Текст книги "Эхо Древних (СИ)"

Автор книги: Б. Анджей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Ты всё сделал красиво и правильно! Победил старого вождя, стал новым. Гаранда покорился, ушел в тень, но рано или поздно мог снова выразить недовольство – он не верил в дело Нгарха. Гораздо умнее было использовать его в качестве Зверя, воплощавшего силу и мощь.

– Против оружия имперского лорда этой силы оказалось недостаточно… – печально покачал головой Атомба.

– Ты снова правильно говоришь, друг мой, – кивнул Таруй. – И теперь сам понимаешь, что не так просто найти достойных кандидатов для новых Зверей. Ты знаешь кого-то более могучего, чем был Гаранда? Не спеши отвечать, я сам скажу. Никто не мог победить непокорного вождя, кроме одного человека. Тебя, мой дорогой Атомба!

– Не хочешь ли ты сказать…

– Я уже сказал.

Атомба нахмурился. Сейчас, когда он оказался на волне успеха, когда исполнение давней мечты – сокрушить империю – становилось всё доступнее… Нет, он не мог бросить всё и принести себя в жертву. Конечно, это большая честь. И это не смерть – ведь какая-то частица останется внутри чудовища и продолжит дело. Однако достаточно вспомнить слюнявую пасть безобразного Первого Зверя, некогда бывшего мальчиком-варанхом…

Между старыми товарищами повисла напряженная тишина. Таруй внимательно наблюдал за вождём, ожидая его решения.

Неподалеку закашлялся барон Рудель, тихонько зашедший жрецу за спину и наверняка подслушивавший беседу. Это отвлекло Таруя. Альбинос обернулся к барону и с невинной улыбкой сказал:

– В тебе тоже имеются уникальные черты, барон. А вдобавок, кровь древнего аристократического рода.

Эти слова заставили Руделя мелко задрожать. Он побледнел так, что впору было потягаться цветом лица с альбиносом. Потом вдруг вспотел, пошел красными пятнами, забормотал что-то невнятное. Тогда Таруй снова повернулся к Атомбе:

– Ты можешь отправляться немедленно. И захвати с собой этого труса, – не глядя, махнул рукой за спину, в сторону барона.

– А как же моё войско? –произнес наконец Атомба. Голос хрипел, пришлось прокашляться.

– Твоё? – деланно удивился Таруй. – Это войско Нгарха. Сам же говорил… Все мы лишь слуги Его и должны подчиняться. Не беспокойся, я позабочусь о твоих людях.

Атомба оставался неподвижным. Более того, казалось, он уже принял решение. Но не то, на которое рассчитывал альбинос.

Вождь выпрямил спину, гордо расправил плечи и, переплетя руки на груди, громко произнёс:

– Владыка Желтой саванны, вождь дахейцев, именуемый Черным королем, отказывается исполнить преступный приказ!

– Преступный? – Таруй искренне удивился. – Это приказ самого Нгарха! Как он может быть преступным?

– Во главе войска я принесу гораздо больше пользы, чем в образе глупого Зверя, – пояснил Атомба.

– Войско уже под полным контролем моих собратьев, – пожал плечами Таруй, – с тобой остались только эти, – дервиш указал на столпившихся на берегу рыбаков и добровольцев для морского десанта.

Атомба начинал злиться. Он слегка наклонил голову, как перед боем, исподлобья сверля дервиша колючим взглядом. Атмосфера накалялась.

– Не делай глупостей, дружище, – примирительно сказал Таруй. – Просто езжай к шатру Нгарха. Я уверен, ты не пожалеешь, когда приобщишься к божественной силе.

– Видимо, моя вера недостаточно крепка, – упрямо покачал головой Атомба.

– Хм… Тогда попробуем иначе… С тобой не получится, а вот с ними… – альбинос повернулся к дахейцам, которые его сопровождали. Хоть раньше это были воины Атомбы, в последний месяц они служили только Тарую. Неизвестно, насколько дервиш сумел промыть им мозги за это время.

Таруй ничего не сказал вслух, но его тяжелый взгляд заскользил по лицам воинов. Подавляя чужую волю, он приказывал дахейцам арестовать непокорного вождя. Однако это задание оказалось самым сложным в их жизни. Несколько человек с перекошенными от боли лицами выронили оружие и упали на колени – они держались руками за головы, терпели, но не подчинялись. Некоторые просто замерли, словно парализованные, не смея ослушаться, но и не находя в себе сил выполнить приказ. Лишь четверо шагнули к Атомбе, направив вперед наконечники копий.

Вождь по-прежнему оставался безоружным.

– Уберите копья! – приказал он медленно приближающимся дахейцам. – Иначе потом вам будет не избавиться от позора.

Двое остановились, еще двое продолжили наступать.

– Я могу убить вас голыми руками, – сказал Атомба. – Ещё шаг – и мне придётся сделать это.

– Да, вождь…Убей меня… – удалось прохрипеть одному из наступавших. На его шее вздулись вены, а белки глаз покраснели от напряжения.

Однако Атомба был достаточно опытным бойцом, чтобы не убивать. Тем более столь медлительных, одеревеневших противников. Ловко увернувшись от слабого выпада, он поднырнул под древко и быстро обезоружил воина. Провёл подсечку – дахеец плашмя плюхнулся на песок. Секунду спустя второй нападавший улегся рядышком.

– Всё-таки это мои воины, дервиш, – без тени былой приязни сказал Атомба, – и даже твоя магия не сможет этого изменить.

В следующий миг выражение его лица изменилось. Словно бы вождь увидел некую опасность за спиной Таруя. Жрец заколебался, стоит ли обернуться, не уловка ли это. И успев заметить быстрый замах Атомбы, просто рухнул лицом вниз, подчиняясь инстинкту самосохранения.

Копьё, только что вырванное из рук одного из воинов, просвистело в воздухе и вонзилось в грудь барону Руделю. Удар был столь сильным, что раздробил ребра. Окровавленный наконечник вышел между лопаток сзади. Руки барона разжались, выпуская уже заряженный кавалерийский арбалет. Новоиспеченный наместник Орсии покачнулся и рухнул навзничь. Копейное древко вертикально торчало из груди, снизу вытекало много крови, но мелкий песок быстро её впитывал.

– Вставай, Таруй, – мрачно произнес Атомба. – Когда-то ты подарил мне свободу. Теперь я подарил тебе жизнь. Считай, мы в расчёте.

Альбинос медленно поднялся, отряхивая песок с балахона, процедил с ненавистью:

– Ты еще пожалеешь, предатель… Осмелившийся ослушаться Нгарха…

– Проваливай, пока я не передумал, – холодно произнес Атомба, развернулся и пошел к своим людям, ждавшим на берегу. Следом за ним потянулись дахейцы, ещё недавно охранявшие Таруя. Оставшийся в одиночестве дервиш бессильно стискивал кулаки, но больше ничего не мог поделать.

– Готовьте суда к отплытию, – приказал Атомба морякам. – Я скоро вернусь.

Минут десять заняло прощание с могучим Мо. Желтый носорог всё понял правильно и, хоть и неохотно, но всё-таки отпустил хозяина.

– Возвращайся домой, братец Мо. Жёлтые саванны ждут тебя. Надеюсь, когда-нибудь мы ещё встретимся. А за меня не беспокойся, дружище, я умею плавать. Черный король – для пирата это тоже неплохое прозвище!

Глава 44

С вершины дерева, в кроне которого прятался Шмель, лагерь беженцев виднелся как на ладони. А вот ребят Кабая, укрывшихся в зарослях поодаль, заметить было никак невозможно, хоть глаз вырви. Знатно умел прятаться батька, и остальных хорошо научил. С ним пошли лучшие – те, кому уже не раз приходилось проливать кровь – уцелевшие бойцы разгромленных отрядов, освобождённые военнопленные, опомнившиеся и раскаявшиеся дезертиры, чего уж там… Большая группа улизнула из плохо охраняемой Орсии – четыре десятка бывших городских стражников капитана Пеллы. Говорили, что их прислал влиятельный господин, рассказавший о народном сопротивлении, но пожелавший сохранить своё имя в тайне.

В общем, за последний месяц собралось много крепких ребят, знатоков военного дела.

А простого люда, пожелавшего сражаться, присоединилось ещё больше – сотен пять уже наберётся. Тяжелые времена заставили взяться за оружие тех, кто раньше о подобном даже не помышлял. Разве ж могли они с Боришем полгода назад, когда подглядывали за девками у реки, подумать, что станут настоящими лесными воинами? Пластунами или партизанами – называй как хочешь, всяко красиво звучит. А угрюмая Клюша? Вообще баба, мать троих детей, а теперь уже в командирах ходит, имеет полусотню мужиков в подчинении. Чудеса, да и только!

Целый месяц народное войско росло, набирало сил. Партизаны нападали на вражеских фуражиров, вырезали не слишком многочисленные гарнизоны оккупированных селений, освобождали пленных. Постоянно приходили новые бойцы, присоединялись добровольцы. Кузницы в освобожденных селениях работали круглосуточно – перековывали косы на боевой манер, но чаще всего изготавливали наконечники для стрел. Кабай делал ставку на луки и самострелы. Всё-таки народному войску пока не хватало выучки и опыта, чтобы вступать в открытое сражение. Потому большинство партизан становились стрелками, учились прятаться и атаковать издалека, из засады. Только «элитный» отряд, состоявший из бывших военных, мог бесстрашно ринуться в рукопашную. Штурмовики Кабая – так их теперь называли, поначалу в шутку, а теперь уже всерьёз.

Вскоре настолько почувствовали силу, что даже начали подумывать об освобождении Орсии. Разумеется, не в то время, когда там стояло большое войско, а позже, когда пришла весть, что враг двинулся дальше на север, оставив за стенами лишь небольшой гарнизон. Однако батька Кабай отказался от этой затеи. Сказал, что сила пластунов в скрытности и умении устраивать засады. Драться на городских улицах он никого не обучал, да и сам был мастак не великий. А потому лучше обойти город стороной и следовать за вражьей ордой на разумном расстоянии, отставая на пол дня пути. Гонца отправят – перехватим, поведут конвой с пленниками – освободим наших. Вряд ли южане выделят по-настоящему грозную силу против докучливых партизан – слишком увлечены продвижением вперёд, идут быстро. Ради лесных разбойников дробить войско не станут. А если пошлют не слишком крупный отряд, то мы его встретим как подобает…

Вчера на утреннем собрании младших командиров, в число которых входил и Шмель, стоявший у истоков народной армии, обычно немногословный батька Кабай произнёс речь.

– Больше месяца мы кружили по лесам да оврагам. Остерегались равнин – что правда, то правда… Но лишь дурак путает осторожность с трусостью. Мы делали, что могли, нападая на гарнизоны черножопых и конвои остроухих. Считай, за каждого выродка заплатили своей кровью… – батька на секунду замолчал, поминая погибших, потом продолжил:

– Братцы, завтрашний день станет судьбоносным. От него зависит не только наше с вами будущее, но, возможно, исход целой войны.

Никто не хмыкнул, не усмехнулся недоверчиво – каждый знал, что Кабай слов на ветер не бросает. Если затеял столь пафосную речь, то неспроста. Значит, действительно готовит что-то особенное.

– Вернулся с донесением мой разведчик. Подтвердились слухи, что сам император с войском спешит сюда. Да так спешит, что уже через пару дней встретит южан.

– Лично? Собственной персоной? – не сдержав удивления, вскрикнул один из командиров, бывший десятник городской стражи.

– Угу, самолично, – уверенно кивнул Кабай. – Потому вражья орда свернула к западу, к морскому побережью. Хотят обойти наших сбоку и напасть внезапно, пока армия на марше.

– От сволочи… Надо ж как-то предупредить…

– Предупредили, конечно. В ловушку государь не попадёт, будьте спокойны. Но ведь бездельничать, ожидая исхода битвы, мы тоже не станем?

– Это да, стыдно… – засмущавшись, почесал затылок командир. – Однако ж и помочь вряд ли сумеем. Там лесов нет, только холмистая равнина кругом…

– Сумеем, – не согласился батька, – ещё как сумеем!

Выдержал многозначительную паузу – все притихли, подобрались, собираясь слушать задуманный план.

– Сам я чудовища не видел, но Крумля с Пятигоном врать не будут, – указал батька на двоих командиров, ранее состоявших простыми пехотинцами в разгромленном войске лорда Изумрудного. – Они побывали в самом сердце вражьего лагеря, чудом уцелели, когда наши подняли восстание. А чего оно вспыхнуло-то? Ведь не просто так полчища дикарей повалились на землю, начали ползать на четвереньках и стонать, как больные. Виной всему была рана, которую нанёс чудовищу лорд Кевин, перед тем как сам сгинул.

– Да, лорда ввели в шатёр раньше прочих и посадили в живую клетку, чтоб он смотрел, как чудовище других будет жрать, – подтвердил широкоплечий солдат, названный Пятигоном. – Помучить хотели, наверное. А лорд, хоть и был раздетый да безоружный, перед смертью всё-таки смог достать дикарского бога. Потому как из шатра такой визг разлетелся, что голова могла лопнуть. Притом по дикарям долбануло куда сильней, чем по нашим. Это потому, что они поклоняются той образине, что в шатре живёт. Нашим-то проще было. А я вдобавок глуховат слегка, так мне и вовсе терпимо…

Дождавшись пока Пятигон закончит, Кабай снова взял слово:

– Понимаете, что это значит, если визжащее чудовище само положило половину собственного войска? Пусть не насмерть, но было ведь пять минут бессилия! За это время наши совсем уж павшие духом ребята смогли подняться, оружие отобрать у охраны да начать с боем прорываться на свободу.

Командиры промолчали, но закивали одобрительно, а Кабай, и не ждавший от них ответа, продолжал:

– Мы знаем, где находится чёрный шатер. Именно к нему враги отправляли наших детей со всех окрестных селений и даже из Орсии. На прокорм ненасытной твари, которая скрывается внутри. А совсем недавно южане свернули лагерь, впрягли в платформу дюжину волов и медленно двинулись на север. И даже не в Орсию, как опасались, а дальше – на соединение чудовища с остальной ордой. А теперь представьте, что случится, если мы повторим подвиг лорда Изумрудного в тот момент, когда войско императора схватится с южанами.

В воздухе повисла напряженная тишина. Даже самые отчаянные из командиров были шокированы настолько дерзким планом. Одно дело – нападать на разрозненные кучки дикарей, а совсем другое – на таинственное жуткое чудовище, неведомого южного бога.

– Однако ж у твари немалая охрана, – первым озвучил всеобщее сомнение Пархим, – главная орда хоть и ушла, но вокруг шатра до сих пор шныряет сотни две карликов, а может и больше. С такой-то численностью должны справиться, но и наших поляжет… А там вдобавок ещё и магия…

Кабай скривился и принялся недовольно жевать ус над рваной, криво сросшейся, губой. Шрам на лице порозовел от гнева, но батька сдержался. На выручку ему пришел верный Томша – правая рука командира от первого дня создания отряда и до сих пор.

– Затея, конечно, выглядит рискованно. И некоторые наверняка погибнут, врать не буду. Но, во-первых, мы действительно сможем повлиять на исход всей войны. А во-вторых, у нас есть хитрый план. Куда ж без него? Разве ж батька хоть раз выводил вас в открытое поле? Мы и теперь не собираемся отказываться от партизанских методов, – заговорщицки подмигнул собравшимся рыжий Томша.

Всё-таки ему удалось слегка снять напряжение. Командиры расслабились, зашевелились, загомонили:

– Ладно уж, Томша, давай, выкладывай! Не томи, в чём секрет-то?

Рыжеволосый хитрец помолчал ещё немного, возбуждая любопытство. Потом вопросительно глянул на Кабая, спрашивая разрешения. Батька легонько кивнул – и только тогда Томша заговорил снова:

– Секрет в приманке. Очень рискованной, но такой, мимо которой тварь точно не пройдёт.

– Никак дети? – ахнул Шмель, догадавшись первым.

Томша с Кабаем даже переглянулись, удивившись, как быстро сообразил простой деревенский паренёк.

– Всё верно, недалеко от тракта, по которому двинется повозка, мы обустроим временный лагерь. Якобы беженцы остановились. Но не спешите возмущаться! – предупреждающе вскинул вверх руку Томша. – С нами много молодняка, не участвующего в налётах. Многие просились в бой, но мы не рисковали их жизнями. А кто без спроса лез, то сильно получал по сраке, сами знаете. Пришло время – и теперь потребовалась их помощь. Но никто ведь не пойдёт на дело вслепую! Мы им всё расскажем – в чём задумка, какие риски. Пусть участвуют только те, кто сам пожелает. Вдобавок, обустроим лагерь так, чтобы они могли сбежать, пока наши бойцы схватятся с угодившим в ловушку врагом.

Видя, что командиры заколебались, но всё ещё настроены скептически, Томша поспешил убеждать дальше:

– Кроме того, мы разделим врага на части и атакуем их по-отдельности. У каждого из вас будет своя задача. Такой сложной засады у нас никогда ещё не было, это правда. Но мы уже нашли удобную для нападения местность, примерились, всё спланировали. Если каждый из вас справится с возложенной на его отряд задачей, то всё получится.

Это был хитрый ход в разговоре. Никто из новоиспеченных командиров не являлся профессиональным офицером и никогда ранее не командовал отрядами. Потому сейчас каждый проявлял максимальное усердие, желая соответствовать занимаемой должности. Получалась негласная конкуренция, которая шла лишь на пользу партизанскому воинству. А теперь, после слов Томши, каждый почувствовал личную ответственность. И не желая выглядеть перед товарищами самым некомпетентным, настраивался сделать всё возможное.

– Приманку поставим в стороне от дороги, – продолжал рассказывать Томша, – чтобы повозка с шатром никак не могла туда проехать. И тогда врагам придётся оставить её на дороге. Конечно, какая-то часть карликов останется на охране, но в любом случае они разделятся. Десяток наших самых проворных малых спровоцируют погоню. Скорее всего за ними кинется не слишком много дикарей, а потому они должны получить отпор у границ лагеря беженцев. Думаю, залп из полусотни боевых рогаток, с которыми малышня ходит на охоту, остановит преследователей. Вместе с тем, позволит им сбежать, чтобы позвать подмогу. А успев заметить, что детей много – целое стойбище, они наверняка вернутся в куда большей численности. А это значит, что на дороге у шатра останется уже не слишком много охраны. Когда основная толпа карликов нападёт на лагерь, дети уже сбегут оттуда. Зато на врагов обрушатся штурмовики Кабая. Подкрепим их ещё сотней стрелков, а может и отрядом вчерашних новобранцев – ведь карликов нужно полностью окружить, чтобы не поспели на помощь, если чудовище решит их призвать. Потому подключим вообще всех, кто сможет держать оружие.

– То есть какая-то часть наших отрядов должна будет использовать момент и напасть на чёрный шатёр? – слегка встревоженно спросил Шмель.

– Да. В этом и суть. – с лица Томши исчезла обычная улыбка, теперь он выглядел как никогда серьёзным. – Отряды Пятигона, Крумли, Клюши – то есть тех командиров, кто имеет к чудовищу личные счёты. Думаю, что ненависть в этом случае пойдёт на пользу, придаст бойцам отваги. И ты, Шмель, тоже поможешь. И Пархим. В общем половина наших, сотни три. Я сам лично вас всех и поведу. Уж такой-то силой как навалимся, то с чудовищем точно справимся.

Томша обвел испытующим взглядом лица перечисленных командиров. Никто не дрогнул, смотрели хмуро, но решительно – значит, слова подобрал правильные и с выбором не ошибся.

Такое вот собрание было вчера. А сегодня каждый уже занял определённое ему место и знал, что и когда должен сделать. Прятались в кустах умело замаскированные отряды, ждали своего часа. А Шмель, как самый зоркий, сидел на дереве, наблюдая за трактом. С южной стороны на нём уже клубилась пыль, поднимаемая вражьим отрядом и волами, тянущими платформу. Скоро они минуют открытую местность и войдут в лес, где ждёт засада. На некоторое время пропадут из виду, но в конце концов окажутся на вон той поляне, в нужном месте. Увидят убегающих подростков, среагируют, отправят погоню. Потом обнаружат в лощине на противоположной стороне дороги детский лагерь беженцев. И когда первая часть плана сработает – большинство вражьего конвоя устремится в лощину, ослабив охрану шатра, – Шмель подаст сигнал к атаке.

Глава 45

В этот раз Мишек приходил в себя дольше обычного. Словно не мог пробудиться окончательно, застряв между двумя мирами. Видения не хотели отпускать, тянули к сознанию призрачные щупальца. Мишек отчаянно пытался вернуться в реальность, спрятаться от теней прошлого и отголосков будущего, но время от времени срывался в бредовое забытье – сил выкарабкаться самостоятельно не хватало.

Всё чаще рядом стал появляться Заха. Что удивительно – в обеих реальностях. Приходя в видения, он старался защитить, оказать поддержку. Хотя порой складывалось впечатление, что отшельник намеренно остаётся позади, отправляя Мишека вперёд, на разведку неизведанного и таинственного мира призрачных кошмаров. И только в случае крайней опасности, когда Мишек сдавался, начинал тонуть, осознавая, что сам не выберется, появлялся Заха – и спасал, вытаскивая из трясины за шиворот.

Время от времени Заха приходил проведать Мишека и в реальном мире. Приносил тёплое питье с необычным вкусом и запахом, приподнимал голову ослабевшего парня и заставлял выпить хотя бы несколько глотков. «Лекарство» – говорил он, но Мишек сомневался. Если лекарство, то почему не наступает выздоровление, почему он так слаб, а видения не отпускают. Может наоборот из-за этой отравы он находится в столь плачевном состоянии? Как бы там ни было, сопротивляться Мишек не мог, постоянно мучила жажда и пересушенная глотка требовала питья. Уже неважно какого. Подозрения и параноидальные мысли, промелькнув, вскоре уходили прочь, теряясь в бесконечной пустоте бредовых образов.

Однажды было особенно плохо – Мишек кричал и метался, скатился с топчана и сильно ударился о каменный пол. Тогда Заха принёс малыша, по-прежнему погруженного в глубокий сон-паралич. Позволил к нему прикоснуться – и Мишек сразу же притих, успокоился. Кое-как, с помощью Захи, смог подняться и, вернувшись на топчан, снова заснул. Но уже не кричал, а дышал глубоко, ровно и спокойно.

Странно, что ни разу не навестил лорд Кевин. Возможно, он заходил, когда Мишек спал или бредил, но воспоминания о его визитах отсутствовали. Впрочем, в месте, наполненном таким количеством тайных знаний, увлеченный господин действительно мог попросту забыть о деревенском мужике. Это ему, Мишеку, казалось, что они сблизились, чуть ли не стали друзьями, но надо трезво смотреть на вещи – крестьянин не ровня лорду, а мысли о дружбе не более, чем наивные мечты.

Во время очередного визита Мишек почувствовал себя получше. Заха словно знал об этом заранее – даже не глянув на больного, подошел к столу, установил светильник по центру, уселся на каменную лавку. То есть не склонился над лежащим, пытаясь напоить, как обычно, а ожидал, пока тот сам встанет и присядет рядом. Сопровождавший господина муляк поставил рядом со светильником поднос с едой, плеснул в чаши вина, и удалился в тень, спрятавшись где-то в углу.

В голове шумело, но в целом состояние было удовлетворительное. По крайней мере Мишек не чувствовал присутствия пророческих кошмаров, ничто пока не пряталось за тонкой занавесью здравомыслия.

– Сегодня получше? – небрежно спросил Заха, отхлебнув из чаши вина.

Мишек молча кивнул, закряхтел и кое-как поднялся. На слабых, подгибающихся в коленях ногах доковылял до стола и плюхнулся на лавку рядом с Захой. Жажда всё ещё ощущалась, хоть и не так сильно, как раньше. Мишек ухватил чашку двумя руками и осушил до дна. Вино оказалось вкусным и прохладным. Внутри потеплело, на душе стало спокойнее.

– Я выздоровел? – с надеждой спросил у Захи, – а то задержались у тебя уже неведомо насколько, извини…

– Не переживай, вы были приятными гостями.

– Были? – вначале Мишек обрадовался, что наконец-то пришла пора покинуть это мрачное место. Гостеприимное, но неприятное, где чувствуешь себя словно муха, угодившая в липкую паутину. Потом вдруг встревожился:

– А где лорд Кевин? Почему он не заходит? И малыша я давно уже не видел… С ними всё в порядке?

– Надеюсь, что да, в порядке… – неопределенно пожал плечами Заха и глянул на Мишека как-то странно, будто бы сочувствующе.

Страшная догадка окатила жаром изнутри – лицо запылало, а руки, наоборот, похолодели и мелко задрожали.

– Он что, ушёл? Бросил меня?

Заха печально кивнул. Помолчал немного, принялся успокаивать:

– Ты не переживай. Я хорошо снарядил их в дорогу. И малыш с ним будет в безопасности. Потом ты их найдешь, встретитесь. Это же известный лорд, а не безымянный бродяга – разыскать будет несложно.

– Но зачем? Почему он не мог подождать?!

– Ты был в таком состоянии… В общем, мы думали, что не выживешь. Эта хворь имеет магическую природу – тут бесполезны методы лорда Кевина, в своих я тоже был не уверен… А лорд спешил поскорей добраться до своих, чтобы поделиться новыми знаниями, которые постиг здесь.

– Но ведь это не его ребёнок… Мы же не рабы, а свободные крестьяне. Нет у лорда такого права – без спроса забирать детей!

– Согласен с тобой, – сочувственно вздохнул Заха, – но что я мог поделать? Ты же знаешь характер своего лорда. Он сказал, что мальчик – это не просто человек, а один из самых ценных научных объектов. Якобы в нём сошлись вместе сила артефакта Предтечей и мощь древнего подземного бога. В существование которого, заметь, лорд до недавних пор вообще не верил. Видимо, жрецы рассчитывали вырастить служителя Нгарха, устойчивого к эффектам артефактов. Но в их планы вмешались вы. Пока неизвестно, какая из сущностей окажется сильнее. Потому хорошо, если в момент пробуждения малыш окажется в лаборатории занебников и под контролем Кевина.

– Но это сын моего друга, а не бездушная штуковина для экспериментов! – не сдавался Мишек.

Заха развёл руками, демонстрируя одновременно как моральную поддержку, так и беспомощность.

– А что с монстром, который нас преследовал? Твои слуги сумели его одолеть?

– На этот счёт не переживай, – беззаботно отмахнулся Заха, – просто забудь.

Мишек собирался уточнить подробности, потом передумал – другие мысли забивали голову, нескончаемым потоком сыпались новые вопросы.

– Сила артефакта, говоришь… Выходит, штырь и вправду защищал против вражьей магии. Это он так влиял, что аж мозги плыли. Получается, видения мои – не просто бред свихнувшегося?

– Конечно же, не просто. Подземным богам труднее воздействовать на «облучённых» артефактом. Что до твоих видений: все они имеют под собой реальную почву – это не бессмыслица. Более того, перенеся великую болезнь, ты стал по-настоящему сильным провидцем. Первым испытал на себе мою… Кхе-кхе, – вдруг закашлялся Заха, словно бы поперхнувшись вином.

– Чудом выжил лишь благодаря твоему лечебному зелью? – не то поблагодарил, не то съехидничал Мишек, но Заха остался невозмутим:

– Тебе предстоит ещё многое постичь, я помогу тебе.

– Это вряд ли, – возразил Мишек. – Я должен следовать за лордом!

– Нет, не должен, – отрицательно покачал головой Заха, наполняя пустые чаши. – Во-первых, вначале нужно окрепнуть и многому научиться – иначе, ты не сможешь самостоятельно пересечь пустыню. Во-вторых, ты был для Кевина обузой. Поверь, ему проще без тебя.

– А ребёнок?

– Ну что ты заладил: ребёнок да ребёнок! – Заха всё-таки разозлился. – У него даже имени нет! Он тебе никто, это не твой сын. Ты цепляешься за него, чтобы оправдать собственные грехи. Стыд и вина гложут тебя изнутри. Я это знаю, но признайся и ты себе сам, ведь так?!

Мишек растерялся от такого напора – слова Захи больно ранили – но, вместе с тем, он понимал, что отшельник прав. Ходила в деревне поговорка «…бывает правда очи колет» – как раз тот случай.

– Вот видишь… – успокаиваясь, примирительно сказал Заха, – лучше давай выпьем!

Оба подняли чаши и выпили ещё вина.

– Святой Миш. Как тебе? – вдруг спросил Заха, хитро подмигнув. Захмелел он что ли?

– Не понял…

– Да так… Мишек – звучит несолидно для пророка. Святой Миш – другое дело.

– Какого пророка? Ик! – вот кто точно захмелел после второй чаши, так это сам Мишек – язык уже еле ворочался. – Чего это он… Миш… Почти как я, Мишек… Ик! Кхе-кхе…

– Какого? Истинного! – Заха, словно бы не замечая, что у собеседника уже лыко не вяжет, продолжал разговаривать сам с собой. – А то развелось в мире лжепророков да узурпаторов… Пора менять ситуацию. Скоро наш выход, Миш!

Пьяный Мишек уже не слышал бормотание отшельника, тяжелая голова опустилась на сложенные руки – захрапел, сидя прямо за столом.

А речь Захи становилась всё более странной – впору было усомниться, в своём ли он уме. Лживые боги, император-самозванец, аристократы-предатели – столько обиды и ненависти звучало в их адрес. Откуда такое взялось у человека, долгие годы живущего вдали от мира?

– Артефакты нам помогут, Миш, – бормотал Заха, – вот истинная сила, вот надежда и защита. И против магии подземных тварей, и против технологий коварных занебников. Ты всё увидишь, всё предскажешь. Предупредишь меня, если понадобится. Но главное – откроешь правду людям. Всем верноподданным. А предатели… С ними тоже разберёмся. Вот только глаза… Слишком глупые зелёные глаза деревенщины… Да, они мешают сосредоточиться. Святой Миш не может иметь таких глаз. Я сделаю тебе новые. Глаза истинного пророка.