Текст книги "The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 2. Хаммерфелл (СИ)"

Автор книги: Антон Кондрашкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Когда некоторое время назад мечник встретил на своём пути Зафер, то увязался за странствующим рыцарем. И, видимо, он настолько достал её, что она решила заодно поучить его иным военным премудростям. И, в первую очередь, работе в команде. Это всегда получалось у него плохо, и Зафер постоянно ему об этом говорила. Если бы Герберта спросили, кого он считает друзьями, то кроме Варди, Лаффориэль и Эйви он мог назвать разве что Зафер. И если бы тогда она попросила его остаться и помочь ей, то он выбрал бы Зафер.

«Как же просто было путешествовать одному, – думал мечник. – Идёшь, впереди дорога, позади – лишь пустота. Ты отвечаешь только за свою жизнь, сам себе командуешь, сам выбираешь, куда идти. Но эти ребята думают по-другому… Я пошёл с ними, чтобы завоевать себе славу, тогда чего я так перепугался?»

От всех этих мыслей в голове снова и снова всплывал тот разговор с Зафер: «Пойми же, в который раз тебе говорю: если ты не научишься относиться к вещам серьёзнее, то будут гибнуть люди! Будут гибнуть твои друзья! Важно знать, когда стоит и когда не стоит действовать, уметь выполнять приказы, а не слепо бросаться в бой. И слава тут – дело десятое. И я надеюсь, что поймёшь ты это до того, как родного тебе человека четвертуют на твоих глазах…»

«Так вот, что ты имела в виду, Зафер. А ты ведь оказалась всё-таки права, рыцарша старая!»

– Ладно, – уже вслух сказал Герберт, – что-то я засиделся. Пойду-ка я в деревню, надо бы извиниться перед ребятами. Всё-таки друзей обижать – плохая идея.

***

Поскольку камзол Амиэля был Маринетт короток, Варди пришлось отдать ей свои штаны, правда Лаффориэль было совершенно всё равно, есть на нём штаны или нет. При виде Эйвинда, бабушка Лаффориэль, до этого нервно теребящая вязание, громко возопила и засуетилась. Разумеется, соня тут же получил тумаков за его же поломанные рёбра.

– А где Герберт? – тихо спросила бабушка, сжав руки. – Ох, малыш…

– Нет, бабушка, не выдумывайте! – не дал старушке нарисовать себе всякие ужасы Варди. – Он жив, просто куда-то ушёл. Надеюсь, проветрится, и башка заработает!

– О, слава Девяти, вы хоть живы! А малыш Герберт также плохо выглядит? – угрожающе спросила Лаффориэль.

– Он ничего не сломал. Это точно, – после паузы добавил Эйви.

– А почему Маринетт вся голая? – ещё более грозно спросила Лаффориэль.

– Потому что одежду испепелила молния, – осторожно ответил Варди, оставшийся в одиночестве перед бабушкиным вихрем.

– Молния, значит, – скептично отозвалась Лаффориэль. – И как же это произошло?

– Ну, она подставилась под удар, чтобы прикрыть нас…

– ЧТО?! – возопила целительница. – Боги мои Девятеро! Что ты чувствуешь, девочка, где болит? Что же вы раньше не сказали, увольни скамповы?!

– Со мной всё в порядке, бабушка, – закачала головой Маринетт. – Вам не стоит беспокоиться! Почему-то молния в меня ударила, но не повредила!

– Ты точно не привираешь? А пятен в глазах нет? Свет не меркнет? Зубы, ну-ка покажи, зубы не почернели? Нет вроде… Ладно, пошли, оденем тебя. У меня, конечно, не магазин одежды, но что-нибудь подыщу.

– А вообще странно… – встрял Амиэль, не обращая внимания на бабушку. – Почему аврорианец убежал?

– Наверное, понял, что проиграл, – предположил Варди.

– Нет, тут другое, – возразил Амиэль. – Аврорианцы – даэдра, а значит бессмертны. Они не ведают страха смерти и поэтому не убегают! Когда их физическую оболочку убивают, анимус, душа иными словами, перемешается в Воды Обливиона.

– А что такое Воды Обливиона, юный господин? – спросила вернувшаяся Маринетт.

Теперь на ней было надето длинное коричневое платье в пол, полностью закрывающее всё тело. На голову ей повязали платок, расшитый красивыми золотыми узорами.

– Воды Обливиона – сложная структура, куда отправляются души бессмертных перед перерождением, – ни капли не объяснил Амиэль. – Это что-то вроде коллективного бессознательного, вихря душ, в котором теряется индивидуальность. Ну, по крайней мере, так предполагают учёные. Узнать наверняка можно только у самих даэдра, а они ни за что не рассказывают.

– К делу, внучек!

– Ладно-ладно. Так вот, из Вод Обливиона даэдра возвращается к своему хозяину и вновь обретает индивидуальность со всеми воспоминаниями. Но для этого Принц даэдра должен его позвать, иначе анимус так и останется в Водах.

– Познавательно, но для дела в данный момент не очень полезно, – раздался голос Герберта, вышедшего из кустов.

– Ох, внучек Герберт, ты жив! – вскинула руки Лаффориэль и тут же надавала тумаков. – Чуяла я, что быть беде!

– Да-да, это я уже понял, – ответил Герберт. – В общем, это… извиняюсь.

– Да ладно?! – сарказмом Амиэля можно было подавиться. – Сам Ленколиа извиняется!

– Вот уж точно, в Хаммерфелле завтра снег пойдёт! – заулыбался Варди, глядя как мечник стоически выносит издёвки.

– Господин Герберт, вы ранены! – Маринетт была явно настроена серьёзно.

– Просто Герберт, Маринетт! – закатил глаза мечник. – И нет, не очень и ранен.

– А ну садись, – приказала целительница. – Сейчас мы тебя подлатаем! Эх, вот будь ты хотя бы имперцем! Вот что ты, что Маринетт, обоих просто невозможно лечить магией!

– Маринетт, ты поняла, чего аврорианец от тебя хотел? Он тебя узнал? – поинтересовался Варди.

– Нет, – расстроенно ответила девушка, – оно… он пытался что-то выяснить о символе на браслете.

– Эх, знать бы, что он во время битвы пробурчал в своём шлеме?

– Он сказал: «Не верю», – ответил Амиэль.

– И всё? – оказывается, Эйвинд всё это время не спал, хотя явно очень хотел. – У него фраза длилась почти десять секунд.

– В даэдрическом алфавите, – нравоучительно начал Амиэль, – каждый символ – слово и буква одновременно. Поэтому у них каждое слово звучит как предложение. Например, простое слово «Кот» на даэдрическом звучит как «Сесс-Айем-Тайем».

– Невероятно длинный язык, – заметил лежащий Герберт, пока Лаффориэль колдовала над огромным синяком на животе. – Так и состариться можно, пока говоришь.

– Ну, у даэдра вся вечность в распоряжении, им спешить совершенно некуда, – философски заметил Амиэль.

– Ох, внучки, ладно языками чесать! Поехали в деревню! У кого там карта лежит?

***

Спустя час двум повозкам удалось добраться до поселения у подножья гор, на поверку оказавшихся не такими уж и высокими. Городок с названием «Гора Хелдом», который местные называли просто «Хелдом», приютился в маленькой долине, зажатой между двумя скалами. Ничего сверхинтересного, вопреки опасениям, в этом месте не было. Просто средних размеров поселение по пути из Драгонстара в Скавен.

Пара сотен одноэтажных или двухэтажных домиков с плоскими крышами. По улицам бегает домашняя живность, но в то же время можно увидеть и незнакомых животных, свойственных только Хаммерфеллу. И даже учитывая, что сейчас раннее утро, на улице было жарко и ветрено.

Одежда у местных жителей была свободная, светлых оттенков. Мужчины носили широкие штаны, рубашки и лёгкие сюртуки. На головах у некоторых жителей были странные головные уборы, называемые тюрбанами, выглядевшие, как ком из хитро намотанной на голову ткани. Все люди, даже самые бедные, ходили в некоем подобии тапочек, которые носила Маринетт. Присмотревшись, Варди понял, что большая часть дорог присыпана слоем песка, которые ежедневно наносил ветер из многочисленных пустынь. Днём, в самую жару, он раскалялся, и ходить без обуви становилось невозможно.

Вокруг прибывших тут же собралась приличная толпа во главе с седым редгардом.

– Доброе утро, путешественники! – поприветствовал их старец. – Моё имя Хасан Мосари, я местный староста. Рад видеть каждого из вас!

– Мы тоже рады добраться сюда живыми! – честно признался Варди. – Очень хорошее предостережение против бандитов!

– Да, это всё сделал защитник нашей деревни! Нас одолевали лиходеи, пока не появился он и не спас нас! А дощечку мы уже сами привесили…

Все новоприбывшие путники решили благоразумно промолчать, что «защитник деревни» благополучно куда-то скрылся, а его дом рухнул.

– Ну, что же… – подбирал слова Варди. – Мы рады, что Хелдом процветает!

– Воистину так! – вскинул руки вверх Хасан. – Торговля увеличивается, земледелие приносит огромный урожай! Не иначе, как один из богов присматривает за нами! Но я вижу, что среди вас есть раненые. Что с вами случилось?

– На нас напали… наёмники, – соврал Варди. – Пришлось убегать.

– Какой ужас! Дабы почтить ваш приезд, в моём доме будет устроен пир для вас! Приходите на званый ужин!

– Но, староста…

– Отдохните немного, – продолжил Хасан, – вы устали в дороге и измотались. Хорошая еда и крыша над головой вам не помешают! Знайте, что Хелдом – оплот гостеприимства и покоя!

– Давайте останемся, – вдруг вставила Лаффориэль, будто и не заметив кривого выражения лица Варди. – Спина уже ноет от этой повозки!

Герберт и Эйвинд тут же согласились, также не вняв предостережениям товарища. Последний поковылял к ближайшей скамейке, чтобы принять горизонтальное положение и поспать. А мечник пошёл заниматься тем, что он делал лучше всего – знакомиться с девушками. Лаффориэль хотела побольше пообщаться с Хасаном, а Варди хотел купить себе новый доспех.

– У нас всех есть к вам просьба, староста, – уже наедине обратился к Хасану Варди. – У нас есть девушка, Маринетт. Она сбежала от своего хозяина-работорговца и не может больше с нами путешествовать. Можете ли вы подыскать ей работу и кров? Я понимаю, что прошу многого, но…

– Ужас какой! Мои соболезнования юной леди. У меня есть отличное предложение! У нашего пекаря уехала в Скавен дочь, поэтому ему нужна помощь в пекарне. Я покажу, куда нужно идти.

– Огромное вам спасибо! – низко поклонилась Маринетт Хасану, а затем обратилась к остальным. – И вам спасибо! Вы меня столько раз спасали…

– Маринетт, – прервал девушку Варди, – ты нам ничего не должна, учитывая, что ты закрыла нас собой. Я только надеюсь, что тебе здесь будет лучше, чем в Драгонстаре.

– Безусловно, надеюсь, наши пути ещё пересекутся! – Маринетт поклонилась и пошла к пекарне, путь к которой ей указал староста Хасан.

Лаффориэль и староста проследовали в сторону его дома, обсуждая свои стариковские темы.

– Правильно, избавились от обузы, – одобрил Амиэль.

– Да не в этом дело. Просто лучше, если она осядет…

– Ох, да кому ты врёшь? Тебе просто было неприятно, что она может больше тебя. К тому же меньше народу – лучше, особенно не умеющего сражаться.

– Кто бы говорил, – в сторону пробубнил Варди.

– Кстати, а чего ты такие страшные рожи корчил? Он же нас на ужин пригласил, а не в поле работать.

– Подозрительно это, вот что! – ответил Варди. – Они что, каждого торговца так встречают? Да староста просто разорился бы!

– Зато поедим бесплатно. Не то, чтобы мне была какая-то разница от этого, но леди Лаффориэль точно обрадовалась, – пожал плечами Амиэль и собрался пойти прочь.

– Ой, точно! Амиэль, скажи, что случилось с моим доспехом?

– Он раскололся.

– Это я и сам определить могу, – закатил глаза Варди. – Ты лучше скажи, что это за заклинание такое?

– Хм-м, – задумался юный маг, – оно явно принадлежит к школе Разрушения, я про неё мало знаю, а про такое заклинание и подавно. Думаю, твой доспех вряд ли подлежит восстановлению.

– Понятно, – грустно ответил Варди, – а я так долго его делал! Он на мне с самого ухода из Драконьего гнезда… Надо поискать местного кузнеца.

– Погоди, Варди. Есть предложение: я могу зачаровать тебе броню, если ты её купишь.

– Что-то ты ничего за это не просишь, – Варди почувствовал подвох. – В чём проблема?

– Да нет никакой проблемы, – начал оправдываться Амиэль. – Просто имей в виду, что я нахожусь в ранге специалиста, и мои зачарования будут не самыми сильными. А практика мне бы не помешала.

– Да не важно, лишь бы броня нормальная была. А где ты найдёшь необходимые… э-м-м… инструменты!

– Хелдом довольно большой городок. Уверен, тут есть хоть одна пентаграмма душ. Спросим у старосты.

***

Но, как оказалось, хелдомский кузнец мог ковать только гвозди, подковы, иногда чинил инструменты. Разумеется, никакой брони у него и в помине не было, а его собственные изделия через один оказывались браком. Зато в его доме на манекене висел довольно старый, местами покрытый ржавчиной, доспех.

Варди выяснил у кузнеца, что в этом доспехе он прошёл многие мили, преследуя отступающие корпуса Доминиона во время Великой войны. С тех пор, как война закончилась, стальная броня висела на стене и покрывалась ржавчиной, никому не нужная. Поэтому старый торгаш с удовольствием продал бесполезную рухлядь за весьма ощутимую сумму. При этом он не преминул упомянуть, что за такое качественное изделие, да ещё и отмеченное боевой славой, грех брать такую маленькую сумму.

При ближайшем рассмотрении броня действительно оказалась хорошей. Она явно была сделана не этим кузнецом, и как попала к нему неизвестно. Единственный минус – она оказалась больно широкой для жилистого Варди. Пришлось подгонять его под фигуру прямо на месте при помощи кое-каких деталей, найденных в кузне.

Амиэль весь извёлся, заявляя, что он не будет ждать, пока Варди сделает из этого убожества нечто приемлемое. Варди справился всего за пару часов, резво стуча молотком по разогретому металлу, выправляя защиту. Дело всегда идёт лучше, если работаешь своим инструментом, а молот кузнеца Варди нёс с самого дома.

Далее пошла очередь ржавых пятен. Полировка заняла относительно немного времени, но к моменту окончания у Амиэля от нетерпения уже некуда было деть руки. После завершения всех работ доспех действительно стал красивым.

Это была качественная стандартная броня, которую когда-то ковали в Сиродиле. Варди заметил, что качества кто-то значительно улучшил: облегчил сам доспех, убрав бессмысленные украшение, коими имперские кузнецы обвешивали свои изделия, словно выставочную корову – цветами. Помимо этого, защитные свойства были несколько усилены при помощи дополнительной закалки.

Следующим пунктом был дом старосты. Вообще говоря, у старосты весь дом был заставлен артефактами различных эпох. Там можно было найти кости загадочных животных Морровинда, несколько видов оружия из разных провинций и стран и многое другое. Поэтому неудивительно, что именно у него и оказалась та самая необходимая Амиэлю пентаграмма душ.

– Что ты собираешься делать, Амиэль? – спроси Варди у стоящего около стола Амиэля.

– Собираюсь наложить готовую матрицу зачарования, которую я изучил ранее, на твой новый доспех с целью получения магического эффекта на постоянной основе, – выдал маг.

– Так камня душ-то нет! – Варди нисколько не смутил научный слог мальчишки.

– У меня есть парочка своих. Считай это… дружеским жестом, – подобные фразы от Амиэля звучали очень странно. – Я наложу на твою броню эффект сопротивления огню.

Алтарь зачарования или пентаграмма душ, как его иногда называли, представлял собой столик, на который нанесена пентаграмма. На каждом из пяти лучей звезды был начертан знак одной из школ магии: Колдовства (даэдрическая буква «О»), Изменения (дерево, половина которого живая, а другая – нет), Восстановления (распахнувшая крылья птица), Иллюзии (три соединённых спирали) и Разрушения (объятый огнём шар). Амиэль как-то упоминал, что раньше была ещё школа Мистицизма, но после Кризиса Обливиона её расформировали. В центре пентаграммы располагался символ школы Зачарования (меч, который, будто змея, обвивает магическая энергия).

Амиэль возложил кирасу и камень душ на стол и сосредоточился. Символы засветились, над столом загорелся яркий огонёк пламени, затем полыхнула вспышка, и камень душ исчез.

– Ну вот и всё! Теперь твоя кираса значительно устойчива к огню. Скажем так, теперь она защищает от чего-нибудь посильнее простенькой огненной стрелы.

– Что-то ты сегодня редкостно щедрый, – брякнул сдуру Варди, напрочь забыв поблагодарить.

– Я всегда такой, вы просто этого не замечали, – заявил Амиэль столь высокомерно, что у его спутника непроизвольно закатились глаза.

***

Маринетт сразу нашла пекарню. В Драгонстаре очень запутанные улицы, а её часто посылали по разным поручениям. Если служанка задерживалась, то её наказывали, поэтому Маринетт быстро научилась ориентироваться в городах. А уж пекарню, довольно известную в Хелдоме, отыскать было проще простого. Двухэтажное помещение с плоской крышей, из трубы поднимается вкусный дымок.

Цизерис, потомственный пекарь-имперец, как он сам себя называл, жил в Хелдоме всю свою жизнь, как его отец, и дед, и уезжать никуда не собирался. И он невероятно гордился умением печь совершенно любую традиционную редгардскую выпечку. И сегодня в задней комнате, где располагались печи, уже готовилась партия сдобных лепёшек с различными начинками к ежегодному деревенскому фестивалю.

Но Цизерис страшно опаздывал по времени, ему позарез нужны были вторые руки, чтобы принять на себя магазин. Какое счастье, что староста Хасан недавно зашёл и предложил человека в помощь. Однако он предупредил, что особа по имени Маринетт очень застенчива и выглядит забитой.

«Эта девушка будет жить в моём доме как член семьи! Уж я об этом позабочусь! – думал добрый пекарь, стоя за стойкой на первом этаже. – Если в её жизни было много зла, то здесь наступит совершенно другая жизнь! Потому что…»

– Добрый день, господин Вуртис! – поклонилась вошедшая в помещение Маринетт.

– В пекарне нет места злу! – закончил мысль имперец, не заметив девушку.

– П-простите, господин, – отступила девушка ближе к двери, – простите, я пришла не вовремя…

– Ох, Маринетт, повидло души моей, – спохватился владелец, – это я сам с собой говорил! Не бери в голову, подойди, моё сдобное сокровище, – эффектное знакомство было загублено на корню. – Здравствуй, Маринетт, зови меня Цизерис. И ради богов, не зови меня «господин», отвратительно звучит, почти как баранина со смородиной!

– Конечно, гос… Цизерис.

– Отлично, ты знаешь, что ты будешь здесь делать?

– Конечно, я буду стоять за прилавком и продавать выпечку, а по вечерам я буду помогать вам с домашними заботами и всем, что бы вы ни попросили.

– Как хорошо, что Хасан уже всё тебе рассказал! К сожалению или к счастью, моя доченька вышла замуж и уехала в Скавен, да будет её жизнь мёдом сладким, поэтому мне очень нужен помощник! Знаю, с тобой плохо обращались, но не беспокойся, здесь ты получишь еду, крышу над головой и заработок. И самое главное – у нас в деревне очень приветливый народ, вот увидишь! А теперь, тесто в руки и вперёд!

Сперва Маринетт терялась, начинала заикаться во время разговора с покупателем, всё боялась, что Цизерис будет недоволен. Но тот будто бы и не замечал этого, приветливо улыбаясь всем подряд, а иногда даже заговаривал с каким-нибудь покупателем. А потом девушка наловчилась: с ходу находила нужные булочки, улыбалась входящим. Одобрительно кивая, Цизерис наблюдал, как новая работница умело запаковывает сдобу.

Можно было сказать, что эти несколько часов были для Маринетт самыми счастливыми: она не ждала ни от кого жестокости, а покупатели были приветливы или вежливы. Цизерис шутил или время от времени вставлял в свою речь присказки про муку, тесто или хлеб, чем сильно смешил девушку. Спустя некоторое время Маринетт окончательно освоилась, и пекарь ушёл в заднюю комнату, напевая песенку про пампушечку, убежавшую от мамы с папой, а впоследствии съеденную скальным наездником.

В душе девушки пели птицы, улыбка сама собой вытягивалась на лице, и работа доставляла ей всё больше и больше удовольствия. Всё было совсем не так, как буквально несколько недель назад!

***

Ужин у старосты был в самом разгаре. На столе стояло множество блюд редгардской кухни: различное жареное мясо с приправами, выпечка с множеством начинок, начиная с травяных и заканчивая сладкими, несколько видов вина, настоящий редгардский ром и несколько салатов.

– Что-то ты проголодался, Эйви, – заметил Герберт. – Прямо волчий аппетит.

За свою остроту он удостоился сразу нескольких мрачных взглядов.

– Ешьте, пейте, ни в чём себе не отказывайте! – широким жестом указал он на яства. – Поверьте, Хелдом от этого не обеднеет! А теперь предлагаю тост. По традиции Хелдома, середину праздничного ужина отмечают особым напитком – нашим вкуснейшим сенным виски!

На стол перед гостями выставили маленькие рюмки, до краёв наполненные бронзовой жидкостью. От традиционного напитка, которым принято отмечать прибытие в деревню гостей, не смогла отказаться даже Лаффориэль.

– Да будет наш путь ясен под светом звёзд! – загадочно произнёс Хасан и осушил рюмку. – Одним глотком!

То же самое сделали и остальные, осушив рюмки залпом. Виски и впрямь был необычного вкуса.

– Ах ты скампов сын! – крикнула Лаффориэль, схватившись за край стола. – Ты что туда подлил?!

Один за другим его спутники хватались за сердца и оседали на пол, кряхтя и постанывая. Хасан стоял с поднятым бокалом и просто смотрел, как Варди метался между товарищами и пытался их растолкать.

Дверь распахнулась и вошла Ненависть, хищно скаля зубы. Её вид оставлял желать лучшего: скомканный драный мех, грязь и колючки по всему телу, ступни в пыли почти до колен. Вслед ввалились два человека в доспехах стражи Драгонстара, которых наши герои видели на границе. Хасан скрестил руки на груди, ожидая какого-то продолжения.

– Надо же, Варди! – чуть ли не пропела Ненависть, словно бы встретила старого друга. – Как же я рада встрече с тобой.

– А-а-а, – тихонько застонал Варди.

Он попятился назад, но бравые и молчаливые ребята, пришедшие с каджиткой, взяли парня под руки, посадили и прикрутили руки и ноги Варди верёвками к стулу. Далее молодчики молча проверили наличие пульса у всех отравленных, чтобы удостовериться в их смерти. Варди просто не мог поверить, что их общая история кончится вот так.

– Отлично! Всех одним ядом! Сколько же с вами было мороки, а, молодчики! А ты постарался, Хасан, молодец.

– У меня и выбора-то особого не было, – мрачно заметил староста и направился к выходу.

– Ну не драматизируй, – потешалась охотница, – выбор есть всегда. Просто альтернатива для тебя была ну просто смертельной, – оскалилась Ненависть. – А теперь говори, добыча! – чуть ли не зашипела она. – ГДЕ МОЙ БРАСЛЕТ?

– Я… я, я его отдал, – еле выговорил Варди.

– Кому?!

– Н-н-не…

– Варди, дружочек, – совсем не по-дружески обратилась охотница, – я, конечно, не могу тебя убить, но это не значит, что я не могу порезать тебе, например, лицо. Как тебе будет жить без носа, а?

– Ладно-ладно! – запаниковал Варди при виде когтей около глаз. – Он у Маринетт!

– Конечно, у той девицы, которой не было за столом! Где она?

– О-она у булочника…

– Молодец! – похвалила Ненависть и легонько чиркнула когтём по щеке. – А мне пора кое-кого убить.

Она ушла, а Варди остался сидеть в одиночестве, чувствуя, как кровь стекает по его скуле.

– Друзья, не хотите ли отведать поросёнка? – поинтересовался вернувшийся Хасан, который незаметно вернулся обратно и сейчас околачивался у стола.

Два охранника, понимая, что Варди никуда деться уже не сможет, сели на свободные места. Видимо, они решили, что оставлять еду нетронутой – варварство. Но они так и не сумели ничего сказать, даже оценить стряпню Хасана. Они просто повалились в тарелки точно так же, как и товарищи Варди.

– Что за хрень тут, даэдрот меня дери, происходит? – недоумевающе смотрел на происходящее пленник.

– Прости, что развернул такое представление, мой юный друг, – Хасан разрезал верёвки Варди, – но я не сумел придумать плана лучше. Эта каджитка приехала сюда раньше вас. Она угрожала мне, велела отравить вас, пригласив к себе на обед. Видимо, она весьма высокого мнения о ваших боевых навыках. Убивать я вас не собирался, поэтому просто усыпил. Подлил яд, который угнетает сердцебиение.

– А почему вы не могли просто отказаться или там… убежать?

– Ну откажись я тогда, и что? Я бы помер, а вас бы поймали каким-нибудь другим способом. Зато теперь Ненависть уверена, что ты схвачен, а твои друзья убиты. Человек принципиальный найдёт в себе силы сделать всё правильно, но человек мудрый сделает правильно в нужный момент. Что лучше: просто помереть или помереть, отомстив человеку, убившему тебя, и спасти его жертв? Я не боюсь смерти, а вот спасти жизни столь сильных и храбрых героев считаю своим долгом.

– И что теперь? – в отличии от Герберта, Варди готов был хотя бы выслушать план старосты.

– Слушай, вот противоядие, – он протянул бутылочку. – Как очнуться – выходите через заднюю дверь. Там стоят ваши повозки со всем вещами. Садитесь и уезжайте прочь!

– А если она на дороге выставила дозор? – подумал Варди.

– Она так и сделала, но о них уже позаботились. Поверь, их участь не слишком завидна.

– Что? Стойте, а как же Маринетт? – начал было Варди, но только сейчас понял, что Ненависть идёт прямо к ней.

– О девушке не беспокойся, я послал к ней помощь. Он её вытащит, будь уверен. Вы встретитесь около поворота на Скавен. А мне стоит на время схорониться. Мудрость мудростью, а помирать мне рановато. Знаю я тут неподалёку одну пещерку…

– Староста…

– Да, у меня есть к вам всем просьба. Я позаботился о твоих друзьях, а ты позаботься о моих. В скором времени вы встретитесь с одним хорошим человеком. Я прошу вас выслушать его и взять с собой. Он пригодиться вам в дороге, – загадочно проговорил Хасан, а потом добавил. – Удачи! И помни, что и единственная свеча может изгнать мрак из бесконечной пустоты.

– Не может быть… – догадка пришла к Варди так внезапно, что он и не поверил сразу.

Хасан быстро вышел из дома, а Варди влил немного противоядия товарищам. Цвет лица менялся, кровь начинала больше поступать в мозг. Первым очнулся Герберт и тут же оценил ситуацию:

– Дерьмо, какая-то убойная выпивка…

– Варди, внучек, что случилось? Я, кажется, упала…

– Скорее, уходим отсюда, Ненависть в городе!

– Никуда я не пойду, пока не вытащу Маринетт! – заявил мечник. – А заодно наваляю Хасану.

– Ненависть хотела нас отравить, а Хасан нас спас! С Маринетт мы встретимся вне деревни. Её заберёт какой-то друг старосты.

– Что-то мне в это не верится! А вдруг это очередная засада…

– Если и так, то очень сложная, – отозвался Амиэль. – Ну чего стоим-то?

– Ладно, как скажете, – отмахнулся Герберт.

***

Герберт сказал, что он зайдёт перед отъездом, чтобы попрощаться, так что Маринетт думала, что её спутники всё ещё не уехали. Поэтому когда дверь в очередной раз распахнулась, девушка ожидала увидеть мечника, но вместо её знакомого в булочную вошёл аргонианин.

Маринетт в первый раз видела представителя этой расы, поэтому его внешность так запомнилась ей. Ростом ящер превосходил Маринетт на половину его сплющенной головы, цвет кожи был ярко зелёный, местами попадались коричневатые чешуйки. На макушке торчал пучок перьев, считавшийся у аргониан причёской. По бокам от “пышной шевелюры” торчали два закрученных, как у козы, рога, только значительно меньше. Их удалось разглядеть только потому, что незнакомец при входе стащил с головы убор: длинный узкий кусок ткани, многократно обмотанный вокруг рогов. Безгубый рот украшал ряд острых и мелких зубов, которыми легко можно было бы отгрызть руку, например. Как и у всех ящеров, на пальцах у вошедшего можно было заметить коготки.

Всё тело аргонианина было закутано в белый халат, скрывавший даже хвост. За спиной у него висел тугой вещмешок и копьё. Сама Маринетт этого не знала, но копья – одно из традиционных оружий аргониан: в их изготовлении таинственные жители Чернотопья невероятно преуспели, к тому же считали это, своего рода, искусством. Раньше, каждый аргонианин, становившейся взрослым, должен был сам сделать себе копьё, хотя бы для церемоний, да и сейчас эта традиция всё ещё сохраняется в глубине болот. Но вот истинным мастерством овладевали единицы.

Маринетт хотела было поприветствовать вошедшего и даже улыбнуться ему, как она решила теперь делать каждому, но её остановил странный и одновременно страшный взгляд незнакомца. В нём было что-то такое, что заставило её сердце биться чаще.

– Ш-ш-ш-что за? – по-змеиному прошипел вошедший. Такая особенность речи часто наблюдалась среди ящеров.

– Добрый день, дорогой посетитель! – поприветствовала Маринетт, как учил Цизерис.

Однако в тот же миг, когда он услышал голос, аргонианин вскинул руку, молниеносно метнув маленький ножик, до этого спрятанный в рукаве. Бросок был идеальный, один на миллион, нож должен был воткнуться Маринетт точно в глаз. Но тело Маринетт среагировала инстинктивно – резко дёрнулось в сторону. Девушка ударилась о полку головой и вскрикнула.

Нежданный убийца не стал медлить и перемахнул через стойку, выхватив из-под халата короткий клинок. Маринетт в ужасе вжалась в стену, наблюдая за сверкнувшим острием. Удача во второй раз оказалась на её стороне: Цизерис, прибежавший на крик девушки, бросил на напавшего тяжёлый мешок.

– Маринетт! Беги, пока бока не подгорели! – сквозь белую мглу крикнул пекарь, так и не выходя из образа.

– С-с-стой, тварь! – раздался свистящий голос напавшего, буквально в паре шагов.

Маринетт не стала медлить и махнула прямо через стойку и бросилась к двери, но в этот момент в помещение ворвалась Ненависть!

– БРАСЛЕТ!

Аргонианин отреагировал моментально: отскочил в сторону, чтобы держать в поле зрения обоих потенциальных врагов.

– Ч-что тебе от меня нужно? – вжалась в стенку Маринетт. – Ты… ты меня знаешь? Ответь! Кто я?!

– ТЫ ДОБЫЧА! – рассвирепела Ненависть. – Где мой БРАСЛЕТ?!

И тут Маринетт пришла в голову идея, которая её и спасла:

– Эм, уважаемый, – крикнула она убийце, – ловите! – и бросила браслет Ненависти аргонианину.

– МОЙ! – завопила Ненависть и бросилась вперёд. – Отдай сейчас же!

Аргонианин поймал летящую в его сторону вещь инстинктивно, не подозревая о том, что это. В то же время Ненависть, грациозно прыгнув, оказалась на прилавке и бросилась на поймавшего ящера, не смотря на то, что она даже не знала своего противника. Началась схватка двух убийц, а в это время Маринетт выскочила через входную дверь на улицу. Тут же к ней подбежали два стражника.

– Помогите! – крикнула Маринетт. – Там в пекарне господин Цизерис в опасности!

– О нет, красотка, – мерзко ответил один, – мы тут исключительно за тобой.

– Вот именно! Будь добра не кричать, пока мы будем…

Внезапно их взгляды устремились куда-то выше головы Маринетт, а фраза так и осталась недосказанной. Псевдо стражники отпустили девушку, отошли на два шага, а потом и просто дали дёру. Потом Маринетт кто-то подхватил на руки и с огромной скоростью понёсся прочь из деревни. Когда беглянка посмотрела на своего спасителя, то решила, что сегодня её самый невероятный в жизни день.

***

А двум убийцам было не до того, чтобы обращать внимание на беглянку. Ненависть быстро поняла, что в ближнем бою, который она вела на когтях, преимущество на её стороне. Тоже понял и аргонианин, поэтому в мгновении ока выхватил правой рукой копьё, которое держал за спиной, и выкинул бесполезный меч. Теперь исход битвы определялся тем, кто искуснее владеет своим оружием.