Текст книги "The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 2. Хаммерфелл (СИ)"

Автор книги: Антон Кондрашкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– Три дня, значит… Три дня назад я бился с Торониром и Безразличием. Если бы это был Безразличие, то я бы превратился раньше. Значит это Торонир, но он меня даже не задел, – рассудил Герберт и тут же вспомнил, как он неумело промывал глубокую царапину на щеке. – Торонир, значит… – и недобро посмотрел на Амиэля.

– Герберт, я правда не знал, что тот некромант будем вампиром, иначе бы предупредил тебя, чтобы ты полечился, ну откуда же я знал. Я же правда не знал…

– А-а-а, что ж ты за инфантильный-то?! Полез в пекло и даже не выяснил, что к чему! Ладно, не бери в голову, что ж теперь поделать-то…

Баум опять что-то высказал Ленколиа.

– Что сказал?

– Лучше не переводить…

– И что мне теперь делать? – Герберт выглядел как потерянный ребёнок.

– Прежде всего запомни, что солнечный свет для тебя опасен даже больше, чем огонь. Цикл превращений вампира длится три дня и зависит от потребления крови: если питаться каждый день, то неприятные побочные эффекты можно свести практически к нулю. То есть сможешь даже находиться на солнце, хоть это и будет неприятно. Если в течение трёх дней ты воздерживаешься, то перейдёшь на следующий этап превращения: станешь сильнее, быстрее, ловчее, выносливее, перестанешь обращать внимание на холод. Но и слабости усилятся: на солнце кожа начнёт обугливаться.

– Отличная перспектива, в пустыне-то! – скептично заметил Герберт, стараясь не смотреть на Баума.

– Пока что зафиксировано только четыре этапа превращения. Как только ты выпиваешь крови, то снова возвращаешься на первый этап вампиризма. Что же ещё тебе рассказать-то? Ах да, кровяное голодание отражается на внешнем виде, так что тебя вполне могут опознать, если не будешь питаться. Но также учти, что кровь – своего рода скума для вампира.

– Просто великолепно, да вот только как ты себе вообще это представляешь?

– Ну, я не знаток, но читала, что нужно воткнуть клыки в…

– Я не буду пить кровь, – твёрдо заявил Герберт. – Не буду я ходить по деревням и кусать людей! И да, так ведь и заразу можно разнести, а я не хочу плодить нежить! – и Герберт после этих слов загрустил.

– Герберт, – гордо, сквозь слёзы, вымолвила Лаффориэль, – ты даже не представляешь, как радуется моё сердце от твоих слов. Но не ты первый так заявлял, никто не смог выдержать вампирью жажду.

– Значит, я стану первым.

– Да ладно тебе, Герберт, – честно попытался утешить расстроенного мечника Амиэль. – Лаффориэль в основном указывала на недостатки, но какие достоинства! Ты умудрился выстоять голым против аврорианца, хотя полмесяца назад он чуть вас троих не убил. Сила, ловкость, наблюдательность, реакция, – всё многократно усиливается, отпадает необходимость в ежедневном сне. Невероятная регенерация и без восстанавливающих заклинаний, увеличение магической энергии и выносливости! И да, самое главное достоинство – бессмертие. Никогда не умрёшь от старости!

– Проклятье, а на хрен оно мне теперь?! Я хотел прославиться, чтобы после смерти мне поставили памятник! Стать знаменитым и сыскать великую славу рыцаря! А теперь я вечно буду жить в тени, скрываясь от людей! И каждый захочет меня убить! Кровопийцу, убийцу и разносчика заразы! – казалось, что даже железный Герберт сейчас расплачется. – И всё из-за проклятой царапины!

– Герберт, знаешь, если тебя это утешит, то если бы не ты, я был бы уже мёртв, это точно! И к слову, уже даже Баум не хочет тебя убить, хотя он нежить страшно ненавидит.

– Амиэль, у меня всегда была мысль, что ты притворяешься тупым. Похоже, я ошибся.

– Ладно-ладно, – даже не обиделся маг, – молчу! И я… понимаю, почему ты не хочешь пить кровь.

– Я рекомендую тебе пока остаться в комнате и никуда не ходить, – посоветовала Лаффориэль. – Я что-нибудь придумаю, что сделать с кровью, а пока тебе лучше вообще не высовываться. Амиэль, переведи мои слова!

– Понял!

– Баум, скажи, ты будешь ещё пытаться убить малыша-Герберта?

– Он говорит, что нет, – переводил Амиэль. – Говорит, что он поклялся не причинять вред своим сторонникам, но на этом всё. Клятва и задание не обязывает его водить дружбу с нежитью.

– Значит, ты не поможешь нам прикрыть Герберта?

– Он говорит, что если его попытаются убить, он не будет мешать.

– Зато честно, – ответил, вставая, Ленколиа. – Я понял вас всех. Не высовываться, не возникать, не дышать и, по возможности, сдохнуть где-нибудь.

– Герберт, внучек, ну не надо так говорить!

–А что я не так сказал? Даже Баум, которому не до чего не было дела, теперь считает меня врагом. А все мои мечты в одночасье канули в Обливион! Знаешь, – обратился он к Амиэлю, – ты хотел мне кличку придумать? Сейчас самое время для этого. Оставляю её на твой выбор.

Герберт вышел из комнаты, со всей недюжинной вампирьей силой стукнув бедной дверью.

***

Наступило утро, первое утро новой жизни Герберта. Всю ночь он просидел в покоях, не зная, чем себя занять. В отличие от Лаффориэль, в свободное время пишущей мемуары, Герберту нужно было куда-то идти и что-то делать, всё равно что. А сейчас он был вынужден сидеть на кровати и не высовываться за дверь, слушая, как громко звучат шаги за дверью.

В качестве компании ему оставили Баума, тащить которого куда-либо тоже была не самая лучшая идея. Так они и сидели, таращась друг на друга: аврорианец и вампир – заклятые враги всех времён. Но сейчас он был рад такой компании больше, чем всякой прочей. Этот хотя бы не причитал каждую минуту и помалкивал себе.

Герберт никогда не закрывал шторы на ночь, это вошло у него в привычку после одного случая, когда длинные тяжёлые шторы помешали ему быстро покинуть покои одной знатной дамы. Теперь же, когда разгорелся рассвет, первые лучи света озарили его бледную кожу. Это было действительно неприятно. Как будто приложили нечто горячее – вытерпеть можно, к тому же видимых повреждений не наблюдалось.

Но всё-таки Ленколиа запахнул шторы, чем вызвал недовольное бурчание Баума.

– Ну уж прости, большой брат, – снова сел на кровать Герберт. – Мне что-то не хочется жариться заживо.

Но хуже всего было терпеть жажду, эту мучительную жажду чужой крови, которая разрывала на куски сердце и желудок. Спустя пару часов сидения, Герберт осознал, что искусал свои губы собственными клыками. Он чувствовал, как желанная жидкость течёт внутри сидящего напротив даэдра, какой блаженный она имеет запах, и снова порадовался, что компанию ему составил именно ненавидящий его Баум.

Ленколиа перестал замечать ход времени, во мраке комнаты исчезли все признаки изменения, тени перестали ползать по стенам. Всё тело будто чесалось и зудело, и Герберт полагал, что это от жажды крови. Чтобы совсем не свихнуться, он стал говорить с Баумом. Он, конечно, не отвечал, демонстративно не слушая (или слушая, за шлемом всё равно ничего не видно), по крайней мере, не перебивал. Вскоре даже рассказы о собственных тренировках в молодости стали сбивчивыми и спутанными.

Наконец-то, будто спустя целый век, вошла Лаффориэль, тяжело шаркая ногами от усталости и опираясь на палку. Сердечный приступ плохо сказался на общем здоровье целительницы, отчего она ссутулилась и стала плохо ходить. Разумеется, она чуть ли не ежечасно применяла различные заклинания, чтобы добиться собственного выздоровления. В данном случае термин «самолечение» был как нельзя кстати.

– Бабуся, ну наконец-то! Который час, что ты так долго? – Герберт от радости резко вскочил, чем навлёк агрессивную реакцию Баума, потряхивающего топором. – Я уж извёлся весь!

– Погоди, внучек, – остудила пыл мечника целительница, – дай отдышаться. Я сегодня целый день на ногах стояла. Сейчас около двух часов…

– ЧТО?! Всего лишь два часа дня?! – не поверил своим ушам Герберт. – Я думал уже вечер…

– Понимаю, – грустно сказала Лаффориэль. – Эх, вот если бы ты занятие себе нашёл – время летело бы значительно быстрее. Вышивание крестиком, например.

– Я что-то уже весь извёлся, – как-то глупо улыбался Ленколиа.

– Баум, – властно попросила бабушка, – выйди, пожалуйста, – аврорианец жест понял и с радостью удалился.

– Что это? – оживился Герберт, потягивая носом. – Какой-то странный приятный запах. Что это?

– Кровь, конечно, – Лаффориэль достала закупоренную бутылку. – Полдня сцеживала у нищих кровь за деньги. Говорила, что нужна для революционных исследований и иже с ними. В общем, врала как могла.

– З-зачем ты мне это принесла? – заикнулся Герберт. – Мне не нужно, я прекрасно себя чувствую…

– Вот только врать мне не нужно! – Лаффориэль села на краешек кровати. – Я прекрасно вижу, что ты с самого начала нашего разговора неотрывно пялишься на мою шею. Ужа начался вымышленный зуд? Мысли путаться стали?

– Н-ничего, пройдёт! – отмахнулся Герберт. – Это поначалу тяжело, потом станет проще. Я уверен…

– Ты заблуждаешься. Это тебе не скумовая зависимость, она не проходит, – подчеркнула Лаффориэль. – Я читала, что голод сводил вампиров с ума, и они становились не лучше животных. Некоторые впадали в кому и не пробуждались. Ты этого хочешь? Нет, как мне кажется!

– Вылечи меня, бабушка! – взмолился Герберт. – Я не хочу вечность это терпеть…

– Мало кто соглашается на такое существование по своей воле, – вздохнула целительница. – Но я не богиня и не Принц даэдра. Я не могу щелчком пальцев тебя излечить. Но могу облегчить симптомы и сделать процесс более… мягким и безболезненным для окружающих.

– Значит, я до конца своих дней обречён сцеживать у нищих кровь? Стоп… так я же теперь не умру!

– Погоди отчаиваться! Может быть так, что лекарство отыщется, и ты вновь станешь прежним. Более того, я точно знаю, что оно существует, в отличие от ликантропии малыша-Эйви. Смотри, тут в бутылке много крови. Я добавила туда особый яд, который влияет на кровь и предотвращает её свёртывание. Э-э-э-э, она, в общем, лучше сохраниться, вот что! Будешь принимать по нескольку капель каждый день, чтобы сгладить неприятные эффекты, ты понял?

– Да, понял, – лицо Герберта было очень печальным.

– Бутыль будет храниться у меня, дабы лишнего тебя не соблазняла. А сейчас открой рот, я достану свою мерную трубку…

Целительница достала из саквояжа длинную стеклянную трубку, открытую с обоих концов, с нанесёнными делениями и опустила в откупоренную бутыль ровно на три рисочки. Зажав отверстие пальцем, она вытащила трубку из бутылки, вместе с не вытекающей красной жидкостью.

Лаффориэль аккуратно, стараясь не потерять ни капли, вылила содержимое в рот мучимого жаждой вампира. Герберт почувствовал, как невероятное облегчение растекается по телу, будто бы отпускает давняя боль, маячившая где-то на заднем плане. Вздох облегчения сменился желанием извергнуть содержимое желудка наружу.

– Ну и мерзость, Лаффориэль! – изрёк вампир. – Кровь отдаёт алкоголем! Ты у кого её слила?!

– Ты ещё попривередничай! Ну да, был среди них алкоголик один. Я даже не подозревала, что такое можно заметить по вкусу крови. Сколь же мало знает мир о вампирах!

– Слушай, а если он болен чем был? Ну там, чума какая или ещё что? – Герберт теперь занервничал о другом.

– Не переживай, внучек, все говорят, что вампиры, подобно ликантропам, имунны ко всем болезням, наверное…

– А вот и я! – ввалился без стука Амиэль и тут же чуть не растерял глаза при виде бутылки с кровью. – Скамп меня побери, сколько же вы нацедили с тех бедняг…

– Прежде чем врываться, – строго сказала Лаффориэль, – стучать надо. Особенно, когда входишь к вампирам и пожилым женщинам. Ко вторым – в особенности. И запомни, Герберт, – обернулась Лаффориэль к мечнику, – каким бы мерзким и неестественным существом не считали вампира, он, в первую очередь – разумное существо, которое, на мой взгляд, довольно несчастно. Не ты выбрал этот путь в прошлом, но вот кем стать в будущем: славным воином и благородным человеком с небольшим дефектом или животным, убивающим ради забавы – решать только тебе.

– Знаешь, Лаффориэль, – печально сказал Герберт. – В каком-то смысле ты права. И Зафер тоже: мои необдуманные действия меня и сгубили. Однако прав и Амиэль: преимущества есть и у такого тела. Только вот вопрос: а как я теперь путешествовать буду?

– У меня есть предложение, – высказался Амиэль. – Я на свалке неподалёку видел такой большой ящик, куда Герберт вполне мог бы запихнуться. Дослушай прежде, – остановил юный маг обнажившего клыки Герберта. – В нём ты будешь защищён от солнца.

– Да, но не от аврорианца!

– Он не убьёт тебя, Герберт, будь уверен. Аврорианцы – самые преданные даэдра, они не нарушают слов. Скажу так, бежать спасать тебя он не будет, но и нарочно подставлять не будет. Да, и я хочу предостеречь тебя, серебряные клинки весьма опасны для вампиров, как и для всякой неж… – Амиэль замялся, подбирая слово.

– Нежити, да, я понял тебя, можешь говорить, как есть.

– Даже не отпустишь остроту, с тобой всё в порядке? – съязвил Амиэль, но понял, что шутка уж больно близка к правде.

– Дальше говори.

– Я изучил на досуге меч Торонира. Удивительный клинок, просто великолепная работа. Сделан из эбонита, как сказал кузнец, но с какой-то добавкой. Я внимательно осмотрел предмет, но не нашёл и малейшего признака зачарования. А теперь, возьми в руки.

Герберт взял клинок. Несмотря на свою необычную форму, он был на редкость удачно сбалансирован. Лезвие, примерно на пядь длиннее стандарта, слегка изгибалось и весило меньше серебряного. Гарда клинка выглядела как два перекрещивающихся на рукояти полумесяца. Сама рукоять была туго обтянута слегка вытертой кожей и предназначена для хвата двумя руками.

Когда мечник взялся за меч, он понял, что оружие реагирует на него. Лезвие слегка поменяло окрас, а в руке появилось ощущение энергии.

– Так я и думал, – изрёк Амиэль, – меч выказывает свою истинную мощь только в руках вампира. Очень хитрое и древнее зачарование, такие сейчас не делают. Ты говорил, что чувствовал слабость во время битвы с Торониром, да и кровь снова пошла из ран. Ставлю сотню золотых, что эта штука поглощает жизненные силы противника, так что не направляй это на меня.

– Что ж, оружие как раз для меня! – печально отметил Герберт, произведя в воздухе несколько взмахов. – А как прошли похороны, Амиэль?

– Так себе, лично мне было просто невероятно скучно. Там собралась половина вельмож города. Ну конечно, в то время, как храм Благодетелей Войны пережил нападение, всем разумеется нужно было сходить на похороны к этому старикану! Там полдня только речи говорили! Устали уже перечислять его подвиги, а на внучку его было просто жалко смотреть, она выглядела в точности как Маринетт: никак заплакать не могла.

– Ты просто не понимаешь настоящего воина, – пояснила Лаффориэль, которая, оказывается, всё ещё слушала. – Такие люди, как она, не могут позволить себе ни малейшей слабости. Считают, что если будут неидеальными, то их посчитают слабыми. Глупость, конечно, нет в этом мире идеальных людей. На деле оказывается, что они ломаются первыми. Вот у меня зять был, тоже постоянно боялся, что я буду им недовольна…

– Ой, точно же! – перебил Амиэль. – Она тебе письмо передала, Герберт! Вот, держи. Ну, точнее, она попросила наместника Амира его передать, а он дал его мне. Откуда, кстати, он знает, что я с вами?

Герберт молча развернул пергамент, в который Амиэль наверняка сунул свой нос, и начал разбирать невероятно корявый почерк воительницы. Мечнику казалось, что во время написание рука Кармен дрожала:

«Герберт, не могу пока поговорить с тобой лично, я сейчас занята на общем собрании. Там собрались все Ансеи храма, чтобы выбрать нового мастера. Я пока не знаю, кто это будет, но это точно не я. Знаешь, для мужчины ты не так уж и плох. Почему ты не зашёл на прощание с дедушкой? Тем не менее, хочу поблагодарить тебя лично! Приходи в девять вечера в таверну «Полная бочка» во внешнем кольце. И передай пожелания выздоровления от храма для леди Лаффориэль. Непременно приходи, Кармен».

– Ну что, пойдёшь? – выдал себя с головой Амиэль. – Пара часов погоды не сделают.

– Даже если бы мы не спешили, – ни капельки не удивился Герберт, – как ты думаешь, много ли девушек закрутят с тобой роман, даже на одну ночь, если узнают, что ты вампир. Это теперь бессмысленно. Нечего терять время.

– А куда же мы едем, малыш Герберт?

– Я… я не знаю, Лаффориэль.

– Тогда скажу тебе так, малыш Герберт, что Варди и Эйвинд непременно прислали бы нам какую-нибудь весточку, когда справились бы с задачей. Так что, это лично моё мнение, нужно ехать в Танет и плыть в Имперский город. Я поеду в Имперский пансионат, а ты сопроводишь меня и Амиэля, а заодно встретишься с Зафер.

– А Баум?

– Судя по всему, дело Зафер тоже связано с орденом, – заметила Лаффориэль. – Так что он не сойдёт с верного пути, если отправится с нами.

– Ну ладно, – кивнул Герберт, так и не приняв собственного решения.

Перед отъездом они заглянули к наместнику Амиру, как всегда, «бесконечно занятому». Но для наших героев время он нашёл. Как оказалось, Лаффориэль без дела не сидела и выпросила у Амира повозку. Да не абы какую, а для настоящих господ! Сиденья обиты тканью, есть несколько подушек и даже откидывающаяся крыша.

– Дорогие друзья! – начал наместник. – Какая жалость, что вы уезжаете и какая жалость, что ваши друзья уже уехали, и я не смог их поблагодарить за помощь в обороне храма. Кармен, бедное дитя, мне всё рассказала, сэр Герберт, о вашей храбрости в схватке с наёмниками!

– Ладно вам, наместник, – отмахнулся Герберт, лишь бы Амир не подошёл слишком близко. – У нас была совпадающая с вами цель – отбить атаку захватчиков.

– Мне рассказали о вашей славной битве с лидерами наёмников, храбрые друзья! Посему я выделил вам щедрую награду! – Амир передал Герберту тяжёлый мешок монет. – А также хочу заверить, что каждому из вас в Скавене рады. И передайте дамоч… леди Маринетт вот это, – Амир протянул свиток. – Сим я присваиваю Маринетт статус почётного гражданина Скавена!

– Мы непременно передадим ей это, наместник, спасибо! – поклонилась Лаффориэль, жестом приказав остальным сделать также. – А теперь мы вынуждены продолжить путь.

– В добрый путь, друзья!

Наши герои вновь тронулись в путь, оставив в Скавене часть самих себя. Лаффориэль как-то вся сжалась и казалась ещё старше. Амиэль погрузился в размышления о новой цели своего путешествия. Баум всё никак не мог понять, где теперь искать свою цель. А Герберт вдруг осознал, что Маринетт только что стала знаменитой леди Скавена, обогнав его. Да и он сам теперь не последняя фигура, сам наместник наградил как-никак. Но Ленколиа поймал себя на мысли, что ему теперь не нужна ни слава, ни приключения.

Мучимый жаждой крови, Герберт разрывался от слишком громких звуков, к которым он ещё не привык. Пробыв в облике нежити всего один день, ему страстно хотелось излечиться, чтобы, наконец, избавиться от непрекращающейся жажды. И вот сейчас, глядя на трясущего его руку Амира, Герберт понял, какова его следующая цель. Для начала он изрубит на куски всех тех, кто причинил зло его друзьям, этот проклятый орден. И начнёт он с Имперского города. Ведь, как говорила Лаффориэль, только он выбирает, кем быть. А затем, он отыщет лекарство от вампиризма и вновь станет живым!

Люди наместника услужливо погрузили подготовленный Амиэлем ящик, который больно уж смахивал на гроб. Амиэль сразу сказал, что сначала ему пришла в голову идея о настоящем гробе, как раз когда он был на похоронах. Но потом он откинул эту идею, заменив гроб на ящик. Его повозкой управлял старый глухой дед-извозчик, которому было совершенно всё равно, кого он везёт, хоть даэдра, хоть вампиров.

Вот так последние из наших героев покинули Скавен, направляясь в Танет, к новым горизонтам.

***

– Вы опоздали всего на день, – с сожалением сообщил трактирщик, покачав головой. – Эх, жалость-то какая, девушка так обрадовалась бы, если бы нашёлся кто-нибудь!

– Вы не з-з-знаете, куда они пош-ш-шли? – прошипел аргонианин с копьём за спиной. – Эта девуш-ш-шка очень важна для меня.

– Один из них, мой постоялец по имени Амиэль, поехал по дороге в Танет. Ему очень нужно было в тот город. Он говорил, что поедет с ними.

– Огромное спас-с-сибо, любезный, – прошипел редкий посетитель. – Я ус-с-спею его догнать. Вы только ш-ш-што значительно упростили мне поис-с-с-ки. Поз-з-з-вольте мне отблагодарить вас-с-с.

Глава 16. В погоне за свитком

Путь до отмеченного капитаном Вахарро места составлял примерно две недели, но Варди, Эйвинд и Маринетт добрались всего за одну, нещадно загнав двух лошадей. Да и сами они выглядели не лучше: грязные, голодные и усталые, ведь в погоне за Древним Свитком они, порой, отказывались от ночлега или лишней остановки.

Отыскать форт «Песчаные руки», главный оплот наёмников «Белого солнца», оказалось не так уж сложно: проход в ущелье был хорошо заметен под ярким солнцем Хаммерфелла. С небольшого холма было видно, как Вероломство со всей скоростью мчится в направлении этой дороги, всё подстёгивая и подстёгивая коня.

– Проклятье! – выругался Варди. – Опоздали! Теперь Свиток у них, они узнают про штурм и про меня!

– Простите, Варди, но я думаю, что они и так всё уже узнали, – сказала Маринетт. – Та ведьма, Катария, она телепортировалась прямо из зала задолго до того, как мы отправились. Думаю, она уже давно там.

– Тогда действуем, как задумали, – подытожил Эйвинд.

Основным планом была погоня за Вероломством. Он опережал преследователей совсем немного, поэтому Варди надеялся догнать беглого босмера. Тогда они бы просто схватили его, допросили и забрали бы Древний Свиток. Хотя слово «просто» было сказано исключительно для ободрения товарищей.

Альтернативный план был разработан во время пути. Используя доспехи наёмников, забранные с места битвы вместе с лошадьми, трём героям нужно было пройти в сам монастырь. Так называли большую пирамиду местные солдаты, расположившиеся в палаточном лагере перед ним. Для этого, воспользовавшись картой территории форта, отобранной у Вахарро, им нужно было совершить несколько диверсий.

Первым местом стала конюшня. Для этого было две причины: первая – там было много сена и прочих сухих материалов, а вторая – разбежавшиеся лошади задержат солдатню подольше. Для диверсии в данном месте был выбран Варди.

Сама конюшня представляла собой длинное одноэтажное здание со многими узенькими стойлами, в которых, словно в клетках, томились бедные животные. Постройка была сделана из брёвен явно на скорую руку, так что полыхать она будет очень хорошо. Располагалась конюшня на юго-восточном краю долины, где разбили лагерь наёмники.

Второй целью стал непосредственно сам лагерь. В основном там находились тканевые палатки да шатры, сжечь которые ничего не стоило. Разумеется, Маринетт тут же вызвалась добровольцем. Ей необходимо было подняться на крышу офицерского дома – второго, после монастыря, каменного строения в форте. Это была постройка древних, где теперь поселились самые удачливые охотники за наживой.

Первым начинал Варди, а как только в лагере поднимется суматоха, в дело должна была вступить Маринетт. Когда весь лагерь будет полыхать, Эйвинд должен будет выломать боковую дверь, ведущую на кухню монастыря – четырёхэтажного мрачного здания, выглядящего как пирамида. Всё, что находилось выше второго этажа, закрыто на магические замки, и вот тут-то и понадобится волшебный амулет капитана. На кухне монастыря и должны были встретиться герои.

– Ну, друзья, – начал Варди, – все помнят свои позиции, кто и что должен говорить, куда отходить? Отлично!

– Я аж взбодрился!

***

Катария, Вероломство и Декимиус Корнхолд собрались в большом зале совещаний на четвёртом этаже. Стены тут располагались под наклоном, посередине стоял большой круглый стол, окружённый массивными стульями с высокими спинками. Вдоль стен потрескивали висящие факелы, а с потолка свисала большая люстра. Если на стенах и были какие-то украшения, то их либо сняли, либо они сами истлели от времени.

– Вероломство, наконец-то! – воскликнула Катария.

– Видите, леди Катария, – как всегда уверенно сказал Декимиус, – я говорил, что мой план увенчается успехом. При помощи Скелетного Ключа любое чудо перестаёт таковым быть.

– Мне бы вашу уверенность, господин Корнхолд, – заметил Вероломство. – Армия Скавена ударила наёмникам в тыл, вопреки вашим заверениям.

– Появился некий неучтённый фактор. Леди Катария рассказала, что девушка с невероятной сопротивляемостью магии помешала. Это прискорбно. И смерть сира Родерика тоже весьма печальна, поскольку я не планировал убивать никого из городского руководства, – ответил Декимиус.

– Жертвы оправдались, вот Свиток, читайте, – протянул реликвию Вероломство.

– Как же долго я тебя ждал, – в голосе Декимиуса проскользнула страсть. – Наконец-то, Древний Свиток «Возврат» откроет мне свои тайны! Итак… я готов!

Декимиус раскатал перед собой прекрасную позолоту свитка и, глубоко вздохнув, раскрыл глаза. Символы вспыхнули и перестроились, раскрывая Декимиусу будущее.

– О да, я вижу! Я вижу прекрасный город, словно плывущий по дюнному морю, но до меня долетают ветры, наполненные запахами скумы! Этот город… в нём три высоких шпиля пронзают небеса, а по улицам ходят кошки. Я вижу… вижу столб света, пронзающий небеса, где сияют полные луны. Я вижу битву, которая следует за этим городом, а ещё я вижу героев, что сражаются за чужаков… Я вижу большого кота, истекающего кровью, будто зарезанная скотина. Я вижу чёрный камень, будто само сердце Ситиса спустилось в Нирн. Эльфы маршируют по пескам, во имя собственного эго. Образы начинают меркнуть, но я успеваю увидеть ключ, что отпирает замок вечности…

Декимиус продолжал говорить и говорить, а его речи становились всё бессвязнее. В конце концов, он свернул Древний Свиток и зажмурился, присев на услужливо подставленный стул.

– Это невероятно… этот ваш замысел! Если он получится, то станет плевком в лицо богам…

– Вы и это узнали, – удивилась Катария, в очередной раз подивившись силе Древнего Свитка. – Ответьте же, где Башня? Что это за город?

– Это элементарно, с теми знаниями, что я получил, конечно. Каджиты, три башни, запах скумы, мёртвый волосатый каджит, – это всё Коринф. Город в песках Эльсвейра, посреди огромной пустыни, почти в самом центре области.

– Вы уверены? – так и загорелась Катария. – Это точно Коринф?

– Конечно, город, в котором убили последнего Гриву, правителя Эльсвейра. Знаменитый дворец трёх башен, где когда-то жили братья, сражающиеся за власть. Это просто, а вот то, что вы задумали – куда сложнее. Весь план передо мной как на ладони, и сейчас я понимаю, насколько всё это было реально. Всё это время самое желанное знание человечества лежало прямо перед нами.

– Как-то вы подозрительно разговорчивы для человека, просто наблюдающего спектакль, – заметила Катария. – Вы же сами это мне говорили.

– Да, – Корнхолд так и не открыл глаза, – но я готов передумать. Я всегда считал, что Древний Свиток даёт совершенное знание о будущем, которое либо свершится, либо нет. Однако в данном случае я не увидел финала… вообще не увидел финала, как будто поток времени оборвался… Я хочу его увидеть, хочу посмотреть, чем же закончится ваша задумка. Посему, я не буду чинить вам препятствий. Для достижения цели вам необходимо шесть ключевых предметов.

– Шесть? Мы считали, что хватит и пятерых, уважаемый Корнхолд.

– Без последнего ничего не получится. Шестой элемент словно первое утверждение в цепочке доказательств, он тянет за собой всё, что должно произойти. Я видел все события, которые приведут к свершению плана!

– Да не томите же, Декимиус! – воскликнула Катария. – Я понимаю, что чтение вас утомило, но нам срочно нужно отправляться в Эльсвейр.

– Это бессмысленно, – огорошил всех Корнхолд, – по крайней мере, сейчас. Всё свершится своим чередом, как и было предсказано в Свитке, сколь бы вы не изворачивались. Нужно лишь следовать тому, что приведёт к вашей победе. Сегодня будет сделан первый шаг, сегодня будет брошена первая кость, если так можно выразиться. И это Эйвинд, тот самый оборотень.

– Что?! – разом воскликнули Катария и Вероломство.

– Сейчас я всё объясню, дайте только договорить!

***

Первая часть плана прошла на ура. Наша троица без происшествий прошла мимо единственного поста, где дежурила охрана. Переодевшись в доспехи наёмничьей армии, герои прикинулись вернувшейся с задания группой. Разумеется, привратники даже не пошевелилась, чтобы вылезти из тени и досмотреть пришедших. Всё равно всем без надобности пробираться в почти тысячный лагерь. Правда, сейчас он стал меньше на пятьсот человек, но, похоже, печальные вести ещё не дошли до простых солдат.

Теперь все должны были действовать строго по оговорённому плану. Маринетт направилась в сторону офицерского дома, а Варди – в сторону конюшен. Эйвинду необходимо было затеряться в толпе, пока не поднимется паника. Двигаться по неприятельскому лагерю в маскировке была не самая светлая мысль, но она действовала.

Наёмники, свободные от текущих контрактов, либо играли в карты, либо бесконечно натачивали оружие. Варди уверенным шагом вошёл в конюшню, где в это время сидел всего один паренёк. Он явно не был доволен своей работой, потому что Варди стоило только упомянуть, что он пришёл его сменить, как конюший безо всяких вопросов ретировался с места работы.

Варди открыл все стойла и выпустил лошадей наружу. Затем нужно было сделать самое сложное. Днём факелы не зажигали, поэтому пришлось использовать свиток огненного заряда, купленный в Скавене. Руны на бумаге засияли, свиток истлел прямо на глазах, а в руках остался огненный шарик маленького размера. Бросив его в сторону сена, Варди наблюдал, как огонь перекидывался на деревянные перекрытия. Раскидав пару горевших деревяшек в разные стороны, Варди быстро покинул конюшню, громко крикнул: «Конюшня горит!» и приготовился наблюдать за переполохом.

Но его не последовало: мимо проходили наёмники, наблюдавшие за распространявшимся пламенем, но не делали ничего. По лагерю носились кони, которых даже никто не пытался ловить. Похоже, этим наёмникам было совершенно всё равно до офицерских лошадей, не их же, в самом деле! Варди был обескуражен, ведь первая часть плана должна была дать Маринетт возможность спокойно стрелять с крыши здания, не боясь за собственную жизнь.

План был спасён каким-то офицером-наёмником, прибежавшим со стороны монастыря. Он страшно ругался, плевался слюной и грозил наказаниями. В конце концов, он пообещал по пятьдесят золотых всем, кто поучаствует в тушении пожара. Вот тогда-то ленивые солдафоны начали шевелиться и потащились к колодцам. Ну а Варди оставалось только надеяться, что переполох у Маринетт получится лучше.