он не разговаривал, целиком сосредоточившись на еде. И не забыл уронить под стол несколько кусков мяса, которые тут же проглотил лежавший у его ног Фрайар.
– Люблю мужчин с хорошим аппетитом, – пробормотал лорд Кембридж, когда Бэн остановился, чтобы передохнуть.
– Я тоже, – вставила Элизабет. – Ничто так не раздражает хозяйку дома, как чересчур разборчивые гости.
Она потянулась к персику.
До чего же хорошо быть дома! Носить одежду, не стесняющую грудь и движения, башмаки вместо неудобных, хоть и красивых, туфель!
– Бэн, – обратилась она к шотландцу, – насколько я поняла, ваш отец желает, чтобы вы изучили искусство ткачества и основы торговли тканями.
– Верно, – кивнул Бэн. Возможно ли это, но она стала еще красивее, чем он представлял.
– Завтра поедете со мной, и мы осмотрим отары, я всегда это делаю перед стрижкой. В течение нескольких следующих недель вам покажут, как хранить и готовить шерсть перед прядением. Это занимает почти всю осень. Прежде чем ткать сукно, нити прядут и красят, а потом наматывают на шпули. Некоторые красят уже сотканное сукно. Но не я. Весь процесс очень трудоемкий. Вашим арендаторам придется запастись терпением. Иначе ничего не получится.
Бэн кивнул, но подумал, что члены отцовского клана вряд ли обладают подобным качеством. Но он научится всему, что она может ему дать. Хотя бы для того, чтобы быть с ней рядом.
Она предложила сыграть в "Зайца и собак". Бэн согласился и рассмеялся, когда она побила его. Потом выиграл он и долго дразнил ее этим.
В зале было уютно и тепло. Собаки мирно спали на полу. Он вдруг сообразил, что лорд Кембридж и его секретарь отсутствуют. Мейбл и Эдмунд храпели на стульях. Можно сказать, что он и Элизабет остались одни.
– Вам понравилось при дворе? – спросил он, уже зная ответ.
– Не слишком. Я не смогла бы вынести такую жизнь. Одежда прекрасна. Беседа занимательна. Но они только и делают, что танцуют и играют в карты да пресмыкаются перед королем. Я нахожу это очень скучным. У меня была всего одна подруга: мистрис Анна Болейн, приятельница короля.
– Говорят, она ведьма, – заметил Бэн.
– Да, такие сплетни ходят, – рассмеялась Элизабет. – Те, кто их распространяет, прекрасно понимают, что король хочет иметь наследника, а поэтому ему необходимо избавиться от королевы Екатерины. Но их ужасно злит, что король влюблен в Анну и не хочет брать в жены французскую принцессу, а желает сделать своей королевой англичанку незнатного происхождения.
– Какая она?
– Неотразима, хотя красавицей назвать ее нельзя. Сердце у нее доброе, вот только ее дядя, герцог Норфолк, всячески ею манипулирует. Анна очень боится происходящего, хотя старательно скрывает свои страхи. Мне ее жаль. И я счастлива тем, что могу жить свободно.
– Кого еще вы видели при дворе? – спросил он.
– Еще одного шотландца. Единокровного брата короля Якова, – пояснила она.
– Что он делает при дворе короля Генриха? – удивился Бэн.
– Он личный курьер своего брата. Его зовут Флинн Стюарт, и мы стали друзьями. Потому что, как и я, он там чужой.
Бэн почувствовал укол ревности.
– Вы целовались? – выпалил он.
Элизабет застенчиво улыбнулась:
– Целовались. Несколько раз.
– А кого еще вы целовали? – не выдержал Бэн.
– Никого! – рассмеялась Элизабет. – Только Флинна. Я не распутница.
– И все же вы его целовали, – настаивал Бэн. – Чужака. Едва знакомого.
– Похоже, у меня слабость к шотландцам, – пошутила она и, поднявшись, объявила: – Я иду спать. Мой день начинается рано. Доброй ночи, Бэн. Я рада, что вы снова с нами.
Он еще долго сидел за столиком. И правда, хорошо, что он вернулся. Но следует сдерживать свои чувства. Жаль, что такая невеста не для него! Он – незаконный сын. Ему нечего ей предложить. Кроме любви, которая, как он вдруг осознал, растет в его сердце. Но Элизабет заслуживает человека, который может дать Фрайарсгейту еще что-то, кроме своего сердца.
