Текст книги "Японские народные сказки"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)
99. Пятеро по имени Кенроку
В старину, далекую старину жили в одном селе пятеро мужчин с одинаковым именем Кэнроку. Односельчане дали каждому прозвище, чтобы различать их.
Один был силач, его и прозвали Силач Кэнроку. Другой обрабатывал поле, ему дали кличку Пахарь Кэнроку. Третий с утра до вечера играл в кости, этого стали звать Лоботряс Кэнроку. Четвертый был не шибкого ума, потому и прицепилась к нему кличка: Дурачок Кэнроку. Ну, а пятый, человек смекалистый, был старостой села. Его величали Староста Кэнроку.
Однажды Силач Кэнроку отправился в город на состязание борцов. Городские силачи задали ему трепку, и он отправился домой, порядком обескураженный. И тут вдруг попался ему на дороге Дурачок Кэнроку. Увидел дурачок, что Силач Кэнроку огорчен неудачей, и давай над ним потешаться. А Силач Кэнроку и без того кипел от гнева.
– Не смей издеваться! – и хвать дурачка кулаком. Но ударил он куда ни попадя и вышиб дух из Дурачка Кэнроку.
Страшное дело! Силач Кэнроку ума не приложит, как ему быть. Побежал он к Старосте Кэнроку. Сметливый Староста Кэнроку скрестил руки на груди, подумал и посоветовал:
– А ты тащи мертвеца на рисовое поле к Пахарю Кэнроку. Там усади мертвое тело возле запруды.
Для чего – непонятно, но ведь сам староста научил! Силач Кэнроку все сделал по совету старосты.
В тот же вечер Пахарь Кэнроку пошел проведать свое поле. И что же он видит? Кто-то пригнулся к земле возле самой запруды. А, значит, воду ворует! Негодяй! Вот он его отвадит от своего поля. И как хватит вора лопатой! Тот упал мертвым.
Пахарь Кэнроку в свой черед обомлел от страха. И бежит к Старосте Кэнроку за советом с богатым подарком.
– А ты отнеси Дурачка Кэнроку к дому Лоботряса Кэнроку и прислони стоймя мертвое тело к двери.
Притащил Пахарь Кэнроку Дурачка Кэнроку к двери Лоботряса Кэнроку и прислонил к двери стоймя, как ему велели.
Лоботряс Кэнроку подумал: «Кто-то пришел подсматривать, как здесь в кости играют».
Схватил он палку, распахнул дверь и ударил со всего маху непрошеного соглядатая. Вот уж Лоботряс Кэнроку испугался! Побежал к Старосте Кэнроку советоваться. В середине ночи взвалил он мертвое тело Дурачка Кэнроку на плечи и пошел, крадучись, к его дому. Подошел к двери и закричал, как научил его Староста Кэнроку:
– Вот я и вернулся! Отпирайте дверь!
Отец Дурачка закричал громким голосом:
– Ты где шлялся до такой поздней поры?! Негодник! Такому, как ты, одна дорога: в колодце утопиться!
– Ну что ж, пойду утоплюсь!
И Лоботряс Кэнроку поскорей бросил Дурачка Кэнроку в колодец.
«Вот беда!» – ужаснулся отец и, прихватив с собой узелок с деньгами, побежал за советом к Старосте Кэнроку.
– А ты достань мертвое тело из колодца побыстрее, посади в чан с горячей водой и пошли за лекарем, – посоветовал хитрец староста.
Отец так и сделал. Посадил мертвого в горячую воду и позвал лекаря. Лекарь, услышав, что больной в опасности, быстро прибежал, велел уложить его в просторной комнате для гостей. Взял он руку больного и грустно вздохнул:
– Запоздал я… Такая сильная у него горячка, что навряд ли удастся спасти, – и стал оказывать страдальцу помощь.
Но скоро лекарь объявил:
– Сожалею, болящий преставился от сильного жара.
Так удалось похоронить Дурачка без хлопот. Все четверо Кэнроку во главе с отцом Дурачка Кэнроку усердно хлопотали, чтобы похороны прошли чин чином. А Староста Кэнроку получил столько подарков, что разбогател.
100. Выбор зятя
В старину выбор зятя был ох до чего трудным делом! Ведь, бывало, к одной девушке сваталось восемь женихов. Поди тут, выбери лучшего!
Но вот заневестилась в одной семье девушка, пора подыскать ей жениха. Одних женихов привели сваты, другие и сами пожаловали. Каждый хвастается, кто во что горазд. Как-то раз пришел жених и гордо объявил:
– Я умею считать прыгающих блох. Целый кувшин блох мигом пересчитаю. – И вправду, пересчитал всем на удивление. Но тут заявился другой жених:
– А я – первый умелец считать сливы на ветках. Постучу по тысяче деревьев, и готово: перечту все до единой. – И вправду, сосчитал.
Тут уж старый отец пришел в восхищение:
– Вот он, вот желанный зять! Какой спорый в работе! – и решил выдать за него дочку.
Развеселился старик. Не помня себя от радости, влез на самый конек крыши и давай плясать. Но оступился и полетел вниз. В это время показался в воротах третий жених:
– Ой-ой, несчастье! Поспешу, пока бедняга на землю не упал.
Вихрем помчался жених в бамбуковые заросли, густевшие позади дома, нарубил бамбучин, мелко-мелко нащепал, сплел большую корзину и поймал в нее старика раньше, чем тот успел коснуться земли.
Тут старик-отец воскликнул:
– Нет уж, вот самый лучший жених для моей дочери! Пойдешь ли ты к нам в зятья?
Живо порешили дело.
Да, бывают же на свете такие проворные люди!
101. Выбор невесты
Жил, не ведаю где, молодой князь. Однажды шел он по берегу горного потока и увидел: красивая девушка моет в реке бамбуковые побеги и разные коренья. Загляделся на нее князь, очень она пришлась ему по душе.
И сказал он ей такие стихи:
В горном ручье
Девушка-недоросток
Моет ростки.
Станом была б высока.
Стала б моей женой.
Девушка сразу сложила ответные стихи:
На гору взгляни!
Сколько всюду камелий,
Сколько азалий!
Славятся не высотой,
Но как прекрасны цветы!
Князь пришел в восхищение, девушка ему еще больше полюбилась, и он решил взять ее в жены.
– Скажи своей матери: завтра прибуду в ваш дом за тобой. – Сказал так и удалился.
Девушку звали о-Фудзи. Не было у нее матери, а только злая мачеха. Услышала мачеха нежданную новость и задумала обмануть князя: «Отдам ему в жены свою родную дочь вместо ненавистной падчерицы».
На другой день она одела о-Фудзи в грязные обноски, замарала ей лицо сажей и золой из очага. А свою родную дочь искупала в чане, густо набелила, нарумянила, нарядила как нельзя богаче и ждет князя с нетерпением.
Но вот наконец явился князь с большой свитой, а для невесты несут раззолоченный паланкин. Мачеха себя не помнит от радости. Приняла князя с великим почетом. Всячески его улещает, приятные речи говорит.
– Выйди, предстань перед князем, – позвала она свою родную дочь.
Но тут князь повелел своим кэраям принести заранее приготовленный поднос о-бон[160]160
О-бон – деревянный лакированный поднос.
[Закрыть]. На подносе большая чаша, в чаше горка соли, а сверху воткнута зеленая веточка сосны.
– Сложи про это стихи, – велел князь подложной невесте.
Но не училась она сочинять танка, ничего в них не смыслила. Уставилась тупым взглядом на поднос и затараторила без складу и ладу:
Вот поднос о-бон,
На подносе чаша,
В чаше горстка соли,
Сверху веточка сосны…
Что к чему, не знаю.
Изумился князь:
– Тут какая-то ошибка. Это не она! Нет ли в этом доме другой девушки?
Пришлось мачехе сознаться:
– Есть-то есть, но грязная неряха. Стыдно показать вашей милости.
– Позови ее немедленно! – приказал князь.
Как было ослушаться! Мачеха скрепя сердце привела о-Фудзи в грязном платье, измаранную сажей.
Князь указал перстом на поднос с горкой соли и веточкой сосны:
– Вот тебе тема для стихотворения.
О-Фудзи, ни минуты не медля, сложила танка:
На горе О-Бон
Всю землю замели
Белые снега.
Лишь высокая сосна,
Как прежде, зеленеет.
– Это она, она. – воскликнул князь. – Та самая девушка. Я беру ее в жены.
Смыли с лица о-Фудзи сажу и золу, нарядили ее, как княжеской невесте подобает. А потом села она в паланкин, и тронулся в путь свадебный поезд.
Увидев, что паланкин выносят со двора, мачеха невзвидела света от ярости. Во весь голос крикнула с издевкой:
– О-Фудзи, о-Фудзи, где овощи, что ты вчера в ручье мыла?
Падчерица молвила в ответ:
«О-Фудзи, эй-эй!» —
Так помыкала мною
Еще лишь вчера,
Но госпожой о-Фудзи
Ныне меня величай.
И паланкин с княжеской невестой скрылся за воротами.
102. Зонтычай и кистикости
В старину один человек отправился на заработки в город Эдо. Нанялся он разносчиком в большую лавку. Хозяин поручил ему продавать разные товары: бумажные зонты, чай, кисти для письма, кости для игры.
Ходит разносчик по всему городу, выкликая во весь голос:
– А вот зонтычай и кистикости, зонтычай и кистикости!
С ног сбился, чуть глотку себе не надорвал, а покупателей нет как нет.
Вечером вернулся он в лавку с непроданным товаром. Удивился хозяин:
– Странное дело, во всем огромном Эдо никто ничего не купил! Скажи, как ты выкликал товар?
– А вот как: «Эй, эй, зонтычай и кистикости! Зонтычай и кистикости!»
Хозяин покачал головой:
– Орешь ты громко, а не разобрать ни слова. Каждый товар надо выкликать в особицу: чай – так только чай, да четко, звонко, с повтором. Понял?
Выслушал разносчик хозяйское наставление и пошел наутро опять бродить по улицам и переулкам:
– Эй, эй, чай так чай, кисти так кисти, кости так кости, чай так чай, зонты зонтоты!
Опять пришлось ему вернуться без выручки. Поглядел на него хозяин с таким видом, будто и не ждал другого.
– А сегодня ты как товар выкликал?
– В точности, как вы меня, хозяин, учили, – ответил разносчик с самодовольством. – Вот послушайте: «Эй-эй, чай так чай, кисти так кисти, кости так кости, зонты, зонтоты, чайтакчай, киститаккисти, коститаккости!..»
Долго бы еще кричал он, но тут хозяин прогнал его.
103. Колесо кармы[161]161
По буддийским представлениям, цепь перерождений живого существа похожа на вертящееся колесо (круговорот бытия). Судьба предопределяется поступками, совершенными как в настоящей жизни, так и в прошлом рождении. Карма – закон воздаяния и возмездия, вершитель судеб. Человек, достигший духовного просветления, выходит из коловращения бытия, не возрождается вновь и достигает нирваны, где обретет свободу от земных страстей – первопричин страдания. Таким образом, буддизм в мистифицированном виде представляет социальное устройство общества, как результат влияния «кармических» сил, вознаграждающих или карающих на земле или в загробном мире. Звери, как и люди, участвуют в общем коловращении бытия, потому, согласно буддийским представлениям, охота, убиение живых тварей – дело нечестивое.
В японском фольклоре известно много легенд о наказании охотника, нарушившего буддийскую заповедь, или о его внезапном прозрении (см. № 169).
[Закрыть] крутится
В старину, далекую старину жил где-то охотник. Однажды, вскинув ружье на плечо, отправился он на охоту. Спрятался в глубине чащи и стал высматривать добычу.
И видит он – ползет по земле червяк. Вдруг, откуда ни возьмись, прискакала лягушка, приметила червяка и – хвать! – проглотила.
Смотрит охотник на лягушку, проглотившую червя. А тем временем змея тихо-тихо скользит в траве, подбирается к лягушке. Разинула пасть – и проглотила.
Смотрит охотник на змею, проглотившую лягушку. А тем временем прилетел фазан, ринулся вниз и схватил змею в когти.
Взлетел фазан ввысь и уронил змею. И снова кинулся на нее, схватил и поднялся в небо. Покружил, покружил в высоте и опять разжал когти. Снова схватил змею, снова бросил – и так несколько раз, пока не издохла. Тогда фазан сожрал мертвую змею.
Тут охотник будто очнулся и прицелился, чтобы подстрелить фазана.
Но вдруг крепко призадумался.
Лягушка проглотила червяка и тут же была проглочена змеей. Змея проглотила лягушку и была пожрана фазаном. Теперь он, охотник, готовится убить фазана, но не случится ли с ним самим что-то страшное? Вот о чем думал охотник.
Прицелился метко, а нажать на курок словно не может…
Так охотник и не подстрелил птицу, вернулся домой без добычи.
104. Рано загадывать, посмотрим!
В старину, далекую старину выпал на редкость засушливый год, ни одного дождя. Посеешь гречиху, так солнце спалит. Но время не ждет. Пришлось наконец решиться: посеяли гречиху.
Спустя несколько дней пошел внучек поглядеть на поле, смотрит – а ростки взошли. Обрадовался мальчик. Бегом домой и кричит во весь голос:
– Дедушка, дедушка, гречиха-то взошла! Думали, пропадет, раз нет дождя, а смотри ты, взошла!
Дедушка в ответ:
– Вот как? Говоришь, поднялись всходы? Опасался я, погибнут семена в этакую засуху, но, выходит, пошла гречиха в рост. Посмотрим, что дальше будет.
– Не тревожься, дедушка, поедим гречки.
А дедушка на то:
– Рано загадывать, посмотрим. Не радуйся, внучек, до поры.
Прошло еще сколько-то дней. Гречиха поднялась высоко и зацвела.
Увидел это внучек и прибежал к дедушке:
– Дедушка, дедушка, гречиха-то зацвела белым цветом! Все поле белое-белое. Скоро поедим гречки.
А дедушка снова в ответ:
– Хм, хм, рано загадывать. Еще неизвестно, что будет.
– Как это «неизвестно»! Чего теперь беспокоиться?
– Хм, хм, – хмыкнул дедушка и умолк.
Еще сколько-то дней минуло. Внучек снова поглядел на поле и во всю прыть припустился домой:
– Дедушка, конец тревогам. Всюду спеют черные треугольные зерна. Будет славный урожай. Уж теперь-то наверняка поедим гречки!
– Оно будто дело пошло на лад, – смеясь, отозвался дедушка. – А все-таки нельзя загадывать до самого конца. Что-то еще будет, посмотрим.
Но вот гречиха поспела. Наступила пора жатвы. Сжали гречиху, просушили, обмолотили. Богатый собрали урожай.
Внучек кричит на радостях:
– Теперь гречки поедим, теперь гречки поедим!
Насыпали зерно в ступку, столкли в муку, ссыпали в ларь, отнесли на кухню.
Так радовался внучек, так веселился, что и сказать нельзя.
Вот собралась вся семья вокруг очага. Сварили крепкий-крепкий чай, всыпали в чашки гречневую муку, заварили чаем и давай мешать густо-густо, густо-густо. Вот и гречневая болтушка готова.
– Ну, дедушка, – торжествует внучек, – видал? А ты все свое твердил: «Рано загадывать, подождем».
Дедушка в ответ:
– Рано загадывать, что еще будет. Пока в рот не положишь, не спеши радоваться.
Засмеялся внучек:
– Дедушка, ты слишком опаслив. Сам видишь, перемудрил.
Протянул мальчик руку к чашке, а она и перевернись. Опрокинулась, и вылилась болтушка в горячую золу.
– А что я тебе говорил? – усмехнулся дедушка. – До самого конца неизвестно, что будет. Не спеши вперед загадывать.
Сказка вся вышла, прихлопнута крышка.
105. Лекарство от мотовства
В старину жил где-то знаменитый врач. Он лечил от всего на свете, даже от глупости и мотовства.
Однажды пришел к нему отец со своим беспутным сыном:
– Сэнсэй, мой сын – отъявленный мот и бездельник. Ума не приложу, что с ним делать. Вот решился привести его к вам. Может, найдется у вас целебное средство на этот случай?
– Лекарство от мотовства? Так и быть, доверьтесь мне. Для отца беспутный сын – большое горе. Пойдемте же сюда, – и врач повел их к себе в сад.
Посреди сада рос высоченный вяз. Задумчиво поглаживая бороду, врач некоторое время смотрел на беспутного юношу.
– Слушай же! Ты должен в точности исполнить все, что я тебе прикажу. Полезай-ка на это дерево!
Юноше это показалось забавным. Он начал лезть вверх, а отец глядел и изумлялся: что за странный способ лечения выдумал врач!
На полпути юноша вздумал было остановиться и передохнуть, но врач загремел суровым голосом:
– Лезь выше, приказываю тебе, до самой вершины!
Юноша стал лезть выше, все еще посмеиваясь в душе. Но верхние ветки – плохая опора. Они согнулись, и вершина начала раскачиваться туда-сюда, туда-сюда. У юноши смех прошел, он позеленел от страха.
Но врач продолжал кричать:
– Лезь выше, еще выше!
Верхушка дерева качалась все сильнее. Юноша что было сил уцепился за самую верхнюю тонкую ветку, того гляди, обломится.
– Сэнсэй, я больше не могу, пощадите меня, погибаю! – молил юноша, совсем обезумев от страха. Но врач все еще оставался непреклонным.
Наконец в ответ на долгие мольбы он сказал:
– Слушай же меня хорошенько! Я пощажу тебя, но раньше поклянись, что отныне не будешь сорить деньгами. Держи в руках отцовское достояние так же крепко, как сейчас держишь эту хлипкую ветку. Ну что, согласен?
Беспутный юноша дал клятвенное обещание, чтобы сохранить свою жизнь, но он спустился с дерева уже другим человеком. Слова врача глубоко запали ему в душу, юноша исправился и стал примерным сыном.
106. Старик, который любил загадки
Жил некогда в деревне старик. Больше всего на свете любил он загадки отгадывать. Вот как-то раз под вечер идет мимо его дома запоздалый путник. Ног под собой не чует от усталости, проголодался. Увидел он хибарку старика и думает: «Попрошусь-ка переночевать. Может, пустят». Постучался в дверь:
– Эй, кто тут хозяева?! Отоприте, пожалуйста!
Высунулся из дверей старик:
– Что тебе надо?
– Я – дорожный, человек, устал, а на дворе ночь. Пусти переночевать.
– Пожалуй, пущу, но с уговором: загадай мне раньше загадку.
– Загадку, говоришь?
– Вот-вот, загадку, да почудней. А если не умеешь, лучше и не просись ко мне в дом. Ни за что не пущу!
Не знал путник ни одной загадки. Но что было делать! В глазах у него было темно от голода, ноги, словно палки, не гнулись.
– Загадаю, дедушка, непременно загадаю, только пусти меня к себе. Уж очень я утомился! – говорил путник, присев на порог и растирая усталые ноги.
Старику стало жаль его:
– Ну, пожалуй, заходи, что ли!
Ввел он путника в комнату для гостей и спрашивает, посмеиваясь:
– Ну что, придумал уже загадку?
– Нет еще, с голоду ничего в голову нейдет. Память отшибло!
– Эй, жена, готовь гостю ужин! – крикнул старик, повернувшись в сторону кухни.
Жена принесла столик и поставила на него полные чашки.
– Подкрепись-ка с дороги, кушай, – приглашает старик. Набросился голодный путник на еду и быстро все чашки опустошил. А старик на него наседает:
– Ну как? Ну что? Пришла в голову хорошая загадка?
Гостю податься некуда. Опустил он глаза от смущения и вдруг видит: порвалась на нем одежонка в дороге, голое тело сквозит.
Вздохнул он:
– Не худо положить бы заплату на эту дыру.
– Как ты сказал? – обрадовался старик. – Положить заплату? Ага, догадался! Нет уж, за плату гостей я не принимаю, хватит и того, что они мне загадки загадывают. Эта была хороша, но придумай лучше.
Мнется путник.
– Промерз я, – говорит, – как бы на меня хворость какая не напала.
– Хворость, говоришь? А, догадался! А ну-ка, жена, подложи хворосту в очаг, пускай наш гость погреется хорошенько.
– Вот спасибо, – сказал гость, придвигаясь к очагу. – Прохватило меня до костей холодным ветром, словно чайку на морских волнах.
– Чайку на морских волнах? Понимаю, понимаю. Подай, хозяйка, чайку. О, да ты, как я вижу, на загадки мастак!
«Ну, на этот раз пронесло!» – думает путник.
Уложили путника спать. Проснулся он на другое утро еще до свету. Как подумал, что опять к нему хозяин с загадками пристанет, так весь и затрясся от страха. «Надо, – думает, – уносить отсюда ноги, пока хозяин не проснулся».
Выбрался потихоньку за дверь и побежал. На беду, старик вставал всегда затемно.
– Эй, эй, путник! – кричит он ему вдогонку. – Куда ты? Загадай мне еще одну загадку.
Споткнулся путник от неожиданности. Уронил покупку, которую домой нес: клещи. Зазвенели тяжелые клещи о камень. Подобрал их путник и помчался дальше не оглядываясь.
– Это зачем же он мне клещи показал? – задумался старик. – К чему бы это? Ах, понял, понял! Верно, он хотел мне сказать: «Что ты, старый дурак, ко мне, как клещ, с утра прицепился со своими загадками!»
Устыдился старик и с той поры перестал от своих гостей требовать, чтобы они ему загадки загадывали.
107. Настоятель и служка
Как-то раз настоятель одного маленького горного храма отлучился по своим делам, а храм оставил на попечение служки. Вдруг хлынул проливной дождь. Прибегает вымокший до нитки прихожанин и просит:
– Дайте мне, пожалуйста, на время зонт! А то застал меня дождь в дороге.
– Что ж, извольте! – отвечает ему служка. Взял и отдал прихожанину хороший зонтик. Настоятель только что купил его и даже обновить не успел.
На другой день снова зовут настоятеля прочитать молитву над покойником. Как на грех, небо снова потемнело, нахмурилось, вот-вот польет дождь. Посматривает настоятель на тучи и говорит:
– Служка, подай мне мой новый зонт!
Пришлось служке сознаться, что отдал он его на время одному прихожанину.
– Ну и глупо же ты сделал! В другой раз отговорись, скажи, что выставил зонт на солнце сушиться, а тут, откуда ни возьмись, налетел вихрь, поломал ему все ребра, изорвал в клочья, и валяется он теперь, никуда не годный, где-то в самом дальнем углу чулана.
Делать нечего. Ворча и бранясь, надел настоятель поверх своего капюшона большую плетеную шляпу, накинул старенький плащ и отправился в дорогу.
Прошло несколько дней. Опять остался служка храм сторожить. Вот приходит к нему крестьянин и говорит:
– Солнечный нынче денек выдался! Собрался я навестить свою дочку, давно ее не видел. Только вот беда, идти мне далеко. Одолжите, будьте милостивы, вашу лошадь.
Тут вспомнил служка, что наказывал ему настоятель, и отвечает:
– Уж ты извини, приятель, но пустили мы недавно нашу лошадь пастись на солнышке, а тут, откуда ни возьмись, налетел вихрь, изломал ей все ребра, изорвал шкуру и валяется она теперь, никуда не годная, где-то в самом дальнем уголке чулана.
Крестьянин глаза вытаращил.
– Да-а, – говорит, – вот небывалый случай!
И ушел, покачивая головой.
Узнал про это настоятель и давай бранить служку пуще прежнего:
– Кто же так говорит? Разве можно лошадь равнять с зонтом? Надо было сказать, что лошадка наша на днях белены объелась и взбесилась. Так лягалась, так брыкалась, отбила себе и ноги и спину! Лежит теперь в стойле и встать не может.
Прошло три дня. Лежит настоятель на постели и отдыхает. А тут пришел в храм слуга из богатого дома и говорит служке:
– Хозяин просит настоятеля пожаловать к нему в дом по случаю праздника.
А служка ему в ответ:
– Настоятель наш на днях белены объелся, совсем взбесился! Так лягался, так брыкался, что отбил себе ноги и поясницу. Лежит теперь в стойле и не встает.
Услышал эти слова настоятель, обомлел. Вскочил с постели как ошпаренный – да как хлопнет служку по голове:
– В другой раз не станешь равнять настоятеля с клячей на посмешище прихожанам!
Как-то раз пошел настоятель служить заупокойную требу, а служка остался храм сторожить. Читал он, читал молитву, да и заснул крепким сном. Вдруг слышит спросонок чей-то голос у входа: «Можно войти?» Вышел служка из храма, протирая глаза, и видит: пришла соседская старуха с большим узлом.
– Передай, – говорит, – настоятелю гостинец ради праздника!
Взял служка узел, а оттуда теплый пар идет. Да так вкусно пахнет!
– Э, да она, кажется, колобки принесла! Оставить их настоятелю, так он по своей жадности сам все съест, не даст мне и кусочка попробовать. А ну-ка, дай отведаю!
Развязал служка узел, а в нем ларчик, полный теплых, свежих колобков. Принялся служка уплетать их за обе щеки и сам не заметил, как съел все колобки до единого. Тут только служка спохватился:
– Ай, ай, пропал я! Что теперь настоятелю скажу?
Стал он думать, как из беды выпутаться. И придумал. Схватил служка пустой ларчик из-под колобков и поставил в алтаре перед статуей Амиды. Потом собрал крошки, прилепил их к губам статуи и снова начал читать сутры.
Вернулся настоятель и спрашивает:
– Приходил без меня кто-нибудь?
– Соседская старушка приходила. Принесла ларчик с чем-то. Говорит, это вам по случаю праздника.
В самом деле, у подножия статуи Амиды стоял большой ларец. Что же в нем такое? Открыл его настоятель, а в нем пусто.
– Эй, служка, это ты все поел?! – сердито закричал настоятель.
А служка ему отвечает как ни в чем не бывало:
– Что вы, неужели бы я осмелился? Как же можно?
Потом поглядел по сторонам и воскликнул:
– А, вот оно что! Это Амида все слопал! Смотрите, у него губы в крошках!
Взглянул настоятель на статую:
– Так и есть! Вот наглая статуя, как бесчестно поступает! – да как хлопнет Амиду по голове ручкой опахала.
Бронзовая статуя так и загудела:
– Он-н! Он-н!
– Ах так? Ты еще и отпираешься, на другого сваливаешь? Вот же тебе за это!
Снова стукнул настоятель Амиду по голове, и снова статуя загудела:
– Он-н! Он-н!
Поглядел настоятель на служку и спрашивает грозным голосом:
– Слышишь? Амида говорит: «Он! Он!» Значит, все-таки ты виноват?
– Да разве от одного битья статуя сознается? – отвечает служка. – Нужно устроить испытание крутым кипятком.
Нагрел он воды в большом чайнике, да как плеснет на статую крутым кипятком.
Повалил во все стороны пар, шепчет, клокочет струя, будто Амида лопочет:
– С-с-слопал! С-с-слопал!
Служка и говорит:
– Слышите, настоятель? Вот он и сознался[162]162
Настоятель подвергает статую Амиды пытке, как глупец и святотатец. Однако известны случаи, когда истязание статуй (фетиша) совершалось как магический обряд. В преф. Аомори (северо-восток Японии) крестьяне топили в воде и били статую Дзидзо – подателя воды, чтобы вызвать дождь или прекратить наводнение.
[Закрыть]!
