Текст книги "Дождь для Джона Рейна"
Автор книги: Барри Эйслер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
– Почему бы тебе тогда не сесть первым? – спросил я.
Он засмеялся и сел в машину. Пес подвинулся, чтобы освободить ему место. Я тоже сел, телохранитель захлопнул за мной дверь и сел впереди, рядом с водителем. Мы поехали на север по Кайган-дори, потом по Сакура-дори и наконец по Гаиэнхигаси-дори в сторону Роппонги. Все молчали. Пес всю поездку смотрел на меня, досадуя, что не может достать.
Когда мы пересекали Роппонги-дори, я задумался. С приближением к Аояма-дори я уже знал, куда мы направляемся. Мы ехали в «Розу Дамаска».
11
Запоздалые попытки дать рациональное объяснение тому, насколько Гарри повезло с хостессой, просто исчезли. Кондиционированное нутро «бенца» вдруг показалось душным.
Моя проблема казалась куда серьезнее. Когда я был в «Розе Дамаска», я говорил по-английски, изображая американца, изъясняющегося на примитивном японском. Кроме того, я назвался тогда другим именем. Нужно решать, что с этим делать.
Когда «бенц» подрулил к клубу, я заметил:
– А-а, неплохое местечко.
– Бывал здесь? – спросил Мураками.
– Один раз. Девочки здесь хороши.
Его губы раздвинулись в улыбке.
– Так и должно быть. Я сам их выбирал.
Водитель открыл дверь со стороны пассажира, и мы вышли. Пес остался в машине, следя за мной голодными демоническими глазами, пока водитель не закрыл дверь и затемненное стекло не разделило нас.
Нигерийцы по-прежнему обороняли дверь. Они подобострастно поклонились Мураками, унисоном выдохнув: «Irasshaimase». Тот, который справа, произнес несколько слов в микрофон в петлице.
Мы стали спускаться по лестнице. Краснолицый человек, которого я видел здесь в прошлый раз, поднял глаза. Он увидел Мураками и сглотнул.
– О-о, Мураками-сан, добрый вечер, – с низким поклоном проговорил он по-японски. – Всегда приятно видеть вас здесь. Хотите сегодня что-нибудь особенное?
Тонкая струйка пота появилась у него на лбу. Все внимание краснолицего сосредоточилось на Мураками, он даже не заметил меня.
Мураками посмотрел по сторонам. Несколько девушек улыбнулись ему.
– Юкико, – сказал он.
«Гарри!» – подумал я.
Краснолицый кивнул и повернулся ко мне.
– Okyakusama? – спросил он. – А вы?
Раз парень заговорил по-японски, следовательно, он не запомнил меня в прошлый раз, когда мы общались по-английски.
– А Наоми сегодня здесь? – спросил я, тоже по-японски. Если она здесь, я хочу увидеть ее сразу же, чтобы у меня был хотя бы минимальный шанс. Если дела пойдут плохо, по крайней мере никто не подумает, что я ее избегаю.
Глаза краснолицего слегка сузились в попытке восстановить в памяти, кто же это спрашивал Наоми несколько недель назад. Он наклонил голову:
– Я приглашу ее для вас.
Я уже придумал историю для прикрытия на случай, если Наоми как-нибудь прокомментирует то, что зовут меня не так: я женат и не хотел бы, чтобы случайное ночное приключение осложнило мою семейную жизнь. То, что я расплатился тогда наличными, а не кредиткой, вполне соответствовало истории. Не лучшее на свете объяснение, но я должен был что-то сказать в случае, если она заметит, что я – это не я.
Краснолицый принес меню и проводил нас в главный зет, шепнув что-то девушке, в которой я узнал Эльзу – я видел ее в прошлый раз. Эльза, в свою очередь, коснулась руки другой девушки, Эмми.
Нас проводили к угловому столу. Мураками и я сели рядом, лицом к входу. Я заметил, что Эмми подошла к другому столику, за которым Юкико развлекала посетителя. Эмми присела и что-то шепнула ей на ухо. Через секунду Юкико встала и извинилась. Эльза повторила сцену за столиком, за которым работала Наоми.
Юкико встала, и я увидел, что при виде Мураками ее губы растянулись в кошачьей улыбке. Наоми двинулась к нам секундой позже. На ней было другое вечернее платье, такое же элегантное, на этот раз шелковое, облегающее у талии и свободное выше нее. На запястье, как и в тот раз, сверкал браслет с бриллиантами.
Наоми увидела меня, и на ее лице начала появляться улыбка, которая сразу же исчезла, когда ее глаза скользнули с моего лица на Мураками. Она, должно быть, знала его, а из истории, которую я ей предложил, никак не могло получиться, что мы окажемся вместе. Естественно, нужно как-то объяснить это несоответствие. Но то, как неожиданно изменилось выражение ее лица, сказало мне гораздо больше. Девушке было страшно.
Юкико села рядом с Мураками напротив меня. Ее взгляд надолго задержался на мне, потом она перевела его на Мураками, потом снова на меня. Губы сложились в легкий намек на холодную улыбку. Мураками смотрел на нее, как будто ожидал чего-то большего, но Юкико игнорировала его. Я почувствовал, как растет напряжение, и подумал: «Не играй с этим парнем. Он может взорваться». Тут Юкико снова перевела взгляд на Мураками и одарила его улыбкой, что означало: «Я только дразнила тебя, милый. Не будь таким ребенком».
Напряжение спало. Я подумал, что если у кого и есть средство контроля над сидящим рядом со мной созданием, так это скорее всего только у этой женщины.
Наоми заняла свободное место.
– Hisashiburi desu ne, – сказал я ей. – Давненько не виделись.
– Un, so desu ne, – ответила она, и выражение ее лица теперь было нейтральным. – Это точно.
Наоми могла посчитать странным, что сегодня я говорю по-японски, хотя в прошлый раз настаивал на английском. Впрочем, возможно, она думала, что я делаю это из уважения к остальным членам нашей компании.
– Вы знаете друг друга, – заметил Мураками по-японски. – Хорошо. Араи-сан, это Юкико.
Наоми никак не отреагировала на то, что у меня другое имя.
– Hajimemashite, – сказала Юкико. И продолжила по-японски: – Помню, я видела вас здесь несколько недель назад.
Я слегка кивнул, отвечая на приветствие.
– Я тоже помню вас. Вы прекрасно танцуете.
Она наклонила голову в сторону:
– Но вы выглядите как-то иначе.
Мои американская и японская личности разные, и веду я себя по-разному в зависимости от языка, на котором говорю, и от того, на какой режим настроен. Возможно, именно поэтому, а может быть, из-за присутствия Мураками краснолицый разнервничался и не узнал меня. Юкико заметила разницу, но явно не знала, что с этим делать.
Я провел пальцами по волосам, как бы приглаживая их.
– Я только что с тренировки, – ответил я.
Мураками хмыкнул:
– Это уж точно.
Подошедшая официантка принесла четыре осибори – горячие салфетки, чтобы мы могли освежить руки и лица, а также закуски. Закончив сервировку, посмотрела на Мураками и, явно зная его предпочтения, спросила:
– «Бомбейский сапфир»?
Он кивнул и показал, что Юкико будет то же самое.
Официантка посмотрела на меня.
– Okyakusama? – спросила она. – А вам?
Я повернулся к Наоми.
– «Спрингбэнк»? – спросил я. Она кивнула, и я заказал два.
Энергичная девушка, с которой я не так давно познакомился, сегодня спряталась в панцирь, точно черепаха. Что она подумала? Новое имя, новое японское лицо, новый дружок-якудза. Все были заняты разговором, и только она молчала.
Почему? Столкнись мы с ней на улице, она сразу же спросила бы: «Что вы снова делаете в Токио?» Если бы я представился другим именем, она обязательно прокомментировала бы это. А если бы услышала, как я говорю по-японски без акцента, конечно же, отметила бы: «Мне показалось, вы говорили, что вам удобнее беседовать по-английски».
То есть ее немногословность зависела от ситуации. Я подумал о страхе, который заметил, когда ее глаза встретились с глазами Мураками. Это из-за него. Наоми боялась что-то сказать или сделать, чтобы не привлечь его внимание.
Когда я видел ее в последний раз, у меня возникло ощущение, что девушка знает больше, чем говорит. Ее реакция на Мураками подтвердила подозрение. Если бы Наоми хотела выдать меня, она бы уже это сделала. Но она не воспользовалась такой возможностью, что делало ее соучастницей, создавало общую для нас тайну.
Юкико взяла осибори и вытерла им руки Мураками, прямо как дрессировщица, ухаживающая за львом. Наоми подала мне мой.
– Араи-сан – мой друг, – сказал Мураками, посмотрел на меня, потом на девушек и расплылся в ухмылке. – Прошу вас, будьте с ним ласковы.
Юкико улыбнулась одними глазами, как бы говоря: «Если бы мы были одни, я бы так о тебе позабо-о-отилась». Боковым зрением я заметил, что Мураками поймал ее взгляд и нахмурился.
Не хотелось бы мне оказаться жертвой ревности этого ублюдка, подумал я и снова вспомнил о Гарри.
Официантка поставила напитки на стол. Мураками одним глотком осушил стакан. Юкико последовала его примеру.
– Ii yo, – прорычал Мураками. – Хорошо.
Юкико заученно изящным жестом поставила свой стакан на стол. Мураками посмотрел на нее. Она ответила на его взгляд с почти театрально невозмутимым выражением лица. Какое-то время она выдерживала это выражение, потом Мураками улыбнулся и заграбастал ее руку в свою.
– Okawari, – позвал он официантку. – Еще два стакана.
Он встал и потянул Юкико от стола. Я смотрел, как он ведет ее в сторону комнаты рядом с одной из сцен.
– Что ему нужно? – спросил я Наоми по-японски.
Она смотрела на меня. Настороженно, как мне показалось.
– Танец на коленях.
– Похоже, они хорошо знают друг друга.
– Да.
Я посмотрел по сторонам. За соседними столиками сидели компании японцев в стандартных костюмах корпоративных служащих. Они находились слишком близко, чтобы мы могли позволить себе говорить на личные темы, даже несмотря на окружающий шум.
Я придвинулся к Наоми.
– Я не думал, что снова попаду сюда, – сказал я тихо.
Она вздрогнула.
– Я рада, что вы пришли.
Я не знал, как понять несоответствие ее реакции и этих слов.
– У вас, наверное, много вопросов, – продолжал я.
Наоми покачала головой:
– Я просто хочу, чтобы вам было хорошо сегодня.
– Думаю, я понимаю, почему вы так себя ведете, – начал было я.
Она прервала меня, неожиданно подняв руку:
– Как насчет танца на коленях? – Тон зовущий, только выражение глаз где-то между серьезным и злым.
Я посмотрел на нее, пытаясь вычислить, что у Наоми на уме.
– Конечно.
Мы пошли в ту же комнату, куда несколькими минутами раньше ушли Мураками и Юкико. Еще один нигериец стоял по другую сторону от входа. Он поклонился и отодвинул в сторону полукруглый диван с высокой спинкой. Точно такой же располагался по другую сторону. Мы вошли внутрь, и нигериец подтянул первую половину, закрыв ее за нами. Теперь мы были в круглом, обитом роскошной тканью купе.
Наоми жестом показала на диван со множеством подушек. Я опустился на него, не отрывая глаз от ее лица.
Девушка отступила, тоже не отводя от меня взгляда. Ее руки потянулись за спину, я услышал звук открывающейся молнии. Потом правой рукой она взялась за левую бретельку платья и стала медленно спускать ее по гладкой коже плеча.
У меня в кармане неожиданно завибрировал зуммер.
Черт! Детектор жучков Гарри!
Длинный, прерывистый, длинный. Значит, и аудио, и видео.
Естественно, я не начал оглядываться по сторонам – ни одного подозрительного жеста или движения. Я хотел сказать что-то, как полагалось возбужденному клиенту, у которого сейчас будут танцевать на коленях. Однако Наоми скорчила гримаску – наполовину хмурую, наполовину раздраженную. Сняв изящный указательный пальчик с бретельки, показала на потолок. Затем слегка наклонила голову и указала пальцем на ухо.
Понятно. Кто-то слушает и наблюдает.
И не только здесь. За столиком тоже. Вот почему ее ответы были такими односложными. Там она не могла меня предупредить.
И почему она злится сегодня, я тоже понял. Действительно ли я простой американский бухгалтер, которым назвался, или хотя бы принадлежу к нейтральной стороне? Если так, молчание – самая безопасная тактика. Связан ли я с Мураками, которого она так боялась? Если да, то молчание, а тем более предостережение, которое Наоми только что сделала, явно опасны для нее. Невольно я поставил ее перед выбором.
Однако детектор за столом не сработал. И тут я понял: Мураками. Столики прослушивались, но аппаратуру отключали, когда появлялся босс. Таковы правила, и я не представлял, что могло прийти в голову парню вроде Мураками, если бы он выяснил, что их нарушают. А в последний раз, когда я был здесь, аккумулятор еще не был заряжен. Вот почему детектор не сработал.
Я потянулся к карману, чтобы отключить детектор, кивнув в подтверждение того, что все понял.
Наоми окончила с бретелькой. Потом медленно произвела идентичное действие с другой стороны и скрестила руки. Ее ноздри при дыхании слегка расширялись. Пауза. Потом, все еще хмурясь, она опустила руки. Платье заскользило вниз, открывая груди и живот, и собралось черными складками на талии.
– Можно трогать, – сказала она. – Только выше талии.
Я продолжал стоять, не отводя от нее глаз. Потом приблизился и прошептал на ухо:
– Спасибо за предупреждение.
– Не благодарите, – прошептала Наоми в ответ. – Вы не оставили мне выбора.
– Я не с этими людьми.
– Нет? Вы дрались сегодня, разве не так?
– Почему вы так думаете?
– У вас лицо поцарапано. И я поняла шутку Мураками насчет вашей «тренировки».
Адонис все же слегка поранил меня. Я даже не заметил.
– Вы знаете о боях? – спросил я.
– Об этом все знают. После них бойцы приходят сюда, чтобы похвастаться. Иногда они ведут себя так, словно мы глухие.
– Я здесь не по собственной воле. Я тренируюсь в додзо, люди оттуда пригласили меня на бои. Я не знал, что там на самом деле. Оказалось, что пригласили меня туда не на ужин. Я сам должен был стать главным блюдом.
– Очень плохо для вас, – прошептала она.
– Если вы считаете, что я с этими людьми, почему разговариваете со мной? Почему предупредили о подслушивающих устройствах?
– Потому что я такая же глупая, как и вы. – Она отступила на шаг – руки на бедрах, подбородок вздернут. Потом подняла брови и улыбнулась: – Вы боитесь меня потрогать?
Я наблюдал за ее лицом. Все, что мне было нужно, – это информация, а не чертов танец на коленях.
– Вы боитесь даже смотреть? – спросила Наоми, и ее улыбка стала насмешливой.
Я опустил глаза.
– Вам нравится то, что вы видите? – спросила она.
– Все о’кей, – ответил я через секунду.
Она повернулась и прижалась ко мне спиной, при этом слегка наклонившись вперед и покачивая нижней частью тела.
Неожиданно я понял, что это игра, в которой я могу только проиграть.
Наоми положила руки на колени и стала вращать бедрами из стороны в сторону. Трению ее бедер предназначалось заметное место в моих ощущениях.
– Вам нравится? – поинтересовалась она, глядя через плечо.
– Все о’кей, – повторил я, на сей раз тише, она даже засмеялась.
– Кажется, вам нравится, разве не так?
– Я хочу поговорить с вами. – Заметив, что положил руки ей на бедра, я убрал их.
– Так говорите. – Наоми прижималась все сильнее. – Говорите что хотите.
Она пыталась отвлечь меня. Она не хотела разговаривать, а я не знал, как ее заставить.
Наоми изогнула спину и приподняла ягодицы. В нижней части ее позвоночника тень образовала что-то похожее на темную впадину.
– Все, что захотите, – повторила она.
Тень увеличивалась и уменьшалась в такт ее движениям.
– Прекратите это, черт возьми! – прошептал я. Мои ладони снова оказались у нее на бедрах.
– Но вам же нравится, – проворковала она. – И мне тоже.
«Освободись», – подумал я. Но ладони остались на месте.
Теперь они двигались. Я наблюдал за ними как будто издалека. Звук трения ткани о кожу оказался неожиданно громким.
«Она играет с тобой», – думал я.
Потом: «Черт со всем этим! Так или иначе, ты должен вести себя как обычный посетитель».
Я опустился на колено, руки скользнули по задней стороне ее бедер. Потом я снова встал, и мои ладони задрали ее платье. На Наоми были черные стринги. Платье собралось чуть повыше них. Одной рукой я взял его как уздечку, а второй схватил ее за ягодицы.
– Только выше талии, – напомнила она, улыбаясь из-за плеча, и ее холодный тон прозвучал контрапунктом жару у меня в голове и животе. – Или мне придется позвать охрану.
Я почувствовал волну гнева. «Брось это, – подумал я. – Просто убирайся отсюда. Как и надо было сделать еще до того, как началась эта ерунда».
Я убрал руку и отодвинулся, но злость взяла верх. Все еще держа платье одной рукой, я повернулся и отвесил громкий шлепок по открытой моему взору правой ягодице. Наоми взвизгнула и отскочила, как от удара электрическим током.
Повернувшись ко мне лицом, девушка схватилась рукой за ушибленное место. Глаза ее были широко открыты, ноздри раздувались от шока и гнева. Боковым зрением я заметил, что Наоми переносит вес назад, и подумал, не собирается ли она попытаться дать мне ногой по яйцам.
Напротив, она отступила на шаг. Руки ее скользнули вдоль тела, она расправила плечи и вздернула подбородок – точная картина сдержанного королевского гнева. Девушка смотрела на меня.
– Mo owari, okyakusama? – спросила она высокомерно. – Вы закончили, уважаемый гость?
– Это было против правил? – улыбаясь, спросил я.
Наоми надела платье, скользнув руками в бретельки. Лицо было красным от гнева, и я не мог не отдать должное ее холодному самообладанию. Ей удалось без моей помощи застегнуть молнию, потом она сказала:
– С вас тридцать тысяч иен. И вы должны дать на чай охраннику. Кен?
Должно быть, Кеном звали того нигерийца, потому что через секунду полукруглый диван отъехал в сторону, и он возник перед нами. Я достал бумажник и расплатился с обоими.
– Спасибо, – поблагодарил я Наоми. Я сиял, как совершенно удовлетворенный клиент. – Это было… восхитительно.
Она улыбнулась в ответ, и я порадовался, что у нее нет с собой оружия.
– Kochira koso. Я рада.
Наоми проводила меня к столу. По дороге я снова включил детектор. Мураками и Юкико ждали нас.
– Yokatta ka? – спросил меня Мураками, демонстрируя фальшивые зубы. – Хорошо?
– Maa na, – ответил я. – Вполне нормально.
Он встал, взял Юкико за руку и направился к выходу.
– О делах мы поговорим в другой раз, – проговорил он на ходу.
– Когда?
– Скоро. Я найду тебя в додзо.
Он любит назначать встречи заранее не больше, чем я.
– Утром? Вечером?
– Утром. Скоро. – Он повернулся к Наоми: – Наоми, хорошенько позаботься о нем.
Наоми склонила голову, чтобы показать, что, разумеется, она так и сделает.
Мураками и Юкико ушли. Через минуту снова раздался сигнал детектора – длинный, значит, только аудио. Я не ошибся насчет правил заведения.
Мы с Наоми еще несколько минут поговорили ни о чем – для микрофонов. Ее тон был холодным и корректным. Наша встреча прошла не совсем так, как она планировала, но ей удалось отвлечь меня от моих вопросов, в чем, собственно, и состояла ее цель. Возможно, она говорила себе, что наша стычка была просто инсценировкой и ей следует смириться.
Но она не знала, что это был только первый раунд.
Я сказал, что устал и мне надо идти.
– Приходите в любое время, – проговорила Наоми с саркастической улыбкой.
– Еще на один такой танец? – ответил я на ее улыбку. – Непременно.
Я поднялся по ступеням и оказался на Гаиэнхигаси-дори. Когда я вышел, загудела машина. Это Юкико отъезжала на белом «БМВ М3» с Мураками на пассажирском сиденье. Она помахала рукой, и машина исчезла из виду на Аояма-дори.
Было начало второго ночи. Клуб закрывался в три. Вскоре после этого Наоми должна отправиться домой.
Я проверял по сети и знал, где она живет. Лайон-гейт-билдинг, Азабу-Дзубан, 3-тёмэ.
Поезда уже не ходили. Вряд ли у нее была машина: держать машину в городе очень дорого, все равно подземкой можно доехать куда угодно. Но чтобы добраться домой сейчас, ей придется взять такси.
Я поймал такси, доехал до станции метро Азабу-Дзубан, обошел 3-тёмэ, пока не нашел ее дом. Стандартный многоэтажный многоквартирный дом из желтовато-коричневых бетонных блоков казался новым и выглядел нарядно. Передний вход находился прямо передо мной, двойные стеклянные двери управлялись электроникой. Камера видеонаблюдения была вмонтирована в стеклянный колпак под потолком.
Здание стояло на углу улицы с односторонним движением. Я обошел дом вокруг, с противоположной стороны нашел второй вход – меньше главного и более скромный на вид. Им скорее всего пользовались только жильцы. Здесь камеры не было.
Второй вход мог запутать дело. Дожидаясь не у того входа, я вполне мог ее пропустить.
Все улицы здесь с односторонним движением – это один из фирменных признаков Азабу-Дзубан. По пути из «Розы Дамаска» такси должно было вначале проехать мимо заднего входа, и я не исключал, что она выйдет здесь. Даже если бы машина обогнула здание и подъехала к главному входу, у меня оставалось время, чтобы обежать дом и догнать Наоми еще до того, как она войдет внутрь.
Ладно. Я осмотрелся в поисках подходящего места. Обычно, готовя засаду, я стараюсь добиться максимальной скрытности и неожиданности. Но это перед встречей, которая должна закончиться смертью. Здесь же я хотел просто поговорить. Если я слишком напугал Наоми и она почувствовала опасность, девушка просто забежит в дом, и этим все кончится.
К тому месту, где я стоял, перпендикулярно главной дороге шел переулок, который заканчивался как раз у второго входа в дом Наоми. Я прошелся по нему и слева от дома заметил навес, в тени которого стояли пластиковые контейнеры для мусора. Я мог спокойно подождать там.
Я посмотрел на часы. Почти два. Убил немного времени, прогуливаясь недалеко от дома. Мимо прошло не более полудюжины людей. К трем часам район должен был почти полностью опустеть.
Я думал о том, что увидел в клубе. От Тацу я знал, что Ямаото в своей сети лояльных политиков опирался на шантаж и вымогательство. Тацу сказал мне, что диск, который отец Мидори забрал у Ямаото, содержал, кроме всего прочего, видеосъемки политиков в компрометирующей обстановке. Тацу также говорил, что между Ямаото и Мураками существовала связь. Поэтому вполне вероятно, что «Роза Дамаска» – одно из мест, где Ямаото подлавливал политиков в пикантной обстановке.
А это означало, что сейчас у кого-то в системе Ямаото имелось видео с моим лицом. Это при любых обстоятельствах плохо. А интерес ко мне Мураками еще больше осложнял ситуацию. Мураками мог показать кому-нибудь это видео для дополнительной проверки. Например, Ямаото, которому мое лицо было известно. А я использовал имя тяжелоатлета в качестве пропуска в додзо Мураками. Если бы они сообразили, с кем в действительности имели дело, то вполне могли догадаться, что «несчастный случай» с качком на самом деле таковым не был.
Я попытался сложить воедино всю имевшуюся информацию. За Юкико в «Розе Дамаска» стоял кто-то более высокий. Возможно, Ямаото пытался зацепить Гарри. Если их интересовал Гарри, то только потому, что Гарри мог привести ко мне.
А что Контора? Она следила за Гарри. По словам Канезаки – в качестве ключа ко мне. Вопрос в том, работал ли Ямаото с ЦРУ в одной связке, или их интерес – чистое совпадение. Если первое – то какова природа их связи? Если последнее – какова природа их интереса?
Наоми помогла бы мне получить ответы, если все сыграть правильно. И решить дела нужно быстро. Даже если Гарри для этих людей важен только как средство доступа ко мне, он все равно в опасности. А если бы Мураками вычислил, что Араи Кацухико на самом деле Джон Рейн, и у Гарри, и у меня на руках оказалась бы серьезная проблема.
Без нескольких минут три пошел дождь. Я быстро вернулся к дому и занял позицию в тени. Под навесом не капало, хотя становилось прохладно. Болела нога, по которой пришлись удары Адониса. Я потянулся, чтобы размяться.
В 3.20 на улочку завернуло такси. Я наблюдал за ним из тени, пока машина не проехала мимо меня к заднему входу. Наоми.
Такси повернуло налево и остановилось как раз перед вторым входом в здание. Открылась дверь, в салоне загорелся свет. Я увидел, как Наоми расплачивается с шофером, а он дает ей сдачу. Дверь широко распахнулась, и она вышла. На ней было черное по колено пальто из мягкой шерсти или кашемира, она плотнее запахнула его. Дверь закрылась, и машина уехала.
Девушка открыла зонтик и направилась в сторону входа. Я вышел из укрытия.
– Наоми, – тихо позвал я.
Она резко обернулась, и я услышал ее дыхание.
– Какого черта?! – воскликнула она по-английски с португальским акцентом.
Я поднял руки ладонями вперед:
– Я просто хочу поговорить.
Наоми посмотрела через плечо, возможно, измеряя расстояние до двери, потом повернулась ко мне, явно приняв решение.
– Я не хочу разговаривать с вами. – Она сделала ударение на первом и последнем словах, причем ее акцент только подчеркнул волнение.
– Вы не обязаны, если не хотите. Я просто прошу, это все.
Наоми снова осмотрелась по сторонам. Она хорошо чувствовала опасность. Большинство людей перед лицом угрозы отдают ей все свое внимание. Это делает их легкой добычей, если «угроза» – всего лишь уловка, а настоящая засада на самом деле на фланге.
– Откуда вы знаете, где я живу? – спросила она.
– Посмотрел в Интернете.
– Правда? Вы считаете, что, если у меня такая работа, я везде вывешиваю свои координаты?
Я пожал плечами:
– Вы дали мне свой электронный адрес. Если имеется хотя бы такая скромная информация, с ее помощью можно многое узнать.
Ее глаза сузились.
– Вы кто, профессиональный преследователь?
– Нет, – покачал я головой.
Дождь усиливался. Я понял, что если не обращать внимания на некоторый физический дискомфорт, с погодой мне не так уж не повезло. Под зонтиком Наоми осталась сухой и была вполне уравновешенной. Я же вымок и почти дрожал. Контраст должен был придать ей уверенности.
– У меня что, проблемы? – спросила она.
Это удивило меня.
– Что еще за проблемы?
– Я ничего плохого не делала. Ни в чем не замешана. Я просто танцовщица.
Я не знал, куда она клонит, но не хотел ее останавливать.
– Вы ни в чем не замешаны? – переспросил я.
– Я не замешана! И не хочу. Я занимаюсь своим делом.
– У вас нет проблем, по крайней мере со мной. Я действительно просто хочу поговорить.
– Назовите мне хоть одну вескую причину.
– Потому что вы мне верите.
Ее лицо выразило смесь удивления и недоверия.
– Я вам верю?
Я кивнул.
– Вы предупредили меня о подслушивающих устройствах в клубе.
На мгновение она закрыла глаза:
– Господи Иисусе, я знала, что пожалею об этом!
– Но вы знали, что пожалеете больше, если ничего не скажете.
Наоми покачивала головой, медленно и размеренно. Я знал, о чем она думает: «Я сделала этому парню одолжение, и теперь не могу от него избавиться. Он и есть проблема, а мне проблем не нужно».
Я отбросил упавшие на лоб волосы.
– Мы можем куда-нибудь зайти?
Она посмотрела налево, потом направо. Улица была пуста.
– Хорошо. Давайте возьмем такси. Я знаю место, где открыто допоздна. Там мы сможем поговорить.
Мы поймали такси. Я сел первым, Наоми проскользнула за мной и продиктовала водителю адрес: Сибуйя-ку, номер 3-3-5, на южной стороне Роппонги-дори. Я улыбнулся:
– «Тантра»?
Она посмотрела на меня слегка озадаченно:
– Вы знаете это место?
– Я давно здесь живу. Хорошее заведение.
– Не думала, что вы знаете. Вы немного… старше.
Я рассмеялся. Если она хотела меня разозлить, то удар пришелся мимо. Я никогда не переживал по поводу своего возраста. Большинство людей, которых я знал, когда был моложе, уже мертвы. То, что я все еще дышу, уже само по себе предмет гордости.
– «Тантра» – это как секс, – пояснил я. – Каждое поколение считает, что именно оно открыло его.
Наоми отвернулась, и некоторое время мы ехали молча. Я бы предпочел, как обычно, выйти из такси на расстоянии нескольких минут ходьбы от нужного адреса. Однако в связи со всеми обстоятельствами сегодняшнего вечера я счел вероятность проблем, происходящих из полного отсутствия у Наоми чувства безопасности, относительно низкой.
Через несколько минут мы остановились перед невыразительным офисным зданием. Я заплатил, и мы вышли. Дождь прекратился, улица была пустой, словно вымершей. Если бы я не знал, где мы находимся, то сказал бы, что довольно странно посреди ночи выходить из такси в таком месте.
Позади нас над лестничным колодцем тускло светилась буква «Т» – единственный внешний признак существования «Тантры». Мы спустились по ступеням, прошли через пару внушительных металлических дверей и оказались в освещенном свечами фойе, которое, как короткий туннель, вело к залу, где можно было сесть.
Появился официант и тихим голосом спросил, вдвоем ли мы пришли. Наоми ответила утвердительно, и он проводил нас внутрь.
Бетонные стены выкрашены в коричневый цвет, потолок черный. Я заметил несколько ламп, однако главным образом свет исходил от свечей на столах и в углах покрытого лаком цементного пола. В нишах тут и там – статуи, изображающие сцены из Камасутры. Вокруг расположилось около полудюжины компаний, все сидели на полу на подушках или в низких креслах. Тихий разговор и приглушенный смех. Какая-то музыка, похожая на легкий арабизированный техно, мягко лилась из невидимых динамиков.
В глубине располагалось два дополнительных помещения. Я знал, что они были частично скрыты от главного зала тяжелыми лиловыми портьерами. Я спросил официанта, свободны ли они, и он показал на правый. Я посмотрел на Наоми, она кивнула.
Мы прошли через портьеры в комнату, скорее напоминавшую маленькую пещеру или опиумный притон. Потолок низкий, от свечей по стенам разбегались мерцающие всполохи. Мы сели на подушки в углу, официант подал меню и ретировался, не произнеся ни слова.
– Вы голодны? – спросил я.
– Да.
– Аналогично. – Я потер мокрые плечи. – И еще замерз.
Вернулся официант. Мы заказали горячий чай, фирменные чипсы «Аю» и фаршированные блинчики. Наоми выбрала двадцатилетний «Хайленд-Парк». Я присоединился.
– Откуда вы знаете это место? – спросила Наоми, когда официант вышел.
– Я же сказал вам, что долго здесь жил. Десять лет, может быть, больше.
– То есть вы живете в Токио.
Я помолчал.
– Жил. До недавних пор.
– Что привело вас назад?
– У меня есть друг. У него какие-то проблемы с людьми из вашего клуба, а он даже не знает об этом.
– Что за проблемы?
– Это я и пытаюсь выяснить.
– Зачем же вы рассказывали мне всякую чушь про бухгалтера?
Я пожал плечами:
– Искал информацию. Я не видел необходимости слишком много рассказывать вам.
Несколько минут мы сидели молча. Пришел официант с блюдами и напитками. Сначала я выпил чаю. От него сразу стало теплее. «Хайленд-Парк» подействовал еще лучше.
– Этого мне и не хватало, – сказал я, откидываясь на подушки и чувствуя, как тепло разливается по телу.
Наоми взяла блинчик.
– Вы когда-нибудь были в Бразилии? – спросила она.
– Да.
Это ложь, но ее можно считать моральным эквивалентом правды. Не рассказывать же, что я изучаю все, что могу, о стране, в которую собираюсь отправиться впервые и навсегда.
Наоми откусила кусок блинчика и стала жевать. Голова ее слегка склонилась набок, как будто она о чем-то задумалась.
– Сегодня, когда я увидела, с кем вы пришли, я подумала, что вы, наверное, выучили несколько фраз по-португальски, чтобы разговорить меня, и решила, что я попала в беду.
