Текст книги "Эхо Древних (СИ)"
Автор книги: Б. Анджей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Глава 6
Ехавший в голове колонны Атомба наконец-то чувствовал себя счастливым. Он первым приветствовал божественного отпрыска! Лопоухий мальчик из племени серых пустынников не в счёт. Юный варанх ничего толком не понимает, до сих пор считая себя помощником старого шамана. Такой смешной и наивный – думал, что пленил самого Атомбу! Конечно, эти охотники – самые проворные люди, которых приходилось встречать, но слишком уж они высокого мнения о себе. Недооценив противника, погибали куда более достойные и могучие воины. Впрочем, лопоухим покровительствует Нгарх…
Атомба узрел божественное воплощение даже раньше, чем жрецы! Хоть бледнокожие дервиши и указали нужное место, но ведь сами-то они прибыли позже. Потому именно он, Атомба, стал первым преклонившим колени. Ощутил мрачную силу, способную обращать вспять или смешивать воедино потоки жизни и смерти. Умеющую как умерщвлять, так и возрождать, как забирать, так и одаривать.
Красноглазые дервиши говорили, что вождь, который первым приветствует Нгарха в нашем мире, станет великим царём Юга. Даже более великим, чем когда-то были хоптские фараоны.
Но Атомба не рвался к власти ради самой власти. Не интересовала его и слава. Несколько лет назад он уже пробовал её на вкус, став Царём Южной Арены – одним из лучших гладиаторов Империи. Всё, что осталось от того времени – это ненависть и желание мести. Он никогда не забудет отвратительные рожи имперских аристократов, слюнявыми ртами кричавших с трибун: «Добей! Добей!». Потные, раскрасневшиеся, растрепанные, жестокие и глупые. Всё, что они могли и любили – это сорить деньгами, жрать, пьянствовать и трахаться. Впрочем, трахаться тоже не умели. Иначе их жёны не приходили бы к Атомбе, предлагая солидные суммы за ночь с чернокожим чемпионом.
Вначале, почти пятнадцать лет назад, Атомба надеялся накопить денег и выкупить себе свободу. Но хозяин, жирный ланиста Угель, видя успехи молодого бойца, постоянно поднимал цену. Потом Атомба решил воспользоваться старинным правом – тот, кто станет Царем Арены и сумеет продержаться в этом статусе целый год, получает свободу. Несколько лет упорных тренировок, предельная осторожность в схватках и, несмотря на это, десяток ранений (к счастью, не сделавших бойца инвалидом) – Атомба прошёл этот путь и стал чемпионом. И не уступил никому. Однако, когда до долгожданной свободы оставались считанные дни, воин понял, что его не отпустят. Толпа жаждала красивого драматического финала. Эффектной смерти слегка уже поднадоевшего чемпиона в неравном бою. Ведь настоящий герой не уходит, стираясь из памяти. Завершение истории должно быть настолько ярким, чтоб его обсуждали и запомнили надолго. Кровожадная имперская публика не любит мирных концовок, приходя в восторг только от вида жестокого побоища.
Потому Атомба не раздумывал ни секунды, когда получил предложение странного жреца, непонятным образом проникшего в гладиаторские покои. Альбинос с белоснежной кожей и красными глазами – полная противоположность чернокожему гиганту Атомбе – предложил устроить побег немедленно, в ту же ночь. Без вырезания охраны, без спиливания замков и погонь по ночным улицам города. Лишь тёмная магия, которая отведёт глаза и залепит уши.
Всё получилось, как обещал незнакомец, легко и просто.
Жреца, как потом оказалось, звали Таруй. Он был потомком вымершего народа, чью страну много веков назад уничтожил страшный катаклизм. Все, что от них теперь осталось – горстка бродячих дервишей, поклоняющихся древнему божеству Нгарху – великому чреву Тьмы, пожирающему и изрыгающему, создающему мосты между мирами живых и мёртвых.
Почти пять лет Атомба и Таруй были неразлучны, вместе путешествуя по бескрайним просторам среднего и дальнего Юга. При этом они так и не стали друзьями – альбинос всегда держал некоторую дистанцию, не откровенничал и во многом оставался загадкой. Он верил в скорое пришествие детищ Нгарха и везде искал их следы. И, конечно же, в каждом поселении рассказывал местным о том, что великие события уже стучатся в их двери – грядет конец старого мира и начало нового.
Спустя некоторое время Атомба тоже принял веру Таруя. Великий Нгарх не только освободил чемпиона, подарив новую жизнь, но и вселил в него желание мстить имперцам за годы рабства и за то, что заставляли убивать друзей на потеху толпе.
Атомба помогал дервишу, если тому не хватало магии, а требовалось демонстрация воинского искусства. Ведь не все племена одинаково хорошо относились к колдовству, порой уважение приходилось заслуживать в поединках. Впрочем, за годы скитаний Атомба не встретил ни одного противника, который создал бы для него проблему. Кроме, разве что, могучего побратима Мо – повелителя саванн, на спине которого вождь сейчас восседал.
Убить Большого Мо, наводившего ужас на несколько поселений, было условием для того, чтобы расположить к себе обитателей далёких восточных пределов Жёлтой саванны. Атомба с Таруем превзошли их ожидания – не убили, а приручили грозного носорога, с тех пор ставшего верным другом. Это было не слишком легко – рваный шрам от смертоносного рога остался с Атомбой навсегда.
Теперь бывший чемпион имперских арен стал самым уважаемым воином саванн. Вождём нового рода, собранного из лучших представителей других племён. Брось Атомба клич – с места сдвинется вся саванна, воины с радостью откликнутся на зов и пойдут за ним. Именно это и происходило в последние дни.
Час пробил – с помощью жреца Атомба нашёл место, где родился сын Нгарха. Каким-то лишь ему ведомым колдовским способом Таруй послал весть своим белолицым собратьям. Дервиши подняли, сдвинули с насиженных мест, целые народы. Тысячи паломников стекались сейчас к общей цели, как ручейки в полноводную реку, чтобы собраться в величайшую армию и двинуться туда, куда укажет им бог.
Легкой трусцой бежали воины саванн: дети рогатого льва, сыны земляного гепарда, народ травяной гиены, братья кровавой зебры или шипастого буйвола. Все они были той же дахейской крови, что и сам Атомба, и почитали его за старшего. Многие из них несли не только копья-ассегаи и каркасные кожаные щиты, но и костяные бумеранги, после броска умеющие возвращаться к хозяину. Лучших воинов сопровождали прирученные звери – опасные хищники, обученные убивать одним ударом.
Далее тянулась целая орда мунгонов – племен Черных джунглей, тоже чернокожих, но низкорослых и коренастых, с длинными руками и подпиленными зубами людоедов. Эти воины предпочитали палицы, которыми одинаково хорошо умели как раскалывать черепа, так и метать на большие расстояния. Их вел незнакомый вождь, сутулый и широкоплечий, похожий на крупную гориллу. Его тоже сопровождал дервиш – соплеменник Таруя.
По словам разведчиков, умеющих видеть глазами птиц, отряды приходили не только из Желтой саванны и Черных джунглей. Организованная многотысячная колонна приближалась и с запада, из царства хоптов. Эти люди выглядели светлее – из-под преимущественно белых одеяний выглядывала кожа красноватого медного оттенка. Растянувшуюся на несколько часов пути колонну, настоящую армию, сопровождал целый десяток жрецов-альбиносов.
Хопты славились как великие лучники, а также являлись непревзойдёнными колесничими. Сейчас в их войске тоже находились боевые колесницы. Однажды Атомбе пришлось столкнуться с подобной на арене, и он лишь чудом уцелел. Пришлось приложить немало усилий, чтобы увернуться от вращающихся серпов на колесах и поразить коварного хоптского возницу. Пусть эта армия религиозных добровольцев и не дотягивала до гвардии Золотого Фараона, но всё равно являлась грозной силой.
На некотором расстоянии, параллельно хоптской колонне, двигалось войско их извечных врагов – красных пустынников шанхов. Народ дюн, наездники на варанах – страшный сон хоптских караванщиков. Это племя считалось родственниками серых пустынников – варанхов – похожие внешне, такие же лопоухие, мелкие и проворные. Но в давние времена дороги их предков разошлись, когда одни поселились близ Пятна, а другие ушли, побратавшись с большими песчаными ящерицами.
Что же произойдет, когда столь разношерстные племена, испокон воюющие друг с другом, соберутся в одном месте? Атомба не беспокоился на счет этого. Никаких междоусобиц не может случиться, потому что старый мир кончился. Теперь только вперёд – туда, куда укажет Нгарх.
Глава 7
Целый месяц Мишек пытался жить обычной сельской жизнью. Чтоб видеть меньше снов, ложился поздно и вставал затемно, раньше всех в доме. Разжигал печь, потом шел в курятник за яйцами, кормил пса во дворе. Тем временем поднимались матушка и бабка, готовили завтрак и накрывали на стол.
Позавтракав, Мишек спешил заняться делами по хозяйству. Укрепил забор, перестелил солому на крыше сарая, выдолбил для бабушки новое корыто. Матушка тихо радовалась и даже перестала доставать вечными упреками. Сын за ум взялся – больше не пьёт, с непутёвыми друзьями не гуляет, много работает – чего еще желать? Только бы не сглазить.
В очередное серое утро хмурый и сонный Мишек жевал молочную кашу с яйцами, когда услышал шум на улице. В комнату ввалилась бабушка, доившая козу во дворе.
– В колокол звонют, – встревоженно проговорила старуха, – давно не звонили, может случилось чаво… Выйди на двор – сам услышишь.
Звон был слышен и в хате, просто бабушка была глуховатой. Но она специально не закрыла дверь – и шум стал еще сильнее.
Мишек не испытал любопытства – настроение было прибитое, подавленное. Но в колокол по пустякам никто звонить не будет, в этом году такое вообще случилось впервые.
Потому Мишек отложил ложку, отодвинул миску с недоеденной кашей. Матушка уже заматывала платок на шее – тоже спешила на площадь, чтоб узнать, какие новости принесет колокольный звон. Только бабка осталась дома. Ей, конечно, тоже любопытно, но у старухи болели ноги, потому подворье она уже давно не покидала. Передвигалась, полусогнувшись, от хаты до хлева. Потому будет ждать, что ей позже расскажет матушка.
Когда Мишек с мамкой пришли на деревенскую площадь, там уже собралось изрядно народу. Люди галдели недовольно, рожи кривили как-то тревожно и с непониманием.
В самом центре, на давно уже требовавшем ремонта деревянном помосте, возвышалась ярко разодетая фигура. Явно горожанин, и не простой, а похоже, какой-то чиновник или служивый человек. Не солдат, но и не писарь, собиравший налоги. Ага, скоро стало понятно – государев зазывала. Глашатай, если по-городскому. На такую работу берут тех, кто имеет самый зычный голос, ну и чтоб речь была не картавая. Они стоят на городских площадях и выкрикивают всякие указы, приговоры и прочие важные новости. Но чтоб зазывалы по деревням ездили – на памяти Мишека такого еще не случалось.
Глашатай держал в руках бумажный свиток, но даже не заглядывал в него – очевидно, уже выучил написанное наизусть. А значит, приходилось повторять эти слова неоднократно. Он прокашлялся и прокричал действительно очень громким и звонким голосом:
– Повторяю для опоздавших и плохо слышащих! Каждый, вступивший в ополчение, получает освобождение от податей на пять лет! Славьте Императора!
– Ополчение? – переспросил у стоявших рядом людей Мишек. – Война что ли какая-то началась?
– Ну ты тёмный, – хмыкнул Чапчик, маленький рябой мужичонка, – война-то и не кончалась, а вот солдатики в имперском войске похоже закончились.
– Так это что, рекрутов набирают?
– Не рекрутов, на них уже времени нет. А именно, что все мужики, имеющие руки да ноги, обязаны вооружиться, кто как сумеет, и под водительством своего барина прибыть на сбор войска.
– Какое войско?! – запричитала матушка. – Он же у меня единственный сын, кормилец!
– Я-то тут причем? – отмахнулся мужичок. – Ты на меня, тетушка, не кричи, указ не я выдумал. Мне и самому идти придётся, никуда не деться.
Из толпы посыпались вопросы городскому зазывале. Спрашивали разное, но от большинства он отмахивался. Правда, на несколько вопросов все-таки ответил.
– Времени у вас только до вечера. Так что прямо сегодня точите вилы или рогатины, у кого они имеются. Латайте обувь, а бабы пусть собирают припасы в дорогу. Хозяин всех окрестных деревень и барин ваш – барон Рудель Гижма – лично возглавит ваш отряд. Предполагается, что сегодня к вечеру он уже будет здесь.
– Пудель Клизма? – выкрикнули из толпы, и некоторые засмеялись. Но имперский глашатай словно и не услышал. А если бы и услышал, ему было без разницы, как крестьяне прозвали местного барина.
– Так на кого воевать-то идем? – уточнил Мишек снова у рябого Чапчика.
– Говорят, с юга всякая нечисть попёрла. Вот пойдем их обратно в мертвые пустоши прогонять.
– Так это ж далеко, да и вообще там же остроги, стены, пограничные гарнизоны есть, конные да пешие, хорошо вооруженные. Мы-то там каким боком?
– Ну сам видишь, сосед, без нас никак. Видать, обосрались пограничные начальники со своими дружинами, раз без мужицких вил уже сами своих баб защитить не могут.
– Ну с нашим-то командиром Клизмой мы тоже особенно не навоюем…
Рябой Чапчик согласно хмыкнул. Рудель Гижма славился ленью и безразличием ко всему, кроме обжорства и занудной дворянской музыки. Его не интересовала даже охота, что уж говорить о войне. Но раз по закону окрестные земли принадлежали ему, то при сборе народного ополчения командовать деревенскими воителями тоже придется барону.
В общем, скоро все разошлись по домам и начали готовиться. Матушка Мишека, замешивая тесто на сухие дорожные хлебцы, время от времени всхлипывала, утирала слезы. А помогавшая ей бабушка держалась стойко и почти молча – сквозь поджатые сморщенные губы доносилась лишь тихая грустная мелодия. Правда, Мишек знал, что переживала она не меньше матери. Ведь её собственный муж, дед Мишека, еще до его рождения, в незапамятные времена тоже погиб на войне. Тьфу ты, ну ты! Какое-такое «тоже». Никто не собирается погибать, что за мысли такие. Хотя, если честно себе признаться, немного страшновато. Все-таки впервые в жизни такое событие.
Зато страшная новость снова вернула Мишеку вкус к жизни. Он словно бы проснулся, вышел из апатичного полудремотного состояния. Мозги оживились. Вот даже сейчас, пока точил вилы и топор, придумал пару интересных идей, как это оружие можно улучшить. Жаль, не хватит времени, да и без кузнеца тут не обойтись, а он ведь в соседней деревне живет, в Заречье. Ладно, в другой раз. На будущее надо идею запомнить, вдруг пригодится.
Вечером все деревенские мужики сидели с роднёй за прощальными столами, ожидали приезда барона. Но их горе-командир так и не приехал. Появился он лишь на следующий день, ближе к обеду. Во главе большой толпы вооруженных чем попало мужиков, собранных с других подвластных барону деревень. Ехал верхом на упитанной лошадке и видно было, что такая поездка барину не по нраву – его рыхлая задница предпочитала сиденья с подушками, в каретах и повозках.
Рядом с бароном Руделем покачивались в седлах еще двое. Первый – его личный слуга и повар Вальдемар (длинноносый и, как ни странно, тощий). Второй – седой коренастый ветеран Яр Глаз.
Вот этот второй заслуживал уважения. Родом он был из деревенских мужиков, но попав в рекруты, дослужился до сержанта. Говорят, сражался героически и даже получил фалеру лично из рук Императора. А после того, как потерял один глаз и несколько пальцев, Яр был с почетом отпущен на пенсию. При этом получил вольность не только личную, но и родовую, а вдобавок неплохой земельный надел и стабильное жалованье ветерана. Потому сейчас он ехал на собственной кобыле и одет был в поношенную форму имперского порубежника, из-под которой выглядывала самая настоящая кольчуга. В общем, Яр Глаз – это совсем не то, что Рудель Клизма. За таким воеводой пойдут все мужики. Другое дело, что по закону не положено – командовать должен властитель местных земель, а не простолюдин, пусть и заслуженный.
Как бы то ни было, присутствие Яра вселило в мужиков надежду, что затея может кончиться успехом и вернутся они домой героями, да ещё и с добычей. Потому с семьями прощались с легкой душой, с шутками и обещаниями скорой победы.
Глава 8
– Чего молчишь? – Атомба пнул ногой крайнего пленника. Имперцы стояли на коленях так близко друг к другу, что первый, заваливаясь на бок, увлек за собой остальных. Повалившиеся от легкого тычка беспомощные северяне выглядели смешными, и собравшиеся вокруг воины ощерились в улыбках. Если б все противники были такими, как эти, Атомба с небольшим отрядом покорил бы империю за месяц. Но вождь знал, что такое рейхскавалерия, панцирная пехота, тяжелые колесные самострелы – там понадобится особый подход, и вряд ли удастся сработать без потерь, как сегодня.
– Оглох? – один из побратимов, сын травяной гиены Ликомба, отвесил пленнику тяжелый подзатыльник, – отвечай, когда тебя спрашивает вождь вождей!
Зубы несчастного громко щелкнули, изо рта потекла струйка крови – видимо, случайно прокусил язык.
– Нам нечего сказать, мы простые служители церкви – ученые люди, как говорят в народе… – неожиданно отозвался другой пленник, которого пока даже не били. Голос говорившего казался слишком высоким, как у женщины. Атомба пристальней взглянул на него и убедился, что слух не подводит. Короткая стрижка, мужская одежда, грязное лицо – с первого раза и не разглядишь, что перед тобой самка.
Возможно, она не врала. Захваченный в плен отряд действительно не походил ни на торговцев, ни на пограничников или военных разведчиков. При обыске у них нашли несколько странных предметов из стекла и неизвестного металла. На оружие не похоже – слишком хрупкие, а если это приборы или инструменты, то абсолютно непонятные. Один носился на запястье, словно браслет, но при этом казался неудобным и некрасивым. Другой надевался на глаза, чем-то напоминая аптекарские очки, однако, когда Атомба примерил их (вызвав у окружающих восхищение собственной смелостью), то ничего не увидел.
– Ученые должны что-то изучать, – прищурившись, глубокомысленно произнес Атомба, всячески демонстрируя свою мудрость. Взял в одну руку трофейный браслет, в другую странные очки, покрутил ими перед носом пленницы, – и что же здесь ищете вы?
– Мы разыскиваем и изучаем древние… – начала женщина, но неожиданно осеклась, когда другой пленник толкнул её. В следующий миг они начали быстро спорить на неизвестном языке. Вначале Атомба хотел заткнуть рот наглецу, посмевшему помешать допросу, но потом передумал.
– Кто-нибудь понимает, о чем они говорят? – вождь повернулся к окружающим воинам, но те лишь разводили руками в ответ.
– Таруй знает все языки. Пошлите за ним.
– Да, вождь, уже послали. Дервиш скоро будет здесь.
– Что они говорят? – Атомба обратился к еще одному пленнику, смуглокожему и темноглазому, больше походившему на жителя Шарибада, чем на северян, – ведь ты не из их народа, а просто слуга, верно?
– Да, господин, я простой носильщик... – этот вел себя более почтительно, даже поклонился, отвечая.
Атомба насмотрелся на таких раньше. Большинство имперских обывателей, независимо от региона проживания, – трусы и подхалимы. Трясутся за никчемную жизнь, за дырявую крышу над головой, за кусок хлеба и последний грош. Рабская нация, не чета свободным племенам Юга.
– Хочешь остаться в живых и служить мне?
– Буду счастлив, если господин проявит такую милость… – в глазах слуги, уже попрощавшегося с жизнью, мелькнула робкая надежда.
– Тогда скажи мне, о чем говорят твои хозяева?
– Это тайный язык Ордена, господин, он недоступен непосвящённым… Говорят, что этому языку их научили занебники…
Атомба нахмурился. Более десяти лет провёл он в имперском плену, но за всё это время так ничего толком и не узнал о занебниках. Признаться, тогда эта тема не слишком интересовала чернокожего гладиатора. Были вопросы и понасущнее. Сейчас же Атомба попытался вспомнить хоть что-нибудь.
Кабацкие пьянчужки, получая на пиво от дворцовой службы, называли занебником императора и рассказывали всякую чушь о его пришествии с небес.
Безумные сектанты, целыми семьями находившие быструю смерть на Арене или более мучительную на костре, с пеной у рта вопили о грядущем пришествии занебников. Дескать, виной всему падший ангел, ставший ныне императором. И соплеменники его, ангелы не падшие, жаждут мести. Испепелят карающим пламенем с небес всех неверных, а заодно и остальных. В общем, с подобными сумасшедшими все ясно.
Более интересными казались слухи о тайном монашеском ордене, которому покровительствовал лично император. Его члены занимались научными изысканиями, о которых запрещалось даже болтать, если не хочешь угодить в казематы. Такая секретность лишь сильнее плодила слухи и байки, в которых вранья было больше, чем правды.
Кое-какая информация поступала от знатных женщин, с которыми Атомба делил постель. Толком они ничего не знали, но время от времени проскальзывало что-то в духе: «какую огромную сумму казна выделила на эксперименты Ордена», «вчера на ужине присутствовал занебник, по крайней мере так муж сказал», «монах демонстрировал настоящую магию, называя это даром Звездной Церкви, но я-то знаю, что за подобными чудесами стоят штучки занебников».
Пожалуй, это всё. Больше Атомба, как ни старался, не смог вспомнить ничего полезного. Впрочем, даже эти скудные знания можно использовать.
– Значит, вы ученые монахи? – Атомба снова повернулся к женщине, к тому времени прекратившей спорить с другим пленником, – из Ордена Звезды, который опекают занебники?
Женщина вздрогнула от неожиданности и внимательнее посмотрела на чернокожего вождя. Явно не ожидала услышать подобное от кровожадного дикаря. Открыла было рот, чтобы ответить, но её сородич снова попытался вмешаться:
– Не смей!
– Да заткнись ты уже! – в сердцах выдохнул Атомба и со всей силы опустил тяжелый кулак на голову непокорного пленника. Послышался хруст, черепная коробка треснула, как перезрелый помидор – из глаз, ушей и носа хлынула кровь. Обмякшее тело мешком рухнуло наземь, воины одобрительно защелкали языками.
Женщина побледнела и мелко задрожала. Остальные пленники лишь глубже вжали головы в плечи, даже не пытаясь трепыхаться. Покорны, как стадо баранов. «Хорошо хоть в обморок не упали», – ухмыльнулся Атомба, в очередной раз поразившись, какие имперцы слабаки.
– Так случится с каждым, кто будет мне перечить, – спокойно произнес Атомба, обводя угрожающим взглядом каждого поочередно. И снова обратился к женщине:
– Я знаю южные земли и, быть может, смогу помочь вам в поисках. Если, конечно, получу взамен что-то полезное для себя.
– Мы согласны! – внезапно поднял голову недавно награжденный пинком и подзатыльником пленник с прокушенным языком.
Атомба с интересом глянул на него, ожидая продолжения.
– Мы научим тебя пользоваться этими инструментами, – пленник указал взглядом на валяющиеся на земле предметы, напомнившие вождю браслет и очки, – а взамен ты отпустишь нас и укажешь местонахождение разыскиваемого нами артефакта.
– Но как же второй закон? – теперь уже женщина, удивившись, возразила сородичу, начавшему торг с чернокожими дикарями.
– Под мою ответственность, – коротко ответил тот.
– Так ты у них главный, оказывается? – усмехнулся Атомба, – ну что ж, во-первых, запомни, что условия тут ставлю я. Во-вторых, вначале объясни, что могут твои побрякушки и зачем они мне?
– Окуляры помогут тебе обнаружить сверхъестественное, увидеть магические эманации…
– Не убедил. Этот знак тоже позволяет чувствовать магию, – Атомба показал пленнику спиралевидную татуировку на внутренней стороне левой ладони.
Брови северянина удивленно взлетели вверх – о подобном он даже не слыхал. А народ Таруя владел секретом особых татуировок ещё во времена, когда империю населяли человекообразные обезьяны.
– Ладно… – не отступал пленник, – тогда рабочий браслет – с его помощью ты одной рукой поднимешь огромный валун словно пушинку.
– А вот это уже интереснее, – наклонился вперед Атомба, подобрал небрежно брошенный наземь браслет и снова принялся разглядывать его.
– Брось это! – резкий окрик заставил Атомбу обернуться.
К пленникам и собравшимся вокруг них воинам спешил Таруй. Альбинос запыхался и вспотел, отчего пепельная кожа приобрела слегка розоватый оттенок.
Поравнявшись с вождем, жрец без спроса попытался выхватить браслет из его рук. Атомба недовольно поморщился, но, лишь чуточку помедлив, все-таки отпустил предмет. Несмотря на порой неуважительное поведение, Таруй слишком много сделал для Атомбы и тот был ему многим обязан. Кроме того, руководили великим походом обслуживающие Нгарха жрецы, а военные вожди подчинялись их указаниям. Потому и сейчас авторитет Атомбы не пострадал – все понимали, что дервиш есть дервиш, они всегда полубезумны и ведут себя странно.
Таруй, даже не рассмотрев браслет, с отвращением бросил его наземь и принялся топтать ногами. Все изумленно ахнули, пленная женщина даже вскрикнула. Атомба старался сохранить невозмутимое лицо, хотя, признаться, тоже был слегка раздосадован.
Вслед за браслетом отправились и очки. Вскоре оба странных инструмента превратились в бесполезный мусор. Металл погнулся, а стеклянные элементы раскрошились полностью.
– Эти предметы противны великому Нгарху, – переведя дух, пояснил Таруй собравшимся, – их создают существа, чуждые нашему миру, дабы искушать неверных. Враг соблазняет неокрепшие души, обещая силу, подобную божественной. На самом деле это лишь имитация, пародия, оскверняющая божественность.
– Это просто механизмы, – попытался возразить пленник, торговавшийся за свою жизнь и свободу, – как лук или копье, только более сложные.
– Ложь! – взвизгнул Таруй и с размаху влепил пленнику пощечину. Длинные белые пальцы оставили тонкие полосы на и без того уже помятом лице.
– Доставьте пленников в шатер Нгарха! – приказал жрец воинам, – великий уже решил, как с ними поступить.
Воины глянули на Атомбу, ожидая подтверждения приказа. Вождь махнул рукой, разрешая исполнять, а сам негромко обратился к Тарую:
– Возможно, ты слишком спешишь, белокожий брат. Эти люди разыскивали какой-то «артефакт». Кто знает, вдруг он и для нас был бы полезен.
– Кто знает? Нгарх знает, – надменно усмехнулся Таруй, – а с артефактом они промахнулись, зайдя слишком далеко на юг. Мы навестим этот столб через недельку-другую, когда пойдем дальше.
– Ты сказал столб?
– Ну да, что-то вроде того – до сих пор опасный осколок древней эпохи. Столь древней, что даже мой народ тогда ещё не родился.
– Опасный? Зачем же имперцы искали его?
– Наверняка для того, чтобы постигнуть древние знания, – снова усмехнулся Таруй, – ты же знаешь, что император – безбожник и воплощение зла. Как и всякий, ему подобный, он хватается за любую возможность навредить нашему миру.
– Да-да, понимаю, – нетерпеливо отмахнулся Атомба от пафоса общих фраз, – но чем опасны эти осколки? Разве не вся магия мира принадлежит нашим богам? И разве сами боги не древнее этих артефактов?
– Слишком трудные вопросы задаешь, – нахмурился Таруй, – не твоего ума это дело, вождь.
Атомба помрачнел, но стерпел обиду.
– Ладно, не дуйся, старый друг, – смягчился Таруй и примирительно похлопал Атомбу по плечу. Потом задумался, словно прислушиваясь к голосам в голове, и недобро усмехнулся тонкогубым ртом:
– Мне пора. Великий Нгарх голоден, и захваченные тобой пленники будут очень кстати, бог благодарит тебя за них.
Атомба кивнул в ответ на похвалу, но потом обеспокоенно покачал головой:
– Нгарх продолжает расти? Всего три дня назад мы добавили в упряжь двух крепких волов, чтобы тащить шатёр великого. Неужели опять пришла пора увеличивать колесную платформу?
– Не беспокойся об этом, дружище. Если бог пожелает, он продолжит взращивать тело. Однако пока он растет в другом смысле, духовном, – альбинос торжественно сцепил тонкие ладони и закатил вверх красные глаза.
На минуту воцарилась тишина. Прервал её страшный душераздирающий крик со стороны лагеря. Атомба узнал голос пленной женщины, с которой недавно разговаривал.
– Вот видишь, заболтался с тобой – и опоздал, – сокрушенно вздохнул Таруй, открывая глаза и расцепив ладони, – похоже, начали без меня.
