Текст книги "Свинцовый закат"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

5

– Я передал дело Джека-Потрошителя Вильерсу и Стэнли не для того, чтобы прочитать в их отчете ваши выводы, полковник – негодовал в своём кабинете сэр Джеймс. Глава Общества категорически не желал ничего слышать о том, что Мэри Келли была убита не Джеком-Потрошителем. – Что же вы мне прикажете, ткнуть носом полицию, а вместе с ней и правительство, что семь лет назад они вводили в заблуждение горожан и ничего не сделали для поимки двух или даже трех преступников?

– Мне казалось, – холодно заметил полковник Кристиан, сидя напротив начальника, – вы подотчетны только королеве, а вовсе не правительству и, уж тем более, Скотланд-Ярду.

– Вот именно! Или вы считаете, что королеве будет приятно узнать ваше мнение?

Полковник лишь недовольно передёрнул усами и стальным голосом произнес:

– Если бы вы мне сразу сказали, зачем Общество занимается этой давней историей, я бы, поверьте, сделал именно те выводы, которые бы вас устроили.

Глядя на обиженного такой резкостью подчиненного, сэр Джеймс невольно смягчился.

– Ну, полно вам, полковник. Я ничего не имею против вас. Считаете, что Келли убил кто-то другой, ради Бога, считайте.

– И Тэбрем.

– Тем более. Пусть хоть всех тех несчастных убили разные люди. Но, поймите, я поручил вам дело Джека-Потрошителя, не для того, чтобы вы разваливали его на части.

– Даже если я прав?

Сэр Джеймс промолчал, обдумывая и взвешивая каждое слово, которое вынужден был произнести. Собравшись с мыслями, он изрек:

– Я хочу доверить вам чрезвычайно конфиденциальную информацию.

– Извольте.

– И я бы хотел, чтобы вы передали услышанное молодым людям, Томасу и Хьюиту, но никому более.

Полковник Кристиан согласно кивнул, и Грэй начал свой рассказ:

– Недавно возникло тревожное предположение, что убийства Джека-Потрошителя были не бессмысленной резней, а жертвоприношением.

Полковнику показалось, что он ослышался, но нет, сэр Джеймс уверенно продолжал:

– Оказывается, в то самое время, пока Ист-Энд будоражило от кровавого кошмара, в Лондоне появилось новое оккультное общество.

– Какое общество? – переспросил полковник, с тихим ужасом осознавая, в какой среде ему теперь придется вращаться ради предстоящего расследования.

– Его организовали трое масонов…

Мужчина закрыл глаза, еле сдерживая себя, дабы мучительно не застонать. Полковник прекрасно знал, что масонов, с их-то тягой к скрытности, разговорить будет трудно, если вообще возможно.

– Дело в том, – вкрадчиво, вполголоса, продолжал Джеймс Грэй, – что оккультные ордена, как и масонские ложи, просто так не учреждаются. На это нужно разрешение другой ложи, более авторитетной. Интересующие нас оккультисты получили его в марте 1888 года. Но официальное объявление об учреждении их ордена появилось только в начале 1889 года.

– И, что же?

– А между двумя этими датами и произошли шесть убийств в Ист-Энде.

– И вы считаете, растерзанные женщины стали подношением злым силам, дабы те оберегали и охраняли новый оккультный орден и его адептов? – Полковник Кристиан не выдержал и улыбнулся. Уж очень несерьёзно звучала эта история, даже для Общества, призванного охранять британцев от посягательств белых кровопийц.

– Не имеет значение, что считаю я, – отрезал Грэй. – Главное, так могли считать оккультисты. Я уже начал говорить о трёх учредителях их ордена. Так вот, один из них был хирургом, другой – коронер Северо-Восточного Лондона.

– И кто же третий?

– Боксер, якобит и бывший куратор музея Хорнимана.

– Странная компания.

– Главное, что все трое сведущи в герметических науках, а двое так и вовсе профессиональные медики.

Намек полковником был понят. Его теория, что убийцами проституток могли быть двое медиков, находила подтверждение в словах сэра Джеймса. И всё же полковник попытался возразить:

– В Лондоне служат тысячи врачей с хирургическими навыками.

– Но далеко не каждому понадобится перерезать падшим женщинам глотки и уносить с собой какой-нибудь из их органов.

– А оккультистам, стало быть, нужно?

– Сердце, полковник, у Келли похитили сердце!

– Вы же знаете, я не считаю её жертвой Джека-Потро…

Глава Общества тут же прервал его.

– Поверьте мне, человеческое сердце важный элемент для самой низкой и грязной черной магии.

– Если так, и вашему коронеру-масону действительно понадобилось сердце, он вынул бы его куда цивилизованнее, без фонтанов крови и…

– Но ведь у всех шести женщин перерезано горло, – не сдавался сэр Джеймс, упорно держась за заветную цифру в шесть убитых и ни одной меньше.

– В этом нет ничего удивительного, – пожал плечами полковник Кристиан. – Чтобы жертва не кричала, пока её режут, разумнее сразу перерезать ей горло.

– Некоторых смущает, что оно перерезано слева направо.

– И что в этом удивительного? – не понял полковник.

– В этом обстоятельстве усматривают связь с известным масонским ритуалом, с помощью которого карают отступников, – неопределенно пояснил Грэй.

– Это всего лишь совпадение, – заключил полковник. – К тому же, вряд ли можно заподозрить уличных проституток в причастности к масонству. А горло, знаете ли, вообще легче перерезать слева направо, если вы правша и стоите у жертвы за спиной. А стоя лицом к лицу у вас и вовсе ничего не получится.

– Какие у вас обширные познания в душегубстве, – попытался сыронизировать сэр Джеймс. – Надеюсь, они получены не на личном опыте?

Но полковник отвечать не стал, и Джеймс Грэй невзначай заметил:

– И все же, те преступления в Ист-Энде не выглядели рядовыми для этого района.

– Согласен, – в задумчивости кивнул полковник Кристиан.

А сэр Джеймс продолжал рассуждать о нравах лондонских трущоб:

– Если там и убивают, то ради денег, выпивки, или из ревности. Но для этого не нужно вырезать матки. Вспомните, как убийства Джека-Потрошителя потрясли Лондон в 1888 году. Ничего подобного не было ни до, ни после, не только в Англии – во всем мире.

Переубеждать Грэя полковник не стал, ибо знал, что для англичанина всё английское уникально и неповторимо, будь то крикет, пятичасовой чай или даже психопат-убийца.

– Скажите, сэр Джеймс, – устало вздохнул полковник, – вы ведь не сами всё это придумали, не выходя из кабинета? Про оккультистов, некий орден, жертвоприношения и трёх масонов?

Казалось, сэр Джеймс собирался одаривать подчиненного презрительным взглядом за неверие, но в итоге лишь тактично промолчал.

– Тогда ответьте мне, – измученно протянул полковник, – при чем тут кровопийцы?

– Оккультисты приносили жертвы им.

Полковник, не мигая, уставился на начальника. По его мнению, за семнадцать лет, что сэр Джеймс возглавлял Общество, он мог бы и получше разбираться в кровопийцах и их жизненных устремлениях.

– Какие жертвы? Зачем? – только и смог вслух произнести полковник. – Ведь на телах убитых проституток не было следов кровопийства.

– Я имею в виду, что перед оккультистами из Ордена белые кровопийцы могли предстать в роли неких духовных вождей, которые живут на земле не одну сотню лет и многое знают и ещё большему могут научить.

– Как махатмы Блаватской? – усмехнулся полковник, вспомнив россказни покойной теософки о некоем тибетском Белом Братстве, владеющем скрытыми знаниями о тайном механизме природы и вселенной. – Знаете, даже Меритсегер до такого не додумалась. А ведь могла наплести бедняге Сандерсу такое… Он бы ей всю свою кровь отдал без остатка и добровольно.

– Вот и я том же, полковник, – с серьёзным видом воззрился на него сэр Джеймс. – Интересующие нас оккультисты, как мне известно, заявляют, что их тайные вожди – это сущности не из мира людей, потому как обладают тайной бессмертия. Ещё они говорят, что тайные вожди поддерживают связь лишь с одним из основателей Ордена и через него незримо управляют другими адептами.

– А вам самому откуда всё это известно?

Джеймс Грэй ничего не ответил, только подошел к рабочему столу, вынул из ящика пару листов и передал их полковнику.

Содержание бумаг оказалось весьма странным и сводилось к списку из набора букв:

V.N.R.

N.O.M.

M.E.V.

S.R.M.D.

L.

C.D.S.

D.L.C.

N.D.L.

V.O.O.R

Q.P.A.

A.P.

V.V.M.

O.E.L.

R.

D.E.D.I

F.E.R.

S.S.

L.E.T

L.O

S.S.D.D.

A.

C.S.S.

F.

S.R.

U.P.

V.A.V.

V.P.

V.

Q.E.S.

A.H.

A.P.S.

E.Q.V.

M.C.R.

N.S.N.

S.

S.H.S.V.

A.A.

F.R.

P.A.A.A.

I.A.

– И что это? – спросил полковник.

– Предположительно, список адептов Ордена.

– Не слишком-то много людей они приняли в свои ряды за семь лет.

– Но и не мало, – возразил сэр Джеймс, – тем более, список может оказаться неполным.

– И кто все эти искатели тайного знания? Это их инициалы?

– Этого я не знаю. Но очень сомневаюсь, чтобы имена разных людей можно было сократить от одной буквы до четырех. Эти аббревиатуры похожи на зашифрованные прозвища.

Поразмыслив над услышанным, полковник задал Грэю всего лишь один вопрос:

– Тогда, позвольте узнать, откуда у вас этот список?

Сэр Джеймс замялся, но все же нехотя произнес:

– Этого я не могу вам сказать. Тот, кто сподвиг меня на это расследование и сам слишком мало знает об Ордене, хотя и знаком с некоторыми его адептами. Но и список, что вы держите в руках, для него не многое прояснил.

– Однако и мне все эти R., D.E.D.I и F.E.R. ничего не говорят. Что же, всем этим неизвестным было мало масонства?

– Стало быть, мало. В ложах уж точно не приносят кровавые жертвы.

– Правда? – ухмыльнулся полковник.

Казалось, Джеймс Грэй оскорбился, чего и добивался полковник Кристиан. Теперь он был уверен, что Грэй и есть масон, а идею поиска среди лондонских оккультистов Джека-Потрошителя ему невольно подсказали его же единомышленники и братья по ложе.

– Полковник, нам необходимо выяснить, кто все эти люди из списка, какое место в иерархии ордена они занимают, и кто из них общается с бессмертными тайными вождями.

– Вы так уверены, что за их личиной скрываются именно белые кровопийцы?

– Иначе бы я не стал вас беспокоить.

6

По неизменной традиции, каждую среду в лондонской квартире сэра Джеймса Грэя собирались служащие Общества по изучению проблем инженерной геологии. На подобных приемах, всякий раз они делились друг с другом последними новостями, пересказывали животрепещущие темы из жизни кровопийц и встречавшихся им смертных. Но особенно любили служащие Общества порассуждать о своём долге перед Британской Короной, ведь ему они посвятили свои жизни и жизни своих детей, и никому из простых смертных не дано понять всю важность и значимость Общества, что призвано охранять Англию от белого кошмара, таящегося недрах земли.

В этот раз небольшая группа высокопоставленных служащих отделилась от общей массы своих коллег и уединилась в одной из отдаленных комнат.

Сэр Джеймс, леди Грэй, её родной брат Рандольф Вильерс, Арнольд Сессил и Джон Рассел собрались здесь тайно из-за трагического происшествия – смерти их коллеги Эдварда Харриса, вернее, его письма, доставленного в штаб Общества только вчера.

Прошлым летом 35-летний служащий Общества покинул Англию на парусно-паровом барке «Орион» и вместе с датской экспедицией отправился к западному побережью Гренландии. С осени от «Ориона» не было известий, и только летом, когда у берегов острова сошли льды, и возобновилась навигация, спасательная экспедиция пошла по известному им маршруту датчан, но ни барк, ни его обломки они так и не нашли. В намеченном месте высадки спасатели обнаружили лишь пустую палатку и одинокую безымянную могилу. В палатке лежала жестяная консервная банка, а в ней хранились письма и записи на волнистых листах когда-то промокшей и высушенной бумаги. Бортового журнала не было, как выяснилось из записей выжившей части экспедиции, он утонул во время кораблекрушения вместе с капитаном. Сухую хронику жизни на острове вел Эдвард Харрис, последний из выживших. К своим записям он приложил два письма – к брату и Обществу по изучению проблем инженерной геологии, в котором служил. Не далее как пару дней назад их наконец-то вручили адресатам.

– Я бы хотел, – скорбно начал сэр Джеймс, – прочесть вам последние слова Харриса. Но только вам. Я надеюсь, все услышанное останется между нами.

– А в чем дело? – раздраженно поинтересовался майор Арнольд Сессил. При жизни Харриса он не слишком-то с ним ладил. – К чему такая секретность?

– Письмо слишком скандальное, – пояснил сэр Джеймс, – Я не хочу, чтобы оно взбудоражило Общество. Но вам следует быть в курсе. Мне нужно узнать ваше мнение об услышанном. Элен, – Грэй передал письмо жене, – прочти ты.

Женщина взволнованно посмотрела на супруга, но, взяв себя в руки начала читать послание с того света.

– «Сессилы, Вильерсы, Грэи, Темплы, Пэлемы, Стэнли, Расселы! Свое последнее письмо пишу вам я, ныне покойный Эдвард Харрис. Мне жаль тратить те немногие листы, что я вырвал у моря, на обращение к вам, а не моему единственному брату. Но настал час, когда я стою перед лицом смерти. Теперь нет смысла не написать всё, что мне так хотелось сказать вам в лицо все эти годы.

Всем вам я известен как сын Джорджа Харриса, секретаря при первом главе Общества, Артуре Сессиле. Да, мне не посчастливилось родиться Харрисом, и лишь потому я стал частью вашего замкнутого мирка созданного исключительно для восьми избранных семей джентри.

После 33-х лет существования Общества, может ли теперь кто из вас вспомнить, для чего оно было создано на самом деле? А все вы для чего в нём служите? И кто вы такие? Новая нетитулованная аристократия? Спасители королевских отпрысков? Охранители Британии от орд белых кровопийц, что прячутся от дневного света и ваших вездесущих глаз в темных подземельях?

Слишком много времени я пробыл в рядах Общества, и потому понял, что кровопийцы в вашем представлении лишь дикие и кровожадные чудища с непонятными целями и отталкивающим образом жизни. Вы ведь никогда не пытались их понять, даже тех кровопийц, что столетиями живут на поверхности земли и внешне ничем неотличимы от простых смертных. Бьюсь об заклад, никому из вас и в голову не приходила простая и очевидная мысль, что все вечноживущие, когда-то были простыми смертными людьми, такими как мы с вами. А не думали ли вы, что через века и тысячелетия человеческое в них не пропало бесследно, а может быть, развилось до таких глубин, какие смертным никогда не будут доступны и понятны? Живой пример каждый день ходит перед вашими глазами, но и он интересен вам только как исполнитель ваших прихотей.

Для вас словно не существует бессмертных, что столетиями жили и живут среди нас, не обращая на себя внимания ни кровожадностью, ни проступками. В Обществе я никогда не слышал, чтобы хоть один из вас поинтересовался, есть ли среди вечноживущих такие, кто некогда был знаком с Клеопатрой или Спинозой, с Шекспиром или Наполеоном. Вам даже невдомек, что бессмертные давно стали свидетелям того, что мы, люди, живущие какие-то жалкие 50–70 лет, называем историей. Сколько всего вечноживущие могут рассказать, какие вымыслы ученых опровергнуть… Но вам и это не интересно.

Они для вас словно иная раса, как негры с краснокожими, что не стоят ни минуты вашего драгоценного внимания. Вас даже не интересует, как они себя называют – кровососами, вампирами, подземниками, а может сокрытым народом? Так-то вы их изучаете. Недаром в Обществе нет ни одного антрополога, зато всегда рвутся в бой медики. Никого из вас не интересует, есть ли у вечноживущих собственный язык, каков быт подземной жизни белых кровопийц, какие их религиозные представления, что они думают о смертных и как к ним на самом деле относятся. Зато в Обществе уделяют особое внимание составу черной крови вечноживущих, ищут предел регенерации тканей и способ сломать или распилить неподдающиеся кости – вы делаете всё, чтобы найти их уязвимое место, а ваши врачи ведут себя как инквизиторы, но не медики. Белый народ вас интересует в той же мере, как биолога интересует новый вид ядовитой лягушки, найденный в Амазонии. Для вас вечноживущие не больше чем те лягушки – такие же мелкие твари, но так вожделен их яд, то ли для создания лекарства, то ли для убийства.

Но мне надоело наступать себе на горло и потакать вашим суевериям. Я уехал в дальнюю экспедицию, чтобы не видеть ни одного из вас, не слышать ваших лицемерных и самодовольных речей. Что ж, теперь я уверен, что останусь свободным от вас навеки.

Сейчас я вспоминаю ваши ухмылки, когда объявил, что собираюсь ехать в Гренландию, и не могу не признаться, как презираю ваше малодушие. Вас страшили льды и холод? Но это не вам предстояло высадиться на острове, ехать в открытой собачьей упряжке под холодным ветром, что обжигает в лицо, ночевать на стуже и жаться к костру.

Я не стану писать вам о каждом проведенном здесь дне. Вряд ли вам интересны заботы и лишения в быту путешественника-исследователя. Вас интересуют только кровопийцы и королевские дети. Что ж, тогда расскажу о первых, ведь я нашел здесь Белую Даму – не то кровожадное чудовище, что рисует ваше ограниченное воображение, а настоящую и благую хозяйку зеленой земли, где царит вечная весна.

Я бы не решился на свое авантюрное путешествие, если бы не воспоминания, что оставил мой прадед Генри Вильям Харрис. 75 лет назад он и вся команда судна «Баффин», проплывая у западного берега Гренландии, увидели огромный город посреди снега и льда. Его циклопические храмы и обелиски уходили своей высотой за облака, а памятники и дома поражали своим величием. Но в этом грандиозном городе не было людей, словно он был мертв.

Я много размышлял над записями прадеда. Мог ли тот город оказаться миражем? Возможно, это явление связано с оптикой льдов, но какой реальный город поблизости мог через них отразиться? Только величественный город в Канаде, в котором нет людей. Но мне о подобном месте неизвестно.

Помню, вас забавляли мои размышления о теории Джона Ди? Как жаль, что не смогу посмеяться вам прямо в лицо. Он оказался прав, а все вы – нет! Гренландия – живая земля, и её пространство изменчиво!

Доктор Ди был не просто придворным астрологом королевы Елизаветы и алхимиком. Прежде всего, он был главным картографом королевства и потому имел полное право сказать, что теория меридианов Меркатора, пригодная для практической навигации, но неприменима для всякой иной, и надо всегда помнить, что живая изменчивость пространства искажает геометрические аксиомы. Ди знал о Гренландии нечто такое, чего не понять нам сейчас, и что заставляло его предлагать королеве планы для обладания островом.

Вслушайтесь в это название: Гренландия – «зеленая земля». Сейчас я оглядываюсь по сторонам и хочу назвать её Исландией – «землей льдов». Может, во времена Эрика Рыжего и первых переселенцев Гренландию и можно было назвать Страной Вечной Весны, но сейчас ничего об этом не напоминает. И самих норманнов здесь давно нет.

В Готхобе я встретился с одним пастором, и мы заговорили о загадке исчезновения в Гренландии первых переселенцев из Европы. Как известно, норманны приплыли на остров в X веке, а через 500 лет бесследно пропали, словно никогда и не было здесь людей и их деревень. Пастор говорил мне о возможной войне поселенцев с иннуитами, тоже пришлым народом, но мне его слова показались сомнительными. Тогда пастор поведал мне историю о народе Танара, «белых людях», которых иннуиты изредка встречают в снежной пустыне. Пастор считал, что местные обитатели называют так одичалых потомков норманнов. Я же после его слов отчетливо представил себе белых кровопийц. Полагаю, им не так страшен холод как нам, смертным, а два месяца полярной ночи позволяют безболезненно бывать на заснеженной земной поверхности и любоваться северным сиянием.

Когда мы отплыли из Готхоба, я всё время думал о белом народе Танара. Могли ли они стать причиной исчезновения норманнов? И что они сделали со смертными – погубили ради крови, или же увели в свои подземелья, чтобы одарить вечной жизнью? Это я и намеревался выяснить по прибытии нашей экспедиции на берег, чтобы после пересечь Гренландский ледяной щит и найти в снегах теплые оазисы, которые в прошлом году так и не смог отыскать Нансен. Ведь именно в таких оазисах, питаемых подземным теплом, и могут обитать белые кровопийцы.

Дойдя до условленной широты, наш корабль вошел во фьорд, и мы поплыли к берегу между двух гряд скал. Внезапно на судне началась суета, люди забегали по палубе от одного борта к другому. Я ничего не мог понять. Я пытался остановить хоть одного матроса, чтобы он сказал мне, в чем дело, но все они отмахивались от меня как от назойливой мухи. Один все же крикнул: «Смотри, дурень, они же сближаются!»

И я увидел, как скалы, между которых мы плыли, двигались на встречу друг другу! Узкий залив на глазах становился ещё уже, от неба осталась только узкая полоса над нашими головами. Казалось, не пройдёт и 20 минут, как горы сомкнутся и раздавят корабль и нас вместе с ним.

Я знаю, когда эти строки будет читать Арнольд Сессил, он усмехнется, вспомнит про скалы Симплегады и назовет меня аргонавтом. Смейся, Сессил, но я знаю, что видел».

Элен Грэй невольно остановилась и озадачено посмотрела в сторону майора Сессила. Тот не сводил с неё, вернее, письма, помрачневшего взгляда.

– «Матросы спешно кинулись к шлюпкам, и я последовал их примеру. Не было времени спасать припасы, все хотели сохранить свои жизни. Было несказанно страшно. Гребцы налегали на весла изо всех сил, но течение относило нас обратно к покинутому судну. А скалы становились все ближе и ближе. Позади трещал сдавленный по бокам корабль, а земля впереди казалась недостижимой. В тот момент время для меня замерло, и я понял, что такое вечность, и как скоро она поглотит меня.

Я очнулся, только услышав грохот за спиной – это горы плотно сомкнулись, а вода выкинула нас в бухту. Впереди лежал вожделенный берег, и вскоре наша шлюпка одиноко причалила к нему, а мы сошли на землю. Больше никто не вырвался из каменных тисков. И в море не было уже никакого фьорда, только большой монолитный скалистый остров возвышался над водой.

Неделю мы вылавливали из моря обломки, что прибивало течением. Когда волной выкинуло ящик с провиантом, нашему счастью не было предела. А на следующий день произошло совсем уж невероятное: до берега доплыли две ездовые собаки, которых оставили на корабле. Это вселило надежду, что могли быть и другие выжившие, но прошла ещё неделя, и море не принесло больше сюрпризов. Только злосчастный остров заметно удалился от берега.

Нам осталось надеяться, что следующей весной на наши поиски отправится другое судно и, может быть, даже найдет нас, если его так же не раздавит фьорд. Никто не говорил этого вслух, но все мы тайно завидовали тем, кто остался между скал. Им больше не о чем заботиться, не нужно считать кусочки мясных галет и вытачивать из редких обломков дерева копья для охоты на тюленей. Но тюленей на этом берегу, как назло, не оказалось, медведей тоже. Иногда удавалось поймать зайцев, но их тщедушных тушек не хватало. Вскоре мы съели собак. Теперь нас, выживших после крушения, осталось только семеро.

Тогда-то и началось самое странное. Виною тому собачье мясо или общая истощенность, но у четверых матросов помутился разум. Сначала это походило на лунатизм – по ночам они выбирались из палатки и ходили вокруг неё, не обращая внимания на недовольство остальных, кто оставался внутри. Однажды я пошел за матросами следом и увидел, как вчетвером взявшись за руки, они ходят вокруг какого-то камня. Все четверо казались безвольными марионетками, а в их открытых глазах не было и отблеска разума. Я пытался разбудить каждого, но всё было тщетно. Наутро они ничего не помнили о своих ночных бдениях, говорили только о тревожных снах. А на следующий день четверо матросов пропали, исчезли без следа и больше не появились. Нас осталось трое.

Неладное началось с коком. Средь бела дня он рвался лезть на скалы и бежать по снегу вглубь острова, крича при этом, что голос зовет его следовать к Полярной звезде. Мне и машинисту Хансену еле удалось связать его, дивясь, откуда в истощенном теле кока взялось столько нечеловеческой силы. Весь день он пролежал в палатке и изрыгал ругательства. Кок без конца твердил о Полярной звезде, и тогда я начал понимать, куда пропали четверо лунатиков. Выходит и кок рвался вслед за ними, на север, навстречу белой холодной погибели. Машинист сказал, что со всеми ними приключилась арктическая истерия. От этого недуга страдают больные и истощенные – сначала человек теряет волю и начинает совершать бессмысленные движения, повторяя их за другими, а иногда он вырывается и уходит на север, сам не зная зачем. Но самое дурное – арктическая истерия может передаваться как зараза.

Утром я проснулся, но в палатке никого не было. Выйдя наружу, я понял, что остался один. Видимо, кок выбрался из пут, а машинист пошел следом и встал у него на пути. Теперь тело Хансена лежало на земле с пробитой головой, а кок ушел на зов Полярной звезды. Вот и всё. Теперь я точно знаю, куда и как 400 лет назад исчезли с острова поселения норманнов.

На завтрак я съел последнюю галету и отправился к морю. Гористого острова на прежнем месте уже давно не было, но в бухте появились три новых скалы – они едва поднимались из воды, а между ними проплывали льдины.

Джон Ди был прав, чертовски прав! Жаль, что теперь я не смогу лично подтвердить его теорию о живой изменчивости пространства, не смогу доказать, что когда-то Гренландия и вправду была зеленой, не смогу предупредить суда от гибели. На вас, дорогие коллеги, я и не надеюсь. Вы, наверное, уже считаете, что я сошел с ума и пишу это послание в бреду. Тогда читайте дальше, и радуйтесь своей правоте.

Пошел снег, впервые за то время, что я провёл здесь. Возвращаясь к палатке, я услышал странный, неожиданный звук – свист, перемежающийся с шипением. Я стал искать источник шума, и нашел его возле того камня, вокруг которого ходили четверо лунатиков. Обернувшись кольцом, под ним лежал мертвый питон. Я совсем не удивился. Конечно, змея из тропиков не проживет в холоде и часа. Откуда она тут взялась? Я ведь уже писал об изменчивости пространства. Может, кок и лунатики шли за звездой и уже бродят где-нибудь на экваторе?

Я взял в руки тушку питона и двинулся к горам. Не знаю, как на них вскарабкались остальные, но я не смог. Я принялся искать ущелье, но и его не оказалось. Отчаявшись, я лег на померзшую землю и закрыл глаза. Мыслей не было, наступила глухая тишина.

Когда я снова открыл глаза, все вокруг переменилось. Безжизненные горы обернулись зелеными холмами, вместо скудной травы передо мной выросли цветы невероятных красок и размеров. Своей высотой они превосходили деревья и заслоняли бутонами небо, ставшее ярким и безоблачным, а солнце оказалось голубым. Питон выскользнул из моих рук и уполз. Я шел сквозь заросли, прикасаясь к толстым сочным стволам, и утопал в лучах света. Так я и проблуждал в дивном лесу, пока не увидел другой свет, свет от неземного существа, той, что я так долго искал и, наконец, увидел. Одна из белого народа Танара, прекрасная и неземная Белая Дама приблизилась ко мне. Подобная Деве Марии, она улыбалась как любящая мать, заставляя позабыть о боли и холоде. Я не видел её лица, а только тёплый свет, что лился на меня и окутывал всё тело. «Следуй к Полярной звезде», – услышал я. То был не просто голос, он походил на звон, переливистое щебетания птиц, журчание горного ручейка, словно чистый разум пролился мне на голову. Не в силах больше выносить слепящий свет от Белой Дамы, что поглощал меня, растворяя в себе, я припал к её ногам и попросил дозволения остаться рядом с ней. Но Белая Дама только вознесла ладонь над моей головой, и наступила всепоглощающая тьма и холод.

Когда я открыл глаза, вокруг были только голые скалы и серое ночное небо. Я не сдерживал слёз и рыдал в голос – моя Белая Дама покинула меня, вернула в лапы приближающейся смерти. Только тогда я вспомнил о голоде, одиночестве и замерзших ногах.

Теперь я понял и постиг всё. Мне нечего бояться, некуда оглядываться. Я свободен как никогда прежде. Ничего не имеет больше смысла, нет запретов, только свет.

Я иду на север – на зов Полярной звезды».

Элен Грэй закончила чтение и вернула письмо мужу. Никто не решался начать разговор первым. Слишком тягостное впечатление оказало на присутствующих послание покойника.

– Вот и все, – прокомментировал сэр Джеймс, – что хотел нам сообщить Эдвард Харрис.

– Он смирился со смертью… – мрачно произнесла леди Грэй, – Боже!

– Он сошел с ума от голода и одиночества, – отрезал Арнольд Сессил. – Какие ещё белые люди в Гренландии!? В снегах им, видимо, удобно маскироваться. А кровь им где взять? Или Гренландия густонаселенный остров?

– Как я понял, – вступил до того молчавший секретарь главы Общества Рандольф Вильерс, – Харрис изначально искал в Гренландии не теплые оазисы, а белых кровопийц, что в тех оазисах и живут. Вот и нашел.

– Да что с вами? – не унимался Сессил. – И вы туда же…

– Послушай, Арнольд, – сдержанно оборвал его Вильерс-старший, – я хочу сказать только то, что в предсмертной горячке человеку может привидеться всё, что он пожелает.

– И оскорблять нас он тоже имеет право?!

– Он же умирал, Сессил, – напомнил доктор Рассел, – что ему было терять? Вы же и сами знаете, особой теплоты к Обществу Харрис давно не питал.

– Господа, – поспешил взять слово сэр Джеймс, – надеюсь, теперь вы понимаете, почему я прошу вас никому ни о чём не говорить? Я не хочу, чтобы в Обществе пошли дурные разговоры. Прежде всего, пусть имя Эдварда Харриса останется в памяти коллег незапятнанным безумием.