Текст книги "Свинцовый закат"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

– А сейчас во Франции происходит что-нибудь подобное? – спросил полковник, пытаясь подобраться к интересующей его теме. – Париж ведь богат на разного рода оккультистов, не так ли?

– Париж ничем не хуже Рима или Лондона, поверьте. В 1888 году здесь появился Каббалистический орден Розы и Креста – сборище магов, астрологов и алхимиков. А девять лет назад масонствующие оккультисты возродили Орден мартинистов, тех самых, что до революции предлагали своим адептам воссоединиться с миром духов и искать встречи с бессмертными учителями универсальной духовности.

– Почти как махатмы Блаватской.

– Это верно. Я не удивлюсь, что всем предводителям разных оккультных орденов нашептывают идеи одни и те же бессмертные мудрецы, и вряд ли они имеют телесное воплощение, подобное нашему с вами.

– Вы когда-нибудь слышали о Самюеле Лидделе Матерсе? – спросил полковник, надеясь услышать что-нибудь и о его тайных вождях.

– Нет, – ответил Инквизитор, – в Париже хватает своих доморощенных розенкройцеров вроде маркиза Гуайта и Паладана с его «Салоном Розы-Креста».

– А что вы скажете о покойном аббате Буллане? – поинтересовался полковник, припомнив историю черномагичекой войны аббата и маркиза, о которой поведал ему Эйтон.

– Что это позор для духовенства. Как и аббат Луи Констан, назвавшийся Элифасом Леви, как и аббат Монфокон де Виллар, как и каппелан Давид, как и отец Пикар с отцом Булле. Все они вероотступники. И этому есть своя причина – ведь только священник, отвергший Христа, может служить чёрную мессу. Я знаю, о чем говорю, потому что 250 лет назад я был в обители святой Елизаветы в Лувье и видел всё творившееся там своим глазами.

Полковник напряг память, услышав смутно знакомое название.

– Это ведь был монастырь с одержимыми монахинями?

– Да. Но одержимыми они стали не внезапно, а после 14 лет служения чёрных месс. Все началось в 1628 году с капеллана Давида. Он считал, что служить мессу необходимо обнаженными, подобно Адаму и Еве. Ещё он считал, что все поступки, вершимые во время служения Богу благи. Так монахини стали принимать просфоры друг у друга с обнаженных грудей и предаваться непристойностям, а отец Давид наслаждался этим зрелищем, правда, недолго, ибо вскоре умер. Когда на его место пришел отец Пикар и его помощник отец Булле, началось неприкрытое служение дьяволу, с богохульными речами, дикими совокуплениями и инкубатом. Потом Пикар внезапно умер, а некий дух в его обличие стал являться сестрам во снах и наяву. Вот тогда-то и началось повальное беснование.

Мурсиа помрачнел. Было видно, как тяжело ему вспоминать минувшее. Но, переведя дыхание, он все же продолжил:

– Когда я прибыл в монастырь, то воочию убедился в реальности дьявола и его ненависти к человеку, как образу Божьему. Вы когда-нибудь слышали, как из десятка женских глоток льется злобный рёв, не человеческий, почти звериный? Монахини рычали богохульства, сыпали проклятья, отрекались от Христа, не замолкая ни на минуту. А вы когда-нибудь видели, как человеческое тело выгибается дугой и, опираясь только на темя, и стоит так часами? Дай-то Бог вам никогда этого не услышать и не увидеть. Особенно их глаза. – Мурсиа нервно провел ладонью по лицу, словно хотел стряхнуть видения прошлого, прежде чем продолжил. – В этих глазах можно было увидеть огонь преисподней. Над всеми теми женщинами демоны действительно держали власть. Это они лаяли их устами, они изгибали их тела в корчах, заставляли лазать по отвесным стенам и хулить Господа. Страшная участь. В те годы бывший аббат де Виллар утверждал в своих сочинениях, что дьявол давно заточен в аду и больше не властен над людьми. Для монахинь из Лувье это звучало как злобная насмешка. Дьявол реален как никто другой, больше чем вы, больше чем я. И сейчас его присутствие в мире чувствуется как никогда острее, с отчетливым запахом серы. Вы, кажется, что-то говорили об инкубате? А вот де Виллар называл инкубов и суккубов духами стихий. А духи стихий, по его мнению, оказывается, стремятся вступить с людьми в брак, чтобы получить для себя бессмертную душу, а человека наделить мудростью. Красивые слова, вот только они излишне лукавы. Переиначьте их, и получится, что так называемые стихиалии открывают человеку сокрытые знания в обмен на его душу.

– Тогда слова приобретают совсем другой смысл.

– В этом и есть весь фокус. Одни и те же слова несут в себе разное их понимание. Это и есть дьявольский обман, ловушка для души. В неё попадают все, кто ищет тайное знание и кто хочет управлять сокрытыми силами природы. Маги хотят стать богами без Бога, а за гордыню человек всегда расплачивался душой.

Полковник неуверенно возразил словам Инквизитора:

– Слишком категоричное суждение. По мне, так маги не столько грешат, сколько заблуждаются.

Мурсиа лишь ухмыльнулся:

– Заблуждаетесь как раз-таки вы. Я привык, что в глазах просвещенной общественности я мракобес и убийца невинных. Утешает меня лишь то, что все они неправы. За годы следствий я видел немало оговоренных и отпущенных с миром. Но я видел предостаточно ведьм и колдунов. Они не были сумасшедшими, как сейчас принято считать. Они не оговаривали себя, в этом я убеждался не раз. Они действительно общались с инфернальными силами, кто-то осознанно, а кто-то по заблуждению. Но все они стали добровольными проводниками бесовского в этот мир, того зла, что ненавидит род человеческий и несет с собой мор, голод, болезни и страх.

– А полеты на метле к шабашу тоже были? – поинтересовался полковник, предвкушая, что же ему на это ответит Инквизитор.

– Как и поедание младенцев и совокупления с самим сатаной, – кивнул Мурсиа, – только в их воображении. Хотя, я не совсем точно выразился. Это не просто воображение, это другой мир, не доступный каждому, но открывающий свои врата тому, кто хочет его увидеть и почувствовать. Как говорят, это не сон и не явь, это другое состояние.

– Астральный мир? – спросил полковник, уловив нечто похожее с написанным в дневнике Йейтса.

– Да, кажется, так это сейчас называют. Но суть со временем не изменилась. Может, сейчас такое явление назовут игрой разума, ярким сном или помешательством, но всё это слова тех, кто с гордостью считает себя материалистами. Потусторонний мир нельзя пощупать руками, это правда, но в нём можно прожить самые захватывающие приключения. Там можно найти всё, что пожелаешь, но можно встретить и демонов в самых невинных обличиях и попасться на их дьявольские уловки.

– Вечноживущим под силу попасть в астральный мир и влиять через него на других людей? – поспешил спросить полковник.

– Вполне. Они от этого ничего не потеряют.

– А что можно было бы потерять от такого опыта?

– Бессмертную душу, граф, что же ещё. Прельстившись миром духов, что в сути есть демоны, смертный вверяет себя адским глубинам.

– А белая, стало быть, нет? – недоверчиво спросил полковник.

– Так ведь она никогда не умрёт. Таким как мы не суждено оказаться ни в аду, ни в раю, разве что только в конце времен после Страшного Суда.

– Странно слышать такое от вас, – заключил полковник. – Тогда какой смысл для вас вообще верить в Бога и искать спасения?

– Как знать, может и у бессмертия есть свой предел, и в конце нам тоже придется стоять перед ответом. В мире ничто не вечно, даже вода точит скалу. Вопрос только во времени. Никому не известен его срок.

– Знать бы только порядок нашего, – вздохнул полковник.

– Может несколько тысяч лет, может – миллионы. Я не встречал ещё ни одного вечноживущего, кто бы похвастался возрастом в несколько тысяч лет. Кстати, а о какой белой вы только что говорили?

Поняв, что невольно проговорился, полковник не стал скрывать известное ему о Меритсегер.

– Возможно, несколько адептов лондонского ордена видели её в своем астральном мире, а мой подопечный столкнулся с ней воочию. Имя Меритсегер вам о чем-нибудь говорит?

– Охранительница фиванского некрополя? – странно ухмыльнулся Мурсиа. – Что ж, белой бы это было под силу, но только по ночам.

– Так она представляется всем, с кем ищет встречи. Возможна она и есть древняя египтянка.

На это заявление Инквизитор лишь загадочно улыбнулся.

– Что? – удивился полковник. – У вас и на этот счет есть особое мнение.

– Не в этом дело. Просто, когда вечноживущие начинают говорить о древности Египта, это лишний повод задуматься, не дурят ли они вас?

И снова полковник услышал этот странный намек. Семпрония и вовсе утверждала, что она уроженка Древнего Рима, который никогда не существовал.

– Хорошо, я учту.

– Эта Меритсегер уже пила кровь магов?

– Насколько мне известно, нет. А что произойдет, если это случится?

– Это будет забавно, – совсем невесело усмехнулся Инквизитор. – Маги и сами не прочь пустить в дело человеческую кровь. Вы когда-нибудь слышали о магии крови?

Полковник отрицательно помотал головой.

– Видите ли, граф, мы с вами всего лишь пьём кровь смертных для поддержания своих жизненных сил, а оккультисты находят ей более изощренное применение. Древние считали, что с кровью могут получить силу, ум и отвагу убитого. Кто знает, может так оно и есть. А каббалисты говорили, что душа отчасти растворена в крови. Сегодняшние же маги пускают себе кровь во время ритуала, чтобы привлечь так называемых сущностей из нижнего мира, которых пьянит запах крови, и они тянутся к её источнику, точно сомнамбулы. Если маг достаточно хитер, он может пленить одну или нескольких таких сущностей, но если один из бесов окажется сильнее зова крови, то мага пленит он.

– Я слышал, что древние римляне пили кровь гладиаторов, чтобы омолодиться. И как называется такая магия?

– Кто вам об этом рассказал?

– Баварский профессор Юлиус Книпхоф.

Мурсиа согласно кивнул.

– Да, мне доводилось слышать об этом человеке. Особенно о его работе в бурные молодые годы. Сейчас, он должно быть очень стар.

– Не настолько, чтобы расстаться с призванием всей своей жизни.

– Ну, конечно, конечно. Ученого с его складом ума ничто не остановит перед возможностью познать тайны жизни и смерти. Он ведь сидел в тюрьме за свои научные изыскания, вы не знали?

Эти слова немало удивили полковника, и он пожелал узнать подробности, благо Мурсиа не был на них скуп:

– Ещё будучи молодым человеком Книпхоф увлекся странными идеями в одном студенческом кружке, а по окончании обучения со своими приятелями и коллегами стал по ночам осквернять могилы.

– Зачем? – изумился полковник.

– Вот и я не понимаю, зачем анатому, в чьем распоряжении всегда имеются мертвые тела, ещё и тревожить погребенных. Но факт остаётся фактом, во имя своих идей он не брезговал святотатством. Это продолжалось несколько лет. Не скажу, что городские власти бездействовали, но застать на месте преступления Книпхофа и его товарищей им долго не удавалось. Бургомистра крайне беспокоили истории о ночных разорителях могил, но дальше словесных баталий с Книпхофом его борьба с осквернителями не заходила. И вот, вскоре бургомистр умер. Его похоронили с почестями, а через два дня к его могиле явился Книпхоф с приятелями. Неизвестно, какие опыты они намеревались произвести с телом покойного, потому что как только медики открыли крышку гроба, они увидели бургомистра, скорее испуганного, нежели мертвого. Видимо этот несчастный впал в летаргический сон и был погребен заживо, и Книпхоф в силу случая предоставил ему шанс жить дальше, а не почить ужасной смертью от удушия глубоко под землёй. Тем не менее, оживший бургомистр остался верен своим принципам, и всех, кто участвовал во вскрытии его могилы, отдал под суд, так как они были застигнуты на месте преступления.

– И кем же? Самим бургомистром?

– Очевидно. Не очень благодарно с его стороны, не так ли? Но, кто знает, что бы сотворили с телом бургомистра, не приди он вовремя в себя. – Мурсиа внимательно посмотрел на полковника и заметил, – Удивительно, что вы знакомы с Книпхофом.

– Удивительно, что и вы его знаете.

– Так ведь слухи о тех событиях дошли до Ватикана и Книпхофа отлучили от церкви. В последнее время подобное происходит нечасто.

Странная история заставила полковника задуматься, что же за сущность скрывается за образом маленького старичка, окружившего себя внуками и студентами? При случае он намеревался расспросить Книпхофа о той давней кладбищенской истории.

– Что ж, граф, – сказал Мурсиа и глянул в сторону выхода из парка, – приятно было с вами побеседовать. Увы, мне пора.

– Благодарю, что не отказали во встрече, – искренне произнёс полковник. – Только скажите, что я могу сделать? Я знаю, как противодействовать белым в их играх с людьми, но что делать, если игру завёл сам дьявол?

– То же, что и любой добрый христианин – молитесь и не дайте ввергнуть себя в грех. Дьявол не всесилен, нужно только искренне в это верить. И в трудную минуту не забывайте о Боге, ведь он всеблаг и всемогущ. Стоит только искренне обратиться к нему, и он обязательно поможет.

Из-за горизонта начали пробиваться долгожданные лучики холодного солнца. Полковник смотрел, как преображается утренний пейзаж, а в голове крутилась лишь одна мысль: как жаль, что Инквизиция больше не интересуется ведьмами и магами.

35

Настал момент, когда в парижском распорядке дня полковника Кристиана настало время посетить самое интересное для Общества по изучению проблем инженерной геологии место – оссуарий.

Дождавшись, когда в катакомбы спустится последняя на этот день группа туристов, полковник затесался в толпе, пройдя на экскурсию без билета. Ему вовсе не было жалко денег за посещение места, которое он видел уже не раз, просто по окончании экскурсии полковник не собирался подниматься на поверхность. Зачем же волновать гидов тем, что один из туристов потерялся в катакомбах и поднимать из-за этого панику? Лучше просто войти незамеченным, и сделать это, пока оссуарий открыт для посещения, потому что договориться с ночным сторожем об открытии входа всегда тяжелее.

Полковник шёл в самом конце группы, намереваясь в любой момент сойти с экскурсионного маршрута и нырнуть в непроглядную темноту коридоров, которые никогда не решатся показать туристам. Но тут же его ждало разочарование – первое из известных ему ответвлений было наглухо закрыто решеткой, чего не наблюдалось в этом месте еще 50 лет назад. Полковнику подумалось, что решетка появилась в этом месте, после того как в один из дней рабочий или сторож решил исследовать это ответвление и больше его не видели. Так это было или нет, но проход оказался закрыт, и нужно было искать другой. Для этого полковнику пришлось идти за туристами дальше через самый нелюбимый им участок катакомб.

Впереди показались стены, доверху выложенные человеческими черепами и костями – именно это манило тысячи людей со всей Европы в подземелья Парижа. Больше всего полковника поражало не циничное отношение к мертвецам, а та скрупулезность, с которой косточка к косточке, череп к черепу была выложена стена. Будь в одном из залов катакомб вывалена груда костей, она бы произвела на него куда меньше омерзения, чем костяная мозаика вдоль стен.

Невольно полковнику вспомнились слова Иды о тяге некоторых людей к пристальному разглядыванию мертвых тел и того, что от них осталось. Туристы впереди определенно были именно такими людьми. Полковник даже слышал, как разом все они затаили дыхание при виде зала мертвецов. Восхищение, смешанное со страхом на гране экстаза – вот зачем все эти люди спустились в оссуарий. Кто-то из них наверняка задумался о собственной бренности, глядя на освободившиеся от плоти кости, и представил, что однажды он и сам станет таким. Но полковнику такие фантазии были чужды – он давно свыкся с мыслью, что плоть его вечна. А кому-то из туристов наверняка не хватало острых ощущений в повседневной жизни, раз они посетили подобное место. Но впечатлений полковнику было предостаточно и без лицезрения старых черепов с огромными глазницами.

На его счастье, второе ответвление оставалось не замурованным, и мужчина поспешил скрыться в нём подальше от завороженной толпы. Отойдя на достаточно большое расстояние, чтобы его присутствие не обнаружили бдительные гиды оссуария, полковник зажег фонарь. Помня свой последний спуск в подземелья Лондона, он не питал иллюзий о доброжелательности белых кровопийц под-Парижа. Оссуарий они посещать не любили, то ли из-за чуждости им самим тамошней атмосферы смерти, то ли из-за брезгливости. Их обиталищем стали старые каменоломни, что были в сотни раз длиннее туристических подземелий и лежали дальше в непроглядной тьме.

Внезапно в конце коридора возник огонек, и полковник замер в ожидании. Свет вдали тоже прекратил движение навстречу. Постояв с минуту, мужчина все же двинулся вперед, гадая, кто же ему вскоре повстречается.

К полковнику приближался молодой человек, на вид лет 20-ти, слишком худой и высокий. Непослушные кудри вихрами торчали в стороны, а серые глаза не скрывали озорного характера. Помимо фонаря, в другой руке молодой человек держал объёмный саквояж.

– Вы из тех британских туристов? – наконец заговорил он по-английски. – Отстали от группы?

– По-вашему, туристы всегда ходят в подземелья с собственным фонарём?

– Ну да, – кивнул парень, поняв, что сказал глупость, – в оссуарии же провели электричество. Тогда что вы здесь делаете?

– То же самое я хотел бы узнать от вас, – невозмутимо произнёс полковник.

– Ну… – словно оправдываясь, начал парень. – Наверное, властям бы не понравилось ни мое присутствие здесь, ни ваше.

– Очевидно.

– Хотя в моих намерениях нет ничего плохого.

– Как и в моих.

– Правда?

– Безусловно.

Молодой человек немного помялся, и все же решил задать немаловажный вопрос.

– Наверное, нам следует представиться? Я Франк Петерс.

– Фред Райли, – произнёс полковник Кристиан.

Парень нагнулся к земле и, поставив фонарь и саквояж, произнёс весьма неожиданную и странную фразу:

– Простите меня, за то, что я сейчас сделаю.

Полковник не успел поинтересоваться, что такое задумал его собеседник, как тот с размаха полоснул его по кисти руки невесть откуда взявшимся ножом и тут же отскочил в сторону. Полковник взвыл и двинулся на обидчика. Он схватил парня за грудки, но тот даже не стал сопротивляться, лишь направил свой фонарь на разгневанного мужчину.

– Чёрная, – улыбнулся парень и выдохнул.

– Какого черта? – сквозь зубы прорычал полковник.

– У тебя кровь черная, – сказал Петерс, указывая глазами на порезанную руку полковника, что сжимала воротник его пальто.

Черная кровь была присуща исключительно кровопийцам, и Петерс это знал заранее. Либо он видел кровопийц и раньше, либо…

– Ты мне руку порезал, гаденыш, – только и сказал полковник, отпуская обидчика.

– Хочешь, и ты порежь мою, – тут же предложил тот. – Убедись, что я такой же, как и ты. – В заключение своих слов он протянул полковнику свой швейцарский нож, но мужчина его не принял.

– Ты точно не такой как я, потому что ты идиот.

– Ну, прости, – буркнул кровопийца, назвавшийся Франком Петерсом. – А как бы я ещё понял, что ты тоже вечноживущий?

– А спросить напрямую было нельзя?

– А что бы я спросил? «Мистер Райли, вы случайно не попиваете кровь время от времени? Я сам, знаете, порой делаю то же самое». Да что ты так переживаешь. Рана уже должна была затянуться. Зато я теперь абсолютно уверен, что ты такой же, как и я.

Полковник достал из кармана платок, чтобы оттереть тёмное пятно с руки, и действительно, пореза под ним не оказалось.

– На самом деле, это здорово, что я тебя здесь встретил, – продолжал Петерс. – Мне очень нужна помощь. Если ты согласишься, то я буду тебе очень обязан.

– Ты совсем страх потерял? – всё еще сердился на него полковник. – Сначала устраиваешь дурацкую проверку своим ножом, а теперь просишь помочь?

– Ну да, – и глазом не моргнув, признался тот.

– Не боишься, что я тебе сейчас двину по физиономии? Ущерба здоровью ведь не будет, и следов не останется.

– Если хочешь ударить, пожалуйста, бей, я тебя прекрасно понимаю, – и он умоляюще добавил, – А после, ты мне поможешь?

Полковник хмуро смерил взглядом кровопийцу, ибо такое простодушие его окончательно обезоружило. Ему лишь стало любопытно, сколько же Петерсу лет, и подумалось, что вечноживущему с замашками авантюриста никак не может быть больше трёх веков.

– Я надеюсь, ты не собрался выяснять отношения с белыми на их же территории? – на всякий случай поинтересовался полковник.

– Вообще-то, собрался. Вернее, с одной белой. Хочу её отсюда забрать.

– Я, конечно слышал, – с усмешкой заметил полковник, – как белые утаскивают кровопийц с поверхности в свои подземелья, но чтобы наоборот… А она на это согласна?

– Пока не знаю. Но вместе мы её убедим.

Энтузиазм собеседника не порадовал полковника. Ему не хотелось провести всю ночь в каменоломнях, гоняясь за несговорчивой женщиной, которую он даже не знал, в то время как у него самого были дела. Но внезапно в голове возникла идея, и полковник произнёс:

– А знаешь, я помогу тебе. Но только при одном условии.

– Конечно, всё что угодно, – поспешил кивнуть Петерс.

– Прямо-таки всё?

– Ну, – смутился он, – в пределах разумного, конечно.

– Когда поймаем твою белянку, я задам ей несколько вопросов, и ты позаботишься, чтобы она мне на них честно ответила.

– Идёт, – и он протянул руку, – кстати, на самом деле меня зовут Эйнар Гримссон.

– Старый Секей, – ответил на рукопожатие полковник. – Так ты исландец?

– Да. А как ты угадал?

– Имена у вас больно однообразные, что триста лет назад, что сейчас.

На лице Эйнара застыло немое удивление, а полковник лишь произнёс:

– Что, я ещё и с возрастом угадал? Я не прозорливец, случайно получилось. Лучше скажи, где и как искать твою белянку?

Эйнар тут же опустился к саквояжу, чтоб открыть его. Полковник внимательно смотрел, как тот перебирает груду белого полотнища, вытягивает из-под неё шнур, и только потом спросил:

– Это что?

– Веревка и две простыни. Я сшил их вместе, как мешок. Вдруг придется подниматься наверх под солнцем, а Заза ещё будет сопротивляться и брыкаться. Двойная польза.

– Ну, ты и выдумщик, – невольно признал полковник. – Или изувер.

– Да люблю я её, упрямицу! – в отчаянии воскликнул Эйнар. – Места себе не нахожу, зная, что она здесь.

– Белую? – недоверчиво спросил полковник.

– Лет 180 назад, когда я с ней познакомился, она была другой.

На столь удивительную историю полковник сказал лишь:

– Ладно, это твое личное дело. Так где ты назначил ей свидание?

Без лишних слов Эйнар повел полковника вглубь подземелья, и через пять минут блужданий в узких коридорах вечноживущие вышли к обрыву. Вниз вела аккуратно приставленная к склону лестница.

– Ну что, спускаемся? – видя нерешительность полковника, спросил Эйнар.

– А тебя не настораживает, что здесь, в старых заброшенных каменоломнях так просто стоит себе новая лестница?

– А что такого? Если у кого-то из здешних обитателей голова и руки на месте, почему бы ему не сострогать её для себя? Хотя, скорее всего, стащили эту лестницу у кого-нибудь из служащих оссуария. Ну, давай, лезем вниз.

На дне обрыва полковник решил расспросить своего нового знакомца о его пассии:

– Так она вправду белая?

– Альваресса.

– Что это значит?

– То же самое что и «белая» только правильнее. Они здесь так себя называют – альвары.

– Странное слово.

– Что странного? В древние времена они именовались альбарами, это от латинского «albus» – белый. Или от «alb» – гора.

– При чем тут гора?

– Ну как же? В горах есть пещеры, в пещерах есть подземные ходы, в ходах живут белые альвары. Разве не слышал о стоянке под Альпами?

– Слышал.

– Ну вот, а Альпы тоже происходят от слова «alb». Альпы – горы, а вершины их снежные – белые.

– Я понял. Всё же, любят здесь на Континенте выдумывать заковыристые словечки с несколькими смыслами.

– Тут-то любят. Это у вас в Англии нет особой фантазии на названия, говорите то, что видите. А вот у меня на родине альваров именуют альфарами.

– Эльфами? – недоверчиво переспросил полковник.

– Ну да. А что ты так удивляешься? Между прочим, здесь во Франции родственниц эльфов – фей называют просто Белыми Дамами. Лично я между эльфами и феями особой разницы не вижу. Сказки на то и сказки, что и феи и эльфы в них добрые. Но даже в сказках они похищают людей.

– И твоя альваресса?

– Да нет, она хорошая женщина, – с нескрываемой грустью произнёс Эйнар и добавил, – просто не дождалась меня и с горя ушла под землю. Думала, я забыл о ней и больше не вернусь. А в обиталище белых легче забыть о своих мирских печалях, прямо как в монастыре. Но вот, я вернулся, нашел её, объяснился, вроде бы Заза даже простила меня, но упорно отказывается подниматься наверх. Мне уже надоело устраивать ей здесь свидания. Сегодня же вытащу её наружу, хочет она того или нет.

– Знаешь, если женщина чего-то не хочет, порой бесполезно её уговаривать.

– Так я не уговаривать её пришел, а вернуть на свет Божий. Ну, не сразу, конечно, постепенно.

– Вообще-то я имел в виду, что она может сбежать от тебя и твоих благих намерений обратно под землю.

Кажется, Эйнар даже не рассматривал такую возможность, и сильно призадумался.

– Если не секрет, – отвлек его от тяжких размышлений полковник, – сколько ты возвращался к своей Зазе?

– Почти 100 лет.

– Не обижайся, – усмехнулся полковник, – но я её прекрасно понимаю.

– Но я же не специально, – оправдывался Эйнар, и, похоже, делать ему это приходилось не впервой. – Так сложились обстоятельства. А она устала ждать. Столько лет прошло, пока она тут внизу, столько всего в мире изменилось.

– Правда?

– Да сам вспомни: Французская революция, одежда другая, транспорт новый, электричество на улицах и в некоторых домах. Даже интересно, как Заза отреагирует, когда увидит поезд? Мы ведь живем себе, и живем, быстро привыкаем к новому, хоть и не забываем о старом. А для неё все осталось по старому, как в XVIII веке. Стой. Здесь мы повернем, – предупредил Эйнар и тут же нырнул в узкую расщелину в стене.

Полковник послушно последовал за ним, а Эйнар все продолжал вещать о своей великой любви:

– Как только я вырвался на свободу, сразу стал её искать. Первым делом, вернулся туда, где видел Зазу в последний раз – на западный берег Африки. Там есть свои подземелья, и я спустился вниз, к тамошним альварам. Еле дознался, что она была рядом с ними, но очень давно. Потом Заза ушла на север, и больше они её не видели.

– Как это ушла на север? – поразился полковник, не понаслышке зная, как белые путешествуют. – Ты представь, где Африка и где Франция? Она что, переплыла по морю?

– Да нет же, по суше, вернее под землей.

– Что за глупость? – поразился полковник.

– Мне так сказали в Африке. Вроде от пустыни Намиб до Европы ведет подземный тоннель и все, кто желает, путешествуют по нему из страны в страну. И Заза ушла на север.

– Ерунда какая-то, – всё еще не мог поверить он. – Такой тоннель должен быть больше пяти тысяч миль протяженности. Это же не панамский канал, его и за тысячу лет не вырыть.

– Ну, этого я не знаю, рыли его или он существует сам по себе от начала времен, но Заза по нему ушла. Я тоже хотел рискнуть пойти по её следам, но меня в тоннель не пустили.

– Почему?

– Сказали что я, дневная моль, ссохнусь там за первым же поворотом, зачахну без света и крови, скукожусь в уголке как мумия Рамзеса и никто меня наверх не вытащит. Так что, в Европу я добрался как раз-таки по морю.

– Значит, гигантского тоннеля ты воочию не видел?

– Не видел, это правда. Но судя по тому, как о нем говорили, тоннель – это суровая реальность. Когда альвары мне рассказали о нём, я сразу смекнул, что нужно искать Зазу в Европе, только не знал, где конкретно. Сначала я попытал счастья в Риме, вернее под ним, потом решил, что надо идти дальше на север и побывал в, так сказать, Под-Альпийской Конфедерации. – И Эйнар усмехнулся, припомнив былые приключения, – еле унес ноги от этих полоумных. Потом я подумал, может Заза ушла на другой север, в Англию? Она же не знает, что в последние годы тамошние подземелья оккупировали строители железной дороги и какие-то воинствующие фанатики, которые называют себя геологическими инженерами. Но я решил на всякий случай прежде спуститься сюда – и не прогадал!

Полковник сделал вид, что пропустил фразу о фанатиках-геологах мимо ушей и ухмыльнулся:

– Славное место выбрала твоя пассия, запутаннее некуда.

– Говорят, сарацинские норы близ Лиона куда загадочнее.

– Какие ещё норы?

– Ты что, никогда не слышал? Это сеть подземных ходов под городом. Ходят слухи, что не только под ним, якобы они ведут и дальше к Женеве.

– А в Милан они не ведут? – насмешливо спросил полковник.

Эйнар его иронии не уловил и всерьез ответил:

– Этого я не знаю. Но слышал, что на юге, под Пиренеями земля изрыта как швейцарский сыр. Вот ты слышал про альбигойцев? Кстати, забавное название… Так вот, когда их осадили крестоносцы, все верующие спустились из замка Монсегюр в пещеру Ломбрив, и больше их не видели.

– Да упокоит Господь их грешные души, – мрачно заключил полковник.

– А вот я думаю иначе. Альбигойцы хоть и были еретиками, но не дураками. Стали бы они бежать от быстрой смерти от рук крестоносцев к смерти медленной и мучительной от голода? Я же говорю, в Пиренеях множество пещер, сплошные входы и выходы, нужно только знать, как пройти по тоннелям и выползти наружу, например, в Испании. Думаю, так альбигойцы и бежали, если конечно, успели добежать и не встретили кое-кого… Кстати, ты слышал, что в пиренейских пещерах нашли стоянку первобытных людей?

– Да-да, один хирург что-то такое уже рассказывал.

– А я вот думаю, что те самый первобытные люди были первыми вечноживущими, которые потом и стали белыми – ушли вглубь пещер и не захотели возвращаться. Или не смогли…

Эйнар не договорил. Что-то смутило его, но полковник не понял что именно. Как только они остановились, Эйнар принялся ощупывать влажные стены.

– Вода, – удивленно заключил он.

– А что, по-твоему, здесь должно было быть?

– Ничего. В прошлый раз здесь было сухо. И проход был шире. И вообще, он должен был давно закончиться.

Полковник с минуту наблюдал, как растерянный провожатый озирается по сторонам, не понимая, что делать дальше, и произнёс:

– Только не говори, что забыл дорогу.

– Как ты себе это представляешь? Я ничего не могу забыть. Как и ты, – обиделся было Эйнар, хотя голос его звучал куда менее уверенно, чем раньше. – Я четко помню, что после поворота нужно было нырнуть во вторую расщелину. Только мне казалось, в прошлый раз до неё я шел дольше.

– Прекрасно, – издевательски отвесил полковник. – В стенах сами собой появляются новые трещины.

– Мы не заблудились, – уговаривал сам себя взволнованный Эйнар, – просто немного не дошли до нужного места.