Текст книги "Своенравная наследница"

Автор книги: Бертрис Смолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

– Моя дорогая девочка, леди никогда не упоминает о своем истинном возрасте, – упрекнул ее Томас Болтон, входя в зал. – Мне сказали, что шотландец вернулся?

– Вы, разумеется, уже позавтракали, дядюшка? – спросила Элизабет. – Если нет, боюсь, джема больше не осталось. Весь съеден.

– Мы с Уиллом вот уже два часа на ногах, дорогая девочка, – сообщил Томас. – Обсуждали состояние твоих волос и рук.

– А что не так с моими волосами? – удивилась она.

– Прическа. Нужно определить самый элегантный для тебя стиль, и Нэнси должна научиться укладывать твои волосы в модную прическу. И отныне ты перед сном смазываешь руки жиром и обертываешь их тряпочкой.

– Это еще зачем?!

– Дорогая, только вчера Уилл заметил, что у тебя руки как у молочницы. У леди должны быть гладкие и мягкие руки. А этого можно добиться только обертываниями и жиром. Ни в коем случае не стоит заниматься физическим трудом.

– Дядя, я не собираюсь ничего менять! – раздраженно бросила Элизабет.

– Иногда с ней бывает очень трудно, – вздохнул Томас. – Видите ли, она через несколько недель едет ко двору. Ее сестрам не терпелось там оказаться, но, увы, моей дорогой Элизабет больше всего хочется остаться дома. Да, кстати, девочка, нужно попрактиковаться в походке.

– Я научилась ходить в год, дядюшка. Что плохого в моей походке?

– Ты топаешь, дорогая. Леди не топают: они скользят, как лебеди по воде, – терпеливо объяснял лорд Кембридж.

– Дядюшка! – взорвалась Элизабет.

– По крайней мере нужно избавиться от топота, – невозмутимо сказал Томас.

Бэн Маккол фыркнул, за что получил в награду мрачный взгляд Элизабет.

– В таких платьях, что тебе сшили, топать немыслимо, – продолжал Томас. – А ты выглядишь в них просто неотразимой, солнышко мое. Видите ли, мистер Маккол, она самая красивая из дочерей Розамунды. А теперь расскажите, что привело вас назад, во Фрайарсгейт. Я думал, вы отправились в Клевенз-Карн.

Бэн объяснил, в чем дело, а Элизабет пересказала дяде содержание письма.

– Вы сын хозяина Грейхейвена? – спросил Томас.

– Да, старший, но незаконнорожденный, – честно признался Бэн. – Я жил в доме отца почти двадцать лет. Меня растили вместе с законными единокровными братьями и сестрой Маргарет, которая стала монахиней.

– Я всегда считал, что мужчина должен нести ответственность за последствия своей страсти, – заметил Томас. – Двое сыновей Болтона рождены вне закона: Эдмунд, управитель Фрайарсгейта, и Ричард, настоятель аббатства Святого Катберта. Наследником был Гай, а самым младшим – Генри. Оба законных сына мертвы и лежат в земле.

– А где ваше место на фамильном древе? – дерзко осведомился Бэн.

– Несколько поколений назад в семье родились близнецы. Тот, кто появился на свет вторым, уехал в Лондон, чтобы жениться на дочери торговца и искать удачи в большом городе. Однако его жена побывала в постели короля Эдуарда и в приступе раскаяния покончила с собой. Король чувствовал свою вину, тем более что семейство девушки преданно поддерживало его во время войны. Поэтому он даровал моему деду дворянство, – рассказал Томас.

– Но вы, похоже, живете где-то неподалеку?

– Да, я продал свои поместья на юге, все, если не считать двух домов. И вернулся на север, чтобы быть рядом с родными. И никогда не пожалел об этом решении. Каждые три года я на несколько месяцев уезжаю ко двору, а потом с радостью возвращаюсь домой.

– И клянется больше никогда не ездить, – рассмеялась Элизабет. – Но всегда нарушает клятву.

– Только, чтобы услышать последние сплетни и обновить гардероб, – заверил Томас собеседников. – Мои люди из Оттерли будут крайне разочарованы, если я не появлюсь перед ними в модном виде.

– И ты никогда их не разочаровываешь, дядюшка, – лукаво хмыкнула Элизабет.

– Бессовестная девчонка! – вскричал он. – И не надейся, что я забыл об уроках этикета. Потому что я не забыл! Немедленно выходи из-за стола! Пора начинать!

Элизабет застонала, но послушалась. За окнами густо шел снег, так что из дома все равно никуда не убежишь.

Она вышла из-за стола и потопала по залу. Увидев мучительную гримасу на лице лорда Кембриджа, Бэн усмехнулся, но промолчал, наслаждаясь неожиданным развлечением. Похоже, веселье только начиналось.

– Нет-нет, дорогая, – тяжко вздохнул лорд Болтон. – Что у тебя на ногах? Возможно, в этом вся беда?

Элизабет высунула ногу из-под юбок. На ней были сильно поношенные башмаки из коричневой кожи, с квадратным мыском.

– Хмм. Да, возможно, дело в этом, – произнес лорд Кембридж. – Трудно скользить в подобной обуви, ^;не так ли? Альберт! Поднимись в спальню мистрис Элизабет и попроси Нэнси принести пару бальных туфель.

Слуга тут же умчался выполнять распоряжение.

– При дворе, дорогая, таких башмаков не носят, хотя они могут прекрасно послужить в дороге. Нельзя обрести настоящую придворную походку в подобных башмаках. Только бальные туфли!

– Они мне жмут, – пожаловалась Элизабет.

– Ради моды леди обязана терпеть подобную пытку, – мягко объяснил он.

– Интересно, болят ли ноги у лебедей? – мрачно пробормотала Элизабет.

– Боюсь, твоя мать слишком долго откладывала эту поездку, – сказал Томас, не слыша ее. – Но ты поедешь ко двору и будешь иметь успех, даже если это последнее, что я сделаю для семьи.

Туфли были принесены, и Нэнси натянула их на ноги леди. Элизабет встала.

– Очень маленькие и тесные, – закапризничала она.

– Покажи! – рявкнул дядя.

Она протянула ногу. Томас уставился на Нэнси:

– Немедленно неси шелковые чулки, девушка! Неудивительно, что туфли не лезут! На ней грубые шерстяные чулки. Немыслимо! Я должен поговорить с Мейбл!

Нэнси убежала и быстро вернулась с шелковыми чулками и подвязками. Надела их леди и снова натянула туфли. Элизабет встала и вопрошающе посмотрела на дядю.

– Попытайся снова пройтись по комнате.

На этот раз Элизабет двигалась медленнее, осторожнее, не имея другой цели, кроме как благополучно достигнуть другого конца зала. Совершив этот подвиг, она повернулась и снова взглянула на лорда Кембриджа.

– Уже лучше, мой ангел, но трудиться придется много, – изрек он.

Весь следующий час Элизабет расхаживала по комнате, пока Томас наконец не остался доволен. Элизабет плюхнулась на стул и сбросила туфли.

– Я не хочу ехать ко двору, дядя. И мне все равно, выйду я замуж или нет.

Бэн Маккол вздохнул. Такая прелестная девушка, как Элизабет Мередит, не должна умереть девственницей. Почему она до сих пор не замужем? Неужели с ней что-то не так? Почему семья не позаботилась о, ее будущем?

– Нэнси, дай мне башмаки и шерстяные чулки, а все это отнеси в мою комнату! – приказала Элизабет служанке. – У меня полно работы.

– Сегодня? В метель? – удивился лорд Кембридж.

– Этот день месяца я отвожу для проверки счетов. За последние недели родилось много ягнят, и я должна внести их в расчетные книги. Вчера, когда мы загоняли овец, я подсчитала всех новорожденных, – пояснила Элизабет, вставая. – Мастер Маккол, мне жаль, что вам нечем заняться. Садитесь у огня. Как видите, пока что буран только усиливается.

– Вы играете в шахматы, дорогой мальчик? – с надеждой спросил лорд Кембридж.

– Да, милорд. Отец научил меня, когда я только пришел в его дом. Скажите, где доска, и я разложу ее.

Заглянув в зал, Уильям Смайт застал хозяина и Бэна за оживленной игрой и улыбнулся. Хозяин снова становится истинным придворным. Последнее время это случалось нечасто.

– Вижу, он побеждает, милорд! – громко заметил Уильям, подходя ближе. – Удивительно!

– Мы еще только начали, Уилл. Как большинство молодых людей, он очень торопится. А кто торопится, тот ошибается.

Лорд взял коня Бэна и, усмехнувшись, поставил рядом с доской.

– Хороший ход, – улыбнулся шотландец с легким поклоном.

До чего же умный молодой человек!

Уилл покачал головой.

Шотландец позволит лорду Кембриджу выиграть эту партию, хотя явно играет лучше. Странно видеть такой такт у грубого горца!

Секретарь отошел. У него много дел, невзирая на дурную погоду. И он закончит эти дела гораздо скорее, если милорд будет чем-то занят.

В маленькой комнатке, которую она использовала как контору, Элизабет прочла письмо от Колина Хея, хозяина Грейхейвена. Он писал, что шерсть его овец достаточно хорошего качества, но все же слишком груба, и вряд ли стоит посылать ее в Нидерланды. Его друг Адам Лесли рассказал, что во Фрай-арегейте выращивают несколько пород овец, дающих превосходную шерсть. Хей хочет улучшить свои отары. Не согласится ли леди Фрайарсгейта продать ему часть своих овец?

Элизабет задумалась. Овцы шропширской, хэмпширской и шевиотовой пород давали шерсть высокого качества. Но в производстве голубого сукна были свои тайны: шерсть на него шла от мериносов. Мать узнала об этой породе от королевы Екатерины и с ее помощью приобрела молодого барана и несколько маток. С годами отара разрослась, и теперь четверть всего поголовья составляли мериносы. Их руно было снежно-белым и очень тяжелым, а подшерсток – невероятно мягким.

Элизабет рассудила: окот прошел так удачно, что можно продать овец всех пород, кроме мериносов. Но нужно убедиться, что шотландцы их не съедят и не пустят легкие на омерзительное блюдо, называемое хаггис. Ну а мериносов они не получат!

Она отложила пергамент. Пройдут месяцы, прежде чем овец можно будет отправить на север. Значит, все это время Бэну придется оставаться во Фрайарсгейте. Сегодня вечером они поговорят об этом.

Проклятие! Она не хочет ехать ко двору! Разве здесь обойдутся без нее? Эдмунду уже за семьдесят, а она не выбрала ему преемника. Впрочем, он этого и не позволил бы. Но когда она вернется домой, придется обсудить с ним такую возможность.

Снег шел почти три дня. Но потом выглянуло солнце, и Бэн Маккол решительно заявил, что хочет помочь людям расчищать дорожки от дома к сараям и загонам. Очевидно, он не любил бездельничать и, уж конечно, не боялся тяжелого труда. Он внимательно выслушал предложение Элизабет остаться во Фрайарсгейте, пока не потеплеет.

– А ваш отец сможет передать деньги за овец с моими пастухами, – добавила она, и Бэн сразу согласился…

– Не боитесь, что мы украдем овец и перебьем ваших людей? – поддразнил он.

– Но ведь вас послали Лесли, – серьезно ответила Элизабет. – А им я доверяю. Кроме того, мой отчим – Хепберн из Клевенз-Карна. Если попытаетесь обмануть меня, Логан соберет свой клан и отправится на север – искать вас, сэр.

Бэн усмехнулся, весело блестя глазами.

– Подозреваю, что рядом с ним будете скакать вы, мистрис Элизабет.

– Совершенно верно, – кивнула она. – Я отвечаю за Фрайарсгейт.

– Как по-вашему… не могли бы вы звать меня просто Бэном? – спросил он.

– Могла бы… Однако какое странное имя. Что оно означает?

– «Бэн» на шотландском – «красивый». А «Маккол» – сын Колина.

– Ваша мать любила вашего отца? – неожиданно спросила Элизабет.

– Они встречались всего один раз.

– Один раз? – пробормотала шокированная Элизабет, густо краснея.

Если они встречались один раз, выходит, его мать легла с хозяином Грейхейвена, совершенно его не зная. Трудно представить что-нибудь подобное!

– Да, именно так, – повторил он, улыбаясь одними глазами. – Я узнал, кто мой отец, только когда мать лежала на смертном одре. Она все рассказала мне и велела после ее смерти идти в Грейхейвен. Моего отчима трудно было назвать добрым человеком.

– Сколько лет вам было тогда?

– Двенадцать.

– И поскольку вы здесь, значит, отец принял вас и вырастил.

Двенадцать. Совсем мальчишка. Сама она в двенадцать лет была беззаботной, легкомысленной девчонкой, а он… почти сиротой. До чего же странная штука – жизнь…

– Хозяин Грейхейвена оказался хорошим отцом, – заверил Бэн.

– А ваши братья и сестра? Они не возражали против вашего появления?

– Ничуть. Уже через несколько дней мы подружились. Я на десять лет старше Джейми. А Гилберт – еще моложе. Мачеха за нами присматривала. Мег, конечно, была очень хорошей девочкой. Она единственная дочь отца от его первой жены. Эллен, наша мачеха, была его третьей женой и родила отцу двух сыновей.

– А что случилось со второй женой? – с любопытством спросила Элизабет.

– Отец удушил ее, когда застал с другим мужчиной, – спокойно ответил Бэн.

– Он так сильно ее ревновал?

– Нет. Но она его обесчестила. Вот он и смыл пятно позора со своего имени, – пояснил Бэн.

– Господи милостивый! Какое восхитительное дикарство, дорогой мальчик! – воскликнул Томас, слышавший весь разговор. – Вы очень похожи на отца?

– Точная его копия, если не считать цвета глаз. У него глаза зеленые. У меня серые, как у мамы. Но я тоже берегу свою честь, милорд.

– Должно быть, никуда не отпускаете жену, – заметила Элизабет..

– У меня нет жены, мистрис. Я всем обязан отцу за доброту и заботу. Чем я могу отплатить ему? Он был не обязан принимать меня в дом, но принял. Я почти забыл те годы детства, когда надо мной безжалостно издевались.

– Но зачем вашему отцу еще овцы? – спросила Элизабет.

– Это я предложил ему улучшить породу. Подумал, что шерсть лучшего качества поможет увеличить доходы. Чем больше процветает Грейхейвен, тем более выгодные партии смогут сделать мои братья.

Элизабет кивнула. Она, разумеется, все понимала. Но никогда раньше не смотрела на проблему поисков жены с точки зрения мужчины. Значит, у мужчин бывают те же сложности, что у женщин.

– Завтра мы пойдем в загоны, и вы увидите овец, – пообещала она. – Мои овцы очень отличаются от черномордых горных овец. Их шерсть тоньше.

– Я хочу узнать как можно больше о том, как вы растите Овец, если, конечно, успеете меня научить.

– Разумеется, – согласилась Элизабет. – Я поручу вас своим лучшим пастухам. И вы получите собственную собаку, которая будет отзываться только на ваш зов. В одном из сараев есть почти взрослые щенки от одной из моих овчарок. Когда погода улучшится, будете работать с собакой и овцами, которым предстоит стать вашими.

– Я благодарен вам, леди, – выдохнул Бэн.

– Если вы Бэн, тогда я – Элизабет.

– Вас всегда называли так официально? – спросил он.

Элизабет ответила:

– В детстве меня называли Бесси, но это имя не подходит для леди Фрайарсгейта.

– Вы правы, – согласился он. – И я вижу, что вы больше не Бесси.

Он улыбнулся, и Элизабет на миг зажмурилась, словно ослепленная солнцем.

– Я тоже так думаю, – согласилась она, слегка улыбаясь в ответ.

Томас Болтон молча наблюдал за парочкой. Как жаль, что Бэн Маккол – бастард! Безземельный молодой человек, который даже не носит имя отца! Несмотря на то что Элизабет, похоже, он нравится, несмотря на то что между ними много общего, он неподходящий для нее жених. Наверняка при дворе найдется кто-то, для кого Фрайарсгейт станет золотой возможностью. Как в свое время для покойного отца Элизабет, сэра Оуэна Мередита. Времена изменились, и сыновья торговцев теперь допущены ко двору. Значит, у Элизабет появилось больше шансов на приличную партию.

Элизабет – девушка без больших амбиций. Ее не интере-суютни знатное имя, ни титул, ни придворная жизнь. Ее единственная страсть – Фрайарсгейт. И должен найтись хоть один мужчина, для которого женщина, подобная Элизабет, покажется благословением Божьим. Она прекрасна. Богата. Умна.

Вот только есть одна ложка дегтя в бочке меда. Элизабет чересчур властная и проницательная и не собирается ни с кем делить свою власть. Такой же была и Розамунда. Но Оуэн понимал ее, и постепенно она разделила с ним тяготы правления. А вот Элизабет сделана из другого теста.

Лорд Кембридж вздохнул.

Кажется, они чересчур задержались с поисками мужа для Элизабет.

А если и найдут, что станется с Фрайарсгейтом?

Этот буран оказался последним. Дни становились длиннее. Солнце растопило снежные сугробы. Белые глыбы соскальзывали с крыш, иногда заставая врасплох ничего не подозревающих прохожих. По земле бежали ручейки. Ягнята боязливо выглядывали из сараев, то и дело прячась за маток, но с каждым часом смелели все больше.

– Какая порода нравится вам больше всего? – спросила Элизабет Бэна, когда после полудня они месили грязь в одном из больших открытых загонов.

– Думаю, шевиоты, хотя шропширские тоже весьма красивы, – сказал он ей.

– Я продам вам овец всех трех пород, – пообещала она. – Вам не помешает иметь разные породы, наряду с горными черномордыми овцами.

Грязь брызнула у нее из-под ног, и Элизабет вздохнула.

– Почему ваши родные настаивают на поездке ко двору? – неожиданно спросил он.

– Потому что именно там мама нашла себе мужа, да и сестры тоже. Мать отправилась ко двору, когда была совсем ребенком. И сам король договорился с моим отцом об этом браке. К счастью, мои родители обожали друг друга. До него она была замужем дважды: в три года ее повенчали с кузеном, который умер в детстве, а в шесть – с престарелым рыцарем, который, прежде чем скончаться, научил ее, как управлять собственной судьбой.

– А как ей достался Фрайарсгейт? – допытывался Бэн.

– Вся ее семья погибла. Выжила только она.

– А что же ваши сестры?

– Филиппа впервые попала ко двору в десять лет. В двенадцать она туда снова уехала, на службу к королеве. И тогда исполнились все ее желания. Дядюшка Томас нашел ей мужа, когда парень, с которым она хотела обвенчаться, предпочел. церковь мирской жизни. А Бэнон встретила своего Невилла при дворе, его притащили туда родные, надеясь получить для сына место у короля. Но он увидел Бэнон и пропал. Она наследница дядюшки Томаса и правит Оттерли, как королева пчел – своим роем. Поэтому он был так рад провести со мной зиму. Ее выводок дочерей сводит его с ума. Элизабет рассмеялась:

– Я должна выйти замуж, чтобы родить наследника. Но у меня нет времени для мужа, не говоря уже о детях. И все же меня тащат, ко двору. И боюсь, мне найдут мужа. Моя сестра, графиня, наверняка уже этим занимается.

Бэн тоже засмеялся:

– Но ведь они правы. Вы владеете прекрасным поместьем, Элизабет, и горячо его любите. Но когда-нибудь вас не станет, и кто позаботится о Фрайарсгейте?

– Знаю, – вздохнула она, – но при мысли получить в мужья какого-нибудь надушенного глупца мне становится не по себе.

– Но разве ваши зятья – надушенные глупцы?

– Нет, но Криспин, муж Филиппы, сам управляет поместьями, и она с радостью ему это позволяет. Благодаря этому у нее остается время бывать при дворе и заботиться о будущем своих детей. А Роберт Невилл, наоборот, более чем счастлив предоставить Бэнон править Оттерли. Сам он предпочитает охоту и рыбалку, и Бэнон так облегчает ему жизнь! Думаю, он и не подозревает, кто в его семье носит штаны!

– Вам нужен именно такой мужчина? – тихо спросил он.

– Я готова разделить власть с мужем, но ему придется полюбить Фрайарсгейт так же сильно, как люблю его я. И принять тот факт, что я знаю свои земли и понимаю, как успешно вести дела. Не верю, что в мире найдется хоть один такой мужчина. Я поеду ко двору, чтобы угодить родным, и сделаю все, чего они хотят от меня. Но не выйду за человека, который не готов разделить со мной мое бремя или собирается возложить его лишь на свои плечи, – твердо заключила Элизабет.

– А как насчет любви?

– Любви? – удивилась она.

– Разве вы не хотите полюбить человека, с которым обвенчаетесь? – спросил Бэн, пристально глядя на нее.

– Полагаю, было бы неплохо любить человека, за которого я выйду замуж. Мои сестры действительно любят своих супругов, но на них не лежит такая ответственность, как на мне. Я должна осторожно выбирать человека, который будет полезен Фрайарсгейту, если такой человек отыщется.

Бэн вдруг подался вперед, сжал ладонями ее личико и стал целовать, медленно и нежно.

Элизабет потрясенно распахнула глаза и отстранилась:

– Что это значит?

– Вас никогда не целовали раньше?

– Н-нет… но вы не ответили на мой вопрос, Бэн.

– Мне показалось, что именно сейчас вы хотите этого поцелуя. Вы слишком серьезно относитесь к своим обязанностям, Элизабет Мередит. Вы хоть когда-нибудь веселились от души?

– Веселье – это для детей, – отрезала Элизабет.

– Придворная дама обязана уметь целоваться, – заявил он.

– И вы готовы стать моим наставником? – съязвила девушка.

– Все утверждают, что я хорошо целуюсь, а вам, очевидно, нужно многое узнать о поцелуях, – ухмыльнулся он.

– А что не так с моими поцелуями? – вспылила Элизабет.

– Вы не отвечали на мой поцелуй. Даже губы не подставили. Просто стояли и ждали, пока я отстранюсь.

– Может, я не хотела, чтобы меня целовали, – пробормотала она краснея.

– Все девушки хотят, чтобы их целовали, – хмыкнул Бэн. – Может, попытаемся еще раз?

– Нет.

– Боитесь? – поддразнил он.

– Вовсе нет, – возразила она. – Я просто не желаю целоваться с незнакомцем посреди овечьего загона. Что скажут мои пастухи, Бэн Маккол?

– Вы правы, – согласился он, к ее полному изумлению. – Продолжим уроки вечером, в зале, когда ваш дядя уйдет спать.

– Ни в коем случае! – вознегодовала Элизабет. – Вы слишком наглы, как все шотландцы.

– Если не научитесь целоваться как следует, придворные станут смеяться над вами, – пригрозил он.

– Порядочная девушка не бывает опытной в вопросах плоти, – чопорно объявила Элизабет.

– Девушка в вашем возрасте должна уметь целоваться, – настаивал он. – Если не поцелуете меня сегодня вечером, я буду считать вас трусихой, Элизабет Мередит.

– О, хорошо, хорошо! – нетерпеливо бросила Элизабет. – Но только один поцелуй, чтобы доказать мою храбрость. И на этом все!

С этими словами она повернулась и поспешила в дом.