Текст книги "Свинцовый закат"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

3

День выдался неожиданно солнечным для Лондона, где дым фабричных труб нередко смешивался с природным туманом, и грязная серая мгла окутывала город.

Сэр Джеймс Грэй не упустил возможности воспользоваться хорошей погодой и пригласил на прогулку доктора Джона Рассела. Молодой мужчина, так же как и полковник Кристиан, Хьюит Стэнли, Томас Вильерс и прочие представители восьми посвященных в тайну кровопийства семейств, служил под началом сэра Джеймса. Их организация работала под скучной и малопонятной постороннему наблюдателю вывеской «Общества по изучению проблем инженерной геологии». Общество, конечно, занималось проблемами, и иногда даже инженерной геологией, но только если в этом было замешано кровопийство.

В Обществе доктор Рассел занимался изучением физиологии людей далеко не смертных. Такой качественно новый взгляд на анатомию и медицину, недоступный другим его коллегам, заставлял Джона Рассела втайне вынашивать план создания как минимум лекарства от старости. Но сэра Джеймса интересовали совсем иные его разработки.

– Как продвигаются твои исследования, Рассел? – поинтересовался Грэй.

– Пока что медленно, – признался доктор. – Мне приходится быть осторожным с профессором Книпхофом. Не хочу раньше времени посвятить его в тайны, которые ему и так лучше не знать.

Неделю назад по приглашению сэра Джеймса из Мюнхена прибыл профессор патологической анатомии Юлиус Книпхоф. Сам Джеймс Грэй с профессором знаком не был, но после заверений Джона Рассела, вынужден был поверить, что его учитель Книпхоф просто незаменимый специалист в их нелегком предприятии. Когда же перед Грэем предстал 87-летний старичок, да ещё в сопровождении двух внуков, сэр Джеймс не то что потерял всякую надежду на баварского профессора, он стал терять веру в Рассела.

– Но ты, хотя бы говорил с ним о гематологии? – требовательно спросил его сэр Джеймс.

– Крайне осторожно.

– Но ведь когда-то он с позволения королевы консультировал покойного герцога Олбани. Да и Гессенский дом нынче пользуется его услугами.

– Все верно. Но вряд ли сейчас профессор Книпхоф способен понять наши методы в исследовании болезней крови. Хотя, его независимые суждения о природе и лечении порфириновой болезни и гемофилии отчасти совпадают с нашими.

– В какой именно части?

– Если больной порфирией, – вполголоса ответил доктор, – ощущает острую потребность выпить крови, лучше удовлетворить его желание. А раз кровь больного гемофилией не способна сворачиваться, имеет смысл заменить его больную кровь кровью здорового донора путём переливания. В отличие от служащих Общества профессор не знает о существовании вечноживущих кровопийц, иначе бы…

Сэр Джеймс понял доктора Рассела без лишних слов. Знай профессор Книпхоф о кровопийцах, то стал бы лечить подобное подобным. Именно такая мысль 35 лет назад пришла в голову доктору Пэлему, после того как он впервые столкнулся с вечноживущим кровопийцей и узнал, чем тот питает свои жизненные силы. С тех пор медики Общества упорно искали способ извлечь лекарство из черной крови вечноживущих, ибо пить её свежей для смертного было бесполезно, а переливать в вену и вовсе опасно. Но шли годы, а панацея от гемофилии с порфирией так и не была найдена, потому и августейшие пациенты из дома Ганноверов продолжали страдать от врожденных недугов.

Только после смерти своего супруга принца Альберта королева Виктория дала Обществу право на новаторские разработки, которые смогли бы исцелить её детей и внуков от наследственных заболеваний крови. Вместе с тем королева пожелала узнать, что же это за человекообразные кровососущие существа, что не стареют и не умирают, и которые отчего-то обитают в лондонских подземельях и любят нападать на служащих подземной железной дороги.

Вот так своим появлением и существованием Общество по изучению проблем инженерной геологии было обязано исключительно больной королевской семье и неспокойной Лондонской подземной железной дороге, и ещё неизвестно, кому больше.

– Я считаю, – продолжал доктор Рассел, – имело бы смысл провести ряд экспериментов в этом направлении.

– Так проводите, в чем проблема?

– Но в качестве подопытных мне нужны вовсе не смертные люди.

Джеймс Грэй внимательно посмотрел на подчиненного, ибо в его голове стали закрадываться подозрения, что Рассел начинает становиться таким же одержимым наукой медиком, как и его эксцентричный учитель Книпхоф.

– Может быть полковник Кристиан…

– Нет! – категорично оборвал Рассела сэр Джеймс Грэй.

– Но может он всё же попробует поймать хотя бы парочку белых…

– И не думайте. Он самый ценный наш сотрудник. Не хватало ещё, чтобы из-за вашей жажды экспериментировать его самого утащили в их подземное обиталище.

– И что же мне теперь делать? – холодно вопрошал доктор. – Как вести исследования без подопытных?

– Ждите, – посоветовал Грэй. – Мы не можем просто так лишать свободы этих вечноживущих созданий, учитывая их неуязвимость и мстительность. Нужен повод. Если в Лондоне случится кровавое происшествие, и мы задержим виновных, обещаю, что отдам их в ваше полное распоряжение.

Такой ответ хоть и не полностью, но удовлетворил Рассела, и доктор уже намеревался попросить сэра Джеймса ещё об одной услуге, но замолк, едва успев открыть рот.

Навстречу им двигались две знакомые фигуры: профессор Юлиус Книпхоф, собственной персоной, и его внучка Ида Бильрот.

Старенький профессор, казалось, ростом едва превышал пять футов. Выглядел он куда моложе своих истинных лет ввиду отсутствия морщин на округлом лице. Седая окладистая борода торчала во все стороны, аккуратные очки с круглыми линзами скрывали маленькие цепкие глаза анатома. Книпхоф был полноват, что в сочетании с невеликим ростом делало его шарообразным. Старик шел, опираясь на трость в одной руке и локоть внучки в другой.

Ида Бильрот, сестра милосердия двадцати пяти лет, то и дело придерживала пожилого деда. В Лондон эта пышнотелая веснушчатая девушка с рыжими кудрями приехала в качестве его сиделки. Удивительно, что в родном Мюнхене, как слышал Джон Рассел, в подобных услугах профессор не нуждался ни от внучки, ни от кого-либо иного.

Поравнявшись, две компании объединились и продолжили прогулку вместе.

– Как провели день, профессор? – поинтересовался доктор Рассел.

– О, Джонни, мальчик мой, – восторженно произнёс Книпхоф и с нескрываемой теплотой в адрес любимого ученика поведал, – мы только что посетили Британский музей. Это просто восхитительно! Феноменально! Какие удивительные вещи там выставляют. Ты даже не представляешь, насколько ценные для медицинской науки предметы можно там отыскать.

– Профессор, – Грэй перевел внимание старика на себя, – мне бы хотелось с вами кое-что обсудить. Вы не против?

– Ну, что вы, – с неизменным баварским акцентом протянул старик, – мне тоже есть, что вам сказать.

Старшее поколение двинулось вперед, в то время как Рассел и фройляйн Бильрот учтиво от них отстали.

– Если вы не против, давайте присядем, – по-немецки предложила девушка, указывая на скамейку.

– Конечно, Ида, как скажите.

– А то я так устала. Дедушка любит долгие пешие прогулки, а я после них с ног валюсь. Мы, наверное, кругов десять обошли вокруг парка.

– Должен признать, у профессора отменное здоровье. В его годы подобная подвижность встречается крайне редко. Не иначе ваш дед задумал дожить до ста лет.

Девушка только устало улыбнулась.

– Как вам Британский музей, Ида? Было интересно?

– Весьма. Все такое… удивительное… – Тут она окончательно запуталась в собственных мыслях и словах. – Простите, я просто очень волнуюсь за дедушку.

– А что не так с профессором? – участливо поинтересовался Джон Рассел.

– Понимаете, он ведь очень любит свою профессию анатома, почти всю жизнь ей отдал. А теперь его редко допускают до вскрытий, только учебных, для студентов. Дедушке это очень не нравится, но ничего не поделать. Его считают слишком старым для практики.

– Но не преподавания, – заверил её Рассел. – Профессор просто кладезь знаний в своей области. От студентов его точно никогда не отстранят.

– Это так, – с грустью в голосе согласилась Ида, – просто… когда сегодня мы были в египетском зале музея, дедушка увидел там крючок… м-м… не знаю, как он точно называется, но это приспособление для бальзамирования. Им через нос вынимали мозг.

– Да-да, я понял, о чем вы говорите. Так это из-за него столько неподдельного восхищения?

– Именно. Дедушка остановился перед стендом с тем крючком и минут десять смотрел на него, будто досконально изучал. Я успела обойти весь зал, а он все стоял и стоял на одном месте. Я пыталась отвлечь дедушку, предложила посмотреть другие экспонаты, но он только отмахнулся и сказал, чтобы я ему не мешала. Потом он достал блокнот и начал зарисовывать тот крючок, тщательно, со всеми изгибами и, кажется, даже указал размеры. – Тяжело вздохнув, девушка заключила, – Я боюсь, как бы дедушка не задумал изготовить себе такой же крючок и опробовать его на ком-нибудь?

– Зачем?

– Из любопытства. Дедушка очень любопытный. Вы же знаете эту его любимую фразу: «Что не доказано эмпирически, то сомнительно». Может он сомневается, что тем крючком древние египтяне и вправду вынимали… – не закончив фразу, Ида взволновано спросила, – Как вы думаете, такой крючок можно сделать самостоятельно из проволоки?

– Не думаю. Скорее всего, не обойтись без литья.

Девушка понуро опустила голову.

– Хорошо. Постараюсь не подпускать дедушку к кузнецам. Хотя, он такой непоседа, может уйти из гостиницы без меня. А я ведь так за него волнуюсь.

– Не переживайте. Здоровье у вашего деда отменное, характер закаленный. В Лондоне ему ничто не угрожает. А вы, Ида, молодец.

– Ну что вы… – зарделась она.

– Это сущая правда, – продолжал осыпать её комплиментами Рассел. – Я ещё не встречал ни одной девушки или дамы, которая бы без всякой брезгливости говорила об извлечении мозга.

– Я ведь из семьи медиков, да и сама служу в госпитале. Чем меня может смутить анатомия человека?

– Вот это меня в вас и восхищает.

Развить эту мысль Джону Расселу не дали. Помахивая тростью, к скамейке приближался профессор Книпхоф, а чуть позади за ним еле поспевал сэр Джеймс.

– Джонни, мальчик мой, – жизнерадостно обратился к нему профессор, – скажи мне, где в этом городе можно найти хорошую кузницу?

4

Первым, кого встретил Джон Рассел в штаб-квартире Общества на следующий день, был вездесущий Хьюит Стэнли.

– Скажите, доктор Рассел, – нервно поправив очки, начал молодой человек, – это ведь вы семь лет назад осматривали в Ист-Энде места преступлений Джека-Потрошителя?

– Нет.

Ответ немало удивил Стэнли, ведь он располагал совершенно другими сведениями.

– Как нет?!

– Я не был на месте убийств, – пояснил доктор, – а просто присутствовал в морге на осмотре трупов.

– Так вот оно что… И что же вы там увидели?

– Немногое, Стэнли. Я ведь в тот год только получил диплом врача и ещё не успел зарекомендовать себя как специалист. Так что, мне как практиканту доверили только стоять и смотреть, что делают старшие коллеги.

– И что вы увидели? – спросил Хьюит.

– Тела умерших женщин, – бесстрастным голосом ответил ему доктор Рассел, – каждая с перерезанным горлом и выпотрошенными внутренностями.

– А что с кровопотерей?

– А сам-то ты как думаешь, много крови вытечет из перерезанной сонной артерии?

– Я понял, – кивнул Хьюит Стэнли. – А что насчет кровопийства?

– Кровопийства? Его следов я не заметил.

С этими словами доктор Рассел посчитал, что сказал всё необходимое, и хотел было удалиться, но новобранец Стэнли и не думал заканчивать с расспросами:

– Как это не заметили? Но ведь перерезанное горло?..

– Горло, – согласился доктор и тут же парировал, – И что? Всю кровь в достаточном количестве полисмены обнаружили растекшейся на месте преступления. Никто её не пил.

– Но как же так? – недоумевал Хьюит, запустив пятерню в светлые волосы.

– Послушай, Стэнли, Общество в тот год просто проверяло подозрительные убийства на причастность к ним белых кровопийц. И их в Ист-Энде точно не было. Был только психопат-потрошитель, которого так и не нашли.

На этом Рассел оставил недоумевающего Стэнли одного посреди коридора. Но вскоре в здании появился полковник Кристиан, что было безусловной удачей. Полковник частенько пропадал из штаба то ли по поручениям сэра Джеймса, то ли по личным делам. У него-то Хьюит Стэнли и начал вызнавать о причинах возобновления следствия по делу Джека-Потрошителя.

– Я понятия не имею, – отмахнулся от Стэнли полковник, на ходу приглаживая слегка вьющиеся волосы, – ты же сам позавчера слышал, что я обо всем этом думаю. Да, наш доктор Рассел признал, что кровопийств не было. Всё, на этом для меня дело Джека-Потрошителя закрыто ещё семь лет назад.

– Но почему же сэр Джеймс захотел все перепроверить? Значит, доктор Рассел что-то упустил?

– Вот и спроси об этом у сэра Джеймса и доктора Рассела.

– Прошу вас, – едва не взмолился Хьюит, – полковник, помогите мне и Тому.

– Стэнли, – мужчина недобро посмотрел на молодого человека сверху вниз, – я, по-твоему, для того отказался от проверки этого дела, чтобы вновь к нему вернуться?

– Но ведь в Обществе мы все делаем одно дело.

Полковник недовольно передернул усами, но доводу Стэнли внял. Через пять минут вдвоем они вошли в комнату, где среди разложенных листов с визой Скотланд-Ярда, ничего не делая, прохлаждался Томас Вильерс. Чуть не свалившись со стула, на котором раскачивался, он тут же принялся с умным видом перекладывать бумаги из одной стопки в другую.

– Ну, что вы успели наработать? – громыхнул полковник, от чего Стэнли спешно затараторил:

– Мы имеем шесть убийств женщин. Всех их объединяет профессия, а именно проституция, и что все они были убиты ножом. У четырех извлечены различные органы, остальных двух Потрошитель просто порезал.

– Потому что не успел расчленить, – лениво прокомментировал Томас Вильерс.

– Способ убийства, это одно, – кивнул полковник, – лучше посмотрите, кого он убивал.

– Проституток.

– Их возраст, Вильерс, их внешность, вот о чём я говорю. Вы хоть обнаружили эту закономерность?

Хьюит Стэнли лихорадочно стал искать в завале бумаг свои записи и, найдя их, прочел:

– Вот. Марте Тэбрем было около 35-и, Мэри Николс – 44, Энни Чапмен – 47, Элизабет Страйд – 45, Кэтрин Эддоуз – 43, Мэри Келли – 23.

– Всем около сорока лет и больше, – кивнул полковник. – Всем кроме Мэри Келли. Теперь вы понимаете, к чему я веду?

– Нет, – хором признались молодые люди.

Полковник недовольно глянул на них и требовательно произнес:

– Тогда посмотрите на рост тех женщин, цвет волос, телосложение. Всё ведь указано в протоколах вскрытия. Давайте, работайте.

После получаса сверки документов и переписи данных, Хьюит с Томасом смогли выявить то, что от них ожидал полковник.

– Все те женщины были чуть выше пяти футов, низкорослые, – заключил Стэнли, не отрывая близоруких глаз от бумаг. – Кроме Мэри Келли, она существенно выше.

– Волосы? – в нетерпении вопросил полковник.

– Они шатенки, все кроме…

– Дай угадаю, – с наигранным изумлением предложил полковник Кристиан. – Все, кроме Мэри Келли.

– Да, она блондинка. – Хьюит Стэнли и сам был удивлен, почему Мэри Келли так сильно выбивалась из общей картины, но никак не мог понять, что же в ней было такого особенного.

– Из чего можно сделать вывод что… – мужчина сделал многозначительную паузу, дабы дать подопечным самостоятельно подвести итог.

– … что внешность жертвы не имела значения для Джека-Потрошителя, – тут же заключил Томас Вильерс.

– Или Мэри Келли в этом списке лишняя. – Такое предположение Хьюита Стэнли немало удивило его приятеля, и вызвало одобрительную улыбку полковника Кристиана. – К тому же она единственная, кто был убит в собственной комнате, а не на улице как остальные.

– Что, и вы так считаете? – обескуражено посмотрел на полковника Томас.

– А почему нет, Вильерс? Вспомни то время: уже три месяца по Ист-Энду разгуливает убийца, прозванный Джеком-Потрошителем, и охотится на публичных женщин. Все в Лондоне об этом знают, все газеты только об этом и пишут. Если бы кому-нибудь внезапно понадобилось убить проститутку, которая, к примеру, шантажирует его, что бы этот гипотетический убийца сделал? Отравил её? Задушил? Или бы поступил умнее и коварнее, исполнив убийство в стиле небезызвестного каждому лондонцу Джека-Потрошителя?

Хьюит Стэнли был восхищен таким ходом рассуждения, не понимая только, почему семь лет назад полиция сама до этого не додумалась. Да и сам он отчего-то не сумел разгадать загадку Мэри Келли ещё вчера.

– Но истинный убийца Келли, – продолжал полковник, – знал о злодействах неизвестного только из газет, а не полицейских отчетов, потому и не учел самого главного – Джек-Потрошитель убивает на улицах 40-летних приземистых темноволосых женщин, а не светловолосых высоких девушек в их комнате. Просто во всем виноваты газеты. Когда все они кричат о Джеке-Потрошителе, невольно представляются реки крови, искромсанные тела и разбросанные по углам куски мяса.

Томас невольно поморщился.

– Что Вильерс? А ведь именно так и выглядела комната Мэри Келли, разве нет?

И Стэнли подтвердил: убийца вынул из тела девушки все органы кроме мозга.

– Но ведь ничего подобного не было ни с одной предыдущей жертвой, – и дальше рассуждал полковник. – Потрошитель не уродовал лиц, не сдирал кожу и не срезал мышцы до кости. Его не интересовали легкие и сердце, только живот и гениталии. Даже исполнение разрезов наводило специалистов на мысль, что убийца профессиональный медик. Но как только убили Келли, подобные разговоры прекратились. Её буквально выпотрошили, по-настоящему, без всякого применения медицинских знаний, выпотрошили и освежевали как скотину.

– Но и на лице Эддоуз Джек-Потрошитель сделал разрезы, – дотошно возразил Хьюит Стэнли.

– Да, но это был отсеченный кончик носа и аккуратные, словно зарубки, надрезы век. Лицо Кэтрин Эддоуз не стало от этого изуродованным, и вполне поддавалось опознанию. А Мэри Келли опознали только как девушку, проживавшую в 13-ой комнате дома 26 по Дорсет-стрит. Её тело сбило следствие с толку. Но никто в полиции и правительстве тогда не захотел признать очевидное – помимо неуловимого Джека-Потрошителя, по Лондону разгуливает ещё один безжалостный убийца.

– И убийство Мэри Келли ошибочно приписали Джеку-Потрошителю, – без энтузиазма в голосе проговорил Вильерс.

– Согласись, – обратился к нему полковник, – когда хорошенькой девушке полосуют ножом лицо, в этом есть что-то глубоко личное. Так может поступить обиженный любовник, завистливая конкурентка, но не случайный клиент или Джек-Потрошитель, который ничего подобного раньше не делал и придерживался строгого плана действий, только для него характерного.

– Если и говорить об ошибочно приписанных жертвах, – вслед за полковником продолжил рассуждать Стэнли, – я бы исключил и Марту Тэбрем, первую из убитых.

Свои сомнения Хьюит объяснил по тем же пунктам, что применил полковник к Мэри Келли. А именно, Тэбрем была убита не на улице, а в тамбуре жилого дома. По возрасту она была немного младше сорока, а выглядела и того моложе. И судя по тому, что убийца нанес Тэбрем 39 ножевых ранений, его обида на проститутку была не мимолетной, а давней и жгучей, что не осталось сил терпеть. Даже если некоторые из ран и пришлись на живот и гениталии, то только по чистой случайности. Как и в случае с Мэри Келли убийца задел легкие и сердце, чего не было ни у Николс, ни у Чапмен, ни у Страйд с Эддоуз.

– К тому же, – добавил полковник Кристиан, – мне видится, что за личиной Джека-Потрошителя скрывается не один единственный психопат, а двое.

– Но почему? – нахмурился Вильерс.

– Потому что вдвоем легче управиться с убийством проститутки на ночной улице. Пока один скрупулезно режет живот и извлекает органы, другой поглядывает по сторонам, и следил, чтобы поблизости не показался случайный прохожий или полисмен. И если таковой появится, наблюдатель даст команду потрошителю скорее собирать вещи и уходить. Между прочим, когда убили Страйд, свидетели видели некоего убегающего человека с черным саквояжем, предположительно, медицинским. Без команды наблюдателя он рисковал увлечься копанием в чужом чреве и попасться в руки властям.

Воодушевленные новыми теориями, молодые люди наперебой стали предлагать свои догадки, зачем же Джеку-Потрошителю понадобилась почка Эддоуз, медные кольца Чапмен, и почему у Николс поврежден язык.

– Замечательно, – прервал их полковник и двинулся к двери. – Тогда зафиксируйте всё, о чём мы с вами говорили, и составьте отчет для сэра Джеймса. Посмотрим, что он на это скажет.

Как только полковник Кристиан покинул комнату, Томас недовольно обратился к Хьюиту:

– Ты понял? Белые кровопийцы, потрошители, слежки, погони… А мы с тобой всю жизнь за бумажками и просидим.