Текст книги "Свинцовый закат"

Автор книги: Антонина Ванина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

40

Покинув дом семейства Стэнли, полковник Кристиан намеревался вернуться в штаб Общества, пока не заметил, как навстречу ему шёл профессор Книпхоф.

Старичок бодро шагал по тротуару, и вместо привычной трости в руке он держал длинный сверток, ритмично им покачивая. Судя по довольному виду профессора, он был как никогда в прекрасном расположении духа и ещё больше обрадовался, увидев полковника:

– А, молодой человек, как прошла ваша поездка?

– Благодарю вас, весьма плодотворно.

– Вильям все переживал, как отреагирует на ваше появление Матерс…

– Все прошло весьма гладко. Передайте мистеру Эйтону мою благодарность, и пусть не беспокоится. – Ещё раз оглядев профессора сверху вниз, полковник заметил, – Я смотрю, вы гуляете один. Вырвались из-под опеки внуков?

Книпхоф скривился:

– Дай Иде волю, я бы и шагу без неё не посмел ступить. Где это видано, чтобы яйца учили курицу?

Произнесенное имя Иды лишний раз заставило полковника поблагодарить Небеса, что он не встретился с девушкой воочию – наверное, в парижской церкви Бог все же услышал молитвы старого грешника и развёл их с Идой пути.

– Тогда позвольте проводить вас до гостиницы, – предложил полковник, – чтобы фройляйн Бильрот не волновалась.

Профессор охотно согласился и вдвоём они не спеша последовали вверх по улице. Всю дорогу полковник наблюдал, как старик бережно прижимал к себе сверток, что не удержался от вопроса:

– Если не секрет, что там у вас?

– А? – Профессор встрепенулся, очнувшись от собственных мыслей, но всё же ответил, – Ничего особенного, хирургический инструмент по индивидуальному заказу. Кстати, – голос его вмиг стал заговорщическим. – Когда я получал его в кузнице, то видел там одного странного субъекта. Он отдавал в починку меч.

– Меч? – из вежливости переспросил полковник, – Старинный?

– Вряд ли им когда-нибудь проливали кровь. Бутафория, новодел. Мне показалось, что человек, его принесший, может быть связан с Орденом Золотой Зари. Они частенько используют в своих ритуалах мечи.

Полковник вспомнил, что рассказывал Томас о своем посвящении в неофиты, особенно тот момент, когда к его горлу приставили холодную сталь, и поспешил спросить профессора:

– И вы не знаете имени того человека?

– Конечно, нет. Кроме Вильяма я не одного из них не видел воочию.

Воспользовавшись удобным моментом, полковник не упустил шанс задать вопрос, давно его интересовавший:

– А как вы вообще познакомились с мистером Эйтоном? У меня сложилось впечатление, что вы с ним слишком разные люди, чтобы быть обычными друзьями.

– И, тем не менее, мы давно с ним на короткой ноге. А познакомились мы на Хайгейтском кладбище. Я, знаете ли, неравнодушен к погостам, – мечтательно улыбнулся анатом. – Люблю прогуливаться там по ночам. И, как оказалось, не только я. Я наткнулся на Вильяма в тот самый момент, когда он собрался прикопать немного земли со старой могилы.

– Зачем?

– Это был ингредиент для очередного алхимического опыта.

– Неужто он собирался сварить из могильной земли эликсир жизни? – решил пошутить полковник.

– Нет, – серьезно ответил Книпхоф, – для эликсира он обыкновенно собирает траву с могил. Он делает из неё отвар и пьет его раз в неделю.

– И давно он так делает?

– Лет сорок, точно. Сколько я его знаю, он не завязывает с траволечением. Понять логику его эксперимента довольно легко. Корни могильной травы питают растение мертвечиной, следовательно, трава из мертвого извлекает жизненное. А Вильям надеется, что это жизненное варево вытянет из его организма всё смертное и тленное.

– Что-то не заметно, чтобы это было так.

Профессор пожал плечами.

– Алхимик всегда должен быть готов к неудачам, и они не повод прекращать работу, а веская причина продолжать исследования и искать новый подход. Ведь знание никогда не может быть полным – ему нет предела. И ограничивать тягу к знанию глупо, а в случае Вильяма – бесполезно. Как собственно, и всех тех магов, с которыми он общается.

Последнюю фразу старик произнёс с такой брезгливостью, что полковник не мог не поинтересоваться:

– Вам неприятны эти люди?

– Они не маги, они – дураки, – резко высказал Книпхоф. – Для них провести ритуал, все равно, что сыграть спектакль, потому-то в их ордене полно актеров, писателей и прочих театралов. Им, видите ли, стало неинтересно играть перед публикой Ромео и Джульету или Гамлета с Офелией. А вот изображать друг перед другом жрецов давно забытых божеств им куда интереснее.

– А ваш приятель Эйтон, что же, человек того же сорта?

– Он хотя бы знает меру и не лезет во всякие дьяволопоклонские авантюры. Он же хоть и бывший, но викарий, понимает, что к чему.

Для полковника это не было положительной характеристикой, а, скорее, свидетельством все той же неразборчивостьи в связях.

– А вам самому, – спросил он Книпхофа, – не страшно знаться с человеком неравнодушным к запредельным силам?

Профессор ничего не ответил, а лишь вынул из кармана монету и показал её полковнику. Мужчина, было, подумал, что и с Книпхофом кто-то расплатился римским серебром, но приглядевшись внимательно, он понял, что это не так.

– Что это? – спросил полковник, внимательно рассматривая монету.

– Мы, баварцы, называем его пфеннигом Бенедикта.

На обратной стороне монеты на кругу были выгравированы буквы V.R.S.N.S.M.V.S.M.Q.L.I.V.B., глядя на которые, полковник поинтересовался:

– О чем эта надпись?

– О, это сокращенное благословение святого Бенедикта из Курсии. В переводе с латыни она звучит как: «Изыди от меня ты, сатана, и прелестью не искушай греха! Дурное подаешь ты мне вино, отраву выпить ту тебе будет суждено!» Когда-то паломники не пускались в путешествие без такого вот пфеннига.

– Не думал, что вы религиозны.

– Я лишь почитатель исконных баварских традиций, – ответил старик, пряча монету во внутренний карман.

– И, тем не менее, пользуетесь церковным оберегом от злых духов, – заметил полковник.

– Так вы католик? – ехидно вопросил Книпхоф.

– А вы разве нет?

– Был, пока меня не отлучил архиепископ.

– И за какой же проступок?

– По молодости раскапывал могилы.

Полковник понял, что как никогда был близок к тому, чтобы услышать историю, поведанную Инвизитором, но из первых уст, и потому спросил:

– Что же вы, никогда не пользовались услугами похитителей тел?

– Ну, разумеется, пользовался – ничуть не смутившись, ответил старик, – когда стал старше, умнее и обеспеченнее. Они, знаете ли, ещё те вымогатели.

– Вам что, не хватало трупов в морге, или тела из могил чем-то лучше?

– Запомните, молодой человек, – поучительным голосом продолжал профессор, – мертвецов никогда не бывает достаточно, особенно дотошному специалисту вроде меня. Ну что, право слово, я мог увидеть у всех тех убийц, насильников и воров после того как их снимали с виселицы? Поражение органов от пьянства, истощение от плохого питания, да ещё со всякими нехорошими болезнями от половых излишеств – скучное однообразие. К тому же среди осужденных на смерть всегда было слишком мало женщин. Меня это категорически не устраивало.

– А рост женской преступности вас бы удовлетворил?

– Это все вторично. Вы смотрите на жизнь по-своему, а я по-своему смотрю на смерть. А смертников я изучил вдоль и поперек лет за пять. Другое дело, добропорядочные граждане. Они имеют особенность умирать не от нехватки воздуха и перелома шейных позвонков, а от всяческих занимательных болезней. Вот эти патологии мне всегда и были интересны. Вы и представить себе не можете всё разнообразие недугов, изводящих человечество.

– И как это, ночью на кладбище, разрывать чужую могилу? Не страшно?

– А чего бояться ночью, да на кладбище? Все тихо, все лежат, почти как в морге. Привычная обстановка, одним словом, только на открытом воздухе. А прохладный ночной воздух, молодой человек, очень полезен для здоровья. Одно плохо, что всегда есть риск попасться на глаза кладбищенскому сторожу.

– И часто вас замечали?

– Ни разу, – не без гордости произнёс старик. – Вскрытие могилы дело ответственное, к нему нужно подходить со всей внимательностью и серьезностью. Должно быть учтено всё: инвентарь, время и путь к отступлению. Но главное, это правильно подобранные компаньоны – они и есть главная составляющая успеха мероприятия. Вынуть гроб с ещё не разложившимся телом из могилы в шесть футов глубиной – это не такая простая задача.

Еще раз смерив взглядом низкорослого анатома, полковник поспешил согласиться и многозначительно поинтересовался:

– Неужели за многие годы гробокопательства с вами не произошло ни одной неприятной истории?

– На заре моей молодости, – протянул профессор Книпхоф, – произошел один прелюбопытнейший случай, который не дает мне покоя по сей день.

Полковник уже был готов услышать историю о воскресшем бургомистре, но вскоре понял, что сильно ошибся.

– Вздумалось мне как-то ночью в одиночку прогуляться по городскому кладбищу, осмотреться, так сказать, поискать свежие погосты. Один мне особо понравился. Из газет я знал, что похоронили в нём молодого человека, накануне коварно убитого ножом в сердце. Насильственная смерть во цвете лет – минимум патологий, максимум первозданного материала – одним словом, редкий и удачный экземпляр. Я уже наметил, что мне поутру сделать, какой инструмент взять, кого из коллег пригласить. Даже белые цветы на могиле приметил и взял на заметку прикупить такие же, если мы следующей ночью случайно их примнем, когда раскопаем могилу. Пока я размышлял, что да как, на одной из дорожек появился сторож с фонарем в руке и бутылкой наперевес. От греха подальше я укрылся за высоким надгробием поблизости. И что я увидел дальше? Этот подлец пришел с лопатой и остановился прямо у могилы убитого, что мне так приглянулась. Я чуть не задохнулся от негодования, когда увидел из укрытия как этот мерзавец стал копать!

При этих словах взор анатома пылал инфернальным огнем, а голос срывался в негодовании, будто те давние события произошли не далее как вчера:

– Вы только подумайте, разрывать могилу, чтобы поживиться чем-нибудь ценным!

– Простите, профессор, но разве ваши умыслы в отношении того покойника не были столь же корыстны?

– И каким позвольте узнать, образом? Я не имею привычки прихватывать между делом чужие цепочки и кольца. Все, что я беру, я всегда возвращаю на место. Ну да, иногда припасаю кое-какие органы для препаратов, но это не в счет. Покойник от этого не обеднеет, да и я не разбогатею. А тот сторож копал так, будто в могиле вместе с молодым промышленником покоился и весь его капитал.

– Так мертвец был владельцем предприятия?

– Конечно. Скорее всего, за это его и прирезали. Так вот, как только лопата ударила о гроб, сторож тут же нырнул в могилу. Я высунулся из своего укрытия и увидел, как он выкинул крышку, а сам остался внизу с фонарем. За то время, что он там возился, я бы успел вскрыть и взвесить пару-тройку органов. И вдруг, я не поверил своим ушам, когда из могилы послышались голоса!

– Как это, голоса?

– Вот и я в тот момент подумал, как?! Если бы тому расхитителю вздумалось поговорить с покойником, то тот бы ему вряд ли ответил, вы не находите?

– Тогда, в чём же дело?

– Наверное, прошла четверть часа, прежде чем сторож выбрался наверх, а за ним, чуть пошатываясь, и сам покойный. Да, да, тот самый молодой человек, что накануне был найден в переулку с ножом в сердце. Пока сторож закапывал теперь уже пустую могилу, оживший поправлял рубашку, а я, глядя из укрытия явственно заметил, как расползается на материи по его груди темное пятно, точно напротив сердца. Тут покойник снял с руки перстень и протянул его сторожу со словами: «Возьми плату за свою работу». А тот, опираясь о лопату ему ответил: «Благодарю, господин, но что мне с ним делать? Если продам ювелиру, он наверняка узнает вещь. Могут пойти слухи, что я раскапываю могилы. Ни вам, ни мне это не нужно». На том они и разошлись.

– Вот так просто?

– Да. Сторож продолжил закапывать могилу, а фабрикант взял белые цветы со своей могилы и ушел прочь с кладбища. А я, в ту пору ещё молодой студент, долго сидел за надгробием и пытался понять, что же я только что увидел.

– И к чему же вы пришли? Покойник действительно ожил, или вовсе не умирал?

– Я думал и над тем и над другим вариантом. Первое невозможно в принципе, и мои 67 лет практики только подтвердили это. Второе невозможно, так как длительное пребывания в гробу без воздуха даже ложного покойника сделают покойником подлинным. На следующий день я вызнал всё об ожившем фабриканте, особенно о его ранении. Тело осматривал мой учитель, великий человек. Разумеется, он не мог ничего напутать, сердце действительно было рассечено, и нож, что из него вынули, имелся в наличии. Определенно, ошибки быть не могло.

– Тогда что произошло на самом деле? – спросил полковник, хотя прекрасно знал ответ.

– Я бы и сам хотел это знать, – с грустью признался старик. – С того дня прошло лет 15, когда я и перестал думать о том своём ночном приключении. И вдруг я встретил его, уже совсем в другом городе, но такого же молодого, будто время не было властно над ним.

– Покойника, который не был покойником? – уточнил полковник. – И как вы поняли, что это именно он?

– По походке. Сами понимаете, фотографии в те годы ещё не существовало, портрета его я никогда не видел, а тогда в ночной тьме смог разглядеть только фигуру и манеру движений. Вот она-то и бросилась мне в глаза. И, конечно же, голос.

– Так вы с ним заговорили?

– Разумеется. Не мог же я упустить такого случая всего лишь из-за каких-то рамок приличия. Я сам представился и в ответ услышал его имя. Разумеется, оно было иным, чем начертанное на той пустой могиле. Оказалось, теперь он подвизался в банковской сфере, и это меня совсем не удивило, наоборот, ещё больше убедило, что я не обознался. Когда же он узнал, что я анатом, эта новость его очень заинтересовала. Тогда-то я понял, что нужно быть осторожнее с этим человеком, ведь он мог догадаться об истинной причине моего интереса к его персоне. Последующие несколько лет я молчаливо наблюдал за его деятельностью в Вене и Берлине. И, что бы вы думали? Через пять лет он снова умер!

– От ножа?

– Нет. На сей раз экипаж, в котором он ехал, упал с обрыва вместе с лошадьми, только извозчик успел соскочить и спастись. Когда до меня дошла эта новость, я тут же кинулся к коллегам просить пустить меня на вскрытие, хотя бы просто поприсутствовать.

– И как, вам разрешили?

– А куда бы они делись? – ответил старик, коварно ухмыльнувшись. – На вскрытии выяснилось, что все кости банкира целы, но органы размозжены.

– Разве такое возможно? – изобразил удивление полковник.

– В этой жизни возможно разное, молодой человек, даже такое, чего нет в учебниках по анатомии. Чтобы не вызывать подозрений, я не подал виду, что тело банкира меня заинтересовало. Но я не пропустил его похороны и не спешил уходить с кладбища, когда церемония закончилась. И не зря. Когда все разошлись к могиле подошли двое, мужчина и женщина, оба молодые, как и вновь покойный банкир. Они не стояли подолгу над погостом, просто оставили на могиле белые цветы и ушли. Те же белые цветы, что были на его первой могиле. А ночью я пришел к воротам кладбища и стал ждать.

– Снова надеялись встретить сторожа с лопатой?

– Нет. На этот раз я рассчитывал увидеть своего знакомого покойника, уже выходящего с кладбища мне навстречу. И я не ошибся.

– Как же он мог идти с разрывом органов?

– Судя по тому, как он двигался и говорил, с его органами было всё в порядке.

– И как он вам объяснил свое воскрешение?

– Никак. Только улыбнулся своей хитрой улыбочкой, которая могла значить все что угодно и настоятельно порекомендовал мне забыть о нашем с ним знакомстве. Но как я мог забыть человека, по сути бессмертного, исцеляющего любые раны и никогда не стареющего? Предложи он мне продать душу в обмен на свой секрет, я бы пренебрег горьким опытом доктора Фауста, и согласился, не раздумывая ни минуты. Но он просто ушел, а я продолжал стоять как вкопанный, не находя душевных сил догнать его и потребовать объяснений. Посудите сами, человек, владеющий тайной жизни и смерти, по сути, обладает самой могущественной силой во вселенной, масштаб которой простому смертному и не вообразить! А какое влияние он может оказать на все живое и неживое в этом мире, трудно даже представить.

– И вы бы хотели распоряжаться этой силой сами?

– Боже упаси, – махнул рукой профессор, – я и так живу слишком долго, к чему мне вечность?! Мне всего лишь любопытно знать, что значит, быть бессмертным. Какого это, умирать и снова возрождаться, почти как феникс из пепла? Действительно ли такая жизнь вечная или же просто слишком долгая? А главное, что есть тот самый эликсир бессмертия?

– Жаль, что вы упустили момент узнать обо всем этом из первых уст.

– И вовсе не упустил, – чуть обижено кинул профессор. – Видать провидение дало мне много лет жизни, не просто по прихоти, а чтобы у меня было время найти ответы на многие мои вопросы. В последний, третий раз я видел бессмертного банкира 10 лет назад. Самое скверное, что он узнал меня, уже 78-летнего старика. Сам же он, как и следовало ожидать, ни на год не изменился. Своё новое имя он не стал мне называть, но все же соизволил ответить на некоторые мои вопросы. Оказывается, свои похороны он предпочитает устраивать раз в 7-12 лет, чтобы его вечная молодость не так сильно бросалась окружающим в глаза, и можно было начать новую жизнь с новым именем и в новой стране, а от старых обязательств и вовсе отказаться. Банкир говорил, что за долгие годы научился подыскивать и послушных кладбищенских сторожей, что не побоялись бы раскопать его могилу, и собственных убийц, которых для верности нанимал через третьих лиц. Но тот случай с разбившимся экипажем был досадной случайностью, которую банкир не предвидел, и потому на выручку ему пришли те, кто также владеет секретом эликсира бессмертия – они-то и подкупили сторожа и пометили могилу белыми цветами. Тут я и понял, что белые цветы, это не что иное как особый знак, отличающих могилы бессмертных людей. С тех пор я внимательно присматриваюсь к погостам и цветам, что на них высажены, хотя подобных тем, что я видел на могиле банкира, я так до сих пор и не встретил. Я ведь спросил его об эликсире бессмертия, что даровал ему вечную жизнь, а он снова загадочно улыбнулся и лишь сказал, что я уже видел его однажды – у первой могилы, когда сторож нес лопату и бутылку – в той бутылке и был эликсир. Им сторож растер рану банкира, чтоб она затянулась, и дал его ему отпить, чтоб банкир смог встать на ноги. Но рецепт эликсира он мне так и не раскрыл. Поверьте, я никогда не забуду того молодого лица и глаза человека, безмерно старого и многое постигшего. Кто знает, сколько уже веков он ходит по земле. Может он халдейский маг, много тысячелетий назад нашедший рецепт эликсира жизни. В любом случае, я этого так и не узнал. Но может судьба сведёт нас в четвёртый раз и мне откроется истина.

41

С окончанием расследования полковник Кристиан вернулся к рутинным трудовым вечерам, когда с наступлением сумерек он отправлялся на патрулирования улиц ночного Лондона. На сей раз он решил ограничиться Форест-Хиллом и примыкающим к нему улицам, где прохаживался раз в неделю. Дела Общества редко заводили его в южный Лондон, по ту сторону Темзы, но, с тех пор, как в пещерах Чизлхёрста любопытные туристы стали замечать что-то белое и постоянно ускользающее от их взора, Общество на всякий случай усилило бдительность в том районе.

Время выдалось на удивление тихим: ни случайных прохожих, ни констеблей, ни запоздалых экипажей полковнику так и не встретилось. Город спал, а полная луна без устали освещала темные дорожки. Почему-то именно в такое время белых тянуло совершать кровавые гадости намного чаще, чем в безлунные ночи. Виною тому полная луна или связанные с ней суеверия кровопийц, полковник не знал.

В конце Бромли-Хилл показалась одинокая фигура. Слабый ночной ветерок колыхал её просторные одежды, а луна освещала их безупречную белизну. Навстречу полковнику шла женщина, и что-то внутри подсказывало, что она, всё же, смертная. На вид ей было около 35 лет, слегка волнистые волосы с рыжиной спадали на плечи по белоснежной ночной сорочке, что была не самым удачным одеянием для прогулок под луной.

Поравнявшись с незнакомкой, полковник Кристиан попытался заговорить с ней, но она и не думала останавливаться, а всё шла и шла, как показалось полковнику, в сторону пещер Чизлхёрста.

– Мадам, вы, верно, заблудились, – обратился к ней полковник, идя следом. – Могу я подсказать вам дорогу?

В ответ он услышал неестественно грубый голос:

– Я проделала свой путь. Я знаю тебя, и я знаю твоё имя.

– Правда? – недоверчиво спросил полковник, почувствовав неприятную, непонятно с чего вдруг возникшую в теле дрожь. – А кто же вы?

– Владычица ночи, попирающая красных демонов, завоевательница сердец и поглотительница их…

Полковник готов был распрощаться с этой сумасшедшей и пойти своей дорогой, но она все говорила и говорила:

– … ужасная, госпожа грозового ливня, разрушительница душ, пожирательница людских тел, исполнительница убийства, госпожа, которая призывается в день тьмы, повелительница духов, послушница слова своего повелителя, обитающая в пещере, поклонница огня, любящая резню, убийца извергов вечерней порой…

Почему-то только сейчас полковнику пришло в голову внимательно посмотреть женщине в глаза. Смутные догадки его не обманули – она спала. Спала, ходила и несла несусветную чушь жутким голосом, от которого кровь стыла в жилах.

Полковник обхватил сомнамбулу за плечи, от чего она послушно остановилась и замолчала.

– Очнитесь, – бессильно приказал полковник и хорошенько тряхнул жуткую незнакомку.

Тело её обмякло и рухнуло в его объятья.

– Мадам, – осторожно спросил он, отстраняя её от себя, – мадам, вы проснулись?

Женщина похлопала ресницами и озадаченно уставилась на мужчину, не находя слов.

– Не волнуйтесь, вы ходили во сне. Я еле остановил вас посреди Бромли-Хилл.

Женщина тряхнула головой и принялась озираться по сторонам.

– Не может быть, – наконец произнесла она, вполне приятным мелодичным голосом. – Со мной уже много лет такого не происходило.

Полковник поспешно снял с себя пальто и накинул его на плечи женщины, пока та удивленно мотала головой, будто не верила, что стоит босая посреди улицы.

– Скажите, где вы живете, и я провожу вас.

– Лондон-роуд, 100, мистер…

– Полковник Кристиан, – представился он. – Можете не называть своего имени. Я обещаю, о случившемся с вами из моих уст не узнает никто.

– Благодарю, вы поступаете как джентльмен. Но в этом больше нет необходимости, я ведь назвала вам свой адрес.

– Если вы опасаетесь, что я буду наводить справки…

– Что вы, полковник Кристиан, я вам доверяю. Просто, обитатели моего дома слишком известны, чтобы о них не знать.

Полковник недолго терялся в молчаливых догадках. Когда они пришли по озвученному адресу, он смог прочесть лаконичную вывеску у дверей: «Музей Хорнимана».

Полковник не ожидал такого странного совпадения. Он пробудил от небезопасного наваждения не просто внучку известного чайного фабриканта и дочь парламентария, а саму сестру F.E.R. – «Отважно и справедливо».

– Значит, я имел честь помочь самой мисс Энни Хорниман?

В ответ женщина лишь обворожительно улыбнулась и произнесла:

– А для меня будет честью пригласить вас быть моим гостем.

Полковник не посмел отказаться, и через мгновение они вошли в открытую дверь. Слуги уже давно спали, потому никто не заметил отсутствия Энни, как и её возвращения.

– Ждите меня здесь, я скоро вернусь, – сказало она, оставив полковника одного.

Только теперь, оглядевшись по сторонам, он понял, в каком необычном месте оказался.

Посреди холла на белой картонной льдине величаво восседал упитанный морж, точнее, его чучело. Под потолком висел скелет гигантской черепахи меж двух пластин увесистого панциря. У стен рядами громоздились застекленные полки. В одной из них на дереве восседали чучела разнообразных птиц и крадущейся к ним белки, в другом застыла россыпь цветастых бабочек. Не могло не привлечь внимания и чучело тропической летучей мыши. Левую её половину представлял обнаженный скелет, а на вторую мастер натянул шкуру и кожистое крыло.

Но самое жутковатое пугало создал не иначе как безумный таксидермист, а вернее, его чересчур воспаленное воображение – это была мерзкая мумифицированная тварь с рыбьим телом, головой обезьяны и тощими лапками непонятного животного.

– Поначалу я тоже долго не могла понять, что это за существо.

Полковник тут же отвлекся от странного экспоната и обратил взор на лестницу, по которой спускалась Энни Хорниман. Платье её было строгим и лаконичным, волосы собраны в простую прическу. В одной руке она держала его пальто, а в другой – дымящийся мундштук.

– И что же это такое? – поинтересовался полковник, указывая на монстра.

– Оказывается, японская русалка, представляете? – усмехнулась Энни и затянулась. Обведя взглядом комнату, она тут же вопросила, – Теперь вы понимаете, в каком зверинце я живу? Кругом стерильная мертвечина. А ведь некоторые завидуют тому, что я дочь богатого человека.

Как было известно полковнику, Фредерик Хорниман тратил свой немалый капитал на путешествия и коллекцию диковинок со всех концов света. Но он и представить себе не мог, что диковинок окажется так много, и все они будут отвоевывать жилое пространство у домочадцев.

– Мама терпеть не могла этот беспорядок. Отец всё обещал, что мы переедем в другой дом, а здесь останется музей. Мама умерла в прошлом году, а он все обещает. Хотите что-нибудь выпить?

– Не в этот час, – поспешил отказаться полковник. – Мне, право слово, неудобно вас утруждать. Вам самой, наверное, нужен отдых.

– Не волнуйтесь. После сегодняшнего ночного приключения я всё равно не усну.

– Вашим домочадцам стоило бы лучше запирать двери, – заметил полковник.

– А какой в этом смысл? У меня ведь есть собственный ключ. Даже во сне я, наверняка, помню, где он лежит.

– Это очень небезопасно, ходить в бессознательном состоянии по ночным улицам. Вам просто повезло, что вы не успели дойти до пещер Чизлхёрста.

– Помилуйте, – беззаботно рассмеялась Энни, – что мне там было делать?

Но полковнику не было так весело. Он задавался вопросом, что если сомнамбулы, так любящие пору полнолуния, на самом деле идут на ментальный зов белых кровопийц? А что если в спящее тело адепта Ордена Золотой Зари может вселиться любая потусторонняя сущность, даже «разрушительница душ, пожирательница людских тел»? Последнее волновало полковника куда больше первого, оттого что он не знал, как бороться с проказами сущностей из другого мира.

– Не знаю, но вы шли именно к пещерам. Вы даже говорили не своим голосом.

– Я разговаривала во сне? – удивилась Энни. – Наверное, несла какие-нибудь глупости?

– Вы назвались владычицей ночи, попирающей красных демонов.

На лице Хорниман застыло недоумение:

– Даже трудно представить, что вы в тот момент подумали, – вяло улыбнулась она.

– Это не имеет значение. Главное, я понял, что вы спите. А те слова имеют какое-то особое значение?

– Не знаю, впервые слышу подобное.

– Не беда, напишите брату S.R.M.D. в Париж, может он растолкует их смысл.

Рука Энни застыла, так и не поднеся мундштук к губам. Дым от сигареты тонкой струйкой поднимался вверх к панцирю черепахи, а женщина молчаливо смотрела на мужчину, видимо, пытаясь понять, кого же она так бездумно пригласила к себе в дом.

– Макгрегор ведь работал у вашего отца смотрителем этого музея? – заметил полковник и тут же язвительно улыбнулся. – Вернее, тогда он ещё не был Макгрегором.

Энни не сводила глаз с полковника.

– К какому храму вы принадлежите? – сощурившись, спросила она. – Эдинбургскому, брэдфордскому?

– Мое посвящение прошло на Континенте, – без тени стеснения ответил полковник. – А недавно я был в Париже и гостил в доме Матерсов.

Энни с вызовом вопросила:

– И как вам? Пришлось по вкусу их гостеприимство?

– Я получил массу необычайных впечатлений.

– Наверняка, вам устроили грандиозный прием, с дорогими винами и изысканными блюдами.

– Вовсе нет.

– Как это не похоже на Матерса, – язвительно заключила она. – Он ведь так любит роскошь.

– Это чувствовалось в интерьере квартиры, – кивнул полковник.

В глазах Энни блеснули искорки гнева.

– А вам известно, за чей счет он так красиво живет?

– Простите, нет.

– Он очень любит пускать людям пыль в глаза. Сначала он вообразил себя борцом за кельтскую идею, потом для пущей весомости придумал себе титул графа Макгрегора де Гленстрэ, – Хорниман брезгливо поморщилась, – а теперь он хочет жить подобно настоящему аристократу. Он тратит так нужные ему деньги на мишуру, и даже не способен заплатить за квартиру. Каждый год ему нужно всё больше и больше. То он устраивает обед для некого герцога с целой свитой, то очередной переезд.

– Так кто же тот благодетель, что оплачивает все капризы Матерса? – спросил полковник, хотя догадывался, что ему ответит мисс Хорниман.

– Он слишком горд, чтоб просить лично, за него это всегда делает Мина. А я не могу ей отказать. Мы ведь с ней подруги ещё со времен обучения в школе изящных искусств, – по лицу Энни скользнула тень, и она произнесла, – Как же Мина была талантлива в рисовании, пока не встретила его. С ней произошло самое страшное, что может случиться с замужней женщиной.

– Что же?

– Она пожертвовала собой, своим талантом, и даже своим именем ради Матерса. У неё нет собственной жизни, личных амбиций, творческих стремлений – только его интересы, как будто она приворожена.

– Обычно это называют всепоглощающей любовью?

Энни презрительно фыркнула.

– Это затмение. Когда она только познакомилась с Матерсом, она сказала мне, что не собирается замуж за этого человека. Прошло немного времени, и они объявили о помолвке. Но до самого дня бракосочетания Мина и не думала идти под венец. В итоге, Матерс сам отвез её к священнику. Когда всё свершилась, я уговорила отца взять Матерса на службу в наш дом, только чтобы он хоть как-то обеспечивал Мину. Потом, Матерс загорелся желанием переехать в Париж и, кажется, его совсем не волновало, что на это у него нет средств.

– Но ведь нашлись же. Вам снова стало жаль миссис Матерс?

Казалось, Энни не понравилось, что к имени её любимой подруги привязывают фамилию малоприятного ей человека, и потому резко сказала:

– Я делала это только для Мины, для её счастливой семейной жизнь, раз её муженек не способен заработать и соверена даже на еду. Когда я стала отсылать ему деньги, я, конечно же, не думала, даже мысли не допускала, что этот жест будет обязывать его, императора храма Изиды-Урании делать мне, младшему адепту-теоретику Ордена, какие-то поблажки в присвоении новых степеней. Я никогда не давала Матерсу почувствовать, что он зависит от меня, хотя так оно и есть. Я лишь рассчитывала на его порядочность, но как видно, зря. Он не просто не поддержал меня в трудной ситуации, он отчитал меня и обвинил в неподчинении.