Текст книги "Свинцовый закат"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

11

На следующий день полковник Кристиан уговорил доктора Рассел познакомить его с коронером Северо-Восточного Лондона – уж очень полковнику хотелось взглянуть на тайного масона и основателя некоего Ордена своими глазами. Повод для знакомства был найден безупречный: явиться в морг на опознание безымянного тела.

– Не понимаю, полковник, зачем вам нужен доктор Весткотт. Он тихий мирный человек и не любит излишнего внимания к своей персоне. Чем он вас так заинтересовал?

– Видите ли, Рассел, тихие и неприметные люди зачастую оказываются не так просты, как хотят казаться. К тому же, вы, должно быть, в курсе, что дело Джека-Потрошителя передали Обществу на проверку. Может, доктор Весткотт любезно поведает мне что-нибудь о тех убийствах.

– Сомневаюсь, – тут же огорчил его Рассел, – в 1888-ом году доктор Весткотт ещё не был коронером.

Полковник недовольно потупил взор. Он-то уже успел представить, как семь лет назад коронер Весткотт с медицинским саквояжем в руке рыскал по тёмным улицам Лондона в поисках припозднившихся проституток, а когда находил их, то спешил убить несчастных и во славу темных сил распороть им брюхо. Зато на утро, когда тело убитых находила полиция, коронер Весткотт прибывал на место преступления и как-бы невзначай забывал описать в своих отчётах как минимум половину важнейших улик, после чего поимка Джека-Потрошителя сделалась невозможной. Но Рассел поспешил разрушить эту стройную теорию полковника. Теперь ему было понятно, что саботажа в расследовании ист-эндских убийств со стороны Весткотта точно не было.

Встреча с коронером всё же состоялась. Доктор Весткотт действительно оказался малоприметным человеком: говорил он тихо, будто чего-то стесняясь, и крайне нерешительно отвечал на вопросы. Теперь полковнику и вовсе было тяжело представить такого человека безжалостным убийцей проституток, тем более приносящим кровавые жертвы.

Доктор Весткотт любезно согласился лично сопроводить полковника к телу неизвестного утопленника. Стоило только полковнику увидеть раздувшееся посиневшее лицо мужчины средних лет, он поспешил заверить Весткотта, что по счастью, это не его брат. Полковник Кристиан собирался было завязать с Весткоттом разговор о нелёгкой ежедневной работе коронера в морге, но слова застряли в глотке, стоило ему услышать знакомый голос:

– А, это вы, молодой человек. Не слишком ли вы поспешили попасть в зал для аутопсии? С вашим-то ранением можно ещё немножко пожить.

Это был профессор Книпхоф. Ещё позавчера старик внимательно разглядывал разверзнутое чрево полковника, а теперь стоял у стола с мертвым телом и старательно засовывал в ноздрю покойника какой-то металлический прут.

– Как ваши успехи, профессор? – с участием поинтересовался коронер Весткотт.

– Увы, доктор, – произнёс Книпхоф, высовывая окровавленный кусок металла с налипшими на него кусками мозга, – технология требует доработки. Видимо придётся заказать кузнецу ещё один крючок, но на этот раз тоньше и с другим наконечником. Уже со вторым телом ничего толкового не получается.

Видимо, авторитет этого потомка Франкенштейна был настолько известен за пределами Баварии, что даже лондонский коронер без лишних слов отдавал ему на растерзание невостребованные тела в своём морге. Не имея желания оставаться рядом с профессором Книпхофом и лишней минуты, полковник поспешил распрощаться с Весткоттом и удалиться, но только для того, чтобы с безопасного расстояния дождаться, когда коронер покинет морг, и проследить, куда же он отправится.

Оказалось, что доктор Весткотт каждый вечер посещает один и тот же ресторан. Этим и воспользовался полковник, направив в один из дней в это заведение свою агентессу-соблазнительницу Софи Симс. Но отчего-то дела у девушки не заладились с самого начала, и уже через двадцать минут она покинула ресторан не в самом лучшем расположении духа.

Пригласив её сесть в кэб, полковник Кристиан поинтересовался:

– Как твои успехи, малышка Софи?

Девушка выдохнула и начала гневную тираду:

– Да он настоящий извращенец, твой доктор Весткотт! Он даже внимания на меня не обратил!

– Какой кошмар, – с наигранным сочувствием согласился полковник, – и куда только катится мир?

На самом деле ему было совсем не радостно слышать, что коронер Весткотт не попался на крючок по имени Софи. Это означало, что теперь расставлять ловушки на адептов Ордена полковнику придется куда искусней и с большей фантазией.

А Софи с досадой в голосе принялась рассказывать о своей неудаче:

– Я села за столик, что ты мне заказал, как раз напротив этого Весткотта. Я так на него смотрела, а он упорно делал вид, что не замечает меня, и даже отвернулся. Я не выдержала и подошла к нему, спросила, не тот ли он самый доктор Весткотт, о котором я так много слышала. Он был такой неразговорчивый. Я пыталась сделать все, чтобы его заинтересовать, а он только насупился и сказал, что не нуждается в моем внимании. Ну не нахал ли!? Я знаю такой тип мужчин. Либо его совсем не интересуют женщины, либо интересуют не женщины.

– Либо, – задумчиво продолжил полковник, – ты вела себя столь вульгарно, что Весткотт не решился пятнать свою репутацию знакомством с тобой.

Софи скорчила недовольную гримасу:

– Я не идиотка, Фред, и знаю, как и с кем себя вести. А у этого доктора, оказывается, была встреча.

– С кем?

– Каким-то молодым человеком. И ты будешь мне доказывать, что доктор не извращенец, раз променял меня на него?

Полковник лишь отмахнулся от её колкостей и требовательно спросил:

– Ты можешь описать мне этого молодого человека?

Софи нервно передернула плечами:

– Не самый приятный тип.

– Почему?

– Он так на меня смотрел… Будто хотел не только моего тела, но и душу, не меньше.

– Смотрел, говоришь? – в задумчивости повторил полковник. – А теперь ты смотри.

– Куда? – не поняла она.

– На дверь ресторана. Скажешь, когда он выйдет.

За час ожидания в тесном кэбе Софи вся извелась, полковник же сохранял подчеркнутое молчание и спокойствие.

Наконец, сотрапезник коронера Весткотта покинул заведение. Ничего необычного в его фигуре полковник не увидел – обыкновенный долговязый и сутулый брюнет в пенсне, лет 25–30. Поймав кэб, он поехал на юг в сторону Темзы, и полковник тут же велел извозчику ехать следом. Конечным пунктом этого преследования оказался паб «Старый чеширский сыр».

– Сдаётся мне, – заметил полковник Кристиан, – что твоя будущая жертва – писатель.

– С чего ты так решил?

– С того, что этот паб прозвали приютом литераторов. Может имена Теккерея, Шелли и Диккенса тебе что-нибудь да скажут.

– Так мне идти за ним? – в нетерпении спросила Софи.

– Если хочешь получить ставку за доктора Весткотта, то да. Узнай, кто этот человек, его имя, где служит, где живет.

– Ну, это не сложно.

– И ещё, самое главное, узнай, какие у него дела с доктором Весткоттом. И я тебя прошу, не веди себя подозрительно.

– Да за кого ты меня принимаешь? – обиделась Софи, – я тебе не какая-нибудь дилетантка.

– Вот и иди, малышка, – произнёс полковник, открывая дверь кэба, – завтра расскажешь о своих успехах.

Софи вспомнила пронизывающий взгляд незнакомца, и оттого мурашки пробежали по телу. Она не горела желанием вновь ощутить на себе инфернальный взгляд тех карих глаз. Не то, чтобы Софи было страшно, но любопытство не настолько превалировало над благоразумием, чтобы она спешила попасть в лапы таинственного искусителя.

Софи вошла в паб, но незнакомца там не оказалось. Официант любезно рассказал за небольшое вознаграждение, что интересующего её молодого человека зовут Биллиам Йейтс, он поэт и сейчас заседает в «Клубе рифмачей» в комнате на втором этаже.

С полчаса Софи одиноко просидела в углу, силясь не привлекать к себе внимание посетителей, что жаждали развлечений в столь поздний час. Она только и делала, что уговаривала себя не сорваться с места и убежать прочь, ведь Фред Райли не оценит её малодушие.

Софи и не заметила, как поэт спустился по лестнице и подошел к ней. Стоило ему сесть за её столик, как Софи невольно обернулась и встретила тот самый завораживающий взгляд. Преломленное сквозь линзы пенсне, его магнетическое воздействие словно приумножилось, не позволяя отвести глаз и произнести хоть слово. Прошла то ли вечность, то ли пара секунд, прежде чем поэт произнёс:

– Я знал, что ты придешь.

– Правда? – еле слышно прошептала Софи.

– Я этого хотел, так и случилось.

Софи не заметила, как исчезли голоса и звон бокалов вокруг, как интерьер паба сменился на темную меблированную квартиру – карие глаза не отпускали её волю. Чужие руки расстегивали платье, и Софи послушно помогала. Легкое дыхание абсента дурманило помутившийся разум, а прикосновение обнаженного тела подавляло всякое желание к отпору.

Его длинный ноготь на правом мизинце впивался в кожу девушки и скользил словно лезвие тупого ножа по спине к ягодицам, а после краткой передышки снова впивался в грудь и бедра, почти до крови. Но Софи было всё равно, она не замечала боли, все её ощущения сжались в ожидании чего-то волшебного, почти забытого. Подобное она испытывала давным-давно и только с соседским парнишкой Эдди, в которого влюбилась без памяти, будучи совсем неопытной девчушкой. Теперь ей казалось, что это Эдди обнимает её и вновь овладевает её телом, но на сей раз не шепчет на ушко глупых нежностей. Но вслед за вспышкой наслаждения пришла пустота, а ощущение, что Эдди рядом, бесследно пропало.

Рядом с Софии лежал не он, а Биллиам Йейтс – полные губы, едва заметный шрам на левой щеке, темные волосы пристали к влажному лбу, грудь вздымалась ровным дыханием, а глаза оставались закрытыми. Стоило только Софи спросить саму себя, что она тут делает, как разум пронзило имя Фреда Райли, и чары словно спали.

Оглядев комнату и наметив места поисков, девушка аккуратно накрыла спящего мужчину одеялом с головой и соскользнула с кровати.

Теперь она ругала себя, что не уличила момент и не подсыпала ему снотворное в выпивку. Но выпивки он не предлагал. Всё случилось слишком поспешно, и теперь ей нужно было действовать осторожно, пока он не проснулся.

Софи внимательно осмотрела книжный стеллаж, но ничего похожего на письма там не обнаружила, лишь типографские книги. На письменном столе в беспорядке лежали исписанные стихами листы, но и они её не заинтересовали. В ящиках стола также не нашлось ничего стоящего внимания.

Но один из ящиков оказался заперт, и Софи не стала утруждать себя поисками ключа, а просто открыла замок шпилькой из помятой прически, как делала это не раз в других домах. Внутри оказалось то, что она искала, но не письма от разных адресатов приковали её внимание. Тетрадь с датированными заметками – вот что удивило Софи и даже напугало, ведь то был дневник, но дневник необычный.

«Я, Daemon Est Deus Inversus, брат Ордена Золотой Зари и Младший Адепт-Ревнитель Ордена Рубиновой Розы и Золотого Креста, продолжаю вести записи своих магических практик».

Одно поминание нечистого, хоть и непонятно в каком контексте, заставило Софи содрогнуться. Она взяла чистый лист бумаги и спешно начала копировать для Фрела содержимое тетради мелким убористым подчерком.

«14 ноября 1895 года, четверг, 09:05 вечера

Сегодня я продолжил опыты с созерцанием посредством духовного зрения. Как и положено, я облачился в одеяние Адепта и, вооружившись пентаклем, созерцал Таттву Земли три минуты. После я перенес взгляд на белый лист, где отчетливо проступил образ тёмного контура квадрата. Постепенно боковые стенки квадрата сжались, а его образ стал пропадать. Когда я закрыл глаза, то увидел мерцающий фиолетовый прямоугольник. Усилием собственного воображения я заставил его увеличиться в размерах и принять форму врат. После я вошел в эти врата, на сей раз беспрепятственно, и они затворились за мной. Я был внутри стихии Земли и ощущал, как мое астральное тело плывет в ней, а тело физическое осталось где-то позади. Мне стало тревожно, и я понял, что настало время возвращаться. Когда я прошел обратно через врата, то почувствовал, как они затворились за мной. Моя правая нога судорожно дернулась, и я вновь очутился в своем физическом теле. Только тогда я открыл глаза и сделал эту запись. С полчаса сохранялись ощущения головокружения и легкого озноба».

Прочитанное показалось Софи пьяным бредом, но Фред ей платил не за то, что она думает, а за то, что переписывает.

«18 ноября 1895 года, понедельник, 3:32 дня

Сегодня был в читальном зале Британского Музея, около трех часов занимался над «Ключом великих таинств» Элифаса Леви. Встретил сестру S.S.D.D., за штудиями истории древнеегипетских культов. Удивительно, но наставляет её в этом главный хранитель отдела египетских древностей собственной персоной.

22 ноября 1895 года, пятница, 5:32 вечера

Сегодня я вновь практиковал созерцание посредством духовного зрения, но смог подняться на новую ступень проекции. После прохождения врат я оказался в поле, бескрайнем и пожухшем. Стоило мне провибрировать имена Адонаи, Аурииля и Форлака, как картина переменилась, краски стали ярче, и всё будто ожило. На горизонте появились холмы и курганы, как в Слайго, но ещё выше, травы стали сочнее, цветы насыщеннее. Каменная дорога вела на вершину холма, и я ступил на неё. Поднявшись на вершину, я ощутил присутствие незримых существ и понял, что одно из них приближается ко мне. Но никто так и не явился в зримом образе, и мне стало одиноко. Внизу под холмом раскинулось снежное поле, и, спустившись туда, я заметил, как по тонкому насту ходит изможденного вида мужчина. Он с тоской взирал на холм и постоянно оглядывался вокруг себя, будто что-то потерял и никак не мог найти. Я обрадовался, что, наконец, встретил хоть кого-то в астральном мире, но не знал кто передо мной: человек, элементаль в человеческом облике, или некая сущность. Я попытался с ним заговорить, спросив, что он ищет, и мужчина ответил, что от него уполз питон. Я поинтересовался, что же змее делать на снегу, но он отмахнулся и, словно я ему мешаю, сказал, что нужно следовать на север. Оглянувшись по сторонам, я заметил, что у основания холма есть вход в пещеру, и мне захотелось подойти ближе к нему. Я долго вглядывался в черноту коридора, но так ничего и не увидел. Вдруг меня охватила дрожь, будто ледяной ветер пахнул из подземелья. Я явственно ощутил, что это вход в другой мир, наподобие сида, и, войдя внутрь, я пройду инициацию и окажусь на новом уровне посвящения. Силой воли я заставил себя побороть животный страх и ступить вперед. Я сделал ещё пару шагов, но не увидел ничего кроме тьмы. Внезапно перед моим лицом возникло зеленое свечение. Оно втягивало в себя, я сопротивлялся его силе, как мог, но мое тело ещё больше скручивало, а в ушах стоял лязг металла. Ощутив толчок, словно удар по затылку, я вернулся в физическое тело. Ещё четверть часа я чувствовал давление в висках, будто невидимый обруч сдавливает мне голову. После, все неприятные ощущения прошли».

Одеяло на кровати зашевелилось – Биллиам просыпался. Прежде чем он стянул покрывало с лица, Софи успела привести рабочий стол в порядок: вернула тетрадь на место, закрыла ящик, а исписанные листы сложила и спрятала в потайном кармане платья, что в беспорядке валялось возле кровати.

Девушка успела забраться обратно в постель, и Биллиам, почувствовав движение, тут же открыл глаза. Магия между ними вновь вспыхнула дьявольским огнём.

– Ты ждала меня?

– Да… – заворожено ответила девушка, гадая, из какого же далекого путешествия он только что вернулся.

12

В рабочем кабинете главы Общества кипели нешуточные страсти. Джеймс Грэй с досадой вопрошал у полковника Кристиана:

– Когда появятся хоть какие-нибудь сведения об Ордене? Уже неделя прошла, а мы до сих пор не знаем о нём ничего нового. Почему?

– Как вам известно, – спокойно произнёс полковник, – я предпринял кое-какие действия в северном под-Лондоне…

– Известно, – прервал его сэр Джеймс. – А вам известно, что я по этому поводу думаю. Что вы ещё намерены делать?

– В ближайшие пару дней я получу информацию от своего агента.

– Какого ещё агента, полковник? Вам что, не хватает людей для работы? – Грэй глянул на Стэнли и Вильерса, что сидели в стороне, и вопросил, – А чем, позвольте узнать, вы заняли молодых людей?

– Ничем, – откровенно признался полковник.

– И почему же? Что такого может ваш агент со стороны, чего не могут служащие нашего Общества?

Полковник невольно улыбнулся:

– Поверьте, сэр Джеймс, будет лучше, если служащие Общества останутся в стороне от подобного рода деятельности.

– Я вас решительно не понимаю, – признался Грэй и обратился к племяннику. – Томас, что вы выяснили с Хьюитом?

– По поводу чего? – поинтересовался полковник.

Стэнли поспешил ответить сам:

– Мы узнали имена и местопребывание трёх учредителей Ордена.

– Помнится, несколько дней назад ты сам говорил, что одно это знание нам ничего не даст.

– Вам что, – изумился Томас Вильерс, – совсем не интересно?

Полковник не стал ввязываться в спор и доказывать, что сплетни делу не помогут, а только спросил:

– Ну и где нам искать этих трёх учредителей?

– Одного в Лондоне, другого в Париже, третьего на кладбище в Виллесдене.

– Замечательно, – мрачно заключил полковник. – С покойника и спроса меньше. Кстати, кто он?

– Доктор Уильям Роберт Вудман, – заучено отчеканил Хьюит Стэнли, – он умер в 1891 году, через три года после возникновения Ордена.

– Что-то быстро.

– Так ему и было 63 года.

– А что на счёт его медицинских подвигов?

– Он был полицейским хирургом в Сток-Ньюнгтоне, но к 1888 году оставил практику и занялся садоводством.

– Чем занялся? – недоверчиво переспросил полковник.

– Садоводством, – смущенно повторил Хьюит Стэнли, поправив очки на переносице. – Он организовывал цветочные выставки после того как унаследовал от своего дяди оранжерею. Королевское Общество Садоводов даже установило мемориал на кладбище в его честь.

– Занимательные факты. И что нам с ними делать?

Никто не ответил полковнику, но сэр Джеймс решил поделиться информацией, которой располагал единолично:

– Вудман был масоном высокой степени посвящения, одно время даже занимал пост верховного мага в Обществе Розенкройцеров Англии. Большой был знаток каббалы и иврита, серьёзно изучал алхимию и историю Древнего Египта.

– А вы откуда всё это знаете? – изумился Вильерс.

– У меня свои источники. И будь любезен, не спрашивай меня о них.

– От чего же умер Вудман? – поинтересовался у Грэя полковник.

– Этого я не знаю, – признался сэр Джеймс. – Могу сказать только, что болезнь была внезапной и скоротечной.

– Ладно, а что там с доктором Весткоттом?

Стоило только полковнику произнести это имя, как три пары глаз удивленно уставились на него.

– Что? – не понял он реакции коллег. – Уж имя коронера Северо-Восточного Лондона я в состоянии узнать и сам.

– Он потомственный врач, – опомнившись, продолжил свой рассказ Стэнли, – должность коронера занял после того, как написал научную работу о суициде. Репутация его кристально чиста: не злоупотребляет алкоголем, не заключает пари, как примерный семьянин не замечен в обществе сомнительных женщин, из развлечений предпочитает только бильярд и шахматы.

– Я и не удивлен, – признался полковник, силясь не выдать собственного разочарования.

– Сейчас ему 47 лет, – продолжал Хьюит Стэнли, – стало быть, в 1888 году было 40. Странно, но свидетели, которые видели скрывающегося с места преступления Джека-Потрошителя, описывали его как мужчину 35–40 лет с медицинским саквояжем.

– Нужно иметь это в виду, – заключил сэр Джеймс. – Доктор Весткотт опытный медик, который может профессионально извлечь органы из тела за считанные минуты.

– Недавно и я встречался с опытным хирургом и его всезнающим дедом, – насмешливо заметил полковник Кристиан. – По мне, так эти двое тоже весьма подозрительная парочка. Вы ничего не слышали о кровавых преступлениях и трупах без печени в… Баварии, кажется?

– Полно вам, полковник, – отмахнулся Грэй. – Вы сами виноваты в своих злоключениях.

– А что за хирург из Баварии? – заинтересовался Стэнли.

– Будешь много ездить по подземной железной дороге, тоже узнаешь, – осадил его сэр Джеймс. – Мы сейчас говорим о коронере Весткотте. Я считаю, что мы должны учитывать и его связи в полиции. Всё-таки, ни одно из ист-эндских убийств так и не было раскрыто, а Джек-Потрошитель до сих пор не пойман.

– И что? – пожал плечами полковник. – Весткотт вступил в должность всего несколько лет назад. В 1888 году он не служил коронером.

Разговор пришлось прервать, когда неожиданно для всех присутствующих, в кабинет без стука вошла изысканно одетая дама лет 30-и. Одарив Стэнли и Вильерса обезоруживающей улыбкой и не обратив ни малейшего внимания на полковника, она присела напротив удивленного сэра Джеймса.

– Сэр Джеймс Грэй, не так ли? – с милой улыбкой вопросила голубоглазая шатенка. – И я нахожусь в Обществе по изучению проблем инженерной геологии?

– Всё верно, – подтвердил Грэй.

– Тогда, думаю, вы мне поможете, – уверенно произнесла дама.

– Боюсь, – тут же возразил ей сэр Джеймс, – вас ввели в заблуждение, посоветовав обратиться к нам.

Эту заученную фразу Грэю приходилось произносить не часто, ведь посторонние посетители в штаб Общества забредали редко и, как правило, интересовала их инженерная геология, о коей ни сэр Джеймс, ни кто-либо ещё из служащих не имели ни малейшего представления.

Вторая фраза в такой беседе обыкновенно сводилась к ненавязчивому выпроваживанию нежданного визитера прочь из штаба, но на сей раз сэр Джеймс не сумел сказать и слова очаровательной незнакомке.

– Нет-нет, – тут же прощебетала дама, – я точно знаю, именно вы мне и нужны.

– Для чего же, позвольте узнать? – обескуражено вопросил Грэй.

– В ближайшее время я планирую переехать в Лондон и крайне рассчитываю на ваше содействие.

– Содействие в чём?.. – продолжал удивляться настойчивости дамы Джеймс Грэй. – Простите, я так и не расслышал вашего имени.

– Пусть будет, Кейтлин Сибил Эллиот.

– Что значит, «пусть будет»?

– Просто, – невинно похлопав ресницами, пояснила она, – я ещё не решила, какое имя для Лондона лучше выбрать. Может, Патрисия Кэрол Форд?

Сэр Джеймс неприязненно отстранился от гостьи:

– Если вы шутите, то ваш юмор мне не понятен.

– Что тут непонятного? – Вмиг женщина сменила тон на более жесткий и произнесла – Я пришла к вам за разрешением на проживание в этом городе.

– Да с чего вы решили, что это зависит от меня? – в негодовании вопросил Грэй. – Я ведь не министр. Мне абсолютно все равно кто приезжает и уезжает из Лондона. Это совершенно меня не касается.

– Это вы сейчас так говорите. А потом вы заявитесь ко мне в дом и начнете с пристрастием допрашивать всех моих гостей, не пила ли я их кровь без их же согласия.

Молодые люди, до того слышавшие о кровопийцах, как подземных, так и наземных, только из рассказов служащих Общества, впервые увидели одну из них воочию. И, не сказать, что они были к этому готовы.

– Так вы?.. – едва пролепетал Стэнли.

– А вы разве не поняли? – недовольно воззрилась на него дама. – И чем вы только занимаетесь в вашей конторе?

Ни Стенли, ни Вильерс не нашлись с ответом, зато полковник уверенно произнес:

– Основная сфера наших интересов – подземелья города.

– Будьте уверены, – нервно передернув плечами, заверила она, – я не собираюсь туда спускаться. Я просто хочу пожить в Лондоне некоторое время.

– Почему именно здесь? – наконец спросил сэр Джеймс.

– Просто каждые 10 лет я привыкла менять имена и страны, чтобы всякий раз начинать жизнь с чистого листа. Эта вечная молодость доставляет столько хлопот, вы бы только знали… Так вот, за последний век я сменила столько европейских стран и городов, что теперь мне постоянно встречаются мои постаревшие знакомые из прошлых жизней. А моя молодость вызывает столько неприятных вопросов с их стороны… Поэтому я решила, что пора покинуть Континент и перебраться в Британию, где меня мало кто знает. Я слышала, что в Лондоне жизнью вечноживущих всецело распоряжается ваше Общество. Мне бы не хотелось быть с вами в ссоре, потом я лично явилась к вам известить о своём приезде, чтобы в дальнейшем между нами не возникло никаких недоразумений.

– Каких, например?

– Я слышала, как один мой сородич попал в поле зрения вашего Общества и больше его не видели дальше этого острова. Я не хочу стать такой же пленницей.

Сэр Джеймс Грэй хотел было возразить и опровергнуть столь тяжкое обвинение, но полковник Кристиан, рассмеявшись, его опередил:

– Не преувеличивайте, мадам, за свою неволю я получаю достойный гонорар.

Тягостное молчание в кабинете прервал изумленный женский возглас:

– Так это вы Старый Секей?

– Именно, – признал полковник. – И заверяю вас, в Обществе я состою на постоянной службе уже 33 года и вполне добровольно.

– Столько лет? И вам не надоело? – искренне поинтересовалась она.

– Что поделать? Мне не суждено обладать вашими талантами… Семпрония, если не ошибаюсь.

– Не ошибаетесь, – завороженно произнесла дама. – Значит, вы знаете, кто я?

– Кто же вас не знает? – пожал плечами полковник. – Восхитительная Семпрония – похитительница мужских сердец и капиталов. Любительница театров, поэзии и философии. Прекрасная, умная собеседница и щедрая меценатка. Молва о вас идет сквозь века ещё со времен Цезаря. И именно поэтому, будь моя воля, в Лондон бы вас я не пустил.

Ошеломленная таким заявлением от, казалось бы, собрата, Семпрония возмущенно вопросила:

– Это почему же?

– Да потому что вы всегда оставляете за собой шлейф разорений, нервных срывов и разбитых семей. Вы роковая женщина, Семпрония. Не удивлюсь, если и Рим пал не без вашего участия.

– Рим велик и поныне, – желчно бросила она в ответ. – А вы именно такой бестактный солдафон, каким вас и описывают.

Полковника её искорки гнева только раззадорили:

– Вы уже подобрали первую жертву собственных чар? На какие средств собираетесь существовать?

– Пусть вас не волнует источник моих доходов. Тем более, я ещё не определилась, кто им будет.

Полковник после такого уточнения только рассмеялся, на что Семпрония ещё больше разозлилась, что было заметно по нервно сжатым губам и часто вздымающейся высокой груди.

– Мисс Семпрония… мадам, – замялся сэр Джеймс, не понимая как правильно обратиться к обиженной гостье, – как глава Общества я обязательно рассмотрю вашу просьбу…

– А стоит ли? – фыркнула она в сторону полковника. – Ваш адъютант не слишком-то ко мне расположен.

– И все же, решения здесь принимаю я, а не полковник Кристиан.

– Полковник Кристиан, – желчно просмаковала Семпрония каждое слово, – какое безвкусное прозвище, особенно для вас, граф.

– Посмотрим, – беззлобно ответил полковник, – что выберите себе вы.

– Я всегда выбираю свободу.

– Не пускайте никому насильно кровь и не пускайте по миру своих поклонников – вот и всё, что вам нужно для её сохранения.

– Мне необходимы гарантии.

– В таком случае, вы поздно о них вспомнили, явившись сюда.

Сэр Джеймс поспешил спросить обескураженную таким заявлением даму:

– Хотите официальное подтверждение своей безопасности?

– Было бы неплохо, – повернувшись к нему, произнесла Семпрония.

– Я обязательно подумаю, как нам прийти к согласию. Просто вы первая, кто обратился к нам с подобной просьбой.

– Первая? Тогда, конечно, подумайте и скажите ваше решение. – На этом гостья поднялась с места и, направляясь к двери, произнесла, – Учтите, обычно не мужчины отказывают мне, а я им.

– Где же вас искать, прекрасная Семпрония? – с наигранной улыбкой поинтересовался полковник.

Она спешно вынула записку и швырнула её на стол.

– Приходите, инспектируйте.

– В Брук-Грин? – уточнил полковник, читая текст и не без ехидства добавил, – Кто бы сомневался.

Поцокав каблучками до выхода, Семпрония обернулась к полковнику, чтобы с обидой в голосе произнести:

– То, что я пью молодую кровь, ещё не делает меня чудовищем. Я никогда никого не убивала в отличие от вас, граф.

На этом Семпрония хлопнула дверью, и в кабинете наступила тишина. После минутного пребывания в тяжких раздумьях, сэр Джеймс, не скрывая возмущения и удивления, обратился к полковнику:

– Нет, вы слышали что-нибудь подобное ранее? Просить у нас разрешения на проживание в Лондоне! Никогда такого не было.

– Семпрония умная и прагматичная женщина, – пояснил полковник Кристиан, – хоть по ней этого сразу и не скажешь.

– Так вы знаете её? – тут же не скрывая интереса, приступил к расспросам сэр Джеймс. – Что это за особа?

– Она гетера.

– Гетера? Это ведь что-то не совсем нравственное…

– Она не проститутка, нет. Всего лишь профессиональная содержанка. Выбирает платежеспособный объект, позволяет ему себя любить, и время от времени развлекает его беседами о философии, науке и искусствах. Не самый изощренный способ красиво жить, но с её вечной молодостью и хорошим вкусом он весьма эффективен.

– Вы знали её ранее?

– Нет, что вы, просто был много наслышан. Может, вы и не обратили внимания, но на её плаще была брошь в виде сирены. Это символ гетер.

– Сирены? Как те, что в «Одиссее»?

– Они самые. Обычно эти полуженщины-полуптицы символизируют искушение мужчины чувственными соблазнами. Но древние греки считали сирен злобными тварями, желающими испить человеческой крови. Хотя, в Риме сирены были всего лишь символом музыкального искусства. А Семпрония очень ценит все искусства.

– Да, эта брошь подходит ей при всех толкованиях. Так она настоящая римлянка, или это всего лишь слухи?

– Так о ней говорят, – пожал плечами полковник, – и она этого не отрицает. Стало быть – римлянка. Если вы позволите, я пойду. Хочу удостовериться, что наша гостья ничего не напутала с адресом.

– Идите, конечно. Только не переусердствуйте. Всё-таки, пока она ещё ничего не натворила.

– Вот именно, что пока.

Стоило полковнику Кристиану выйти за дверь, как молодые люди, до того притихшие в сторонке, налетели на сэра Джеймса с расспросами.

– Как же это? Она ведь спутала полковника с кем-то, а он ей подыграл? Не может в Обществе служить кровопийца? Ведь не может же! Да и полковник совсем не похож…

– А на кого он похож? – строго вопросил их Джеймс Грэй, но ответа не последовало. – Лично для меня он похож на самого себя 20-летней давности – ни на миг не постарел.

– Но, почему же нам ничего не сказали?

– А это был экзамен, как скоро вы догадаетесь. Считайте, что вы его не сдали.

– Но ведь это неправильно, дядя, – настаивал Томас Вильерс. – Как же вечноживущий кровопийца может служить против своих сородичей? Рано или поздно, он всё равно станет им подыгрывать и…

– А ты, племянничек, – резко оборвал его сэр Джеймс, – вижу, так и не понял предназначение Общества. Мы ни с кем не боремся, потому что не способны. Мы только держим в узде и ищем способы мирного сосуществования. Подумай, если до тебя так и не дошло, что может простой смертный сделать против вечноживущего бессмертного существа, так на нас похожего, что не отличить, но пьющего только нашу кровь? А что они могут сделать против нас, если захотят? – Грэй выдержал паузу, чтобы Вильерс осмыслил его слова, и продолжил. – Может, человек и привык считать себя венцом природы, но мы как посвященные в тайны кровопийского мира должны понимать, это относится только к человеку вечноживущему. Он высший хищник, и только наша кровь его пища. Стало быть, мы его добыча и ничего с этим не поделать. Другое дело как к этому относятся сами кровопийцы. Обычно они содержат своего дарителя крови, холят и лелеют его и берут не больше стакана крови в полмесяца. Есть те, кто кровь просто покупает, без всяких обязательств. А есть и другие, кому хочется пить и убивать. Вот их-то боятся и презирают не только простые смертные, но и, уж поверьте, добропорядочные вечноживущие. Они не для того поднимались из своих подземелий, привыкали к солнцу и вновь обретали краски лица, чтобы и их считали кровожадными душегубами. В конце концов, когда-то и вечноживущие были смертными, и они знают нашу природу как свою собственную, и даже лучше.