Текст книги "Эхо Древних (СИ)"
Автор книги: Б. Анджей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Глава 3
Как бы Мишек не храбрился, но день ото дня страх прокрадывался в душу и становился только сильней. Случай у дороги не прошёл даром – каждую ночь, как только смыкал Мишек глаза, приходили странные сны. Были в них удивительные конструкции, которых не встретишь даже в городе Орсии на ежегодной выставке премудрых изобретений. Конечно, пользы от таких видений не было никакой – Мишек не понимал ни как штуковины устроены, ни для чего они служат. Выглядели они настолько чудно, что в человеческом языке и слов-то для них не находилось. Хрен-пойми-что. Это как раз и пугало. Если бы привиделось что-то полезное для доения козы или копчения рыбы, был бы хоть какой-то толк. Но всё настолько безумное… Даже хуже крыльев покойного деда Талайки.
А однажды случился приступ. Нет, ничего не заболело – был это приступ одержимости. До конца не проснувшийся Мишек вскочил с лавки, скинул на пол одеяло, и, боясь потерять засевшую в голове мысль, бросился во двор. Схватил палку и принялся что-то корябать на земле. Слава богу, что этого не увидел никто из соседей. С удивлением смотрели на Мишека коза да сидевшая возле неё на табуретке бабушка. Пока старуха доила козу, ничто не могло её отвлечь, хоть бы гром грянул среди ясного неба. Закончив работу, она не проронила ни слова, а только покачала головой. Подвязала тот самый теплый платок, привезенный с ярмарки, и молча понесла молоко в дом.
А потом и вправду грянул гром. Вслед за ним упали на землю крупные капли. Летний дождь, внезапный и сильный, ударил с неба и за минуту превратил чертежи Мишека в обычное пятно грязи. Только тогда дошло до него, что произошло. И так стало себя жалко, так не хотелось стать местным дурачком, новым Талайкой, над которым будут потешаться, пока он не свернет себе где-нибудь шею…
Мишек неподвижно стоял под струями ливня, широко расставив руги и ноги. И вместе с потоками воды текли по его щекам слезы.
Со временем Мишек устал бояться. Нельзя сказать, что дал волю странным снам и фантазиям – нет, конечно, по-прежнему старался гнать долой навязчивые мысли и боролся с наваждениями. Но начал относиться ко всему проще, с изрядной долей деревенского безразличия. Дескать, будь что будет – авось и пронесёт. Вроде, как и на самом деле немного припустило, стало легче.
Однажды, чтобы развеять мысли и попросту отдохнуть от очередных ночных видений, решил Мишек пойти в лес по грибы. Один из дружков – Шмелек, тоже пока неженатый (ох, сколько вместе было выпито!) давно звал, рассказывал, будто нашел хорошее грибное место.
Окрестные леса богаты не только ягодами, но и грибов можно найти, каких пожелаешь. Тут тебе и красные крепыши, и белые пузаны, даже веселящих наковырять можно, если не боишься жевать подобную дрянь.
Так бродили друзья по лесу, собирали грибы, попеременно потягивали из фляжки, которую Шмелек прихватил с собой.
Корзинки наполнялись, содержимое фляжки сокращалось.
Вскоре развернулись, чтоб топать обратно в деревню, но решили пойти другой тропой – по пути еще грибов набрать, чтоб прям с горкой было.
И тут пришла в захмелевшую голову Шмелека озорная мысль:
– Слушай, Мишек! Тут до речки уже всего ничего. А сегодня девки как раз собирались купаться. Давай-ка заглянем на минутку, а?
– Хм, ну не знаю… – принялся задумчиво чесать затылок Мишек. Он в подобных делах был не особенно смелым, даже матушка вечно нудела, что с таким характером останется навек бобылём.
– Ежели в малиннике заляжем, откроется вид как раз на песчаную отмель, – подбадривал Шмелек.
– Ну, это все равно далековато…
– Не трусь, внимательно присмотримся – может что-нибудь интересное и разглядим! – заговорщицки подмигнул Шмелек. И Мишек, глядя на его мечтательную рожу, согласился.
Друзья остановились недалеко от расщепленной березы, свернули с тропы в темный низкорослый кустарник. Корзины припрятали, чтобы не мешал лишний груз. Крадучись, пригнувшись к земле, засеменили к зарослям малины, но не успели приблизиться, как в кустах зашуршало и оттуда раздался недовольный возглас:
– Куда прёте?! Занято здеся!
– Бориш? – не поверил своим глазам Шмелек. – А ты-то тут зачем? У тебя ж жена есть…
– Вдохновение он ищет, – ответил вместо соседа Мишек, – чтоб картинки свои рисовать сподручней было…
Бориш с удивлением и благодарностью глянул на Мишека. В былые времена тот осмеял бы соседа, подсматривающего из кустов за бабами (неважно, что сам тоже собирался поглядеть – кого первым застукали, над тем и потешаются). А после той придорожной истории что-то изменилось между ними, словно бы лучше стали понимать друг друга. Увлечение Бориша уже не казалось Мишеку настолько глупым. Когда сам в приступах одержимости вытворяешь не пойми что, безобидная мазня не кажется чем-то особенным.
– Ну так жена на сносях, уже с таким животом, что не подступишься. Да и раньше было, что не упросишь оголиться, ка-а-ак треснет… – грустно подтвердил Бориш. – Вот приходится тайно наблюдать, как что у баб устроено… Чтоб, значит, рисовать без ошибок…
– А, ну если для правильности рисования, то это ж совсем другое дело! – весело оскалился Шмелек, показав крупные и желтые, как у коня, зубы.
– По правде сказать, отсюда всё равно ничего не разглядеть, – продолжал жаловаться Бориш, – вот, сами посмотрите.
Мишек и Шмелек, осторожно раздвигая колючий малинник, пробрались на тщательно утоптанное Боришем лежбище. Втроем тут было тесновато, потому мужики недовольно толкались и вертелись, стараясь занять позицию поудобнее.
За зарослями к реке, называвшейся Свиргой, опускался пологий берег, заросший невысокой травой. А чуть вдали, на изгибе реки, действительно виднелись четыре обнаженные фигурки. Зайдя по пояс в воду, девки весело плескались и брызгались водой друг на друга. Слышались смех и визг. Но женских прелестей оказалось и вправду не разглядеть – слишком уж далеко. Трудно даже было понять, что за красавицы там купаются, не то Марушка, не то Нюшка... Подкрасться поближе тоже нельзя – кусты обрывались, а на невысокой траве, стоит поднять голову, сразу заметят. И если узнают – осрамят всей деревней.
– Ну вот, видали, что я и говорил, – огорченно промямлил Бориш. – Даже непонятно, кто вон та бабенка! Груди у неё вроде побогаче, чем у остальных. Ох, я б такие нарисовал… Только подробностей не видать, а без них красоты не выйдет…
– Эх, да, – разочарованно вздохнул Шмелек. – Сбил я тебя, Мишек, с панталыку. Не учел, что жара уже месяц стоит – вот Свирга и обмелела. Потому от кустов до баб в полтора раза дальше, чем должно быть.
– Это точно, – подтвердил Бориш. – В прошлом году я тут сидел… Ну чтоб с натуры порисовать или хоть бы запомнить образ… Так любые бабские прелести были как на ладони!
Тем временем, пока соседи между собой болтали, пришла Мишеку в голову идея. Вернулся он к той самой расщепленной березе, порыскал глазами и нашел древесный гриб-змеевик. Самый старый, чтоб чешуйки стали уже полностью прозрачными. Если такую под солнечный лучик правильно подставить, то можно даже сухую траву поджечь. Надрал Мишек с гриба чешуек и разложил перед собой. Взял одну, посмотрел через нее на дерево. Отложил. Взял другую, повертел туда-сюда. Еще походил рядом, нашел место, где лопнула на стволе береста. Отодрал лист бересты, свернул в трубочку, с обеих сторон приладил прозрачные чешуйки. Вытянул из портянки нитку нужной длины и хорошенько обвязал трубочку.
Приложил поделку к правому глазу, глянул сквозь неё – недовольно хмыкнул и нахмурился. Разобрал снова, поменял чешуйки местами, погнул пальцами и добавил еще одну, перевязал трубочку заново. Опять глянул – и наконец-то остался доволен.
– Эй, мужики! – Мишек вернулся на место их засады, держа в руках поделку. – Смотрите, какую вещичку смастерил. Прислонишь к глазу – и все далекое приближается.
Шмелек хотел было поднять приятеля на смех, но более лояльный к подобным диковинкам Бориш выхватил трубочку и глянул в сторону купающихся.
– Ого! Вот это да! Сработало! – загрустивший было Бориш по-настоящему обрадовался. – А сисястая красава – это Беляшка. Ну я так и думал, конечно, кто ж еще с такими-то…
– Дай-ка и мне! – встрял Шмелек, пытаясь завладеть чудесной трубочкой. – Хватит тебе уже любоваться, гляделки вытекут!
Бориш словно бы и не слышал, увлеченный зрелищем. Тогда Шмелек попытался отобрать прибор и чуть его не сломал – хорошо, что Мишек удержал.
Правда, всё равно поглядеть на голых девок удалось только Боришу. Когда он отдал трубочку, красавицы уже закончили купаться. Набросили длиннополые женские рубашки, спрятав подальше запретные прелести, стали расчесываться.
– Что-то мне не везет сегодня, – расстроился Шмелек. – А ты, Бориш, в другой раз получишь в лоб за такое.
– Ты ж сам не хотел, смеяться начал… И вообще. Сам получишь. В лоб.
Мишек поспешил встать между приятелями, пока они и вправду не начали драться. А то ведь и бабёнки пока что не ушли, вдруг услышат.
– Успокойтесь! Я каждому такую трубочку сделаю, если хотите.
– Не корми меня рыбой, а научи её ловить, – сумничал Шмелек. – Может я и сам смастерил бы, если ты научишь. Иль секрет? Продавать в город может повезешь свои трубочки?
– Не мели чепухи, кому они там нужны, – отмахнулся Мишек, хотя идея ему не показалась плохой, просто поскромничал.
– В общем, тут все просто. Главное – правильно установить чешуйки из гриба-змеевика. Но знаете… Я вот чего думаю… – глаза у Мишека слегка затуманились, а потом вдруг выпучились от возбуждения. – Кабы чешуйка эта была не простая, а красная, то такая труба не только б девок приблизила, но и раздела!
– Как раздела? – не понял Шмелек.
– А вот так. Смотришь, идет девка в одежде, а через трубу – голая! – выпалил Мишек и сам удивился. Почесал задумчиво затылок, сконфузился.
– Ну, ты ври-ври, да не завирайся, – отмахнулся Шмелек. – Не бывает такого. Разве что в сказках, да и то не припомню таких…
Доселе молчавший Бориш в этот раз тоже не поддержал Мишека.
– Про такие вот трубки, – указал на поделку, – я в городе слышал. Только внутри не чешуйки, а шлифованные стеклышки, конечно. Их моряки используют, чтоб высматривать в море чудовищ или пиратские паруса. Но чтоб показывала скрытое под одеждой – это все ж таки… Ээх… – мечтательно вздохнул и замолчал.
– Да, Мишек. – снова влез Шмелек. – Крыша у тебя протекла, как последний раз из города приехал. Вот и мелешь всякую чушь. Сопливым детям это простительно, но нам, взрослым мужикам, не пристало.
Мишек на секунду задумался, а не врезать ли товарищу под глаз. Мысленно примерился, но не почувствовал в себе достаточной злости и просто махнул рукой:
– Ну тогда, если взрослые мужики уже насмотрелись из кустов на голых девок, то пора им домой бежать, чтоб мамки не заругали.
– Шутник… – буркнул Шмелек, но дальше не нарывался.
Пока парни шли домой, Мишек оставался молчаливым и насупленным. Идея сделать «просвечивающую трубу» не выходила из головы.
Как только Мишек зашел во двор, оставил корзину с грибами прямо на крыльце, а сам, забежав в дом, бросился к столу. Сдвинул в сторону горшок, протер рукавом рубахи стол. Солнечного света сквозь накануне застекленное окошко падало не сказать, чтоб слишком много, но Мишеку хватало.
Он раскурочил ножиком недавнюю поделку, вытащил из трубочки прозрачные чешуйки и положил на стол. Непонятно, откуда пришла мысль, но помнил, что если чешуйки будут красными, то начнут просвечивать девичьи сарафаны. Мишек схватил портняжную иглу, стиснул зубы и быстро проколол большой палец на левой руке. Капнул кровью на чешуйки, подождал, пока она растеклась по всей поверхности. Довольно хмыкнул и запихал ставшие розовыми чешуйки обратно в трубку, снова закрепил ниткой.
Выбежав во двор, Мишек встал у изгороди с трубочкой наизготовку – поджидал какую-нибудь бабенку. В противоположном конце улицы показалась Марушка, уже взрослая, на выданье, девица. Она нравилась Мишеку, парень с радостью женился бы на ней, но стеснялся подойти. Марушка красивая, к ней даже управляющий барина сватался, но получил от ворот поворот. Вот и Мишек боялся отказа.
Марушка несла ведра с водой – своего колодца у них во дворе не было, потому ходила к соседям в противоположный конец улицы. Мишек на секунду задумался, не слишком ли плохое дело он затеял – глядеть на приближающуюся Марушку так вот, словно бы она без одежды. Но все-таки осмелился – и вскинул трубочку к глазу.
И ничего не увидел. Просто грязная красная муть.
Мишек настолько уверовал в успех, что сокрушительная неудача его попросту парализовала. Он так и стоял столбом у изгороди, сжимая трубочку, пока Марушка не поравнялась с ним и насмешливо произнесла:
– Мишек, ты чего? Свистульку смастерил, а она не свистит? – заливисто рассмеялась и прошла мимо, не оглянувшись.
И так обидно стало Мишеку от этого смеха. Гораздо обидней, чем когда ржёт, словно конь, желтозубый Шмелек. А с другой стороны – поделом. Ведь и правда, взрослый мужик, а поступки как у дитяти дураковатого. Разозлившись на себя, Мишек бросил трубочку на землю и принялся топтать её ногами.
Глава 4
Эффект от выкуренного шарика давно закончился и сейчас Хрума била мелкая дрожь. Мышцы скручивались как пружины, зубы скрипели, череп свербел и чесался изнутри, словно там кто-то прошелся крупным наждаком.
Зато от слизня на бедре не осталось и следа, а на месте укуса виднелась молодая розовая кожа. Это еще в первый раз, когда Хрум пытался потянуть застрявшего Крака, но не смог, споткнулся, и подумал, что слизень лишает его силы. Как только мелькнула эта мысль, так сразу же паразит усох и отвалился, словно обычная отмершая бородавка. Куда потом делась уродливая рана после укуса, когда она успела затянуться – Хрум даже не помнил, не до того было. Все силы уходили на попытки вытащить Крака.
Существо, развалившееся на волокуше, уже мало походило на старого шамана. Он и раньше не отличался красотой, но сейчас… Разве что морщинистое лицо пока ещё узнавалось. А почерневшее тело разбухло и потеряло форму, походило на большой мешок, наполненный слизью. Внутри необъятного брюха урчало, перетекало и булькало. Ног не было вообще. Густая лужа, в которую вступил Крак, растворила их, переварила, сделала частью себя, а сама стала частью Крака.
Удивительно и непонятно, зачем опытный шаман намеренно вошёл в неё. Обойти лужу нетрудно, не заметить – невозможно. Каждый знает – Крак сам ведь рассказывал – что это самые опасные порождения Пятна, они источают мощную магию, которую нужно обходить стороной, смертному не под силу справиться с ней. Неужели старик решил, что сможет? И что в итоге? Крак получил, что хотел, или проиграл в этой схватке? Стать тяжелым кожаным бурдюком, неспособным передвигаться самостоятельно – неужели этого он хотел?
Впрочем, у шамана, черпающего силу в Пятне, ценности другие. Крак никогда не гнался за красотой, его интересовала лишь магия. И теперь он получил её столько, что был не в силах удерживать. Напоминая мешок внешне, он походил на него и в другом смысле – время от времени, словно из дырявого мешка, из старика вырывались сгустки страшной энергии.
Хрум видел, как случайные жесты или фразы Крака отравляют всё вокруг. Махнул рукой – рядом почернел и осыпался цветущий куст. Закашлялся – лопнула скорлупа у прятавшихся в лишайнике личинок и наружу полезли ядовитые насекомые. Почесался – хищные растения раздулись, повернули листья нижней стороной вверх, словно ящерица подставила солнцу бледное пятнистое брюхо.
Однако по ходу дальнейшего пути, подобные ситуации возникали всё реже. Дырявый магический мешок штопал собственные дыры… Изменившийся шаман очень быстро учился контролировать обретенную силу. Хотя Хрума не покидало ощущение, что всё наоборот – это сила контролировала Крака, уже потерявшего собственную душу. Будто бы частичка Пятна вошла в тело шамана, а теперь управляет им, словно куклой.
Хрум тянул волокушу, не зная сколько прошло времени, автоматически переставляя ноги и даже не думая об отдыхе. Ни один зверь не рискнул преградить ему дорогу. Коты жалобно мяукали и убегали, поджав хвосты. Шершавые вараны, прыгающие змеи, большие пауки-шатуны – все почтительно отползали в сторону.
Уже смеркалось, когда Хрум приволок то, во что превратился Крак, на стойбище.
Их окружили возбужденные охотники, загомонили. Потом подбежали женщины и дети. Мужчины собирались их прогнать, но развалившийся на волокуше Крак пошевелил пальцем – и все сразу притихли.
– Будет говорить, – пояснил Хрум, – хочет, чтоб все остались и слушали.
Народ закивал, заволновался, приготовился слушать.
Крак неуклюже приподнялся, закинул вверх голову, обнажив противные, как у жабы, складки на шее. Рот старика открылся, кадык судорожно задергался – Крак пытался что-то сказать, но членораздельной речи не получалось, звучало лишь невнятное бульканье и хрипы.
Тогда Крак прекратил жалкие попытки и глянул свободно вращающимся, как у хамелеона, глазом в сторону Хрума. Протянул к нему длинную руку. Секунду поколебавшись, молодой охотник вложил в неё собственную ладонь.
Рука Крака оказалась мокрой и мягкой, а в пальцах совершенно не было костей. Словно верёвки или упругие щупальца, они обвили ладонь Хрума и держали так крепко, что реши юноша вырваться – ничего бы не вышло.
В следующую секунду земля ушла из-под ног Хрума и он потерял сознание.
Вернее, ему показалось, что так произошло. На самом же деле ситуация выглядела иначе. Хрум продолжал стоять, но больше не владел собственным телом. Глаза охотника закатились, собравшиеся видели только белки с вздувшимися кровавыми прожилками. Чужим хриплым голосом Хрум начал говорить:
– Слушайте же, соплеменники! Обращается к вам тот, кто некогда был одним из вас, но сейчас шагнул дальше, приблизившись к богам.
Народ беспокойно зашевелился, всхлипнул ребенок, собираясь заплакать, но мать быстро закрыла ему рот ладонью.
– Нашему племени повезло – великий Нгарх избрал его, чтобы возвысить. Пятно поддерживало варанхов много лет, но теперь и нам пришла пора поддержать его. Не секрет, что наша земля обеднела, охотничьи угодья истощились, а женщины рожают все реже.
Люди печально закивали головами, поддерживая и соглашаясь.
– Боги дали мне силу и право повести варанхов к новой родине! Внемлите голосу Нгарха, взывающего к вам, и не пугайтесь моего нового тела – личинка всегда уродлива, пока не превратится в бабочку.
– Куда же мы пойдем? – осмелился спросить один из старших охотников, – горные хребты на востоке не перейти с женами и детьми. Неужели пришло время отправиться в южные саванны и сразиться с темнокожими великанами?
– Скоро вы узнаете, куда идти. Что до южан, то они сами придут сюда. Готовьтесь их встретить, как подобает воинам – точите боевые серпы и дротики, запасайтесь шипами для плевунов.
Глава 5
Черная кожа чужаков лоснилась от пота и блестела на солнце. Разведчикам варанхов смешно было наблюдать за этим. Пришедшие с юга воины думали, что умеют красться незаметно, рассчитывали напасть внезапно. Но куда этим пусть мощным, но неуклюжим гигантам до умеющих сливаться с поверхностью, бесшумно передвигающихся варанхов? Вдобавок, некоторые чужаки додумались украсить себя яркими перьями. Может на юге, в джунглях и саваннах, среди пёстрых цветов и птиц, это сошло бы за маскировку, но на серых варанховых пустошах могло вызвать лишь недоумение или улыбку.
Пока темнокожие, неумело подкрадываясь, пытались окружить поселение, охотники зашли им за спины, взяв кольцо.
Несколько отважных женщин на стойбище служили приманкой южанам. Беспечно разговаривая и делая вид, что заняты обычной работой, они готовы были в любой момент шмыгнуть в укрытие.
Крик лесной птицы прокатился над пустошами, чужой и неуместный здесь. Это был сигнал, по которому все чернокожие одновременно вскочили и с громким улюлюканьем ринулись в атаку.
В тот же миг в воздухе засвистели камни. Варанхи умели стрелять из пращи так, что сбивали птиц на лету. Не промахивались и теперь. Незваные гости падали как подкошенные, оглушаемые врезающимися в затылки снарядами. Убить такого гиганта из пращи нелегко, но вырубить на некоторое время вполне возможно. А потом уже перерезать глотку серпом или попросту связать, взяв в плен живьем.
Хрум не был хорошим пращником, предпочитая дротики и рукопашную схватку, потому вместе с несколькими добровольцами остался внутри селения защищать женщин. Кроме того, там находился Крак, которого тоже стоило охранять – пока не было уверенности, что обретенная им сила сможет как-то помочь варанхам в бою.
Когда первый чернокожий сшиб ногой плетень ограждения и ворвался на стойбище, Хрум метнул дротик. Но не в размалёванную рожу, с дико выпученными глазами, а в ногу. И сразу же, вслед за первым, второй – в мускулистую руку, сжимавшую короткое копьё с широким наконечником. Оба дротика угодили в цель – гигант выпустил оружие, одновременно нога его подломилась – и он тяжело упал на колени.
Перед битвой Крак зачем-то потребовал выводить нападающих из схватки, но не убивать. Потому отказались от ядовитых плевунов, оставили лишь пращи и дротики. Неужели шаман планировал сделать рабов из целого отряда южан? Да, они большие и сильные, смогут тащить носилки с продолжающим тяжелеть и увеличиваться в размерах Краком, нести другие грузы, но ведь от раненных рабов толку мало… Если только шаман не планирует потом лечить их, как недавно вылечил Хрума от слизня.
Додумать мысль Хрум не успел – раненый враг не смирился с поражением и неожиданно попытался достать охотника. Маленький метательный нож просвистел возле самого уха юноши. Спасло то, что южанин не мог использовать основную руку, окровавленную и безвольно повисшую – потому и промахнулся. Если бы не это, Хрум не успел бы увернуться. Недооценил проворство противника, считая того неуклюжим увальнем.
Молодой варанх по-звериному перекатился в сторону, попутно подхватив с земли камень. Размахнувшись, метнул его прямо в висок чернокожему. Тот тяжко выдохнул – и рухнул лицом вниз, размозжив при падении широкий нос. Хрум уже не беспокоился, выживет поверженный враг или нет – слишком уж разозлился и на него, и на себя за недостаточную осторожность.
Хрум собирался вытащить из распластанного на земле тела дротики, как услышал необычный шум. Не свист камней из пращи. Не резко обрывающиеся крики нападающих, сменяющиеся победным смехом варанхов. И даже не скрежет сшибающихся клинков. Это был топот, сотрясающий землю. А затем – испуганные крики соплеменников.
Утоптанная площадка двора находилось низковато, потому Хрум, чтобы увидеть происходящее, быстро вскарабкался на укрытую шкурами крышу хижины.
Увидел – и обомлел. Источником шума оказался ужасный зверь с голой желтой кожей без шерсти. Хрум никогда не встречал таких раньше, но помнил байки старых охотников, рассказывавших о бронированных чудовищах, которые топчут жертв массивными ногами и протыкают острым рогом, торчащим прямо из носа.
На первый взгляд зверь казался гигантским, сильным, но неповоротливым. Таким же, как и приведшие его с собой южане. Но первое впечатление оказалось обманчивым. Приступ ярости вселял в носорога (так называлось это чудовище) невиданную ловкость и удивительную скорость.
Варанхам не оставалось ничего, кроме как испуганно разбегаться в стороны, стараясь увернуться от уже окровавленного рога. Камни из пращи не причиняли толстой шкуре зверя ни малейшего вреда, он их даже не чувствовал.
Невероятно, но на спине ужасной твари сидел, примотавшись травяной веревкой, наездник. Такой же черный и могучий, как остальные нападавшие, а может даже крупнее прочих. Наверняка он и был вождем этого народа.
Убедившись, что носорог неуязвим, Джар, лучший из охотников племени, решил атаковать всадника. Он метнул в чернокожего вождя дротик, однако тот отвёл его в сторону большим кожаным щитом. Джар перехватил поудобней топорик с лезвием из черного стекла – и ринулся врукопашную. Это могло показаться безумием – маленький полуголый охотник в одиночку против гиганта на огромном неуязвимом звере. Но Хрум знал, что Джар не дурак и не самоубийца. Наверняка у него имеется план. Возможно, обманным движением спровоцировать врага открыться. А может ударить в маленький злобный глаз зверя – вблизи попасть будет проще.
Но вышло так, что Джар не успел осуществить задуманное. Перепугав и разогнав варанхов на своём пути, носорог на полной скорости ворвался в селение. А Джар попросту остался у него позади, так и не добежав до цели.
Страшная догадка вдруг осенила Хрума. Ужасный зверь словно бы точно знал, куда бежать. Ломая и круша всё на своём пути, он стремился в центр селения, к хижине шамана.
Крак находился внутри.
Хрум знал, что ставшие длинными и цепкими руки старика, несмотря на недюжинную силу, не смогут утащить раздувшееся рыхлое тело. Когда бронированная желтая туша врежется в хижину шамана, его жизнь будет закончена.
Не успев ничего придумать, Хрум спрыгнул с крыши и бегом рванул на помощь. Может удастся хотя бы отвлечь зверя, не дать ему растоптать Крака. Даже ценой собственной жизни…
Как и Джар перед этим, Хрум тоже не успел. Выскочив на площадку, где по вечерам племя собиралось у костра, он лишь увидел огромную задницу носорога, с нервно дрожащей веревкой хвоста.
Однако то, чего так боялся Хрум, не случилось.
Разогнавшийся носорог внезапно попытался затормозить. Задача невероятная для такого гиганта. Тушу занесло и развернуло, он упал на подогнувшиеся передние лапы, взрыл рогом землю, подняв вверх облако серой пыли. И замер неподвижно, словно уснул или умер. Всадник слетел бы со спины и грохнулся рядом, если бы не державшие его веревки. А так он просто выронил оружие, оставшись беззащитным и совершенно ошеломленным.
Не растерявшийся Хрум подскочил к вождю и немедля приставил серп к черному горлу. К его удивлению, недавно казавшийся грозным противник даже не пытался сопротивляться. Выпученные глаза смотрели с восторгом и радостью. В них не было страха или мольбы о пощаде, лишь восхищение.
– Свершилось, наконец. Это действительно сын Нгарха. Тот, что укажет нам путь… – пробормотал чернокожий и Хрум его прекрасно понял. Оказывается, нападавшие пользовалось тем же языком, что и варанхи. Разве что слишком певуче растягивали слова.
Не отпуская врага, Хрум глянул в сторону хижины шамана. Крака не было видно, вход по-прежнему оставался плотно завешен травяной циновкой.
Или чернокожий вождь умеет видеть сквозь стены, или Крак научился управлять мыслями на расстоянии.
– Второе, – услышал Хрум знакомый голос внутри своей головы. Крак довольно смеялся. Но смех этот не столько радовал, сколько пугал.
