Текст книги "Случайная судьба"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
– Извините, вот это как раз в вашей власти, – резко перебила его Кэсси. – И только вы можете уладить все это без лишнего шума. Хизер может предстать перед членами магистрата здесь, в Нью-Гемпшире. Обвинения с нее будут сняты, и на этом все закончится. А она взамен подпишет обязательства никогда, ни с кем ни словом не упоминать о покойном Робе – в обмен на такое же обязательство, которое члены семейства Диченцы дадут в отношении ее самой. И все.
– Но мальчик мертв!
– Насколько я помню, в те годы это был уже далеко не мальчик! – безжалостно отрезала Кэсси. – А взрослый мужчина, не стыдившийся избивать беременную женщину до того, что она была вынуждена обращаться в клинику. А его угрозы заставили ее бросить все, даже ребенка, которого она в то время ждала, отказаться от собственного имени и бежать на другой конец страны. Но вот что я вам скажу. Я вовсе не жажду ничьей крови, поверьте. Если Диченцы будут по-прежнему упираться, что ж – моя клиентка поедет в Калифорнию. И даже подпишет соглашение о неразглашении. А вот я – нет. И если в адрес Хизер прозвучит хоть одно-единственное обвинение, я молчать не стану. Я подниму такой шум, что чертям в аду станет тошно.
В трубке повисло молчание.
– А вы и в самом деле крутая, – с ноткой почти завистливого восхищения проворчал прокурор.
– Угу, – с усмешкой бросила Кэсси. И прижалась к груди мужа.
* * *
Десять минут спустя прокурор снова перезвонил. Именно этого звонка она и ждала. Немного успокоившись, Кэсси схватилась за телефон и принялась обзванивать всех, спеша сообщить радостные новости: сначала, естественно, Мике, потом Поппи и Гриффину, а уже после них – Мэриан, Сигрид, Чарли с Аннет. И, конечно, Камилле. Что-то подсказывало Кэсси, что Хизер с Камиллой связывают не совсем обычные чувства. Она понятия не имела, что тут кроется – да и не хотела знать. Достаточно было того, что есть еще один человек, которому совсем не безразлично, что будет с Хизер.
Глава 22
Суббота, словно ради такого праздника, решила с самого дня порадовать их ярким солнцем и ослепительно синим небом. Хотя, если честно, в такой день, как сегодня, даже проливной дождь вряд ли смог бы испортить им настроение, особенно Поппи. Но солнце всходило все выше, обливая землю жидким золотом, и Поппи восторженно следила за ним, не в силах отвести глаз от этого великолепного зрелища. Потом его затянула легкая дымка, сквозь которую солнце кокетливо поглядывало вниз, словно невеста – сквозь прозрачную фату, и стало немного прохладнее. Гриффин, демонстрируя завидную ловкость и даже фантазию, в это время сделал омлет. Поппи нисколько не возражала против его идеи добавить в омлет изюм, особенно когда Гриффин полил свое творение кленовым сиропом. – «Восхитительно!» – так и сыпалось у него с языка. Гриффина распирала гордость – как-никак это был сироп нового урожая, не утерпев, несколько раз подчеркнул он. Его потрясающий аромат ни с чем не спутаешь.
Поппи изо всех сил старалась делать вид, что ничего особенного не происходит. Но украдкой призналась себе, что это все-таки здорово – когда мужчина вот так суетится вокруг нее.
Естественно, она прекрасно понимала, что у него на уме, читая в нем, как в открытой книге – Гриффин пытался дать ей понять, что в его силах вернуть ее к жизни. Впрочем, забота еще не все, с благодарностью добавила она, вспомнив, с каким уважением он всегда относился к ее желаниям. А взять хотя бы постель, с легкой краской смущения мысленно добавила она. Ведь он не просто удовлетворял себя, пока она, как бревно, лежала на спине, дожидаясь, пока он кончит. Нет, всегда помня о том, чего она не может, он не забывал и о том, что она может – и заставлял ее делать это. Словно какой-то внутренний голос подсказывал это Гриффину, и в результате иногда казалось, что это она в первую очередь дарит ему наслаждение, что в глазах Поппи представлялось чуть ли не волшебством. Он с самого начала смог заставить ее почувствовать себя женщиной.
Словом, все было чудесно – до того момента, когда он снова заводил разговор о женитьбе.
Слава тебе, Господи, он хоть сейчас об этом забыл, благочестиво подумала Поппи. Ни словом не заикнулся – ни вчера вечером, пока они были «У Чарли», ни потом, когда вернулись домой и снова долго занимались любовью, ни даже утром, когда проснулись, уже зная, что Хизер скоро вернется.
– Можно взглянуть на все это и по-другому, – с философским видом проговорил Гриффин, когда они уже собирались снова выйти. – Похоже, в том, что я заварил эту кашу, есть и свои плюсы. Хизер теперь свободна. И ей больше нечего бояться.
Поппи охотно согласилась с ним. Но только частично.
– Официально с ней все в порядке. Но это официально. А что у нее на душе? Вот то-то же. Перед ней сейчас стоит нелегкая задача – каким-то образом увязать вместе ту, которой она когда-то была, и ту, которой она стала.
– Никаких проблем. Мика ведь ее любит. И ничего не изменилось.
– Да, но ты забываешь, что Хизер просто изгнала прошлое из памяти. То, что случилось, заставило его воскреснуть. Теперь ей придется как-то с этим жить.
– Никаких проблем, – с широкой улыбкой повторил Гриффин. – Мика ведь любит ее. И ничего не изменилось.
Естественно, это было адресовано в первую очередь Поппи. Впрочем, она сразу же догадалась. И была благодарна Гриффину еще больше – если такое возможно. И однако… однако она колебалось. Было кое-что еще, что мешало ей принять решение.
Не сегодня, подумала она. Сегодня у них праздник.
* * *
Мику накануне вечером удалось выпроводить к Чарли – но только лишь потому, что Камилла, явившаяся посидеть с девочками, буквально вытолкала его за дверь. Впрочем, просидел он там недолго – ровно столько, сколько понадобилось, чтобы поблагодарить всех, кто столько сделал для него, – после чего на всех парах понесся домой. В такой день, как сейчас, он чувствовал, что должен быть с дочерьми.
Они были его жизнью – они, две его дочки, да еще кленовый сироп. Дочки щедро дарили его любовью – так же щедро, как клены одаривали его своим соком. Он просто счастливчик, благодарно думал Мика. У некоторых и того нет.
Он снова и снова повторял это себе – может быть, потому, что думать о Хизер было слишком страшно. Почти до утра он пролежал в постели, ни на минуту не сомкнув глаз. Ему казалось, она рядом, он чувствовал тепло, исходившее от ее тела, блаженно вздыхал и на мгновение проваливался в сон. А когда просыпался, ее не было… И Мика вновь беспокойно крутился в постели.
Он не стал рассказывать девочкам о той сделке, которую заключила Кэсси. Конечно, это была трусость с его стороны, вернее, даже глупость, но ему до смерти не хотелось отвечать на вопрос, когда же она вернется домой. Честно говоря, он и сам толком этого не знал, потому что этого не знала и Кэсси. Она что-то бормотала вчера о магистрате, членах городского совета, о соглашении по поводу неразглашения, которое якобы необходимо подписать. Но все это разом вылетело у Мики из головы, стоило только Кэсси вновь упомянуть о возможном возвращении в Калифорнию.
Да и потом, когда Хизер вернется, было не так уж важно – гораздо больше его волновало, вернется ли она вообще? Мика догадывался, что не узнает об этом до последней минуты. И боялся, что невольно возбудит в дочерях надежду, которой, возможно, не суждено сбыться.
Стар без всяких оговорок желала получить свою мамочку назад. Девочка страшно боялась вновь оказаться брошенной – мысль о том, что Хизер может выбрать не их с Мисси, а ту, другую свою дочку, стала для Стар настоящим кошмаром. А вот Мисси, напротив, была не так уж уверена, что хочет возвращения Хизер. Она еще не простила ее ухода и нарочно растравляла в своей душе горечь и обиду на «бросившую» их мачеху. Впрочем, в душе Мика ее понимал. Он и сам сначала чувствовал примерно то же. В этом отношении Мисси пошла в него. А Стар? А Стар росла точной копией Хизер – причем до такой степени, что это иной раз казалось невероятным. И если она решит остаться в Калифорнии, для малышки Стар это будет ужасным ударом.
Мысли кружились у него в голове, словно вспугнутые летучие мыши. Когда, к большому его облегчению, наступило утро, он накормил девочек завтраком, одел их потеплее, после чего велел им забраться в кабину трактора и отвез на сахароварню. Слава богу, там не было ни телефона, ни телевизора, да и риск появления нежданных гостей в такую погоду был не слишком велик. Мика любил каждый дюйм этой земли. Он был плоть от плоти ее. Здесь он был в безопасности. Здесь все казалось вечным, надежным и неизменным. И ему хотелось, чтобы обе его дочки поняли и почувствовали это так же, как понимал и чувствовал он сам.
Спустив их на землю, Мика помог им пробраться по глубокому снегу к огромной груде валунов. Она была тут с незапамятных времен – именно тут прятался он еще мальчишкой, когда хотел побыть один. Вдалеке на солнце поблескивали трубы, тянувшиеся от одного ствола к другому, но здесь их сплошной стеной окружали ели. И оттого казалось, что они внезапно попали на необитаемый остров, отрезанные от всего остального мира.
Одну за другой Мика подсадил дочек на самый верх. Потом вскарабкался следом и уселся между ними, свесив длинные ноги. Мика ничего не говорил – просто сидел, смотрел и слушал. Деревья, обступившие их со всех сторон, были как на подбор – великаны. Пушистые сосны, вечнозеленые тсуги[7]7
Тсуги – род хвойных вечнозеленых деревьев семейства сосновых.
[Закрыть] и хемлоки[8]8
Хемлоки – североамериканские виды деревьев из рода тсуга семейства сосновых.
[Закрыть], голубые ели, на фоне которых, особенно в тех местах, где их лапы спускались до самой земли, снег казался особенно белым. Часть веток, не выдержавших тяжести снега, сломались, но это почти не бросалось в глаза.
– Господь Бог сам убрал лишние? – спросила Мисси, и Мика кивнул.
– Шшш… слушайте! – одернула их Стар. Лес казался живым – отовсюду, со всех сторон слышалось слабое перешептывание, пересмеивание – он как будто жил своей собственной жизнью, то ли не стесняясь их присутствия, то ли привыкнув считать их своими. Стар повернулась к отцу. Но хотя глаза ее вновь показались ему огромными, теперь в них не было страха – только восторг перед тем, что она называла «шепотом леса» или «снежными песнями».
Все это были любимые словечки Хизер. Ей как-то всегда удавалось удивительно точно выразить словами то, что Мика чувствовал и сам, но был бессилен объяснить. И вдруг он понял: вернется к ним Хизер или нет, она будет по-прежнему жить в их душе… она останется с ними навсегда.
Он промолчал – и даже не столько из-за благоговения перед тишиной, сколько потому, что был просто не в состоянии говорить. Горло ему сдавило, Мику переполняли чувства, которым он и названия-то не знал. Окончательно растерявшись, он постарался проглотить их вместе со вставшим в горле комком, полной грудью вдохнул кристально чистый мартовский воздух и заставил себя ни о чем не думать.
Так они сидели все вместе довольно долго, и Мике казалось, что дочки чувствуют то же, что и он. Наконец, стряхнув с себя оцепенение, он помог им спуститься и спрыгнул сам. Мисси, весело размахивая руками, вприпрыжку помчалась вперед, ловко лавируя между пнями, в то время как Стар, примолкнув, тащилась вслед за отцом, пристально разглядывая что-то у себя под ногами и временами совала нос в щели и дупла, любуясь крохотными обитателями леса.
Мика незаметно поглядывал на них, не спуская при этом глаз с синего шланга, который мало-помалу наполнялся соком. Наконец, окликнув расшумевшихся дочек, он погнал их к трактору и двинулся вниз, к подножию холма. К тому времени, как они добрались до сахароварни, чаны были до краев наполнены свежим соком, казалось, только и ждавшим, когда его станут варить, а дорожка к ней была напрочь забита грузовиками.
Обитатели Лейк-Генри явились варить кленовый сироп.
* * *
Поппи добралась до Мики вскоре после появления первого грузовика. Прошмыгнув мимо него, она двинулась прямо к дому, припарковала машину и вместе с Гриффином вытащила огромную коробку чили, за которой они заезжали к Чарли. Однако протиснуться в кухню оказалось настоящей проблемой – она оказалась до отказа забита коробками и кульками с едой. А людей тут столпилось даже больше, чем наутро после снежной бури.
Окинув их взглядом, Поппи почувствовала, как ее захлестывает гордость. Это был ее город, а все эти люди – ее людьми. Они собирались так каждый год, чтобы отметить завершение сезона варки сиропа – заранее выбирали день, когда солнце скрывалось за облаками, но воздух был чист и прозрачен, а у детей не было уроков – потому что, как Рождество, праздник кленового сахара просто невозможен без детского визга и смеха. А благополучное завершение дела Хизер только заставило всех веселиться еще больше.
Во всяком случае, на душе у Мики было легко. За какие-то десять минут он улыбался больше, чем за весь последний месяц. В сахароварню он отправился не один, а с целой свитой из местных, чинной вереницей следовавшей за ним. Это была самая забавная часть празднества.
Чем больше народу в сахароварне, тем слаще будет кленовый сироп.
Так когда-то говорила Хизер, спохватилась Поппи, глядя вслед процессии. Гриффин уже умчался на сахароварню – таскал охапками дрова из поленницы и с грохотом сваливал их возле старенького железного вагончика-платформы. С силой оттолкнувшись, Поппи заставила примерзшие колеса своего кресла сдвинуться с места и, обогнув дом, успела присоединиться к хвосту процессии.
А далеко впереди нее, у самого подножия холма, Мика уже распахнул настежь дверь сахароварни и шутливым жестом пригласил внутрь тех, кто следовал за ним. И при этом случайно глянул вниз, на дорогу.
Словно пораженный громом, Мика оцепенел. На лице его жили только глаза – будто повинуясь чьему-то приказу, они следовали за тем, что, невидимое остальным, двигалось по дороге.
Похолодев от какого-то неясного предчувствия, Поппи повернула голову в ту же сторону. И увидела темно-красную машину последней модели, явно неместную – уж слишком бросался в глаза ее цвет. Это не могла быть Хизер – для ее появления было слишком рано. И не ФБР – слишком яркая. Скорее уж одна из тех, что берут напрокат, решила Поппи. Возможно, какой-то репортер, примчавшийся сюда прямехонько из аэропорта.
Поппи метнула беспомощный взгляд в сторону сахароварни и увидела Гриффина. Словно почуяв что-то, он присоединился к Мике. Рядом с ними, плечом к плечу, уже стоял Джон. Вот и отлично. Поппи мысленно потерла руки. Если это и вправду репортер, его ждет достойная встреча. Пресса против прессы!
Красная машина двигалась медленно, пробираясь между выстроившимися вдоль дороги грузовиками. Потом робко припарковалась позади дома. Водитель еще не успел открыть дверцу, как у Поппи часто-часто заколотилось сердце.
– Боже милостивый! – онемевшими губами пробормотала она. И двинулась вперед, бесцеремонно расталкивая остальных и не сводя глаз с неловко топтавшегося у машины Нормана Андерсона. Он заметил ее почти сразу же – лицо его слегка побледнело, и он сделал несколько судорожных глотков, словно ему не хватало воздуха. Его затравленный вид ясно говорил о том, что бедняге и в голову бы не пришло свалиться им на голову, да еще без приглашения, если бы не его сумасбродная четырнадцатилетняя дочка, вившая из него веревки.
Поппи лишний раз убедилась в этом, когда хлопнула соседняя дверь, и Tea, выбравшись из машины, встала рядом с отцом. В джинсах и высоких теплых ботинках, в куртке из верблюжьей шерсти зеленовато-коричневого цвета и беретике в тон, из-под которого волнами выбивались густые, длинные волосы, девушка выглядела очень юной и очень хорошенькой. Руки она зябко прятала в карманах. На лице были написаны страх и одновременно возбуждение. Увидев Поппи, она радостно просияла. Видно было, что с души ее словно камень упал.
Иное дело Поппи. Еще недавно она страшно гордилась тем, что так легко нашла общий язык с дочерью Хизер. И вот теперь ей впервые пришло в голову, а не рано ли она радовалась. Иначе говоря, не она ли несет ответственность за то, что Тее пришло в голову приехать в Лейк-Генри, да еще так удивительно не вовремя?
Поппи поспешно подкатилась к ним. Ей страшно было даже думать о том, что случится, если вдруг появится еще и Хизер. Для того, чтобы переполошить весь город, вполне достаточно и одной Теи, в отчаянии думала она.
Норман перехватил Поппи на полдороге.
– Простите, – глухо проговорил он. – Но если бы я сказал «нет», Tea приехала бы без меня. Этого я допустить не мог. Ей хотелось познакомиться с Микой. И своими глазами увидеть город, где живет ее мать. Я решил, что мы попробуем сделать это незаметно. – Он окинул задумчивым взглядом глазевшую на них безмолвную толпу людей и сокрушенно покачал головой. – По-видимому, нам это не удалось.
Tea, обхватив Поппи за шею, порывисто поцеловала ее в щеку.
– Простите, – прошептала она, – это так ужасно – то, что я сделала?
«Они еще ничего не знают!» – вдруг дошло до Поппи.
– Пока не знаю, – выдохнула она. – Посмотрим. – Ей внезапно пришло в голову, что их всего трое – Tea, она сама и Норман – против всего Лейк-Генри, когда вдруг возле нее словно из-под земли вырос Гриффин. И радушно протянул руку.
– Мистер Андерсон, я Гриффин Хьюз. Добро пожаловать в Лейк-Генри.
– Спасибо, – облегченно выдохнул Норман.
Поппи пришло в голову, что он явно не меньше рад появлению Гриффина, чем она сама.
* * *
«Облегчение» было явно не то слово, которое выбрал бы Мика, чтобы передать свои чувства в этот момент. Скорее уж наоборот. Он мечтал только о том, чтобы Хизер вернулась назад, к прежней жизни, оставив позади себя все, что связывало ее с прошлым, и в первую очередь свою дочь. Но он хорошо понимал, что говорить об этом уже поздно. Достаточно было беглого взгляда, чтобы догадаться, кто эта хорошенькая девушка, повисшая на шее Поппи, дочь Хизер. Она была похожа на мать как две капли воды – только моложе, ярче, элегантнее. Наверное, так выглядела бы и Хизер, живи она в Калифорнии, а не в такой глуши, как Лейк-Генри, с внезапной горечью вдруг подумал он.
Само собой, никакой радости он при этом не испытывал.
Бессознательно стараясь ухватиться за то, что принадлежало ему – ему одному, – он огляделся в поисках Стар и Мисси. Мисси он заметил первой – ее темная головка мелькала в толпе. Дочь решительной походкой направлялась к дому. Убедившись, что Мэйда, заметив это, украдкой последовала за ней, Мика стал искать взглядом Стар. На одно короткое, но страшное мгновение сердце его сжалось от страха. Но вот он заметил ее – Стар проталкивалась сквозь толпу к Поппи.
– Стар! – окликнул он ее.
Она словно не слышала.
Выругавшись сквозь зубы, он последовал за ней. Мозг его неотступно сверлила мысль о том, что он, похоже, вот-вот потеряет все, что до сих пор составляло счастье и смысл его жизни.
* * *
А Поппи вначале даже не заметила Стар. Tea тарахтела как заведенная – твердила, что это она все затеяла, каялась, клялась, что они ненадолго, что она просто хотела увидеть все «хоть одним глазочком». Чудом сумев прорваться сквозь этот нескончаемый монолог, Норман кислым тоном ухитрился вставить, что они не могли выбрать более неудачного времени для приезда и, может быть, им лучше немедленно уехать, скажем, на север, в Вермонт, покататься на лыжах. Все это время Поппи переглядывалась с Гриффином, словно советуясь, что теперь делать: представить Андерсонов Мике или сделать вид, что ничего не произошло и вернуться к тому, чем все они, собственно, и собирались заняться – к варке кленового сиропа?
Из этого остолбенения Поппи вывело появление Стар. Остановившись возле них, девочка прислонилась к ее креслу.
– Ох! Стар, это ты?
Но Стар даже не смотрела на нее. Ее большие, темные, задумчивые глаза были прикованы к лицу Теи.
– Ух ты! – удивленно присвистнула та. – Вот, значит, как… – Неожиданно она улыбнулась и протянула Стар руку. – Привет! Ты ведь Стар, верно?
Та, не сводя с нее глаз, молча кивнула.
– А я видела твое фото, – объяснила Tea. – Ты там в точности такая, как в жизни.
– А ты очень похожа на мамочку, – прошептала Стар.
Мика, выскользнув из толпы, широкими шагами направился к ним. Он встал за спиной дочери, с вызовом глядя на Нормана, и у Поппи от страха сердце юркнуло в пятки – до такой степени Мика сейчас напоминал вставшего на задние лапы разъяренного гризли. «Вот это уж совсем ни к чему!» – промелькнуло у нее в голове. В конце концов, пора забыть прошлое. Главное сейчас это то, что Tea наконец нашлась. И по собственной воле приехала сюда. Да, у этой девочки сильная воля, с невольным уважением подумала Поппи. Значит, она стремится отыскать свои корни. Что ж, это хорошо.
Поппи дернула Мику за рукав – раз, другой, пока он не заметил ее.
– Время, может, и не совсем удачное, – шепнула она, – а вот чувства похвальные. – По-прежнему держа Мику за руку, она повернулась к Тее. – Это Мика. Ему сегодня пришлось изрядно поволноваться, да и всем нам – ведь мы не знаем точно, когда Хизер отпустят домой. Поэтому, чтобы не мучиться ожиданием, мы решили отпраздновать конец сезона приготовления кленового сиропа. Мика сейчас как раз собирался его варить. Хотите посмотреть, как это делается? – Мика дернулся было, но Поппи, словно клещами, сдавила ему руку.
У Теи глаза полезли на лоб. Потом лицо ее разом просветлело.
– Я бы с радостью, – искренне сказала она.
Поппи вопросительно посмотрела на Мику. В конце концов, это был его дом, его земля, его кленовый сок. И хотя Хизер одной предстоит решать, станет ли она в будущем встречаться с дочерью, но здесь решение оставалось за ним. Сейчас только от него зависит, останутся ли Tea с отцом или им придется уехать.
Но прежде, чем Мика успел что-то сказать, вперед выступила Стар. Остановившись перед Теей, она некоторое время пытливо разглядывала ее, потом приветливо, хоть и не слишком решительно пожала ей руку. И повернулась к отцу.
* * *
Естественно, после этого Мике уже ничего не оставалось, как последовать примеру Нормана Андерсона – когда тот, не выдержав осады и сдавшись на милость дочери, покорно позволил ей привезти его в Лейк-Генри. Мика многое бы отдал, чтобы ноги Теи тут не было. И еще больше – чтобы ее не было вообще. Однако она была, и с этим уже ничего невозможно было поделать. И понемногу он начинал понимать, что чувствовала Стар. От Теи исходило такое же ощущение доброты, великодушия, душевной щедрости, что и от Хизер. Даже не будь Стар, обреченно подумал он, вряд ли бы у него хватило бы мужества указать ей рукой на дверь. И потом, эта девочка, как-никак, была плотью от плоти Хизер, которую он любил.
Но он любил и Мисси, а Мисси явно была расстроена. Нужно было отыскать ее, и как можно скорее. Поэтому, отправив всех на сахароварню и попросив ждать его там, сам Мика двинулся назад к дому. Мисси отыскалась в спальне, там же была и Мэйда. Обе устроились на краешке постели.
– Мы тут как раз кое-что обсуждали, – с беглой улыбкой объяснила ему Мэйда. По-моему, Мисси просто нужно было немного отвести душу.
– Оказывается, у нее какие-то тайны, – с вызовом бросила Мисси. И тут же сморщилась, словно собираясь заплакать.
Мика присел перед ней на корточки.
– Понимаешь… у нее тогда просто не было выбора.
– Но у нее есть еще одна, другая семья!
– Нет. Ничего подобного.
– Тогда кто это… эта девчонка? Которая только что приехала? Что-то я не помню, чтобы Хизер когда-нибудь рассказывала о ней! Да она вообще ничего нам не рассказывала!
Мика растерялся. Он не знал, что на это сказать. Вообще говоря, в чем-то Мисси, безусловно, была права. Однако во всем этом была и другая сторона, та самая, о которой девочка даже не подозревала. И потом, если уж быть совсем честным, он и сам никогда и ни о чем ее не спрашивал. Может быть, потому что не хотел знать. Хизер так давно и прочно вошла в его жизнь, что Мика подсознательно уверил себя, будто до него ничего значительного в ее жизни вообще не было. Ему не хотелось думать о ее прошлом, и поэтому он просто уверил себя в том, что все это не имеет никакого значения. Так было проще и спокойнее. Он сам позволил, чтобы это случилось. Так что винить одну Хизер было бы просто несправедливо. Часть вины лежит и на нем.
Сознание этого тяжким грузом легло ему на плечи. Но это было справедливо, и Мика это знал.
– Знаешь, давай поговорим об этом, когда она вернется.
– Не хочу. Не хочу, чтобы она возвращалась!
– А я хочу. Я люблю ее. Понимаешь, Стар, все мы порой делаем ошибки: и ты, и я, и все остальные тоже. Хизер тоже сделала ошибку, и сейчас мы должны простить ее.
Подбородок у Мисси задрожал.
– А вот я не прощу! Ни за что!
– Тогда ты потеряешь ее. Ты именно этого хочешь?
Мисси не ответила.
Мика направился к двери.
– Мы собирались делать сахар на снегу. Тебе принести немного?
Она как будто немного расслабилась.
– Не знаю… – смущенно промямлила она. – Может быть, потом…
– Ну, мне пора идти, а то кто же будет его делать? – Поколебавшись немного, Мика протянул дочери руку. Но она, словно не понимая, просто смотрела на нее. Рука его опустилось. Мике внезапно пришло в голову, что в свое время Мисси станет сущим наказанием, и вот тогда ему уж точно не обойтись без помощи Хизер. Сейчас он и так сделал все, что мог. Правда, не так уж много, виновато подумал он про себя, вспомнив, как старательно избегал быть излишне откровенным с дочерью. Может быть, это трусость, но… кленовый сок не мог ждать. – Ладно, – кивнул он, – приходи, когда захочешь.
* * *
Мика принялся варить сок, который еще только начинал прибывать, и это потребовало от него напряжения всех его сил. О Хизер он просто забыл – думать о ней сейчас не было времени. Впрочем, о Тее тоже. Он помнил, что сахароварня до отказа забита людьми и что остальные – дети и взрослые – толпятся снаружи, набивая снегом чистые пластиковые бутылки, миски, тарелки и тазики. Кроме пиршества, которое ждало их в доме, было еще море кофе. Невероятное количество горячего шоколада. И, конечно, яблочного сидра. В воздухе витали обрывки разговоров, неизбежных во время подобного праздничного мероприятия, и Мика иногда ловил себя на том, что волей-неволей слышит часть из них.
Первая порция кленового сока быстро превратилась в сироп. Подняв последний из котлов, Мика наклонил его, сливая кипящую, густеющую на глазах жидкость в фильтровочный пресс. Потом прямо из него разлил процеженный сироп по заранее приготовленным кувшинам, не забыв наполнить расставленные на столе стаканы и чашки. Покончив с этим, Мика вернулся к выпарочному агрегату и занялся второй порцией сока. На этот раз, однако, выждав, когда температура его достигнет нужных семи градусов выше точки кипения, Мика не снял котелок с огня, как полагалось при изготовлении сиропа. Вместо этого он предоставил ему кипеть дальше, аккуратно и постоянно помешивая быстро густеющую жидкость, чтобы она не прилипала к донышку котла и не пригорала. Прошло немного времени, прежде чем она достигла той стадии густоты, которая полагается для изготовления кленового сахара, и Мика, опытным взглядом оценив то, что у него получилось, наполнил два ковша – один для себя, другой для Гриффина – и кивком подозвал его к себе. Оставив у выпарочного агрегата Билли с Эмосом, они вышли на воздух.
На душе у него разом потеплело. Да и как могло быть иначе – ведь тут были все, кого он любил: Поппи, Лили и Джон, Кэсси с мужем и тремя их детьми. Чарли с Аннет и те из их детей, кто не остался в магазине, Камилла, семейство Уинслоу, приятельницы Хизер – Сигрид, Мэриан и Лейла Хиггинс вместе с теми, кто не поленился явиться сюда с другого конца озера и даже с Риджа – а также Вилли Джейк, после ареста Хизер державшийся тише воды ниже травы. Впрочем, Мика не таил на него обиды. Да и на Нормана Андерсона тоже – завладевшая им Мэйда показала ему, что такое хваленое гостеприимство жителей Лейк-Генри. А сама она, судя по блаженному выражению ее лица, была совершенно очарована Норманом.
Полуденное солнце щедро позолотило все – от теплых курток и шапок, в другое время, да еще на пороге весны выглядевших слегка обшарпанными, до веселых, раскрасневшихся лиц и склонов холма. А неподалеку огромный стол буквально ломился под тяжестью разносолов: коробок с засахаренными орешками, пончиками, жареными пирожками, пирогами и пышками, окруженных ровными рядами банок с разными соленьями и маринадами, между которыми красовались тарелки, стаканы и салфетки.
Мика едва успел опустить свой ковш, как его со всех сторон обступила галдящая толпа детей, у каждого в руках была миска или супница, набитая снегом. Обходя их одного за другим, он тонкой струйкой лил в миски со снегом сироп, стараясь, чтобы каждый узор получался забавнее и причудливее другого, и переходил к следующему. Ему не было нужды оглядываться – смотреть, что будет дальше. Оказавшись в холодном снегу, сироп мгновенно застывал и становился твердым, как камень, так что его без труда можно было извлечь оттуда вилкой или даже руками. «Кленовый воск» – так некогда называли его, но теперь это название уже давно забылось, сменившись «сахаром на снегу», тем более что последнее нравилось всем куда больше. Есть его просто так, без всего, было здорово. Но если с пирожками или пышками – тогда это было просто объедение.
Это было одним из самых счастливых воспоминаний его собственного детства. Погрузившись в прошлое, Мика поймал себя на том, что машинально выписывает струйкой первые буквы имени каждого, кто ждал своей очереди – просто чтобы позабавить малышню, восторженным писком и визгом встретивших его затею. Стар радостно захихикала, увидев, как отец тщательно выписывает в ее миске букву С. Потом она подсунула ему другую миску. Заметив, как Стар осторожно покосилась в сторону скромно стоявшей в стороне Теи, Мика обо всем догадался. И вывел причудливо изогнутое Т. Сердце Мики подпрыгнуло, когда Стар наградила его звонким поцелуем.
Она уже повернулась, чтобы бежать, когда он ухватил ее за край куртки.
– А где твоя сестра?
– Не знаю. – Судя по всему, Стар не слишком переживала по поводу отсутствия Мисси. Новая знакомая, так похожая на Хизер, совершенно обворожила ее.
Гриффин, разливавший сироп по мискам возле него, толкнул Мику локтем в бок.
– Она подходила ко мне вместе с дочками Роуз Уинслоу. Они вон там, ниже, на склоне холма.
Мика машинально покосился в ту сторону, куда незаметно указывал Гриффин. Да, Мисси была там – сидела на снегу в компании Эммы, Рут и еще полудюжины других девочек. Разглядывая сахарную фигурку в своей тарелке, она радостно хохотала и казалась совершенно счастливой.
Словно камень свалился у него с души, и Мика вновь вернулся к своему занятию. Теперь, когда малышня получила свои фигурки, вслед за ними один за другим стали подходить и взрослые. Не прошло и нескольких секунд, как его ковш опустел. Мика только успел подумать о том, что пора сходить на сахароварню за новой порцией, когда краем глаза заметил далеко внизу, у подножия холма, приближавшуюся к дому полицейскую машину.
