Текст книги "Тучи на рассвете (роман, повести)"
Автор книги: Аркадий Сахнин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 41 страниц)
Два года Пан Чак проучился в школе, но внезапно его жизнь резко изменилась.
Однажды учитель Ясуда проверял, как ученики усвоили задание – историю шестилетней японо-корейской войны. Пан Чак с нетерпением ждал звонка. Он избегал смотреть на учителя, прикидывая в уме, когда же наконец начнется перемена.
В это время Ясуда закричал на отвечавшего ученика:
– Садись, двадцать процентов! Ты никогда ничего не учишь! Напрасно я тебе прошлый раз поставил шестьдесят процентов. Ты не заслужил такой высокой отметки.
Класс затих, притаился. И в этой тишине прозвучали слова Ясуда:
– Пан Чак!
Юноша встал.
– Расскажи о походе генерала Хидэёси и о том, как он разгромил корейскую армию.
Когда Пан Чак стал отвечать, у него еще не было определенного плана. Он хорошо знал урок и все же сильно волновался.
– В древней столице империи Ниппон, в городе Киото, – начал он, – и поныне возвышается над домами большой холм. В нем зарыто тридцать тысяч носов и ушей, отрезанных Хидэёси у непокорных корейцев. Холм воздвигнут в тысяча пятьсот девяносто восьмом году в честь победы японского оружия…
– Правильно, Пан Чак, – перебил его Ясуда. – Если хорошо расскажешь, как была одержана эта победа, получишь восемьдесят процентов, а может быть, и самую лучшую отметку.
– Император высоко ценил генерала Хидэёси, – продолжал Пан Чак. – Его военный талант и его ум были так велики, что он решил объединить под руководством Японии Китай, Корею, Филиппинские острова и Индию и создать могущественную державу. И, приняв такое решение, он отправил корейскому королю послание.
Пан Чак открыл тетрадь и прочитал:
– «Начиная мои завоевания, я решил, что наше войско проследует в Корею и Китай и заставит населяющие их народы принять наши нравы и обычаи и подчиниться нашему божественному повелителю. Тебе, королю Кореи, сим предписывается добровольно присоединиться к нам, во главе твоих воинов, когда мы двинемся через Корею в Китай…»
Пан Чак отложил в сторону тетрадь и продолжал:
– Но корейский народ не послушался доброго совета, и Хидэёси со своей могучей армией и флотом двинулся на Корею.
Ученики смотрели на Пан Чака и видели, что он бледен, и не понимали, что с ним происходит: отвечал он хорошо и урок знал твердо. А Пан Чак выпалил, почти закричал:
– Но простой корейский флотоводец Ли Сун Син вдребезги разбил великий флот вашего великого Хидэёси!..
Пан Чак задыхался и больше ничего не мог сказать. Испуганные взоры всего класса обратились на учителя Ясуда, который медленно приближался к Пан Чаку. Учитель спокойно смотрел на Пан Чака и даже улыбался, но глаза его не были видны, потому что он носил темные очки.
– Ты очень хорошо отвечал, – сказал он наконец, – может быть, ты ответишь также, кто выучил тебя этому?
Пан Чак стоял и не знал, что делать дальше, а Ясуда подошел к нему и, улыбаясь, ударил его толстой линейкой по лицу и выбежал из класса.
Еще не умолк шум, поднявшийся в классе, как в дверях показался полицейский.
В полиции Пан Чака долго допрашивали, били, снова допрашивали, а потом отвезли в тюрьму, где он просидел целый год.
С тех пор прошло почти шесть лет. И вот сейчас он снова увидит своего учителя…
Ким Хва Си вошел в хижину. Пан Чак рванулся навстречу, и старый учитель обнял его и долго не отпускал, гладя рукой по спине и приговаривая:
– Богатырь мой, горячая голова, горячая голова!..
Так они стояли, прижавшись друг к другу, – сильный, широкоплечий Пан Чак и маленький седой учитель. Стояли, обнявшись, – боевой партизан, испытавший свои силы в открытых боях с врагом, и старый коммунист-подпольщик, профессиональный революционер.
– Мы еще вспомним старые времена, учитель, – сказал наконец Пан Чак.
– Да, сейчас не время для воспоминаний, вот и товарищи пришли.
И в самом деле, четыре товарища, которых пригласил Ким Хва Си, уже были в сборе.
Кроме Сон Чера пришли помощник диспетчера Ли Шин, шлаковщик То Пен с порохового завода Тиссо Каяки и безработный Ри.
Ким Хва Си пригласил собравшихся сесть и сам опустился на циновку. Он сказал, что все, кто должен здесь присутствовать, явились и можно начинать совещание. Первое слово он дал гостю.
Пан Чак рассказал о положении на фронтах.
– Уже в первые месяцы войны, – сказал он, – в начале сорок второго года, самураям удалось одержать большие победы.
Япония захватила Гонконг, Британскую Малайю, Голландскую Индию, Филиппинские острова, Сингапур, часть Бирмы. Но после того как гитлеровцев разгромили на Волге, положение начало резко меняться. А теперь свои главные силы самураи накапливают у советских границ.
Пан Чак подробно рассказал о том, что русские одержали ряд побед и гонят гитлеровцев с территории Советского Союза, об освобожденных районах Китая, где ему удалось побывать.
Потом говорил Ким Хва Си.
– Главная задача, – сказал он, – которая сейчас стоит перед нами, заключается в том, чтобы всеми мерами расстраивать средства сообщения самураев. Мы должны задерживать стратегическое сырье, отправляемое из Маньчжурии и от нас в Японию, мы должны задерживать грузы, идущие с японских островов сюда. Для того чтобы хорошо справиться с этой задачей, – продолжал Ким, – у нас много возможностей. К нам приехал опытный минер товарищ Пан Чак, который обучит нас минноподрывному делу.
Ким Хва Си снял очки и оглядел присутствующих. Он хорошо знал каждого и гордился тем, что воспитал из этих простых рабочих стойких революционеров. Как бы продолжая вслух свои мысли, Ким сказал:
– Теперь настало время действовать. Успех дела зависит от нас. Каждый получит важное задание. Вот Ли Шин должен точно узнавать и сообщать нам обо всем, что делается на станции: какие грузы прибывают, какие отправляются, откуда и куда идут, как охраняются стрелки, депо, экипировочные устройства. Тебе, Ри, придется наблюдать за движением грузов в порту. Конечно, сами мы уследить за всем не сможем. Нужно теснее связаться с рабочими союзами.
– Но разве нас поддержат, ведь у них иные задачи! – возразил Ри. – В союзе башмачников главный лозунг – «взаимная дружба», в союзе резинщиков – «пополнение знаний», в союзе металлистов – «развитие самосознания»…
– Ты прав, Ри, – согласился Ким Хва Си. – Наша задача в том и состоит, чтобы объединить все национальные силы. Цель наша ясна – свергнуть японское иго. Под этим лозунгом можно сплотить не только рабочих. Владелец соседней мельницы тоже пойдет за нами, потому что не выдерживает конкуренции японских механизированных мельниц. По той же причине нас поддержат и владелец канатной фабрики и хозяин рыбокоптильни. Интересы у нас, конечно, разные, но, чтобы свергнуть японское иго, надо объединить и использовать все эти силы.
Никто не возразил Ким Хва Си. Было решено шире распространять правду о положении на фронтах, найти способы дезорганизовать японский транспорт.
* * *
Каждый вечер, когда город уже отходил ко сну, Ким Хва Си доставал спрятанные в огороде наушники и, сев у очага, нащупывал между кирпичами два металлических стерженька. Он подключал к ним наушники, потом нажимал кнопку выключателя, также тщательно замаскированного в кирпичах, и в наушниках раздавался звук.
Учитель записывал сводки советского радио.
У Ким Хва Си много учеников. И среди них всегда есть отстающие. Если ребята приходят к нему домой, это ни у кого не вызывает подозрений. Все знают, что старик Ким бесплатно учит детей.
У Ким Хва Си четыре отстающих ученика. Каждому он дает листовку, и ребята под его наблюдением переписывают ее по нескольку раз. Потом они уносят с собой листовки или сводки, чтобы передать отцу, брату, соседу, а то и незаметно бросить у заводских ворот.
Пока ученики переписывают сводку, они выучивают ее содержание на память. Каждый должен рассказать соседям или знакомым то, что он выучил. Люди уже привыкли, что ребята знают все новости, и сами обращаются к ним с расспросами.
С приездом Пан Чака у Ким Хва Си прибавилось дел. Раньше все его усилия были направлены на одну цель – разоблачать лживую пропаганду самураев. Теперь надо сделать следующий шаг – надо помешать движению их транспорта, а в этом деле он не чувствует себя сильным: нет опыта.
Ким Хва Си удалось быстро устроить Пан Чака на работу. У старого безобидного и доброго учителя Ким Хва Си было много друзей. Его знали рыбаки, которые приходили к нему, чтобы он написал им прошение или прочитал очередной приказ и объяснил, где же, наконец, можно ловить рыбу, если все воды и так уже заняты «Ниппон Юки», а теперь каждый день объявляются новые запретные зоны, военные корабли стреляют по рыбачьим джонкам, и неизвестно, куда деваться.
К нему приходили и рабочие поблагодарить за то, что он бесплатно учит их детей, а заодно послушать, что делается в мире, и узнать, когда же станет хоть немного легче жить.
Его уважали за ученость и рассудительность, за умение разобраться во всех событиях и дать нужный совет. И когда понадобилось срочно устроить Пан Чака на работу, учитель, не раздумывая, пошел к владельцу мельницы.
Мельника он знал давно и старался поддерживать с ним хорошие отношения, хотя люди с мельницы не любили своего хозяина. Он заставлял их работать по шестнадцать часов, а некоторые простаивали у жерновов круглые сутки и трудились день и ночь с короткими перерывами для сна и еды.
Здесь, в доме мельника, иной раз собирались такие же мелкие предприниматели, как он сам, приходил сюда и сын крупного капиталиста Тян Ик Юн, недавно окончивший университет в Токио. Посещали дом мельника и местный священнослужитель и зубной врач.
О чем бы ни говорили гости, разговор всегда сводился к японскому засилью. И каждый высказывал недовольство, потому что японцы получают куда большие барыши, чем они. А после начала войны с Америкой самураи стали вытягивать из корейских промышленников все соки. Налоги увеличились почти втрое. Даже зубному врачу приходится работать чуть ли не в убыток. И Тян Ик Юн был недоволен, хотя занимал пост инженера на военном заводе Тиссо Каяки.
– О, он совсем не похож на корейца! – говорил хозяин завода о своем инженере. – У него очень развита сообразительность. Он настоящий японец.
Эти похвалы оскорбляли Тян Ик Юна, и хозяин становился все больше ненавистен ему.
Конечно, Тян Ик Юн мог уехать в Сеул и работать на заводе отца, который только этого и ждал, но, после того как они поссорились, Тян Ик Юн ни за что не пойдет к нему на поклон.
Были свои обиды на японцев и у священнослужителя. Словом, разговор сводился всегда к тому, что хорошо бы наконец избавиться от самураев.
Ким Хва Си пришел к мельнику и попросил его принять на работу шофера Пан Чака. Мельник не удивился просьбе Ким Хва Си. Ведь старый учитель постоянно о ком-то печется, кого-то устраивает, пишет для кого-то жалобы, хлопочет о чужих делах. Ким Хва Си сказал, что хорошо знает шофера и обижаться мельник не будет.
Так оно и оказалось в действительности. Мельник только недавно приобрел грузовую машину и радовался, что нашел опытного водителя, который безотказно работает и днем и ночью, хотя положено работать всего четырнадцать часов. Оставалось подобрать ему такого же помощника. Но Пан Чак сам привел откуда-то тихого человека, по имени Ри, способного тоже работать сколько угодно и ни на что не жаловаться. Мельник не возражал: ведь вдвоем они обходились без грузчиков и даже без слесарей, потому что в случае необходимости могли сами произвести нужный ремонт.
– Добросовестные люди, – говорил про них мельник, – понимают, что если и приходится немного лишнего поработать, то ничего уж тут не поделаешь: время военное.
Мельник знал, что с этими молодцами он легко сладит. Ясно ведь, не будет у них работы, живо попадут добровольцами в армию.
Пан Чак тоже был доволен: он получил возможность ездить в порт и на станцию и видеться с нужными людьми. А главное, вместе с ним теперь постоянно находился его помощник – Ри, с которым можно было обо всем посоветоваться. А кроме того, каждый из них мог отлучаться когда угодно.
И все же Пан Чак испытывал чувство неудовлетворенности. Он привык сражаться с врагом врукопашную, взрывать его склады, машины, эшелоны. Поэтому здесь он не чувствовал себя настоящим участником борьбы.
Правда, помощник диспетчера Ли Шин с группой железнодорожников кое-что делает, чтобы опаздывали поезда, а несколько дней назад им удалось даже создать пробку на станции. Ким Хва Си принимает горячее участие в их работе, немного помогает и Пан Чак. Но разве так выведешь надолго транспорт из строя? А главное – об их действиях никто не знает.
Вот в Маньчжурии после каждого удачного налета партизан отряд пополнялся новыми людьми. И здесь хорошо бы дух людей поднять.
Об этом думал Пан Чак последние дни, да и сегодня, когда их грузовик застрял в пробке возле моста, возведенного между Пусаном и островом Чорендо. По мосту в три колонны шли воинские машины. И тут ему пришла в голову мысль взорвать этот мост, единственный мост, соединяющий город с островом, где находятся десятки заводов.
Он соскочил с машины и стал мысленно прикидывать, куда бы можно было заложить взрывчатку. Все водители, ожидавшие, пока пройдут воинские машины, тоже стояли и бесцельно смотрели по сторонам. Потом путь открылся, и они поехали, и Пан Чак на ходу рассказал свой план Ри. Тому план понравился, но он предложил прежде всего посоветоваться с Ким Хва Си.
Учитель выслушал Пан Чака, покачал головой и сказал:
– Может, и не стоит взрывать мост, но запастись взрывчаткой уже давно пора. Постарайтесь добыть ее, а потом мы еще поговорим.
* * *
На следующий день Пан Чак встретился со шлаковщиком То Пеном, который работал на заводе Тиссо Каяки, выпускавшем порох и другие взрывчатые вещества.
Пан Чак сказал:
– Хватит у тебя смелости похитить на заводе взрывчатку?
То Пен долго сидел и думал, а потом ответил:
– Смелости-то у меня хватит, потому что нам всем тяжело готовить оружие против своих братьев, и хорошо, если оно обратится против японцев. Целые толовые шашки достать не удастся, а вот битые можно взять, этого никто не заметит. Но вынести их нельзя. Даже такого кусочка тола, как маленький каштан, с завода не вынести.
– Почему же такой кусочек, как маленький каштан, нельзя пронести? – хмуро спросил Пан Чак.
То Пен видел, что Пан Чак недоволен и, может быть, думает, будто он просто боится браться за такое опасное дело. Поэтому сказал:
– У выхода с завода, близ самых ворот, есть контрольный пункт. Мы раздеваемся там догола, сдаем рабочую одежду японцу и получаем у него свои халаты. И охрана следит, чтобы к тебе никто не подходил, пока ты не выйдешь на улицу. Поэтому вынести с завода ничего нельзя.
– Жалко, – произнес Пан Чак, глядя в сторону. – Вот было время, когда казалось, уже никак нельзя было удержать осажденный Сталинград, но русские не сдали его…
Больше они в тот вечер не говорили.
Но слова Пан Чака запали в душу То Пена. На следующий день пришла весть, что русские одержали большую победу под Курском. Это была такая грандиозная победа, что о ней говорил весь народ.
Несколько человек собралось у Пек Уна, хотя о встрече не договаривались.
Старый рыбак достал из глубины ниши узенький кувшинчик сури, шесть кружков моллюска аваби, щупальце осьминога и предложил гостям закусить.
– Теперь скоро русские добьют фашистов, – говорил он. – Это уже ясно. И в честь такого дела не жалко поставить на стол все, что я припрятал для своих поминок. Я думаю, их придется отложить. – И он засмеялся.
Кто-то сказал:
– Сейчас мы послушаем сообщение, которое Ким Хва Си принял по радио из Москвы.
Старый учитель достал тонкий, мелко исписанный лист бумаги и начал читать:
– «5 июля 1943 года немецкое командование, сосредоточив в районе Курского выступа только на фронте от Орла до Харькова четыреста тридцать тысяч солдат и офицеров, более трех тысяч танков, около семи тысяч орудий, свыше трех тысяч минометов и около двух тысяч самолетов, начало самое крупное наступление, из всех ранее известных. Враг рассчитывал окружить и уничтожить советские войска в излучине Курской дуги, а затем двинуться на Москву. Большие надежды он возлагал на неожиданное применение новых тяжелых танков «тигр» и «пантера» и на самоходное орудие «фердинанд».
Советское командование разгадало замысел врага, хорошо подготовилось к обороне, измотало гитлеровские войска и перешло в решительное наступление…»
– Так-так-так, – радостно закивал Пек Ун.
Но все зашикали на него, и он прикрыл пальцами рот, показывая, что будет молчать. Ким Хва Си читал дальше, перечислял потери гитлеровцев в живой силе и технике, а Пек Ун качал головой и, поражаясь, причмокивал губами, но никто его уже не упрекал, потому что все были поражены.
– «Советские войска, – читал Ким Хва Си, – разгромили на Курской дуге в невиданных по масштабу боях лучшие гитлеровские части, еще раз продемонстрировали перед всем миром мощь Красной Армии. Победоносное наступление советских войск продолжается».
Все слушали, и улыбались, и потирали руки, а когда Ким Хва Си кончил читать, Пек Ун предложил выпить за великую русскую армию рабочих и крестьян. И все выпили сразу по две порции сури, чтобы потом уже не отвлекаться и поговорить о радостных новостях.
И больше всех говорил и суетился Пек Ун. Он попросил, чтобы ему снова прочитали то, что сообщают из Москвы. И когда Ким Хва Си выполнил его просьбу, старик сказал:
– Теперь прочти еще один раз про то, сколько этих собак взяли в плен, только читай медленно.
Все засмеялись и тоже захотели вновь послушать сводку. Пек Ун не умолкал ни на минуту, дергал всех за рукава, чтоб его слушали, и приглашал каждого есть, не стесняясь.
Он стал рассказывать про свои молодые годы, про те времена, когда и люди были смелее и не жалели жизни, сражаясь с врагом. И он смеялся коротким старческим смехом.
Никто не заметил, как Пан Чак отошел в сторону и загрустил. То Пен уже не слушал, а смотрел себе под ноги. Потом все стихло, и только Пек Ун суетился, удивляясь, почему всем вдруг стало скучно.
– Русские фашистов добивают, подождите, скоро до самураев доберутся, – не унимался старик.
– Вот мы и ждем! – зло отозвался Пан Чак.
Потом улыбнулся и добавил не то в шутку, не то всерьез:
– Видишь, сидим и ждем.
После этих слов То Пен заторопился домой, вслед за ним и другие спохватились, что уже поздно и пора уходить. Пек Ун вышел первым поглядеть на рыбу, которая сушилась вокруг хижины, а потом по одному стал выпускать гостей.
На следующий день Пан Чак поздно вернулся домой и удивился, увидев То Пена.
– Что случилось? – быстро спросил Пан Чак, оглядывая хижину.
– Нет, пока ничего, только нигде хорошего клея достать не могу, а рыбий клей слабо держит.
Пан Чак посмотрел на То Пена, ничего не понимая. А тот не стал дожидаться новых вопросов и рассказал, что ему приходится каждый день чистить топки и сваливать шлак в углу заводского двора. Там в большой куче и мелкая зола, и куски шлака величиной с редьку, а есть даже такие, как тыква. Скоро эту кучу будут вывозить с завода на свалку за город. Когда грузят шлак, возле машин стоит охрана. Но если заранее куски тола хорошо смазать клеем и швырнуть их в золу, зола пристанет к ним, и можно будет подумать, что это просто слипшийся шлак. Никто не обратит на них внимания.
– Вот как ты придумал! – взволнованно заговорил Пан Чак. – Клей найдем, завтра же клей будет здесь!
– Если я попадусь и меня арестуют, – помолчав, продолжал То Пен, – то вы следите, когда будут вывозить шлак, и хорошо поройтесь в нем, потому что, может быть, я все-таки успею набросать туда взрывчатки.
Наутро Пан Чак не мог выехать из гаража. Оказывается, три камеры вышли из строя.
– Гнилая резина, – сокрушался он, объясняя хозяину, почему так получилось. И тут же пообещал быстро заклеить камеры. Он только походит по городу и поищет хороший клей.
Вечером в хижину Пек Уна пришел Ким Хва Си. Он выслушал Пан Чака и остался доволен.
На следующий день То Пен взял с собой на работу не гаолян, как обычно, а рыбную похлебку. Проверяя, что несет рабочий в своей обеденной жестяной банке, контролер в проходной лишь пожал плечами: чего только не едят люди! И действительно, в большой банке с липкой густой массой плавало всего три-четыре крошечные рыбки.
Весь день То Пен выбирал из печей шлак в железную тележку и отвозил его на свалку. В цехах ему удалось подобрать не только куски битого тола, но и несколько целых толовых шашек. Опоражнивая тележку, он успевал между делом опустить тол в рыбную похлебку и бросить его на кучу золы. Потом он аккуратно подгребал золу лопатой и снова направлялся с тележкой в цех.
Несколько дней То Пен брал с собой на обед все ту же густую мутную похлебку, и хотя есть ее было нельзя и ему приходилось голодать, но похлебки не оставалось, а в иные дни ее даже не хватало.
Когда шлак вывезли с завода, старый рыбак Пек Ун и Ри, прихватив корзины, отправились на берег к шлаковой горе и долго возились там. Проходивший мимо полицейский не обратил на них внимания, потому что здесь всегда рылись бедняки в поисках кусочков несгоревшего угля.
Вскоре тол, очищенный от шлака, был надежно спрятан в скалах:
