Текст книги "Эхо Древних (СИ)"
Автор книги: Б. Анджей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
Глава 9
Затяжная жара сменилась, наконец, дождями. С одной стороны, неплохо – по прохладе идти всяко легче. Но с другой, дождь – это размытые дороги, лужи и грязь. Ноги соскальзывают, люди спотыкаются, нет ни строя, ни порядка.
Отряд, насчитывавший почти сотню ополченцев, растянулся вдоль дороги неподобающе длинной вереницей. Первый боевой задор затух уже на следующий день пути. Невыспавшиеся и опухшие после ночной попойки мужики хмуро месили ногами дорожную грязь, почти не переговариваясь между собой. Как ни старался сержант Яр создать хоть какое-то подобие строя, получалось слабо. И проблема крылась не столько в непонятливости мужиков, сколько в нежелании барона Руделя участвовать в подготовке новобранцев. Разумеется, речь не о личном участии в тренировках или командовании, ведь барон не солдат. Но хоть бы не мешал сержанту, когда тот пытался что-то организовать. Например, вчера, как только Яр принялся учить ополченцев работать тройками (двое принимают на копья, а третий рубит), то барону немедленно приспичило забрать часть мужиков для починки скрипящей кровати.
Да-да, он потянул с собой в поход настоящую деревянную кровать. Разборную, конечно же, но тем не менее. И большой шатер, украшенный коврами и гобеленами. В нём каждый вечер требовалось устанавливать и другую мебель помимо кровати: шкаф с вешалкой, изящный диванчик, дубовый стол и походное кресло, табуретки для гостей… Хорошо хоть не приказал взять в поход ванну (хотя наверняка уже жалеет об этом). Всё это добро ежедневно грузилось на большую телегу, в которой возлежал среди ковров на подушках и сам Рудель. В первый же день верхом он натёр задницу, а потому решил поберечь её до дня сражения. Тогда уж руководство отрядом с телеги будет выглядеть слишком нелепо и несолидно – и придется всё-таки вернуться в седло.
Яр Глаз скрипел зубами, глядя на все это безобразие, но не смел перечить местному феодалу. Несмотря на расширенные, по сравнению с крестьянами, права, он не был ровней барону и, в случае любой судебной тяжбы, не имел ни малейших шансов на успех.
Итак, поход выглядел следующим образом: вышли на день позже; в первый же вечер на привале вусмерть перепились; на следующий день выбрались в путь чуть ли не к обеду и прошли втрое меньше, чем планировали. Хорошо хоть, что пиво кончилось и потому вторая ночь прошла спокойно, а утром третьего дня удалось поднять народ более-менее вовремя. Хотя выступили все равно с опозданием, так как потратили два часа на сбор мебели и баронского шатра.
Несмотря на творившийся бардак, Яр не сдавался и пытался тренировать хотя бы отдельных людей, которых иногда удавалось вырвать из-под ревнивого надзора Руделя. Барон словно бы ревновал крестьян к сержанту, и не важно, чем они вместе занимаются, главное, чтоб посторонний не управлял его подданными. То, что делается это для их же блага, до Руделя не доходило. Потому приходилось идти на хитрость и, придумав повод, просить кого-то из мужиков увлечь барина подальше от лагеря. Пока тот искал с проводниками следы синеглазого фазана, который, как известно, приносит любовное счастье тому, кто встретится с ним взглядом, сержант Яр выстраивал мужиков и учил обращаться с оружием.
В этот раз Мишек, Шмелек и Бориш работали в тройке. Бориш с массивным тесаком, остальные с вилами.
– Отклонись! Раз! Ррраз! Шаг вперед – ррруби! – раздавал команды Яр, прохаживаясь между ополченцами. Выражение лица его было сконфуженное, он то и дело недовольно покачивал седой головой.
– Эх, ребята, вам бы хоть месяцок военного лагеря… А то вот так сразу неумехами в бой – это ж сколько поляжет… – бормотал себе под нос ветеран.
Такие речи никому не придали бы уверенности, но, на счастье, их почти никто и не слышал. Потные красномордые мужики старательно махали топорами да вилами. Ухали и крякали, приседая. А иногда и падали на задницы, неловко поскальзываясь.
– Эй, толстый, ты так свою бабу по сраке шлепать будешь, а врага рубить надо, а не гладить! – рявкнул сержант, оказавшись рядом с Боришем. Невезучий художник в ответ густо покраснел, но промолчал – перечить страшному одноглазому Яру себе дороже.
Однако Мишек приостановился и кашлянул. Воткнул вилы в землю. Он с детства не выносил несправедливость. Матушка говорила, потому что рос без отца – мало его в детстве пороли, вот и вырос непослушный. А сейчас за Бориша стало обидно – тот ведь старается как может, а его толстым обзывают. Да еще и про баб что-то, но Бориш ведь не мальчонка какой, он взрослый мужик, женатый даже.
– Чего стал? Хочешь показать, как надо правильно? – Яр опередил Мишека, пока тот искал подходящие слова. – Толстый, отдай ему тесак!
Бориш послушно передал своё оружие Мишеку. Тот взял тесак, исподлобья взглянул на сержанта.
– Деревянную колоду рубить – не велика премудрость, – хмуро сказал Мишек, – только враг – не колода. Он на месте стоять не будет, да и сам, небось, в ответ стукнуть горазд.
– Ха! Яйцо курицу учит! – искренне удивился Яр. – А ты, видать, смышленей прочих? И ведь дело говоришь, малец! Выходи-ка сюда.
На «мальца» Мишек еще сильнее обиделся, но выйти против самого Яра Глаза не решался. Это уж совсем надо было страх потерять или ума лишиться. И неважно, что сейчас в руке Яра не настоящий меч, а просто дубинка – ему и хворостины хватит, чтоб до полусмерти отметелить.
– Давай-давай! – поторапливал сержант. – Если и боязно – это ничего. Лучше сейчас перебздеть, потом в настоящем бою смелее будешь.
Тело Мишека словно одеревенело – ноги и руки не гнулись, но хотя бы коленки не дрожали – и то ладно. На него смотрели сейчас все вокруг: Бориш со страхом и сочувствием, Шмелек с удивлением, приоткрыв рот, прочие мужики по-разному: кто с интересом, а кто безразлично, просто радуясь минутной передышке, которую дал им Мишек.
Конечно, настоящего поединка с Яром не вышло. Даже потом, когда прошел страх и Мишек действительно пытался достать старого сержанта, ничего не получалось. Раз за разом Яр выбивал у парня оружие, оказывался за спиной, давал пинка. Но, что удивительно, не насмехался, а наоборот хвалил и поддерживал. Хоть Мишек и чувствовал себя беспомощной размазней, его авторитет в глазах других мужиков даже укрепился. Обида на Яра тоже как-то прошла, улетучилась. И когда Шмелек попытался сыпануть шуточками в адрес Мишека, Яр, не оборачиваясь, крикнул:
– Шутник, выходишь следующим!
И Шмелек тут же заткнулся, побледнев как полотно.
– Сейчас покажу один удар, – подмигнул Яр единственным глазом уже еле стоявшему на ногах Мишеку, – он простой, но может и жизнь спасти. Запоминай.
Мишек кивнул, подобрался.
В следующий миг сержант сделал шаг, одновременно крутанул дубинку. Летевшая прямо в пах, она остановилась в последний миг, еле коснувшись портков.
– Это в деревенской драке нельзя сюда бить, – обращаясь ко всем, громко сказал Яр, – а в смертельном бою надежней места не придумаешь. Лучшее попадание, чтобы уравнять мужика и рыцаря!
Ополченцы довольно заржали. Мечты о том, как они побеждают вражеского рыцаря, приятно тешили самолюбие.
– Что здесь происходит? – нежданно явившегося барона Руделя, тоже слышавшего последнюю фразу, происходящее совсем не позабавило. Где это видано – селюки безнаказанно насмехаются над благородными господами?!
– Что ты здесь устроил? – зло повторил Рудель, на этот раз обращаясь непосредственно к Яру. – Совсем оборзел что ли, под суд хочешь пойти?
Мужицкий смех оборвался, затих. Все выжидающе глядели на недовольного барона и на столь же недовольного сержанта, переводя взгляд с одного на другого.
Лицо старого Яра пошло пятнами негодования, но он сдержался и отступил первым:
– Всё в порядке, ваша милость. Просто учу ваших бойцов побеждать врага.
Все думали, что, услышав столь почтительное обращение, Рудель смягчится, но барон не унимался. Видимо, был слишком раздосадован неудачей в поисках синеглазого фазана.
– Лучше бы тебе самому сдохнуть в бою… – прошипел с еще большей ненавистью, – потому что по возвращении я тебе устрою веселую жизнь…
Поведение барона показалось странным для всех. Народ знал его как капризного и ленивого вельможу, но никогда Рудель Гижма не славился приступами злобной ярости. Наоборот, отличался меланхоличным спокойствием и отстраненностью. А теперь, чем дальше отряд уходил на юг, тем сильнее менялся барон. Неужели страх перед грядущим сражением настолько изменил его? Или тут дело в чем-то другом?
Мишек почувствовал сквозь сапоги потусторонний холод, тянущийся словно из-под земли. Воздух вокруг барона Руделя уплотнился, скручиваясь в темные шевелящиеся щупальца. В следующее мгновение Мишек начал проваливаться, земля под ногами осыпалась вниз. Падая в черную пустоту колодца, он увидел над собой склонившееся лицо сержанта Яра. Но было оно не сочувственным или озабоченным, а безразличным и бледным, без единой кровиночки. И потухший единственный глаз, который уже затянула пелена смерти... Лицо мертвеца!
– Аа-а-а-а-а-а-а! – истошно закричал Мишек, но никто его не услышал. Он рухнул в ледяную черную жижу и начал тонуть.
Очнулся лежащим на земле, весь мокрый. Снова шёл дождь.
– Ну ты напугал нас, брат! – облегченно выдохнул Бориш. Они со Шмелеком поддерживали товарища с двух сторон, приподняв за плечи. Рядом стоял сержант Яр, живой и здоровый.
– Очнулся? Хорошо. Переусердствовал, видать, с тренировкой.
– Все живы? – прохрипел Мишек первое, что пришло на ум.
Все удивленно уставились на него. Яр невесело усмехнулся, а Шмелек сказал:
– Обошлось. Ты как наземь плюхнулся, барон было к тебе повернулся, а потом вдруг дождь кааак хлынет! Ну так он в шатёр и убёг, чтоб наряды свои не замочить, значит. Наш Клизма попусту мокнуть не любит, – осклабился, довольный собственной шуткой.
Глава 10
Сидящие на корточках воины с нетерпением поглядывали на глиняный котел с острым дном, установленный посреди костра. Внутри аппетитно булькало, в воздухе разносился аромат вареного мяса. Толстяк Гурма, считавшийся лучшим поваром отряда, медленно помешивал варево длинной плоской костью. Лишний вес не мешал Гурме считаться не только хорошим кулинаром, но также и уважаемым воином – силы и храбрости этому парню было не занимать.
Атомба сидел рядом с прочими, как простой воин, и тоже ждал полагающийся ему кусок. Он знал, что некоторые приближенные не одобряют подобное – считают, что вождь должен принимать пищу отдельно от всех, восседая на троне, используя рабов и прислугу. Однако Атомба не желал становиться очередным зажравшимся царьком. Более того, он презирал правителей, которые лишь пытались казаться величественными, а на самом деле являлись жалкими трусами и беспомощными слабаками. Тех, кому власть досталась незаслуженно – по наследству. Только личный пример, только искреннее уважение – вот на чём, по мнению Атомбы, должен держаться авторитет настоящего лидера.
– Готово! – объявил, наконец, Гурма, вытащив из котла и в очередной раз облизав плоскую поварскую кость.
Воины довольно загомонили, подвигаясь поближе.
Гурма перевернул кость обратной стороной и начал тыкать в варево острым концом. Наколов большой кусок, поднял его над котлом. Покачивая, ожидал пока мясо немного остынет. Широкие ноздри каждого из присутствующих зашевелились, жадно втягивая приятный аромат.
– Первый кусок – вождю! – объявил Гурма и медленно, с уважением, протянул улов Атомбе.
Вождь улыбнулся, потёр ладони и ловко стянул кусок с острой поварской кости. Мясо остыло недостаточно и обжигало пальцы, но Атомба не позволил себе это показать. Держа кусок двумя руками, он впился в него большими зубами. Откусил, начал неторопливо, с наслаждением, жевать.
Глотая слюну, все молча наблюдали за ним, ожидая. Особенно переживал Гурма – ему давно не приходилось готовить человечину. Это особенное блюдо, праздничное, зачастую даже ритуальное. Потому толстяк старался, использовал лучшие корешки и травы из своих запасов, даже торговал с варанхами, выпрашивая какие-то грибы, усиливающие вкус и аромат.
– Вкусно! – дожевав и проглотив, Атомба громко щелкнул себя по горлу пальцем, выражая одобрение стряпне Гурмы.
Тот обрадовался и облегченно выдохнул. Кивнул вождю, благодаря за похвалу, и повернулся к остальным. Воины зашумели:
– Мне руку сможешь выловить? Люблю пальцы обсасывать…
– Ты что? Там же почти нет мяса. Мне лучше кусок помясистее, из бедра, например.
– А мне не важно откуда, главное, чтоб побыстрее уже!
Жуя мясо, Атомба наблюдал за воинами и раздумывал, почему хоть и началась большая война, они не стали чаще есть человечину.
Некоторые наглецы поговаривали, что слишком много пленников забирает Нгарх. Жертвы ему становились обильнее, бог действительно требовал всё больше человечины. Однако он набирал силу, поглощая лишь плоть живых. Мог принять раненых или больных, но предпочитал молодых и здоровых. Если забрать с поля боя свежий, но уже остывший труп, то никто не запрещал воинам съесть его самим.
Скорее всего дело в другом. Никогда ещё Юг не видел столь большого войска в одном месте. И среди собравшихся вместе народов не было такого, который брезговал бы человечиной, подобно глупым имперцам.
Серые и красные пустынники поедали собственных стариков и калек, чтобы облегчить жизнь остальным членам племени. В полуголых пустошах иначе не выжить.
У длинноруких и коренастых жителей джунглей – мунгонов – человечина просто считалась самой вкусной и питательной едой. Никакой мистики или дополнительных смыслов. Они постоянно воевали с соседями, пожирая друг друга, и похищали чужих женщин и детей.
Соплеменники Атомбы – охотники саванн дахейцы – считали поедание плоти важным воинским ритуалом, при котором достоинства побежденного и съеденного врага переходят к победителю. Хотя зачастую дело не ограничивалось ритуалами – ведь сладковатый вкус хорошо приготовленной человечины сам по себе приятен, с этим не поспоришь.
В общем, все любили это мясо. Кроме того, прокорма требовали не только люди, но и сопровождавшие их звери. Вот почему, несмотря на постоянный приток свежего мяса, оно слишком быстро заканчивалось.
Встревоженные крики собратьев отвлекли Атомбу от размышлений. Воины указывали пальцами за спину вождю, щелкали языками и озабоченно качали головами.
Атомба спокойно обернулся – если бы там находилась настоящая опасность, воины атаковали бы, а не тыкали пальцами. И был неприятно удивлён, увидев сзади то самое существо, которое приходило к ужину и вчера тоже. Тощий сутулый великан с гладкой кожей цвета грязи, блестевшей как у тростникового червя. Умевший исчезать и появляться внезапно, словно бы растворяясь в воздухе.
Тот самый джинн, явившийся служить великому Нгарху.
Атомба знал группу молодых варанхов, которые обслуживали существо – растирали моховыми губками блестящую шкуру и не забывали регулярно приносить ему пищу. Но, видимо, джинну было мало – он постоянно голодал и ошивался возле чужих костров. Наверное, не стоило вчера его кормить, может тогда не пришел бы снова. Хотя попробуй-ка не угостить такую образину. Кто знает, что у неё на уме?
Десяток маленьких мертвенно-белых, как у вареной рыбы, глаз, смотрели на Атомбу не мигая. Впрочем, вождь не был до конца уверен, что это глаза. Даже отросток, на котором они располагались, хоть и рос из плеч, мог являться чем угодно, а не головой. Тем более, что и пасть джинна находилась ниже – там, где у нормальных людей живот – прямо на месте пупка. Из неё, как у голодного пса, свисала и капала вниз длинная тягучая слюна.
Атомба вспомнил того мальчишку из серых пустынников. Как его звали? Хрум, кажется? Забавный был дикарь. Он тоже приходил и молча ждал, пока Атомба предложит угощение. Самое смешное, что юный варанх всерьёз считал, что получает заслуженную дань. Якобы за то, что мог убить Атомбу, но пощадил. Вождь не счел нужным разочаровывать мальца, пусть радуется, и великодушно подкармливал его. Интересно, где сейчас этот Хрум?
Если бы погиб в налёте на пограничные имперские заставы, то остался бы труп – варанхи не бросают своих мертвых. Погребение обставили бы с почестями, возможно даже устроив ритуальное поедание – в общем, от Атомбы подобное не укрылось бы. Тем более, что юноша считался приближенным самого Нгарха, часто вертелся возле священного шатра и попадался на глаза.
Может, молодому варанху дали какое-то секретное поручение? Отправили во вражеский тыл? Хотя, несмотря на все способности варанхов к маскировке, глупо отправлять их на разведку в империю. Пустынники умеют раствориться, слиться с местностью на родных серых пустошах, но зеленые имперские равнины, широкие желтые поля близ поселений – это совсем другое. Там они будут как на ладони, как тараканы на пшеничной лепёшке.
Надо будет поинтересоваться у Таруя, может он знает, что случилось с парнем.
Атомба отдал джинну свой недоеденный кусок. Думал, что сейчас раскроется жуткая, усеянная тысячей острых зубов, пасть на животе. Вместо этого, чудовище протянуло длинную лапу и по-человечески ухватило мясо пальцами.
Несмотря на отвратительный и жуткий вид, было в джинне что-то печальное. Словно он грустил о чём-то и силился об этом рассказать, но не мог. Да и как тут смочь – подобная пасть создана явно не для сентиментальных речей. За пару мгновений она перемолола кусок мяса, который Атомба мог жевать ещё четверть часа. Слава Нгарху, что это существо будет сражаться на нашей стороне. Не хотелось бы встретиться с таким противником на поле боя, даже верхом на Большом Мо.
Глава 11
Александрикс как раз закончил разгребать налоговые отчеты и торговые документы, когда в комнату тихонько прошмыгнула Динара. Она всегда являлась без стука, крадучись, как кошка – не то боялась отвлечь императора от важных дел, не то в силу профессиональной привычки. Начальница Тайной службы должна быть словно человек-невидимка – не раз шутил Александрикс. Впрочем, с такой внешностью трудно не выделяться. Высокий рост, идеальная фигура с высокой грудью и осиной талией, красивое лицо с тонкими аристократическими чертами, ярко-зеленые глаза и густые темно-каштановые волосы. Потому Динаре всегда приходилось наряжаться в бесформенные балахоны, стараясь не привлекать лишнего внимания. Женщина и сейчас куталась в просторный темно-синий плащ-гиматион, скрывавший все секреты. Что под ним – боевой доспех искателя-оперативника или соблазнительное тело в тонком обтягивающем комбинезоне?
Замечтавшийся Александрикс готов был уже погрузиться в приятные воспоминания. Это не укрылось от проницательной Динары – перехватив мужской взгляд, она рассмеялась с иронией:
– Вы снова за старое, мой император? Разве мы недостаточно повеселились в молодые годы? До сих пор расхлебываем…
Александрикс усмехнулся, успокаивая разыгравшееся воображение. В давние годы, когда миссия только начинала работу на Персефоне, у них с Динарой был роман. Отношения удавалось скрывать, о них знали только близкие друзья – Иган, Кевин и ещё несколько. Возможно, нейроаналитики фиксировали особую связь аккаунтов в сети, но никаких сообщений на сей счет не приходило. Да и не было прямого запрета на романтические отношения между сотрудниками. Не рекомендовалось, однако и не запрещалось уставом.
Все было хорошо, пока старый император Манорикс не положил на Динару глаз. Благосклонно принявший помощь занебников, он всё-таки не считал их друзьями. Чужаки пользовались покровительством власти до тех пор, пока сами приносили пользу. Лечили болезни, давали дельные советы цеховикам – рудокопам, металлургам, и всем прочим. А взамен ничего не требовали – лишь разрешение на исследование никому не нужных старинных истуканов.
Присмотревшись, Манорикс поставил пришельцев в один ряд с учеными монахами. Это примерно середина местной иерархической пирамиды. Выше торговцев, ниже аристократии. Десяток наиболее рослых занебников, носивших волшебные доспехи, на лордов тоже не тянули – вели себя скорее как охранники. В общем, несмотря на удивительные знания и способности, незваные гости Императору не ровня, а потому должны быть счастливы, если его величество соизволит облагодетельствовать кого-то лично. Выбор пал на Динару – самую красивую и сексуальную участницу миссии.
Эта давняя история с попыткой изнасилования привела к гораздо более серьёзным последствиям, чем кто-то мог себе тогда вообразить. Приди Манорикс один, Динара без труда избавилась бы от посягательств. Даже не применяя насилие – отшивать словами она тоже умела. Но коварный старикан буквально заманил девушку в ловушку – в тот момент она оказалась без доспеха и без оружия. Пришлось в одиночку противостоять троим крепким слугам. Тут уже было не до заботы о здоровье противников – стоял вопрос сохранения собственной жизни. Драка получилась жестокой. Кого-то Динара покалечила, кого-то убила. В числе последних оказался, к сожалению, и старый император.
И что тогда следовало предпринять Алексу? Начать бюрократическую волокиту с начальством на орбите? Ждать приказов и разрешений? Каждая минута промедления грозила расправой над непрошенными гостями с небес. Если известие о гибели императора покинет стены дворца, начнется настоящая бойня. Жаждущие мести аборигены бросятся убивать чужаков, а тем придётся защищаться с помощью особого арсенала.
Не оставалось ничего другого, кроме как взять власть в собственные руки. Друзья-оперативники правильно поняли ситуацию, помогли и поддержали. Да, это действительно был дерзкий переворот. Но крови пролилось в разы меньше, чем могло бы, не предприми Алекс эти действия.
Так что не было там никакой жажды власти, как судачат злопыхатели из рядов старой аристократии. Поначалу даже не собирался короноваться, а хотел поставить преемником маленького сына Манорикса, оставшись при нём регентом. Но мальчик куда-то исчез самым загадочным образом, поиски не принесли результатов. Потом и вовсе стало не до него – когда начались суды и разбирательства. Часть искателей покинула миссию, другие остались работать на штрафных контрактах, отключенные от нейронета.
Динара в глубине души благодарила поддержавших её товарищей. Хотя до сих пор не могла себе простить, что из-за неё случилась такая беда. Она по-прежнему питала к Алексу самые тёплые чувства. Но это была уже не любовь, отношения перешли в дружеские или даже родственные – как у брата с сестрой.
– Моя подруга Динара никогда не приходит без дела, – печально улыбнулся Александрикс, – Почему бы не проведать старого приятеля просто так, без причины? Ты знаешь, я всегда рад…
– Знаю, Алекс, – перебила Динара. Только ей позволялось так себя вести с императором – перебивать, спорить, подшучивать. Разумеется, когда рядом не было посторонних.
– Всегда столько работы, что попросту не остается времени на дружеские визиты, – пожаловалась женщина, – кто бы мог подумать, что в примитивных обществах тайн и заговоров окажется в разы больше, чем в нашей родной корпорации.
– Да уж, мне тоже раньше казалось, что по количеству интриг ничто не сравнится с корпоративным офисом, – рассмеялся Александрикс. – Ладно, подруга, выкладывай, с чем пожаловала.
Динара подошла к рабочему столу, отодвинула ворох бумаг, освобождая место, и беззастенчиво уселась на краешек.
– Люблю беседовать с глазу на глаз, – перехватив недовольный взгляд императора, пояснила женщина, – а то гостевые кресла у тебя так далеко, что оттуда придётся кричать.
– Рассказывай ты уже… – устало вздохнул Александрикс.
– Закончено следствие по делу об отравлении.
– А, то самое? Я уже и забыл почти…
Александрикс слегка кокетничал – вряд ли за три недели можно забыть интоксикацию, от которой пришлось валяться в кровати и пользоваться ночным горшком. Событие невероятное для занебника, исключительное. И температура, и рвота, и рези в желудке, и жидкий стул – полный набор. Если бы не встроенный детокс-имплант, ещё неизвестно чем бы всё закончилось. Может помер бы в зловонной луже собственных испражнений, так и не оставив наследников.
– Ну а я не забыла, как видишь, – в руках Динары вдруг появилась пухлая папка – видимо, прятала её в складках безразмерного гиматиона. – После твоего последнего «выхода в народ» нам пришлось арестовать всех подозреваемых. А это почти два десятка граждан…
– Надеюсь, вы их не били и не пытали? – попытался пошутить Александрикс. Однако Динара даже не усмехнулась – видимо, юмор на эту тему ей был не по вкусу.
– У нас имеются более современные методы, – холодно ответила женщина, раскрывая папку.
– Поначалу не понимала, как можно вести делопроизводство на бумаге? Это же неудобно, медленно, непродуктивно…– пробормотала Динара, выкладывая на стол несколько документов, – потом привыкла… А теперь уже воспринимаю эту реликтовую хрень как новую нормальность. Мы тут становимся дикарями, Алекс, не находишь?
– Да ладно тебе, – отмахнулся Александрикс, успокаивая женщину, – глубже погружаемся в местный быт – это не значит, что становимся варварами. Просто более профессионально внедряемся. Интегрируемся в местное общество.
– Да уж… Внедрились так, что отзови сейчас миссию – империя рухнет. А ведь собирались просто изучать артефакты, – хмуро прокомментировала Динара. – Ладно, возвращаемся к нашим баранам… Помнишь, четвертый кабак, у которого ты задержался? Красная стена, белая вывеска со смеющейся козой?
– Хм… Горячая сырная лепешка с пряным дипом вроде хумуса?
– Всё верно, а говоришь, что почти забыл.
– Женщина понравилась – молодая, красивая, – усмехнулся Александрикс, – а ещё и готовит вкусно.
Не удержался, чтоб не подначить Динару. Знал, что ей до сих пор не нравится, когда он делает комплименты другим женщинам. Столько лет прошло, столько новых партнёров было у каждого, а всё равно ведь… Вот тебе и просто дружба. Настоящая собственница – руководитель Тайной службы – ни с кем не хочет делить своего императора, хехе. Ревность – это ведь тоже рудимент, таким вещам нет места в современном обществе. Впрочем, оперативниками чаще всего становятся как раз-таки люди несовременные, романтики с несколько старомодными взглядами и особым складом ума.
Однако в этот раз Динара не поддалась на провокацию. Наверное, действительно раскопала что-то важное и не хотела тратить время на обсуждение прелестей городских трактирщиц.
– В общем, будь ты не оперативником, а простым лабораторным сотрудником – этот хумус тебя бы точно прикончил.
– Ничего себе. Лаборанты ведь тоже привиты универсальным антидотом. Пусть это не полноценный имплант, но защитит от любого известного яда…
– В том-то и дело, что от известного. А тут мы столкнулись с чем-то новым.
– Не понял? Местный токсин, неизвестный нашей науке? Такое возможно?
– Оказалось, что возможно. По крайней мере, частично. Всё-таки с большей частью твой организм справился, но был там и непонятный компонент.
– А сейчас-то разобрались? Что показала экспертиза?
– Что новое вещество не органическое, но и не синтетическое, а что-то среднее. И почти наверняка имеет ахорийское происхождение.
– Ого, то есть след покушения тянется за море, в земли западных колоний? Неудивительно, если вспомнить, сколько там ещё неизведанных мест – загадочных развалин и непролазных болот. Да и местных тварей, напрочь отторгнувших интеграцию земных генотипов…
– Дело всё-таки не в тварях, а в людях.
– Кстати, да. Люди. Как могло настолько редкое вещество попасть в руки обычной трактирщице? Или она не совсем обычная?
– Девчонка-то как раз простая и глупая, как пробка, – было видно, что Динаре приятно наконец пройтись по симпатичной трактирщице, – однако она лишь инструмент. За ней стоял более любопытный персонаж.
И продолжила, не дожидаясь вопроса:
– Бродячие дервиши-альбиносы. Тебе это о чем-то говорит?
– Если честно, не слишком… Мало ли шатается по стране проходимцев… Какие-то сектанты?
– Можно и так сказать. Но не такие простые, как могло показаться на первый взгляд.
– Это понятно, что не простые, раз пытались отравить императора особо уникальным ядом. Очередные ненавистники занебников или на этот раз что-то более оригинальное?
– Более, – кивнула Динара, – а теперь давай загибать пальцы. Во-первых, происхождение альбиносов. Вероятнее всего, это потомки древних ахорийцев, тысячу лет назад исчезнувших в результате пока неизученной катастрофы. Во-вторых, множество разрозненных данных свидетельствуют о наличии у них сверхъестественных способностей. Опять так называемая магия. Не смейся, моё мнение ты знаешь – это не просто предрассудки, там не всё так просто и однозначно.
– Да, знаю, – с трудом подавил скептическую ухмылку Александрикс, – но и ты моё тоже знаешь. Пока не увижу реальных фактов, ни в какую магию я не поверю. Иначе это будет явным доказательством нашего одичания, о котором ты как раз недавно беспокоилась.
– Поживем-увидим, – неопределенно ответила Динара. – Идём далее. В-третьих. Представители секты не только ведут религиозные проповеди, но и лезут в политику. Притом расползлись как по империи, так и далеко за её пределами. То есть это не локальное объединение, а международное. И, наконец, в-четвертых. Именно альбиносы стоят во главе нынешнего вторжения на юго-востоке. И началось оно чуть менее трех недель назад, буквально через два дня после твоего отравления.
– Ого, действительно интересно. В воздухе запахло мировой революцией, – мрачно пошутил Александрикс. Задумался, глядя на разложенные на столе документы. Потом встряхнул готовой, принимая решение, поднял светло-голубые глаза на ожидавшую Динару.
– Продолжай разрабатывать этих альбиносов. Думаю, интересный получится разговор, если удастся арестовать кого-либо из них. По поводу вторжения не беспокойся. Кевин с войском уже выдвинулся им навстречу. Пока со мной не связывался – экономит заряд доспеха, наверное. Но сегодня-завтра уже встретит гостей и преподаст им урок.
– Хорошо, – коротко кивнула Динара, – сообщи мне, когда Кевин свяжется, если не трудно.
Женщина легко поднялась и спортивной пружинистой походкой направилась к выходу.
– Трактирщицу отпусти! – крикнул вслед Александрикс, – она ж не виновата, что такая дура.
Какое лицо было у Динары в этот момент он не видел. Наверное, недовольно поморщилась или закатила глаза, поражаясь чрезмерной доброте милосердного императора.
