Текст книги "Смертные души (СИ)"

Автор книги: Артем Мичурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Ты кто ещё такой? – прищурились глаза, вглядываясь в незнакомое лицо.

– Я же сказал...

– А где Роланд?

– Понятия не имею. Господин Монтрё велел передать вам мази. Больше я ничего не знаю.

– Кто там ещё?! – глаза испуганно округлились, рыская по сторонам в поисках подельников незваного визитёра.

– Никого здесь больше нет, я один. Так что на счёт мазей? Будете забирать? У меня ещё других дел полно.

– От Монтрё, значит? – снова сфокусировались глаза на Олеге. – А почему сейчас? Почему не завтра, как обычно?

– Господин Монтрё вынужден был уехать по делам. Обратно будет не раньше чем через две недели. Так что у меня тут двойная доза.

– Аргх... Знаешь что, поставь-ка ты мои мази справа от двери. Поставь и иди. Да так, чтобы я твою спину видел.

– Это ещё зачем?

– Не доверяю я тебе. Первый раз вижу и вообще, много тут всякого отребья шастает до чужого добра охочего.

– Вы как хотите, а посылку я на улице не оставлю. Мне поручено её в руки передать. Я её, если забирать не станете, лучше обратно отнесу. С меня, случись что, взыщут раз в сорок больше, чем за доставку уплачено.

– Да что ж ты... Ладно, в окно засунь. Дотянешься, небось.

– Чтобы она разбилась вдребезги? Нет уж.

– Где он тебя только откопал такого...? – проскрежетал бдительный «клиент» с нескрываемым раздражением. – Ну-ка посторонись! Прочь от двери, я сказал! Дальше.

Олег сделал три шага назад и остановился, разведя руки.

– Так и стой! – крикнул Зайгер в смотровую щели и принялся возиться с замками. – И не шевелись! Слышишь? Я сам подойду.

Наконец, дверь отворилась, и на пороге появился сгорбленный человек в старом линялом халате, пестрящем заплатами. Наполовину облысевшая голова обрамлялась жидкими всклокоченными волосами, до того белыми, что лоб и лицо, покрытые старческими пигментными пятнами, казались едва ли не темнее, чем у Клозена. Короткие рукава халата, спускавшиеся чуть ниже локтя, оставляли открытыми жилистые и явно не утратившие всей силы руки, правая из которых сжимала рукоять короткого меча.

– Давай! – вытянул Зайгер вперёд растопыренную пятерню.

– Ты бы поосторожнее с этой штукой, – кивнул Олег на меч, медленно протягивая свёрток с наполненными водой склянками.

– Не бойся, он мне как родной.

Едва рука Зайгера коснулась посылки, Олег что есть мочи рванулся вперёд и буквально внёс старика в дверной проём, изрядно двинув его при этом затылком о притолоку. Потрясённый и ошарашенный Зайгер рухнул на стоящий в центре комнатушки стол, разбитая посуда со звоном полетела в разные стороны. Олег пинком захлопнул дверь позади себя и бросился на обездвиженную жертву, выхватив из-за голенища кинжал. Но Зайгер, собрав в кулак едва не потерянное сознание, перекатился в сторону и, грохнувшись на пол, выставил перед собой меч. Необдуманная попытка выбить оружие ногой закончилась для Олега порезом. Плотная кожа ботфорт задержала остро отточенный клинок, но рана всё равно оказалась чувствительной даже с учётом бурлящего в крови адреналина. Вместе с болью Олег вдруг ощутил бешеную ярость. Свободная рука на чистых рефлексах схватила валяющийся вверх ногами массивный табурет и, как кувалду, с размаху опустила его на всё ещё лежащего противника. Зайгер успел только скрестить над головой предплечья, на которые и пришёлся удар. Кость влажно хрустнула. Но правая рука старого гвардейца осталась цела. Взвыв от боли, он неловко крутанулся, пытаясь рубануть мечом по ногам неприятеля. Олег чуть отступил и снова нанёс удар табуретом. И ещё раз, и ещё... Он бил до тех пор, пока меч не выпал из переломанных стариковских рук. Осколки костей торчали сквозь порванную залитую кровью кожу, узловаты пальцы бессильно скрючились, неподвластные больше хозяину. Олег отбросил табурет, перехватил рукоять кинжала покрепче и шагнул к своей жертве.

– Кто ты? – прохрипел Зайгер, царапая кадык о приставленное к горлу острие клинка.

Холодная сталь подалась вперёд, облекаемая тёплой плотью.

– Избранный, – ответил Олег, глядя в стекленеющие мёртвые глаза.

Глава 14. Пожиратели

«Люди не хотят жить вечно. Люди просто боятся умирать» – это были одни из последних слов деда, которые Олег от него услышал, будучи ещё мальчишкой. Два дня спустя деда не стало. Так смерть вошла в жизнь Олега. Отец на похоронах, стоя возле забрасываемой землёй могилы сказал: «Теперь я». Сказал прямо туда, в сырую пахнущую перегноем дыру на заросшем погосте. Теперь я... Его лицо было серым, а взгляд пустым. Он будто осознал, что с этого самого момента между ним и могилой никого больше нет. И это осознание накрыло его, словно сеть рыбака накрывает рыбу, оставляя в воде, но грозя вырвать оттуда в любую секунду. Через три года отец их покинул. Он достал из сейфа свою двустволку, сел в машину и уехал. В оставленной записке было: «Простите. Устал. Буду ждать в поле, возле дома». Там его и нашли – в поле у дедовского дома. А ещё он написал: «Хочу, чтобы меня кремировали». Может, лишь в этом он видел способ не спуститься в сырую пахнущую перегноем дыру на заросшем погосте... На кремации Олег наблюдал, как закрывают крышку гроба. Внутри лежало тело, обёрнутое белым саваном. Отец был высоким, а тело – коротким. Следователь сказал, что выстрел был произведён из обоих стволов под подбородок. Всех фрагментов головы собрать не удалось, часть, вероятно, растащили бродячие собаки. То, что осталось, лежало в узелке возле плеч. Когда заслонка печи закрылась, и гроб охватило пламя, Олег подумал, глядя на стоявшую рядом мать: «Теперь ты».

Кровь на руках была клейкой и вязкой. Стоило сжать пальцы в кулак, как они слипались и, разгибаясь, гадко чавкали, когда лопалась бурая перепонка. Рана на ноге жутко болела и заставляла хромать. В ботфорте уже хлюпало.

Никто из соседей Зайгера и носу не высунул, в ответ на грохот и крики. Олег просто запер за собой дверь снятыми с гвоздя ключами, и ушёл той же дорогой, что приходил. Теперь лишь сфера таинственной материи, называемая душой, связывала старого гвардейца с этим полубезумным пропитанным смертью миром. Сильная и трепетная, способная любить и сражаться, теперь она лежала в кармане, словно разменная мелочь.

Де Блуа, заложив руки за спину, мерил шагами холл и время от времени поглядывал на привязанного к стулу Миллера в гостиной.

– Может, вам стоит присесть? – предложил Ларс, водя взглядом от одной стены к другой, вслед за архивариусом.

– Нет, – отмахнулся де Блуа. – Мне лучше думается, когда я хожу.

– Думается о чём? – спросил Жером, вертя в руках взятую из камина кочергу.

– А сами как полагаете? Об этом, конечно! – указал архивариус на жующего кляп Миллера. – Проблема! И при том большая.

– Большая рыжая проблема... – пробормотал Ларс, кивая.

– И что надумали? – поинтересовался Жером.

– Есть одна идея, – почесал подбородок де Блуа. – Мы должны выдать его за демонопоклонника.

– А что это даст?

– Сможете перевозить его в клетке. Кроме того, это объяснит отсутствие языка и пальцев.

Миллер перестал жевать кляп и сглотнул.

– Ещё раз, – подался вперёд Ларс. – Я не ослышался? Вы предлагаете отрезать ему язык и пальцы?

– Обычная практика в деле борьбы с ересью. Так демонопоклонников лишают возможности колдовать. Но вам понадобится верительная грамота, наделяющая правом выносить вердикт святого Кирка.

– Погодите-погодите... – поднялся со стула Ларс.

– У меня есть знакомства в епархии, – продолжал де Блуа, всё быстрее шагая по холлу. – Я смогу добиться...

– Да стойте же! – схватил его за руку Ларс, и развернул лицом к себе. – Послушайте меня. То, что вы предлагаете – дикость. Вам понятно? Это неслыханная, несусветная дикость и варварство.

– Да нет же, уверяю...

– Мы. Не будем. Ничего. Отрезать. Миллеру. Вопрос закрыт.

– Что ж... – оправился де Блуа после непродолжительного замешательства. – Как, в таком случае, вы предлагаете заставить его молчать, и каким образом не дать ему уйти?

От необходимости ответа голландца спас стук в дверь.

– Души, – с порога потребовал Олег, протянув руку к Ларсу.

– Конечно, – вернул тот принятый на хранение кошель. – Как всё прошло?

– Прошло... – медленно сполз Олег по стене, поглотив одну из сфер. – Она у меня.

– Вас кто-нибудь видел? – склонился над ним архивариус.

– Случайные прохожие. Человека три-четыре.

– А соседи?

– Не знаю. Шума было много. Кто-то мог смотреть в окно, когда я уходил.

– Скверно, скверно, очень скверно... – снова заметался де Блуа по холлу. – Вам нужно уходить. Сегодня же.

– Что?! – всплеснул руками Клозен.

– Оставаться слишком опасно. Стражники видели вас у моего дома. Если они свяжут ваш ночной визит и это убийство... Я не могу пойти на такой риск.

– Даже ради исполнения пророчества? – поднялся Олег на ноги.

– Я не смогу насладиться его плодами, будучи обезглавлен. Прошу меня понять...

– Понимаю, – кивнул Олег. – Мы не злоупотребим вашим гостеприимством. Жером, развяжи Дика.

– Ты спятил? – рука Клозена крепче сжала кочергу.

– Это не лучшая идея, – согласился де Блуа.

– Ладно, я сам, – Олег подошёл к Миллеру и вынул из его рта кляп. – Сейчас я разрежу верёвку. Обещай, что не выкинешь никакой глупости.

– Обещаю, – с неохотой проскрежетал тот.

Клинок кинжала вспорол путы.

Дик, не вставая со стула, под тревожные взгляды Ларса, Жерома и де Блуа, с хрустом размял руки.

– Ты хотел душу, – раскрыл Олег ладонь с лежащей на ней мерцающей сферой. – Она твоя.

Наблюдающий за этой сценой Ларс лишь поднял брови в безмолвном недоумении.

– Душа Зайгера? – не веря своим глазам, спросил Миллер.

– Да.

– Почему? – взгляд Дика, как под гипнозом, намертво приковало к иссиня-чёрной искрящейся субстанции прямо у него перед лицом, рука, приблизившись к вожделенной награде, задрожала от покалывающих её импульсов энергии.

– Ты нужен нам. Мы все нужны друг другу. Можно на тебя рассчитывать?

Дик насилу оторвал взгляд от души и посмотрел Олегу в глаза:

– Полностью.

– Тогда вперёд.

Всё ещё не до конца веря в происходящее и ожидая подвоха, Миллер коснулся души. Но, как только та легла в его ладонь, от сомнений не осталось и следа. Рука сжалась в кулак, свет заструился меж сомкнутых пальцев.

– Боже... – открыл глаза Дик. – Это невероятно. Я... – огляделся он, глупо улыбаясь, – будто вторую жизнь прожил. Дьявол... Я такие вещи помню... Вернее, знаю, теперь знаю. С ума сойти. Неужели это возможно? – взглянул он на собственные руки, словно желал убедиться, что они действительно его, а не чужие, после чего поднялся со стула и подошёл к Олегу, всё ещё держа руки поднятыми ладонями вверх. – Если всё это правда, если всё не галлюцинация, только представь, какие возможности открываются перед нами, – губы Дика растянулись в полубезумной ухмылке. – Мы можем всё, – прошептал он. – Мы можем стать кем угодно. Любые знания, любой опыт. Стоит только забрать нужную душу, – Миллер, бросил косой взгляд на архивариуса.

– Думаю, у вас шок, – заметил де Блуа, отступив к двери. – Это бывает при первом поглощении.

– Считаете, я несу чушь? – повернулся к нему Дик. – Мне так не кажется.

– Всё несколько сложнее, чем вы себе представляете, – сделал архивариус ещё один неуверенный шаг назад.

– Так поделитесь с нами... опытом. Вам ведь есть, чем поделиться?

– Нельзя поглощать души слишком часто, – поднял тот руки, будто защищаясь. – Даже если они очищены. Нужен перерыв, чтобы... чтобы мысли встали на место. Готов поспорить, вы сейчас путаетесь, какие воспоминания ваши, а какие – нет. И так будет продолжаться ещё какое-то время. Зависит от количества и силы воспоминаний. Представьте, что случится, если поглотить несколько душ разом, или со слишком малым промежутком во времени. Чужие воспоминания захлестнут вас, растворят вашу собственную личность в остаточных следах личностей поглощённых. Они уничтожат вас, сведут с ума. Только Великие души способны на такое, только их обладатели могут противостоять спиритическому шторму. А Великие души формируются веками. И то не каждый их носитель может похвастать здравым рассудком. Одумайтесь! – вскрикнул де Блуа, когда Миллер, плотоядно ухмыляясь, двинулся вслед за ним.

– Дик, – позвал Ларс, – остынь.

– Остыть? Эта мразь хотела отрезать мне язык и пальцы. Предлагала посадить меня в клетку и возить так по этому сраному гадюшнику! Может, мне с ним обняться и забыть старые обиды?!

– Вижу, я много пропустил, – взглянул на всерьёз перепуганного архивариуса Олег.

– Я... я лишь искал выход... из сложившейся ситуации, – запинаясь, парировал де Блуа. – Других вариантов никто не предлагал.

– Ну так я предложу, – взял Дик со стола большой кухонный нож. – Оттяпаем суке башку, сожрём душу, и узнаем всё, что ему известно.

– Давайте не будем горячиться, – архивариус, отступая, опрокинул вазу, и та с грохотом разбилась. – Мне скрывать нечего. Клянусь. Я и так расскажу всё, о чём вы пожелаете узнать.

– Это пророчество, – взял слово Олег, – оно правдиво?

– Насколько мне известно, да.

– В чём ваша личная заинтересованность? Только не нужно больше бредней про мир и всеобщее благополучие.

– Вы позволите? – неловко придвинул де Блуа стул и опустился на него, дав послабление дрожащим в коленях ногам. – Видите ли, иерархическая структура аристократии Аттерлянда весьма сложна и многообразна. Мой род – древний и знатный – ныне пребывает в упадке. На то есть много причин, и большинство из них непреодолимы. В нынешней системе координат, являющейся неизменной уже не одно столетие.

– И вы надеетесь, что исполнение пророчества пошатнёт эту систему?

– Именно. Не стану лукавить...

– Сделайте милость, – провёл Дик большим пальцем по режущей кромке ножа.

– Э-э... вчера, – продолжил архивариус, сглотнув, – я был не до конца честен с вами. Моя интерпретация «не имущих смерти» не вполне искренна. Теологические диспуты, зачастую, уводят учёных мужей от сути проблемы в сторону словесных казусов и диалектики. Так вышло, что озвученная позиция со временем закрепилась за мною. А менять точку зрения, отстаиваемую долгие годы, в наших кругах считается недостойным серьёзного учёного. Тем не менее, я уже не могу с уверенностью признаться самому себе, что расцениваю «не имущих смерти» лишь как Пожирателей. Зерно сомнения упало в почву моей гипотезы, когда я изучал летописи времён, предшествующих вторжению нечестивых орд. Я мало с кем обсуждал это, но... Результаты моих исследований весьма недвусмысленно дают понять, что трое из четырёх Лордов Скверны – Пожирателей – ни кто иные как Гегемоны Амиранты, совращённые тёмной сущностью Оша и прельстившиеся безмерным могуществом, которого так и не достигли, но продолжают вожделеть его. Солох Воздаятель – архиепископ Церкви Амиранты, причисленный к лику святых великомучеников. Девять веков назад, движимый божественным проведением, как гласят летописи, он отрёкся от сана, принял обет воздаяния, и с отрядом верных последователей ушёл на запад. Следуя обету, предписывающему обращать в истинную веру всех, кто встретится на пути, и карать всех, кто воспротивится верховенству Церкви Амиранты, Солох сгинул в диких землях Холмогорья. В тот же период Великий Герцог Теодор Руфус – командующий легионами Аттерлянда – передаёт командование одному из свои капитанов и лично возглавляет роту тяжёлой кавалерии, которую с неясной целью ведёт на восток. Его следы теряются в пустошах за северо-восточной границей Салансы. Третий Гегемон – Рихард Скала – святой воин Амиранты, долгое время живший отшельником в монастыре Литернель Тристесс, что в Готии, покидает обитель, спустя всего несколько лет после первых двух, и уходит в топи Газамара. Назад он уже не возвращается. По крайней мере, в прежнем своём обличье. Минуло больше четырёх веков, прежде чем все трое снова ступили на земли Аттерлянда. Но теперь их звали иначе, и сущность их, как внешняя, так и внутренняя, была иной.

– Откуда тогда уверенность, что это именно Гегемоны? – поинтересовался Ларс.

– На это указывают определённые... детали. Кому-то они могут показаться незначительными и надуманными, но для меня их природа очевидна.

– И с кем же нам придётся иметь дело?

– Ну, если я прав в своих рассуждениях, тот, кого раньше звали Теодор Руфус, ныне именует себя Ванаратом. Так же его называют Всадником Погибели, Шестиногой Смертью, Зверем Хаоса и Рыцарем-жеребцом. Закованный в глухие латы, он восседает на чудовищном коне, изрыгающем огонь и серу. Его треглавый пылающий цеп вспахивает поля брани, загоняя воинов в землю. Его дымящийся от вскипающей крови меч делит тела надвое. Его капитаны – демоны из глубин ада. Его солдаты – безумные твари с диких равнин. Так о нём говорили те, кому посчастливилось уцелеть и не лишиться дара речи.

– Мило, – нервно ощерился Жером.

– Рихард Скала, – продолжил архивариус, – вернулся в обличье Палача Мо. У него так же немало имён, и все они, если верить летописям Великой Войны, заслужены: Лорд-декапитатор, Пожиратель городов, Чёрный Молотобоец, Голодное чрево преисподней – лишь некоторые из них. Он – гора прокажённой плоти внутри каменного доспеха. Взмах его молота крушит стены цитаделей. Палач Мо поглощает не только души, но и тела поверженных врагов, пожирает их в самом буквальном смысле этого слова. А его извращённая не от мира сего жестокость вселяет трепет в сердца даже самых закалённых ветеранов. Мо возглавлял полчища опустошённых, армию бездушной нежити, ведомой неутолимым голодом, не знающей ни страха, ни сомнений.

– А Солох, вероятно, переродился Иеремией? – выдвинул предположение Олег.

– Именно.

– Почему его называли лордом-нежитью? Его, а не Палача Мо.

– Вижу, вы немного разбираетесь в предмете. Но Мо – не нежить. Он обладает душой, хоть и ведёт за собою опустошённых. Иеремия тоже не был нежитью. Это имя закрепилось за ним уже после Великой Войны.

– Но разве Иеремия не был уничтожен? – спросил Ларс.

– Повержен – да, – кивнул архивариус. – Уничтожен – нет. Останков Иеремии на поле брани не нашли. Только душу.

– Как такое возможно?

– Иеремия был могущественным чародеем. Чудовищные тёмные силы магии питали его, давали немыслимую власть над стихиями и над самой смертью. Кто знает, на что способно его опустошённое тело.

– Но кто-то же его сокрушил, – взял слово Олег.

– Летописцы приписывают победу над Иеремией Кристиану Лагранжу – лорду замка Селестемур, под стенами которого и развернулась та битва. Пишут, будто он пронзил копьём сердце чародея, пока тот взывал к нечестивым силам, грозя стереть замок и всех его защитников в пыль. Но летописцы склонны заискивать перед сильными мира сего.

– Историю пишут победители.

– И никак иначе.

– Но у вас есть иная гипотеза?

– Да, но она не моя. Хоть это и не принято обсуждать публично, многие историки сходятся во мнении, что Иеремия принёс свою душу в жертву, ради чего-то большего, чего-то обещанного ему Владыкой Хаоса.

– А это что ещё за тип? – спросил Дик, поигрывая ножом.

– У него нет имени, и нет обличья. Он – сама Тьма, абсолютная, непроницаемая. Его цели и мотивы едва ли подвластны умам прочих. Пожиратели – его апостолы.

– А кто же четвёртый Пожиратель? – придвинулся ближе к рассказчику Жером.

– Её называют Чумной Девой или Королевой крыс. Доподлинно неизвестно, откуда она пришла. За ней не было войска, лишь хворь и смерти, неисчислимые смерти в городах и поселениях, которые она посетила. Пишут, будто она являлась в образе прекрасной юной девы с серыми, как крысиная шкура волосами, одетая в грязную власяницу, из-под которой по земле волочился хвост. Люди, оказавшиеся рядом с Чумной Девой, падали замертво, покрывшись гнойными язвами с головы до ног. Дева проходила сквозь город, сея смерть на своём пути, а потом исчезала, оставив в каналах, колодцах и подвалах полчища невесть откуда взявшихся крыс. Её появление в разгар войны едва ни послужило причиной раздора между людьми и базбенами, которых обвинили в измене, основываясь лишь на внешнем сходстве тех с крысами.

– Почему Пожиратели отступили? – спросил Олег. – Насколько я понял, дела у них в этой войне шли неплохо.

– Никто не знает, – пожал плечами де Блуа. – После того, как Иеремия был повержен, ведомые им орды кочевников вернулись в Холмогорье. Следом с земель Союза ушли опустошённые легионы Палача Мо, и племена демонопоклонников, возглавляемые Ванаратом. Чумную Деву больше никто не видел.

– И вы всерьёз предлагаете нам их уничтожить? – невесело усмехнулся Жером.

– А потом и всю знать Аттерлянда, – уточнил Олег.

– Я ничего не предлагаю, – сложил ладони архивариус. – Так пророчествовал Стефан Анвийский.

– Много его пророчеств сбылось? – цокнул языком Дик, стараясь выковырять застрявшее в зубах мясо.

– Не считая этого, все.

– С чего предлагаете начать? – спросил Олег.

– С Газамара. Его болотистые земли лежат за восточными границами Готии. Я принесу карту.

Де Блуа поднялся со стула, но едва сделал шаг, как нож, сжимаемый рукою Миллера, описал широкую дугу, и рассечённое от уха до уха горло архивариуса пошло кровавыми пузырями.

– Какого чёрта?! – схватил Олег Дика за запястье. – Отвали от него!

– Нет, – преградил Миллер путь к захлёбывающемуся собственной кровью де Блуа.

– Что ты творишь?

– Решаю проблемы.

– Он бы всё рассказал. Зачем?

– Не верю ни слову этой лживой двуличной мрази. Хочешь узнать то, что знал он – забери его душу. Или отдай одному из нас.

Все трое, не сговариваясь, посмотрели на Ларса.

– Я готов, – ответил тот дрогнувшим голосом.

– Чтож... – Олег отстранил Миллира и склонился над агонизирующим телом де Блуа.

Душа архивариуса медленно поднималась сквозь всё ещё бурлящую во рту кровь.

– Отойдите, – поднёс Олег руки к повисшему в воздухе искрящемуся голубому огоньку. – Это будет нелегко.

Нечто похожее на электрические дуги связало ладони Олега с душой архивариуса. И чем сильнее приближались ладони к душе, тем больше дуг их связывало. Всё плотнее и плотнее. Десятки пляшущих ослепительно ярких нитей. Олега затрясло. Глаза закатились. Он упал на колени, держа перед собой сомкнутые в замок руки, сквозь которые лился свет, настолько яркий, что кости стали ясно различимы под кожей и мясом. Несколько секунд, и свет погас. Олег обессилено рухнул на пол. Из раскрытой ладони выкатилась небольшая синяя сфера.

– Эй, – тронул его Дик. – Ты в порядке?

– Не сказал бы, – Олег кое-как приподнялся и сел прямо на полу, не найдя сил добраться до стула.

– Крепкая штука?

– Ларс, – проигнорировал Олег вопрос Миллера и подобрал сферу, – она твоя.

Голландец подошёл и, молча приняв дар, тут же поглотил его.

– Господь милосердный... – открыл ван дер Гроф наполненные слезами глаза. – Помоги нам Амиранта.