Текст книги "Случайная судьба"

Автор книги: Барбара Делински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Поппи молча кивнула, украдкой разглядывая его. Ей внезапно пришло в голову, что если не обращать внимания на ссадину на щеке, содранные в кровь ладони, двухдневную щетину и взъерошенные волосы, то Гриффин выглядит совсем неплохо. Даже очень неплохо. Сейчас он показался ей гораздо более привлекательным, чем прежде. Менее рафинированным, что ли. Более мужественным. Увлекшись, она даже поманила его рукой, чтобы он вышел из-за стола – только так она могла рассмотреть его с головы до ног. Желание ее было мгновенно исполнено.

– Классные ботинки, – милостиво кивнула Поппи. – Просто как из вестерна. И термостойкое белье, угадала? Батюшки, и фланелевая рубашка! Вот это да! Смотрю, ты здорово утеплился, Гриффин. Ну как, согрелся наконец?

Губы его снова раздвинулись в улыбке.

– Да, спасибо. У тебя тут очень тепло. – Он снова устроился на диване.

Поппи не могла оторвать от него глаз. Ей нравилось, как он двигается, как шевелятся его плечи, когда он закидывает руки на спинку дивана. И еще ей нравилось, как он улыбается.

Вдруг улыбка его увяла. Гриффин бросил на нее затравленный взгляд.

– Ты виделась с Хизер?

Действительность вновь обрушилась на них, словно снежная лавина, и оба разом помрачнели.

– Да. Она сразу как-то сдала. И если это правда, что ты навел копов на ее след, то выходит, я тоже виновата. Ведь в октябре ты приезжал сюда ко мне.

Гриффин вытянул ноги поудобнее и скрестил руки на груди.

– Давай не будем посыпать голову пеплом, а постараемся что-нибудь сделать. Насколько я понимаю, самое главное – доказать, что Хизер – это Хизер. Что она говорит по этому поводу?

– Почти ничего. Она не в состоянии говорить на эту тему. Только не спрашивай меня, почему. Я и сама не знаю.

– Поэтому ты так расстроена, да?

Поппи, вспомнила, как только что плакала у него на глазах.

– Обычно я этого не делаю, – краснея, пробормотала она.

– Не сомневаюсь.

– Я приглядывала за девочками. Младшая, Стар, вдруг взяла и ушла в лес, а я… я же не могла побежать за ней! Чуть с ума не сошла от страха.

– Ты молодец, что согласилась позаботиться о них. Честно говоря, я думал, что желающих будет полгорода.

– Так оно и есть. Но эти девочки… они как бы мои. Ну не совсем, разумеется. Вообще-то их мать Хизер. Не официально, конечно, а на деле так оно и есть.

– А почему не официально? – удивился Гриффин. – Она могла бы их удочерить.

– Так они ведь с Микой неженаты.

– Вот это да! Но почему? Ты же говорила, они уже долго вместе?

– Четыре года. Понимаешь, Хизер не то чтобы отказала Мике… Просто она вроде как не рвется замуж. И еще говорит, что ей не хотелось бы, чтобы девочки в один прекрасный день упрекнули ее, будто она пыталась заставить их забыть родную мать.

– А ты знала их мать?

– Да.

– Какая она была?

– Хорошенькая. Бедняжка погибла во время аварии. Стар тогда не исполнилось и двух месяцев.

– Они с Микой любили друг друга?

– Да. По крайней мере вначале.

– Пока на сцену не вышла Хизер?

– Нет, ничего подобного не было. Мике и в голову бы не пришло изменять Марси. Он на редкость порядочный.

– Стало быть, брак оказался неудачным сам по себе? Я чувствую, ты многого недоговариваешь.

Поппи вздохнула:

– На самом деле не так уж много. Просто Мика родился и вырос тут, тогда как она… Мне всегда казалось, что ей хотелось большего.

– Но если так, для чего она вышла замуж за местного?

– Может, влюбилась. Мика был высоченным, смуглым и страшно симпатичным. Невероятно сильным. И очень молчаливым. В нем чувствовалось нечто загадочное, и это придавало его обаянию просто-таки убойную силу. Девушки пачками падали к его ногам.

– И ты тоже?

– Нет, – сухо ответила Поппи. – Лично мне не слишком по вкусу такие молчаливые парни. А теперь намотай себе на ус, что если тебе и удалось выцарапать из меня эти сведения, то это вовсе не значит, что ты с такой же легкостью расколешь Мику.

– Наверное, ты мне просто доверяешь. И я это ценю.

– Что-что? Кто это тут говорит о доверии?! Так это не ты навел ФБР на ее след?

– Нет же, черт возьми!

– Я тебе не верю.

– Нет, веришь, хоть и не хочешь в этом сознаться даже себе. Итак, говоришь, этот Мика – молчун? Скажи, а со мной он станет разговаривать?

– Если узнает, что ты заварил всю эту кашу? Естественно, нет.

– Ну хорошо, предположим, я ему не скажу. Будет он тогда разговаривать?

– Может быть, о погоде, о кленах, о кленовом сиропе. Но стоит ему только заподозрить, что ты собираешься писать о Хизер, как он тут же захлопнет рот.

Из груди Гриффина вырвался тяжелый вздох.

– Я не собираюсь писать о Хизер! Я сейчас работаю над совсем другой книгой.

– Разве нельзя работать над двумя книгами одновременно?

Чертыхнувшись сквозь зубы, он встал, подошел к письменному столу, черкнул несколько слов на листке и толчком отправил его Поппи.

– Прентисс Хэйден. Я сейчас работаю над его биографией. Можешь ему позвонить. Пусть он тебе объяснит, сколько еще времени это займет.

– Прентисс Хэйден? – Поппи не нужно было объяснять, кто это такой. Этот человек давно уже стал легендой в мире политики. – Впечатляет!

– Я был не первым, на ком он остановил свой выбор. До меня были еще двое. И оба сбежали, не написав ни слова.

– Он что, такой придира?

– Не то слово.

– Но если так, почему ты здесь?

– Скажем так: не для того, чтобы преследовать тебя. Ладно, можешь считать, что я приехал, потому что меня замучила совесть. В конце концов, если бы не я, ничего этого бы не случилось. И теперь я хочу это исправить. Тем более что у меня связи по всей стране.

– Благодаря твоей работе?

– Не только. Кое-какие достались мне от отца. Он адвокат, причем очень известный. Работает на крупные промышленные корпорации, что принесло ему не только состояние, но и громкое имя.

– Господи, неужели твой отец – Пайпер Хьюз?!

– Да.

– Но ты говорил, что твоего отца зовут так же, как и тебя, – Гриффин.

– Так оно и есть – Гриффин П. Хьюз. «П» это Питер. Однако отец с детства терпеть не мог быть, как все. Он стремился выделяться в толпе, быть особенным, вот и переименовал себя в Пайпера. Может, чтобы его не путали с дедом, который тоже был Гриффином. Гриффин-первый.

– А как тогда зовут тебя?

– Просто Гриффин. Конечно, отец неплохо зарабатывает, но начало семейному состоянию положил именно дед.

– И чем он занимался?

– Пек печенье. И сладкие булочки.

– Шутишь! – Поппи смотрела на него во все глаза.

Гриффин откинулся на спинку дивана.

– Я бы никогда не стал шутить подобными вещами. – Взяв пульт, он включил телевизор. – Там, откуда я родом, к сладкому относятся серьезно. Дед продал свой бизнес лет десять назад. А когда умер, оставил каждому из нас жирный кусок. – Гриффин пощелкал кнопками пульта. – Никаких сенсационных новостей. Вообще ничего.

Лицо Поппи омрачилось.

– О Хизер ни слова. А впереди еще целых двадцать девять дней.

– Меньше, если мне удастся что-нибудь раскопать.

– Ладно, Гриффин, по рукам. И какова твоя цена?

– Горячий душ.

Глаза у Поппи едва не вылезли из орбит.

– Я серьезно, – хмыкнул он. – Мы, богатенькие городские мальчики, привыкли, знаешь ли, к горячей воде. А у меня нынче нет ни душа, ни даже надежды на то, что он в ближайшее время появится. Так что предлагаю сделку. Любые сведения – о Хизер или о Лизе Мэтлок, не важно – в обмен на горячий душ.

Совершенно ошарашенная подобной бесцеремонностью, Поппи схватилась за грудь.

– Чтобы в моем душе мылся посторонний мужчина?

– Ну и что тут такого? К тому же я не посторонний. Ты меня знаешь. А если тебе нужны рекомендации, можешь позвонить Прентиссу. Или, еще лучше, его жене. Я прожил у них почти месяц.

– Ага, помню. Одна открытка была из Шарлоттсвилля.

– Я ведь говорил, что я честный парень.

– Но почему у меня?! – завопила Поппи. – В конце концов, мытье – дело интимное. Если тебе позарез нужен горячий душ, попроси кого-то еще!

– Чтобы надо мной хохотал весь города, да? Они и так уже посмеялись всласть из-за этих гагар. И из-за воды тоже. Держу пари на что угодно, что сейчас куча местных шутников сидит у Чарли и упражняется в остроумии на мой счет.

– Сейчас не знаю, а позже – наверняка. По вторникам у Чарли музыка. Все приходят потанцевать и поговорить. Советую не ходить.

– Почему?

– Учитывая, что произошло с Хизер, не думаю, что тебя там ждет горячая встреча.

– И ты предлагала мне напроситься в душ к кому-нибудь из них, да?

По упрямому выражению его лица было ясно, что Гриффин намерен твердо стоять на своем. И Поппи сдалась.

– Ладно, черт с тобой. Но о чистых полотенцах можешь забыть, – сварливо предупредила она, – тут тебе не гостиница! И не прачечная.

– И не надо. Я давно уже привык пользоваться прачечной самообслуживания. Классная штука, между прочим. И на редкость удобное средство, когда хочешь что-нибудь выяснить. Даже богатенькие мальчики вроде меня это знают.

– Только не в этом городе.

– Посмотрим.

* * *

– Только не в этом городе, – словно услышав ее, произнес Чарли Оуэнс. Они с женой устроились в служебном помещении позади магазина. Там же были и Джон с Лили. Они вчетвером пообедали в кафе и теперь наслаждались кофе с шоколадным печеньем. От раскаленной печки исходило приятное тепло, свежеприготовленный капуччино был, как всегда, выше всяких похвал. – Парень он, похоже, неплохой. К тому же сэкономил мне кучу денег, иначе пришлось бы нанимать на зиму сторожа, чтобы присматривал за домом. Впрочем, мы уже это обсуждали.

– Поппи он нравится, – заметила Лили.

– Да ну? А мне она сказала, что нет! – хихикнул Джон.

– Она стесняется. И это, в общем-то, понятно.

– Неужели боится увлечься им, а потом оказаться брошенной? – всплеснула руками Аннет.

– Кстати, как там Мика? – вмешался Чарли. – Знаете, ребята, я почувствовал себя таким дураком, когда обнаружилось, что я почти ничего не знаю о Хизер! А ведь я привык считать, что мы близкие друзья. Но Мика, конечно, другое дело. Хотелось бы знать, что известно ему?

Камилла Сэвидж колебалась. Чутье давно уже подсказывало ей, что в прошлом Хизер кроется какая-то тайна. И вот теперь, случайно подслушав обрывки разговора, который вели эти четверо, пока она за стеной расставляла на полках книги, она едва сдерживалась, чтобы не вмешаться в разговор. «Ничего он не знает, ваш драгоценный Мика, – хотелось ей сказать. – И насчет Гриффина Хьюза тоже можете не опасаться – ему ничего не удастся раскопать».

Проблема была в том, что Хизер отчаянно нуждалась в помощи и Камилла отнюдь не была уверена в том, что Кэсси удастся вытащить ее из этого дела. А вот если Гриффин… Над этим стоило поразмыслить.

Глава 7

В пятницу утром Мика был вынужден встретиться с ФБР. Инициатива, разумеется исходила не от него – сам Мика всячески избегал этого разговора, так что Кэсси пришлось слегка нажать на него. Его отказ, втолковывала она ему, только наведет их на мысль, что ему есть что скрывать, тогда как прямой и честный разговор, наоборот, укрепит позицию Хизер.

Встречу назначили в офисе Вилли Джейка. Кэсси не отходила от Мики ни на шаг, но ее присутствие не слишком обнадеживало его. По натуре он был человек на редкость прямодушный. Спроси его – и он выложит все как на духу. Но спроси его об этом еще раз, а потом еще и еще, и результат окажется прямо противоположным. Мика страшно не любил, когда ему не верили.

Когда спустя почти два часа после начала допроса они с Кэсси наконец освободились и отправились на свидание с Хизер, все внутри у него кипело. Кэсси с трудом убедила его, что он не может пойти туда один – без присутствия адвоката ему отказались бы предоставить комнату для свиданий, где любой арестованный имеет право встретиться со своим защитником. Пробыв с ними несколько минут, она, как и обещала, под каким-то благовидным предлогом оставила их наедине.

Не успела за ней захлопнуться дверь, как Мика жадно привлек Хизер к себе. Он не почувствовал знакомого запаха розмаринового мыла, которым она всегда мылась, но все остальное было, как прежде. Закрыв глаза, он чувствовал, что она опять с ним, и был счастлив.

– Кэсси зла на меня, – глухо пробормотала Хизер, уткнувшись лицом в его рубашку.

– Я тоже. Поговори со мной, милая.

Раньше он никогда не просил ее об этом. Хизер, не спрашивая, и так знала, что яйца он любит «в мешочек», рубашки предпочитает держать сложенными на полке, а не на плечиках в шкафу, а рекламные брошюрки и проспекты, не разворачивая, выбрасывает в окно машины. Точно так же и он знал, что она обожает голубые люпины, красные лакричные тянучки и бывает счастлива, если, ранним утром спустившись на кухню, видит, что обжигающе-горячий кофе уже ждет ее.

Однако она упорно молчала и прижималась к нему так, словно у них не было и не могло быть будущего. Это сбивало его с толку. Мика знал, вернее, подозревал, что Хизер, что называется, женщина с прошлым, но ему и в голову не приходило, что это прошлое скрывало в себе нечто настолько ужасное, что у нее язык не поворачивался рассказать обо всем начистоту.

– Скажи же что-нибудь, милая, – взмолился он. – Хоть что-нибудь, иначе я уже совсем ничего не понимаю.

Хизер молчала.

– Я догадываюсь, что есть вещи, о которых тебе не хочется говорить, – пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы – темные, с серебряными прядями ранней седины, появившейся, возможно, в результате сильного потрясения. – Я никогда раньше не спрашивал… боялся расстроить тебя. Для меня это ничего не значило, ведь мне нужна была только ты.

Он не думал, что так получится. Четыре с половиной года назад, когда Хизер вошла в его жизнь, он все еще был в трауре по покойной жене. На руках у него было двое крошечных детей и дело, которое отнимало все свободное время. Иначе говоря, в то время ему было не до женщин. Даже когда Хизер предложила приглядывать за его дочками, пока он на работе, он почти не обратил на нее внимания. То есть, конечно, она ему понравилась. Он сразу почувствовал, что может ей доверять.

В первое время он по нескольку раз в день забегал домой – посмотреть, как там его девочки. И продолжал это делать, даже убедившись, что с ними все в порядке. Летом и ранней весной, занимаясь плотницкими работами, Мика заходил домой пообедать. А когда начинался сезон варки сахарного сиропа, то и чаще – выпить чашечку кофе, например. Хизер оказалась спокойной, милой женщиной. В ее присутствии на лицах всех невольно появлялась улыбка. И Мика мало-помалу стал ловить себя на мысли о том, что ему хотелось бы видеть ее чаще.

А потом она из няни превратилась в его возлюбленную. Это вышло как бы само собой, стоило им только поцеловаться. Конечно, одним поцелуем дело не ограничилось – да и как могло быть иначе, когда речь шла о Хизер? Это чувство зрело в них постепенно, как кленовый сок наливается сладостью под жаркими лучами солнца. Твердя себе, что так не годится, Мика, однако, ничего не мог с собой поделать – каждую ночь он лежал без сна, корчась в муках неутоленного желания, и с каждым днем ему становилось все хуже.

Нет, Хизер не поощряла его. Она не пыталась коснуться его, не разглядывала его ноги, грудь или бедра – она вообще всегда смотрела прямо ему в глаза. Однако вскоре Мика почувствовал, что эти отливающие серебром глаза имеют над ним странную власть.

В один прекрасный день, когда сиропа оказалось особенно много, так что он с помощниками крутился на сахароварне до поздней ночи, Хизер осталась, чтобы уложить девочек в постель. Потом, когда все разошлись, она задержалась помочь ему убрать со стола и перемыть посуду. Воздух на кухне был похож на кленовый сироп, такой же терпкий и сладкий. Тело Мики наливалось обжигающей тяжестью. И за помощь он поблагодарил ее поцелуем.

Казалось бы, что может быть естественнее этого? Одним только поцелуем дело не закончилось – они целовались, как сумасшедшие, не в силах оторваться друг от друга. Потом сорвали с себя одежду и, сами не зная как, оказались в постели. Мика и не думал предохраняться. Ему было не до этого. И потом, он желал почувствовать ее всю. Его не слишком беспокоила мысль о возможной беременности Хизер – сказать по правде, где-то в глубине души он даже хотел, чтобы это произошло. Он был так влюблен, что просто не мог думать ни о чем другом.

Он до сих пор был влюблен в нее. Только теперь то место, которое занимала в его душе Хизер, было похоже на зияющую рану. Вот уже две ночи, как он спал один, и душу его раздирала такая боль, какую он не испытывал, даже когда умерла Марси.

– Они требуют, чтобы я сказал все, что знаю, – проговорил он.

– Кто?

– ФБР. Они уверены, что я соучастник.

– Соучастник? Чего?

Он вдруг почувствовал всплеск раздражения. Мика терпеть не мог, когда из него делали дурака – даже Хизер. Уж ей-то должно быть известно, о каком соучастии шла речь.

– Они обыскали весь дом. Перевернули все вверх дном. Вывернули все шкафы и полки. Перетрясли ковры и матрасы. Даже сахароварню обыскали. Похоже, ничего не нашли… разве что в компьютере. Они забрали его с собой.

Хизер отодвинулась:

– Но ведь там все наши файлы!

– Да. Но они надеются обнаружить что-нибудь еще.

– Какая чушь! – Глаза Хизер замерцали серебряным светом. – В нем только то, что имеет отношение к бизнесу.

– Они считают, что это какой-то код.

– Но, Мика, ведь это же не так! – в бессильной ярости закричала она. – Они не могли это сделать! Тебе нужны эти файлы!

Он коротко фыркнул:

– Для чего? Все равно, я не умею пользоваться этой штуковиной.

– Камилла умеет. Позвони ей.

– Что толку? Компьютера-то все равно уже нет.

Хизер подумала немного, и на губах ее мелькнула слабая улыбка.

– Запасные дискеты, – прошептала она. – Она всегда делает копию, когда приходит заниматься счетами. Мы давно уже договорились об этом – мало ли что, вдруг пожар.

Что ж, это уже кое-что, подумал Мика. Однако это вовсе не значит, что его бизнес не рухнет, если Хизер не вернется в самое ближайшее время.

– Я так одинок, милая, – вырвалось у него. – Лежу всю ночь до утра, смотрю в темноту и размышляю. Мне ведь известно не больше, чем другим. Знаю, что хотел жениться на тебе, а ты отказалась. Что мечтал о детях, о наших с тобой детях, но ты опять сказала «нет». Объясни, почему.

Все произошло настолько быстро, что Мика оторопел – перед ним стояла чужая, совсем незнакомая ему женщина.

– Не могу.

В ее глазах была такая тоска, что у него холодок пробежал по спине. Эта тоска не имела ничего общего с его Хизер. Она принадлежала кому-то еще… какой-то другой женщине.

Чувствуя, что совершенно запутался, он отодвинулся от нее. Через минуту в комнату вернулась Кэсси.

* * *

Всю дорогу домой Мику раздирали сомнения. Но с каждой милей, которая приближала его к дому, уверенность в том, что Хизер скрывает что-то важное, крепла в его душе. И мало-помалу он пришел к мысли, что она, возможно, не доверяет ему – ему!

Добравшись до дома, он вылез из грузовика и двинулся вверх по холму, к сахароварне. Там он прямиком направился к поленнице, где накануне спрятал рюкзак Хизер.

Этот рюкзак она привезла с собой, когда переехала к нему жить. Он заметил в нем какие-то женские вещи… Потом рюкзак куда-то пропал. Он наткнулся на него случайно, когда искал в чулане рождественские гирлянды, и рюкзак свалился ему на голову. Он поспешно сунул его на прежнее место и больше не вспоминал о нем. Ему не хотелось видеть, что там, внутри.

Повернувшись на каблуках, Мика возвратился в дом. Но не прошло и нескольких секунд, как он, натянув теплую шапку и перчатки и сунув ноги в снегоступы, снова выбрался из дома через заднюю дверь. Возле чулана он ненадолго задержался, прихватил с собой бензопилу, топор с длинной рукояткой и санки, после чего опять принялся взбираться вверх по склону холма.

* * *

Гриффин припарковался позади принадлежавшего Мике грузовичка. Не успел он заглушить двигатель, как услышал пронзительный вой бензопилы. На тот случай, если это не Мика, а кто-то еще, Гриффин поднялся на крыльцо и громко постучал в дверь. Ответа не было.

Обойдя дом вокруг, он постучался с черного хода. Не дождавшись ответа, поднялся на холм и, толкнув дверь, вошел в сахароварню. Везде громоздились детали оборудования, назначение которых было ему неизвестно, а в середине отсвечивал нержавеющей сталью громадный бак футов в шесть в ширину и не менее шестнадцати в длину. Задняя часть его была значительно выше передней, а сам он покоился на выложенном из кирпича выпуклом основании с небольшой чугунной дверцей в самом низу. Над котлом красовалась вытяжка с металлической трубой, которая терялась где-то под куполом, накрывавшим все сооружение.

– Эй! – окликнул Гриффин.

Когда никто не ответил, он выбрался наружу и обошел сахароварню кругом. С восточной стороны, почти рядом с высокими двустворчатыми дверями, высилась огромная поленница. С северной стояли два гигантских бака из нержавеющей стали. Еще один, намного больше этих двух, стоял на платформе в нескольких ярдах выше по склону, а другой – справа. Чуть дальше, полускрытый от взоров ветвями огромной старой ели, прятался гараж. Там был припаркован большой трактор с желтым ковшом спереди.

Поколебавшись немного, Гриффин двинулся в ту сторону, откуда слышался звук работающей пилы. Вскоре перед ним появилась небольшая роща сахарных кленов с припорошенными снегом верхушками. Наконец, он увидел Мику. Тот тоже заметил его и выключил пилу.

Будь Гриффин трусливым по натуре, он бы сейчас повернулся и дунул бы во все лопатки вниз. Мика Смит оказался на голову выше его, тяжелую бензопилу он держал с такой небрежной легкостью, словно она была игрушечной, а его угрюмое лицо под оранжевой шерстяной шапкой казалось вырубленным из камня.

– Добрый день. Я – Гриффин Хьюз.

– Мне известно, кто вы такой, – пробурчал Мика и повернулся спиной к дереву, которое он пилил. Пень в несколько футов высотой был окружен золотистым кольцом свежих опилок. Отпиленные ветви лежали аккуратной кучкой. Сильным рывком Мика снова включил пилу.

Гриффин молча наблюдал за ним. Оставив чистый срез, Мика опустил пилу на пару футов ниже. Ствол был диаметром не меньше двенадцати дюймов и казался совершенно здоровым. Изнемогая от любопытства, Гриффин сделал несколько шагов и встал так, чтобы Мика мог его видеть. А потом, сложив руки ковшиком, завопил во всю мочь, стараясь перекрыть рев пилы:

– Оно что – было больное?

– Нет, – проорал Мика в ответ. Спилив порядочный кусок, он отшвырнул полено в сторону и вновь принялся пилить.

– Так для чего ж вы его спилили?

Еще одно полено полетело на снег.

– Снег, – последовал лаконичный ответ.

– Снег? И что?

Мика отбросил в сторону очередной чурбак и принялся за следующий. Покончив с ним, он выпрямился и неохотно принялся объяснять:

– Хорошее было дерево, это верно. Я посадил его сам, много лет назад, и вот уж два года, как простукивал его, ждал. Солнца тут много, и крона у него выросла здоровенная, широкая. Слишком широкая. Первый снег выпал еще в октябре, мокрый и тяжелый – вот крона и не выдержала. – Кивком головы Мика указал в сторону огромной охапки сломанных ветвей. А для сахарного клена это конец – без крахмала, который образуется в листьях, не будет и сока. Пришлось спилить.

Мика вновь принялся за дело.

Гриффин с интересом огляделся. Клены вокруг притихли, словно замерзли до такой степени, что у них даже не оставалось сил дрожать. Сразу бросалось в глаза, что тут почти не встречаются ели, в то время как «его» остров хвойные деревья покрывали почти целиком. Здесь же чья-то опытная и знающая рука оставила ели и сосны только с одной стороны.

– От ветра, – словно подслушав мысли Гриффина, гаркнул Мика, перекрывая рев пилы. – Клены плохо переносят северный ветер.

– Вы торгуете лесом? – крикнул он.

Мика заглушил пилу:

– Нет.

– Тогда что вы с ним делаете?

– Жгу. Знаете, сколько дров требуется только для испарителя? Так что у меня каждое полешко на счету. – И Мика вернулся к работе.

Взгляд Гриффина упал на топор. Когда он был еще совсем мальчишкой, живший в Вайоминге дед учил его рубить дрова. Это было лучшее время в его жизни. Сколько дров он нарубил в то лето!

Теплое чувство шевельнулось в его груди. Он поднял топор, машинально взвесив его в руках и словно вновь вернувшись в детство. Вытащив из кучи полено, он привычным движением поставил его стоймя, широко расставил ноги, занес топор над головой, потом, как учил дед, глазами нашел точку, куда ударить, и с силой обрушил топор. Полено развалилось на две аккуратные половинки.

– Готово! – расхохотался он, машинально покосившись через плечо и почти ожидая увидеть знакомую седую голову деда с ухмылкой от уха до уха. Но вместо него он увидел Мику.

– Только не говорите мне, что оттяпали себе палец.

– Вот еще! У меня был хороший учитель, – оскорбился Гриффин.

Почувствовав внезапный прилив сил, Гриффин расколол обе половинки еще на две части, после чего взялся за другое полено, потом еще и еще. Войдя в ритм, он уже не замечал времени. Забыл он и о Мике.

Покончив с пнем, Мика принялся складывать поленья в санки. Гриффин придирчивым взглядом окинул охапку толстых сучьев.

– А это? Может, порубить и их?

– В другой раз. Попридержите, – велел Мика, кивком головы указав на санки. Сообразив, что от него требуется, Гриффин пристроился сзади саней, готовясь толкать их, в то время как Мика впрягся в сани.

Особых усилий от него не требовалось – Мика тянул сани, как хорошая лошадь. Гриффину оставалось лишь слегка придерживать дрова, чтобы они не свалились в снег. И тем не менее, когда они спустились с холма и добрались до сахароварни, ноги у него ныли от усталости.

– Для чего вам тогда трактор? – спросил он, когда Мика остановился, ловким движением опрокинул сани и вывалил гору дров на заранее облюбованное место.

– С трактором, конечно проще.

– Тогда почему сегодня вы решили обойтись без него?

Мика смерил его ледяным взглядом:

– Потому что иной раз приятно поразмяться. Наверное, вам это трудно понять?

– Нет, почему же. Это я как раз могу понять.

Увидев, что Мика принялся укладывать дрова в аккуратную поленницу, Гриффин взялся ему помогать. Ему позарез нужно было произвести хорошее впечатление на этого человека.

Бросив последнее полено, Микки выпрямился, огляделся по сторонам и выдохнул:

– Поппи.

Ярко-красный «блейзер», мелькнув пару раз между сугробами, свернул за угол дома и исчез. Через минуту из-за угла выскочили две маленькие девочки и бегом бросились к Мике. Обе были очень хорошенькие, в ярких куртках и шапочках, с выбивавшимися из-под них длинными темными волосами. Гриффину показалась, что в этих глазах при виде отца вспыхнула надежда.

Не желая становиться свидетелем того, как эта надежда погаснет, когда они спросят о Хизер, Гриффин стащил с рук перчатки, и, бросив на прощание: «Приятно было познакомиться. Пока», – зашагал к дому.

Обогнув дом, он увидел Поппи. Она уже выбралась из машины и успела вкатить свою коляску по пандусу. Гриффин заторопился к ней, прыгая через две ступеньки, и едва не грохнулся навзничь – видимо, он все-таки устал больше, чем ему казалось. С трудом сохранив равновесие, он тем не менее опередил Поппи и распахнул перед ней дверь.

Окинув его хмурым взглядом, Поппи молча проехала в дом, взяла лежавшую на полке щетку и стала сметать снег с колес инвалидной коляски.

– Приставал с расспросами к Мике? – поинтересовалась она.

– Вовсе нет, просто немножко поразмялся на свежем воздухе. – Гриффин вытащил из кармана карамельку и игриво подмигнул. – Хочешь поцелуй?

Поппи уже открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь колкость, но где-то в доме в этот момент бухнула дверь. Взгляд ее метнулся в ту сторону, откуда донесся грохот, и в глазах ее вспыхнуло сомнение.

Молча забрав у нее щетку, Гриффин присел на корточки и смел остатки снега с колес. Откуда-то из глубины дома послышались детские голоса и быстрый топот ног. Первой появилась младшая сестра, вслед за ней спешила та, что постарше. Увидев их, обе остановились.

– А вы кто? – решительно спросила старшая.

– Он… эээ… Он… – запинаясь, промямлила Поппи, отчаянно соображая, что сказать. И хотя Гриффин ликовал, почувствовав себя отомщенным, все же он был достаточно великодушен, чтобы не мучить ее слишком долго.

– Гриффин. – Отложив в сторону щетку, он протянул девочкам руку.

– А это Мисси, – спохватилась Поппи. – А позади нее Стар.

– Мисси, – Гриффин церемонно склонил голову, – Стар. – В этом доме рукопожатия явно не приняты, решил он про себя. Когда Мика сделал вид, что не заметил протянутую ему руку, Гриффин списал это на враждебность при виде незнакомого человека. Девочки же, скорее всего, просто дичились – они ведь видели его в первый раз.

– Рад познакомиться с вами обеими, – вежливо сказал он. – Я приятель Поппи. Помог вашему отцу наколоть дров.

– Вы помогаете на сахароварне? – подозрительно осведомилась Мисси.

– Она имеет в виду, что, может, Мика нанял вас в помощники, – смущенно объяснила Поппи.

– Нет, нет, – покачал головой Гриффин. – Просто помог по-дружески. – И он улыбнулся. Убедившись, что ни одна из девочек не улыбнулась в ответ, он сунул руку в карман и извлек оттуда горсть карамелек. – Хотите? – Девочки молча смотрели на конфеты. Судя по всему, подумал Гриффин, надо начать со старшей. Если она решится взять конфетку, то младшая наверняка последует ее примеру. – Мисси?

– Меня зовут Мелисса, – поправила она. – И мы не едим шоколадки – только леденцы из кленового сахара.

– Ага, понятно. Извини, не знал. Хотя можно было догадаться. Вы ведь тут варите кленовый сироп, да? А леденцы делаете сами?

– С Хизер, – прошептала младшая из девочек.

Прежде чем Гриффин успел задать очередной вопрос, она неуверенно отодвинула старшую сестру в сторону и направилась к нему. Глаза девочки были прикованы к ладони Гриффина.

– А я люблю шоколадки, – тоненьким голоском пробормотала она. – Вы их у Чарли купили, да?

– Точно, – подтвердил Гриффин.

– А орешки там есть? – спросила Стар, копаясь своими пальчиками в кучке конфет.

Гриффин прочитал надпись на обертке.

– В этих нет. – Он сунул руку в другой карман, вытащил еще одну карамельку, изучил обертку и широко ухмыльнулся. – А в этой есть. Хочешь? Поппи отказалась – сказала, что на диете.

– Ей не нужна диета, – невозмутимо заметила малышка. Она осторожно взяла у него конфету, аккуратно развернула и откусила крошечный кусочек. – Вот эти, с орешками, мне нравятся. Привезите их, когда опять приедете к нам, ладно? – И с этими словами исчезла в кухне. Мисси, должно быть, незаметно ускользнула туда еще раньше, поскольку ее нигде не было видно.

– Ты играешь с огнем, – предупредила Поппи. – Стар – очень ранимый ребенок.

Гриффин выразительно вскинул брови:

– Я не причиню ей боли. И она это знает. Дети в этом смысле очень похожи на животных – такие вещи они чувствуют подсознательно.