Текст книги "Дождь для Джона Рейна"

Автор книги: Барри Эйслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Итак? – спросил Тацу, слегка подняв брови. – Ты видел меня?

– Конечно. – Я пожал плечами.

Он снова улыбнулся:

– Я знал, что увидишь.

– Но ты мог позвонить.

– Услышав мой голос, ты бы снова исчез.

– Возможно.

– В целом, думаю, мой подход оправдал себя.

– То, что ты рассказывал… – промолвил я, – там многие могли быть замешаны. Люди из твоей организации, кое-кто из ЦРУ…

Он мог бы что-нибудь добавить, имея в виду, что в недостаточном внимании к вопросам безопасности в любом случае виноват я, потому что не связался с ним, как обещал. Однако это не соответствовало бы стилю Тацу. У него свой интерес, у меня – свой, и он не стал бы винить меня в исчезновении, как я не виню его в слежке за мной.

– Твое имя нигде не упоминалось, – сказал он. – Только фотография. А техники, натасканные на проверку всех похожих изображений, которые выплевывает система, понятия не имеют о сути моего интереса. Для них ты один из множества преступников, которых ищет муниципальная полиция. Я принял еще кое-какие меры предосторожности, например, сегодня вечером пришел один и никого не проинформировал о своих передвижениях.

Опрометчивое признание. Если это правда, я мог бы решить довольно много проблем, убрав всего одного человека. Тацу снова показывал, что верит мне и что я могу верить ему.

– Ты сильно рискуешь. – Я пристально посмотрел на него.

– Как всегда, – ответил Тацу, возвращая взгляд.

Повисла длинная пауза. Потом я сказал:

– Никаких женщин. Никаких детей. Это должен быть мужчина.

– Это мужчина.

– Ты не должен никого впутывать в дело. Ты работаешь со мной. Исключительно.

– Да.

– И объект должен быть главной персоной. Его устранение не может стать сигналом для кого бы то ни было. Цель должна быть конкретной.

– Так и будет.

Выдвинув свои три главных правила, я мог приступить к ознакомлению с последствиями их нарушения.

– Знаешь, Тацу, кроме профессиональных причин – боя или договора, – существует всего один повод, способный вынудить меня на убийство.

– Предательство, – проговорил он, чтобы показать, что прекрасно меня понимает.

– Точно.

– Предательство не в моей природе.

Я рассмеялся, потому что впервые услышал, чтобы Тацу говорил что-то наивное.

– Оно у каждого в природе, – сказал я ему.

Мы договорились о системе надежной связи, включая простые коды и доступ к засекреченной электронной доске объявлений, которую я продолжал содержать для особо важных контактов. Я сказал, что свяжусь с ним позже, хотя и сомневался, что это на самом деле понадобится. Тацу из независимых источников узнает о происшествии с якудза и поймет, что к чему. Кроме того, чем меньше контактов с Тацу, тем лучше. Конечно, у него есть авторитет. История. Он даже вызывает симпатию. Но очень трудно поверить, что совпадение наших интересов может быть долгим, и в результате такое совпадение, или его отсутствие, останется единственным, что имеет значение. В определенном смысле грустная мысль. В моей жизни не так много людей и не так много вещей, которые оказывались бы нормальными. До меня дошло, что в каком-то смысле я получил удовольствие от этой последней встречи с моим старым другом и судьбой.

Грустно, конечно. Встреча заставила меня признать то, о чем я не хотел думать. Придется покинуть Японию. Я готовил себя к подобным обстоятельствам, и осознание того, что время близится, действовало отрезвляюще. Если Тацу знал, где меня найти, и поверил, что я вновь ввязываюсь в игру, которая противоречит правилам дела всей его жизни – борьбы с коррупцией в Японии, – то подцепить меня ему было несложно. Напротив, если бы я согласился играть по правилам Тацу, ему было бы слишком просто периодически наведываться и просить об «одолжениях». Так или этак, он бы все время гонялся за мной, а мне уже приходилось жить такой жизнью. И не хотел, чтобы это повторилось.

Раздался сигнал пейджера. Пятизначный номер. Гарри.

Я закончил с едой и помахал официанту, давая понять, что готов расплатиться. В последний раз осмотрел помещение ресторана. Корпоративная вечеринка закончилась. Американцы еще оставались и продолжали о чем-то оживленно говорить. Парочка по-прежнему сидела – молодой человек настаивал, а девушка с тихим смехом отражала нападение.

Приятно вернуться в Токио. Я не хотел уезжать.

Я вышел из ресторана, остановился, чтобы насладиться прохладным вечерним воздухом Ниси-Азабу, глаза инстинктивно ощупывали улицу. Проехало несколько машин; если бы не они, здесь было бы также спокойно, как на кладбище Аояма, задумчивом и темном, манящем своей темнотой с противоположной стороны улицы.

Я снова посмотрел на каменные ступени и представил, как иду по ним. Потом повернул налево и продолжил движение против часовой стрелки по полукольцу, на которое вышел этим вечером.

3

Я позвонил Гарри из телефона-автомата на Аояма-дори.

– Линия надежная? – спросил он.

– Вполне. Уличный таксофон, расположенный в тихом месте.

Месторасположение таксофонов имеет значение, потому что правительство прослушивает некоторые из них – рядом с посольствами и полицейскими участками, например, или в холлах крупных отелей, куда в случае «не того» частного разговора лентяи из спецслужб доберутся скорее.

– Ты еще в Токио, – сказал он. – Звонишь из телефона-автомата в районе Минами-Аояма.

– Откуда ты знаешь?

– У меня все так устроено, что я вижу номер, с которого звонят, и район, из которого поступил вызов. Подобную систему используют в службе 911 в Штатах. Невозможно заблокировать.

Ох уж этот Гарри, подумал я улыбаясь. Несмотря на жуткие шмотки и вечно всклокоченные волосы, несмотря на то, что в душе он ребенок-переросток и хакерство для него – что-то вроде видеоигры, только круче, Гарри мог быть опасен. Случайная услуга, которую я оказал Гарри много лет назад, когда спас его задницу от компании пьяных морячков, искавших себе подходящую японскую жертву, принесла кучу дивидендов.

И все же, невзирая на все мои усилия, Гарри оставался поразительно наивным. Я бы никогда никому не сказал того, что он только что сообщил мне. Такой информацией ни с кем нельзя делиться.

– В АНБ [3]3
  АНБ (NAB – National Security Association) – Агентство национальной безопасности.


[Закрыть]не должны были отпускать тебя, Гарри, – усмехнулся я. – Ты самый страшный кошмар для блюстителей секретов.

Он рассмеялся, но как-то неуверенно. Гарри не сразу соображает, говорю я серьезно или поддразниваю его.

– Это их проблема, – ухмыльнулся он. – И там слишком много правил. Гораздо веселее работать на консалтинговую фирму из первой пятерки. У них так много разных проблем, что они даже не проверяют, чем я еще занимаюсь.

Разумно с их стороны. В любом случае с Гарри этим ребятам никогда не справиться.

– Что-нибудь случилось? – спросил я.

– Ничего особенного. Просто хотел связаться с тобой, пока еще можно. У меня такое чувство, что раз ты закончил дела, то можешь скоро уехать.

– Думаю, ты прав.

– Ты… закончил?

Гарри давным-давно вычислил, чем я занимаюсь, хотя понимает, что спрашивать прямо об этом нельзя. И он должен был сообразить, что к чему, когда я попросил его точно выяснить, где и когда я смогу найти якудза.

– Дело сделано, – ответил я.

– Это значит, что ты здесь больше не задержишься?

Я улыбнулся, меня тронул его по-собачьи преданный тон.

– Задержусь, но ненадолго. Собирался позвонить тебе перед отъездом.

– Правда?

– Конечно. – Я посмотрел на часы. – А кстати, что ты сейчас делаешь?

– Вообще-то встаю.

– Боже, Гарри, сейчас десять вечера.

– Я вчера немного нарушил режим.

– Верю. Вот что я скажу. Почему бы нам не встретиться и не выпить? Для тебя это будет как завтрак.

– Что ты надумал?

– Подожди минутку.

Я схватил с полки под телефоном токийские «Желтые страницы», открыл раздел ресторанов и нашел нужное заведение. Потом накинул пять номеров к списку по нашему обычному коду, зная, что Гарри, что бы я ему ни сказал, отсчитает пять номеров назад. Не то чтобы кто-то подслушивал, черт, не могу даже представить, кому удастся такое, если Гарри этого не хочет, но рисковать было нельзя. Я всегда учил его использовать многослойную защиту. И никогда не надеяться на авось.

– Как насчет «Тип-Топ» на Такамацу-чо? – предложил я.

– Конечно, – ответил он, и я знал, что он понял. – Отличное место.

– Приезжай, встретимся там.

Я повесил трубку, достал из кармана платок, протер трубку и кнопки. От старых привычек трудно избавиться.

Заведение, которое я имел в виду, – «Тиз лайбрари лаундж», «библиотечный зал»; местные называют его «Тейзей». Это небольшой бар, примостившийся на втором этаже неприметного здания в Ниси-Азабу; в таких обычно нелегально торгуют спиртным. Хотя «Тейзей» и расположился в центре города, его наполняет призрачный дух отстраненности, как будто это не бар, а остров, тайно радующийся тому, что затерялся в окружающем его безбрежном океане Токио. Атмосфера в «Тейзей» тут же превращает разговор в шепот, усталость – в расслабленность, слоями снимая с тебя преходящие заботы дня, и вот ты уже слушаешь «Просто воспоминание» в пикантном исполнении Джонни Ходжеса, также как слушал его в первый раз без фильтров и предубеждений, или ощущения того, что это тебе уже давно знакомо. Словно делаешь глоток солоноватой воды с йодом – одного из односолодовых виски из Айлей, – понимая, что это тот самый вкус, которого тридцать лет назад винокур достиг, произнося безмолвную молитву и предавая янтарную жидкость чреву дубовой бочки. Или поглядываешь на группу элегантно одетых дам, усевшихся в одном из залитых мягким светом альковов бара; лица их сияют, на них еще нет морщин, а их вера в то, что существование таких райских уголков вселенская справедливость, отражается в невинном смехе и беспечных каденциях беседы. И ты без горечи вспоминаешь об ощущениях, испытанных при мысли о том, что, возможно, и сам мог бы стать частью этого мира.

Мне понадобилось меньше десяти минут, чтобы добраться до бара. Прежде чем войти в здание, я постоял у внешней лестницы, ведущей на второй этаж, прикидывая, как всегда, где можно спрятаться, чтобы подкараулить человека, выходящего из бара. Внешняя часть «Тейзей» предлагала две заманчивые позиции: одна из них – вход в соседнее здание – мне особенно нравилась, потому что была расположена глубже, чем вход в бар. То есть, если там кто и затаится, его невозможно увидеть, пока не спустишься по лестнице до самого низа, но тогда что-либо делать уже поздно. Если только, прежде чем спускаться, не побеспокоиться и не перегнуться через перила переднего балкона бара, чтобы оценить безмятежность уличной сцены внизу, что я и не преминул сделать.

Удовлетворенный уровнем безопасности снаружи, я поднялся по ступенькам на второй этаж и вошел внутрь. Я давно здесь не бывал, но владельцы, похоже, ничего не изменили. И слава Богу. Освещение осталось по-прежнему мягким – в основном бра, торшеры и свечи. Деревянный стол, который начал свою жизнь в качестве двери и только потом поднялся до нынешнего, значительно более высокого положения. Персидские ковры мягких тонов, тяжелые портьеры. Барная стойка белого мрамора спокойно и уверенно поблескивает в центре главного зала, освещенная сверху, но не доминирует над обстановкой. Повсюду книги: в основном по дизайну, архитектуре и искусству, но встречаются и явно эксцентричные собрания, такие как «Приключения двух голландских куколок» и «Дядюшка Санта».

– Nanmeisama? – спросил бармен. – Сколько?

Я поднял два пальца. Бармен оглядел помещение, убедившись в том, что я уже заметил: свободных столов не было.

– Все нормально, – сказал я по-японски. – Думаю, мы просто посидим у бара.

Что, кроме прочих преимуществ, предлагало отличный обзор входа.

Гарри прибыл часом позже, я уже приступал к своей второй за вечер порции односолодового «Лагавулина» шестнадцатилетней выдержки. Войдя, он заметил меня и улыбнулся.

– Джон-сан, hisashiburi desu ne, – сказал он. – Столько времени прошло. – Потом перешел на английский, что давало нам возможность почувствовать себя немного свободнее. Рад снова видеть вас.

Я встал, и мы пожали руки. Несмотря на неофициальность встречи, я также приветствовал его легким поклоном. Мне всегда нравились уважительность поклона и теплота рукопожатия, и Гарри ценил их.

– Присаживайся. – Я показал на барный табурет слева от меня. – Надеюсь, ты извинишь меня, что начал в одиночестве.

– А вы извините меня, если я вместо того, что употребляете вы, закажу чего-нибудь поесть.

– Как скажешь, – ответил я. – Как бы то ни было, скотч – напиток для взрослых.

Он улыбнулся, зная, что я шучу, и заказал зеленый салат с тофу и моцареллой и апельсиновый сок. Гарри не пил спиртного.

– ПОС сделал как следует? – спросил я, пока он дожидался, когда его обслужат.

ПОС, или «пробежка для определения слежки», – это маршрут, разработанный, чтобы вывести преследователя или преследователей на открытое место, где они станут заметны. Я обучал Гарри этому трюку, и он показал себя способным студентом.

– Вы каждый раз меня спрашиваете, – ответил он слегка раздраженно, как подросток, возражающий родителю.

– Значит, сделал?

Он закатил глаза:

– Конечно.

– И все чисто?

Гарри посмотрел на меня:

– Не было бы чисто, я здесь не сидел бы. И вам это известно.

Я похлопал его по спине.

– Не смог сдержаться, чтобы не спросить. Еще раз спасибо за отличную работу с сотовым этого якудза. Привел меня точно к цели.

Он просиял.

– У меня для вас еще кое-что есть.

– Неужели?

Гарри кивнул и полез в карман куртки. С секунду копался там, а потом выудил металлический предмет размером с кредитную карточку.

– Посмотрите-ка на это.

Я взял предмет. Достаточно тяжел для своих размеров. Наверное, под завязку напичкан электроникой.

– Именно такую штуку мне всегда хотелось иметь, – сказал я. – Пресс-папье из фамильного серебра.

Он сделал движение, будто хотел забрать предмет назад.

– Ну, если вы не в состоянии оценить…

– Нет-нет, я ценю. Просто понятия не имею, что это.

На самом деле у меня была идея, но я обычно предпочитаю не раскрывать карты раньше времени. Кроме того, я не хотел лишать Гарри удовольствия поучить меня.

– Это детектор жучков и видеокамер. – Он произносил слова медленно, как будто иначе я не смог бы понять их смысл. – Если оказаться в пределах действия радиочастотного или инфракрасного локатора, эта штука тебя предупредит.

– Сексуальным женским голосом, надеюсь?

Гарри рассмеялся.

– Если кто-то попытается записать вас, а вы не захотите, чтобы они знали, что вы в курсе… Поэтому никакого сексуального голоса. Просто виброрежим. Прерывистый для видео, постоянный для аудио. Отличить легко. И только десятисекундными импульсами, для экономии заряда батареи.

– И как эта штука работает?

Он расплылся в улыбке:

– Широкочастотная система, может определять передатчики, работающие в диапазоне от пятидесяти мегагерц до трех гигагерц. Плюс внутренняя антенна, принимающая горизонтальную гетеродинную частоту, которую излучают видеокамеры. Я настроил ее на стандарт PAL, с которым вам скорее всего придется встречаться чаще, но, если захотите, могу переключить на NTSC или SECAM. Прием не очень чтобы сильный – штука слишком маленькая: нельзя узнать, где именно находится жучок или камера, однако знать, что они есть, будете. А мощные замкнутые системы видеонаблюдения, такие как в метро или парках, чаще всего будут вне диапазона действия устройства.

Очень плохо, если эта штука не определяет замкнутые видеосистемы. Если бы я мог легко и надежно их обнаруживать, то моментально вернул бы себе независимость от таких, как Тацу.

– А есть возможность немного усилить чувствительность? – спросил я.

Гарри это задело, и я понял, что следовало сначала похвалить его, а потом задавать вопросы.

– Для такого компактного прибора – нет, – ответил он. – Потребуется антенна намного большего размера.

Ну да ладно. Даже с такими ограничениями прибор будет весьма полезным. Я подбросил его в руке. Разумеется, я знаком с коммерческими моделями подобного назначения, но никогда не видел такой маленькой. Впечатляет.

– Аккумулятор?

– Конечно, литий-ионный. Как в сотовом телефоне. – Он потянулся в карман куртки и достал нечто, напоминающее обычное зарядное устройство для мобильника. – Я проверял его, пока шел к вам, поэтому, когда вернетесь домой, поставьте на зарядку. И не забывайте подзаряжать каждый день. Здесь нет индикатора разрядки батареи, я ведь построил эту штуку для дела, а не ради внешнего вида.

Я взял зарядку и положил ее на стол. Потом достал бумажник и вставил в него прибор. Когда вернусь в гостиницу, конечно же, проверю эту штуку, чтобы убедиться, что у меня в руках именно детектор жучков, а не собственно жучок. Не то чтобы я не доверял Гарри, просто хотелось самому получить удовольствие.

Вернув бумажник в карман брюк, я одобрительно кивнул:

– Классная работа. Спасибо.

Он улыбнулся:

– Я знаю, что вы профессиональный параноик, вот и решил: или эта штука, или пожизненный прием валиума.

Я рассмеялся.

– Теперь скажи-ка мне, что это за распорядок дня, как у вампира?

– Э-э… понимаете… – Гарри отвернулся. – Что-то вроде стиля жизни.

Стиль жизни? Насколько мне известно, у Гарри никогда не было стиля жизни. В моем понимании он всегда сидел дома, общаясь с миром через безопасное окно дисплея, червем вгрызался в самые отдаленные уголки сети, создавая потайные дверцы, чтобы потом ими воспользоваться.

Я заметил, что он покраснел. Боже, да у него все на лице написано!

– Гарри, ты хочешь сказать, у тебя появилась девчонка? Поздравляю.

Он взглянул на меня, проверяя, не собираюсь ли я подразнить его.

– Она не то чтобы моя девушка.

– Ладно, это не так важно. Как ты с ней познакомился?

– Работа.

Я поднял стакан:

– Ты сам расскажешь детали, или мне потребуется насильно влить в тебя пару-тройку бокалов, чтобы у тебя развязался язык?

Гарри изобразил раздражение:

– Один из клиентов фирмы, крупный торговый дом, был очень благодарен мне за работенку по системам безопасности, которую я для них сделал.

– Спорим, они не знают о потайных лазейках, которые ты оставил для себя в процессе работы?

Он улыбнулся:

– И никогда не узнают.

– Итак, клиент доволен.

– И босс пригласил меня отпраздновать событие в «хостесс-клубе».

Большинство людей западного мира с большим трудом могут разобраться в том, что такое японский «хостесс-клуб», где женщинам платят только за разговор. Запад принимает то, что секс может превращаться в товар, но восстает против самой идеи, что другие виды человеческого общения также могут быть предметом купли-продажи. Потому что хостессы не проститутки, подобно гейшам, от которых они ведут род; в нерабочее время они могут завязать отношения с приличным клиентом, чему обязательно должен предшествовать период соответствующего ухаживания. Клиенты «хостесс-клубов» платят за простое удовольствие, которое дает компания девушек, за их способность сглаживать острые грани деловых встреч, а также за надежду, что такие встречи могут развиться в нечто большее. Если бы целью клиентов хостесс был простой секс, они могли бы купить его в другом месте, и намного дешевле.

– Что за клуб? – спросил я.

– Называется «Роза Дамаска».

– Никогда о таком не слышал.

– Они не рекламируются.

– Звучит как нечто «выше среднего».

– Так и есть. Действительно, достаточно изысканное заведение. В Ногизака, на Гаиэнхигаси-дори. Вас, наверное, туда бы пустили.

Я рассмеялся. Люблю, когда Гарри демонстрирует свой склад ума.

– О’кей, босс пригласил тебя в «Розу Дамаска» и…

– Ну да, он довольно много выпил и всем рассказывал, что я компьютерный гений. Одна из хостесс задала мне несколько вопросов насчет того, как сконфигурировать брандмауэр – она только что купила новый компьютер.

– Симпатичная?

Румянец возник снова.

– Вроде. У нее компьютер «Макинтош», поэтому она мне сразу понравилась.

Я поднял бровь:

– Никогда не знал, что такое может стать основанием для любви с первого взгляда.

– Ну вот, я ответил на несколько ее вопросов, – продолжал Гарри, проигнорировав мое замечание. – В конце вечера она спросила, не дам ли я свой номер телефона на случай, если у нее еще будут вопросы.

Я снова рассмеялся:

– Слава Богу, что не она дала тебе свой номер. А то бы умерла от старости в ожидании звонка. – Он улыбнулся, зная, что это скорее всего правда. – И вот она позвонила тебе…

– И кончилось тем, что я отправился к ней домой и сконфигурировал всю ее систему.

– Гарри, ты сконфигурировал всю ее систему? – спросил я, сделав большие глаза.

Он опустил взгляд, но я заметил улыбку.

– Вы же понимаете, что я имел в виду.

– Надеюсь, ты не собираешься… проникать внутрь ее системы безопасности, – не смог я сдержаться.

– Нет. Я не могу так с ней поступить. Она такая милая.

Господи, парень два раза подряд не смог распознать подколку уровня второго курса колледжа.

– Будь я проклят! Я рад за тебя, Гарри.

– Спасибо.

Я поднял стакан на уровень носа, сделал глубокий вдох, задержал на миг дыхание и глотнул виски.

– Это из-за нее у тебя изменился распорядок дня?

– Ну, клуб открыт до трех ночи, а она работает каждый день. К тому времени, когда она возвращается домой…

– Понимаю, – прервал я.

Хотя на самом деле довольно трудно представить себе Гарри рядом с устройством, у которого нет сетевого кабеля и мышки. Он настоящий интроверт, социально безнадежный человек, никаких контактов (насколько мне известно), кроме работы и вашего покорного слуги. Условия, которые меня всегда устраивали.

Я попытался представить себе его с хостессой из первоклассного заведения и не смог. Что-то тут не так.

Не будь козлом, подумал я. Не завидуй только потому, что не можешь никого пустить в свою жизнь.

– Как ее зовут?

– Юкико, – улыбнулся он.

– Юкико значит «снежное дитя». Красивое имя.

Гарри кивнул, выражение его лица снова стало глуповатым.

– Мне тоже нравится.

– И много она знает о тебе? – спросил я, глотнув «Лагавулина». Интонация невинная, но меня тревожило, не будет ли Гарри, в экстазе, как я понимаю, от своей первой любви, излишне откровенен с этой девушкой.

– Ну, ей известно о моей работе консультантом, конечно. Но не о… моих хобби.

Об экстремальной склонности к хакерству, хочет он сказать. Хобби, которое может привести в тюрьму, если о нем узнают власти. Или в могилу, если прознает кое-кто другой.

– Вещи такого рода трудно держать в секрете. – Для проверки я как бы высказал свое мнение.

– Не вижу повода, который мог бы привести к теме, – ответил он, глядя мне в глаза.

Из-за занавески появилась официантка и поставила заказ на барную стойку перед Гарри. Он поблагодарил ее, демонстрируя глубокое уважение к этим новым для него существам – женщинам, работающим в ресторанах и барах. Я даже улыбнулся.

В какой-то момент я осознал, что, если Гарри намерен начать жизнь обычного человека, для меня он станет менее полезным, а возможно, даже опасным. Рост его открытости внешнему миру может указать врагу противоположное направление к моему скрытому существованию. Конечно, если кто-то обнаружит связь между Гарри и мной, за ним тоже придут. Несмотря на все, чему я за эти годы попытался научить его, я знаю, на открытом месте у Гарри не будет средств защитить себя.

– Это твоя первая девушка? – спросил я.

– Я же сказал, она не совсем чтобы моя девушка, – ушел он от ответа.

– Если она так занимает твое внимание, что ты валяешься в постели до захода солнца, я употреблю это слово с полной уверенностью.

Загнанный в угол, Гарри искоса смотрел на меня.

– Итак? – снова потребовал я.

Он отвел взгляд.

– Ну, в общем, да.

Я не хотел вводить его в смущение.

– Гарри, я спрашиваю только потому, что в молодости иногда думаешь, что можешь получить два удовольствия сразу. Если ты просто развлекаешься с ней, тебе не нужно ей что-либо говорить. И ты не должен ей ничего говорить. Но если привязанность становится глубже, придется хорошенько подумать. О том, насколько ты хочешь сблизиться с ней, насколько важно для тебя твое хобби. Потому что нельзя стоять одной ногой на солнце, а другой в тени. Можешь мне поверить. Не получится. По крайней мере – надолго.

– Вам нечего беспокоиться, – ответил он. – Я не дурак, вы же знаете.

– В любви каждый становится глупцом. Это неотъемлемая часть любви.

Я заметил, что Гарри снова зарделся, услышав последнее слово, и понял, что он в него вкладывает. Но мне было все равно, как он расценивал свои новые чувства. Я знаю, каково это – жить изолированно, когда вдруг неожиданно появляется прелестная девушка, которую ты так ждал. Такое событие полностью меняет приоритеты. Черт, оно меняет все ценности. Я грустно улыбнулся, вспомнив о Мидори.

Словно читая мои мысли, Гарри произнес:

– Есть тут кое-что, о чем я думал вам рассказать. Но хотел сделать это лично.

– Звучит серьезно.

– Несколько месяцев назад я получил письмо от Мидори.

Прежде чем ответить, я прикончил «Лагавулин». Если письмо пришло так давно, несколько лишних секунд, пока я решу, как реагировать, не сделают погоды.

– Она знала, как тебя найти… – начал я, хотя именно это было уже понятно.

Он пожал плечами:

– Знала, потому что мы привозили ее в мою квартиру, чтобы заниматься музыкальными аспектами той решеточной шифровки.

Я обратил внимание, что даже теперь Гарри настойчиво добивался точного определения роли, которую Мидори играла в операции; он хотел подчеркнуть, что был способен справиться с шифровкой самостоятельно. Он очень чувствителен к таким вещам.

– Правильно, – сказал я.

– Она не знала моей фамилии. Конверт был адресован Харриоси. Слава Богу, иначе мне пришлось бы переезжать, а зачем такая заноза в заднице…

Гарри, как любой другой человек, ценящий уединенность, прилагает исключительные усилия, чтобы нигде – ни в счетах за коммунальные услуги, ни в подписке на кабельное ТВ, ни даже в арендных документах – не было никакой связи между его именем и местом, где он живет. Отсутствие связей такого рода необходимо при определенных видах работ, касающихся отзывных трастов, общество ограниченной ответственностью и других темных юридических хитросплетений, и все это может быть в мгновение ока уничтожено, если тетушка Кейко приходит к тебе в гости, запоминает адрес и решает из чувства благодарности прислать тебе, скажем, букетик цветов. Цветочный магазин заносит имя и адрес в свою базу данных, которую потом продает какому-нибудь маркетинговому отделу. Тот, в свою очередь, продает информацию кому-то еще, и теперь твое настоящее место жительства доступно любому парню с элементарными навыками хакерства и социального инжиниринга. Единственный путь восстановить уединение – переехать и начать упражнение заново.

Если то, что тебе прислали, – всего лишь обычное письмо, естественно, единственное лицо, которое может сопоставить отправителя с адресатом, – почтальон. Решать, допустимый ли это риск – дело личное. По мне, так недопустимый. Для Гарри, может быть, тоже. Но если на конверте написано только имя, без фамилии, все должно быть в порядке.

– Откуда пришло письмо? – спросил я.

– Из Нью-Йорка. Думаю, она там живет.

Нью-Йорк. Тацу отправил Мидори туда, сообщив ей, что я погиб. Он хотел отвести от нее подозрения в том, что у нее все еще мог находиться компьютерный диск, который отец Мидори украл у Ямаото. Диск, содержащий свидетельства об огромной коррупционной сети Японии – свидетельства, достаточные для свержения правительства. Полагаю, для нее этот шаг оказался вполне оправданным. Карьера Мидори в Америке пошла на взлет. Я знаю, потому что следил.

Гарри засунул руку в задний карман брюк и достал сложенный листок бумаги.

– Вот.

Я взял листок, задержался на секунду, прежде чем развернуть его, не важно, что Гарри подумает о моей нерешительности. Развернув же, увидел, что письмо написано уверенным и изящным простым японским письмом, возможно, отголоском ее детских уроков каллиграфии и, несомненно, отражением индивидуальности.

Харриоси-сан!

В Нью-Йорке все еще холодно, и я считаю дни, оставшиеся до весны. Я представляю, что совсем скоро в Токио распустятся цветы сакуры, и уверена, что это будет прекрасно.

Думаю, что и Вы также слышали грустную новость о том, что наш общий друг Фудзивара-сан ушел от нас. Мне дали понять, что тело Фудзивары-сан возвратили в Соединенные Штаты для погребения. Я надеялась, что мне удастся посетить место захоронения, чтобы сделать подношение его душе, но, к сожалению, мне не удалось выяснить, в каком месте он упокоился. Если у Вас есть какая-либо информация, которая могла бы мне в этом помочь, я бы искренне оценила Вашу помощь. Вы можете связаться со мной по адресу в начале письма.

Покорно молюсь за Ваше здоровье и благополучие. Благодарю Вас за внимание.

Ваша

Кавамура Мидори

Я прочел письмо снова, медленно, потом в третий раз. Затем вновь сложил его и передал Гарри.

– Нет-нет, – запротестовал он, подняв руки. – Пусть будет у вас.

Я не хотел, чтобы он видел, что мне хочется оставить письмо себе. Но, кивнув, положил конверт во внутренний карман блейзера.

И помахал бармену, что настало время для следующего «Лагавулина».

– Ты ответил? – спросил я.

– Да. Я написал, что знаю то же, что и она, и другой информации у меня нет.

– Что-нибудь слышал от нее после этого?

– Только «спасибо». Она попросила дать ей знать, если что-нибудь услышу, и пообещала сделать то же самое.

– И все?

– Ага.

Интересно, купилась ли Мидори на эту историю? Если бы она не поблагодарила Гарри за ответ, я бы понял, что не купилась. Не ответить было бы не в ее характере. Однако «спасибо» могло быть автоматическим, его можно послать даже при наличии оставшихся подозрений. Оно могло даже свидетельствовать о двуличии, цель которого – усыпить бдительность Гарри.

«Какая чушь! – заговорила какая-то часть меня. – Она ведь не такая».

Потом горькая улыбка. «Не такая, как ты, хочешь сказать».

В Мидори нет ничего двуличного, и от этого становилось немного больно. Среда, в которой я вращался так долго, приучила меня предполагать худшее. По крайней мере я все еще иногда помню, как сопротивляться соблазну.

Не важно. Вокруг диска, его перемещений и моего исчезновения было немало странностей. Мидори слишком умна, чтобы не обратить на них внимание. За год с небольшим я столько раз прокручивал это в голове, что знаю, как бы она представила себе картину.

После того, что между нами произошло, сомнения могли быть лишь самые минимальные. Однако проверить их действительный размер было нечем. В конце концов, подумала бы она, содержание диска так и не было опубликовано. Это работа Тацу, не моя. Все, что ей известно: последнее желание ее отца так и не было выполнено, и его смерть в конце концов оказалась напрасной. Она могла снова задуматься, откуда я узнал, где следует искать диск в Сибуйя, вспомнить мои прежние объяснения, решить, что их недостаточно. Это могло бы привести ее к мыслям о моменте моего появления – почти сразу после смерти ее отца.