Текст книги "Эхо Древних (СИ)"
Автор книги: Б. Анджей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Глава 15
Пока трое дикарей облепили бездыханное тело, пытаясь стащить с него доспехи, Кевин чувствовал себя абсолютно беспомощным. Нейросап защитил сознание – оно оставалось ясным и сосредоточенным, однако изломанное чудовищем тело выключилось полностью. Требовалось время, пока репарациты сделают свою работу.
Копошившиеся вокруг дикари выглядели мелкими и шустрыми, с большими лохматыми ушами и острыми зубами. Серую шероховатую кожу прикрывали лишь грязные юбки и оружейные перевязи, на которых болталось примитивное обсидиановое оружие.
«Почти как гоблины из старых сказок», – подумалось Кевину. Он раньше видел изображения подобных существ, но вживую столкнулся с ними впервые лишь в недавнем сражении.
«Прекрасный принц повержен мифическим чудовищем, а теперь мелкие падальщики обгладывают его тело», – продолжал иронизировать пленённый лорд, так как ничего другого ему пока не оставалось.
Самоирония, юмор – это то, что всегда помогало Кевину оставаться спокойным в опасных ситуациях. Многих коллег бесила эта его черта. Считали лорда позёром, заигравшимся в героя старинных рыцарских романов. Возможно, в такой оценке имелось зерно истины – Кевину действительно не нравилось проводить время в библиотеках, за столами переговоров, в долгих научных или дипломатических дискуссиях. Его стихия – приключение, действие. Потому бюрократией в Орсии занимался наместник Лантен, а сам лорд метался по провинции, оберегая границы от набегов, защищая обиженных и восстанавливая справедливость по собственному разумению.
Впрочем, в этот раз ситуация выглядела особенно экстремальной. Потому и шутить получалось плохо.
Мародёры посчитали лорда мёртвым – грубо сдирали части доспехов, помогая себе ножами, расковыривая слишком сложные для их скудного ума застёжки. Самое плохое, что они не охотились за трофеями, а просто-напросто уничтожали предметы, казавшиеся им опасными.
В этом, кстати, серые карлики были абсолютно правы. Замаскированный под средневековый доспех скафандр таил немало сюрпризов. Если бы инструкции позволили использовать весь арсенал, не поздоровилось бы ещё многим аборигенам. Однако…
Суетливые гоблины оттаскивали в сторону пластины с высокотехнологичной начинкой и тщательно расплющивали ударами тяжелых камней. Затем бросали в большой костёр, где уникальные компоненты окончательно приходили в негодность, выгорая вместе с прочим мусором.
Превратился в лепёшку шлем – надежда восстановить связь умерла окончательно. В последние дни она и без того барахлила, словно что-то глушило волну. Кевин надеялся разобраться с этим позже и починить устройство. Не успел.
Похожая судьба ждала кирасу, наручи и поножи. Ушастые твари уничтожили всю полезную микротехнику и оружие – у Кевина не осталось ничего. Кроме собственного тела, пусть и усовершенствованного, но всё равно пока что бесполезного.
Вспомнилась тварь, отправившая его в глубокий нокаут. Монстр двигался настолько быстро, что очертания тела размывались в воздухе. Аппаратура не успевала реагировать. Прежде чем разряд плазмы достигал цели, чудовище уже оказывалось в другом месте и само пыталось атаковать.
Вероятнее всего, зверь (если это был зверь) смог бы победить Кевина, даже не получив вовремя подкрепления. Провозившись подольше, рано или поздно он всё равно истощил бы силовое поле скафандра. Всё закончилось быстрее из-за вмешательства второй твари – гигантского слизня с дюжиной толстенных щупалец. Хорошо, что хоть одного гада удалось приструнить – по крайней мере сражение было проиграно не всухую. Кевин испытал удовлетворение, вспоминая извивающуюся, разваливающуюся на куски, горящую тушу.
Непонятно только, откуда вообще взялись эти монстры? За время полувековой миссии искатели ни разу не сталкивались ни с чем подобном. Да, в этом мире хватало всякой всячины, ядовитой и опасной, загадочной и необъяснимой, но чтоб такое…
Это наверняка не животный вид – можно привести целый ряд очевидных доводов против такой версии. Если же речь об единичных экземплярах, то что породило подобные мутации? Артефакты Предтечей? Сколько мы их не изучали, подобных эффектов не замечали. Да, регистрировались паранормальные воздействия на окружающий ареал, но явно не такой силы. Хотя ведь до сих пор не исследовано и десятой доли поверхности планеты. При столь скромном составе группы, с ограниченным бюджетом и маскировкой по протоколу, это дело может растянуться на сотни лет. И завершать исследование, а, возможно, интеграцию будут уже наши потомки.
Или мутация не случайна? Ведь история местных цивилизаций гораздо древнее, чем изначально считалось. Даже не говоря о давних визитах Предтечей, тут хватает необычных археологических находок, доказывающих существование в прошлом собственных уникальных культур. Возможно ли, что некий здешний народ до наших дней сохраняет технологии, позволяющие выращивать подобных чудовищ? Ведь наличие такого уровня знаний в древности – всего лишь лишь гипотеза. Настенных росписей и каменных табличек недостаточно, чтобы выдать мифы за правду.
Однако последние события говорили сами за себя. Кевин находился на пороге нового открытия. Очень жаль, что произошло оно столь неприятным образом в совершенно экстремальной обстановке.
Но сдаваться не в наших правилах. Мыслю – значит, существую, как говорил старина Декарт. И пока существую, продолжаю выполнять свои обязанности, как говорил Алекс. То есть не Алекс, конечно, а император Александрикс, славься имя его, хе-хе.
Наконец-то нервная система отозвалась приятным покалыванием во всем теле, от затылка до кончиков пальцев ног. И очень вовремя – похоже, что гоблины намеревались приступить к разделке освобожденной от упаковки мертвой туши. Каннибалы что ли? Хотя почему бы и нет – по нашим данным, на юге это явление весьма распространено.
Кевин набрал и с шумом выпустил воздух из легких. Резко дернулся, прыжком вскочил на ноги, вырвавшись из цепких лап мародёров. Те с визгом отпрянули, залопотали возбужденно на непонятном языке. Но надо отдать дикарям должное – не разбежались трусливо, как ожидал Кевин, а окружили его и направили на внезапно воскресшего мертвеца кривые черные клинки – не то кинжалы, не то серпы.
Несколько мгновений ушло на то, чтобы настроить нейросап на новый язык. Не такой уж и примитивный, как оказалось – ещё одно подтверждение богатого исторического наследия одичавших аборигенов.
– Давайте позовём Первого Зверя! – вопил один из гоблинов, – это его добыча. Так пускай завершит начатое.
– И заберет мясо себе… Неужели мы не справимся с голым мягкокожим? – возражал другой, посмелее, – вся его сила была в доспехах – так говорил Таруй. А теперь это лишь безоружный кусок мяса.
– Ну попробуй проверить, насколько беззащитен этот безоружный кусок мяса, – прохрипел Кевин, пытаясь настроить языковой аппарат на непривычную речь, – надеюсь вас удивить.
– Он разговаривает на истинном языке? – поразился первый.
– Чую, не полакомиться мне сегодня сладкой вырезкой из его ляжки… – расстроился второй.
– Надо звать Таруя! – заключил третий.
Так они и простояли несколько минут, переругиваясь. Голый лорд-страж Изумрудный, разминаясь и проверяя, хорошо ли восстановился организм. И троица лопоухих серых карликов, ощетинившаяся клинками, но так и не решавшаяся напасть.
Кевину атаковать первым тоже не хотелось. И дело не только в том, что его лишили доспехов – лорд надеялся, что справится и голыми руками. Но, оглядевшись, Кевин понял, что находится чуть ли не посреди военного лагеря, растянувшегося до самого горизонта. Разделайся он с тремя противниками, а дальше что? А если им на подмогу снова подоспеет та жуткая тварь?
Кстати, другие гоблины, копошившиеся поодаль, уже оборачивались, привлеченные криками. И некоторые, прихватив оружие, начали подтягиваться поближе. Так что боевого решения ситуации не предвиделось. Стоило попытаться как-то договориться, наладить контакт. И лучше бы не с рядовыми мародерами, а с кем-то постарше, из лидеров.
Когда медленно сжимавшееся кольцо вокруг Кевина насчитывало уже десятка полтора агрессивных аборигенов, явился неприятного вида высокий человек в черной мантии. Судя по всему жрец. Он повелительно махнул рукой – и серая мелюзга расступилась, давая ему проход. Ага, значит, не простой святоша, а все-таки какой-то начальник.
«Не боится, что я одним прыжком окажусь рядом и сверну ему шею? – мелькнуло в голове Кевина. – А может попытаться взять его в заложники и таким способом выбраться отсюда?»
Но и эту мысль пришлось отмести – реакция аборигенов на подобные действия слишком непредсказуема. Кроме того, непонятно, представляет ли жрец достаточную ценность для них.
– Меня зовут Кевин Изумрудный, я лорд-страж… – начал Кевин.
– Я знаю, кто ты, – перебил жрец.
В этот момент Кевин разглядел его глаза под низко надвинутым капюшоном. Красные, злобные, с редкими белыми ресницами. Те самые альбиносы-сектанты? О да, в последнее время Кевин немало слыхал о них.
Полубезумные дервиши расползлись по всей империи, мутили народ, оговаривая императора и его приближенных, пророчествовали, призывали поклоняться темным богам и всё в таком духе. А когда их пытались задержать – словно сквозь землю проваливались. Тайной службе так и не удалось схватить ни одного из смутьянов.
Оказывается, это они стоят за разношёрстной ордой, нахлынувшей с юга...? Кто бы мог подумать. Недооценили мы опасность, посчитав альбиносов обычной мелкой сектой, одной из множества подобных.
Внутри головы вдруг стало щекотно, словно крохотные коготки легонько царапали мозг. Это что-то новенькое – нейросап заблокировал внешнее вторжение. Причем, не технического уровня, а психоэнергетического. Реально? Попытка настоящего телепатического взлома сознания, лишь силой мысли, без помощи каких-либо устройств?! Вот и ещё одно научное открытие, заслуживающее тщательного изучения.
Альбинос тоже почувствовал неладное. Недовольно скривил тонкое лицо – видно, привык уже беззастенчиво шарить в мозгах своих подчиненных, но в этот раз не на того напал.
– Тебя должен увидеть Нгарх, – коротко произнес жрец. – Он и решит твою судьбу.
– Нгарх? – переспросил Кевин, которому ничего не говорило это труднопроизносимое имя.
– Истинный повелитель Юга, – кивнул жрец, – а вскоре и вашей империи.
– Не говори «гоп!» пока не перепрыгнул, – усмехнулся Кевин, вспомнив к месту старинную пословицу, – ладно, веди к своему вождю или кто он там у вас.
– Он выше вождей, царей, императоров. Нгарх – это бог!
– А, вот оно как… Не слишком-то скромно. Но довольно-таки типично и предсказуемо.
Альбинос, проигнорировав колкость, продолжал:
– Не ради безопасности – богу не страшен никто из смертных, – а ради демонстрации уважения и покорности, ты предстанешь перед Нгархом в шар-клетке. Войдешь в неё сам или нам применить силу?
– Вопрос риторический, я так понимаю?
Жрец, видимо, не знал смысла слова «риторический», нахмурился и промолчал. Но так как Кевин больше ничего не говорил, то счёл его молчание согласием.
Альбинос махнул рукой, приглашая следовать за собой, развернулся и пошел прочь.
Кевин пожал плечами и двинулся следом.
Серые карлики расступались неохотно, шипели и плевались. Видно было, как им хотелось ударить наглого и самоуверенного пленника. Особенно расстроились те трое, что надеялись поужинать Кевином. Ну что ж, у каждого в жизни свои неприятности. Кто-то остаётся голодным, а кто-то рискует стать ужином.
Жрец привёл Кевина на большую, хорошо утоптанную, площадку. Посреди неё возвышалась деревянная колесная платформа с установленным посередине черным шатром. Видимо, там и проживал провозглашенный богом лидер южной орды.
С боку от платформы, на краю площадки, под охраной мускулистых чернокожих воинов, разместились сидя и лёжа несколько десятков военнопленных. В основном простые ополченцы, вчерашние крестьяне, которым не хватило духу или умения биться до конца. Хотя не стоит осуждать, и сам ведь хорош…
Среди некрашеных крестьянских стёганок виднелось с дюжину ярких курток в геральдических цветах имперских феодалов. Оруженосцы, слуги, а может даже и рыцари – вассалы Кевина.
– Лорд Изумрудный! – по толпе прошел удивленный шепот, люди оживились. – Живой, оказывается…
Вот молодцы – узнали своего сюзерена даже в обнаженном виде. Несмотря на постыдную наготу, лорд пытался сохранить на лице спокойную уверенность и хоть какое-то достоинство.
Впрочем, общаться с подданными не пришлось. Чернокожие тюремщики прошлись по спинам древками копий – и люди, без того уже избитые, раненые, изможденные, быстро притихли.
На противоположной от пленников стороне поляны располагалось восемь странных конструкций, напоминавших большие, в рост человека, корзины.
Будь они сделаны из переплетенных растений или толстой металлической проволоки, Кевин не удивился бы. Однако шар-клетка (кажется, так называл штуковину альбинос) выглядела как живой организм – и это было отвратительно. Розовато-желтые прутья, слепленные из костей и мяса, напоминали освежеванные конечности. По ним сочилась кровь и лимфа, внутри шевелились черви, а снаружи ползали жирные мухи.
Шарообразная конструкция слегка пульсировала и дрожала, словно бы дышала.
«Клетка из плоти – самостоятельный живой организм. Не очередное ли свидетельство чьих-то загадочных экспериментов?» – подумал Кевин.
Идея предстать перед местным божком внутри клетки нравилась лорду все меньше и меньше.
«Не рискнет ли это порождение безумного экспериментатора попробовать меня на вкус? Ведь если клетка живая, то должна как-то питаться. И на травоядную она совсем не похожа».
– А без этой штуковины нам никак не обойтись? – обратился Кевин к альбиносу, опасливо указывая в сторону кошмарных клеток. – Можно ведь просто связать мне руки?
Надменный жрец даже не удостоил его ответом.
Он подошел к одной из конструкций, что-то прошептал и нежно погладил отвратительную плоть, словно любимого щенка. Живые прутья отозвались на ласку, раздвинулись, освободив пространство достаточное, чтобы человек забрался внутрь.
Жрец обернулся и указал на образовавшийся лаз.
К сожалению, выбора у Кевина не было.
Глава 16
Закопали Яра на том самом пригорке, с которого открывался красивый вид на реку. Поставили сверху столб с табличкой, на которой Бориш намалевал имперскую звезду, но, подумав, замазал – если сюда заглянут пустынники, то наверняка разрушат приметный памятник.
Поначалу мужики думали соорудить носилки и нести тело, чтобы похоронить в родной земле, но, посовещавшись, оставили затею – враг слишком близко, а такая ноша сильно задержит.
Домой спешили все, и обратный путь проходил куда быстрее, чем недавний злосчастный поход. Мужики попросту бросили отягощавшее их рудельское барахло – мебель, громоздкий шатёр и прочее.
По вопросу, что делать, вернувшись в деревню, мнения разделились.
– Да что тут думать! Собираем пожитки, детей да баб – и бегом на север, под защиту орсийских стен! – настойчиво доказывали одни.
– Знаете, сколько там таких умников соберется? – возражали другие, – да вас попросту в город не впустят! Останетесь снаружи, когда пустынники подойдут – такой судьбы и врагу не пожелаешь.
– Ерунду не городи! Своих людей наместник бросит на растерзание дикарям? Что ты несёшь?
– А то и несу! Наместнику может воины и нужны, но точно не бабы ваши с детьми малыми! Не надо никуда бежать! Останемся дома, сделаем вид, что в ополчении не участвовали и ни на какую войну не ходили.
– Вот жеж ты скотина! Небось, прикинешься ещё, что ждал уважаемых гостей, которые избавят тебя от тяжкого бремени имперского подданства?
– А кабы и так. Если оно во спасение! Тем более, это ж понарошку, военная хитрость якобы…
Каждая сторона приводила веские доводы, и потому Мишеку трудно было выбрать к кому примкнуть. Уезжать в наверняка переполненную беженцами столицу провинции – глупо, да и бабка уже слишком стара для подобных передряг. Покориться завоевателям – страшно. Кто знает, что они начнут вытворять. Ведь каждый с детства помнит байки, что пустынники воруют детей и жрут человечину. Детские страшилки, конечно, но вдруг неспроста народ такое выдумал…
Усугубило ситуацию, что мнения лучших друзей – Бориша и Шмелека – тоже разделились. Бориш, имевший в деревне мастерскую, какое-никакое хозяйство, молодую жену, которая уже восьмой месяц как на сносях, уезжать отказался наотрез. А неотягощенный ничем и никем Шмелек наоборот громче всех драл глотку, что нужно идти в город. Дескать, там тоже бойцы нужны, ополченцы мы или нет?
И только когда вдали уже завиднелись родные штыряковские крыши, Мишек принял решение.
– Остаюсь, мужики. Куда мне с мамкой и больной старухой в беженцы-то…
Бориш понимающе кивнул, Шмелек презрительно сплюнул сквозь зубы.
– Если что пойдет не так, – продолжил Мишек, – сбегу в лес. Будем бить врагов тайно, из кустов да по ночам. Верно, Бориш?
– А то!
– Вояки сраные, – бросил с досадой Шмелек и поспешил вперёд, не желая больше ни о чем спорить с товарищами.
Деревенские детишки приметили мужицкий отряд издали, подняли шум. Загомонили бабы, их крики поддержала разноголосыми воплями домашняя скотина. Навстречу ополченцам высыпала целая толпа встречающих, среди которых Мишек разглядел и мать. В том самом шерстяном платке, который он купил ей в последней поездке на городское торжище.
Женщины обнимали и целовали мужей и сыновей, радовались тому, что все вернулись невредимыми. Впрочем, у многих радость вскоре сменилась слезами, когда узнали, что пора собирать пожитки и срочно уходить.
Большинство решивших стать беженцами не дожидались утра, а выехали вечером того же дня. Наспех прощались с земляками, желали удачи, надеялись ещё встретиться. Мишек с Боришем проводили Шмелека, но тот хмурился и не пожелал обняться на дорожку. Лишь сухо кивнул и отвернулся – обиделся, что не пошли с ним.
Рано утром уехало еще несколько семей. Примерно половина хат в деревне опустела.
Оставшиеся пробовали жить обычной жизнью, но получалось плохо – в воздухе витали тревога и тяжелое предчувствие беды. В то, что вражье войско обойдет Штыряки стороной, верилось с трудом. Все-таки поселение расположилось на пути в столицу, тут ведь всего час по просёлку – и уже на главном тракте…
Бабушка Мишека много молилась, просила помощи и у раскладной книжечки имперского молитвенника – звездуна, и у старых костяных болванчиков – хранителей дома и рода.
Бориш ударился в творчество и не выходил из хаты – малевал новую лубочную историю на тему последних событий.
А Мишек не знал, чем себя занять. Работа не ладилась, ничего не хотелось. Забирался на крышу, будто бы снова собираясь её чинить, а потом просто сидел и смотрел сверху на дорогу, уходившую на юг. Словно бы ждал кого-то. Хотя понятно кого – незваных гостей.
Они появились спустя двое суток.
Довольно большой отряд из сотни, а то и больше, воинов.
В голове колонны, верхом на огромном желтом носороге, ехал темнокожий предводитель, облаченный в помятую кирасу имперского рыцаря, наверняка трофейную. Седла не было – голые мускулистые ляжки просто сжимали бока чудовищного зверя. Поперек холки покачивалось короткое копьё с удивительно длинным и широким, словно меч, наконечником. На поясе болтался массивный шестопёр с острыми лопастями.
Такие же рослые и дочерна загорелые воины трусцой бежали следом за своим предводителем. Многие из них тоже нарядились в трофейные шлемы и панцири, остальные украшали себя лишь шкурами и яркими перьями.
Из пёстрой толпы чернокожих заметно выделялся один человек в длинном плаще с наброшенным на голову капюшоном. Во-первых, он был единственным всадником, кроме командира, и сидел на низкой лохматой лошадке. Во-вторых, лицо и руки незнакомца, порой высовывавшиеся из-под одеяния, казались белыми, словно пепел, что необычайно контрастировало с цветом кожи сопровождающих его воинов. Мишек слыхал об альбиносах, но видеть их никогда раньше не приходилось.
Многие люди Юга верили в магическую силу альбиносов. Некоторые им поклонялись, другие, наоборот, избегали и боялись. А третьи охотились на белокожих, изготавливая из отрубленных пальцев, ушей и скальпов магические талисманы. Наиболее бредовой казалась вера в то, что защитная одежда, сшитая из кожи альбиноса, сделает воина неуязвимым для вражеских стрел и копий. В общем, как бы там ни было, в этом войске белокожий явно не выглядел жертвой, а возможно и занимал важный пост.
Приближающийся отряд первым заметил не только Мишек, но и пара пацанов, игравших в пыли у дороги. Ребята так растерялись, что не бросились убегать, а, разинув рты, застыли на месте. Так и стояли, словно вкопанные, пока чужаки не поравнялись с ними. На мгновение сердце Мишека тревожно сжалось – представил, как взлетает шестопёр в руке южанина и обрушивается на головы мальчикам. Но, к счастью, обошлось.
Предводитель отряда широко улыбнулся – крупные зубы на темном лице ослепили белизной – и что-то сказал ребятам. С такого расстояния Мишек, конечно же, не услышал, но мальчики послушно закивали головами – значит, южанин говорил на нашем языке.
Потом оба паренька развернулись и бегом ринулись обратно в деревню. Пробегая по улице, они кричали возле каждой хаты:
– Все на сбор! Все на сбор!
Добежав до деревенской площади с висящим на перекладине колоколом, остановились в нерешительности. Видимо, южанин приказал мальцам звонить в колокол, но они не могли решиться, так как местными порядками детям это строго-настрого запрещалось.
Как раз неподалёку несла воду Марушка (Мишек избегал её с тех пор, как опозорился с подглявательной трубочкой). Девица поставила ведра у плетня и, подбежав к перекладине, дернула за веревку. Над деревней разнесся призывный звон.
Люди осторожно, с опаской начали стекаться на площадь. Мишек с Боришем тоже пришли. Но собрались не все, некоторые не смогли побороть страх и предпочли запереться дома, не доверяя чужакам.
Собравшиеся сбились в толпу с одного края площади, а на другом расположились незваные гости. Их вожак так и не слез с носорога, оставшись сидеть на покатой спине чудовищного зверя. Остальные воины спокойно расселись прямо на земле, поджав под себя ноги. Стоять с оружием наизготовку осталось лишь полдюжины бойцов, несущих охранение.
В общем, завоеватели вели себя достаточно мирно. Не били, не грабили. Разве что галдели и порой строили жуткие рожи детям. Это удивляло и радовало местных, но расслабляться было нельзя – о коварстве южных дикарей наслышан каждый с малых лет.
Вожак пришельцев поднял вверх мускулистую руку, украшенную широким золотым браслетом – на площади воцарилась тишина.
Вперед вышел тот самый альбинос, которого Мишек заприметил с крыши. Он спешился, привязал поводья лошади к балке колокольной перекладины, шагнул вперёд и медленно осмотрел собравшихся. Когда Мишек встретился с ним взглядом, в глазах потемнело, а уши заложило, словно ударили по башке чем-то тяжелым. Еле удалось устоять на ногах.
Что-то в этом госте было не так. И дело не в пепельной роже и красноватых глазах, зыркающих из-под черного капюшона… Вокруг незнакомца витала некая необъяснимая сила, колдовская и страшная. Возможно, в рассказах о магии альбиносов есть толика правды, непростые они создания, с гнильцой.
– Меня зовут Таруй, я жрец великого бога Нгарха, славься имя его во веки веков! – пронзительным голосом возопил чужак.
Собравшиеся молчали – имя какого-то нового варварского бога никому ни о чем не говорило.
Никому, кроме Мишека. Перед глазами вдруг замелькали движущиеся картинки, снова вернулись проклятые видения.
Удушливая мокрая темнота, бьющее в нос нестерпимое зловоние и ноющая боль во всем теле… Что-то большое хрустит и чавкает в этой темноте, жрёт, не в силах насытиться.
Жирное черное чудовище. Ленивое и неуклюжее. Его до сих пор не видно, но сознание рисует образ достаточно ясно: что-то лишь отдаленно похожее на человека, с множеством слюнявых ртов, жаждущих людской плоти. Отвратительные щупальца разрывают тела на части, утаскивают куски, запихивая в жадные пасти.
Чудовище жрёт и одновременно испражняется. Из множества зловонных отверстий вываливаются клубки черных ядовитых змей, коконы пустынной саранчи и прочей нечисти.
– …поэтому вас не продадут в рабство, а подарят возможность честной службы, – резкий голос альбиноса вернул Мишека в реальность, – возрадуйтесь и восхвалите великодушие Нгарха.
– Слыхал, чего удумали? – Бориш легонько толкнул Мишека локтем. – Да на нашего истукана ж даже смотреть боязно, голова кругом идёт, а они предлагают кирками да лопатами его сковырнуть!
– Чего? – не понял Мишек.
– У тебя что, снова …того? – сочувственно покачал головой Бориш, потом понизил голос почти до шепота, – в общем, этот красноглазый говорил, что за ними следует с большим войском не то сын, не то пророк ихнего пустынного божка. И, дескать, его страшно обидит вид нашего придорожного штыря, а потому мы должны его свалить и прикопать, а лучше совсем разломать. За это будет дарована нам милость спокойно жить на прежнем месте, и никто нас не тронет.
Мишек молчал целую минуту и вдруг встрепенулся, разозлился непонятно на кого, аж кулаки сжались.
– А знаешь, я согласен! – тряхнул головой, гневно сверкнул глазами, – мне этот шиш придорожный всю жизнь сломал, можно сказать. Раскурочу его – может нормальным стану! Заживу, как человек, женюсь даже! Ты со мной?
– Хмм… – Бориша смутила внезапная смена настроения товарища, – Так-то с тобой, конечно, но надо бы покумекать… Это ж не просто столб обычный…
