Текст книги "Муза (ЛП)"

Автор книги: Айла Старлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Глава 45

Софи

У меня так много вопросов, на которые нужны ответы. И я их задам, но не сегодня вечером. Глядя на Тео, пока он ведет машину, держа меня за руку, я хочу только одного – насладиться его присутствием.

Я до сих пор не могу поверить, что он здесь. Я боюсь, что в любой момент проснусь и пойму, что все это было только сном.

Он осторожно едет по темным улицам, с каждым поворотом все ближе и ближе подбираясь к кампусу. Чем ближе мы подъезжаем, тем выше поднимается одна из моих бровей.

Он заезжает на парковку в трех кварталах от моего общежития и паркуется на отведенном месте.

– Не может быть, – шепчу я. – Ты все это время был так близко?

Он поворачивается ко мне, вынимая ключ из замка зажигания, с улыбкой на лице.

– Я никогда не смог бы быть далеко от тебя, нарушительница. Ты моя. Пока меня не бросишь.

Его голос понижается на последних словах, и я слышу в нем уязвимость, скрытую под улыбкой. Он искренне верит в каждое свое слово.

– Конечно, я не брошу тебя. Никогда.

– Тогда пойдем, я покажу тебе свою новую квартиру.

Он выходит из машины, обходит ее и открывает мне дверь. Как всегда, джентльмен. Рада видеть, что это не изменилось.

Мы идем рука об руку ко входу в многоквартирный дом, проходим по коридорам и поднимаемся на лифте. Когда мы подходим к его входной двери, он глубоко вздыхает, прежде чем впустить нас обоих внутрь.

Винни подбегает ко мне, виляя хвостом, и я падаю на колени. Я снова чувствую, как счастливые слезы наполняют мои глаза, и я моргаю, чтобы их прогнать. Я никогда не думала, что снова увижу этого милого пса.

– Иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать.

Он ведет меня по коридору, и я едва успеваю оглядеть главную гостиную. Я замечаю красивые окна от пола до потолка и современную мебель с четкими линиями, но больше ничего. Дверь в конце коридора закрыта, и он твердо ставит меня перед ней.

– Входи, – тихо шепчет он мне на ухо.

Я медленно поворачиваю ручку, затаив дыхание, не зная, чего же мне ждать. Когда дверь полностью открывается, я вздрагиваю от удивления и прижимаю руку к груди.

В угловой комнате две стены от пола до потолка – окна, из которых открывается невероятный вид на город. Прямо в центре комнаты стоит стол для рисования, на котором аккуратно сложены альбомы для рисования. Полка справа от меня забита красками и углем, кистями и ручками – практически всеми возможными художественными принадлежностями.

У окна стоит большой мольберт с чистым холстом, который просто просит и ждет, чтобы кто-нибудь превратил его в произведение искусства.

Я ошеломлена и не могу произнести ни слова. Я поворачиваюсь к Тео с широко раскрытыми глазами.

– Я... – с трудом выдавливаю из себя, но он перебивает меня.

– Это для тебя, Софи. Если ты хочешь.

И я снова плачу.

Тео берет меня на руки, несет по коридору в другую комнату. Я быстро понимаю, что это его спальня. Он осторожно укладывает меня на кровать, затем становится на колени передо мной и снимает с меня туфли.

– Спасибо, – шепчу я, все еще находясь в полном шоке от того, что я здесь, с ним. Сегодняшний вечер пошел совершенно не по плану, но в лучшую сторону.

Я смотрю на стену за его головой и смех вырывается из моего горла. В рамках, увеличенные гораздо больше, чем мои оригинальные рисунки, висят эскизы, на которых я нарисовала нас с ним. Он сохранил их. Вставил в рамки. Гордо выставил в своей комнате, чтобы он мог их видеть.

– Я не могу... – я пытаюсь заговорить, прочищая горло, прежде чем попробовать снова. – Я не могу поверить, что ты здесь... не могу поверить, что это реально. Я думала, ты меня бросил.

– Нет, Соф. Никогда. Я всегда был рядом. Я просто... я не должен был уходить. Но я был в ужасе, так боялся за тебя. Я не хотел быть причиной, по которой весь твой мир рухнет. Причиной, по которой ты потеряешь семью или шанс преследовать свои мечты.

Он прочищает горло, опуская глаза на пол, прежде чем продолжить.

– Каждый день, который мы проводили порознь, убивал меня. Я поклялся, что налажу свою жизнь, устроюсь на работу, чтобы, когда ты будешь готова... я был здесь. Ждал тебя.

Он снова поднимает глаза, и они блестят.

– Я продал дом своих родителей, Софи. Я наконец-то отпустил его. Это было тяжело, но я почувствовал, что пришло время. И я нашел новую работу писателя – работу, которую я действительно люблю. Это не просто зарплата. Впервые я чувствую, что делаю то, что должен делать. Следую своей мечте, понимаешь? А это место... – он указывает рукой вокруг нас. – Я нашел его для нас. Я хотел, чтобы он стал нашим домом. Местом, где мы могли бы начать все сначала. Если ты этого хочешь.

Он делает паузу, голос его срывается.

– Это заняло больше времени, чем я ожидал, и за это я бесконечно сожалею. Я хотел найти работу и жилье... чтобы быть достойным тебя. Чтобы дать тебе все, что ты заслуживаешь. Но, пожалуйста, знай, я никогда не был далеко. Я смотрел, как ты шла по сцене в день выпускного. Я следил за твоими страницами в социальных сетях, как какой-то чертов извращенец, я следил за тем, чтобы с тобой все было в порядке.

Еще одно рыдание вырывается из моего горла, слеза катится по моему лицу от искренней любви и честности в его голосе.

– И я скажу тебе, Софи... видеть тебя счастливой в последние пару месяцев? Ну, это все для меня. Я только надеюсь, что ты позволишь мне быть частью твоей жизни в будущем, но, пожалуйста, знай, что, что бы ни случилось... я всегда буду поддерживать тебя. Всегда уважать твои желания. Но, черт возьми, Софи, я умоляю тебя, выбери меня. И я обещаю, клянусь, я проведу остаток нашей жизни, делая все, что в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой.

Я протягиваю руку, беру его за руку и притягиваю к себе. Смотрю ему в глаза.

– Я люблю тебя, Тео. И прощаю тебя. Но никогда, никогда больше не бросай меня.

– Обещаю.

Затем он целует меня, его тело прижимается к моему, и мы теряемся друг в друге, как будто это происходит впервые.

Я просыпаюсь от запаха бекона.

На секунду мне кажется, что я снова вижу сон. Что я вызвала этот запах из-за тоски, так же, как вызывала его столько раз раньше. Но потом я переворачиваюсь, и другая сторона кровати пуста, простыни еще теплые.

Солнечный свет льется через окна, озаряя пол золотистым светом. Где-то в квартире шипит сковорода, и знакомый голос напевает мелодию, которую я не могу точно определить.

Я моргаю, прогоняя сон из глаз, потягиваюсь и выскальзываю из постели. На стуле висит одна из мягких футболок Тео, я надеваю ее и босиком иду по коридору.

Он в кухне, без рубашки, босиком, с растрепанными от сна волосами, с кухонным полотенцем на плече. Он что-то переворачивает на сковороде, рядом с ним стоит кружка кофе. Сначала он меня не слышит, слишком сосредоточен на том, что готовит.

Я прислоняюсь к дверному косяку и наблюдаю за ним, всего минуту. В нем есть спокойствие, по которому я скучала, не осознавая этого, – эта мягкая сосредоточенность, в которую он погружается, когда готовит. Теперь я вспоминаю это. Поздние ужины на его кухне, тихие чашки кофе, уют от заботы о мне в сотнях мелких вещей. Этот мужчина любит не только словами. Он любит своими поступками.

– Доброе утро, солнышко, – говорит он, не оборачиваясь.

На моем лице расцветает улыбка.

– Откуда ты знал, что я здесь?

– Ты дышишь громче, когда пытаешься подкрасться ко мне.

Я закатываю глаза и вхожу в кухню.

– Это неправда.

– О, это точно так, – наконец он оглядывается на меня и улыбается, глазами скользя по моей фигуре в его футболке. Его голос становится тише. – Черт, ты так хорошо выглядишь.

Я подхожу к нему, обнимаю его за талию сзади и прижимаюсь щекой к его лопаткам.

– Ты пахнешь как рай.

– Это розмарин и масло, а не я.

– Для меня это все ты.

Он тихо смеется, кладет лопатку и поворачивается ко мне. Я поднимаю голову, и он целует меня в лоб, потом в нос, потом в губы. Наш поцелуй неторопливый, мы оба наслаждаемся этим моментом.

– Голодна? – спрашивает он, прижавшись ко мне губами.

– Умираю от голода.

– Отлично. Я приготовил омлет, фрукты и те маленькие картофелины с розмарином, которые ты так любишь.

Я моргаю.

– Подожди. Ты помнишь об этом?

– Я помню все, – просто отвечает он.

Он ведет меня к барным стульям у кухонного стола, ставит передо мной тарелку, наливает кофе именно так, как я люблю. Все кажется таким привычным. Как будто это наше десятое утро вместе, а не первое. Как будто мы никогда не теряли друг друга.

Мы едим в комфортной тишине, коленями касаясь столешницы, глазами снова и снова находя друг друга, как будто все еще не можем поверить, что это реально.

– Я до сих пор не могу поверить, что ты был так близко, – говорю я, вертя кусочек фрукта на вилке. – Все это время.

– Я хотел быть рядом с тобой, – говорит он. – Но я также хотел дать тебе пространство для роста. Для исцеления. Я не хотел быть причиной, по которой ты не получила бы шанс взлететь.

– Ты и не был, – я смотрю на него серьезно. – Ты был моей причиной бороться за что-то лучшее. И до сих пор ею остаешься.

Его рука находит мою. Он подносит ее к губам и целует тыльную сторону.

– Тогда давай продолжим бороться. На этот раз вместе.

Я киваю, но в теплоте этого момента проскальзывает небольшая ниточка страха.

– Нам еще многое предстоит решить, – тихо говорю я. – Мои родители... они никогда не примут нас. На самом деле.

Улыбка Тео слегка исчезает, его большой палец нежно рисует круги на моей коже.

– Я знаю. Но мы будем жить одним днем. Мы будем честны. Мы будем сильны. И если до этого дойдет... то мы построим свою совместную жизнь, в любом случае.

Слезы снова жгут мои глаза, но на этот раз я позволяю им течь.

– Все будет хорошо, – шепчу я.

Он кивает.

– Уже хорошо.

Может быть, мы никогда не переставали падать. Но теперь... у нас есть крылья.

Я встаю и потягиваюсь, глядя в сторону художественной студии, сердце наполняется идеями.

– Наверное, мне пора возвращаться, – говорю я с неохотой. – Еще нужно сделать домашнюю работу. Соседки по комнате. Учебные дела.

Он улыбается.

– Ты хочешь сказать, что не переедешь ко мне после одной ночи?

– Заманчиво, – смеюсь я, надевая пальто. – Но нет. Я останусь в общежитии. По крайней мере, пока.

Он пересекает комнату, притягивает меня к себе и касается губами моих.

– Тогда я просто сделаю так, чтобы ты никогда не захотела уходить.

Я снова смотрю на художественную студию, на утренний свет, заливающий пустой холст. Мои пальцы дрожат. Не только от желания рисовать, но и от желания начать.

Нашу жизнь, нашу любовь, наше будущее. Наше, чтобы формировать его так, как мы хотим.

– Да, – шепчу я, глядя ему в глаза. – Ты уже сделал это.

Эпилог

Софи

Год спустя

Когда мы пришли, галерея уже была переполнена людьми, которые толпились вокруг столов с вином и ходили по периметру помещения, любуясь выставленными произведениями искусства. Я потянула за подол платья, нервы заставили меня почувствовать тяжесть в желудке.

Я стояла напротив рисунка, выполненного углем, и нерешительно смотрела на него. Мое имя было написано на табличке под ним.

Софи Уилсон.

Выдающийся художник

«Фрагменты становления»

Одно это должно было бы вывести меня из равновесия, но я была странно спокойна. Мой мозг решил дать мне сегодня немного покоя. Это был важный момент для меня, моя первая художественная выставка, и я поглощена ею.

Я услышала свое имя и обернулась. Молодая женщина в ярко-розовом блейзере взяла меня за руки и назвала мои работы «болезненно нежными».

Я улыбаюсь и киваю, шепча «спасибо» мягким, ровным тоном, которому научилась, наблюдая, как Тео выживает в светских беседах. Она уходит, чтобы наполнить свой бокал вином.

Через секунду Тео подходит ко мне, с кривой улыбкой на лице и двумя стаканами игристого сидра в руках.

– Ты исчезла, – говорит он, вкладывая один бокал в мою руку.

– Мне нужно было подышать воздухом, – бормочу я, хотя мы все еще находимся внутри.

Он немного наклоняется ко мне.

– Я так горжусь тобой, нарушительница.

Я поднимаю на него взгляд, позволяя этому слову осесть в груди.

– Это все кажется таким нереальным.

– Это и есть нереально, – говорит он. – Ты теперь известная художница. Твои рисунки выставлены в художественной галерее.

– Не перегибай палку, я все еще просто студентка, – я слегка толкаю его локтем, но он ловит мою руку, переплетает наши пальцы и крепко сжимает. Его большой палец один раз скользит по моим костяшкам, его рука кажется твердой и сильной в моей.

Мы находим скамейку, спрятанную в углу, почти полностью заблокированную студенческой скульптурой. Я со вздохом снимаю туфли, а он смеется и притягивает меня ближе.

Он кивает в сторону моего рисунка углем, на котором изображена девушка, стоящая на краю крыши на другом конце комнаты.

– Ты повесила его.

– Да, – я делаю паузу. – Честно говоря, не думала, что повешу. Мне до сих пор становится не по себе, когда смотрю на него слишком долго.

Ему не нужно спрашивать, почему. Он знает.

– Я помню ночь, когда ты нарисовала его, – тихо говорит он. – Ты не произнесла ни слова в течение нескольких часов. Просто сидела на полу с альбомом для рисования и позволяла эмоциям выплескиваться из тебя.

Я смотрю на свой бокал, затем снова на рисунок.

– Мне казалось, что это единственный способ выразить свои чувства. Искусство дает мне это безопасное пространство.

Он кивает.

– Видно. В лучшем смысле этого слова.

Я качаю головой.

– Я чуть не оставила его дома. Мне показалось, что он слишком грязный. Слишком насыщенный эмоциями, чтобы делиться им с миром.

Тео поворачивается ко мне, его голос ровный.

– Он настоящий. И ты имеешь право занимать место с правдой.

Это немного застает меня врасплох. Я не говорю ничего сразу, просто протягиваю руку, пропускаю пальцы через его и сжимаю их один раз.

– Спасибо, что всегда знаешь, что сказать, – шепчу я тихим голосом.

Он слегка толкает меня плечом, и на его губах появляется улыбка.

– Я просто знаю тебя, нарушительница.

У меня сжимается горло, но я не отвожу взгляд.

Галерея снова наполняется шумом, когда кто-то рядом рассказывает анекдот, и окружающая его группа взрывается смехом. Я оглядываюсь и на секунду, всего на секунду, почти ожидаю увидеть маму, стоящую неподвижно у двери. Но ее здесь нет. Она сказала, что «не уверена, уместно ли это». Что бы это ни значило.

Она позвонила на прошлой неделе. Это уже что-то, наверное. К счастью, без криков и ссор, просто... вежливый разговор. Она спросила, все ли я еще «связана с этим мужчиной», как будто Тео – какой-то опасный незнакомец, а не человек, который верил в меня, когда я сама в себя не верила. Я ответила, что да. Что он добрый. Что он делает меня лучше.

После этого она замолчала. И сказала.

– Ну ладно. Береги себя, – я не ожидала большего и не уверена, что когда-нибудь буду. Низкие ожидания помогают сдержать неизбежное разочарование. Я не знаю, пойму ли я когда-нибудь, почему моя мать, кажется, ненавидит меня. Может быть, однажды мы поговорим об этом. Но пока я решила двигаться дальше. Пока я выбираю себя и свое счастье. Некоторые отношения не предназначены для того, чтобы длиться вечно.

– Ты в порядке? – голос Тео теперь мягкий, его рука согревает мою поясницу. Держит меня ровно.

Я киваю.

– Просто думаю о маме. Она старается. С трудом. Но... мне сложно ее понимать.

– Тебе и не нужно, – говорит он. – Ты и без нее нормально справляешься.

Я прислоняюсь головой к его плечу.

– Ты неплохо справляешься с ролью бойфренда.

Он улыбается.

– Ты переехала ко мне. Думаю, я уже вырос из роли «бойфренда».

– Ну, ты все еще не умеешь правильно складывать полотенца.

– Справедливо.

– Но я все равно тебя люблю.

Его улыбка смягчается.

– Да?

– Да, – шепчу я. – Я люблю нашу жизнь.

Мы сидим еще некоторое время, позволяя шуму вокруг нас затуманиться. Я наблюдаю, как люди проходят мимо моих картин. Некоторые задерживаются и впитывают мазки кисти, другие едва замечают рисунок, проходя мимо. И я понимаю, что мне нравится и те, и другие.

Эти работы – мои. В них живет та девушка, которой я была когда-то, боль утраты, тяжесть любви к тому, кого не должна любить. В них живет тишина утра с кофе и музыкой. Поздние ночи с руками, испачканными углем. Тишина после того, как мое сердце разбилось, и звук, который оно издавало, когда его снова сшивали.

Я протягиваю руку и снова беру Тео за руку.

– Это все еще похоже на начало, – тихо говорю я.

– Именно так, – отвечает он, без колебания в голосе.

И я ему верю.

Notes

[

←1

]

Выражение "jolly af" на русский язык переводится как "очень весёлый" или "очень счастливый". Слово "jolly" означает "весёлый", "жизнерадостный", а добавление "af" (сокращение от "as fuck") усиливает значение, выступая в роли очень сильного наречия "очень".

[

←2

]

Savannah College of Art and Design (SCAD) – частный колледж искусств и дизайна с кампусами в США и Франции.

[

←3

]

В разговорной речи, если два человека действуют сообща, как одно целое, можно сказать, что они «делают твининг».