355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барри Эйслер » Дождь для Джона Рейна » Текст книги (страница 19)
Дождь для Джона Рейна
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 14:20

Текст книги "Дождь для Джона Рейна"


Автор книги: Барри Эйслер


Жанры:

   

Боевики

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Но я не промахнулся. Я почувствовал, как сталь дубинки разнесла вдребезги кость, и услышал рев Мураками. В следующую долю секунды все, что я видел, – это был белый пес, летящий на меня как крылатая ракета.

Мне удалось поднять левую руку перед собой, защищая горло. Пес подпрыгнул и вцепился в нее чуть повыше запястья. Взрыв боли. Сила удара отбросила меня назад.

Я знал, что, если упаду на спину и зверюга окажется сверху, команде уборщиков потом не останется даже частей тела. Частично инстинктивно, частично благодаря опыту в дзюдо, я использовал нашу общую инерцию, перекувырнулся вместе с собакой назад, и мы оказались в полуприседе друг напротив друга. Пес все еще висел у меня на руке, вцепившись мертвой хваткой, как его и тренировали, рыча и мотая головой из стороны в сторону. Я уже не чувствовал руки.

Я попытался поднять дубинку и ударить тварь по голове, однако не смог. Пес скреб когтями по тротуару, пытаясь найти опору, чтобы опрокинуть меня на спину.

Я выпустил дубинку и здоровой рукой потянулся, чтобы ухватить его за яйца. Зверь увернулся влево, вправо, понимая, что я собираюсь сделать. Но я все же нашел их. Ухватился за эту псиную упаковку и дернул вниз так сильно, как ничего и никогда в жизни не дергал. Челюсти ослабли, и я рывком высвободил руку.

Я вскочил на ноги. Пес несколько секунд корчился от боли, потом поднялся на лапы. Он рычал и смотрел на меня налитыми кровью глазами.

Я посмотрел на свою левую руку. Ладонь сомкнулась на баллончике с газом с решимостью трупного окоченения. Чудовищная сила челюстей зверя, наверное, вызвала спазм сухожилий.

Мышцы пса напряглись. Я перехватил баллончик в здоровую руку. Пес прыгнул. Я повернул баллончик в его сторону и нажал на кнопку распылителя.

Раздался приятный звук выходящего под давлением газа, красное облачко попало зверю прямо в морду. По инерции питбуль ударился об меня и свалил на спину, но теперь он уже не нападал, а дергался и скулил. Ударом я сбросил его с себя и поднялся на ноги.

Пес корчился на земле, яростно терся мордой об асфальт, как будто хотел стереть вещество, ставшее причиной его страданий. Я поднес баллончик ближе. Когда зверь повернул ко мне хрипящую морду, я прицелился ему прямо в нос и нажал кнопку. Густое облако вылетело из распылителя, который тут же, неожиданно, умер – его содержимое иссякло.

Но того, что было, хватило. Тело пса свело судорогой, отчего его вид по сравнению с тем, как его недавно крутило, стал даже игривее – как будто он потягивался. Экстракт стручкового перца обычно несмертелен, но думаю, что концентрированную дозу, такую, что досталась этому псу, можно считать исключением.

Я обернулся к Мураками. Тот стоял на ногах, но весь вес перенес с раненой ноги. В правой руке у него был «кершо», он держал его близко к себе.

Я посмотрел на землю и заметил дубинку. Подняв ее здоровой рукой, направился к Мураками. Левая рука висела плетью.

Из глубины его груди раздавалось рычание, немногим отличающееся от рычания его пса.

Я осторожно двигался кругами, вынуждая Мураками принять мой темп, проверяя степень его мобильности. Я знал, что удар по лодыжке был действенным. Но я также знал, что противник может и преувеличивать величину ущерба, чтобы вынудить меня неправильно распределить силы и попытаться покончить с ним слишком быстро. Если ему удастся выхватить у меня дубинку или как-то иначе пробить мою защиту, его нож и две здоровые руки решат дело.

Поэтому я не торопился. Делал обманные выпады дубинкой. Слева, потом справа. Я кружился поближе к руке с ножом, чтобы Мураками было труднее схватить что-нибудь свободной рукой, старался вынудить его двигаться и наступать на больную ногу.

Я дал ему привыкнуть к ложным выпадам слева-справа. Потом провел один прямой удар, целясь сталью прямо в лицо и шею. Мураками парировал его свободной рукой, стараясь схватить дубинку, но я был готов к этому и вовремя отдернул оружие. Затем, так же неожиданно, я слева врезал ему по черепу.

Мураками упал на одно колено, но я не стал торопиться. Интуиция говорила мне, что он блефует, снова пытаясь заманить меня ближе, чтобы нейтрализовать преимущество, которое мне давала длина дубинки.

С той стороны головы, куда пришелся мой удар, текла кровь. Мураками посмотрел на меня, и я увидел, как по его лицу пролетела мимолетная тень страха, как порыв ветра с дождем. Его хитрости не сработали, и он понял это. Мураками знал, что я буду изматывать его осторожно, методично, что я не допущу никаких глупостей, которыми он мог бы воспользоваться.

Его единственным шансом мог стать только какой-нибудь отчаянный шаг. Я кружился вокруг и ждал этого шага.

Я позволил Мураками немного приблизиться, настолько, чтобы у него появилась надежда. Я делал ложные движения и имитировал приемы, вынуждая его напрягать лодыжку. Он часто и тяжело дышал.

Наконец с громким «кия!» Мураками бросился на меня, свободной рукой пытаясь ухватить за рукав куртки, чтобы насадить меня на нож.

Лодыжка сковала его движения.

Я сделал резкое движение назад и вбок и опустил дубинку ему на предплечье. Я пожертвовал силой в пользу точности и быстроты, но все же это был солидный удар. Мураками застонал от боли, и я сделал еще два шага назад, чтобы определить ущерб. Он прижимал поврежденную руку к груди и смотрел на меня. Он улыбался.

– Давай, – произнес Мураками. – Я здесь. Кончай меня. Не бойся.

Я снова пошел кругами. Его язвительные замечания ничто для меня.

– Твой друг кричал, пока летел вниз, – сказал он. – Он…

Одним шагом я сократил дистанцию и ударил его дубинкой по горлу. Мураками поднял раненую руку в попытке схватить мое оружие, но я уже отвел его. Тем же движением, но изменив уровень – присев на корточки, – я снова ударил его дубинкой по ноге. Он закричал и упал на колени.

Я зашел Мураками за спину, вне досягаемости любого его выпада.

– Он кричал вот так? – прорычал я, как топором ударяя его дубинкой по голове.

Мураками повалился на бок, потом попытался восстановить равновесие. Я снова опустил дубинку. И снова. Потоки крови стекали с его черепа. Я понял, что кричу. Не знаю что.

Я наносил удары до тех пор, пока рука и плечо не заболели. Потом сделал шаг назад и упал на колени, хватая ртом воздух. Посмотрел на пса. Он не двигался.

Я подождал несколько секунд, пока не восстановил дыхание. Попытался сложить дубинку, но не смог. Посмотрел на нее и понял почему. Ровная стальная дубинка от того, что я сделал с Мураками, деформировалась и приняла вид лука.

Господи! Я встал и оттащил тело Мураками в тень, под навес, рядом с тем, что осталось от его дружка. Тащить его одной рукой было чертовски трудно, но я справился. С собакой было легче. Потом достал сотовые телефоны, протер их и выбросил. То же самое с очками. Последней стала дубинка. Я не хотел, чтобы меня обнаружили бредущим с двадцатишестидюймовым орудием убийства, согнутым в форме черепа одной из жертв. Стянув с себя кожаную куртку, я бросил ее сверху на эту кучу.

В некоторых из ведер, расставленных под навесом, собралась дождевая вода. Я постарался смыть кровь, по крайней мере сделать ее менее заметной. Закончив, стер с ведер отпечатки.

Последняя остановка была перед домом, там, где я нашел сигарету, которую выплюнул перед тем, как расправиться со вторым телохранителем. Я загасил ее, а окурок положил в карман.

После этого подошел к дому Наоми и нажал кнопку домофона с номером ее квартиры. Через секунду услышал ее голос. Голос испуганный.

– Кто это? – спросила она.

Секунду я даже не мог вспомнить, как я сказал, чтобы она меня называла, когда мы впервые встретились в клубе. Потом вспомнил: моим настоящим именем.

– Это я. Джон.

Я слышал ее дыхание.

– Ты один? – спросила она.

– Да.

– Хорошо. Поднимайся. Скорее.

Дверь зажужжала, и я открыл ее. Я низко опустил голову, чтобы тот, кто сегодня утром обязательно будет просматривать видеозаписи, не мог разглядеть моего лица. Поднялся по лестнице на пятый этаж и тихо постучал в дверь.

На мгновение свет в глазке пропал, потом дверь открылась. Рот Наоми широко открылся, когда она увидела меня.

– Боже мой, – сказала она. – Боже мой, что случилось?

– Я натолкнулся на них, когда они выходили.

Она только качала головой и моргала.

– Заходи, заходи скорее.

Я вошел в прихожую, и Наоми закрыла за мной дверь.

– Я не могу остаться, – сказал я. – Кто-то очень скоро обязательно найдет их, и, когда это произойдет, весь район будет кишеть полицейскими.

– Найдет их… – пробормотала Наоми, потом на лице у нее появилось осмысленное выражение. – Ты… ты убил их? – Она качала головой, как будто не могла в это поверить. – О Господи!

– Расскажи мне, что случилось.

– Они зашли в клуб сегодня вечером. Сказали, что я должна идти с ними, но не объяснили зачем. Я вправду испугалась. Они заставили меня привести их сюда, ко мне домой. С Мураками была собака. Он сказал, что натравит ее на меня, если я не буду делать точно то, что им нужно.

Она посмотрела на меня, боясь того, о чем я могу подумать.

– Все нормально, – кивнул я. – Продолжай.

– Он сказал, что знает о наших встречах вне клуба и знает, что я могу связаться с тобой. Велел позвонить тебе и попросить прийти.

– Скорее всего он блефовал. Наверное, жучки записали, когда ты давала мне свой электронный адрес в первый вечер, и он решил сыграть на этом. Или, может быть, Юкико что-то вызнала и рассказала ему. Уже не важно.

Наоми кивнула:

– Он спросил меня, на каком языке мы говорили, когда были вместе. Я сказала, что в основном на английском. Он не очень хорошо говорит по-английски, но предупредил, что если услышит что-нибудь не то, что-нибудь, напоминающее предупреждение, то скормит меня собаке. Мураками стоял рядом и слушал. Я постаралась сказать так, чтобы он не понял, а ты заметил, но не стал бы сразу же комментировать. Ты понял?

– Конечно. «Очень хочу тебя увидеть».

– Точно. Извини, не смогла придумать ничего лучше. Мне было очень страшно. Он мог догадаться.

Я улыбнулся:

– Получилось отлично. Очень хорошая мысль.

Все это время я держался за запястье, и Наоми это заметила.

– Что с твоей рукой? – спросила она.

– Собака Мураками.

– Иисусе! Ты в порядке?

Я осмотрел предплечье. Кожаная куртка защитила кожу от повреждений, но все было фиолетового цвета, распухло – наверное, перелом.

– Со мной все будет в порядке, – сказал я. – А вот тебе есть о чем беспокоиться. Рядом с твоим домом только что произошло тройное убийство. Как только кто-нибудь найдет тела, а это не трудно сделать, полиция изымет все видеопленки из всех систем безопасности в районе. Они увидят, как тебя эскортирует человек с белой собакой, которая сейчас остывает вместе со своим хозяином в нескольких метрах от дома. Тебе придется ответить на много вопросов.

Она смотрела на меня.

– Что же мне делать?

– Если попадешься, говори правду. Не стоит только говорить, что открывала дверь мне, – это может быть похоже на соучастие. Но не отрицай, что кто-то приходил сюда и пытался войти. Они увидят меня на записи, хотя я постарался скрыть лицо.

– Хорошо. – Она кивнула.

– Но не полиция твоя настоящая проблема. Твоя настоящая проблема – компаньоны людей, которые приходили сюда сегодня ночью. Они придут к тебе или чтобы отомстить, или чтобы попытаться через тебя выйти на меня, или и то и другое.

Цвет покинул ее карамельного цвета кожу.

– Он бы убил меня сегодня, ведь так? – спросила она.

Я кивнул:

– Если, как он надеялся, я бы пришел, они убили бы меня, а потом избавились бы и от тебя, как от потенциального свидетеля и улики. То, что я не пришел, сняло с тебя ответственность. Они решили, что убивать тебя не стоит тех проблем, которые могут возникнуть. Все просто.

– Meu deus… – проговорила она, еще больше побледнев.

– Собери сумку, – сказал я. – И быстро. Бери такси до Синдзюку или Сибуйя, туда, где еще есть люди. Там пересядь в другое такси. Остановись в отеле для любви, где-нибудь с автоматической регистрацией. Плати наличными, не кредиткой. Утром первым делом садись на поезд и поезжай в Нагою или Осаку, туда, где есть крупный аэропорт. Садись на первый же рейс. Не важно, куда он летит. Как только покинешь страну, ты – в безопасности. А оттуда уже найдешь дорогу домой.

– Домой?

Я кивнул:

– В Бразилию.

Она надолго замолчала. Потом взяла мою здоровую руку в свои ладони. Подняла на меня глаза:

– Поехали со мной.

Глядя в ее зеленые глаза, я был уже готов сказать «да». Но не сказал.

– Поехали со мной, – повторила она. – Ты тоже в опасности.

И тогда я вдруг понял, что создал еще одно звено, еще одного Гарри или Мидори, за которым целеустремленный преследователь, такой как ЦРУ или Ямаото, может начать следить, чтобы добраться до меня. И оно ведет именно в Бразилию. Куда Ямада-сан, мое альтер-эго, планировал отправиться сам.

Думаю, я улыбнулся шуткам, которые любит разыгрывать судьба, потому что Наоми спросила:

– Что такое?

Я покачал головой:

– Я не могу сейчас ехать. Даже если и мог бы, для тебя слишком опасно путешествовать со мной. Уезжай. Я найду, как связаться с тобой в Сальвадоре, когда ты вернешься туда.

– Это правда?

– Да.

Наступило долгое молчание. Потом Наоми посмотрела на меня:

– Не думаю, что ты на самом деле приедешь. Но это нормально. Все же свяжись со мной и скажи мне об этом. Не заставляй меня ждать, не зная чего. Не поступай со мной так.

Я кивнул, вспомнив о Мидори, как она сказала: «Посмотрим, как тебе понравится неуверенность».

– Я свяжусь с тобой.

– Не знаю точно, где я буду, но ты сможешь связаться со мной через отца. Давид Леонардо Насименту. Он будет знать, как меня найти.

– Поезжай. У тебя не так много времени.

Наоми повернулась, чтобы идти, потом остановилась и обняла меня. Взяв мое лицо в свои ладони, крепко поцеловала.

– Я буду ждать, – прошептала она.

22

Из района я выбирался пешком. Не хотелось, чтобы меня кто-нибудь увидел, даже какой-нибудь анонимный таксист.

Я помылся и почистился в круглосуточной сауне, потом зашел в ночную аптеку и купил флакон ибупрофена. Полдюжины таблеток проглотил всухую. Рука пульсировала болью.

Наконец я нашел бизнес-отельчик в Сибуйе и провалился в коматозный сон.

Разбудил меня звук пейджера. Во сне я сначала услышал звук открывающихся гаражных ворот, потом – вибрирующего сотового телефона, пока, оказавшись наконец в мире неспящих, я не понял, что это пейджер.

Прочитал текст. Тацу. Давно уже пора, черт возьми. Я вышел, нашел таксофон и позвонил ему. Приближался полдень.

– Ты в порядке? – спросил он.

Должно быть, уже слышал о кровавой бойне.

– Когда нужно, рядом не оказывается ни одного копа, – ответил я.

– Прости меня за это.

– Если бы меня убили, никогда бы не простил. Однако в сложившихся обстоятельствах я чувствую прилив великодушия. И еще я бы воспользовался услугами доктора по поводу раненой руки.

– Я найду кого-нибудь. Мы могли бы встретиться прямо сейчас?

– Ага.

– Там, где расстались в последний раз.

– О’кей.

Я повесил трубку.

Как всегда, я провел ПОС, которую закончил на станции Мегуро. Тацу и Канезаки стояли около турникетов.

О, это здорово, подумал я. Сюрприз мне просто необходим.

Я подошел. Тацу отвел меня в сторону.

– Теория такова: идет война между бандами, – сказал он. – Внутренний конфликт якудза.

Я посмотрел на него:

– Значит, ты в курсе. – Тацу кивнул. – Ну, – продолжал я. – Разве родители не учили тебя говорить «спасибо»?

На его лице расплылась удивленная улыбка, и он похлопал меня по спине.

– Спасибо, – сказал он. Потом посмотрел на руку, которую я неестественно прижимал к себе. – Я знаю кое-кого, кто мог бы взглянуть на нее. Но, думаю, тебе хотелось бы сначала послушать Канезаки.

Втроем мы перешли улицу и зашли в кофейню. Как только расселись и сделали заказ, Канезаки сказал:

– Я кое-что узнал о смерти вашего друга. Не много, но вы помогли мне, как обещали, поэтому я расскажу.

– Хорошо, – согласился я.

Канезаки взглянул на Тацу:

– Э-э… Исикура-сан рассказал мне тут о ваших встречах с Биддлом и Танакой. Он сказал мне, что Биддл попросил вас убить меня. – Он сделал секундную паузу. – Спасибо, что не согласились.

– Doitashimashite, – ответил я. – Не стоит благодарности.

– После нашей последней встречи, – продолжал Канезаки, – я решил собрать побольше информации. Чтобы уравняться с Биддлом, чтобы он знал, что у меня на него кое-что есть на случай, если он решит сделать еще одну попытку.

Быстро учится, подумал я.

– И что ты сделал?

– Поставил его кабинет на прослушку.

Я смотрел на него, удивленный, даже ошеломленный его отчаянной смелостью.

– Ты поставил на прослушку кабинет шефа Станции?

Канезаки улыбнулся юной и самодовольной улыбкой, на секунду напомнившей мне о Гарри.

– Так точно. Его кабинет проверяют на предмет жучков только раз в двадцать четыре часа, с регулярными интервалами. В штаб-квартире я проходил курс по замкам и отмычкам, поэтому попасть в кабинет и установить «жучок» не было проблемой.

– Впечатляющая у вас служба безопасности.

Он пожал плечами:

– Служба безопасности обычно эффективна против внешней угрозы. Но ее не разрабатывают в расчете на внутреннюю. Так или иначе, я могу входить в кабинет и выходить из него достаточно часто, чтобы поставить «жучок» и убрать его, чтобы он не попался под проверку.

– И ты подслушал что-то про Гарри.

Канезаки кивнул:

– Вчера шеф с кем-то разговаривал по телефону. Я мог слышать только половину беседы, но уверен, что говорил он с какой-то шишкой, потому что все время повторял: «Да, сэр, нет, сэр».

– И что он сказал?

– Он сказал: «Не беспокойтесь, ниточка, по которой мы хотели выйти на Рейна, оборвана. Концов нет».

– Не так много.

Канезаки снова пожал плечами:

– Для меня это прозвучало подтверждением того, что смерть вашего друга не была случайной, его убили.

Я посмотрел на него, и то, что он увидел в моих глазах, заставило его моргнуть.

– Канезаки, – сказал я, – если ты еще раз попытаешься подсунуть мне хоть кусочек этого дерьма, если попробуешь манипулировать мной, чтобы втянуть в действия против твоего босса, это будет самой большой ошибкой в твоей жизни.

Он слегка побледнел, но все же сохранил спокойствие.

– Понимаю. Я ничего вам не подсовываю и не манипулирую. Я уже говорил раньше, что если что-нибудь узнаю о вашем друге, то расскажу вам, если вы мне поможете, а вы мне помогли. Я просто выполняю то, что обещал.

Я не сводил с него глаз.

– И больше ничего, кроме «оборванной нити»?

Он покачал головой:

– Ничего определенного. Но главной темой разговора был Ямаото, поэтому, думаю, мы можем сделать предположение.

– Хорошо, делай.

Тут вмешался Тацу:

– Похоже, отношения Биддла с Ямаото не такие, как я предполагал. В определенных критических ситуациях они скорее всего союзники, а не противники.

– Какое это имеет отношение к Гарри?

– Еще я подслушал, – сообщил Канезаки, – что Биддл планирует отдать расписки Ямаото.

Официант принес кофе и ушел.

– Я что-то не понимаю, – сказал я. – Мы вроде сошлись на том, что правительство Штатов хочет помочь реформам в Японии, в то время как для Ямаото реформы – смертельная опасность.

– Это так, – кивнул Канезаки.

– А теперь ты думаешь, что они работают вместе.

– Из того, что я подслушал, – да.

– Если это так, тогда Биддл может быть замешан в смерти Гарри. Но зачем?

– Не могу сказать с уверенностью.

Я посмотрел на Тацу:

– Если Контора работает с Ямаото, так только для того, чтобы замочить ваших реформаторов. А теперь у Биддла еще и эти расписки.

Тацу кивнул:

– Нужно вернуть их. До того, как он передаст их Ямаото.

– Но расписки – это ведь еще не все, – заметил я. – Из того, что нам рассказал Танака, мы допускаем, что несколько встреч Канезаки могли быть засняты на видео, а звук записан параболическими микрофонами. Что думаете с этим делать?

– Ничего, – сказал Тацу. – Как мы говорили, любой политик, пойманный таким образом на встрече с оперативником ЦРУ, уже скомпрометирован. Но тех, участие которых прослеживается только через расписки, можно еще спасти.

– Как?

– Небольшой процент политиков будет скомпрометирован и расписками, и фотографиями. Несомненно, Ямаото планирует утопить этих несчастных первыми. Затем, в ходе поднявшейся истерии в средствах массовой информации, он раскроет и балансы по распискам. Тот факт, что вторая волна разоблачений не поддержана «твердыми» доказательствами в виде изображения и звука, публика не заметит.

– То есть, несмотря на то что у Ямаото будет возможность утопить группу, на которую у него есть записи…

– Его усилия и ограничатся первой группой. Вернув расписки, мы сможем ограничить урон.

– О’кей. Как мы собираемся возвращать расписки?

– Они в сейфе Биддла, – сказал Канезаки. – Я слышал, как он говорил об этом по телефону.

– Звучит так, будто ты можешь это сделать, малыш, – проговорил я. – Но взлом сейфа – это уже другая история.

– Ему не придется взламывать его, – заявил Тацу. – Биддл даст ему комбинацию.

– Что, вы собираетесь просто вежливо попросить его?

Тацу покачал головой:

– Нет. Думаю, будет лучше, если это сделаешь ты.

Я задумался. Мне хотелось, чтобы представился еще один случай порасспрашивать Биддла о Гарри, но в более уединенном месте, чем в последний раз. Особенно если он и Ямаото каким-то образом связаны, что заметно повышает вероятность его участия в смерти Гарри. О Мураками и Юкико я уже позаботился, но, похоже, остались еще кое-какие мелочи, которые нужно довести до конца.

– Хорошо, – согласился я. – Я сделаю это.

– Я могу помочь в подготовке… – начал было Канезаки.

– Нет, – оборвал я его, качая головой. – Я позабочусь обо всем сам. Позаботься, чтобы у тебя был доступ в кабинет Биддла, когда я скажу.

– О’кей.

Я посмотрел на него:

– Почему ты все это делаешь? Если в ЦРУ узнают, тебя объявят предателем.

Канезаки рассмеялся:

– Смешно бояться этого, когда выяснилось, что твой босс пытается кого-то нанять, чтобы тебя грохнули. Кроме того, «Сумерки» ведь официально закрыты, помните? Что касается меня, я считаю, что предатель – Биддл. Я просто хочу поставить все на свои места.

Тацу отвез меня к знакомому врачу, человеку по имени Это. Тацу много лет назад оказал этому человеку услугу. Теперь врач был обязан Тацу, и на его благоразумие можно было положиться.

Это не задал ни одного вопроса. Он осмотрел руку и сказал, что сломана лучевая кость. Он вправил ее, наложил гипс и выписал рецепт на болеутоляющее на основе кодеина. Рецепт был на настоящем бланке больницы Дзикей, подпись неразборчива. После этого я позвонил Биддлу. Сказал, что готов принять его предложение насчет Канезаки. Договорился о встрече на десять часов сегодня же вечером, чтобы обсудить детали.

Потом зашел еще в один магазин в Синдзюку. На сей раз я купил окуляры ночного видения с высоким разрешением и функцией увеличения и еще одну дубинку «АСП». У меня стала появляться определенная привязанность к таким вещам.

Затем я зашел в спортивный магазин и купил пару спортивных брюк, подходящую к ним куртку – и то и другое из плотного черного хлопка – и пару кроссовок. Очень трудно было найти подходящую обувь, почти весь товар в магазине был ярким и разноцветным, но неожиданно я наткнулся на достаточно темную пару. Выйдя из магазина, срезал с кроссовок светоотражающие полоски, которые производитель благоразумно разместил на подошвах, чтобы бегунов хорошо было видно ночью. Попасть под машину, водитель которой меня не заметит, не главный мой повод для беспокойства.

Я сказал Биддлу, что он должен зайти в кладбищенский комплекс Аояма-Боши на Каяноки-дори через ворота со стороны Омотесандо-дори. Что должен пройти по дорожке около пятидесяти метров, слева он увидит обелиск, самую высокую конструкцию на всем кладбище. Что я буду ждать его там.

В восемь часов, когда уже стало достаточно темно, я проскользнул на кладбище со стороны Гаиэнниси-дори. Я не воспользовался каким-нибудь из основных входов, на случай если там кто-то занял позицию и поджидает меня. Странное место для занятий бегом, но почему бы и нет? Зайдя на кладбище, я надел окуляры. Теперь я мог разглядеть каждый указатель и кустик – в ярко-зеленом цвете. Я видел летучих мышей, снующих между деревьями, крадущегося кота.

Я устроился рядом с обелиском, внутри мемориала в форме тройной пагоды. Пагода оказалась прекрасным местом для засады с выигрышным обзором в триста шестьдесят градусов.

Биддл появился ровно в десять. К шпионскому делу он относится с такой же пунктуальностью, как к своему чаю.

Я наблюдал, как он пробирается к обелиску. Расстегнутый плащ, костюм с галстуком. Прямо ходячий образ рыцаря плаща и кинжала. Десять минут я осматривал периметр кладбища, используя прибор ночного видения, пока не убедился, что он один. Тогда я выбрался из своего убежища и направился навстречу.

Он не слышал меня, пока с расстояния метра я не позвал:

– Биддл!

– Господи! – воскликнул он, вздрогнув и резко повернувшись ко мне. В темноте я видел, как он щурится. В бело-зеленом цвете окуляров я видел мельчайшие детали его лица.

Детектор Гарри недвижно лежал у меня в кармане. Здоровой рукой я достал дубинку из кармана брюк. Биддл в темноте не заметил этого движения.

– Есть небольшая проблема, – сказал я.

– Какая?

– Я хочу, чтобы вы постарались чуть лучше убедить меня, что не имеете никакого отношения к смерти Харриоси Фуказавы.

Я увидел, как он нахмурил зеленые брови.

– Послушайте, я уже говорил вам… – начал он.

Я сделал замах дубинкой слева и ударил его по голени, несильно, потому что ломать ему кости было еще рано. Биддл заорал и рухнул на землю, ухватившись за раненую ногу. Я дал ему минуту покататься, а сам тем временем осмотрел окрестности. За исключением Биддла, все было тихо.

– Больше никакого шума, – сказал я. – Веди себя спокойно, или я успокою тебя.

Он сжал зубы и посмотрел в ту сторону, откуда исходил мой голос.

– Черт побери, я уже рассказал все, что знаю, – выдохнул он.

– Ты не сказал, что работаешь с Ямаото. Что тот, кто оставил «Сумерки» в действии, – это ты, а не Канезаки.

Его глаза расширились, он пытался разглядеть меня в темноте.

– Канезаки платит тебе, что ли? – простонал он.

– Нет. Никто мне не платит. Впервые я делаю это просто потому, что хочу. Хотя на твоем месте я не назвал бы это хорошей новостью.

– Но ведь тебе могу платить я. Управление. Мы живем в новом мире и, я уже говорил, хотим, чтобы ты стал его частью.

Я усмехнулся:

– Ты говоришь как плакат, зазывающий в армию. Расскажи-ка мне о Ямаото.

– Я серьезно. После одиннадцатого сентября Управлению нужны такие люди, как ты. Именно поэтому мы искали тебя.

– Сейчас я еще раз задам свой вопрос. Бесплатно. Однако если мне и после этого придется повторяться, удар, который уложил тебя на землю, покажется лаской.

Повисло долгое молчание, после чего он сказал:

– Ладно. – Медленно поднялся на ноги, стараясь не наступать на поврежденную ногу. – Слушай. У Ямаото свои интересы, у нас свои. Как раз сейчас они просто совпали, и все. Альянс благоприятных возможностей.

– До каких пределов? Я думал, «Сумерки» предполагались для того, чтобы помогать реформаторам здесь.

Биддл кивнул:

– Реформы выгодны для Соединенных Штатов в длительной перспективе, но они также создадут и проблемы. Понимаешь, Япония – крупнейший в мире кредитор. У нее более трехсот миллиардов долларов инвестировано только в ценные бумаги казначейства США. В ближайшей перспективе настоящие реформы могут привести к закрытию японских банков, закрытие банков будет означать бегство вкладчиков, бегство вкладчиков вынудит банки репатриировать зарубежные капиталы, чтобы покрыть сокращающиеся депозиты. Если реформы со временем все же заработают и экономика начнет налаживаться, вклады в иенах станут более привлекательными, японские банки переведут свои авуары в долларах и евро домой, где они смогут больше заработать.

Биддл вполне прилично взял себя в руки. Возможно, я недооценил его.

– То есть, кто бы ни заказывал музыку в правительстве Штатов, сейчас он отдает предпочтение существующему статус-кво, – сказал я.

– Мы предпочитаем называть это стабильностью. – Биддл наступил на больную ногу и поморщился от боли.

Я осмотрел пространство вокруг. Все спокойно.

– Потому что такой статус-кво надежно держит все эти триллионы иен в США, где они раскручивают американскую экономику.

– Все правильно. Грубо говоря, Америка подсела на постоянную подпитку со стороны иностранных капиталов для поддержки своего дефицитного бюджета, и основную долю получает от Японии. В американском правительстве есть силы, которые не хотят, чтобы эта ситуация изменилась.

Я покачал головой:

– Это не грубо, это очень мягко. Америка подсела на дешевую нефть и поддерживает бесчеловечные режимы на Ближнем Востоке, чтобы удовлетворять свою привычку. Если правительство Штатов поддерживает коррумпированные элементы в Японии, потому что эти элементы гарантируют постоянный доступ к японским капиталам, Дядюшка Сэм всего лишь демонстрирует свою последовательность.

– Полагаю, это не так уж нелогично. Но я не делаю политику. Я ее выполняю.

– Так вот почему «Сумерки» были закрыты полгода назад, – сказал я. – Какая-то новая восходящая фракция в правительстве Штатов решила, что дальнейшие реформы в итоге не в интересах Дядюшки Сэма.

– Наоборот, – возразил Биддл, и вдруг его руки стали двигаться в сторону карманов плаща.

– Держи руки так, чтобы я их видел, – резко проговорил я.

Он вздрогнул.

– Извини, я просто немного замерз. Как ты можешь что-то видеть? Здесь же хоть глаз выколи.

– Что ты имеешь в виду – «наоборот»?

– «Сумерки» никогда не предназначались для развития реформ. Программа с самого начала задумывалась как способ подкупа реформаторов. Кто бы ни отдал приказ о ее прекращении, именно он настоящий сторонник реформ. Но отнюдь не реалист.

– Тогда ты должен быть одним из реалистов.

Биддл слегка приосанился:

– Это верно. Вместе с некоторыми институтами, которые строят американскую внешнюю политику без давления политических спонсоров. Понимаешь, политики толкают Японию к реформам, потому как не понимают, что происходит на самом деле. А на самом деле Япония прошла точку реформ. Десять, даже пять лет назад это еще можно было сделать. Но не сейчас. Дело здесь зашло слишком далеко. Политики в Америке все время болтают о «крайних мерах» и «сильнодействующих средствах», но не понимают, что если попытаться их применить, они ударят рикошетом. Пациент настолько слаб, что операция убьет его. Мы уже пропустили стадию излечения, время подумать, чем облегчить боли.

– Трогательная история, доктор Кеворкян. [17]17
  Кеворкян (род. 1928) – американский медик, проповедник эвтаназии, публично выступавший за «право пациента на смерть». Содействовал уходу из жизни по меньшей мере 130 больных. В настоящее время отбывает наказание.


[Закрыть]
Но я готов услышать ее конец.

– Конец?

– Да. Ту ее часть, которая начинается со слов: «Вот комбинация к моему сейфу».

– Комбинация… О нет! Нет, нет, нет. – В его голосе появилась тревога. – Как он тебя уговорил? Он что, сказал тебе, что реформаторы – герои? Ради Бога, они точно такие же, как и все политики в этой чертовой стране, такие же себялюбивые и корыстные! Канезаки не знает, что делает.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю