Текст книги "Случайная судьба"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)
– Откуда тебе это известно? – подозрительно осведомилась Поппи.
– У меня же двенадцать племянников и племянниц, так что опыта хватает. Можешь поверить мне на слово – им достаточно только бросить взгляд на человека, чтобы понять, любит он детей или нет. – Гриффин ухмыльнулся. – У меня для тебя тоже кое-что есть.
– Я тебе уже сказала – никаких поцелуев.
– Нет, нет, я не об этом. Гриффин наклонился к ней так близко, что его губы коснулись ее уха. – Мне тут кое-что прислали из Калифорнии. Хочешь взглянуть?
* * *
Поппи сидела у себя дома возле жарко пылавшего камина, не в силах думать ни о чем, кроме свертка, лежавшего у нее на коленях. Она уже успела бегло просмотреть его содержимое. Сейчас взгляд ее был прикован к фотографиям. В основном на них была Лиза Мэтлок в форме выпускницы старшей школы. Был там и снимок, где она стояла среди членов туристического клуба. На нем чья-то рука обвела ее голову кружком. На другом, не таком удачном, она была запечатлена на заднем плане с подносом в руках – скорее всего, на чьей-то свадьбе. Кроме снимков была еще копия ее водительских прав.
– Ну и что ты об этом думаешь? – спросил Гриффин.
Поппи взяла снимок выпускного класса и долго рассматривала его. С каждой минутой на сердце у нее становилось все тяжелее.
«Ни малейшего сходства, – хотелось крикнуть ей. – Это две совершенно разные женщины». Однако вместо этого она обескуражено покачала головой:
– Потрясающе!
– Очень похожи, верно?
– Да. – Поппи покосилась на Гриффина – свежий после душа, с еще мокрыми волосами, он был чертовски привлекателен. Она могла бы смотреть на него до бесконечности, если бы не тяжкий груз, камнем лежавший у нее на сердце.
– Это как раз тот самый, что висел на стене кабинета моего брата. Неудивительно, что ты так поражена. Сходство действительно…
– Сверхъестественное. Но это отнюдь не значит, что Хизер и есть Лиза, – поспешила добавить Поппи. Упрямство было тут ни при чем. Она была благодарна Гриффину за эти снимки, которые объясняли, как могла случиться такая чудовищная ошибка. – Ты же знаешь, у каждого из нас где-то есть двойник. – Она еще раз посмотрела на снимок, и ей бросилось в глаза, что у Лизы Мэтлок тоже были седые пряди в волосах.
– Но чтобы этот двойник еще и улыбался точь-в-точь, как ты! Тогда, в октябре, меня поразила ее улыбка. Даже если не брать в расчет шрам, улыбается она в точности, как Хизер.
Поппи поймала себя на том, что не в силах оторваться от глаз девушки на снимке. Фотография была цветной, и глаза ее мерцали тем же таинственным серебристым светом, что и глаза Хизер.
– Судя по их записям, училась она превосходно. Ничего удивительного, что она получила стипендию. – Поппи покопалась в ворохе бумаги и вытащила наугад один лист. Это оказалась выписка, выданная отделением скорой помощи городской больницы Сакраменто. Она была сделана за восемь месяцев до того, как погиб Роберт Диченца. Глубокий порез в углу рта был не единственным, о чем там говорилось. Судя по всему, у Лизы на лице было множество порезов. Врач, проводивший осмотр, отметил, что, по его мнению, это типичный случай бытового насилия, хотя сама пациентка факт избиения решительно отрицала.
– Для чего он указал это? – спросила Поппи, нисколько не сомневаясь, что Гриффин читает через ее плечо.
– По закону он вовсе не обязан был этого делать. Лиза поклялась, что ей уже исполнилось восемнадцать. Естественно, она солгала, но ведь он это не знал. Конечно, доставь ее опять к нему в таком состоянии, он бы мог позвонить в полицию. Но больше он ее не видел. Если это и случилось снова, она, вероятно, обратилась в другую больницу.
– Твой приятель ничего больше не нашел?
– Пока нет. Но он продолжает искать.
Поппи стала сравнивать снимок выпускного класса с другими фотографиями. Шрам был везде. Кроме снимка на водительских правах.
– Когда она получила права?
– Как только ей исполнилось семнадцать.
– Посмотри дату рождения Лизы. Апрель! А Хизер родилась в ноябре.
Гриффин промолчал.
– Ты считаешь, Хизер могла солгать? То, что Лиза была лгуньей, мы уже убедились. Ведь обманула же она доктора, сказала, что ей уже исполнилось восемнадцать. Но Хизер… Все, кто знают ее, в жизни не поверят, что она может сказать неправду.
Телефон слабо звякнул.
Еще даже не взяв трубку, Поппи почувствовала, что начинает злиться.
– Слушаю.
– Мику Смита, пожалуйста.
– Кто его спрашивает?
– Сэмюэл Аткинс, «Сакраменто Би». – Это было сказано так, словно они с Микой были давними приятелями.
– Сэмюэл Аткинс, «Сакраменто Би», – повторила Поппи. – И вы рассчитываете, что я вот так возьму и соединю вас с мистером Смитом.
– С кем я говорю?
– С его пресс-секретарем. Он не подходит к телефону и интервью тоже не дает.
– Я заплачу.
– Интересное предложение, – хмыкнула Поппи. – Но мистер Смит еще не дошел до такой крайности, чтобы начать торговать собой, слышите вы, Сэмюэл Аткинс, «Сакраменто Би»? – Она швырнула трубку на рычаг. – Тот самый, который звонил перед этим, – объяснила она. – Назвал другое имя, но я узнала его по голосу. Вот стервятники!
Снова взяв снимок выпускного класса, она принялась придирчиво разглядывать его, пытаясь отыскать хотя бы крошечное отличие. У Лизы на этом снимке были слегка оттопыренные уши… И у Хизер такие же уши, подумала она. У Лизы были густые, темные, слегка вьющиеся волосы – и точно такие же волосы были у Хизер. Совпадало все – даже щель между передними зубами.
– Итак, – пробормотала Поппи, – будь я на месте Лизы, разве у меня не хватило бы ума хоть немного изменить внешность? А ведь она явно была неглупа. И к тому же знала, что ее ищут. – Она оглянулась на Гриффина. – По-моему, это лучшее доказательство того, что мы имеем дело с двумя разными женщинами.
– Но можно забраться в какое-нибудь Богом забытое место, где никому не придет в голову тебя искать, – возразил Гриффин. – И тщательно замести следы – взять себе новое имя, обзавестись новыми правами и карточкой социального страхования – не только проще, но и значительно дешевле, чем сделать пластическую операцию.
Поппи попыталась представить Хизер в этой роли, но у нее ничего не вышло.
– Это все или у тебя есть что-то еще?
– Пока нет, но я продолжаю работать. – Он улыбнулся. – Не подумай, что я пытаюсь от тебя что-то скрыть – просто хочу рассчитывать на душ хотя бы пару раз в неделю. Кстати, у тебя роскошный душ.
– Особенно после того, как ты вытащил оттуда мой стул.
– Избалованные богатенькие мальчики любят, чтобы места было много!
– А нам, несчастным паралитикам, без них не обойтись. Как и без лекарств тоже. Если ты успел сунуть нос в аптечку, то наверняка уже убедился в этом.
– Я никуда не совал свой нос, – обиделся Гриффин. – И потом – зачем? Я достаточно подкован во всем, что касается спинальной параплегии. И о лекарствах я тоже знаю – они нужны для сокращения мышц.
– Подкован, значит, – задумчиво повторила Поппи. – Право же, ты меня смущаешь. – Ей вдруг пришло в голову, не мог ли он раздобыть копии ее врачебных осмотров, как он это сделал, собирая информацию о Лизе, и ее моментально бросило в жар.
– Знаешь, что будет, если я перестану глотать свои пилюли? У меня мышцы ссохнутся. Мне тридцать два года, а я глотаю их каждый божий день. И буду глотать до самой могилы.
Похоже, на Гриффина это не произвело никакого впечатления.
– Ну и что? А как же диабетики со своими инсулиновыми уколами? Прости, ангел мой, но если ты намеревалась меня напугать, то у тебя ничего не вышло.
– Я не ангел и, по-моему, вчера ясно дала тебе это понять.
– Насколько я помню, вчера ты с жаром доказывала, что тоже имеешь право иногда пожалеть себя. И я совершенно с тобой согласен. Конечно, имеешь – как и каждый нормальный человек. Почему это должно отталкивать меня?
– Ладно, – окончательно разозлилась Поппи. – А если я признаюсь, что у меня темное прошлое?
– Ты имеешь в виду ту аварию?
Интересно, что ему об этом известно? С трудом отогнав от себя эту мысль, Поппи покачала головой:
– Нет, то, что было до нее. Между прочим, я была ужасным ребенком – вечно строила всякие каверзы и бунтовала по всякому поводу. Спроси мою мать, если хочешь.
– Поппи, какое мне дело до того, какой ты была в детстве?!
– Потому что это и есть моя истинная натура.
Гриффин покачал головой и с усмешкой взглянул ей в глаза.
– Не думаю. Люди со временем меняются. В жизни бывает всякое, и несчастные случаи в том числе, люди учатся на своих и чужих ошибках, становятся лучше и мудрее. Так и с тобой. То же самое, кстати, могло произойти и с Хизер.
– Стало быть, ты думаешь, что она – Лиза? – спросила Поппи, обрадовавшись, что можно переключиться на другую тему. – Если да, то тогда ты больше мне не друг. – Она указала ему на дверь. – Убирайся!
Он погладил ее по руке:
– Нет, я не думаю, что она Лиза. Я уверен, что она Хизер…
Гриффин не договорил. Или договорил? Поппи успела услышать последнее слово. Теперь. Он считает, что теперь это Хизер.
* * *
Мика не был большим специалистом по части расчесывания волос. Об этом непререкаемым тоном заявила ему Мисси. Незадолго до этого она вылезла из ванны, завернулась в полотенце и попросила отца расчесать ее мокрые волосы. Он успел провести по ним щеткой лишь пару раз, как зубья ее запутались в волосах, и Мисси вскрикнула от боли.
Мика всегда до ужаса боялся сделать дочкам больно. Он всячески оберегал их, с тех пор, как умерла Марси. Готовить он умел, мог почитать им вслух. А вот причесывать… Но даже если бы он умел и это, девочки предпочитали, чтобы их причесывала Хизер.
Но ее не было. Она сидела за решеткой, вычеркнув его из своей жизни. Мика тщетно пытался угадать, что же все-таки она скрывает. Догадки были одна другой мучительнее.
Решив сделать хоть что-то полезное, Мика торопливо уложил дочек в постель и спустился вниз, чтобы проверить содержимое чулана возле кухни. Рядом, на стене, висел список того, что нужно купить в магазине, школьное расписание и множество записок с нужными телефонами, написанных рукой Хизер, вперемешку с рисунками девочек. Честно говоря, он понятия не имел, чьи это телефоны.
Зато он хорошо знал, что означает лист в самом центре. Это был перечень того, что предстоит сделать, чтобы, чуть только в кленах появится сок, можно было немедленно приступить к варению сиропа. Итак, рощу сахарных кленов он уже очистил и привел в порядок. Теперь надо проложить трубы. В прошлом году ему помогала Хизер…
Стиснув зубы, Мика направился к задней двери. Снег возле нее казался хорошо утоптанным, однако он знал, что это ненадолго. До весеннего равноденствия оставалось совсем недолго. Приход весны Мика нутром чуял. Недаром он был сын и внук сахаровара.
В такие вечера, как сегодня, нужно мыть котлы и готовить все к сезону, который начинается в апреле. Опоздаешь – и сок загустеет, станет почти черным, а потом и вовсе перестанет течь.
Он уже повернул рукоятку газа, собираясь нагреть воды, когда в мозгу у него вдруг вспыхнула мысль: что, если кому-то из дочек вдруг приснится дурной сон? Ведь отсюда он ничего не услышит. Раньше он всегда уходил со спокойной душой – потому что рядом с ними была Хизер.
С тоской подумав, что он не может позволить себе роскошь оставить все немытым, Мика наполнил водой бак из оцинкованной стали, добавил в него приготовленное заранее специальное моющее средство. Но через пару минут он завернул кран с газом и бегом вернулся в дом.
Глава 8
В субботу Гриффин спал мертвым сном, из которого его вырвало дикое завывание работающего на высоких оборотах двигателя. С перепугу решив, что кто-то сейчас протаранит стену дома, он кубарем слетел с постели. Свет фар, пробившись сквозь занавески, уперся в потолок. Гриффин выскочил на крыльцо и слепо заморгал, когда яркий свет ударил ему в лицо.
– Кто тут? – завопил он.
Лучи фар прочертили в темноте ослепительную дугу, резко свернули вбок, а вслед за ними исчез и шум. В отблесках света на снегу мелькнуло нечто, напоминающее снегоход. Гриффин успел разглядеть позади смутные очертания какой-то темной массы довольно большого размера. Через секунду рев двигателя окончательно стих, и вновь воцарилась тишина.
Закрыв дверь, Гриффин глянул на часы – еще не было и шести. За ночь печка прогорела, и в комнате стоял холод, но уже не такой лютый, как когда он только приехал. К тому же Гриффин заранее принес в дом дрова – сухие, они только и ждали того, чтобы их сунули в печь.
Убедившись, что угли еще есть, Гриффин кинул на них парочку поленьев, и через несколько минут печка весело загудела.
Он влез в джинсы и куртку, сунул в карман фонарик, который накануне купил у Чарли, и вышел из дома. Тропинка, ведущая к озеру, была теперь протоптана, и идти по ней было одно удовольствие. Добравшись до озера, он увидел рядом со следами своего грузовика глубокие колеи, оставленные гусеницами снегохода, которые привели его к дальнему концу острова.
– Как дела? – окликнул его из темноты дребезжащий старческий голос.
Гриффин подошел поближе:
– Насколько я понимаю, вы – Билли Фарруэй?
– Точно.
– Мне говорили, что рано или поздно вы появитесь.
– Нынче рано, а все из-за ледового праздника. Торчал, понимаешь, на дальнем конце Элбоу – уж больно там рыбка хорошо ловится. Да только на выходные там будет не протолкнуться – все отправятся за покупками. Ну и порыбачить, конечно. Что хорошего сидеть друг у друга на голове, верно? Эх, а как там славно треска клюет! Ты, парень, кофе-то пил уже или нет?
– Еще не успел, – улыбнулся Гриффин. – Могу сварить.
– Вот и свари, пока я тут приберусь малость в доме. Только без молока и всяких там фокусов. Я предпочитаю черный.
Гриффин вернулся в дом, поставил на плиту котелок и отыскал в шкафу две кружки. Уже рассвело. Выглянувшее из-за горизонта солнце выхватило из темноты дом, о котором упомянул Билли Фарруэй. Это была крохотная деревянная избушка с жестяной крышей и торчавшей куда-то вбок трубой, стоявшая на полозьях, под которые спереди и сзади были подсунуты поленья.
Вскоре в единственном крохотном окошке тускло замерцал огонек. Захватив кружки с кофе, Гриффин отправился к домику, подойдя, он постоял немного и нерешительно толкнул дверь. Внутри не было ничего кроме узкой походной койки, стула и печки. На полках вдоль стен вперемешку с книгами валялись кульки с припасами и консервные банки. Гриффин разглядел еще две корзинки, в одной были бананы, в другой яйца. На краю плиты стояла почерневшая от времени чугунная сковородка.
Хозяин оказался под стать жилищу – с всклокоченной копной совершенно седых волос и такими же клочковатыми бровями. А вот щеки у него были младенчески румяные, словно яблоки. Из рукавов изношенной, но аккуратно заштопанной куртки торчали красные от мороза руки. Старик, стоя на коленях перед печкой, пытался раздуть огонь.
– Опасная штука, знаешь ли, – захлопнув дверцу, проворчал он. – Это я про огонь. Лучше следить за ним во все глаза, иначе беды не оберешься.
Гриффин протянул ему кружку с кофе:
– Вы здесь всю зиму?
– Да вроде того.
– Со своим манком?
– Со своим манком. – Старик шумно отхлебнул кофе.
– А если метель?
– И что? У меня ведь есть крыша над головой. Да и еды навалом. – Старик повернулся и потянул за какой-то крюк. В полу со скрипом открылся люк. – Видал? То-то! Взял ледобур, сделал лунку во льду, забросил удочку, закрыл люк и сиди и жди, когда звякнет колокольчик. Значит, что-то попалось. Дровишки тоже есть.
– А где вы живете в остальное время года? Я имею в виду – когда кончается зима?
– В городе. Разобью палатку на берегу и живу. Там таких стариков хватает – настоящий скаутский лагерь.
– А где они сейчас?
– Во Флориду двинули. – Старик неодобрительно фыркнул. – Звали и меня, да только фиг им! – Он поднес к губам кружку и сделал большой глоток.
– Так вы здесь всю жизнь живете?
Старик закивал.
– Во-во, всю жизнь. Точно! Жду, когда мое любимое время года придет.
– Весна, да?
Старик, погрузившись в свои мысли, казалось, не расслышал.
– Не знаю, что это с ней приключилось. Мне она по душе была.
– Кто? Весна?
– Хизер, – старик метнул в сторону Гриффина раздраженный взгляд. – Хизер, парень. О ком, ты думаешь, я говорю? О ком тут сейчас все говорят? И не важно, на озере ты живешь или в городе. Раз уши есть – стало быть, слышал. Да… А меня вот не спросили. Кому какое дело, что я знаю.
– А что вы знаете? – без особых церемоний поинтересовался Гриффин.
Билли смерил его долгим, тяжелым взглядом.
– А знаю я то, мил друг, что вижу тебя в первый раз!
Гриффин вскинул вверх руки:
– Я человек мирный.
Билл фыркнул.
– Вот о том, как варить сироп, я знаю все. Хочешь, расскажу, как продырявить кору, чтобы сок тек ровно, как варить сироп, чтоб он не подгорел? Могу с первого взгляда определить, когда он готов.
– А как вы это определяете?
Старик нахмурился, потом губы его раздвинулись в усмешке.
– А-а-а… какая разница! Хочешь глянуть, как я забрасываю удочку?
* * *
Во время ледового праздника Поппи изображала Арктического Кота. Маскарадный костюм привезла подруга, у которой был магазин. Она же помогла Поппи переодеться, напялила маску и раздала точно такие же тем, кто составлял ее «стаю». В этой роли Поппи чувствовала себя прекрасно. В распоряжении Арктического Кота был вездеход, на четырех огромных колесах, которые не давали ему увязнуть в снегу. Скорость у вездехода была небольшая, но Поппи это вполне устраивало. Главное, что он не опрокинется.
В багажнике лежало дюжины две коробок с пиццей, которые Мисси и Стар тщательно перевязали веревками. Из-под ярко раскрашенных масок лиц их почти не было видно.
Поппи оглянулась назад:
– Эй, девочки, все в порядке? – Обе маски согласно закивали. – Ехать готовы? Тогда вперед!
Поппи подняла вверх оба больших пальца и подождала, пока они ответят ей тем же. На этот раз они даже улыбнулись.
В душе у нее все перевернулось – именно эти улыбки ждала она с самого утра, когда Мика завез к ней дочек. Тогда улыбок не было и в помине – хмурые, невыспавшиеся, девочки выглядели так, словно их вытащили на улицу прямо из постели: из-под курток виднелись ночные рубашечки, шапки были нахлобучены кое-как, и по кислым лицам обеих было ясно, что обрадовать их может только одно – возвращение Хизер.
– Работы по горло, – буркнул Мика, когда Поппи открыла дверь. Она не сказала ни слова, потому что знала, сколько бывает дел, когда приближается сезон.
Проводив Мику, она позволила девочкам забраться к ней в постель и тут же почувствовала, что просто тает от счастья. В собственном доме, да еще рядом со Стар и Мисси… Она ощущала себя полезной. Способной на что-то. Отогнав терзавшие ее мысли о Хизер, она наслаждалась теплом прижавшихся к ней двух сторон детских тел.
Теперь, особенно пристально вглядываясь в дорогу в тех местах, где она змейкой вилась вдоль берега, Поппи везла коробки с пиццей в пиццерию, которую на днях открыл Чарли. Дождавшись, пока двое старших мальчиков Чарли разгрузят багажник, она отправилась за следующей партией. После пиццы настал черед напитков, затем – хот-догов, гамбургеров, булочек и приправ.
Покончив со всем этим, они отправились домой, а им навстречу стремительно неслись снегоходы, мотосани и лыжники. Чуть дальше виднелись трассы для мотогонок и места для зрителей, а за ними – открытое место, где буеристы, расправив паруса, старались поймать ветер.
Восхищенно присвистнув при виде этого феерического зрелища, Поппи предложила проехаться по берегу еще раз. К тому времени, как они вернулись на дорогу, ведущую в город, девочки проголодались до такой степени, что согласились съесть по хот-догу и ломтику пиццы. Народ все прибывал. Толпы одетых в разноцветные куртки горожан клубились на поверхности озера, белые облачка пара окутывали их разрумянившиеся от мороза лица. У палаток, где торговали не только едой, но и футболками, меховыми шапками и деревянными поделками, было не протолкнуться. Особенно многолюдно было там, где соревновались рыболовы. Зрители делали ставки, громко аплодируя всякий раз, как выхваченная из-подо льда рыбина укладывалась на весы, а потом выставлялась на всеобщее обозрение.
Поппи догадывалась, что толпа состоит не только из местных. Наверняка тут полным-полно газетчиков, решила она, выискивая их взглядом, но единственный, кого она узнала, был Гриффин, под ярким солнцем его волосы вспыхивали рыжевато-красным огнем, и голова сияла в толпе, словно красный огонь маяка.
Заметив ее, он помахал ей рукой. Она помахала ему в ответ и вернулась к разговору с кем-то из знакомых, которых вокруг было множество. Этот день для города всегда был настоящим событием. Люди, просидев в четырех стенах почти всю зиму, были счастливы хоть ненадолго вырваться из дома, повидаться с друзьями, всласть поболтать и посплетничать: кто у кого родился, кто на ком женился, а кто успел развестись. Естественно, говорили и о погоде – будет ли еще снегопад, ждать ли холодов и справится ли Мика один, когда начнется сезон. После этого разговор, само собой, переходил на Хизер. А поскольку Поппи была ее лучшей подругой, ее просто засыпали вопросами.
Вначале вопросы были в основном те, которые она постоянно задавала себе: «Почему именно Хизер?», «Почему так внезапно?», «Почему у нас, в Лейк-Генри?» и «Почему именно сейчас?»
Но потом последовали другие: «Видела ли ты снимок, который показывали по телевизору и на котором ну просто вылитая Хизер?»
«Откуда он?», «Почему мы этого не знаем?», «Где-то же у нее остались родственники… Ты ведь ее подруга, Поппи, неужели она тебе не говорила?» «А Мика? Он-то наверняка должен знать. Ведь они жили вместе все последние годы».
Жгучий интерес, казалось, овладел всеми без исключения. «Оказывается, мы ничего о ней не знаем. Она прожила рядом с нами четырнадцать лет, и ни словом о себе не обмолвилась. Может, ей есть что скрывать?»
* * *
Гриффин, смешавшись с толпой, старался казаться таким же оживленным, как все. Он успел даже поучаствовать почти во всех конкурсах и состязаниях. Происходящее ему действительно понравилось. Гриффин не раз бывал на подобных празднествах, но это выгодно отличалось от всех других. Может, ему недоставало изысканности, зато искреннее веселье било тут через край. Люди действительно радовались, встретив друг друга.
Любопытство являлось его натурой, задавать вопросы для него было так же естественно, как дышать, но сейчас Гриффин старался действовать с предельной осторожностью. Вопросы, которые он задавал, были абсолютно невинными. Он расспрашивал о наживке, на которую клюет в это время треска, интересовался, кто придумывал надписи на майках, которыми торговали повсюду. Он волновался, не треснет ли лед на озере под тяжестью такого скопища народа.
У него чесался язык спросить о Хизер, но для окружающих он был чужак, представитель средств массовой информации – и он так и не осмелился это сделать. Только вытягивал шею и прислушивался, когда разговор о ней заходил среди кого-то из местных.
Кое-что удалось вытянуть из старших сыновей Чарли, торговавших пиццей в одной из палаток. Подростки обычно менее подозрительны, чем взрослые, подумал Гриффин и не ошибся. Ребята охотно подтвердили, что Хизер работала у отца в кафе до тех пор, пока не перебралась к Мике, что часто оставалась приглядывать за ними, когда они были малышами, и что родители оставляли ее вместо управляющего, когда уезжали в отпуск. Но когда Гриффин поинтересовался, рассказывала ли она хоть что-нибудь о себе, мальчишки, переглянувшись, пожали плечами. То же самое повторилось, когда он ехидно предположил, что они просто не желают выдавать доверенные им секреты. После этого на все его расспросы оба парня только молча улыбались.
Наконец, он сдался и теперь просто стоял и глазел по сторонам. Мимо проходили люди. Мелькали знакомые лица. Кое-кто, завидев его, сначала улыбался, но потом, спохватившись, отворачивался.
Поппи, казалось, была одновременно везде – на своем вездеходе она кружила по льду, а две маленькие девочки сидели на заднем сиденье. Она чувствовала себя как рыба в воде, была в своей стихии.
А вот он, похоже, стал персоной нон грата.
Окончательно почувствовав себя одиноким, Гриффин пробрался к своему грузовичку, собираясь вернуться домой. В конце концов, у него полно дел. К счастью, здесь, в городе, его мобильник заработал, и он успел уже раза три побеседовать с Хэйденом.
Ему действительно было чем заняться, но почему-то его грузовик свернул не в сторону Литтл-Беар. Гриффин не сразу сообразил, что едет к Мике.
* * *
«Неужели ей есть что скрывать?» Поппи не могла вспомнить, кто именно это сказал, но слова эти, словно назойливая муха, продолжали звенеть в ее ушах. Стремясь избавиться от этого кошмара, она предложила девочкам еще проехаться. Солнце уже стояло довольно низко, однако не казалось таким холодным, как это бывало зимой.
– Держитесь, – крикнула Поппи, опуская на лицо маску и лихо тронулась с места. Вездеход перевалил через откос, плюхнулся на лед и понесся вперед.
Слегка опешив от такой прыти, Поппи сбросила скорость и оглянулась назад. Девочки, не забыв пристегнуться, сидели спокойно. Улыбнувшись, Поппи вскинула вверх большие пальцы. Они ответили ей тем же.
Поппи помчалась вперед, мимо палаток, потом, крутя огромный руль, принялась петлять между навесами, где возле своих лунок сидели рыбаки, весело махавшие ей. Мисси, обхватив ее за плечи, крикнула ей в ухо: «Еще»! – и Поппи, снова стала выписывать вензеля на льду. Позади весело визжали девочки. На душе у нее полегчало.
Заметив в снегу глубокую колею, проделанную гусеницами снегоходов, она проехала по ней до того места, где колея внезапно обрывалась и начинался девственно белый снег. Поппи резко прибавила скорость. Это было потрясающе. Весь мир, казалось, принадлежал им – только им одним. Они мчались вперед, и ветер свистел у них в ушах, приглашая взмыть в бескрайние просторы неба. Поппи забыла обо всем, упиваясь чувством свободы – она больше не думала о том, что никогда не сможет ходить. Не думала она и о Хизер.
Но длилось это недолго. Что-то вдруг сжалось у нее внутри, как будто страх мягкими лапками стиснул ей сердце. Немного сбросив скорость, Поппи оглянулась. Девочки сияли. Поппи снова описала гигантский круг и направилась в сторону города. Чем ближе они подъезжали, тем медленнее катился вперед вездеход, словно ему тоже не хотелось возвращаться.
– Посмотри! – крикнула Стар.
Поппи бросила взгляд в ту сторону, где на самом берегу чернела небольшая палатка.
– О черт! – с досадой воскликнула она. – Чуть не забыла! – Круто вывернув руль, она нажала на газ. Подъехав поближе, Поппи притормозила. Стар и Мисси выпрыгнули из машины.
– Привет, тетя Поппи! – дружным воплем приветствовали ее выстроившиеся шеренгой на берегу несколько девочек. Среди них была шестилетняя Рут, самая младшая из дочек Роуз. Средняя, семилетняя Эмма, улыбалась из-за ее плеча. Поппи и глазом моргнуть не успела, как Мисси и Стар уже подбежали к ним. Мисси и Эмма учились в одном классе и были лучшими подругами.
Роуз, отделившись от группы стоявших неподалеку матерей, вприпрыжку понеслась к ним. Поппи бросились в глаза ее бледность и круглые от испуга глаза. Подбежав к ней, Роуз мертвой хваткой вцепилась ей в руку.
– Я наблюдала за тобой, – еле слышно прошептала сестра. Господи, как же ты мчалась!
Ну просто вылитая Мэйда! Поппи почувствовала смутные угрызения совести.
– Ну что ты, и вовсе не так быстро!
– Еще как! – продолжала Роуз срывающимся от страха голосом. – Ты набрала такую скорость, что я чуть в обморок не упала. Мне казалось, эта проклятая штуковина вот-вот перевернется, и вы все погибнете.
Поппи заставила себя улыбнуться.
– Послушай, Роуз, эта «штуковина» просто не может перевернуться. Видишь, какая она устойчивая? А посмотри на ее колеса – они намертво вгрызаются в землю.
– Но под тобой была не земля, а снег и лед. И потом, ты ведь была не одна, а с девочками…
– На девочках были шлемы. И они сидели сзади.
Роуз оглянулась на озеро:
– Не знаю, зачем ты это затеяла.
У Поппи появилось какое-то неприятное предчувствие.
– Почему бы и нет?
Та только отмахнулась.
– Ну уж нет, Роуз, будь любезна, скажи.
– Сама знаешь, – нехотя буркнула Роуз, бросив косой взгляд на ноги Поппи. – Да, ты подруга Хизер, и то, что сейчас приглядываешь за девочками, просто замечательно – учитывая, сколько всего разом свалилось на бедного Мику. Но не слишком ли много ты на себя берешь? Что, если с ними что-то случится? Если кто-то из них вдруг упадет? Ведь ты же не сможешь даже поднять ее.
Поппи моментально ощетинилась. Конечно, она и сама уже думала об этом, однако слышать то же самое из уст Роуз почему-то было унизительно.
– Еще как смогу, – отрезала она.
– Да? Интересно, как?
– Как любой нормальный человек – руками. У меня сильные руки, Роуз. Держу пари, что посильнее твоих.
Роуз тяжело вздохнула:
– Может, и сильнее. Но разве в этом дело? Ты же никогда не была матерью и не понимаешь, каково это – бояться за своего ребенка.
– Родить может любая женщина. – Поппи бросилась в бой. – Глухая, слепая и даже с синдромом Дауна. А я что – хуже?! Впрочем, успокойся, в мои ближайшие планы это отнюдь не входит. А сейчас я просто хочу помочь друзьям. Но если ты так переживаешь за Стар и Мисси, то почему бы тебе тоже не внести свою лепту?
Еще не договорив, Поппи уже пожалела о сказанном. Роуз была великолепной матерью, материнский инстинкт был у нее в крови. Она вся загорелась.
– Замечательная идея! Кстати, Ханна гостит у подруги. – Роуз заговорщически понизила голос. – Мы решили, что сегодня к вечеру ни у кого не будет сил даже стоять на ногах, поэтому Арт взял в прокате пару кассет, и еще мы купили пиццу. Было бы просто здорово, если бы Стар и Мисси согласились приехать к нам. Как ты думаешь, Мика не станет возражать?
Поппи подумала, что Мика наверняка заработается до ночи и будет только рад, если кто-то снимет с его плеч хлопоты о девочках. Конечно, она могла забрать их к себе, но предложенный Роуз вариант был лучше. Эмма и Рут очень славные девчушки. К тому же на Роуз можно было положиться. Конечно, она частенько злилась на сестру, но доверяла ей, как самой себе.
Выходит, Поппи весь вечер будет в одиночестве изводить себя, снова и снова переживая упреки Роуз, но тут уж ничего не поделаешь.
* * *
Гриффин был страшно доволен собой. Хотя за весь вечер ему удалось вытянуть из Мики не больше десятка слов, зато когда солнце село, основное помещение сахароварни, жарко протопленное, заполненное клубами пара и пропитанное запахом хлорки, было забито плодами их многочасового труда. Они с Микой в четыре руки перемыли и выскребли бесчисленное множество всяких труб, трубок и трубочек, дюжины ведер и котлов, кучу каких-то приспособлений из нержавейки… Термометры, гидрометры, рефрактометры, сепараторы, ковши и мешалки – Гриффин понятия не имел, для чего все это, но спросить боялся. В глазах Мики это была пустая болтовня, а пустую болтовню Мика явно не жаловал. Собственно, даже те несколько слов, которые он произнес за весь вечер, были вряд ли адресованы Гриффину – похоже, Мика разговаривал сам с собой.
