Текст книги "Эхо Древних (СИ)"
Автор книги: Б. Анджей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Глава 41
Центральная провинция, в давние времена звавшаяся Цезарийским королевством, с которого началось становление империи, давно осталась позади. Уже пятый день армия поднимала пыль на старом тракте Восточно-Центральной провинции.
Было заметно, что солдаты устали от быстрого марша, но что поделать – приходилось спешить. Тем более, что настоящие трудности ещё ждали впереди. Радовало, что уже сегодня к вечеру перед глазами разольётся лазурью водная гладь Внутреннего моря. Хотя бы на час остановимся – передохнём, смочим в прохладной воде усталые, отекшие ноги.
Потом ещё день пути вдоль побережья – там имперская дорога сузится. Основная часть продолжит уводить на юг, к Орсии, а второстепенная повернёт на запад – к Восточному Химору. Этот полуостров считается самоуправляемыми владениями цеховых мануфактур, снабжавших рыбой центральные провинции. Там не имелось крупных городов, регион включал в себя лишь десяток крупных рыбацких поселений, жизнь которых вертелась вокруг ловли, копчения, вяления, соления, сушки и даже консервирования рыбы в банках, поставляемых орсийскими стеклодувами.
Александрикс ехал верхом на крупном бронле – звере, похожем на большую лошадь, с чрезвычайно развитой мускулатурой и твердой, как панцирь, шкурой. Вдобавок, бронль был выносливее лошади – требовал меньше сна, воды и пищи. Учитывая сильную привязанность к хозяину и редкую храбрость, животное гораздо лучше подходило для сражений, чем обычная, пусть даже тренированная, лошадь. К сожалению, Иган успел вывести лишь восемь экземпляров этих чудесных геномодов. Пересадить на бронлей всю гвардейскую кавалерию он пока не успел, намереваясь сделать это в течение ближайших лет.
Дело в том, что даже посвященные адепты Ордена, если являлись местными жителями, то к подобным работам не допускались. Генные модификации – это особый, чрезвычайный уровень секретности. Только парочка лаборантов и ненадолго прилетавшие с орбитальной станции контрактники имели право проводить эксперименты в этой области. А тем более исследовать совместимость земных и местных форм жизни – на это вообще уполномочен только Иган, имевший соответствующую квалификацию. Даже Александрикс мог лишь смотреть –присутствовать, но не вмешиваться.
На пологом холме, возвышавшемся впереди, появились мелкие фигурки всадников. Император заметил их раньше дозорных – имплант работал исправно – сфокусировался с приближением, чтобы получше рассмотреть гостей.
Это были наши – возвращались разведчики, ещё позавчера посланные вперёд армии. Александрикс с удовлетворением отметил, что уходила дюжина – столько же и вернулось.
Колонна остановилась, император спешился, размял ноги. Пажи хлопотали вокруг, оборудуя место для короткого привала.
Прошло минут сорок, пока разведчики поравнялись с войсковой колонной, прошли необходимые проверки, и были, наконец, допущены к императору.
«Надо что-то делать с этой бюрократией…» – в который уже раз с недовольством подумал Александрикс. – Столько времени теряем впустую…»
Придя к власти, он заметно сократил длительность придворных церемоний, отменил половину обрядов и традиций. Но убрать их полностью не сумел. Нововведения, упростившие процедуры, и без того вызвали немало критики. А вдобавок Динара настаивала на сохранении хотя бы протокола безопасности. В общем, новый император по праву считался настоящим скромнягой по сравнению с предыдущим владыкой, но назвать его аскетом язык не поворачивался. Остались слуги и пажи, званые обеды и придворные балы, пышные наряды и толпы подхалимов. Интриги, сводничество, протекции, махинации, манипуляции, даже откровенный обман. В одиночку точно не сладил бы – хорошо, что рядом есть настоящие друзья, заслуживающие доверия. Ромунд, Динара, Иган, Кевин – на них всегда можно положиться. Кевин… Снова вспомнив о лорде Изумрудном, Александрикс помрачнел.
Усевшись в вычурном, но не слишком удобном походном кресле, император ожидал, когда подведут докладчиков. По обе стороны от него выстроилось полдюжины доверенных лиц – секретарь, адъютанты и слуги.
Охрана остановила разведчиков поодаль, пропустив ближе только одного – с нашивкой лейтенанта на рукаве куртки. Высокий худощавый парень со шрамом над левым глазом осторожно приблизился и медленно поклонился.
– Рассказывай, – спокойно и даже лениво произнёс Александрикс, тщательно скрывая нетерпение, неподобающее его титулу.
Разведчик ещё раз поклонился, на этот раз коротко, и отрапортовал:
– Вынужден подтвердить вашему императорскому величеству информацию о падении Орсии. Теперь это не просто слухи – нам удалось пробраться в город и оценить ситуацию изнутри.
Александрикс печально кивнул, падение Орсии не стало для него сюрпризом. Надеялся, конечно, успеть снять осаду, но понимал, что всерьёз на это не стоит рассчитывать – город обороняла лишь городская стража и ополчение.
– В каком состоянии теперь город? – бесстрастно спросил Александрикс. Вопросов было значительно больше, но император не должен вести себя как девчонка.
– На этот счёт новости получше, – расслабился лейтенант, опасавшийся гнева владыки. – Большая часть населения выжила, враг пощадил людей и даже не разграбил город. Ну, около сотни защитников погибли при штурме, ещё несколько сотен детей и молодежи дикари увели на юг…
– Продолжай.
– Сильно разрушена городская стена – на это место пришелся основной штурм, прежде чем захватчикам удалось отворить ворота. Кроме того, полностью уничтожено церковное святилище, хрустальная звезда разбита вдребезги.
– Угу, не удивительно, религиозный джихад всё ж таки… – невнятно пробормотал император.
Разведчик выдержал паузу, опасаясь перебивать господина. Но так как император больше ничего не комментировал, осмелился продолжить доклад:
– Почти все члены городского совета погибли. Барон Рудель Гижма, потомок бывших властителей этой земли, перешел на сторону захватчиков и даже пытался организовать новую милицию, антиимперскую.
Александрикс нахмурился, не желая обсуждать мотивы барона-перебежчика. Понимая причины обид старой аристократии, слишком часто приходилось оправдывать злопамятных подонков. Договаривался, искал компромиссы. Но старался напрасно. Думал, сменится поколение и всё наладится. Дети попавших в немилость приверженцев императора Манорикса вырастут в новой реальности, забудут обиды отцов. Однако ничего не получилось – не то, что второе, а даже третье поколение старой аристократии не стало лояльным.
– Раз город оккупировали, а не разграбили, значит они собираются оборонять его от нас?
– Не очень похоже… – смущенно развел руками разведчик, – гарнизон там оставили совсем маленький. Разве что планировали заманить нас в ловушку и ударить сзади…
Александр удивленно вскинул бровь, не удосужившись озвучить вопрос, но ожидая ответа.
– Основная силы вторжения вошли на Химорийский полуостров. – пояснил лейтенант. – Если мы пройдём дальше на юг, к самой Орсии, они окажутся у нас за спиной.
– Хитро. Но лишь в том случае, если бы мы летели, сломя голову, прямо к Орсии, совсем без разведки.
Лейтенант почтительно кивнул, соглашаясь:
– Наверное, на то и рассчитывали. Мы ведь действительно спешим…
– Ну что ж, в итоге они сами себя загнали в ловушку, – усмехнулся Александрикс.
– Изволите выслушать второй доклад? Разъезд сержанта Мулька как раз занимался Восточным Химором.
Александр сделал короткий жест рукой, позволив приблизиться ещё одному разведчику.
Этот оказался ниже ростом, кривоногий и коренастый. Неуклюже переваливаясь – видно, что всю жизнь провёл в седле – подошёл и поклонился. Дождавшись разрешения, прокашлялся и сообщил:
– Южане, конечно, надеются, что мы проскочим мимо и подставим спину для удара. Но полагаются они не только на нашу беспечность и волю случая.
– Поясни.
– Их войско заметно поизносилось в боях за Юго-Восточную провинцию. Наступление выдохлось, они требуют отдыха и ждут подкреплений. Если ловушка с атакой в спину не сработала бы, то перешеек полуострова – хорошая позиция для обороны. На случай, если мы решим атаковать их, а не идти на Орсию. С двух сторон море – никак не обойти, только в лоб наступать…
– Не разумнее ли было остаться в Орсии и ждать подкреплений там? Обороняться в городе ведь удобнее.
– Так ведь, если б мы не разнюхали, а проскочили мимо, то уже послезавтра получили бы в хвост и гриву… Ой, простите…
– Ничего, продолжай.
– И город оборонять им тоже несподручно, – сержант явно увлекся и забыл о манерах, но император не выказывал недовольства, слушая с интересом. – Это ж дикари, они никогда стены не защищали. Кроме того, там половина войска сейчас – хопты. А это, во-первых, пехотная фаланга с ростовыми щитами, а во-вторых, колесницы. Такие ребята умеют воевать только на открытой местности, на стенах они бесполезны.
– Хорошо соображаешь, молодец, – похвалил Александрикс, а загорелые щеки сержанта ещё сильнее покраснели от удовольствия.
«А ведь буквально на днях вспоминал о боевых повозках, наподобие гуситских, – подумал Александрикс, – вывести в поле такой вагенбург – колесницы легко остановит. Притом никаких нарушений устава – технологически соответствует уровню развития… Жаль, не хватило времени, слишком спешили».
Придётся отрядам старательно маневрировать. Ведь хопты используют тактику армий Древнего мира – Александрикс всё это изучал в своё время. Оборону держит плотный строй пехоты, укрывшейся за ростовыми щитами. А в атаку летят колесницы с серпами на колесных осях. Эффективно рассеивают людскую массу противника, разрубают фалангу. Это имеет смысл, если им противостоит столь же плотный строй. Но если отправить навстречу лёгкую конницу с арканами, луками и дротиками... Тогда маломаневренные колесницы растеряют по пути возничих и не успеют добраться до нашей пехоты. В общем, способы противодействия имеются, и более современные тактики тоже давно известны. К сожалению, солдат потеряем больше, чем было бы в случае применения боевых повозок. Но идущий сражаться полководец всегда вынужден терпеть жертвы, на войнах не бывает иначе.
– Ну что ж, спасибо за доклад, всё ясно, – поблагодарил разведчиков Александрикс и легко, словно юноша, поднялся с кресла. Солдаты поклонились, почтительно отступив назад.
Десятиминутный привал закончился, пришла пора продолжить поход.
– Не сбавляем темпа! Чем раньше достигнем химорийского перешейка, тем меньше укреплений успеет возвести враг.
– То есть завтра сворачиваем на полуостров, не пойдём на Орсию? – на всякий случай уточнил один из адъютантов.
– А ты плохо слышал? – недовольно поморщился император, даже от слуг требовавший сообразительности, а не просто тупого подчинения.
Адъютант виновато затряс головой, низко поклонился и, не разгибаясь, начал пятиться задом, спеша скрыться с глаз долой.
Александрикс, до сих пор не привыкший к излишнему раболепию, безнадежно покачал головой и тяжело вздохнул. Ничего больше не сказав, направился к стоящему поодаль бронлю и одним прыжком оказался в седле.
Глава 42
Из-за того, что в помещениях зиккурата всегда было темно, Мишек потерял ощущение времени. Снаружи менялись дни и ночи, но здесь, в пыльных коридорах за толстыми стенами, царили мрак и покой. Наверное, поэтому постоянно хотелось спать. После тяжелого перехода истощенное тело требовало отдыха как никогда раньше. И Мишек был рад предоставившейся для этого возможности.
Странный, но вежливый отшельник никуда не торопил, стараясь лишний раз не тревожить гостей. Наоборот, заботился о поддержке тишины и время от времени присылал безликого карлика с угощением. На подносе обычно стоял кувшин разбавленного вина и лежало что-то из еды – скудно, но достаточно, чтобы не голодать – сушеное мясо или лепешка из песчаного арахиса. Как жрец добывал еду и воду, Мишека не заботило. Вероятно, где-то в заброшенном городе все ещё имелись действующие колодцы. А если есть вода, то может найтись и пища. Возможно, муляки умеют охотиться или отшельник научил их выращивать растения. Тот же песчаный арахис, которому для выживания хватает одной-единственной поливки.
Гладколицые муляки, на которых поначалу трудно было смотреть без страха, оказались неопасными и даже послушными существами. Они исправно выполняли любые поручения своего господина, как правило простые – «принеси», «подай», «жди здесь» и тому подобное.
Отшельник назвался Захой. Имя, кстати, шарибадское, а разговаривает без акцента, прямо как имперский аристократ. Впрочем, сразу ведь заметно, что местный хозяин – человек ученый. Сумеет на любом языке шпарить так, что перед ним стыдно будет за собственное косноязычие.
С лордом Кевином они порой заводят такие разговоры, что попробуй вникнуть – голова лопнет. Проходили бы их беседы при дневном свете – может послушал бы. Но когда бубнят и бубнят непонятное в сумраке тёмного зала, то быстро начинает клонить в сон. Сознание уплывает, укутывается уютной пеленой. И сны приходят светлые, добрые – давно таких не бывало.
Так продолжалось уже долгое время. Однообразие расслабляло, убирало тревоги, предлагая отдохнуть мозгу и телу. Вместе с тем, засасывало, опутывало липкими щупальцами сонного покоя. Мишек беспрестанно зевал, не хотел ни о чем думать и никуда не стремился. Лишь беспокойство за судьбу Боришева сына не давало окончательно утонуть в расслабленной дрёме.
Спрашивал лорда Кевина, не пора ли разбудить младенца. Ведь добрались, наконец, до безопасного места, хозяин – человек учёный, готовый помочь. Что ещё нужно?
А тот отмахнулся неопределенно – дескать, не доверяет он отшельнику, так как не может прочитать его намерений. Вдобавок, кормить малыша всё равно нечем. Не сосать же новорожденному сушеное мясо. И не навсегда же тут оставаться – как только лорд закончит исследование здешних диковинок и вдоволь наговорится с Захой, то придётся продолжить путь. Потому пусть спит пока ребёнок, теперь он так и год проспать может, ничего ему не станет.
Однажды Заха пригласил лорда Кевина в библиотеку. Мишек, выспавшийся накануне, от нечего делать увязался за ними. Побродив в лабиринтах темных коридоров, мужчины вошли в большой зал с недосягаемо высокими потолками. Парочка ламп, зажжённых муляком, освещала лишь небольшую часть помещения, остальное скрывалась в густом мраке.
В позапрошлом году Мишек с Боришем посещали публичную библиотеку Орсии – по указу императора Александрикса подобные заведения открывались в каждом крупном городе. Полюбовались чисто выбеленными стенами, повдыхали запахи бумаги и типографской краски, с уважением посмотрели на сидящих за столами мудрецов, склонивших плешивые головы над книгами. И потопали, довольные собой, обратно, к делам домашним.
Но величественный зал, который Заха называл библиотекой, оказался совершенно другим, непохожим на орсийский. Здесь не было длинных полок с книгами, не было и читательских столов. Вместо этого в стенах, уходящих ввысь и теряющихся в темноте, виднелись тысячи одинаковых углублений, размером с ладонь. В каждой такой нише пряталась табличка с начертанными на ней непонятными знаками. Глинобитная, каменная, однажды даже золотая – Заха осторожно доставал их и, подсвечивая письмена лампой, показывал Кевину. Лорд с жадным интересом тянулся к табличкам, пытаясь прочитать написанное. Мишек не вникал в беседу, но слышал, что Заха порой задавал вопросы, а изумленный Кевин не мог ничего ответить. Вот тебе и всезнающий занебник. Лорд качал головой, то удивляясь, то сомневаясь. Иногда даже радостно вскрикивал, не сдерживая эмоций.
– Мишек, а вот, похоже, и твой артефакт, восьмой подтип, – обратился Кевин к Мишеку, показывая одну из табличек. – Глянь, о такой штуковине ты мне рассказывал?
Мишек подступил поближе, присматриваясь к изображению, на котором плясали отсветы масляной лампы. Среди нагромождения безумных каракулей, продавленных в глине, красовалось изображение черного штыря – того самого, который он недавно пытался разрушить.
– Да, это наш огров шиш, – подтвердил Мишек, – и что здесь написано?
– Трудно перевести дословно… Что-то вроде легенды о том, как эта штуковина открывала «третий глаз» мудрецу, медитировавшему у её подножия.
– Меди… что? И как это вообще – третий глаз… Уродцем стал что ли?
– Ого, какой ты любопытный, оказывается, – усмехнулся Заха, тем самым перебив собиравшегося ответить Кевина. – Если ты всю жизнь прожил рядом с обелиском откровений, то взгляни на это…
Заха убрал табличку с изображением знакомого штыря и вместо неё достал следующую, сделанную из ярко блеснувшего светлого металла.
– Можешь сказать что-нибудь на сей счет? – минуя Кевина, протянул табличку сразу Мишеку, – Что ты здесь видишь?
Мишек не успел даже разглядеть как следует, что изображено на табличке, как почувствовал приближение волны. Той самой, которая не раз уже захлестывала и уносила в океан безумия, показывая жуткие видения. Попробовал сопротивляться, но не сумел – выпуклый круг на табличке ожил, как когда-то оживал и вертелся вокруг собственной оси огров шиш. Круг стал диском, а потом шаром, вращаясь всё быстрее. Необычно изогнутые дуги, висящие в пустоте, завертелись в обратную сторону. Помещение библиотеки исчезло, а вместо него перед глазами начали появляться величественные картины прошлого. Словно все книги-таблички заговорили разом, пытаясь рассказать свою историю. Тысяча театров начала представление одновременно и каждый из них старался заинтересовать, показать что-то важное. Поток информации был настолько плотным, что разобраться в нём не представлялось возможным. Удавалось выхватить лишь отдельные сцены из безумного хаоса множества спектаклей.
Висящие в космической пустоте гигантские кальмары, размером с луну, а может водоплавающие грибы, сеющие споры… Не просто чудовища, а бессмертные души злых богов – почему-то Мишек знал это наверняка. Исходящий от них свет новой жизни, терпеливое взращивание плода, развитие и созидание. Но рядом с надеждой – голод, нетерпеливое возбуждение и жадное поглощение. Ложная радость и самопожирание в голом итоге.
Бактерии, микробы, черви, насекомые… Тошнотворная суета миллионов мелких тварей, которые при ближайшем рассмотрении оказываются людьми. Бездумные рабы, служащие злому древнему богу. Они заняты чем-то важным, суетятся как муравьи, облепляя мусором величественный артефакт Предтечей. Видеть подобные сооружения никогда не приходилось, даже лорд Кевин не упоминал о таких, но Мишек был убежден, что это именно артефакт. Сияющий, как маленькое солнце, спустившееся на землю, он постепенно гаснет и прячется, засыпанный землей и придавленный сверху пирамидой из огромных каменных блоков.
Бесконечный океан человеческих тел… Накатывает волна, наполненная красивыми, добрыми, прямо-таки идеальными людьми. Отхлынула, а на смену ей пришла новая – состоящая только из детей. Маленьких, новорожденных мальчиков. И у каждого из них лицо Боришева сына. Миллион одинаковых лиц – сморщенных, крохотных, невинных, спящих. И эта волна откатывается обратно, уходит за горизонт. А что за ним? Пасть, огромная всепоглощающая пасть чудовищного бога…
– Ну ты даешь, Мишек… – лорд Кевин поддерживал его за плечи, словно упавшую в обморок впечатлительную даму. – Хорошо, я успел подхватить, а то ведь мог и голову расшибить. А как кричал – я даже испугался. Что ты увидел такого?
Рядом с лордом стоял Заха, светил в лицо лампой и с явным интересом тоже ожидал ответа.
Голова трещала, словно по ней ударили кувалдой. В ушах звенело, глаза чесались и слезились. Обессиленный Мишек попытался что-то сказать – но не смог, опять провалившись в темноту.
Глава 43
Впереди раскинулись завораживающе красивые и одновременно пугающие просторы Внутреннего моря. Лазурные волны с белыми барашками пены с шумом подкатывали к самым ногам. Облизывая пальцы, не слишком приятно холодили ступни – все-таки к середине осени вода уже остывала. Влажный воздух, ритмичное покачивание, привкус соли на губах… Атомба помнил эти ощущения – они отзывались в душе лишь злостью, так как были неразрывно связаны со зловонием трюма и кнутом надсмотрщика.
Вождь пришел сюда пешком, оставив большого Мо пастись подальше от берега – не хотелось пугать людей. Ожидавшие встречи моряки выстроились на песчаном пляже в два ряда. Атомба неспеша прохаживался вдоль линии, внимательно вглядываясь в настороженные лица. Старые и молодые, чаще всего заросшие бородами, и все без исключения обветренные и загорелые. Не изнеженные рожи горожан, а суровые лица настоящих мореходов. Повидавших яростные штормы и жутких чудовищ глубин, но по-прежнему не боявшихся на утлом суденышке выходить в открытое море. Пусть не матросы имперского флота, не боевой десант, а всего лишь рыбаки. Но люди опытные, умелые, не робкого десятка.
Радовало, что приморские жители не торопились сбегать с насиженных мест, как прочие имперцы. А некоторые даже согласились примкнуть к темнокожему полководцу, не так давно покорившему Орсию, а теперь без боя овладевшему химорийским полуостровом.
Всё-таки идея перебежчика из имперской охранки (Чет, кажется?) оказалась стоящей. Достойно выкупил свою шкуру. Оказывается, великодушие победителя работает с глупыми обывателями куда эффективнее страха и запугивания. Пришлось пощадить жителей, сдержать недовольных воинов, но зато теперь мы имеем собственное послушное стадо. Целая имперская провинция питает наши силы. И лучше откусывать немного по мере надобности, чем единожды обожраться, а потом снова голодать, когда последние селяне разбегутся или подохнут.
Сообразительный парень этот Чет, жаль, что простолюдин. Вот кого стоило бы назначить наместником Орсии, а не трусливого болвана Руделя. Но, к сожалению, кровь старинного аристократического рода течет именно у барона. И раз уж мы якобы восстанавливаем справедливость и возвращаем традиции, то приходится следовать правилам. Впрочем, марионетка из Руделя получится более послушная, его поступки легко предугадать. А за бывшим агентом тайной службы, несмотря на его полезность, стоит присматривать – прошлый опыт редко проходит бесследно, это настораживает.
Слухи в имперском обществе – великая сила. Испуганный народ жадно поглощает именно те россказни, в которые ему хочется верить. С облегчением и радостью люди встретили новость, что нет никакого вторжения дикарей-людоедов, разрушающих всё любимое и дорогое сердцу. На самом деле грядёт новая эпоха, несущая избавление от имперского гнёта, от грабительской четвертины и засилья звёздного культа. Армия Юга – это не страх, смерть и рабство, а порядок и защита. Якобы все больше имперских регионов поднимается против бывших хозяев и присоединяется к освободительному походу. А война направлена лишь против власти узурпатора-занебника и его прихвостней, простым людям бояться нечего. Потому не стоит бежать и тем более сопротивляться. Лучше успокоиться и преклонить колени перед новым господином – добрым и милостивым Чёрным королем.
Атомба с неудовольствием заметил, что привык к новому титулу и он ему даже начинал нравиться. Впрочем, вождь знал себя и был уверен, что не поддастся соблазну. Не станет править, собирать налоги, не погрязнет в делах, постыдных для каждого, кто зовёт себя воином. Пусть этим занимаются дервиши или переметнувшиеся на сторону завоевателей местные аристократы вроде барона Руделя. А Чёрный король будет не восседать на троне, а продолжать войну. До тех пор, пока не разрушит ненавистную империю до основания и не почувствует удовлетворение от содеянного.
Итак, полторы сотни выстроившихся на песчаном пляже рыбаков. Каждый из них прекрасно справляется с косыми парусами быстроходных фелюг. Для управления подобным суденышком достаточно двух-трёх моряков. А вдобавок на борт можно посадить дюжину пассажиров. Следовательно, полсотни фелюг – это более чем полтысячи десантников. Чем не основа для корсарского флота? Пока немного, но с чего-то нужно начинать. Здесь, в водах Внутреннего моря нет судов более маневренных и быстроходных. При должном умении и храбрости, такая эскадра сумеет захватить корабли покрупнее. Таким образом флот сможет постепенно увеличиваться.
Вчера Атомба разговаривал с добровольцами из собственной армии. С одной стороны, его безмерно уважали и каждый хотел угодить любимому командиру. С другой, страх воинов перед водной стихией был слишком велик. К сожалению, почти никто из могучих сыновей саванн не согласился ступить на шаткую палубу. Вернее, прикажи Атомба – подчинился бы каждый, но вождь не хотел приказывать. Для этой задачи годились лишь такие, кто не испугается качки и волн, кто сможет быстро приспособиться и чувствовать себя на воде свободно.
Потому будущий морской десант получился весьма разношерстным. Среди добровольцев оказалось много хоптов, большинство из которых в прошлом занимались речным пиратством. Пусть никогда не сталкивавшиеся с волнами в два человеческих роста, но зато умевшие плавать и кое-что понимавшие в парусах. Отозвались и жители джунглей – длиннорукие коренастые мунгоны. Оказывается, в душных непролазных дебрях, откуда они прибыли, тоже было немало рек и даже больших озёр. Чернокожие каннибалы ничего не понимали в парусах, управляя тростниковыми пирогами лишь с помощью вёсел. Однако воды не боялись, плавать умели – уже хорошо. Вдобавок ловко, как мартышки, карабкались вверх по мачтам и без страха прыгали вниз. Даже местные рыбаки изумились, когда увидели мунгона, который в мгновение ока забрался на мачту и, как следует раскачавшись на веревке, перелетел через разделявшую две фелюги воду, приземлившись на палубе соседнего корабля. Вот уж действительно будущий мастер абордажа, хотя пока даже не знает, что это такое.
Медленно прохаживаясь вдоль шеренги рыбаков, Атомба пытался заглянуть в глаза каждому. Некоторые выдерживали, но многие всё-таки отводили взгляд. Не так просто довериться завоевателю, пусть даже агитаторы без устали называют его освободителем. Тем более внешний вид мускулистого чернокожего гиганта казался слишком непривычным для местных, заставлял робеть даже этих видавших виды мужчин.
Нельзя вести за собой, если люди испытывают перед командиром лишь страх. Они должны зауважать его, довериться, стать одной семьёй. Тогда не струсят в самый ответственный момент и будут готовы идти до конца. Тут потребуется время – лишь оно сможет доказать, что моряки сделали правильный выбор.
Закончив осмотр, Атомба предоставил слово барону Руделю, формально ставшему новым наместником Орсии. Тот заранее заготовил вдохновляющую речь, в которой нашлось место и обещаниям, и предупреждениям. И, конечно же, очередной порции лести в адрес Черного короля. Несмотря на полную оторванность от нужд народа, этот скользкий баронишка умел писать красивые речи и подбирать подходящие слова, понятные даже простому мужику. Потому достаточно быстро завладел вниманием рыбаков.
Однако сам Атомба практически с самого начала перестал слушать барона, так как заметил приближавшуюся издали процессию.
Десятка полтора его сородичей – дахейцев – сопровождали альбиноса в черном балахоне. Знакомая походка… Таруй! Давно не виделись, считай, уже месяц прошёл. Хочется надеяться, что не случилось ничего плохого. А просто наступил тот момент, которого альбинос ждал – Нгарх достаточно окреп, чтобы двинуться дальше. Несмотря на то, что Атомба уже привык единолично руководить армией, поддержка не помешала бы, ведь впереди ждет завоевания ещё одна провинция – Восточно-центральная. И дальше уже будет рукой подать до сердца империи – Цезариума.
Пока Таруй приближался, барон Рудель успел завершить свою речь. Вроде бы подействовало – моряки приободрились, загудели одобрительно, даже прозвучала парочка воодушевленных выкриков, прославляющие Черного короля-освободителя и его затею с созданием флота.
Атомба благосклонно кивнул и поднял руку, благодаря будущих корсаров за поддержку. Потом повернулся к приближающемуся Тарую и широко улыбнулся.
– Приветствую тебя, мой белокожий брат! Давно не виделись. Какими судьбами?
– И я рад тебя видеть, дружище Атомба, – подходя, ответил Таруй.
Он приблизился, протянул руку для приветствия. Атомба подумал, не обнять ли старого приятеля, но вспомнил, что он теперь король, а на них смотрят сотни глаз, и ограничился крепким рукопожатием. Возможно, излишне крепким, ибо Таруй слегка пискнул и поморщился.
– Великий Нгарх снова возглавит собственное воинство? – предположил Атомба, сходу демонстрируя, что даже в мыслях не имел желания присваивать бразды правления армией.
Вопрос угодил прямо в точку. Вернее, в больное место. Потому что Таруй сразу же помрачнел и хмуро ответил:
– Обязательно возглавит. Но всё-таки чуть позже, требуется ещё время. И нужны новые Звери взамен потерянных.
– Ты, конечно, уже знаешь, как погиб Второй?
– Да. Сгорел при штурме Орсии, – не выражая никаких эмоций, безразлично констатировал Таруй. – И теперь у нас не осталось ни одного.
– Первый ещё не вернулся?
Таруй промолчал, так как ответить было нечего. О судьбе Первого зверя не приходило известий почти два месяца.
– Мы всегда захватывали много пленных. Я отправлял Нгарху самых молодых и здоровых, – не без гордости сказал Атомба. – Насколько знаю, лишь один караван не дошел, первый из орсийских. Неужели жертв не хватило?
– Смотря для чего… Дитя Нгарха, благодаря тебе, не испытывало голод. Однако для создания Зверей требуются особые пленники. Их не нужно много, но каждый должен быть по-своему уникален. Ты знаешь, каждый зверь воплощал в себе достоинство, доведенное до совершенства. Помнишь, юркого варанха, который, защищая личинку Нгарха, приставил нож к твоему горлу?
– Конечно, помню. Забавный парень. Хочешь сказать, что…?
– А ты не знал? Он стал основой для Первого зверя.
Атомба смотрел, не веря, на Таруя. Но альбинос явно не шутил. Получается, безобразная тварь, подходившая к их костру и клянчившая угощение, была тем самым мальчишкой-варанхом? По крайне мере, частично… Ведь Атомба действительно тогда что-то почувствовал, но не разобрался до конца.
– В основу Второго зверя легла сущность коварного хоптского колдуна, укротителя змей и большого специалиста по ядам, – продолжал откровенничать Таруй.
– А Третьего? Подожди, дай-ка я сам догадаюсь… – вскинул руку Атомба, останавливая дервиша. – Могучий вождь Гаранда – предыдущий король саванн, не пожелавший к нам присоединиться?
– Верно! – восхищенно прищелкнул языком альбинос. – Не зря я выделил именно тебя –чертовски умён и догадлив.
– Угу, спасибо… Как-то раньше я и не подумал, куда исчез этот силач. Я ж его не убивал, разве что немножко покалечил…Пришлось повозиться…
