Текст книги "Смертные души (СИ)"

Автор книги: Артем Мичурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

– И как много сторонников вашей теории? – поинтересовался Ларс после долгой молчаливой паузы.

– Увы, гораздо меньше, чем её противников.

– Стало быть, народного ликования по поводу нашего прихода не ожидается? – осведомился Дик.

– Боюсь, если о подробностях вашего пребывания здесь станет известно, и вам, и мне грозит смертельная опасность.

– А какой вам со всего этого прок?

– Лишь мир и процветание в Аттерлянде, – изобразил де Блуа недоумение, вызванное столь абсурдным вопросом.

– Ну да, – кивнул Олег. – Может ли быть иначе...

Глава 12. Опыт

Утром, чуть солнце коснулось остроконечных крыш Швацвальда, дом де Блуа наполнился призывным звоном серебряного колокольчика.

– Завтрак готов, прошу всех к столу! – донеслось снизу.

– Вот дерьмо, – приподнялся с лежака Миллер и протяжно зевнул. – Который час?

– Пора на службу, – потёр с трудом открывающиеся глаза Олег.

– Очень смешно...

– Думаю, – нацепил очки и поправил причёску Ларс, – не стоит заставлять нашего радушного хозяина ждать.

– Эй, Белоснежка, – пихнул Дик мирно сопящего Жерома. – Новый день наступил. Нас ждут великие дела.

Де Блуа встретил гостей у лестницы и, снабдив каждого полотенцем, указал путь к умывальнику, после чего занял место во главе накрытого стола и предложил рассаживаться.

– Сами готовили? – поинтересовался с набитым ртом Миллер, отламывая ногу жареной птице.

– Простите, что? А, нет. Это с дворцовой кухни. Я заблаговременно послал нарочного.

– Их не удивит, что еды явно не на одну персону?

Архивариус задержал вилку возле рта, раздумывая.

– М-м... Нет. Нет, не должно. У меня, хоть и изредка, но бывают гости. А о графике своих личных встреч я не отчитываюсь. Хотя, вы правы. Этот момент нужно было обдумать заранее. В таком опасном деле, как наше, мелочей быть не может.

– Что касается нашего дела, – потянулся Олег за кувшином молока. – У вас есть план?

– Да, – кивнул де Блуа, – в общих чертах. Я думал над ним всю ночь, не мог уснуть. Такое событие! – всплеснул он руками, улыбаясь, и снова помрачнел. – Но, признаюсь, план этот сопряжён со многими опасностями. А вы, насколько позволяет судить мой опыт, не обладаете нужными для такого рода занятий навыками. Разве что... – указал архивариус на Миллера.

– Это да, – покивал Жером, намазывая масло на ломоть хлеба. – Его в полицейской академии готовили мир спасать.

– Вы владеете оружием? – поинтересовался у Дика де Блуа со всей серьёзностью.

– Ага, – вытащил тот изо рта обсосанную кость. – Предпочитаю «Беретту» и М-4. Хотя, за неимением сгодится любой огнестрел.

– Вы, – указал на него пальцем архивариус, прищурившись, – должно быть, имеете в виду механизмы с воспламеняющимся веществом внутри, которое силой образующихся в процессе горения газов разгоняет по стволу метательный снаряд?

– Именно! – обрадовался Дик. – Вам такое знакомо? Можете достать? А то все эти средневековые железяки... С ними много не навоюешь.

– Увы, знаком лишь теоретически. В архиве хранится немало чертежей этих устройств, но все они бесполезны. Однако строжайше засекречены.

– А в чём причина? – спросил Ларс, оторвавшись от жаркого. – Проблема с качеством металла?

– Нет. Проблема в том, что недра Оша не могут одарить нас веществами, способными гореть с необходимой интенсивностью.

– Ни пороха, ни динамита? – уточнил Дик.

– Ничего.

– Но, если проблема не в металле, – воодушевился Ларс, – стало быть, вам доступны другие машины. Скажем, паровой двигатель!

– Тише, – бросил архивариус тревожный взгляд в сторону окна, – прошу вас. Самодвижущиеся механизмы – детища чёрной магии!

– О чём вы говорите?

– Понимаю, что вам, прибывшим из мира, в котором, вероятно, машины – не редкость, тяжело принять здешний порядок вещей. Но уверяю – подобные разговоры, особенно в кругу непосвящённых, приведут вас на костёр быстрее, чем разбой и мародёрство, – де Блуа глубоко вздохнул, беря себя в руки, и продолжил: – Эта тема под запретом. С тех самых пор, как пришельцы из иного мира принесли в Ош знания... богопротивные знания о машинах. Все, кто знаком с машинной магией объявляются пособниками Тьмы, и участь их незавидна.

– А это практически каждый, пришелец-человек, – добавил Ларс. – Так ведь?

– Да.

– Так вот почему в Дерранде нас приняли, как врагов.

– Вам повезло уцелеть. Думаю, это лучшее доказательство того, что вы – часть пророчества Стефана Анвийского. Сама Амиранта благоволит вам.

– Я уже не в первый раз слышу это имя, – поделился наблюдением Олег. – Какое-то божество?

– Какое-то?! – с неподдельным возмущением переспросил де Блуа. – Амиранта – мать всего сущего. Она – источник жизни и покровительница честных людей.

– А Шогун, это кто такой? – ополоснул Миллер жирные руки в серебряной миске с водой и взялся за десерт.

– Не «такой», а «такая», – поправил де Блуа. – Шогун – родная сестра Амиранты. Властительница смерти, герцогиня мира мёртвых.

– Так это её мы видели на воротах ратуши? Довольно неприятная особа. И кому она покровительствует?

– Шогун не покровительствует. Она карает грешников, забирает души и порабощает их. Ведущий греховную жизнь после смерти обречён будет на вечное страдание.

– Где-то я уже такое проходил, – откусил Дик от пирога. – Только с мужскими персонажами и без кровного родства.

– Вы о Господе и Дьяволе?

– Точно. Спасибо за напоминание.

– Ваша аналогия неверна. Шогун – не зло. Она – чаша весов мироздания, как и Амиранта. Многие народы Оша поклоняются ей, как воплощению высшей справедливости.

– Что-то здесь не сходится, – постучал Олег вилкой по столу. – Как души попадают к этим сёстрам? Взять хотя бы душу Нигума, о которой Гунон несомненно упомянул в своём письме вам. Этот базбен был отъявленным негодяем. Но его душа не попала в загробный мир для вечных страданий. Я поглотил её.

– Надолго ли? – многозначительно улыбнулся де Блуа.

– Что вы имеете в виду?

– Все мы – лишь временные вместилища. Даже обладатели величайших душ не вечны. И каждая из Сестёр получит своё. Рано или поздно. Для них время не имеет значения.

– Правильно ли я понимаю, – поднял палец Ларс, – что душа отправляется к Сёстрам только в случае естественной смерти организма?

– Это так. И убийство ради души – это преступление против миропорядка. Как и поглощение душ ради продления жизни.

– Но разве знать Аттерлянда не поглощает души?

– Знати такое право даровано Богами. Правящие династии берут на себя этот груз, чтобы души простых людей были свободны от уз плоти, когда придёт их время.

– А как же Правая рота? – спросил Дик. – Там ведь наёмники, а не какие-нибудь знатные рыцари.

– Право, дарованное правителям Богами, можно делегировать ниже.

– Очень удобно, – усмехнулся Миллер.

– Так, стало быть, – продолжил допытываться Ларс, – знать поглощает души убитых?

– В основном это солдаты, павшие на поле брани, и преступники, приговорённые к смерти. И в том, и в другом случае, слиться с великой душой божьего помазанника – огромная честь для них.

– Как тогда получаются пустотелые?

– Пустотелые... – повторил де Блуа печально. – Несчастные создания. Их души утрачены навсегда. Причиной тому – медленная смерть. Голод, жажда, раны – то, что истощает душу, расходует её соки на поддержание телесных сил. Постепенно от души остаётся лишь жалкая тень, способная, тем не менее, сохранять тело пригодным к движению и даже определённому набору механических действий, впрочем, весьма ограниченному.

– Тальд, – подсказал Олег.

– Это очень древнее слово, – глянул на него де Блуа, прищурившись. – Оно давно не в ходу. Где вы его слышали? От кого?

– Уже не помню. Может, Гунон упоминал, или тот базбен.

– Очень сомневаюсь. Впрочем, мы отвлеклись от важной темы. Ваши навыки, с ними нужно что-то делать. Иначе путь, предписанный вам пророчеством, станет непреодолим.

– И что же вы предлагаете? – облизал испачканные джемом пальцы Миллер. – Уж не тренировки ли по фехтованию на мечах с топорами?

– Это было бы не лишним, но...

– Я вас умоляю. С кем должны будем сражаться? С командой саблистов из колледжа? Да у нас и против них шансов мало. Нам нужен огнестрел. Без вариантов.

– Вы не дали мне закончить, – вкрадчиво произнёс архивариус. – Как я уже сказал, и ошибочно посчитал этот вопрос исчерпанным, огнестрельное оружие создать невозможно. За сим предлагаю закрыть данную тему. Однако, – поднял он указательный палец, сигнализируя о важности момента, – среди вас есть храмовник, – указующий перст направился в сторону Олега. – Да, конечно, он не наделён саном и не прошёл посвящение. Но если прочитанное мною об очищении души Освальда верно, я возьму на себя смелость утверждать, что перед нами носитель великого дара!

– Прекрасно, – вяло поаплодировал Дик. – Но как это связано с нашими никчёмными навыками?

– Напрямую. Видите ли, очищение души – это, своего рода, дело, схожее с искусством ювелира. Точнее даже огранщика. Представьте себе, что душа – драгоценный камень. В своём первозданном виде он довольно неказист. Да, в нем больше карат, чем станет после обработки, но в таком виде ему не место на пальце знатной дамы, или в эфесе рыцарского меча. Нужно убрать лишнее. Посредственный огранщик сточит добрую половину камня, придавая ему сверкающие плоскости. Мастер же распорядится материалом с большим умом и рачительностью. Да, граней и плоскостей понадобится больше, что куда сложнее. Но в результате... – де Блуа покивал, таинственно улыбаясь. – Душа – это драгоценный камень в руках храмовника. Он может отсечь от неё столько, сколько необходимо для подавления ненужных воспоминаний, переживаний, чувств умершего, и сохранить при этом не только животворящую суть, но и жизненный опыт, накопленный годами.

– Вы хотите сказать, что я могу вместе с душой поглощать чужие знания? – с сомнением поинтересовался Олег.

– Это доступно очень немногим. Но если ваш дар окажется столь велик... Прошу меня простить, – спохватился архивариус, словно вспомнив о чём-то важном. – Я на минуту, – и выбежал за дверь.

– Звучит многообещающе, – нарушил молчание Ларс. – Да?

– Не доверяю я этому прохвосту, – покачал головой Миллер. – Никто не станет рисковать шеей без выгоды для себя. Он и половины нам не договаривает. И эта херня с душами... Катарина говорила, они с ума сводят. Потеря личности и всё такое...

– Пока он единственный, кто не хватался за оружие, или не пытался сожрать нас, – напомнил Олег. – Да, это не повод безоговорочно ему верить. Но выслушать и попытаться извлечь пользу стоит.

– Простите, что заставил ждать, – влетел в обеденную залу де Блуа и без лишних предисловий выложил на стол перед Олегом две сферы, величиной с ноготь большого пальца. – Это неочищенные души, – пояснил он. – Та, что совсем чёрная, принадлежала убийце из Оксенбурга. Его казнили прошлой зимой. Говорят, зарезал не меньше семнадцати человек, в том числе троих стражников на посту. А в тюрьме перегрыз горло сокамернику, за то, что храпел во сне. Вторая, – указал де Блуа на сферу, чуть отливающую лиловым, – осталась от некой Марии Дюпон, так же известной, как линтонская отравительница. Якобы подмешала яд в суп, который сама и готовила для семейства де Вальди, будучи их кухаркой. Жертвами стали глава семейства, его супруга, кузина, племянник по линии сестры, а так же четверо малолетних детей. Доказательства причастности Марии Дюпон к тому преступлению были весьма сомнительными, однако, её всё же повесили весной этого года.

– Зачем вы мне это рассказываете? – спросил Олег, глядя на искрящиеся тёмные сферы.

– Вы должны выбрать. Какая душа больше подойдёт для нашего эксперимента? Убийца, – указал он на сферу с лиловыми отливами, – или кухарка, – перевёл он палец на чёрную.

– Погодите, в прошлый раз вы говорили, что чёрная принадлежала убийце.

– В самом деле? Должно быть ошибся.

– А может, вы сейчас ошибаетесь?

– М-м... Я не уверен.

– Чудесно.

– В любом случае, другого материала у меня нет, и раздобыть что-то будет крайне проблематично. Вы должны выбрать из имеющегося.

– И что потом?

– Зависит от вас.

– Как я узнаю, что отсечь, а что оставить?

– У меня подобного дара нет, – пожал архивариус плечами, – но я слышал, что всё происходит интуитивно. Ваша собственная душа подскажет, что для неё лишнее.

– Просто, не люблю сюрпризы, – поднёс Олег дрожащие от волнения пальцы к сферам.

Лёгкое покалывание тронуло кожу. Над чёрной душой оно ощущалось чуть слабее, чем над лиловой, от которой, к тому же, исходила плохо выразимая на уровне привычных чувств, но вполне различимая энергия, пугающая и гнусная. Олег сделал выбор:

– Эта, – взял он чёрную горошину.

– Что ж, пора узнать свои возможности, друг мой, – коснулся его плеча архивариус.

– Пора...

Вихрь стремительно сменяющихся чувств, картин, голосов и переживаний захлестнул Олега. Лица, сцены и слова понеслись нескончаемым потоком. Всё то, что раньше он, не раздумывая, отбрасывал, теперь требовало более тщательного подхода. Воспоминания были явно не женскими. И это пугало. Но чем дальше Олег углублялся в них, тем дальше становились они от ожидаемого. Смутные детские, романтические юношеские, работа с отцом, смерть матери, армия, многочисленные виды города поверх красных черепичных крыш, стук в дверь посреди ночи, ужас, отчаяние, тюремная камера, эшафот, скрип затягиваемой на шее петли...

– Чёрт... – Олег дёрнулся на стуле, судорожно глотая воздух.

– Ну, – перегнулся через стол Ларс, – получилось?

– Что вы видели? – вцепился в плечо де Блуа. – Что смогли узнать?

– Похоже, – мотнул головой Олег, будто отгоняя наваждение, – я... Я умею укладывать черепицу.

– Тоже неплохо, – усмехнулся Миллер.

– Этот человек не был убийцей. Он был кровельщиком. Его звали – Хайнц Клум. Он так и не смог понять, что дало повод для обвинения его в убийствах. И он не перегрызал горло сокамернику. Тот скончался от дизентерии, не дождавшись суда. А ещё Хайнц Клум семь лет отслужил во втором пехотном полку Оксенбурга.

Олег, глядя в одну точку, словно лунатик, поднялся и снял со стены украшающий её меч с широким тяжёлым клинком.

– Что вы задумали? – отшатнулся де Блуа, едва не споткнувшись. – Это фамильная реликвия. Прошу вас, повесьте его не место!

– Кажется, я знаю, что с ним делать, – перехватил Олег поудобнее рукоять и, неожиданно для всех наблюдающих за этой сценой, совершил несколько сливающихся в замысловатое па рубящих движений, заставляя клинок описывать в воздухе восьмёрки, и одновременно с шагом разворачивая корпус в разные стороны.

– Ну нихрена себе! – выразил общее мнение Дик, когда меч последним движением разрубил сверху донизу массивную спинку стула.

– Будто всю жизнь таким занимался, – просиял улыбкой Олег и поморщился, растирая плечо. – А вот мышцы, к сожалению, с этим не согласны.

– У вас получилось! – сложил ладони де Блуа, словно перед иконой. – Восславим Амиранту за её милосердие! У вас получилось!

– И что теперь? – спросил Миллер. – Нам осталось зарубить несколько хороших вояк и сожрать их души вместе с ратным опытом?

– Ну, или добыть искомое другим способом, – поджал губу архивариус.

– Например?

– Купить, заработать... украсть, в конце концов. Хотя... Предложенный вами способ наиболее доступен, если взвесить все за и против.

– Другими словами, – вступил в диалог Ларс, – вы предлагаете нам организовать несколько убийств с целью завладения душами?

– Я ничего не предлагаю, – поспешил откреститься де Блуа. – Мне задали вопрос, я на него ответил. Только и всего.

– И, тем не менее, – водрузил Олег фамильный меч на законное место. – Похоже, нам придётся найти подходящие жертвы.

– Кстати, – указал Жером на оставшуюся душу, – а как она к вам попала?

– Ну, – поправил де Блуа камзол, – я потомственный аристократ, и имею данное богами и королём право, кое является так же моей священной обязанностью, на некоторую долю душ.

– Так может нам просто подождать, когда вам перепадёт то, что требуется? – предположил Миллер.

– Это будет не совсем удобно. Во-первых, я не смогу дать вам точные сроки, во-вторых, никто не знает, чья душа мне достанется. А, кроме того, я уже пожертвовал одной, ради нашего эксперимента.

– Стало быть, не хотите перекладывать на наши плечи тяжкую ношу избавления простолюдинов от телесных уз, – язвительно заключил Миллер.

– Это мой долг, возложенный... – начал было де Блуа, но поняв, что дальнейшие разъяснения никому не интересны, осёкся. – Кхм... А не могли бы вы очистить и вторую душу, не поглощая её? В знак нашей дружбы.

Глава 13. Избранный

Оставшуюся часть дня де Блуа извлекал из своей обогащённой памяти рецепты яств и со знанием дела критиковал кулинарные изыски придворной кухни. Тот факт, что Мария Дюпон отравила не только семью де Вальди, но и, как выяснилось, ещё одиннадцать человек, мало взволновал архивариуса.

– Тесто – дрянь, – отложил он в сторону надкушенный пирог. – Должно быть, молоко несвежее, да и опару явно передержали. Попробуйте.

– Я верю вам на слово, – с плохо скрываемым раздражением ответил Олег. – Но у нас сейчас есть дела поважнее. Вам так не кажется?

– М-м... – облизал де Блуа ложку, зачерпнув ягодного джема из розетки. – А вот это действительно неплохо. Интересно, что они туда кладут?

– Вы меня слушаете?

– Да, разумеется. Только я не понимаю, чем могу помочь.

– Дайте наводку. Я же не призываю вас пойти с нами и... Просто укажите на подходящую кандидатуру. Не можем же мы ходить по дорогам и нападать на всех подряд, или убивать стражников!

– Тише, – прошипел архивариус. – Прошу вас.

– Вы всю жизнь прожили в Швацвальде. Неужели не знаете, кого можно было бы... использовать?

– Ну, есть один кандидат, – почесал нос де Блуа. – Хотя, нет. Нет, слишком рискованно. С ним дело может обернуться провалом, очень уж боек и всегда навиду. Нам нужен кто-то...

– Безобидный, – подсказал Ларс.

– Что? Нет. Мы же ищем бойца, а не полотёра.

– Опытного бойца, – кивнул Олег. – То есть...

– Старого, – указал на него пальцем архивариус, расплывшись в плотоядной ухмылке. – Да-да-да, как я сразу об этом не подумал? Немощный старик с огромным опытом за плечами. Есть у меня один на примете. И, сказать по чести, его смерть никому не навредит, даже обрадует многих. Так что вы совершите благой поступок.

– Ближе к делу, пожалуйста, – поторопил Миллер.

– Его зовут Гюнтер Зайгер. Старый, как земля под ногами, еле ходит. Но в своё время наделал немало шума. Начинал наёмником, в боях заработал славу бесстрашного и искусного рубаки, дослужился до помощника капитана. Потом волею судеб его занесло в Швацвальд, и здесь он сошёлся с одним из придворных вельмож, который дал ему свою протекцию для вступления в личную гвардию герцога. Происхождения Зайгер не знатного, однако, его ратные таланты и поручительство решили исход дела – он был зачислен. Не один десяток лет честно служил герцогу и обучал своему ремеслу молодых аристократов при дворе. Метил в капитаны. Но однажды случилось так, что карьера Зайгера пошла под откос. В тот роковой день Швацвальд посетила баронесса Бёвиль со своим кузеном – маркизом Тюрдором. Баронесса была молода, обворожительна и помолвлена с Вацлавом Сулийским, печально известным как Вацлав Золотая Глотка. Это младший из пяти сыновей князя Сулийского. Семья их столь же богата, сколь и безумна. Но Вацлав своей необузданной жестокостью затмил даже отца. Любимое его развлечение – заливать в горло врагам расплавленное золото. Поговаривают, что в замке Вацлава есть специальная зала, где хранятся слитки, вырезанные из мёртвых тел, каждый на своём постаменте и снабжён подписью: «Сей благородный металл осквернён чревом...» и далее имя несчастного. Сотни слитков. Бывало, злоупотребив вином, Вацлав сам похвалялся, что одного только осквернённого золота ему хватит, чтобы перекупить армию короля. Зайгер знал это. Как и любой другой, он был наслышан о лютом нраве Золотой Глотки. Но как только наш бравый гвардеец завидел баронессу, собственные ум и осторожность отказали ему. Зайгер потерял голову от красоты юной невесты Вацлева. Он использовал любой повод, чтобы оказаться рядом, подкупал сослуживцев, чтобы обменяться сменами, умолял капитана поставить его в караул. В конце концов, такое поведение гвардейца не ускользнуло от глаз маркиза Тюрдора, сопровождавшего свою кузину в поездке. Маркиз был человеком мягким и скандалов не любил. Он поговорил с капитаном и потребовал удалить Зайгера прочь от баронессы. Капитан, разумеется, так и сделал. Но оба они недооценили решительности Гюнтера Зайгера. Тот в нарушение приказа покинул свой пост и заявился в сад, где гуляла баронесса. Припав на колено, Зайгер сделал ей предложение руки и сердца. Видящий всё это безобразие маркиз, разумеется, был оскорблён и потребовал сатисфакции, дабы смыть позор со своего рода, и получил её незамедлительно. Не знаю, о чём думал в тот момент Зайгер, но, говорят, он дрался с такой яростью, что маркиз – сам являющийся весьма неплохим фехтовальщиком – опешил и пропустил удар, едва не отделивший ему голову от тела. Бедолагу насилу спасли. А Зайгер был разжалован, лишён всех привилегий, бит кнутом и с позором выгнан из гвардии. Но на этом его печальная история не закончилась. Шила в мешке не утаишь, и слухи о дуэли достигли ушей Вацлава. А людская молва склонна снабжать скудные факты цветастыми подробностями. К тому времени стали поговаривать, что баронесса и сама оказывала гвардейцу недвусмысленные знаки внимания. Такой скандал накануне свадьбы... Вацлав был вне себя от ярости. Его интенданты прискакали в Швацвальд с требованием выдать им Зайгера живым или мёртвым. Финансовое могущество династии Сулийских – весомый аргумент в любом споре. Но герцог Мартелл всегда ценил свой авторитет выше денег. Он отказал Вацлаву, тем самым испортив отношения с одной из влиятельнейших семей Аттерлянда. С тех пор дела Швацвальда идут неважно. Зато все знают, что выдвигать герцогу Бертольду Длинноногому ультиматумы – дело бесперспективное.

– И Вацлав не попытался подослать убийц к Зайгеру? – спросил Ларс.

– Разумеется, попытался. Было два неудачных покушения. Всё-таки, что ни говори, а наш влюблённый солдафон крепко знал своё ремесло. После этого Вацлав оставил попытки до него добраться. Отыгрался на Тюрдоре. Свадьба после разразившегося скандала была под вопросом, и её ценой стала добровольная ссылка маркиза в пограничный гарнизон близь Холмогорья. Там он и сгинул при отражении одного из набегов. А бедняжка баронесса, выйдя замуж, совсем зачахла. Говорят, она уже много лет не покидает фамильного замка и повредилась рассудком из-за жестокости Вацлава, которая и её не обошла стороной. Так что, – потёр ладони архивариус, – наш старина Зайгер для всех как кость в горле. Особого беспокойства его не совсем естественная смерть не вызовет.

– Что скажите? – окинул Олег взглядом товарищей.

– Идея неплоха, – пожал плечами Ларс. – Если отбросить вопросы морали.

– Уже отбросил, – заверил его Миллер. – Осталось решить, как и кто.

– А кто получит душу? – спросил Жером. – Вот кто получит, пусть тот и убивает.

– Разумно, – согласился Дик. – Я готов.

– Почему ты? – постучал ногтями по столешнице Ларс. – Разве мы всё уже обсудили?

– Потому что я лучше для этого гожусь.

– Неужели? И по каким критериям ты себя отобрал?

– По объективным, – подался вперёд Миллер.

– Знаешь, развитая мускулатура, и суровая физиономия ещё не делают тебя лучшим кандидатом.

– Пф, – ощерился Дик, откинувшись на спинку стула. – Голубая кровь возомнила себя крутым мужиком.

– Я не давал тебе повода говорить со мной подобным тоном, – сжал Ларс пальцы в кулак. – Так что будь добр, следи за своим языком.

– Или что? Стукнешь меня? – спросил Миллер с издёвкой.

– Хватит, – вмешался в спор Олег. – Это сделаю я.

– Да нихрена подобного! – вскочил Дик со стула. – Ты свою душу только что получил! А эта моя!

– Успокойся.

– Мамаше своей указывай! Командир херов!

– Что ты сказал?

– Что слышал! Ты мною не командуешь!

– Ещё раз упомянешь мою мать, – указал Олег на Миллера пальцем, – пожалеешь.

Жером, наблюдая за напряжённой молчаливой сценой с тремя сопящими, красными от прилившей к голове крови товарищами, поспешил отойти подальше от стола.

– Ладно, – вскинул, наконец, руки Миллер. – Я погорячился, извини. Делай, как знаешь. В конце концов, это ты у нас мастер по душам. А мы все так, на подхвате. Верно говорю, голландец?

– Нет, неверно, – ответил непривычно металлическим тоном Ларс. – Ты провоцируешь конфликт, делаешь всё, чтобы разбить группу.

– Какую нахрен группу? – усмехнулся Дик, разведя руками. – Где ты видишь группу? Здесь трое заложников и один террорист, – указал он на Олега. – Вот только бомбу у него не отобрать. Что ты меня глазами сверлишь, русский? Хочешь сказать, что не видать мне теперь души? Да и похер! Только о пророчестве вашем можете смело забыть, потому что я никуда не иду.

– И что ты будешь делать здесь один? – поинтересовался Ларс.

– Почему один? Вон француз тоже желанием не горит. Возьму его в пару. Будем по ярмаркам ездить, кассу собирать. Чёрные тут в диковинку.

– Да пошёл ты! – вытянул средний палец Жером.

– Нет? Ну, как хочешь. И один справлюсь.

Дик встал из-за стола, взял пустое блюдо и принялся накладывать на него снеди, выбирая из не самого скоропортящегося.

– Что ты делаешь? – спросил Олег.

– А сам как думаешь? Пожрать собираю. И счастливо оставаться.

– Э-э... – затряс де Блуа указательным пальцем в направлении суетящегося возле стола Миллера. – Это неприемлемо. Это... Это совершенно недопустимо!

– Да забей, не оголодаешь.

– Я не про еду! Вы не можете уйти!

– Неужели? Смотри внимательно.

Дик оставил полное еды блюдо, и пошёл наверх за вещами.

– Вы должны ему помешать! – простёр архивариус руки к Олегу, будто к идолу. – Пророчество не исполнится, если не будет четырёх избранных!

– Мне что, связать его? – пожал плечами Олег.

– Да! Да и ещё раз да, если понадобится!

– Посторонись, – вернулся Миллер с вещами и стал пересыпать провиант в вещмешок.

– Умоляю! – воззрился на Олега архивариус.

– Недоноски, – затянул Дик горловину, повесил мешок на плечо и повернулся к двери. – Сами теперь разгребайте это дерьмо, а я...

Закончить фразу не дал удар по затылку. Миллер качнулся и плашмя грохнулся на пол.

– И что с ним теперь делать? – спросил Жером.

Все четверо стояли полукругом напротив привязанного к стулу Миллера с кляпом во рту.

– Пока не знаю, – покачал головой Олег, глядя в полные ненависти глаза Дика. – Позже решим. А пока нужно заняться другой проблемой.

– Разреши пойти с тобой, – вызвался Ларс. – Хоть снаружи подежурю. Подам знак, если что.

– Нет. Не стоит лишний раз светиться. Я всё сделаю сам. Где мне искать этого Зайгера? – обратился Олег к архивариусу.

– Он живёт возле северных ворот, я нарисую план. Правда, в темноте там и с планом можно заплутать.

– Я не стану ждать ночи. Пойду сейчас.

– Считаете, это разумно?

– Ночью я только вызову лишние подозрения. К тому же, Зайгер мне точно не откроет, а я не настолько ловок, чтобы лезть через трубу. Его вообще посещает кто-нибудь? Есть предлог, чтобы проникнуть в дом?

– Друзей у него давно нет. Родственников тоже. Тренировать он бросил, из-за артрита. Кстати... Да, бывает у него один посетитель – помощник аптекаря. Приносит старику мази раз в неделю.

– По каким-то определённым дням?

– Я не настолько пристально слежу за происходящим.

– Ну, уже что-то. А как зовут аптекаря и помощника?

– Стефан Монтрё. Имени помощника не знаю.

– Нужно больше деталей. Если Зайгер в самом деле так хорош, что пережил два покушения профессиональных убийц, он может меня подловить, станет подозрительнее, и наша задача сильно осложнится.

– Я бы и рад помочь, но большего не знаю. Придётся импровизировать.

– Ладно... Мне понадобится повседневная одежда. Помощник аптекаря в доспехах вызовет много вопросов.

– Разумеется, мой гардероб в вашем распоряжении.

Из богатого ассортимента дорогих нарядов Олег выбрал простую белую рубаху, серый камзол и самые непримечательные штаны с минимумом художественной вышивки. В комплекте с видавшими виды ботфортами и широкополой шляпой, вытащенной из самого пыльного угла, наряд выглядел вполне соответствующим достатку и потребностям лакея. Ножны с кинжалом Олег спрятал за голенищем, хотя де Блуа и заверил, что кинжал на поясе – это нормально. Наконец, закончив все приготовления, узнав от архивариуса все известные подробности об аптекаре и несколько раз повторив свою легенду, Олег вышел на дело.

Время было уже за полдень, и поднявшийся в зенит Рутезон заливал своим красноватым светом улицы Швацвальда, отчего те, впрочем, не становились уютнее. Маршрут, проложенный де Блуа, быстро свернул с мостовой и повёл петляющими окольными путями. Прошедший ночью дождь превратил не мощёные проулки в грязное месиво, не успевшее ещё подсохнуть. Пахло сыростью, замшелостью и нечистотами. Прохожих на глаза попадалось немного, и надежда Олега «смешаться с толпой» развеялась моментально. Те, кто встречался ему на пути, едва завидев хоть и не богатый, но чистый костюм, опускали взгляд к земле, стараясь оградить себя от лишних знаний. Как Олег ни старался выглядеть лакеем, но на фоне обитателей этого явно неблагополучного района он смотрелся едва ли не аристократом.

Дом Зайгера, впрочем, оказался не настолько жалок, как его описывал де Блуа. В сравнении с соседними постройками, напоминающими скорее скотные дворы, гнилые и покосившиеся, он выглядел вполне респектабельно. Стены первого этажа, сложенные из массивного грубо отёсанного камня, продолжались вверх деревянной частью, почерневшей от времени, но всё ещё достаточно крепкой, по крайней мере, обходящейся без подпорок. Остроконечная крыша с чёрной сланцевой кровлей сходилась над единственным оконцем второго этажа. Нижний этаж мог похвастать двумя окнами побольше под самым потолком, за слегка приоткрытыми ставнями. Между ними расположилась тесовая, обитая полосами металла дверь высотой метра в полтора, так, что входящий в неё человек вынужден был нагибаться.

Олег глубоко вздохнул, прокручивая в голове заученную речь, взялся за кольцо под затворённой смотровой щелью и постучал.

– Кого там принесло? – донёсся изнутри хриплый старческий голос.

– Я от господина Монтрё, – ответил Олег, припав к щели между дверью и косяком, чтобы не орать на всю улицу.

– Нихрена не слышу, что ты там лопочешь.

– Я от господина Монтрё, – повторил Олег чуть громче. – Мне велено доставить ваши мази.

За дверью послышалось неразборчивое ворчание, скрипнули половицы, задвижка отошла в сторону, и на нежданного гостя взглянули обрамлённые глубокими морщинами воспалённые глаза с выцветшей но всё ещё хранящей остатки голубого цвета радужкой. Из смотровой щели потянуло затхлым.